Самое важное

    Подводить промежуточные итоги важно. "Так идёт за годом год, так и жизнь пройдёт", - мой ровесник, написавший эту простую строчку, погиб молодым, но до сих пор на заборах пишут новые молодые "Цой жив".

    И мне важно помнить, что я из того поколения, которое "ждало перемен" - и они пришли так же неуклонно, как приходит за летом зима. Хотя поначалу показалось, что, напротив, за зимой лето. "Я думала, это весна, а это оттепель".

   Бывает такое. Ветер, ветер на всём белом свете, поначалу тёплый, а потом всё холодней. И безполезно жалеть о том, что некогда радовалась его приходу, нужно думать о том, как пережить холода.

   Поначалу хотелось просто описать эти "две зимы и два лета", два ушедшие года, 2018-й и 2019-й, но, начав вспоминать, довольно быстро поняла, какие события были самыми важными.

   Повседневная жизнь течёт своим чередом, будни, будни, будни перемежаются тихими домашними праздниками, но иногда это течение омывает остров, что ясно чувствуешь, когда сама на нём стоишь.

    Первый остров - Жировичи, старинный белорусский монастырь с чудотворной иконой Божией Матери, на западе страны, в Гродненской области.

 Приехали туда на рассвете и, когда поднимались на раннюю Литургию на кладбищенский холм, заалело небо на востоке, стали проступать из тьмы окрестные просторы и зазвучало внутри:"Уже поздней, чем вы думаете".

    Священномученик Серафим Жировичский проповедовал все три года под немецкой оккупацией, с немцами не ушёл и погиб в советском лагере. Единственный из священников с такой судьбой, миссионеров в оккупации, прославлен. Опубликованы протоколы его многочасовых допросов, на которых из него выбивали показания, признание в "сотрудничестве с оккупантами", он ничего не признал и не подписал, твердил только, что в своих проповедях призывал народ жить с Богом, как жили предки, "с Богом мы снова заживём счастливо".

    Похоронен в безвестной лагерной могиле, в монастыре только его большая икона, с которой ежегодно в день его памяти, 6 сентября, в монастыре совершается крестный ход. Экскурсию по монастырю для нас проводил семинарист,  с любопытством наблюдала за ним,  хотела понять, откуда такие мальчики берутся.

    У знакомых закончил сын иконописное отделение в Троице-Сергиевой лавре и женился на племяннице одного известного священника, когда та только школу закончила. Подруга продала свою городскую квартиру и купила два дома в деревне, себе с мужем и молодым, растут двое внучат, молодому иконописцу приходится ездить туда, где есть заказы расписать храм, оставлять семью, хорошо, что родители рядом.

   Когда вижу новые росписи с новыми иконами в новых храмах,   нет той радости, что в сохранившихся старинных, особенно когда наляпаны "весёлые картинки".

   Вот и на этого мальчика глядя,   силилась угадать, какой новодел получится из юной души, прикоснется ли она непостижимым мистическим образом к традиции, к погибшему священномученику Серафиму, живых-то не осталось.

   Там у них красиво в монастыре, Минская семинария, новые учебные и келейные корпуса. Позже купила книжку выпускника этой семинарии, Сергея Быстрова, "Православная церковь в Европе: от Рейкьявика до Таллина". Лучших учеников дальше посылают учиться, и он учился в Великобритании в Уорикском университете и в Нидерландах в Маастрихском, а потом ещё в докторантуре снова в Великобритании.

   Интересная книжка. Православие в Европе - это как правило маленькие и дружные общины, священникам часто приходится работать по своей мирской профессии, поскольку приход не может их содержать. Автор не был в Греции, Сербии, Болгарии, Румынии - традиционно православных странах Балкан, а пишет про общины Исландии, Дании, Великобритании, Нидерландов, Бельгии, Франции, Италии, Венгрии, Литвы и Эстонии.

  Особенно интересно  про Литву было читать. Священник из вильнюсской православной церкви св. Параскевы, отец Виталий Моцкус, этнический литовец, вырос в деревне и в детстве знал единственную православную русскую женщину, вышедшую замуж за его земляка. И вот поведение этой женщины и вызвало у него интерес к православию! Со временем он нашёл в Вильнюсе православный храм и поступил в семинарию в Беларуси во время развала СССР, когда я в последний раз была в Вильнюсе и своими глазами видела там на заборах: "Русские, убирайтесь вон"!

