Валентин ТЯН
ВЕЧНЫЙ СОБЛАЗН
Операция "Перехват"
Роман
Собрание сочинений, том V
Москва
Экслибрис-Пресс
2000
ББК 84 Р7
Т 99
Тян В.В. ВЕЧНЫЙ СОБЛАЗН (Операция "Перехват"): Роман. Т99 Собрание сочинений, т.V. - М.:Экслибрис-Пресс, 2000.-416 с.
ISBN 5-88161-055-5
Остросюжетный роман о таинственной силе страсти-соблазна, доводящей человека до самоотречения. Эта страсть-соблазн обладания, страсть обогащения, жажда власти, она неодолима, она губит веру и надежду, порывы души. Вовлеченный в бизнес художник подвергает риску всех, кто рядом, потому что темы его картин злободневны. Не считаясь ни с кем, ни с чем, он покушается на нравственные устои и терпит поражение, борясь с соблазном и соблазнами. Приходят за последней картиной художника незваные гости в масках, жаждущие халявы, но против них ли гнев праведный, по ним ли операция "Перехват"? Кто бы ни были под масками, они среди нас, и они зажигают поминальные свечи по тайным желаниям, слабостям и соблазнам вечным.
4702010201
Т----------------------Подписное издание
8 Ю 8 (03)-2000
© Тян В.В., 2000 г.
ISBN 5-88161-055-5 © Экслибрис-Пресс, 2000 г.
________________________________________________
“Ибо надобно придти соблазнам;
но горе тому человеку,
через которого соблазн приходит”.
(Мф.18,7)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ХУДОЖНИК РОЖНОВ
Глава первая
УРАГАН
С утра зашуршал робкий дождь, незаметно он превратился в ливень, и бурая занавеска из струящихся бесцветных лилий закрыла окно, в большой мастерской художника стало темно. Стройный мужчина в вельветовых брюках, в бежевой рубашке, испачканной краской, замер в ожидании... И сверкнула молния... Все погрузилось во мрак и канонаду небес. Бушевал ураган, круша фонарные столбы и деревья. Тихо, без стона упала оземь ветвистая, буйнолистая береза за окном... В мастерской чуть посветлело...
У художника на какой-то миг занялось дыхание. Погибла его береза... Но печаль, едва коснувшись сердца, ушла...Сейчас художник испытывал какой-то особенный восторг, душевный подъем, радость великую от автопортрета, работу над которым он только что завершил. Сказал себе: "Все, уже все!" Потом обмотал картину дерматином. Вспомнив что-то, приподнял его краешек и, подержав навесу кисть, чтоб схватилась краска, вздохнув, разгонисто расписался в нижнем правом углу холста: "Автопортрет. Апрель 1985 года. Е.Рожнов". И рука откинулась и нарушила равновесие отяжелевшего тела. Рожнов не удержался, повалился на диван как пьяный мужик. Если б кто увидел это безобразие! Его вновь затерзала огнистыми иглами тупая боль, от давней душевной раны, и его земное ограничение - кожу будто изрезало, скоблило лезвием бритвы неодолимого чувства стыда. "Ну, из кожи лез, добиваясь чего-то. Уж не мальчик, сорок пять разменял! Это женщина в сорок пять ягодка опять. И ради чего я загнал себя в угол?! Эту вещь и показывать-то стыдно. Интимная какая-то. Не обнаженка даже, а оголенка ничем не прикрытая, как ни маскируй под слоем лоска и приличия. Я должен был избавиться от этого груза. Уф!"
Со смущением душевным вспоминал себя юным и робким, но полным неуемной энергии художником, видел воочию натурщиков, одежды, аксессуары, фоны, этюды, фрагменты, слышал звуки предметов, тихие реплики, немые диалоги, какие-то сердечные спазмы времени, застигавшие его в момент зарождения эйдоса картины, и все это смешалось в памяти и вызывало аллюзии... Было ли это, но если было, то что было и было ли это с ним?
"Увы, и эта вот картина "Юноша на белом коне" не выставочная, не обладает той энергетикой, магической силой, воздействующей на зрителя, не притягивает к себе случайного взора, что и отличает творение не мнимого художника. Изначально картина зиждилась на мысли о радости бытия, но мысль пропала, как-то размазалась в сюжете картины, теперь едва-едва угадывается первоначальный художнический замысел по визуальному воплощению идеи рокового жизнеощущения, и вещь вышла невлекучая, неполная, лишенная артерий жизни, глухая к ее зовам! Да хоть в картине осталась логика самого замысла, то можно ли говорить, что картина получилась? Пожалуй, что-то и осуществилось. И если что и отразилось, то сиюминутное, мимолетное, хотя заставляешь убедить себя в обратном. Образ Юноши чересчур выразителен, узнаваем, он явно похож на меня самого или моего ровесника в юности, осталось только назвать бессюжетную картину автопортретом.
"Но я был зол тогда на самого себя, какой там нарциссизм! И однажды Юноша перестал быть копией самого живописца, в его облике больше целеустремленности, исчезла живость и непосредственность...Но автор с огорчением тщился уверять себя, что в картине отразилось не сиюминутное настроение, ибо воплощал определенную идею, да еще отягощал ее подтекстом! Зря! Красота и есть идея. Я еще чего-то ищу, с болью и надеждой, даже в ущерб гармонии...Говорят, что Юноша притягивает взор, глаз не оторвешь. Мол, столько откровенного! Оказывается, художник-то натворил что-то там, именно натворил...Какая выставка?! И на порог нельзя пускать! Такой скандал трудно замять. Рожнов и не пытался этого делать. Главного не увидели. Да не переступил он грань. О сокровенном нестыдно, деликатно так намекнул и все. Еще говорят, что Рожнов художник душевный, стеснительный, как девушка, хоть и не диссидент. Причем диссидентство? Как будто оно добавляет художнику таланта! Он инстинктивно выбирал те темы, которые и сюжеты, что нашим мило. И все, что не касалось души, сердца, не удостаивалось кисти? Так да не так! А как же мечта о постижении Истины и Красоты? Но почему такая избирательность? Так нельзя, забудьте о справедливости при всех пристрастиях. Выявляй суть, а не частности. Но привязываюсь к частностям и все. Тянет заглядывать в щелочку, в замочную скважину. Дурные наклонности или вредные привычки меня одолели. Я потерял не годы, часть жизни, я растворил себя в этих памятных частностях. Жизнь - это ведь частности, в них весь смак, а уж как сложится моя жизнь, это уж моя забота, а не тех, кто властвует над нами. Не беспокоюсь, как сложится судьба, но пытаюсь извлечь из яда жизни нектар. И не замечаю, как время летит... И был вечер, и было утро... Будет день, будет и пища. В этой заводи как-то исчезла тайна творчества, процесс творения можно раздробить на части и моменты, что ни картина - то любительская фотография. Взял кисть и малюй - вся картина. Нет же, нет! Надо постичь тайны... искусство - это частности, а частности - это тайна. Но сейчас какие тайны?... Ну, у кого же занять денег на краски? "
Едва оклемавшись, Рожнов вновь потянулся к мольберту, к кисти, к поиску неуловимой истины, то есть сути картины, которую нужно все же спрятать от "дурного глаза", по инерции продолжая технично-методично-энергично изматывающую душу умственную работу по сокрытию слойности изоряда, накладывая тонкие мазки осторожным движением усталой руки на отвердевший верхний слой. Дышал с хрипом, неестественно тяжко, как будто мгновенно постарел на век или кто-то сдавливал ему грудь чугунным прессом. Силой воли пытался дотянуться до невозможного, видимо, воли было недостаточно. Глаза застилала дымка печали. Беда, всё та же беда - не постигалась тайна, то есть та истина, та живая красота, что одухотворяет картину. И сюжет ее не выдуман художником, был "взят из жизни", чуть-чуть подправлен, потому наивна философия картины, навеянная радостями и горестями ушедшей юности, но всё неуловима суть...
По первоначальному замыслу или художническому наитию Юноша на белом коне несется навстречу первому зову, навстречу любви. И не в даль неоглядную, вселенскую, а вблизь... Несется сквозь время, в эфире, с безграничной верой и негасимо надеждой на Жизнь Другую, где Любовь и Нега ожидают Жаждущих. Юноша не виртуальный, не библейский, а реальный, знакомый-знакомый, живущий где-то рядом, в родном краю, он весь перед нами, красивый, добрый, душа нараспашку. Ему хочется того, что ясно всем, как утренняя заря. Девчонки хочется! Конь мчится, полыхая ноздрями, мчится к сладко пахнущему яблоневому саду. Косые лучи разгарчивого солнца заставляют пробудиться всему живому, пробуждают их инстинкты и желания...
Словно повинуясь разуму или интуитивному желанию, Юноша останавливает коня у раскидистой яблони, дотягивается до ее макушки, срывает зеленоватое с розовыми прожилками величиною с детский кулачок яблоко. И надкусывает его. Яблоко оказалось кислым и ядовитым... Юноша невольно морщит лицо. Не смог утаить своего огорчения. Это отобразилось на лице юноши в картине.
Если б художник сумел оттенить этот момент, то добился бы аллегории в чистом виде. Но почему-то привязал аллегорию ко времени и пространству. И тем самым подпортил эйдос картины. Разве что осталась то ли реалистическая, то ли аллегорическая означенность идеи врожденного эгоизма? Скорее всего, реалистическая ее трактовка, частная, очень личная.
Все же на горизонте... то ли российская глубинка, то ли российская окраина, сиречь уютная деревенька- яблони, груши, сливы, сирень. Сюда бы еще и преобразователя природы Мичурина, являвщегося в сновидениях почему-то в чеченской папахе и с посохом... По художническому замыслу фон должен быть нейтральным, а в процессе прорисовки проступали нежные силуэты в сфере аллюзий...
Всё это воплотилось без каких-либо творческих усилий, невольно, по наитию, а не искушению... Он еще не столь искушен, чтобы не позволить памяти детства водить его кистью. Ничего удивительного: родная деревенька на берегу Терека запечатлелась в его памяти и... вновь ожила на полотне. Не сама деревенька, а поздняя копия ее? Контуры родной деревеньки как-то нарушали нейтральный фон картины.
С родной деревенькой, утопающей в яблоневом саду, Евгеша распростился давно и не по доброй воле. Случилась беда, обрушилась мечта, надежда, потому что он не совладал с собой, и ему надо было бежать куда глаза глядят как изгой, как сирота. Сбросить груз горя, миновать новых бед, чтобы не сгинуть. Унести с собой все беды, так беспокоящие родителей, но не исчезнуть навсегда, а вновь появиться в этом мире, если найдется шанс. Такой шанс есть... в Москве, в столице. Туда перебрался друг детства Толя Заволжин, с которым выезжали в ночное...
Евгеша оказался в Москве без гроша в кармане, но особо не расстраивался по этому поводу. Без денег не пропадет, когда душа жаждет. Он (по протекции Заволжина) устроился формовщиком на завод железобетонных изделий (это прописка в общежитии, деньги на пропитание), поступил в Суриковский институт, который с грехом пополам закончил. Заставляли работать, притупляя художественное чутье, намекали соблюдая "диету", то бишь "ползучий реализм", это пиши то, что видишь, не выдумывай, не паясничай, придерживайся национальных традиций, и нечего стыдиться косовортки и лаптей; хоть не запретили пользоваться когда китайской гуашью, когда немецкими масляными красками, когда итальянской темперой, доставаемыми из-под полы. О течениях и веяниях даже говорить запрещалось. Все приходилось постигать по наитию, разве что в ограниченности "псевдорусского" стиля...В такой вот атмосфере уродовалась творческая физиономия, да и затянулось "мальчуковство". Тут еще и материальные проблемы...Даешь уроки любителям, малюешь витрины универмагов, вестибюли дворцов культуры, оформляешь стенды и щитки, чтобы снять комнатку на окраине Москвы, да еще урываешь на холсты и краски кое-что из скудной зарплаты дизайнера отдела новых отделочных материалов производственного объединения ( два завода объединились и выбили у министерства должность дизайнера и перевели на эту должность слесаря Рожнова Е.Н.). Дизайнеру положили символический оклад, но обещали ускоренное продвижение в очереди на квартиру. А пока комнатка в тринадцать квадратных метров - и жилье, и мастерская. Стыдно было и заикаться об этом. И не заикался, не посвящал близких и родных в свои дела. Он не был скрытным, только не желал видеть снисходительных улыбок и сочувственных взглядов. Нет, не проклинал на чем свет стоит устроителей такой жизни, не сетовал на судьбу, переносил тяготы без злобы и обиды, потому что был доброй и увлекающейся натурой. С хитринкой. Свое возьму! Уж как-нибудь! А что мечта? Она...придает ему силы и подымает дух... Эх, промчаться б на вороном коне навстречу заре рассветной, развеять тоску-печаль, окунуться в вечную синеву небес... Но выезжать на природу удается редко. И к тому же притягивает какая-нибудь точка. Мгла, дыра, замочная скважина, круги омута...Как будто высокое искусство не подымало его дух. Великая музыка великих композиторов, живопись и скульптура античности, Возрождения, Просвещения, Глобального Двадцатого века- это проявление Добра, Красоты. Это помогло ему с выбором. Он скорее портретист, чем жанровый живописец. "Не озабоченный...Тут любовь с первого взгляда, и никакого напряга ума-разума... Какое там ерничанье-манерничанье! Да и метр говорил всерьез, но с подковыркой: "Жизнь первична, искусство- вторично, а худсовет - медведь: мед любит. Нашему художнику надо идти от жизни, а не от искусства, опасаться изысков и всяких измов. Импрессионизм, маньеризм, модернизм, авангардизм, течения и направления - от лукавого, увод художника от национальных традиций." Конечно, мэтр хочет уберечь своих учеников "от всяческих напастей". Ясно же, что метр за изыски, за искания, но опасается взысканий!
