Однажды в Боклере

Часть1.

Лишь очень внимательные глаза заметили бы, что именно здесь не так. Да, ее волосы растрепались, а ссадина под одной прядью до сих пор, похоже, кровоточит, но она тщательно расчесалась, а за густотой волос всё равно не видно. И платье хорошо сидит. А полуоторванный рукав совсем  не заметно, если не поднимать высоко руку. Лицо она специально берегла – синяки  бы уж точно не спрятать!
Девушка шла через праздничные толпы, глядя прямо перед собой и крепко прижимая руки к груди. Впереди вырастала великолепная громада княжеского замка. В лазоревом вечернем небе расцветали над ним гроздья праздничных салютов -  княгиня Анна-Генриетта праздновала свой день рождения. По этому поводу были устроены в Боклере народные гуляния, бесплатно раздавали шампанское и, говорят, сама повелительница вечером будет кидать в толпу юбилейные монетки. Хочешь – мороженое на них покупай, хочешь – повесь на шею как талисман и вспоминай приятно праздник.
Лея весь год копила к этому событию деньги, тайком откладывала по флорину с каждого заработка. На это новое платье. Хотя какое оно новое – уговорила соседку придержать, не продавать, когда её  дочка раздобрела так, что всей своей красотой в него уже не помещалась.
А сегодня отчим увидал, что Лея собирается… Нет, она не будет вспоминать об этом! И о том, что кричала мать… и  о том, что они сделают с ней по возвращении домой… Она всё равно бы пришла сюда, даже если бы её заперли на три замка! Гремучая смесь протеста и отчаяния, что копилась в ее душе не первый год, сорвала бы все замки!
Она шла в сторону замка по многолюдным улочкам, впереди расцветал яркий бутон площади, и она стала уже поводить глазами, разыскивая взглядом Гийома. Знала, что он где-то здесь, что она увидит его… и, возможно, случится в её жизни долгожданное чудо! Она старалась ни о чем больше не думать. Только лелеять надежду. И радоваться!..

Никто не заметил бы, что здесь что-то не так. Но он смотрел на людей и их толпу иными глазами. Видел все детали, оттенки, акценты. Он никогда не пьянел и всегда был зорок, как охотник.
Лицо этой девушки, точнее – ее профиль – зацепило  и вернуло к себе взгляд. На нем застыло искусственное выражение удовольствия, которое она не испытывала, улыбки, за которой таились слёзы.  Да, вот и слезинка, сверкнувшая из уголка глаза, скатившаяся на скулу. В руке девушка держала бокал с недопитым вином -  странным бесчувственным жестом, каким могут держать перчатку или камень.
Он внутренне собрался и сосредоточил всё внимание на этой девушке. И вовремя. Она медленно подняла к губам и допила свой бокал. Медленно и слепо поставила его на край длинного дощатого стола. Потом развернулась и быстро пошла с площади прочь.