   Закончил семинарию, женился, вернулся на родину, нашёл старый, конца XIX века, перевод Литургии на литовский неизвестного автора, напечатанный кириллицей, и сделал свой, новый. Теперь служит Литургию на литовском.

   По его словам из 140 000 номинальных литовских православных не более 5 000 регулярно приходят на службу хотя бы раз в месяц в один из 57 православных храмов. В основном русские, для литовцев русские все, кто говорит на этом языке: этнические белорусы, украинцы и все русскоязычные бывшие граждане СССР.

   Не была в Литве после развала Союза, языка литовского не знаю, да и на мове с трудом говорю, но в Беларуси ситуация другая, но мове служат католики, а во всех храмах МП - на церковнославянском.

   Литва в Евросоюзе, там по 10 центов платят за каждую пустую стеклянную или пластиковую бутылку или жестянку, и чище в "местах массового отдыха", кто-то бросает пустые бутылки, а кто-то подбирает и сдаёт.

   А на меня, когда я не выдерживала и начинала сначала собирать мусор на берегу, а уж потом "отдыхать", косились сограждане, а один мужичок навеселе так и сказал: - Мадам, Вам надо в Европе жить!

   На что я ему ответила, что я и так в Европе живу, в самом центре.

   Слукавила, отлично понимаю, что живу на границе двух цивилизаций и культур, европейской и восточнославянской. У Толкиена во "Властелине колец" описано такое место, Пригорье, где живут вместе и хоббиты, и "громадины".

   Отправила сына к мужу в православную школу в Россию, а сама, наконец, выбралась к своим на север России, в Сыктывкар.

   Пожила там месяц, но только нянчилась с внучатами да ходила по гостям, на службу в храмы и с Тишкой на прогулки, никаких концертов-театров-музеев-кино.

    Зато на второй остров в реке времени там попала. Впервые в жизни - на могилу новомучеников, они ведь, эти могилы, по большей части лагерно-безвестные. Была раньше в Абези на последнем тамошнем уцелевшем нераспаханном лагерном кладбище, на котором лежат Лев Карсавин и Николай Пунин, но они умерли в лагере своей смертью и как исповедники не прославлены.

   А недавно стало известно захоронение расстрелянной в 37-м "Священной дружины", на Тентюковском кладбище под Сыктывкаром. Якобы после расстрела выкупила у охраны их тела местная жительница, тайно похоронила, ухаживала за могилой и завещала племяннице ухаживать, а та, состарившись, рассказала о могиле другим, так и стала она известна. Эксгумации не было, и председатель "Покаяния" Михаил Борисович Рогачёв в достоверность этой местной легенды не верит, нарочно ходила к нему спросить.

   Но место благодатное. Старое кладбище в лесу, пробираться на него нужно по разбитой дороге в резиновых сапогах, сразу предупредила проводница. Пришли туда вчетвером: наша пожилая проводница, схоронившая на этом кладбище сына, мы с подругой и Тишка.

    Помолились в тишине, тонкоствольные сосны с берёзами тянулись к низкому северному небу, и вдруг так заиграло между ними заходящее солнце. Сразу вспомнился рассвет в Жировичах.

   В круглую жестяную коробку набрала землицы с этой могилы, сейчас открыла: влажная земля пахнет прелью и зеленеют ростки мха.

   Когда-то думала о возрождении, что для этого нужно. "Всего ничего": похоронить всех погибших солдат, все уцелевшие лагерные кладбища привести в божеский вид, и все остовы порушенных храмов если не восстановить, так хотя бы законсервировать.

    Энтузиасты так и делают: ищут по лесам и болотам и хоронят солдатиков, восстанавливают храмы. Единицы. Если в Литве с трёхмиллионным населением часть одного процента ходит в православные храмы на службу, то в РФ с Беларусью на православные службы регулярно народу ходит один-два процента.