Выдастся возможность, Рожнов с особенным мастерством пишет сценки на нудистском пляже, красивое тело подростка или взрослого мужчины или женщины, современных Аполлонов и Афродит, естественно, по заказам любителей-коллекционеров! Те знают, сколько стоит вещь, дают художнику оговоренную сумму, да сверх этой положат "эквивалент человеческой благодарности", "смахивающий" на взятку: "Напишите еще в том духе!". Ты-то пытаешься сказать о хрупкости и беззащитности Красоты и Чистоты, а иной эстет измеряет глубину погружения в чувственные, эротические фантазии. И вовсе обидно, если кто-то проскользит по сюжету пустым взглядом. Известно, почему. Но выполняет, как заведенный, иные частные заказы, обрамляя их в багеты комплиментов, а иногда откровенно угождая заказчикам, подведя кого под авангард, а кого привлекая "прикольностью", забывая об отечественных традициях, идя "поверх барьеров"... Чем богаче заказчик, тем меньше... истины, чтойности в этих портретах. И художник должен обеспокоиться не о национальных рамках, о национальных орнаментах багета, а о выражении истины. Мировая цивилизация не стирает национальных рамок, но требует понятного для всех языка искусства, языка культуры. Наскальные рисунки первобытных охотников, торжественные мелодии пятой симфонии Чайковского кого оставят равнодушными? Никого. Художник, каким бы он ни был, не может пребывать в национальной замкнутости, в царстве относительности, а должен искать свое, абсолютное... А что стонать-то попусту? Пока других заказов и других заказчиков нет...Сгинуло то государство, сгинули былые многотысячные заказы на галерею героев пятилеток, тружеников села! Ну и что, что они на одно лицо? Главное, выживание! Дадут сполна, если сумеешь отблагодарить чиновника какого! Могут, дать и отнять! Для страны какая разница: взяли из кармана Сидорова, положили в карман Петрова? И ты готов под скудный авансик кишки надрывать-воспевать...Тьфу!
А тут частный заказик, почти халява... Тебе политический гипнотизер а - ля Березовский, политический шизофреник а-ля Жириновский, ворвавшиеся в сад на шестистах лошадях... Говорить, что нашел "халяву" или золотую жилу, не приходится, но...чего же еще себе пожелать? За приличную сумму пишешь и ваяешь всё это! Стыдоба?! Всё имеет цену, даже любовь, верность, коварство. Пока душа живет - живет человек, а дух - стержень его. Но одним духом не проживешь. И соблазняет не дух, соблазняет другое! И того ожидает крах, кто не согласен с этим и живет по счетчику...И не потому, что долгая пресная жизнь призывает человека к воздержанности, к огра- ничению, подталкивает к самоедским раздумиям о тупиковости недостойной жизни...Как ни бился против этого, а произошло это... Марина увидела его в образе красивого крепкого мужчины (может быть, таким он был в первые минуты знакомства), нет, не его, а другого человека, не его, художника, а мужа-подкаблучника. Упреки посыпались как из рога изобилия, упреки, упреки, одни упреки и больше ничего. "Тоже мне художник, хоть бы помогал по хозяйству! Ты же знаешь, почему я сбежала от своего пьянчуги, и вот... Я так устала, что ты там рисуешь - блажь...Нарциссик, эгоистик, сластолюбец, хочешь питаться одним нектаром! Хорош муженек! Дома шаром покати, а ты ловишь красоту, кайф. Избалованный пупсик, погибающий от искуса! Присосался, я тебе не мама, или в семье живешь, или живи как хочешь. Вот из моего дома! " "Как изгой? Но я же не обещал уподобиться Найде, не обещал ей собачьей преданности. Ну не могу показывать знаки внимания из лести... А то потеряем то, что есть...Что еще? Нельзя кусать, кусать, шипать-вышипывать. Какой-то садизм!" Он поначалу раздражался, потом ругался, душа не выдержала - взял манатки и ушел. И пришел к Арине, "соблазнившись" ее душевностью, добротой и...излишками жилплощади. Жестоко ошибся. Арина - это женщина, которую обманули. И теперь везде и всюду и во всем искала подвох. Она походя обвинила Рожнова в несостоятельности, трусости и никчемности ("жалкий урод", "в штанах, но не мужчина"), смеялась над его художническими замыслами: "Ты же слепой, какую красоту можешь углядеть в этой жизни? Ты хочешь выразить свой телячий восторг, увидев краснощекую торговку, внучку мытищинской купчихи? Тоже мне Рафаэль! Надоел ты мне со своими бзиками и пустыми разговорами в оправдание своей ущербности. Ищешь свое место! Дурью маешься, вот и все.Почистил бы картошку, мусор выносил. Какой еще художник в семье? Жил бы как все, никого не беспокоил...Разбередишь душу, не уживешься. Вон всех этих к иным берегам потянуло." "Ты лучше меня знаешь, где мне жить? Иные берега избавят меня от дури? Меня тянет не в горизонталь, а в вертикаль." "Очнись, вставай, отряхни диван от пыли! А ты думал? Чай, в семье живешь..." Три года ссорился, обижал ее почем зря и ушел, оставив все и дав слово платить алименты дочери. Она-то причем? И зарябило, замельтешило... Ушел от одной, ушел к другой, но не пришел к единственной... Судьба это, ничего больше. Ведь кому-нибудь надо пройти через все это. Не ропщи, и тебе воздастся...И пусть все эти напасти, неприятности, которые сыплются как из рога изобилия, исчезнут. А грязь? На грязи замешана жизнь... .разве что самому не превратиться в грязь! Ну, смешали с грязью, но душа чиста, сердце чисто, бог ты мой...Если макромир - это сообщество микромиров, то этому сообществу нужно как-то организоваться, чтобы не сталкиваться и не пачкать друг друга...Грязь-то липуча. Конечно, хорошо бы... А еще вволю помечтать, окунуться в нирвану самовыражения, о господи! Почти половину своего заработка отдает хозяевам за эту комнатку. Конечно, нужна настоящая мастерская. Если предложить за умеренную цену какой-то натюрморт знатному коллекционеру? Хватило бы на годовую аренду приличной мастерской! Но вот этого знатного-то надо еще найти и не попадаться на глаза милиционерам. Продажа вневыставочных работ художников, не являющихся членами Союза художников, была запрещена, а попасть на выставку могут работы членов Союза художников. А чтобы вступить в этот Союз, надо прежде протащить вещь через административный худсовет, где тайно выясняют твое отношение к Власти. Не диссидентствуешь ли ты? Не обидишь - не обидим! Соображать надо! Заколдованный круг, который попортил крови многим художникам. Или бросить все силы на то, чтобы не разорвать этот круг, а только вырваться, или работать, не лениться. Хотя работать надо с ленцой. Все лучшее - это дитя лени! Да, конечно, хорошую работу, не отличную, но подделку (труд в чистом виде!) все же находят и покупают. Время летело быстро, замечаешь его по тому, как не выдавливаются краски из расплющенных тюбиков. Рыщешь по всей Москве в поисках хорошей краски, радуешься, если удавалось ее достать у какого-нибудь фарцовщика. Но запастись впрок, на другую картину денег всегда не хватало. На добывание хлеба насущного уходит почти все творческое время. Да пусть, пусть этот первобытный рай, лишь бы свобода. Он сейчас не готов отвечать на вызовы времени.
Как искушенный художник он уже по воплощению первоначального замысла понял, что эта картина овладевает его душой, более того - он стал зависим от нее, так зависим, что был несвободен в самовыражении, и внутренне боялся неудачи..."Но картина готова...вчерне, я не в восторге, может, отложить до дня озарения?" - думал Евгеша и себе же возразил: "Можно быть художником одной картины, жить-то на что? Но можно ли отдавать незаконченную картину? Коллекционеры, может, заинтересуются, они со странностями. Но я больше не могу. Двадцать лет пишу этого парня, сойти с ума..." Привлечет ли сия вчерне законченная вещь внимание элитной публики? Разве что коллекционер замороченный остановит на нем свой алчный взор! Оценит плод вдохновенья и труда...Несомненно, сложную композицию создал на одном душевном порыве. А как тщательно выписан передний план! На переднем-то плане юный всадник, безудержно тянущийся к макушке яблони. Этот момент организует всю картину. Хорош юноша. Он в порыве, он в движении, он полон наивной надежды. Душа тяготится в немоте незнания... Как будто кто-то подсказывает ему, что этого ему не надо делать, того не надо трогать, кто-то предостерегает от напасти. Но он не слышит, не может слышать, ибо молод, горяч, нетерпелив...Ему хотелось попробовать зеленого райского яблока, соблазн был таким, что затмил разум Юноши. Он не слышал ничего вокруг и не слушал никого... Его уговаривали не трогать яблоко... Советовали это те, кто уже однажды изведал зелененького яблочка...
Коллеги отнеслись к этой картине довольно благосклонно, только высказали трудновыполнимое пожелание: "Евгеш, освободи горизонт или сдвинь вид деревни к горизонту, дабы не обытовлять образ неискушенного Юноши. Ну, у этого юноши какая-то вина. Почему? Он ведь еще не ведает, что такое соблазн, искушение, ему только блазнится...Соблазн - это приглашение к содеянию, совращению, сотворчеству, не только искушение и вкушение запретного плода... Соблазнился и отравился...Но если не может не соблазниться? Какая же вина? Зачем ты облачил его в рубашку? Не стоит чувства оборачивать в материю! Юноша эротичен? Нет, у него все впервые, он только спешит познать, на зачем же ему думать, как защитить чувство, желание? Какая вина? В общем, не цельный образ, какой-то раздвоенный..."
-Я не бросил Юношу в омут соблазна, хотя он не лишен чувственности, он смущен, в глаза посмотрите, они с поволокой. Человек в момент истины вообще великолепен! Смуглолицый принтер у финишной черты, гимнастка на бревне, балерины, исполняющие танец маленьких лебедей...Много "иагры"! Привезли натуральную натуральную виагру коллеги из Штатов, но мне она не нужна: если б она добавила таланта! Мне кажется, что я художник - ксерокс. Вот писал Юношу, признаюсь, с себя и чуточку с Толи Заволжина, особенно его глаза, подернутые пеленой, ну только-только вылупившиеся глаза. Толя Заволжин тогда не имел даже понятия о любви, о ласке... Нас братьями считали, так мы похожи. Только я в себя влезаю, во внутрь, пытаюсь время покорить, а он пространство, притом по-русски, с размахом, с удалью. Толя любил промчаться на коне с ветерком. Однажды ворвались в сад. Схватил Толя яблоко сходу, но сорвался с коня. Еле-еле дотащил до больницы. Там он две недели провалялся. Так узнали о нашем преступлении. Как же, в чужой сад забрались! Ну, не стыдно, а? Стыдно стало Толе. Ночью, ни с кем не простившись, уехал неизвестно куда. Оказывается, в Москву, на учебу. Юноша больше на Толю похож, чем на меня. Он отчаянно и обреченно тянется к запретному. Евы, протягивающей ему яблоко, он не видит, не пришло время. Так соблазн ли это? Скорее инстинкт. А рубашку уберу, лишняя она, согласен.
-Причем инстинкт, когда девичьего яблока хочется? Сад-то какой-то ничейный, дикий, - сказал портретист Боровский.- Если б принадлежал кому-то, то вызвал бы желание своровать чужой плод. А тут не инстинкт, не постыдное желание, а чистый соблазн. Художник - это творец, бог. Бог любит троицу. Ты должен создать триптих. Зрелого мужчину, держашего в руке это самое надкушенное румяное яблоко. И старика, еле удерживающего золотое яблоко власти, что ли...На фоне сада мира... Пока ты смотришь на мир глазами этого юноши. Взгляд неосмысленный, неверный.
-Объективность там, за гранью.
- У твоего юноши вдруг что-то такое, невтерпеж, надо мчаться на коне в сад! Долг свой отдать...Ты что, себя вспомнил? Или как Шмелев,не Иван, а Николай, честно написавший про авансы и долги, десять страниц, которые потрясли наш мир? Развеял нашу скуку и тоску. От звонка до звонка, от сих до сих, от аванса до аванса, а долги накапливаются...Так какой же твой Юноша? Дай ему жизненного огня. Представь великое переселение народов. Людской вал в виде бесчисленной конницы катится из просторов Азии в Западную Европу, все сокрушая, все выравнивая.Потом меченосцы мечами подталкивали к своему кресту. В памяти только это и осталось. Корни нашего антизападничества давным-давно высушены, славянофильство не подразумевает нутряного антизападничества. Не обижайся, что ни провинциал, так обязательно кочкофильство. Только мы хорошие, а остальные плохие. Плохо кончается, или завершается осквернением могил. Твой Юноша напоминает отдаленно, разумеется, мальчишку -рок- певца, напевающего непонятные какие-то слова, но чего-то хотящего! Мальчишки недовольные, их не соблазняет ничего заветное, разве что влечет соблазн новой любви, новой жизни, которая стала их реальностью. Они будут петь об этом в своем кругу...потому что их не понимают и не принимают, тем более эти идеологические органы! Конь у тебя не оторвался от земли, то есть Юноша у тебя какой-то приземленный...Избавь от гнета земного. Не губи картину, которую ты так лелеешь. Художник - это творец, бог, но тогда твой Юноша - сын бога! А он у тебя пронзен стрелой Амура! Юноша твой стремится к саду мира, к Эдему...
-Да, вы угадали, - невпопад произнес Рожнов. - Бог, наверное, похож на лик Армянского нагорья или Марса. Я не бог. А этому саду два века. Екатерининский вельможа заложил его, сад переходил из рук в руки, до революции он принадлежал какой-то помещице, Раневской не Раневской, но в общем барыне-сударыне.
-Чехов, правда, говорил о вишневом саде, - заметил скульптор Коптилин, покручивая черные усики.