Выше, выше, выше – по винтовой лестнице до самой верхней площадки старого, давно погасшего маяка! Она любила это место больше всех других в городе. Не раз, когда выдавались свободные минуты, поднималась туда, где обитали лишь плотные соленые ветра да острокрылые альбатросы. Никто не знал, что она беседовала с ними – иных друзей в Боклере у нее не было. Никто не знал, какие слова срывали  ветры с девичьих губ, сколько слез высушили ветряные ладони.
Лея встала возле самого края площадки, там, где черная высота обрывалась в бездонное кипящее черное море. Между нею и бездной были лишь  несколько шагов и ржавый железный парапет. Она закрыла глаза, беззвучно шевеля губами. Ветер знал, ветер понимал, отжимал от башни и принимал ее в свои объятия.
А потом она ринулась вперед, чтобы перекинуть себя через хлипкий парапет… и больно ударилась о чью-то руку, каменным шлагбаумом перегородившую путь. Невольно откачнулась, прижав ладонь к отбитому месту.
Между нею и краем площадки  стоял неведомо откуда взявшийся мужчина – темноволосый, в черном кожаном сюртуке, черных штанах и сапогах. У нее спастически остановилось дыхание. Лея  попятилась – до тех пор, пока не ткнулась спиной в шершавую стену. Бессильно стекла по ней на каменные плиты смотровой площадки. Какая же пр;клятая у нее жизнь! Осталось только для полного ада испытать и насильника…
Мужчина присел перед нею на корточки  и негромко сказал:
- Не пугайся. Я не причиню тебе зла. И не дам самой причинить себе вред.
У него был холодный, но приятного тембра голос, в котором звучала сила.
Девушка отвернула лицо, по которому полились слезы. Это была катастрофа – она даже умереть не может так, как хотела бы! Что же говорить о её жизни…
Мужчина тоже сел на каменные плиты напротив нее. И молчал, давая ей выплакаться. То, что он не приставал с расспросами, было  хорошо. Она почувствовала, что страх уходит, что она больше не боится его. Слезы постепенно утихали, наступало полное безразличие. Было только это безразличие и плотный ветер, обнимающий башню маяка.
- Что случилось с тобой? – спросил мужчина.
Она повела плечами. Она не собиралась никому рассказывать о себе. Достаточно уже того, что чужой человек увидел ее слёзы.
Тогда он поднялся и шагнул к ней. Лея вскинула лицо… и почувствовала, что мир - перед распахнутыми глазами! -  проваливается в трясину сна…
… Проснувшись,  она не смогла понять, где находится и что с ней. Видела только оранжевые языки огня в очаге, ощущала под собой лежак… и очень странный дискомфорт… Шевельнула левой рукой… ахнула, поднесла её к глазам -  вместо кисти у нее была темная сморщенная куриная лапка! Правая рука не отзывалась вообще. Скосив глаза, девушка увидела кровавое пятно на лежаке – на месте отрезанной  по плечо правой руки… Тут кто-то шевельнулся возле стола напротив кровати, и она помертвела, увидев, как незнакомец в черном доедает ее жаренную руку… И тут Лея дико закричала!..
… - С ума сойдешь с такой фантазией! – раздался рядом мужской голос. Лея вскинулась и села на мягкой поверхности старого коричневого дивана. Обе руки ее были на месте – целые и невредимые, в чем она убедилась, стиснув и растерев  их. Но сердце колотилось так, что выскакивало из горла.
Девушка  находилась в помещении магазина игрушек – только очень старого,  запыленного. Рядом с диваном, на котором сидела, располагался стол, освещенный неяркой лампой, столешница его была заставлена фигурками деревянных и тряпочных игрушек. У стола на темном скрипучем стуле сидел вчерашний незнакомец – только сейчас не в черном сюртуке, а темно-красном камзоле, - приклеивал ногу деревянному коню. Кожаный  сюртук висел на спинке стула: Лея видела множество черных заклепок,  на лацкане -  золотистую брошь в виде бабочки Мертвая голова.
- Это клей… - сдавленным голосом произнесла, сообразив,  девушка. – Клей… у меня на него аллергия…
Мужчина тут же поднялся, открыл окно и дверь, запуская в помещение ветер, и вынес банку с клеем из комнаты. Потом тщательно вытер руки тряпкой и развернулся к ней вместе со стулом.
- Расскажешь, что случилось с тобой? – глуховатым голосом спросил он. – Чем я могу помочь?
Она смотрела на  его лицо, не тронутое загаром, -  удивительное явление для солнечного Боклера! – видела очень светлые, какие-то острые, жесткие и проницательные глаза, седые пряди, красиво оттеняющие черные, зачесанные назад волосы.
Потом покачала головой. Она была гордая, никогда не позволяла себе ныть. А помочь… никто не сможет помочь тебе прожить твою жизнь. Особенно так, как хочешь это сделать именно ты!
- Да, верно, - очень мягко сказал незнакомец, словно подслушав мысли. – Но всё же есть кое-что, что нужно всем, что может помочь.
Он поднялся, подошел к ней, взял её за плечи, но она тут же обеими руками, испуганно сопротивляясь, уперлась ему в грудь. Он покачал головой, давая понять, что она неправильно поняла его намерения. Оглянулся на входную дверь, распахнутую в солнечный двор, все-таки поднял ее на руки и вынес из помещения. За дверью был маленький дворик, обнесенный частоколом, в котором росли кусты шиповника и акация.
Он сел на порог, посадил ее себе на колени, как ребенка, и крепко обнял. Лею накрыло его запахом – странным и терпким, но который был ей очень приятен, а к запаху примешалось почти физическое ощущение какой-то древней и могучей силы, непобедимой, уверенной и стойкой, и эта ароматическая смесь медленно, но верно проникала во все ее существо, в каждую клеточку тела и сознания – вера в себя, в помощь, в поддержку, в то, что всё возможно и всё сбудется.

