Моя крестная или Есть женщины в русских селениях

Моя крестная или «Есть женщины в русских селениях».


Крестную звали тетя Надя. Была она нашей соседкой по мини-каридорчику и крылечку в доме барачного типа.

В нашем Богом забытом Совхозе на Кольском полуострове сообщение с «большой» землей было только летом по Кандалакшскому заливу Белого моря. Однажды летом к нам заглянула на заработки попадья, наделенная правом крестить.

Мне было лет 7. В комнате тети Нади поставили обыкновенную оцинкованную ванну для стирки белья, поставили меня в нее, вылили тазик воды на голову, и я трижды вместе с попадьей и тетей Надей обошла вокруг ванны.

Моя крестная была женщиной крепкой, ширококостной, по-мужски сильной. Помню, когда я уже в старших классах прирабатывала в Совхозе в дни посадки картофеля: укладывала проросшие картофелины в огромные корзины,  возчиками — грузчиками были только мужчины. Плюс тетя Надя. И, когда корзины кончались, мы затаривали в ящики. Вот эти непреподъемные ящики доставались моей крестной. Она никогда не отлынивала от тяжелого мужского труда.

Муж тети Нади ушел в иные миры рано. Я смутно помню этого маленького сухенького человечка, он был старше жены лет на 20, привез ее из Вологодской области. Надя  осталась одна с тремя маленькими дочками. Материально семья жила трудно, но работоспособность матери спасала всех.

Деревенские нравы просты. Редкие праздники обходились без драк. Тетя Надя почему-то считала необходимым для себя разнимать пьяных дерущихся мужиков. За что, бывало и ходила с «фингалами».

Однажды в подобную историю крестная ввязала и меня.  Тогда я была уже студенткой и приехала на каникулы.

На улице мужчина бил свою жену, молодую красивую учительницу младших классов. Бил за то, что она застукала его за прелюбодеяниями с другой женщиной.

Тогда в доме напротив жило несколько солдат из стройбата. По какой причине они там временно дислоцировались, я не знаю. Обычно они торчали на улице, но на этот раз весь поселок, как «корова языком слизала». Мы тоже наблюдали с мамой и тетей Надей из окна своей кухни.

К тому времени крестная заметно сдала, былую силу растеряла. И все же попросила меня.

- Пойдем подойдем. Ты только рядом побудь. Одной мне боязно.

Мы пошли, я на шаг сзади и в стороне. Муж тянул свою жену через камни, такова наша северная земля. Так и помню это стройное молодое тело в обтягивающем платье с задранным подолом, распластанное на дороге.

- Что ты делаешь?! - только  и сказала я, когда мы подошли близко. Хулиган взглянул белыми от злобы глазами и отпустил руку жены. Та мгновенно исчезла из поля зрения и скрылась у кого-то дома.

Вскоре приехала милиция. Кто-то все же вызвал ее. Но милиционеры оказались приятелями разбушевавшегося мужчины, поэтому мирно побеседовали и уехали.

Утром молодая учительница ушла в РОНО, получила новое назначение и уже днем, пока муж был на работе, уехала в другое селение. А дня через два уволился и муж, и отправился вслед за женой вымаливать прощение. Говорили, что это не первый их инцидент, что она и в школу Совхоза по этой причине попала.

Позже я спросила у солдат, почему они так внезапно скрылись.

- Нам нельзя связываться с гражданскими.

Человеческим слабостям всегда найдется оправдание.

В прежние времена в гости к друг другу заходили запросто даже в городе, а в наших краях тем более. Поэтому с крестной  чаи распивали постоянно, а когда я выросла, не только чаи, и  уж песни лились рекой. Любимой у крестной была «Называют меня некрасивою», наша «коронка». Крестная действительно была не красавицей, далеко не красавицей, но вот этот дух независимой женщины, доброта и добропорядочность делали ее привлекательной и уважаемой всеми.

Последний раз я приехала в Совхоз на похороны мамы и оставалась там до 9-го дня. Мы раздавали с сестрой нехитрый мамин скарб, сдавали квартиру государству. Крестная уже тоже была серьезно больна и  попросила меня сшить ей «смертное платье». Я отказалась. Мне было жутко, и примета плохая.

- Ну тогда сшей мне из другого отреза летнее платьице, попроще только, чтоб легче было переодеваться, руки трудно поднимать.

Летнее платье из светлого ситчика я ей сшила. Она поблагодарила меня и сказала.

- Ну вот в нем и лягу. Последний подарок крестницы.
- Тетя Надя! Так нечестно!
- Все честно, Нина! Неприятно шить последне платье, я тебя понимаю. Вот я тебя и обманула.

Она умерла через три месяца. Дочери похоронили ее в  сшитом мной платье.

Мне повезло в жизни. Моя крестная меня обожала. Просто так, обожала, потому что обожала.

На фотографии ярославские труженицы.