-Какой, однако! -сокрушался пейзажист Филимонов.- Но вот эта барыня приезжает из своего Парижу, задумав продать свой яблоневый сад. Обходит с управляющим сад, а навстречу крестьяне-пейзане. Насторожились пейзане: "Продают-с, другой барин будя...". И попросили старосту уговорить барыню от затеи.
-Как здоровьице, барыня? - вибрирует тонкий голосок старосты.
Стоит и мнется перед барыней, теребит бороду. Если сбрить бороду, то его сходство с юношей в картине было бы несомненно.
Та обмахивает веером свое личико и хитренько, с французским акцентом произносит:
-Как живете, родненькие? Не притесняет вас управляющий?
-Слава богу, ноне не притесняют-с.
-А что кушаете?
-Борщ капустный, жаркое с картошечкой. Довольны-с.
-А на десерт? Яблочный компот?-не уставала допытываться помещица, хитренько закатывая глазки на запущенный сад.
Крестьяне смутились. Конечно, они захаживают в помещичий сад, крушат яблоньку, чего уж...
-Я жду?
Староста поглаживает бороду и произносит:
-А на десерт, барыня, вестимо, за овин ходют!
Тут уж покатились со смеху все, кроме Рожнова. Полноватое лицо Рожнова покраснело, как после третьего стакана водочки, он повел себя, как девушка, услышавшая скабрезности: передернулся, съежился...
-Значит, юноша без комплексов, - произнес со смехом Филимонов, без издевки, но очень едко.- Ежли он без комплексов, ежли ему не чуждо плотское, то зачем все эти символы пристройности? Стоит ли прикрывать его наготу? Он так юн, что стыд ему неведом! И себялюбив, эгоистичен. Но чем больше эгоизма, тем падче человек на соблазны. И какой тут грех? Было бы грешно, если б не хотел бы согрешить! Помани пальцем, девки нагие распростернут рученьки...
-Если такие ассоциации вызывает Юноша, то мне остается пить горькую. Я пытался ухватить в натуре чувство,-упорствовал Рожнов.- И в любви есть горечь, отрава...Потому у меня и яблоня необычная, конь наступает копытами на извивающиеся корни яблони.
-Евгеш, как все у тебя непросто, а вроде обыватель, коренной житель, кондовый, а? Тебе ли нам объяснять разницу между конем, лошадью, мерином, кобылой, жеребцом, жеребенком или, скажем, между рысаком и битюгом? Что у тебя здесь?
-Ты хочешь сказать, что это жеребенок?
-Да вроде, хотя...
-Нет, это маленький жеребец,- усмехнулся Евгений.
-А что жеребец тогда?-наивно-цинично осведомился другой доброжелательный критик.
-Это- муж кобылы, - рассердился Рожнов.
- Замечательно, но конь у тебя не конь, а Пегасик, порыв, устремление, вдохновение, второе "я" юноши, хотя и не Пегасик. Но причем тут вдохновение? Однако коня ты писать не умеешь. Что конь белый, что конь вороной, что конь гнедой, что Буцефал - для тебя все тот же конь.! А о коннице ты и представления не имеешь. Конницы Кира, Дария, Александра Македонского, Чингисхана, Буденного, Доватора... Конницы и были художниками, потому что "писали" новую картину мира! А твой юноша хочет стать мужчиной, да? Внял словам старцев? И чего это над ним светит звезда Вифлеема? Тогда он не должен быть чувственным.
-С чего вы взяли, что он библейский? Где вы увидели звезду? Над головой Юноши. Это звездный час человека! Не стыжусь ли показать голеньким в этот звездный час? Господи, боже мой! Правы древние греки и их толкователь Лосев, доказывающий, что противоположность нагому телу есть портрет. Нагое тело как бы вне времени, а портрет обрамлен временем. Этот юноша мой, а не Петрова-Водкина, не из его "Купания красного коня". Мой Юноша. Он устремлен в даль надежды, в даль безбрежную. В стихию надежды! И его не волнуют те вечные проблемы, которые мучают нас, карликов и горемык. Почему люди до сих пор не могут и дня прожить без того, чтобы не бросать в друг друга камни? Почему так бросаем стариков и детей на произвол судьбы? Почему люди умирают в одиночестве и тоске? Мы злыдни? Мы шарахаемся из одной крайности к другую. Никакой солидности...Вот моя Найда. Прежде чем погнаться за раненной птицей, прикидывает умом, как лучше это сделать. А ты мечешься, пульсируешь, то так, то эдак. Впрочем, все мы такие. Мы веками укрепляли самодержавие, потом уничтожили царскую семью. Мы создавали белую гвардию. Потом объявили им красный террор. Строим и разрушаем. Мы строили светлое будущее, теперь разрушаем все светлое. Но мы больше не мучаем себя, спрашивая: кто виноват? Уверяем, не веря: кто-то виноват! Без доказательств, без суда. Не миновать беды. Потому тревожусь за завтра! На закате горит звезда Вифлеема...Это правда.
-Вообще-то мобильные люди - великие приспособленцы. И каждый из них отличается тем, как приспосабливается к меняющейся обстановке. Они меры не ведают. А жизнь - это мера, соразмерность, сопричастность. Все, что выходит за меру, нарушает меру, гармонию. Нарушение гармонии - болезнь, смерть. Но выживет, не выживет, это все в руках Неизвестного. Опасно ему хотеть уединения, уходить в себя, чтобы не чувствовать чужой боли. Но человеку в горе должен быть доступен особый мир, виртуальный, музыкальный, мир наслаждений, мир соблазнов. А тебя выводят в строй под "Марш энтузиастов", а тебе легенды о покорителях, а тебе тот самый гимн! Печальники и извращенцы записывают последний альбом, "Radioheard" дает гиги в лондонских клубах, не у нас. А наша попса только сейчас выходит из подворотен! Но мы искренни, как и древние, в своих тайных чувствах и страстях, но кутаемся в шинель и шаль...И все же духовно мы слитны, хоть порой не понимаем друг друга...
-Жить единой семьей с глотательным рефлексом? Разбрелись по планете предки! Они, конечно, понимали друг друга без переводчиков. Праязык был общим. Но справились с глотательным рефлексом? Антагонисты смотрели друг на друга с вожделением и ненавистью, но приносили в жертву кого-то, несвоего, защищая своего и свое. И это деление на "свой - чужой" осталось до сих пор, принося страдание и горе. И сегодня человек ощущает это. Позовет меня в гости даже не душман, а фанатик-смертник? Путь к познанию Любви измерялся не расстоянием, а временем, световыми годами! И вместе нельзя, и вровь нельзя. А до зла - одно только слово...
-Зачем так далеко забираться? Для чего?
-Хочется заглянуть в корень. Было ли свойственно предку чувство сострадания?
-Пожалуй, да. Женщинам. Сострадание - это удел матерей.
-А что чувствуют кошки и собаки, когда видят страдающих хозяев?
-А моя Найда скулит, натурально плачет, когда я собираюсь на охоту без нее!
- Вот ты и сказал голую правду. Да, обманывали и обманывают нас, проявляя заботу о нас. Те, которые нас ведут, давно пошли на охоту, ловят кайф. Их не догнать. Мы в болоте, а они там, где поют соловьи. Не могу подобрать слова, на переломе находимся. Впереди не Володя..., то бишь Ванька-встанька, Девка с яблоками, а за ней Костлявая с косой...Не перебивай. Не блоковская Катька, а разбитная, манкая девка. В общем, вновь жить стало весело. И это происходит не при Сталине, это происходит при всенародно избранном, а теперь и вседержавном назначенном. Так что же? Чего хотели люди? Чего они хотели, надо узнать, но что их затянули в темную историю, это уж точно...Мы люди непредсказуемые, потому неожиданность вполне вписывается в вероятность. Были Лжедмитрии, была княжна Тараканова, а выдвиженцам можно одерживать сокрушительные победы над собственным народом, если смимикрировать под его чаяния. Здесь твой шанс. Чем дольше разводишь антимонии, тем скорее упускаешь шанс. Ты приди в маске, не объясняй ничего и занимай кресла, лучше бы, конечно, пустующие, прельстись чужим. Чужое - первый соблазн триумфатора: опоить всех на пиру победителей...Восторжествует тот глотательный рефлекс при такой даровщине. В мире много созлазнов, но соблазн из соблазнов - халява, от слова "халва", "сладости". Я это понял, почувствовал, когда стал желанным человеком среди политических алкашей! Вакханалия инстинкта: лишь бы поесть, полакомиться за чужой счет.Уже дерутся за министерские пироги, хоть драчунов пытаются утихомирить всенародно избранный и милостиво назначенный. Такие игры наверху. Всенародно избранный всенародно покаялся, но не очень-то искренне, потому что хочет стать всенародным советником, расейским Ден Сяопином! Желание это не угасло, но как не поддаться-то соблазну проучить с помощью преемника всех оппонентов, когда ему ничто не угрожает? Уж преемник обещал проучить-замочить одним махом всех обидчиков... Дал слово своему протеже? Хоть бы соблюдал приличие ради приличия. Только кого подведут под диктатуру закона? Тех ли, кто на словах за абсолютную справедливость и демократию, а на деле за понятия? Что страдания замоченных? Это нас не трогает! Такие вот у нас пироги... Лучше не обращать внимания на политиков, на безобразия, обойти все это, ничего не видеть, ничего не слышать, хорошо-то как, но не случится ли так, что однажды замочат и тебя? Но все-таки при преемнике станет тише, спокойнее, чем при первом гаранте, потому что этот более спокоен, уравновешен и меньше подвержен соблазнам, не жаден. Ну кого-то там пожурит, попытается взять дань с олигархов и все. При нем не будет больших потрясений. Совестливые олигархи могут жить спокойно. Да тот же Поимцев! Переставал замечать художника на людях, руки не подает, загордился, вознесся на небеси. Да и Заволжин, как монтажник-высотник, осторожен и сосредоточен, не сделает лишнего шага. Олигархи, столпы общества, опорные люди. Присвоили себе все, другим оставили всего ничего на этапе первоначальной приватизации. От старого строения осталися... одни головешки. Триумфаторы пируют. Обманутые стонут. Гадко, противно, тоскливо. Те, кто это устроил, то открывают народу перспективы, то стращают возвратом к старому, если потревожат их семейное счастье!
-Никакого возврата. Но ты ждешь чего-то такого? У нас всегда был перелицованный первобытный рай. А другого в этой стране быть не может. Периодически проводятся экспроприации, конфискации, национализации, приватиза- ции, но народу даже в ад попасть не удается, все в обещанном раю пребывает.
-Пирог делить - нельзя не обделить. А переделить- врагов нажить. Недовольны будут все. Это не раз-два и обчелся. Тихо, потому что все в оцепенении...
-Чем больше людей, тем меньше гуманизма и доброты, как как говорят эти самые...Ибо мы лучшие, мы самые, самые...Мы одна шестая планеты! И миллионы детей-сирот при живых родителях, рушится семья, человеку лучше в одиночку как волку. И в то же время. Если все для людей, для общества, то что для себя? Должен быть разумный эгоизм, не знаю, но человек должен пожить для себя.Мы должны давно решить, мы сообщество нулей, или сообщество миров? Власть для себя определила. Смотри, что делается. Ей не нужно сообщество миров. Зреет смута, это верно. Увы, там не ощущают этого. А я чувствую, уже трясет. Пока незаметные колебания, вибрация. Но сколько же пострадает, если, не дай бог, дойдет до взрыва!
-Втихую изолируют зачинщиков, обойдутся культурненько, без грубости медвежьей. Обнимут, поцелуют и все...Привет! А вообще власть предержащие никак не могут утишиться, умерить свои аппетиты! Пока что и мы не опустились до животного состояния, нам еще мало хлеба насущного. Но мы те же пейзане, мнящие дворянами: нам все подайте, только на блюдечке! А те не хотят, потому что знают, что мы не дворяне. Не знаю, не знаю, не дай бог...Не хочется неприятностей.
-На заводе, где я бываю, что-то еще производят. Как страна, так и объединение. Не на луне же оно находится. Поимцев заправляет, кому же еще. Он не пропадет. Он не устает выступать, речи зажигательные произносит, заслушаешься. Чем хуже дела в объединении, в отрасли, тем жарче его речи! Мы завсегда победители, но почему-то живем хуже побежденных. Нам казалось, что лучше, потому что надевали на глаза шоры, вешали лапшу на уши. Верьте солнцу, луне, не глазам своим, и не ушам своим. Так-то! Задумал он дело- не дело- заправлять всей этой кутерьмой. Рвется во власть, может, не может, а туда же! Причем стыдно, не стыдно? Он хочет свое взять. Знает, из малого можно создать великое. Вот Христос накормил одними хлебами тысячи людей. Доброта порождает такую энергию, такую силу...Может, Поимцеву удастся. Он тот еще халявщик, уникум. И ему не жалко бросить кость художнику, стыдиться лобызаться со мной.
-С чего бы? Если он друг моего друга? С опорами не спорят, на них опираются. Что я буду спорить с ним, скажи? Да, он не соловей, не Цицерон, слова его на душу не западают, ибо он словами хочет людей накормить...
-Объединению больше импонировал Заволжин. Тот мычит, как корова, но выдает отменное молоко! Не шутка. При нем люди получали молоко за вредность. А что сейчас? Люди месяцами не видят зарплаты! А Поимцев речи толкает себе в оправдание! Воодушевился. Доволен жизнью!
- А ты его героем выставляешь. Сильно на мозги капает?
-Каково время, таковы и герои. Врать не умею...Поимцев честен. Сказал же: "Живите, как можете". Свобода-мать.
-Какая свобода? А ты смог бы вещать со стороны его врага, так сказать, с вражеского стана? Примолк? Боишься, что замочат? Он больше мастак по охмурению женских головок.