И вдруг – ее рвануло вниз, в черную пустоту бездны! Она не успела даже ахнуть: скоростью сокрушительного падения, ладонью соленого плотного ветра заткнуло рот, сжало грудь… а через мгновение – ее тело врезалось в каменную кладку тротуара, разбрызгивая во все стороны кровавые и костяные осколки, силой страшного удара было подброшено и перевернуто в воздухе – и скинуто еще ниже – ни бетонный пирс, по которому прокатилось, разматывая по грязи кровавую дорожку…

И она закричала, заплакала, забилась, уже не вспоминая о своей установке – «моя гордость – моя сила»! Её пальцы, чуть не ломаясь, впились в плотную ткань красного камзола, но он только крепче прижимал ее к себе. И наступил в ее слезах момент, когда внутри сломалось что-то со странной сладкой болью, и девушка, плача, сама обняла незнакомца, одной рукой за шею, другой – за торс, обняла чужого человека впервые в жизни,  - и тут через пелену слез, через закрытые веки увидела другое…

… море… бесконечное, сизо-синее море… бесконечно любимое ею море… и ощутила ликование в душе, и увидела себя стоящей на берегу – другой, дерзкой, смелой, счастливой и достигшей, а за ее спиной звучали соленые шутки и задорный смех, она отвечала острякам снисходительно и с любовью, и все они смеялись, смеялись… а внизу – у пирса, качалась пришвартованная шхуна, которую она знала и любила, как  мать свое дитя…

- Ну вот, - сказал глуховатый голос незнакомца в красном камзоле. – Теперь ты знаешь… теперь - выбирай!


Часть 2

Она отодвинула солдата с арбалетом, открыла чердачную дверь и шагнула на крышу. «Я не буду отвечать, если он порвет тебя, дура, в клочья!» - срывающимся голосом крикнул ей в спину солдат. «Перед кем отвечать собираешься? – бросила через плечо. – Перед той, что тебе сраные штаны стирать будет?»
Она шла по кольцевой галерее, а внизу выл и кричал раздираемый вампирами город. Пахло кровью даже на крыше. Она шла, перешагивая через  сломанные балки, через валяющиеся арбалеты и кровяные лужи.
И, наконец, увидела его. Того, о ком сказали, что  видели его в этом месте.
Высокий мужчина в черном кожаном сюртуке стоял на краю крыши и смотрел на город.
Она подходила медленно, не будучи уверенной, что не ошибается. Потом остановилась. И окликнула:
- Детлафф!
Он обернулся быстро, как зверь. Смотрел не мигая, угрюмыми пронзительными глазами.
Она обвела взглядом всю его фигуру. Увидела на лацкане сюртука золотистую бабочку-брошь.
- Ты не узнаешь меня? Я – Лея. Та девочка, которую ты когда-то удержал на маяке от прыжка... Теперь я – вот такая. Капитан шхуны и кучки дерзких сорвиголов… таких же, как и я…
Он молчал. Глаза пронизывали насквозь, как иглы.
- Мы только утром бросили в Боклере якорь.  И я услышала, что тут случилось. Услышала про то, что случилось с тобой. Услышала про твою беду... И сейчас я пришла за тобой. Не прыгай в бездну, Детлафф!
Он молчал.
- Хочешь, я тоже покажу тебе то, что станет с тобою? И плохой конец, и хороший?..
Он молчал.
Тогда она тоже замолчала.
- Знаешь, сколько лет я искала тебя потом?... – трудно произнесла наконец Лея. – Знаешь, что с тех пор дороже тебя у меня нет никого на свете?.. Пойдем со мною, Детлафф! Позволь мне теперь помочь тебе!
- Никто уже не сможет помочь! – глухо сказал он.
- И всё же… есть на свете кое-что, что помогает абсолютно, - тихо улыбнулась она. – Помнишь, что это? Это же ТВОЁ средство…
Он смотрел на нее, тяжело задышав, катая желваками.
Она подошла совсем близко. И протянула руку.
- Пойдем со мной!
Детлафф качнулся, собираясь сделать шаг. И тут – страшный тяжелый звук обрушился на город. Словно колыхнулась земля, ударило по ушам оглушающей волной. Он вскинул голову в небо, внимая, впитывая этот звук… потом чуть слышно шевельнул губами: «В Тесхам Мутна… да, повелитель…»
И посмотрел на нее. Вновь отвердевшими глазами, но в которых уже не было провала смерти.
- Я получил распоряжение и должен идти. Но я вернусь.
- Вернешься?..
- Вернусь.