    Остальных только раздражает то, что государство обдирает народ и поддерживает церковь, покупая её молчание, и церковь молчит. Многие священники понимают эту коллизию, один мне даже сказал, что скоро их, попов, на фонарях будут вешать вместе с олигархами. Понимают, но молчат.

    Вот эта история про единственную русскую православную женщину в литовской деревне, которая своей жизнью пробудила в литовском пареньке интерес к православию, она ведь трогательная, но не мейнстримная, чаще бывает наоборот: западные ценности превращают этнических русских в либералов.

    Прочитала речь Егора Жукова в суде, посмотрела, как встречала его толпа на выходе, как скандировала молодёжь "свобода и ответственность".  Или "любовь и ответственность". Не помню дословно, только что очень красивое что-то.

    С одной стороны - красиво, они умней нас в том же возрасте, мы наивными были. С другой - в моём поколении хоть кто-то пришёл в храмы, застал ещё недобитых исповедников. А им кому подражать?

    Мысль о том, что придётся доживать белой вороной, особенно наглядная, когда вовсю веселится "бывший советский народ" в новый год (наутро 1 января вышла гулять с собакой и отнесла на мусорку целое беремя пустых водочных бутылок, валялись на лужайке под окнами, собрала от греха подальше, пока не побили и не порезала лапы собака), она ведь не самая тяжёлая, быть белой вороной уже не привыкать.

    Тяжелей мысль о безпомощности, когда так бы и полетела пташкой на забытые кладбища, в те места, где рассеяны и взошли травой косточки русские, - а крыльев нет.

    "Красная-красная кровь, через час уже просто земля, через два она снова жива, через три на ней цветы и трава". Земля-то жива. Пока. Но в моём сознании есть связь между "безумной Гретой" и забытыми могилами русских героев и  исповедников, между горами мусора и остовами храмов.

    Как быстро "общество потребления" похоронит себя и планету уже рассчитали разные учёные по-разному, кто пророчит, что очень скоро, кто не очень. Ехала к своим на поезде мимо Шиеса, машинист дал гудок, остановку там отменили, но на насыпи стояли и махали поезду люди, и пассажиры подтянулись к окнам и махали им в ответ. 

    Прочитала потом, что один священник, отец Адам, служивший там долгие годы, приехал поддержать протестующих: - Люди криком кричат, но власть их не слышит, а им отступать некуда!

   Да, уже отняли всё остальное, остались только земля, вода и воздух, и люди вторую зиму стоят там, живут на болоте в палатках, и хорошо, что нашёлся хотя бы один священник, который их поддержал.

   Всё как всегда: единицы против толпы. Христианство ведь про это, про одинокое стояние в истине, "одинокий голос человека". Глупо было мечтать о чём-то глобальном, не хватит рук, нет людей, и когда толпа скандирует "перемен, мы ждём перемен", это о чём-то другом, а не об этом одиноком стоянии.


В оные дни, после казни Спасителя,
В дни, как апостолы шли вдохновенные,
Шли проповедовать слово Учителя,
Книжники так говорили надменные:
"Распят мятежник! Нет проку в осмеянном,
Всем ненавистном, безумном учении!
Им ли убогим идти галилеянам
ПРОТИВ ТЕЧЕНИЯ!"

    Стихотворение Алексея Константиновича Толстого обращено к друзьям-писателям и заканчивается так:

Верх над конечным возьмёт безконечное,
Верою в наше святое значение
Мы же возбудим течение встречное
Против течения!

   Сейчас наивными кажутся эти строчки и этот призыв. Очевиден упадок искусства и культуры, режут глаз и ухо рекламные и пропагандные вопли тех, кто плывёт по течению, заглушая тихие голоса плывущих против течения. Но они есть, эти голоса, одинокие в толпе, "одинокий голос человека".

   Не попала в Шиес. Хотела, но на севере с непривычки и в городе сразу захворала, возобновилась астма, что уж про палатки на болоте говорить.

   Жаль. Шиес - самое значимое из того, что произошло за два прошедшие года, 2018-й и 2019-й, когда больше некуда отступать, "это даже хорошо, что нам очень плохо", значит, Господь посетил эти места и этих людей - живых, а не мёртвых.