-И то дело. А вообще что охмурять? Деньги есть - охмурять не надо. Мой брат боится жениться. Ухаживал за одной симпатичной девушкой, а потом выясняется, что она и одета хорошо, и ухожена, потому что стариков ублажает...
-А он? Морочит им головушки, а те счастливы! Не бери то, что плывет. Не умеешь выбирать, не твое, не бери, худо будет. В общем, поможем выставить твою картину, а ты к Поимцеву, так, мол, и так, оплатите аренду выставочного зала.
-Но это же унизительно!
-У человека гибкий позвоночник. Изучал же анатомию?
-Это вы мне говорите?
-А то кому же? Тебя заносит. Ты возводишь хулу на устои.Немой фотообъектив верняк, чем мольберт.
-Ну, конечно!
Евгеша с тревогой и с каким-то отчаянием прислушивался к разноголосице мнений...От завистливых приятелей ведь не утаишь ничего. А было что утаивать...
Лене минуло четырнадцать годков. Но выглядела как взрослая девушка. А он, тогда восемнадцатилетний парень, был влюблен в нее без памяти. Ему казалось, что не сможет и дня прожить без нее. Может быть, любил не её, а воображаемую девочку четырнадцати лет, идеальную девочку, а не самое Ленку. Разобраться в чувствах тогда он не смог. Его крутила природа... Не соседская девочка соблазняла его, худенькая, как тростиночка, а его мутило ( где-то он вычитал в старинной книге) от искушение плоти. В нем бурлила необузданная мужская сила, да он уже не был невинен и потому смотрел на девочку далеко не наивными глазами. Какое там смотрел, пожирал ее глазами замутненными! Она вызывала в нем постыдное жгучее желание. Заводил невнятные разговоры, задыхался от удушья, а кожа пузырилась от ожогов... Она с тревогой вслушивалась в невнятный шепот, посверкивала зелеными глазками и обнажала ровные строчки зубов:
-Давай помечтаем, Жень,- и убегала.
Не от него, от постыдных разговоров. Хотелось услышать какие-то дивные нежные слова, а не эти стыдобки...Но Евгеша был озорным парнем и не смог смириться-успокоиться. Вызвал ее, соблазнил в ночное. И возвращаясь домой, они остановили своих коней возле яблоневого сада.
-Сторож спит,-произнес шепотом Евгеша.
-И собака не лает...
Они оказались в яблоневом саду. Он помог ей забраться на яблоню и она попыталась дотянуться до самой румяного яблока. Но вдруг сильный ветер начал сокрушать деревья. Не августовский ветер, напоенный ароматом спелых плодов, а весенний, холодный, обжигающий...Может быть, это был отголосок того апрельского урагана...
Отвлекшись от дум, он не удержал ее, расслабил руки, и она упала на его грудь. И произошло то, что не должно было произойти до поры... Он сжал ее в своих объятиях, опрокинул на траву...Задрался подол ее короткого платья, он увидел то, что хотелось увидеть и не должен был увидеть - нехорошо, стыдно... и в нем пробудилось то желание, которое превратило его в необузданного самца...Лена истощно закричала. Просила пощадить ее... Но он этих слов уже не слышал, а ее мольбы не смогли его разжалобить... Он набросился на нее как голодный зверь, точно, его неудержимо тянуло к ее телу. На какой-то миг его покинула вместе с душой юношеская воля, он уже - комок мышц, взорвется, если... Он понимал, что произойдет непоправимое, страшное, но хотел, чтобы это случилось... "И это то, ради чего мужчина крушит все преграды?"- Евгеша остро сожалел, что послушался ее и оказался с ней в саду. Если б не это...Доверчивая девчонка. Другая бы поостереглась...
Домой возвращались не вместе. Он первым умчался на своем гнедом коне...
А потом при встрече она скажет:
-Что ты натворил? Я не люблю тебя. Ты слышишь только себя, видишь только себя. Я прощаю тебе. Запомни только, что ничего не было, мы даже не встречались...
-Как же так, Ленка? Давай, поженимся...
-Уезжай, а то...- и Лена разревелась.
Он сильно переживал свою неудачу и...уехал ночью, ни с кем не простившись...Если б остался, все равно б не узнал, что Лена уедет к твоюродной тетке и родит сына Сашку. Как-то узнал только, что школу она закончит, но в институт не поступит... И уж потом как-то случайно услышал о том, что у нее не сложилась судьба. Она вышла замуж за одноклассника, не сложилась с мужем песня, разошлась. Вышла вторично замуж, за нефтяника, поехала с ним на Север, подальше от родных и близких, донимавших ее больше упреками, чем сочувствием, но опять что-то не сладилось. То ли муж алкоголик, то ли завел он любовницу. Развелась, в третий раз вышла замуж за пожилого мужика и опять маята...Ей бы жить по душевной замкнутости одной, но она не может жить в одиночестве, ей в семье хочется быть хозяйкой.
Евгеша с острой болью переживал о неудачах Лены. Он попытался разыскать ее, встретиться, чтобы покаяться и разделись ее печаль. А ведь это разделить с ней судьбу? Об этом он не подумывал даже... Души не хватало вновь полюбить, потому что он любил ее по-прежнему. Да и простит ли она его? Любит его...Но ей не до любви...Прилечу к ней, в ноги поклонюсь, а она скажет: "Будь ты проклят!" Что тогда-то?" Говорят, после смерти душа возвращается к богу, а тело возвращается в землю. Значит, встретимся с Леной там, на небеси...И что я скажу? Она оттолкнула, обидевшись, и я предал ее. Найда б не предала. Собаки не предают. Есть ли у них душа, этого никто не знает, но знают, если полюбили хозяина или хозяйку, то навсегда..."
Глава вторая
СМЯТЕНИЕ
Он жил тихо, одиноко, не хватило силы души, чтобы удержать возле себя другую душу, и он смирился с этим, утишился надолго, может быть, навек. Если б женился на Ленке, был бы вместе с нею до конца...Но увы! Влюблялся в похожих на Лену женщин, но они оставляли в его душе только какие-то царапины, причиняли боль. От них ждал совсем малого, какой там любви, лишь сочувствия, лишь сострадания к творческим мукам... Но какое сострадание! Похожие на Лену женщины не были её сестрами по духу. Заинтересовавшиеся им дамы не восторгались его картинами. Даже не считали их произведениями искусства, без тени сомнения - перед самим собой они не могли лгать - были категоричны - мол, в его вымученках красота даже не ночевала. Они видели безобразие его черновых набросков, этюдов разрозненных, хаос, сумбур художнических поисков, не замечали той красоты, что подвигала его к самоограничению и самоотдаче. Зоркие ценительницы прекрасного, как ни тщились, не испытывали эстетического наслаждения, все пытаясь уловить какой-то смысл картины. Одна даже наивно спросила: "Что ты тут намалевал? Бросать надо, пока не поздно." Это был удар, от которого потерял спокойствие духа. Его жалеют, его спасают от беды - как жить неприхотливо, нисколечко не заботясь о себе, жертвуя всем, чтобы отдаться всецело страсти самовыражения и самозабвения? В конце концов его никто не просил выражать себя, его просили только отразить на холсте вот то-то и то-то. Но получались у него даже не бледные копии оригиналов, а бездарные вымученки, потому что не мог жертвовать собой, не умирал в образе... И так как был там, в заповедной зоне, где не замечают минут, где солнце встает раз в году, где стекла на окнах покрыты льдом, женщины не оставались с ним. Он никак не желал становиться им опорой, совестясь соблазнов избранных. И кажется, одна их них, уходя, попыталась унести в сумочке и его душу. Так ему показалось. Долго он жил без своей души, пока она не вернулась к нему...Мир казался серым, только серым и нет в нем ничего яркого... Врать, придумывать, чтобы убедить себя, что мир удивителен и уникален, не хотелось. Но все зависит от настроения...Конечно же, человек одухотворен красотой его. Без души человек ничего не увидит, кроме хаоса...
Заболевший от монотонности и обыденности и покинутости, Рожнов попытался все объяснить законами физики и биологии, законами Вселенной. И многое не находило логического и художественного смысла. И вспомнил о потерянной душе. "Я аморфный, да? Я бессердечный, да? Я жестокий, да? Нет, нет, я нечестный, я бездушный, вот и все. Но я хочу вернуть свою душу!"
К счастью, та женщина вернула ему его душу в обмен на портрет...
***
Дописывал давнюю аллегорическую картину "Земля и Космос" уже без сил и вдохновения; едва наложив на холсте последний мазок истертой кистью, упал на диван в изнеможении и опустошении. На душе осталась только горечь. Забылся на какое-то мгновение. Кто-то тормошит его за податливое плечо.
Стоит над ним приятель, художник-график, паясничает, пытаясь поразвлечь его:
-Спишь, Жень?
-Да, Вань.
-Мучаешься?
-Да, Вань.
-Знаешь, что...давай выпьем.
-Нет, Вань. Не за что?
-Есть за что. За то!
-За то не хочется.
-А ты захоти через не хочу,- и приятель налил ему стопочку. -Я тебя мигом вылечу от остеохондроза и хандроза!
- Не вылечишь, то вылетишь птичкой!
- О да! Что лечить, что калечить, для меня одно и то же...
Рожнов все был мрачен, как туча.
"Чего-то не достает картине. Сверхобразности? Любая, даже сверхъемкая картина не бывает самодостаточной. Сжать пространство и время на площади одного полотна можно, но не нужно. Сверхмерное только подавляет человека. А отображенное должно воздействовать на воображение мгновенно. Осязаемостью, телесностью. Бабы правы, я люблю тело. Чего-то не хватает? Не чувствуется религия души?"
-Не бери в голову, Евгеш.
-Знаешь, мы почудилось, что я только что возвратился из дальней галактики, и не узнаю землю-матушку. Какой-то свет разлит на ней. Пытаюсь, понять...
-Из твоего космоса Земля - райский уголок. Человечество - семья. Родительская любовь, сыновняя любовь. Слезы умиления. А я-то думал, что ты серьезный мужик, созидатель, и прочее. А ты фантазер. Потому в твоих нетленках преобладают радужные цвета. Оглянись. Ладно бы, строили города-сады. А еще и взрывают. Воще! Террористы, Бен Ладен, девушки-смертницы. Воще!
- Давай еще по стопке!
Он увидел сон, но казалось, что это происходило наяву.
...Была тихая лунная ночь. Вышла на террасу девушка в ночной рубашке, с распущенными волосами, пошла в сад. Шла легко, как на прогулку. Ее длинные летучие ноги перебирали ворс ночной травы. На ногах босоножки. Не шла, а плыла по траве...Как будто кто-то ее позвал или ее влекло, влекло в этот сад неудержимой силой...Окликни ее и она вздрогнет и...
Но он подавлял как мог в себе эти желания...Он уже боялся своих желаний, которые порой затмевали его разум....Он понимал, что нечестен и эгоистичен, потому что не он для людей, а люди для него... Он искал натурщиц и моделей для своих картин и скульптур, молчаливо требовал от понравившихся моделей идей, мысли, а потом и признания. Он ведь писал картины для людей, он хотел им понравиться... Если бы жил на необитаемом острове, то он был не мучался над своими творениями. Значит, он вмешивался в судьбы людей, заставлял их служить ему в его неразмеренной жизни...Некоторые чувствовали, ощущали на себе "вампирство" Рожнова, защищались, не позволяя никакой фамильярности, тем более фривольности в отношениях художник-модель...Кто имел силу воли, те порывали с ним...
***
Случайно или неслучайно, как-то Рожнов встретился с Линой Долгих на Кузнецком мосту (она устраивалась на работу в Дом модели). Предложил ей позировать для картины...И получил категорический отказ.
-Соблазнительная идея! Но разве я давала повод для таких надежд?- с гневом промолвила Лина, пронзив его острым взглядом.- Евгеша, прости меня за откровенность, я на кого-то похожа? Но я это я. Или я, по-твоему, выпотрошенная курица?
-Ты, ты...меня не так поняла, Лин. Я не должен обратиться к тебе с таким предложением, фу ты, просьбой? Понятно. Ты чистый образ соблазна. Тут и думать не надо. Пиши и все. И не думай, что кто-то из ревности вывернет душу. Не ищи того, чего и в помине нет...- побагровел Рожнов.
-Ты скажи это себе, любимому. Ты верен самому себе, тебя не изменить. То, что было незаметно в юности, теперь глаза режет. Ты опасный человек. Ты обвиняешь в несовершенстве мира людей. Но себя к обвинителям не относишь...
-Это ты говоришь после того, как увидела картину "Космос и Земля"? Пошла бы ты в баню!
Она учится в университете, но учеба у нее как хобби. В Первопрестольной слишком много соблазнов, чтобы тратить время на гранит науки. Она научилась спихивать курсовые, зачеты и экзамены, не отягощая себя лишними знаниями, приберегая энергию души...И отказалась позировать. Все по той же причине. Не хотелось тревожить душу. Обнажиться телом -это обнажить душу. Да мало ли что он хотел запечатлеть Еву. Пусть ищет Еву не в ней. Он вяло качал головой. Была же все-таки Ева, от которой мы все произошли. Красивая ли, некрасивая, но соблазнительная, это уж точно. Соблазнительная обезьянка Ева заманила к себе в пещеру Адама...Когда это было? Миллионы лет назад. Мы должны почитать Еву, праматерь Еву. Лина отказалась позировать, узнав о замысле Евгения. Причем категорически, не объянив причин отказа. Она не могла объяснить ему о причине отказа... Позировать перед ним в чем мать родила... не могла, потому что...была влюблена в него. Потому столь категоричен отказ... Он должен был радоваться этому отказу, но огорчился. Придется искать другую модель...Найдется схожая модель, но отказ Лины Рожнов воспринял как пощечину...Он любил ее так сильно, что заходилось дыхание от страха расставания, но так же быстро к ней охладел. И причина не в ней. Она ведь не изменилась, не постарела. Она не могла заслонить собой, своим телом Лену...Лина поняла это каким-то чувством...
-Она тревожится, что увижу не ее самое, а дефекты ее тела и разочаруюсь.
Такого конфуза с ним не случалось. Наверное, он как художник чересчур придает значение внешнему воплощению Образа, безжалостно отделяет человека от его души, то есть от образа мышления, от памяти, от чувства...Но Лина не поняла. Она испугалась выставления напоказ подробностей. Художников так и тянет на подробности, готовы захлебнуться в них, но у Евгения нет времени на смакование подробностей. У него своя художническая манера, не индивидуальный импрессионизм, не нарочитанная смазанность, но и не сгущение, и от того предмет или явление или образ в величии сути. Поэтому его образы узнаваемы и не похожи на другие. Его нельзя обвинить в фотографировании, он и не копиист и жалобщик. Неблагополучие в личной жизни никак не влияет на видение мира...
Но ответа не дождался. Надо просить прощения. Хотя в чем я провинился?
Конечно, портретист зависим от заказчика. Но кто независим, истинно независим? Нет таких. Свобода воли означает свободу воли другого. Здесь ответ на вопрос, заданный Линой. К сожалению, у нас не будет диалога, потому что она чувственна. Надо искать другую модель...
Надо, конечно...но он увлекся ею. Причина даже не в том, что она красива. Что из того, что красива? Она талантлива! Вот в чем причина. С нею спорить интересно, ссориться даже приятно. Столкнуться с мыслями, путаться в противоречиях. А страстишки-интрижки? Если бы можно было побороть стыд и стеснение!
"Стремишься к ней, как к последней надежде, а она все дальше и дальше от мечты твоей. Может, потому, что связываешь с ней не только призрачную надежду?"
***
-Но ведь считают, что это стыдно...-начал молодой мужчина , внешне похожий на классического Аполлона (нынешний Поимцев только отдаленно напоминает этого молодого красавца античности).- Можно достичь цели как Илья Муромец или Галилей, или как в недавнем прошлом..."Нам нет преград..." Я остался в Белокаменной, остальные сокурсники выбрали грандиозные стройки, мечтая вернуться на белом коне...
-Белые кони для парада победы. А Пегас не любит нас. Мы голы как соколы и нищие. Конечно, хочется добиться официального признания...-пытался что-то объяснить Рожнов.
-Хотелось бы, но тем, кто во власти или завсегдатаи казино, к чему такая обуза?- заметил Анатолий.- А ты терпеливо жди. Сам же говоришь, что трудно будет без поддержки, очень трудно. Понимаю, сочувствую, но верю в твою востребованность, помяни мое слово...Я не захватчик, но с благодарностью опираюсь на сильные плечи...Подымем тост за нашу Вселенную. Нас не воспринимают. Но нас это не должно интересовать, если мы решили улучшить окружающую среду, а не приспособить ее для своей жизни.
А напоследок посоветовал писать портрет ученого-химика Цоя Юрия Уновича.
-Я его знаю. Лучший в стране знаток по полимерам. А в мире таких пять-шесть человек. Работал в ящике. Когда началась конверсия, помогал создавать цех полимеров. Напиши его. Правда, трудно что-то характерное уловить. Если б он жил в Сеуле, я бы его не узнал. Ему за шестьдесят, а выглядит юношей. Глаза с прищуринкой, зубы блестят жемчугом.
-Вообще у человека раньше всего стареют зубы, глаза. А если он ведет активный образ жизни, не теряет способности молодеть? А вообще тяжкая сейчас жизнь, хотя не каждый это осознаёт. Может, так и должно, но потерялась искренность в смеси духовной и нравственной ауры новизны жизни. Жизнь наша тяжела, потому что мы легковесные люди? Хитро как-то устроена жизнь.Тот, кто не озабочен, живет и живет...
-Угадал. Теквондо, горячая еда, разнообразные напитки с умеренной дозой алкоголя. Дорожит жизнью.
-Значит, изворотлив, хитр, восток - дело тонкое. Выжить в нашей стране, не оглядываясь, невозможно, это точно...
-Насчет хитречинки не заметил. Наоборот, его часто облапошивали коллеги. Самую великую его идею присвоил институт. Присвоил так изящно, что разнеслась красивая легенда, мол, институт трудился в поте лица во главе с трудоголиком директором, наконец, "сподобился" и "разродился" этой гениальной идеей. И прогарцевал директор в анналы науки на белом коне. Он и его когорта получили госпремию. А Цоя "измотали" бесконечными придирками, по результатам аттестации понизили в должности, отобрали лабораторию, перевели в рядовые сотрудники, но все же не вывели за штат...по соображениям гуманности! Знай сверчок свой шесток. Во всех этих действиях администрации была очевидна дискриминация личности, импонирующая среде "научных халявщиков", как заметил один доктор медицины. Ничтоже сумнящеся думают:"Но какой Юрий Унович ученый? Не похож и отдаленно на ученого. Скулы широкие, а глазки узкие. Может быть, среди своих он сходит за светило, но увы! А куда он пойдет жаловаться? Да разве что господу богу?" Юрий Унович не был ни обидчивым, ни импульсивным сыном репрессированного. Он философски смотрел на это все и больше не рвет пуп на рядовой работе. Но чую, не смирился. Ему бы немножко свободы и денег...
-Немножко свободы не бывает. А деньги кому не нужны? Надо помочь тем, кто ближе.
-Надо помочь тем, кто достоин помощи.
-Это ответ, достойный мужа. Цой в помощи не нуждается...Достойные в помощи не нуждаются. Они нуждаются только в совете и сочувствии.
***
Рожнов вспомнит эти слова Поимцева и не раз. Портрет Цоя был продан на аукционе за пять тысяч долларов. Французский коллекционер, покупая портрет, признался:
-Я люблю вас за широту натуры и доброту. В этом портрете россиянина в облике корейца отразилось шекспировское отношение к человеку.
- Спасибо.
У Рожнова появилась возможность прийти в себя, оглянуться...
-Мне однажды учитель сказал, что суть жизни - это остановиться вовремя...Хочу добавить: мера - это жизнь и в искусстве - основа. И тебе спасибо. Вытащил из ямы...
-Правильно он говорит. Но ведь прежде надо разогнаться,- усмехнулся Поимцев.-Вот мне всегда поручают роль пожарного. Где уж тут разогнаться?
-Почему тебе поручают такую роль?
-Считают, что я никакой не строитель!
-Это кто считает? Вот именно!
-И убили во мне зодчего, да-да, я стал моделью для статуи. Стой неподвижно, стой часами...Вот тебе я позирую уже три часа, а ты этого не замечаешь. Увлечен своей работой. Творец.
-Какой творец? Не все мне удается,- сказал Рожнов, вспомнив об отказе Лины.- Я благодарен заказчику,-улыбнулся Рожнов.-Иногда борюсь с собой, чтобы не угодить ему...
-Опять же в меру. Я, конечно, ни шиша не понимаю ни в наивном реализме, ни в продвинутом вивризме, ты выяви суть человека, красоту его души, крепость его духа...
-Можно уже не позировать. Образ твой я уже уловил.
-Так быстро?
Рожнов обладал феноменальной памятью на лица, предметы, их очертания, силуэты, но помнил их в контексте времени, а не в отрыве от явлений и событий. В мозгу зазвучала сцена из увиденной и еще не осмысленной жизни.
Поимцев кивал,подмигивал, переговариваясь с кем-то по мобильному телефону.
-Деньги будут перечислены завтра утром. В оффшор?
-А чего же еще, когда там куражатся до потери пульса. Они же невменяемые, что хорошего ожидать от них? То тебя бросили в СИЗО ни за что, то тебя за пустяк записали в должники! Пусть спасибо скажут, что в оффшор...Умные уже сматывают удочки.
-Понятно,-оборвал Поимцев словоохотливого собеседника.- Продукцию отгрузили. Два эшелона. Ассортимент? Посмотрите в электронной почте. А по "хвостам" "юриков"? По взаимозачету разговор отдельный... Устроил нам концерт царь новоявленный, оттянулись!
Новый Арбат сверкал огнями. Декабрьский вечер был сумрачен и загадочен.
-Все о соблазненном кумире?- поинтересовался Рожнов.
-Нет, о соблазненном шефе, то есть президенте или нашем боге. А еще точнее о соблазненной надежде,- произнес Поимцев.
-Он соблазнил вас миражами, однозначно, ибо стать защитником национальных интересов нельзя в одиночку. Важно знать, кто его любит и кто его ненавидит, с кем он будет и кого он предаст. Кто создавал ему славу гонимого, но не сломленного? Ну кто его вытолкнул на гребень волны? Хорошо, что ограничили безграничную любовь конституцией! Воля людей должна быть материализована! Можно "сшить" конституцию под кумира, а того говорилу из сердца вон. Нас соблазняют крайности. Полюбили-разлюбили. Все для него, все от него!Он мечется.Лидер по определению должен быть над схваткой. Но он вынужден опираться на тех, кто его поддерживает. Попробуй не обопрись - упадешь! Фактически он не глава государства, а ваш заложник! Он должен заботиться о благополучии семьи, за своих людей он должен лечь на рельсы, если их обижут. Это как дважды два четыре. Он же никого не обидел из своих! Но он тот лидер, который чувствует настроение толпы и действует по ее подсказке. Знает, что люди устали от лжи и пустых обещаний. Но не может ничего другого, как обещать и возводить миражи. Велик соблазн одарить людей миражами. Так что же, лидер - это психологический мазохист? Лжец? И все же он должен сделать выбор. Лучший выбор, если ты хочешь жить по-своему. Сделать выбор и возможность выбирать... Дожили до времен, когда можно выбрать того, кто будет влиять на твою судьбу. Хочется понадеяться на него. Но на бога надейся, а сам не площай. Циники живут лучше, чем те, кто верят слову, брошенному на ветер. Все принимая всерьез, к старости упирается в стену отчаяния. Мы же ведь упертые, в общем. Бескорыстен тот, кто к старости приходит к богу. Путями разными, но к Нему. Что Бог? Творение человеческого разума или вера в высший разум? Бояться ли тайн разума, видя в нем зеркало? Что-то потеряно, что-то стерто и потому стыдно показываться... Что можно и что нельзя? Да все можно. Можно даже потрафить душе, поддаться всяческим соблазнам. Соблазн, соблазн. Это то, что неодолимо влечет. Но не каждого влечет то, что влечет другого. Так что соблазн? Влечение вопреки инстинкту, неосознанное влечение? А он так силен, можно сойти с ума, если не поддаться...Ты думаешь, что устоишь перед таким соблазном? Еще ни один смертный не устоял. Соблазн - это проявление жизни...Миллион желаний, миллион терзаний. Самый страшный соблазн - это соблазн власти. Достоин не достоин, а иной дуриком рвется в президенты! Ведь президент может привлечь к управлению кого угодно и он может уволить их когда угодно, о каком достоинстве речь? Вот и куражится, отталкивая разонравившегося умника, демонстрируя свою самодержавность.
-Далеко не оттолкнет. И со мной и с Заволжиным ничего случится. Зря, что ли, был в группе поддержки, ну, в депутатской группе межрегиональщиков, слышал, небось?
-"Но выдь за Москву-реку. Чей это стон раздаётся? Не бурлаков, а халявщиков. Плачут красные думские плакальщицы: "Не должно быть такого в стране, а вот конституция позволяет!И мы позволим...Импичмент президенту!" Их стан в смятеньи...
- К свободе еще и добра. Зла много стало. Устали уповать на главного защитника. Ему бы себя защитить, хоть и "пыжится"...
Посчитал себя наш Борис Второй главным управляющим. Ну некому было переубедить его...Беда, когда придя к власти, такой человек захочет управлять. Умел только разрушать. А тут надо заниматься рутинной работой, не просто считать копейки народные, но уметь наращивать копейку. Это уже совсем другое. Не завидую людям, тешащим себя иллюзией быстрого успеха. Эти люди, выбирая президента, выбирают несбыточную надежду вместо суровой реальности бытия. Это люди не могут устоять перед соблазном полакомиться сладостью успеха, ибо такой соблазн велик. Беда, если избранник не может быть адекватным времени. И все же жаль Бориса Второго. Ничего у него нет, кроме ядерного чемоданчика. И счета в швейцарском банке как не было, так нет. Но хотим отнять у него честь и достоинство. Не позавидуешь...
-Ну как же! Завсегда: отнять, конфисковать, на халяву пир на весь мир устроить! Ну и гордых граждан в подданных, в низкопоклонников, князя в грязь, из грязи в князи, того мордой об стол. Найти кого с непобитой физиономией! Если нужно для государства, то можно разрушить природу человека. Под флагом борьбы против индивидуализма извели всех инакомыслящих, инакочувствующих, а заодно и еще неродившийся электрорат. Нас становится все меньше и меньше, а ожесточения все больше и больше. Что это? Я в отчаянии. Что остается, пока ты жив, а если ты ушел, то что? Такая любовь или нелюбовь к человеку у нас...Живем бестревожно, безлюбовно. Это симптом. Мы не оставим ничего из того, что создали, ибо рассыпается на глазах. Через пятьсот тысяч лет даже не найдут свечу зажигания, что нашли Майк Мейкселл, Уоллес Лейн и Вирджиния Мекси у горы Косо в Калифорнии. Этой свече зажигания ни много ни мало пятьсот тысяч лет. Так что же, миллион лет назад на Земле существовала такая технология, что сегодня? Почему же нет?
-В карельских болотах нашли болт возрастом в триста миллионов лет. Что из этого? Земля вновь и вновь возрождалась из пепла? Для долгой жизни цивилизации она плохо оборудована, не гарантирована от новых катастроф. Так стоит ли стремиться к чему-то, когда человечество не сможет оставить на память даже простейшего болта, изготовленного на обычном токарном станке? Я скептик? Нет, не скептик. Меня не тревожит моя смерть. Меня тревожит вот это - даже болта не оставим на память.
-А я ты пытаюсь кого-то задеть!
- Ладно, все на сегодня?
Поимцев оделся и ушел, оставив художника в замешательстве и недоумении.
"Да тот ли Поимцев, которого я знал до сих пор? Человек полностью меняется через каждые пять-семь лет. Значит, другой Поимцев. Менее открытый, изощренный и циничный, но жаждущий утолить жажду власти из черепа отца.
-Уж эта соблазненная звезда. Как соблазненная девственница! Невинна и порочна. А мы как соблазненные старцы, смешны и противны. Вот правда-то.
-Шипы соблазна. Сердцу чистому неведомо желание. Нежное сердце не знает соблазна. Но вот душа- потемки. А душа соблазняется малым.
Соблазненная душа - это отягощенная душа. Она беспокойна.
Конечно, ему хотелось достичь того, чего хотела душа. Но чтоб и душе было спокойно...Тайный соблазн влек его в закоулки разума.
В воображении он пытался отличить соблазненных младенцов от пресыщенных соблазненных старичков. Но мудрым старцам чужд соблазн. Соблазненный министр, ставший посмешищем. Бес в ребро! Соблазненный продажными девицами прокурор тешит себя призрачной надеждой на дальнейшую борьбу за нравственные устои общества! Омраченная недоброй славой эстрадная певица.
Поимцев, конечно, сегодня был не в себе. Вот у кого замутненная душа. Если хочешь принести человеку горе - искушай его соблазном. Будут у него дни без ночей, он обрадуется, а потом умается. Знал ли он, где обитают истязатели душ?
"Что изощряться соблазнять младенцев? А вот почтенных старцев? Что юноше пустяки, старику - смерть. Тот, кто хочет испить воды из ладони и не замочить ее, должен обратиться к другому..."
Рожнов в смятении залил краской холст, отшвырнул кисть, встал как вкопанный посреди мастерской.
Раздался звонок. Рожнов нехотя взял трубку, буркнул: "Слушаю. Да, расклеился я что-то. Приходи, буду рад. Конечно,пивка, конечно, водочки, но и не забудь пару бутылок "джин-тоника". Развяжи наш российский узел... ".
Глава третья
ЗЕРКАЛО, ОТРАЖАЮЩЕЕ ВРЕМЯ
Молодой писатель Иван Зеркалов (недавно он получил квартиру и это как бы прибавило ему уверенности и основательности) был откровенен и простодушен, говорил с воодушевлением, радуясь, что его слушают. Расшаркивался перед бывшим соседом (но неразлучным другом по творческому осмыслению реалий - он писал повести и рассказы, публицистические статьи, а Рожнов их иллюстрировал). Он не догадывался, что его "экзаменуют". Взять или не взять под знамена...
- А вообще мы, люди искусства, редко задумываемся о сути нашего ремесла, что ли...Что есть искусство? Что есть литература? Ты задумывался над этим? Мы одни, поэтому мне нестыдно задаваться такими вопросами. "Вначале было Слово. А слово - это Бог". В этом пространстве-то искать то, что входит в понятие литература. Тут тебе в помощь суждения Аристотеля, Гегеля, Чернышевского о понятии Прекрасного? Все верно, но за скобками оказалось чувство. Литература, на мой взгляд, - это чувство, познание действительности через метафоры, через образы. И все-таки познание мира людей, мира души. И единение с природой - это необязательно уход, возврат в природу, но единение с богом. И потому языческое поклонение природе или, наоборот, мичуринское покорение природы - не будущее людей.Опыт русской литературы дает ответ. ХIХ век - золотой век, начало ХХ века - серебряный век, ХIХ век - духовные искания, ХХ век - поклонение красоте человеческой, примат чувства. Предмет литературы - духовный поиск и полнота чувств, познание нерукотворного начала человеческого бытия. Отвергаем лабораторного человечка, созданного Мефистофелем, люди должны чувствовать, мыслить, любить...Будущее - это чувственное познание природы. Почему-то мы делаем упор на познавательной функции литературы ("магическое стекло" Гоголя), в ущерб психоанализу, гедонизму, эстетическому наслаждению, не говоря уже об известной доле ее дидактизма. О назначении литературы писали великие. В "Ехеgi monumentum" Гораций о познании красоты. Гавриил Державин "истину царям с улыбкой говорил". Пушкин "восславил я свободу и милость к падшим призывал". Гармония - одно, а порядок даже по Платону, неоплатонизм - другое. Алгеброй проверять гармонию (по Герцену)- велик искус. Проверяют! Кто как может.Но надо методом науки. Если наука - игольное ушко, сквозь которое надо пройти, то литература - это нить, которая сшивает раны души. Исцеляет смех, улыбка... Мы все тоскуем о комедии, подразумевая под этим умную, социально-значимую пьесу. А на мой взгляд, тоска тщетная. Время таких комедий ушло. Когда новый Гоголь появится? Появление комедии такой силы, как "Ревизор", исключено. С точностью до наносекунды за тысячелетие. Причин несколько, но не буду рассусоливать. Современные наши комедии легки, вызывают улыбку, смех добродушный. Если Фонвизин, Гоголь ставили задачей исправление целого общества, то у современных комедиографов даже свехзадачи робки.Были когда-то комедийные герои, которые прямо-таки просились в комедию. А сейчас их просто нет и не будет. Трудно представить современных олигархов или политических халявщиков в комедийной ситуации. Сейчас что-то зловещее происходит. Ну попадают иные фигуранты в комедийную ситуацию и всего. Следовательно, надо находить эти самые комедийные ситуации и смоделировать реакцию нормальных людей на эту самую “комедь”. Как они будут реагировать, попав в “комедь”? Мы, когда смотрим фильм, не о кинокомедии думаем, а о комедии. Сценаристам надо думать о комедии, а потом о специфике киноязыка. Нормальные люди, даже героические характеры попадают в комедийную ситуацию. Я думал об этом еще в школе, то есть четверть века назад, но убеждаюсь, что прав был тот школьник. Между прочим, тот школьник, то есть я, получил двойку по сочинению о творчестве Гоголя.
-Мне, говоря по-правде, нравится твое творчество, Иван,- признался Рожнов, иллюстратор его книг.-Но когда писатель нравится, то трудно простить ему творческие промахи. Если пройтись "галопам по Европам" по всему созданному тобою (уже одно это знак, иные так и ушли непрочитанными, я не в счет, я художник), то, конечно, поймаешь много блох.
-Интересно...-вымолвил писатель.
-Знаешь, я давно хотел высказать дружески, велико было искушение, но каждый раз подавлял его. У нас с тобой творческое содружество.
-Конечно. Но я слушаю.
-Ну вот в повести о дорожных строителях, в романе о столичных заводчанах, в философской повести о нашем времени - в трех вещах, больших по замыслу и удачных по реализации, автор явно упрощает коллизии. Автор старается оправдывать главных героев, и это просто выпирает из фактуры. Ну вот начальник участка, семейный человек, сходится с молодой женщиной. Безнравственно абсолютно. А ты его представляешь высоконравственным человеком и немножко озабоченным мужчиной. Жена, видите ли, не приезжает! У тебя, между прочим, этот мотив не нов. Он часто обыгрывается.
-Ты не хочешь Фрейда впутывать в нашу обыденность, но ведь что выходит? Жена любима, но ведь мужчина поглазеет на нее как на женщину. Причем тут нравственность? Если женат, то посмотреть на женщин не моги? И он, значит, скот?
- Я этого не сказал.А в другой повести муж не находит понимания у жены, навещает...любовницу. Мужик раздвоен, расстроен. Любил сердцем жену, а физически желает любовницу! Он терзается, он стыдится своих похождений. Но как ты обставляешь это? Жена не любит муженька своего ненаглядного, жене обрыдли мужнины стенания. То есть снабжаешь героя оправдательными документами, как будто он виноват.
- Жень, этот эпизод иллюстрируй, как тебе видится.Ты видишь объемнее, чем я.
-А в третьей вещи тема измены невнятно обговорена, неоправданно смягчена. Жена не понимает масштабов деятельности мужа, но она не уходит от него, но уходит в себя! Мне чудится, что жены потому...потому что виноваты герои. Автор видит, что герою нравится женщина и торопится реабилитировать его: жена де не любит, или ушла к другому. И замысел автора сшит на белую нитку. Надо копать глубже. В повести ты хотел показать, что человек потерял все, но он может начать сначала...А если бы не ушла жена? То герой не мог поближе узнать ну ту, которую полюбил? Зачем ты осуждаешь жену, которая ушла? Да и слабо это у тебя получается. Не удается объяснение, почему угасла любовь в этом страстном сердце? Мне кажется, что человек не должен забыть то главное в своей жизни, что составило его жизнь, ведь вторично жизнь нелегко начать, в общем-то. Ей богу, не везет женам в твоих книгах. Или они уходят, не разделяя взглядов мужей, или предоставляют супругам свободу...выбора и действий. И твое понимание счастья не выходят за рамки обычных понятий. Человек попал в ловушку, он загнан в угол. Приходит помощь неожиданно. Приходит помощь извне. Это, думаю, проблески счастья. А ты говоришь, что счастье - это возможность двигаться. Утрирую и тем самым делаю свои претензии плохо обоснованными. Но я высказал.
-Бывал я в тайге, где рубили просеку, где магистраль прокладывали. Заволжин позвал. Я обрадовался. Может, там найду своих героев? А люди надрываются там, кормят мошкару и гнуса за эти деревянные и талоны на "Жигуленка". И герои и не герои. Посмотрел на них и душа опечалилась.
-Теперь выслушай о себе. Ты рисуешь моих героев, полагая, что рисуешь их мир, время. Но тебе не удается отразить убегающую мысль.
-Тогда и ты выслушай меня. Говорят, слово может выстрелить. А способна ли строка остановить стрелка? Мне кажется, нет, никогда. Каждую минуту гибнет от чьего слова-пули человек. Отсчитываем время жизнью! Когда это было?
-Ты не отчаивайся, от скромности не умрешь! Все твои образы эксклюзивы. Но ты можешь воплотить обобщенный образ страны, где и киллеры, и политические халявщики, и хирург Шумаков, и всесильные олигархи и нищие академики, жулики, проститутки, Илья Глазунов, Солженицын с его идеями по обустройству России, где происходят взрывы домов и стартуют космические корабли, где царят лень-матушка и безрассудная самоотверженность? Мы летим над пропастью, зная, что возврата нет. Но ты нашел зеркало, отражающее время?
-И все же народная мудрость, культура способна остановить этот вал дикости. В Исаакиевском соборе не могут люди оскорблять друг друга, там не может быть унижения человеческого духа.
-Но ведь и в девственных пространствах люди остаются людьми. Не в цивилизации - зло...
-Способна ли картина укротить злой дух в человеке? Наверное, способна. Если б не верил, я б забросил кисть...
-И что бы ты делал?
-Не знаю. Жизнь соблазняет, вот в чем дело...
-Страшно поэтому?
-Страшно не потому, что соблазняет, а страшно потому, что страшно соблазняет...
-Любое явление имеет свою изнанку. Но судят не по изнанке. И соболиную шубу и дубленку выверните наизнанку - сравняются в достоинствах. Соболиная хуже выглядит - швов больше. Поэтому человека надо судить по совокупности плюсов и минусов. Вы заметили, что все пишущие люди ужасно пьют. Но они пишут, творят (разумеется, пьют рядовые Парнаса, оседлавшие Пегаса, не классики).
-У меня другой порок. И в числе прочих минусов- готовность пожертвовать любовью ради эфемерного. Желание стать автором вызвало этот минус. Поэтому в какой-то мере меня можно простить. Я вот полез к тебе с откровениями и вроде иначе смотреть на мир стал. Думать о девушке Тане и душа вроде...не конченый вроде человек. Изнанка души моей, да жизни и есть изнанка. Но по ней судят. Но вы заметили, что все мелочные, мелкие, заурядные люди судят о ближнем только с изнанки. Вот он такой, вот он сякой, а о том, какое доброе сердце этого знакомого, каково направление мысли - об этом ни слова.Вот у меня приятель страдает этим. Говорит о других, а видишь его. Какое-то зеркало, только кривое.
-Ты про кого? Его сняли,- улыбнулся Рожнов, устав слушать, но из вежливости таил зевоту.
Иван "отключился", забыл, где он находится, беседуя с воображаемой Таней. А реальная Таня была героиней его очерка в далекие семидесятые. По заданию редакции он искал в "зеленом море тайги" героиню для молодежной газеты. Нашел. Это была красавица Таня, геодезистка, "прокладывающая дорогу в будущее". Контуры новой магистрали века были очерчены и рукой Тани. В Москву она вернулась с молодым мужем, геологом. Таня устроилась в научно-исследовательский институт, но что-то не заладилось...Доверили ей обработку топографических сведений о рельефе трассы, полагая, что Таня справится с задачей. Ведь информация - дороже золота. Таня не извлекла тут ни золота, ни диссертации. Какая наука? Наука здесь не ночевала. Таня затосковала..."А потом выясняется, что не сняли, а перевели на более ответственную работу, чтобы посадить на освободившееся место нужного человека. Неужели я и есть тот нужный человек? Пока, пока не сошла с газетных полос..."
"-Вы, Таня, только начинаете жить. Не заразитесь звездной болезнью.
-О человеке следует думать как о Человеке.
-К чему это? Неужели не ясно: шучу, конечно. Чтобы вы не обидели меня неправым судом. Чтобы было честнее, не держу копии.
-Вы изменили мне жизнь..."
Где сейчас Таня? Иван Зеркалов всегда с трепетом думал о ней. Очерк о Тане принес ему известность.
-Конечно, Женя, мое творчество меня же и крутило и закрутило. Я еще не автор. Еще только - только и возможно становлюсь им на этом этапе.
-У меня все герои - как куклы, неживые, как я захочу, так и поступают.
-Я прошу прощения у своих героев."У меня вы поступаете так, как я хочу. Значит, я вас не знаю. Когда я смогу оживить своих героев? Наверное, к концу жизни. Пигмалион: когда изваяние достигает совершенства - оно оживает. Уважите меня сегодняшнего, а не будущего. Может быть, будущего и нет у меня. А может быть и не надо. Но когда узнаешь, что тебя не пригласили, труднее дышать. Хотя понимаю, что надо как-то оправдать это уважение, быть достойным этого."
Но он не был откровенен.
"Человеку как живому существу хочется наслаждений,- подумал Рожнов.- Но человеку как животному общественному хочется общественного признания. Он живет среди людей, он хочет одобрения. Но примет и порицание. Два начала в человеке. Какое победит, такова и судьба человека. Но что ты можешь, чтобы добиться общественного признания? Да ничего! Но ты не отчаивайся. Живи как можешь. Земляным червем? Хотел бы, но как это трудно! Если б умел войти в кожу этого червя, наверное, я был бы счастлив. Но чтобы сохранить жизнь, людям порой надо уподобиться червю! И те миллионы лет, пока пребывала жизнь в неосознанном состоянии, не пропали даром!"
- Вань, ты меня извини, но Таня из твоей повести не похожа на реальную Таню.
-Ты знаешь Таню?
-Да. Она переживает не лучшие времена...
***
Муж ушел, сказав, что навсегда, и в квартире стало пусто и грязно.
На стене в прихожей, где раньше висел его зонтик, осталось темное засаленное пятно. Таня подошла к стене, припала щекой к пятну. Тяжко вздохнув, прошла на кухню, выпила холодной воды. Взяв таз воды, начала тряпочкой протирать пятно. Но пятно не смывалось. Она взяла нож и соскоблила пятно, но порвала обои. Вот этого она не ожидала.
В ярости она кинулась срывать обои, припала к стене и зарыдала.
Успокоившись, она прошла на кухню, открыла шкаф, нашла початую бутылку вина, наполнила рюмку, выпила, зная, что на дне рюмки горсть таблеток снотворного.
Едва добралась до постели. Рухнула на нее и тут же уснула.
***
А Света, ее дочь, поехала в общежитие, в гости к однокурснику готовить курсовую работу. Она училась в мединституте (в медакадемии), осталось год до диплома, выбрала тему дипломного проекта, надо еще написать, надо еще защитить егно, уж получит диплом и начнутся другие заботы. Ведь не берут никуда. А свой медицинский центр открыть, конечно, кто запретит, но кто денег даст?
Саша Чен (отличник- однокурсник) как-то говорил, что отчаиваться не надо, главное, надо закончить вуз, получить диплом. Потом он говорил о синтезе корейской медицины и традиционной официальной и о создании международного центра. Уши вянут. А он все говорит о своих прожектах, ну для того чтобы "запудрить" ее мозги. Света зевнула и вздохнула, положив руки на подол короткой юбки, обнажившей длинные стройные ноги... Она чувствовала, что влюблен он в нее по уши. И он ей нравился. Милый юноша. Среднего роста, изящный, как девушка. Вежливый, улыбчивый. С минуту побыла рядышком, и все твои тревоги, все твои грусти улетучились, будто их и не было вовсе.
-Я рад, что ты пришла. Какой-то тупик. Подскажи, что делать?
-Ты очень хорошо обо мне думаешь,- вымолвила она, подмигнула.- Может быть, вот так.
Света взяла в руку "мышь" и быстро вычертила на экране монитора схему.
-Та схема? Взгляни,- промолвила она, томно потягиваясь. Соблазнительные груди напряглись и оборвали пуговку на кофточке и высунулись наружу.
-О Света!
Он обнял ее и... поцеловал в губы. Помимо воли. Да и Света не сопротивлялась. Они упали на диван, провозились с раздеванием, с стеснением...
-Я девушка...
И он был девственником. Он не знал, как приступить к...Вроде изучали это, профессор был доволен глубоким знанием предмета! И она не знала, что ей нужно делать. Сжимала от стыда ноги, а потом развела их бесстыдно, обнажив розовую щель...Будь что будет...
-Саш, я боюся...
У нее как-то помутилось сознание, она словно издалека видела, чувствовала, что обнаженный юноша возбудился, смуглая плоть его коснулась ее розовой щели, он неумолимо сближался с нею и уже было невозможно не поддаться зову плоти...А ежли "залёт"? Она думала, что ничего не случится, ведь девственная плева предохранит ее от "залёта". А юноша ее думал не об этом, его истомило от медовой услады первого обладания... Он проник в нее, она почувствовала это, ей даже было больно. Была и кровь (несколько капелек пролилось на одеяло). Света обняла его и вымолвила будто клятву:
-Убью, если бросишь меня.
-И я тебя тоже...
Но они расстались. Некрасиво. Саша пришел к ней и столкнулся с мужчиной, который ушел, едва простившись со смущенной Светой, вставшей под душ...Саша похрустел пальцами, застонал: "Ай, ай, что же делать, что же делать..." А потом забыл обиды,простил ей измену, но...у него не было средств, чтоб создать семью. Он так и сказал:
-Свет, ты можешь подождать?
-Сколько лет?
-Нисколько, было бы где жить.Года три, я накоплю денег, купим квартиру...
-Но у тебя же есть деньги?
-Есть. Но я собрался открыть медицинский центр ...Не могу потратить на квартиру. Деньги - это свобода, успех...
-Да...Мама говорит, чтобы я ушла, она хочет остаться одна.Я бы давно сбежала от нее. Она всю жизнь перебирает бумажки, то бишь описания образцов. Монотонная работа изменила ее характер. Она стала занудой. Папа сбежал от нее. И я сбегу. Хоть бы министр закрыл ее институт, она бы перешла на другую работу, хотя вряд ли сможешь переучиваться...Никчемной стала ее жизнь.
- А я хочу, чтобы от моего пребывания на земле стало людям теплее. Знаю, тебе-то ни тепло, ни радостно. Ты можешь подождать?
- И у меня будут деньги, не волнуйся...
Она не могла и не умела ждать. Она девушка. У девушки время короткое...
***
И.о. министра не ведал, что его ведут. Притом хорошо ведут. Подписывал договора, не вникая в их содержание, ему было лестно, что стороны хотят заручиться его поддержкой...
Он был опытным человеком, но право же, потерял бдительность в атмосфере велеречивости. Он не был бескорыстен. Ну не хватает зарплаты федерального чиновника на приличное житье-бытье. Приходилось напоминать о своем существовании. Многие уже искали его протекции. Многие. Приносили. Он брал. Но это все мелочь. Хотелось большего. Однажды познакомили с руководителем комбанка неким Жижиным Валерием. Парень молодой, но настырный.
-Валера,-представился молодой банкир скромно и первым подал изящную, но твердую руку.- А вас я знаю. По телеку вас часто показывают. Вы как телезвезда.
-Ну презентации, ну премьеры...Министр ленточку разрезает. Хотят лицезреть министра! Как отказываться, коль приглашают? Даже удостоился кисти Рожнова...Но я пока исполняющий обязанности!
А родился и.о.министра в обычной семье московских служащих. Отец долгое время работал в закрытом ведомстве специалистом, ушел на пенсию с должности ведущего специалиста, мать работала бухгалтером, потом старшим бухгалтером в банке.
Так родители волей - неволей привели его в коридоры власти. Ему запали в душу разговоры родителей о том, как сочиняются инструкции, которые потом удавкой стянут шеи налогоплательщиков. Слышал обыденные слова о непростых государственных отправлениях. И "набирался" цинизма.
Добрый, недобрый, но человек ведь, хоть и.о.министра. Ему хочется жить по-человечески. Не выжить, а жить. Ведь когда живешь, а не существуешь, человеку кажется, что он - бессмертен. Бессмертие - вечная мечта человеческая. Но как прожить и эту жизнь, отпущенную богом? А продлить ее - удача или везение? Но прожить жизнь - чтоб "страна жила родная". Об этом забывают правители. И кому-то надо открыть всю правду, истину царям с улыбкой говорить. Для этого нужно мужество. Большое мужество. Народ выдвигает таких людей в пору отчаяния, чтобы власть не впала в маразм. Когда он выдвигает таких людей, тогда хунта нехотя делится властью. Но когда он сможет избавиться от коварной хунты? Говорят, избавился...Но как было, так и осталось. Знали ли, что власть коварна и хитра? Знали ли о том, что спецслужбы могут исполнять тайные приказы? Знали, но не могли поступиться с совестью? Человек - это совесть. Нет у человека совести - нет человека, он зверь или робот. Власть, которая хочет увековечить себя, страшна. Жизнь - это река, и надолго заковать ее в панцирь власти - это желать катаклизма...Если не произойдет смены власти, то страна вновь впадет в пучину насилия, хаоса, демагогии. Незаметно страна скатилась на двойную мораль, на двойную жизнь. И не важно, давались ли тайные приказы об убийстве белых ворон под филиппики о добре и справедливости. Почему-то случаются беды только с теми, кто против этой власти. Но ведь и "за" не выговоришь, сказавши "против". Если б это можно было скрыть? Но как скроешь опасное перерождение власти? Молодой журналист молодежной газеты, выступавший против войны в Чечне, убит. Убит известный тележурналист, который "оторвался", стал независим. И вот убит генерал, отказавшийся от звезды героя и отказавшийся отдать честь президенту. Как бы то ни было, власть себя защищает любым способом! Государственный бандитизм...не канул в Лету. Те, кто мужественны и честны, не защищены от пуль. Убережешься от пуль, но от беды не убережешься. С гордым что-то произойдет. Что может испытывать человек в минуты роковые? Отчаяние, гнев, ярость...Всего-то? А сильный действует, подавляя инстинкт самосохранения. Генерал выступал против коррумпированной власти, потом высказался за единение всех недовольных и несогласных. И его слово как призыв к действию. Это слово человека, который знает цену жизни и смерти. С ним нельзя договориться, как и запугать... Наверное, был дан тайный приказ о... Если сопоставить хронику убийств с хроникой политических событий, то можно точно вывести зависимость. Они связаны с проведением политической линии, укрепляющей власть. Но как власть не понимает, что она позорит себя этим? Люди страшатся этой власти, бегут от нее.
-Не говори. В государствах нашего ближнего зарубежья что делается? Оппозиция разоблачает власть предержащих, мол, никакой демократии, руководители ожирели, исповедуют только ложь, и болтливых лидеров оппозиции изолируют. Но ведь придут сами к власти, тоже ожиреют. Произойдет то же самое. Потому что все те еще, жизнь все та еще! И у нас то же самое. Видишь, как они сцепились...Ну их к ляду, мы сами проживем.
-Ты их послал, а они из-за тебя и дерутся. Жиреют за счет тебя, милуша! Мне жаль...Близость к власти мешает ему критически посмотреть на вещи. Есть люди, которые умеют приблизиться к силовых линиям. Влезают в доверие. Он из их числа...За широкой спиной этот примазавшийся становится самим собой.
-Не получается. Даже человек из глухомани не может жить сам по себе. Он в государственной машине. В ней лишних деталей нет. Есть отработанные или поломанные, которых выбрасывают и заменяют. Велик человек. Это мироздание, это космос. Но он живет в реальном мире, где должен определиться и он выбирает судьбу, сам того не осознавая...И неужели это преступно, черт побери? Если будет действовать энергично, то потеснит соседа. Так что же, расти только "ввысь"? Забудьте о доброте и приличии? Обман, коварство, безнравственость.
-Ну что же, соблазнов ведь много.
-Поддаются им те, кто ищет себе врагов. Я знаю то, что ты не знаешь. Опасен враг, что затаился внутри тебя. Будем воевать друг с другом: за непослушание, за то, что все хотят быть на равных. Нет, не будем. Ужасно, если будем выяснять свою правоту силой. Этому должно быть положен конец. И конец будет положен. Но где тот художник, который бы отразил бы все это, где Пикассо наших дней?
-Зачем новый Пикассо, когда люди не изменились? Агрессивность - суть человека. И клыки остались, и зубы сохранились. Но агрессивность и ум вывели человека из животного стада. Если бы не было войн, люди должны были строить великолепные дворцы, корабли, создавать красивые вещи. Колоссальная энергия должна быть высвобождена на созидание. Войны, победы, поражения, катаклизмы. Нынешние цивилизованные народы испытали все это. Судьба пожалела аборигенов Крайнего Севера, Австралии, Огненной Земли, их миновали страшные беды, заставляющие мобилизоваться, идти навстречу опасности, ибо там спасение... У них еще нет своей истории, их жизнь в легендах и мифах, так что же, отвернуться от них? Но те народности, которые хотят вступить в исторический процесс со своей ментальностью, рискуют именем. Их не надо убеждать в этом, а фемида времени склоняется в сторону сильных, потому-то и упование на слабых и сильных, на отцов и детей.Дети станут взрослыми.Нет отчания,- заметил Рожнов.- Не будет ситор на земле. Усыновят. Вы же занимаетесь северным завозом. По долгу или по совести?
-Ну не корректный вопрос,- усмехнулся и.о.министра. А вам еще трактаты писать...
-Это уж по части...Ивана Зеркалова. Он оттачивает перо об оккупационную власть!
-Да не боюсь я вашего Зеркалова. Надо будет, приглашу. В конце концов, все мы гости.
Зазвенел мобильник.
-Минуточку.
Пока и.о. министра беседовал с банкиром, Рожнов ходил по кабинету, ища нужный ракурс... Но мысленно он был вне кабинета, витал в облаках, бродил по земле...
Окаменела от жары почва, она в трещинах и рытвинах. Изнывала яблоня от зноя.Пожухли листья.Но на самой верхушке дикой яблоки висит румяное яблоко.
Дикая яблоня на дороге. К этому яблоку тянутся К этому яблоку тянется молодой всадник. Конь то ли Пегас, то ли ...но топчет обнаженные корни яблони.
Познать вкус жизни. Познать любовь. Несмотря ни на что. Молодой всадник сорвал-таки яблоко и надкусил его. И сморщил смуглые щеки. Кислое яблоко.
***
Закончив портрет и.о. министра, Рожнов постиг чуточку власть предержащих. Ему уже удавалось ранее постичь недостижимое, но нынче, кажется, он овладел самой непостижимой тайной. Вот на одной картине Рожнова Николай Второй молча выслушивал советника.
-Тут надобно проявить силу, ваше величество. Вызвать казаков.
-Считайте, что доложили.
Царь отвернулся и взглянул в окно. Природа очаровала его. Природа живет по своим законам. По законам. По удивительным законам. И их нельзя нарушать безнаказанно!
Народ бурлит...Почему? Отцу, императору Александру Третьему, в общем-то удавалась удержать народ от взрыва негодования. Того, что сделал дед Александр Второй, хватило на все годы правления отца, царя Александра Третьего. Николай Второй должен был искать свой путь. Зловещий призрак кризиса появился в самом начале его правления. Река народного гнева хлынула к царскому дворцу...Будем ставить запруду. Но зачем же перекрывать Волгу, если не хотим затопить полстраны? Бес попутал, хочется продемонстрировать силу! Соблазн отменить закон природы был велик! И в тот момент неодолим! Даже царь не смог устоять перед настырными советниками, подался им!
Что будет с народом? Побурлит, побурлит и успопоится... Ведь в них, в обывателях...душа переполнена восторгом перед начальником, будь то князь, то боярин, или генерал, или чиновник. У обывателя желание словчить и унести к себе в тайничок что-нибудь, что плохо лежит. Разжиться халявой! Других таких обывателей на просторах Евразии просто нет. В свободном мире даже нищих не соблазнишь даровщиной, достоинство есть. То в мире, а не у нас. Потому у нас "любят" здоровое начало, крепкую руку...Царь был достойный семьянин, набожный, печальный...Но сколько семей он разрушил!
"Прадеда моего царь сгубил..."- это печальное открытие однажды потрясло Евгения, начинающего художника...
***
А на одной из картин Евгений Рожнов весьма удачно вывел на первый план прадеда. Нельзя было обойтись без фигуры прадеда...И вот почему. Прадед в революции 1905 года с гневом и особенной яростью рубцевал нагайкой московских рабочих, восставших против обмана и лжи власти. Вот против царя вздумали! Кто такие? Да что они, в своем уме? Царь им свободу дал, каждого добрым именем нарек...От добра добра не ищут. При этом царе страна стала самой большой и самой богатой в мире. Но чувства ненависти, искусно раззадоренные речами корыстных ораторов, затмили разум. Погиб прадед. Булыжник, брошенный в него, размозжил его череп... Была мгновенная смерть. Давно это случилось. Погиб прадед. И ожил в картине правнука...
***
Возникла однажды идея поместить среди фигур новой эры императора Нерона в годы его активного правления. Замечательно. Художнически верно. Нерон... не устоял перед чарами сестры, когда насилу отлучили его от родной матери. Он обладал недюжинным воображением и в сестре он увидел ту идеальную женщину, которая ему снилась после оргий. Сестра была возмущена и высказалась однозначно. Нерон выслушал отповедь, с трудом сдерживая порыв, не в силах подавить в себе темную волну страсти. Не могли отвлечь от этого соблазна и танцовщицы его театра. Обманом он завлек сестру в императорские апартаменты и поступил с нею бесчестно... И был разочарован...сестрой как женщиной. Зачем так добивался ее любви? На этот вопрос он сам бы не смог ответить. Но добивался близости с сестрой, теряя рассудок. И пустился во все тяжкие. Затащил в свои покои мать... Он не испытывал чувства стыда, потому что был императором.
-Почему наступает кризис власти, когда власть становится абсолютной?
-Потому что она беспредельна, уже бесконтрольна. В России нового времени от Ивана Грозного до Владимира Путина было кризисов бессчетно, но не все они венчались бунтами, восстаниями, революциями. Если запаздывали с реформой, то да, кризис переходил в стадию насильственных действий. Иван Грозный не мог опираться на бояр, бояре не могли поступиться своими привилегиями соправителей. Настал кризис власти. Но Иван Четвертый, еще не Грозный, решил перейти Рубикон. Опричнина, поместное землевладение и другие нововведения Грозного ослабили бояр. Бояре частично вернули свое влияние при Борисе Годунове. Столкновение нового служивого дворянства и старого боярства вызвал системный кризис. Годы смуты ввергли страну в экономический хаос.
-И вновь взяли вожжи правления Шуйские.
-Потом Михаил и Алексей Романовы пожинали плоды спокойствия. Правда, конец правления Тишайщего омрачился восстанием Степана Разина. Вот тебе и спокойствие! Царь Петр Первый велик уже тем, что решил опередить системный кризис реформами!
-Но ресурс его реформ был исчерпан при Петре Третьем. Екатерина Вторая, которая пережила Пугачевский бунт, все же попыталась подрумянить окостеневший лик монархии. Увы, русский Гамлет Павел Первый отменил все, что сделала скрепя сердце Екатерина Вторая, и подписал себе приговор.
-Александр Первый попытался реформировать подгнившую систему, но испугался, отступил и породил...тайные общества. Находившийся во власти тех вельмож, которые задушили Павла Первого, отца, Александр Первый не мог сделать ничего, что было бы во вред вельможам. Даже великая победа над Наполеоном не добавила Александру Первому уверенности, не принесла лавр освободителя! Россия взвалила на себя неблагодарную роль жандарма Европы, что спустя столетие аукнулось: Европа до сих не верит нам. Александр Первый мучался угрызением совести, что тоже влияло на его деятельность как самодержца. Он явно тяготился властью, обагренной кровью отца. Да у него и власти уже не было. Власть у вельмож. Эгоизм этой власти мог довести страну до кризиса. Александр Первый почувствовал, что ему вновь придется проливать кровь, чтобы усидеть на троне ... Внезапная смерть Александра Первого породила много слухов, до сих пор осталось много вопросов. Видимо, существовал сговор между ним и Николаем Первым: Александр передает власть Николаю, а Николай обещает молчать... Николай Первый, разгромивший декабристов, попытался реанимировать петровские преобразования, направленные на укрепление империи, но поражение России в Крымской вой не привело к кончине Николая Палкина (отравился). Реформы Александра Второго - это попытка спасти систему. Увы, верхи не поняли! Они если не способствовали, то попустительствовали террористам, охотившимся за царем. Почему-то охрана императора всегда запаздывала перед жаждущими славы бомбистами!
-Александра Второго устранили верхи с помощью безумствующих бомбистов, чтобы Александр Третий был покладистее, учел их тайные желания! Политическая реакция, последовавшая после гибели Александра Второго, не вызвала призрака революции! Ресурса реформ Александра Второго хватило на всего годы правления его сына. А Николаю Второму, внуку Александра Второго, не хотелось преобразовывать политическое наследство, ибо выбор невелик: если нет - то революция, если да - то личная трагедия. Он изведал и то, и другое...
-Только вот художники что увидели? Пушкин поведал историю пугачевского бунта, показал трагедию Бориса Годунова, добившийся царского трона. Мне кажется, что Годунов был повержен не народом, а Змеем-искусителем. "Народ безмолствует", но "мальчики кровавые в глазах". А баба заставляет ребенка плакать!
-Этот гениальный эпизод пока никто и не заметил! Народ хочет выразить свое отношение к происходящему. Тревожно, неспокойно. Баба хочет сказать об этом, но боится. Потому заставляет плакать ребенка. Надо родиться гением, чтобы так написать. Но поэт был однако же против насильственного изменения в политическом строе, он не согласен с Пестелем, революционной головой, он говорил о бессмысленности русского бунта. Реформатор в литературе, он за социально-политические реформы, трудные, незаметные, как течение народной жизни. Конечно, мы, русские, бунтовщики, революционеры по натуре, не испытываем пиэтета к реформам. Но надо быть Львом Толстым, чтобы так сказать о реформах Александра Второго: "Все переворотилось". Ну чем не революция? Но революция без насилия, без жертв... Великие художники не соблазнялись придворной приманкой, мерзопаскостной пайкой. А льстецы захлебываются от славословия властям... Обласканная собака не укусит хозяина.
- Ты классик, Жень, - выдохнул Зеркалов.
Был сейчас озабочен очередным творческим кризисом. Ушел в "загул".
Но временами его "преследовал" образ девушки, которую он увидел на выставке в Манеже. Девушка долго стояла у "Юноши на коне", обернулась, будто чувствуя чей-то взгляд, и улыбнулась художнику... Он хотел представить ее на месте своей дочери и не смог. Нежная, как пирожное. Ему стало неловко, что думает об этой девочке как не о дочери. "Бес в ребро?" Бес попутает любого, пройдясь по злачным местам ночной Москвы. "Ночная жизнь отвлекает тебя от грязи...Ты не думаешь, что в горах стреляют, на боевиков сбрасывают вакуумные бомбы и боевики взлетают бабочками. Боевиков не прельщают ночные прелести городов..."
Рожнов сухо простился с Иваном, поехал к себе в мастерскую. Надоел Зеркалов со своими комментариями. С ним все ясно. Но что скажет метр по поводу его галереи?
***
Метр пугает. Нынче нет метров и хорошо. Каждый может доказать свою правоту. Чувствуешь вольготнее. Рожнов не думал о родине, о человечестве. Он задумывался в трудные минуты о себе и о своей жизни. За человечество есть кому думать. Но что человечество? Оно не едино. Рожнов уверен в этом. Побывал во многих странах. Не смог бы жить там по своему выбору. Пусть уважают тебя или не уважают, но ты там никому не нужен.
Вот в чем дело. А здесь ты свой и ты понимаешь их психологию, психологию своих родных. Но почему я так упорно добиваюсь признания метра? Что это я? Зачем? Иди непризнанным. Достаточно, чтобы люди признали. Подумаешь? И все же хочется, чтобы метр похвалил...Набрался решимости добиваться встречи с ним! Но не смог мобилизоваться. Метр, авторитет, он давит. Может, я лучше делаю, но авторитет метра давит. Да и зрители кивают на авторитет, потому и не могут его воспринимать объективно.
Не боишься метра, а стесняешься. Чувствуешь, что ты свободен, но стесняешься метра. Метр не мешает, но стесняешься, нельзя без метра. Так вот таким метром был великий Пластов. Он строг. Но может и похвалить и дать рекомендацию в Союз художников. Но редко кого похвалит. Похвалить - значит поставить рядом. Он не хочет ставить никого рядом. Тогда он не метр.
-Рожнов. Все эти ваши темы опасные. Не пугайтесь. Об опасном старались написать правдиво, но получилось похоже, потому не страшно.
-Я хотел идеальной зеркальности...
-Но точности зеркала, увы! Не достигли...Истинность, совестливость - составляющие зеркала. Вы совестливы, но...
-Дошло. Спасибо.
***
Давно Рожнов изъявлял желание попасть в эту мерзкую организацию профессионалов. Но друзья, которые, кстати, давно вступили в нее, упорно не реагировали на его "поползновения". Ну, никаких эмоций на сей счет. Ну хоть словечко, как и что. Он решился сам постучаться в двери плотные. Открывают тому, кто стучит. Открыли. Горе? У него опускались руки. Но что делать? Жить-то надо. Эти организации были такие принципиальные, что не подступись. Хотя было удивительно видеть в составе этих организаций людей, которых там быть не должно, им там нечего делать. И тем не менее они там! К сожалению, все это так. Проявляли принципиальность по отношению к нему и все. Такая беда. Это приведет к эрозии этих организаций.
***
Сколько книг создано, сколько фильмов, сколько картин, сколько изобретений...Воссоздано бытие, восторжествовала мысль. Человечество - удивительно по своей природе. Мучительно, но неотступно добивается бессмертия каждого его же деяниями! Это божественное провидение? Или проявление инстинкта? Каждый хочет продвинуться. И непременно наткнется на противника. Не один он ведь такой гениальный. Что делать? Педалирует на патриотизме. А потом берется за пистолет. Это все известно...
Друзья мои затаились. Легли на дно. Денег нет. Что делать? В итоге оказались несостоятельными людьми. Потому что люди творческие? Наверное, да. Схоронились, глаз не кажут. Жаль. Жизнь на них не держится, но свет от них мил. Жалко их, как им помочь - кто знает? Не надо им помогать. Они сами выкарабкаются. Не таились бы, если б не хотели выкарабкаться молча...
"Может, все-таки обратиться к Заволжину? Если откажет, то что-то прозошло...Ведь говорили, что его назначают министром, пока не назначили..."-Рожнов смахнул пот со лба, измазанного краской. Он помогал многим, кому стать художником, кому просто хорошим человеком. Приносил деньги тем, кто в них нуждался. И сам попал в скверную ситуацию. Ему нужна помощь, не подаяние, помощь от Заволжина...
Глава четвертая
ВОПРЕКИ ЖЕЛАНИЮ
Заволжину выдалась возможность поучаствовать в крупной игре... Он не хотел участвовать в ней, ибо поразмыслив, понял, что в этой игре он ничего не приобретет, но может потерять все, даже имя, честное имя.
Но вопреки его здравому суждению его тянуло туда... Это был соблазн, и больше ничего. Ведь что получается? Жертвует тысячами, чтобы избавиться от слова замечательного. Но наверное, будет добиваться. Сил устоять перед таким соблазном нет. Боролся втихомолку, спорил с самим собой,раздваиваясь, плакал даже, но нет, устоять было невозможно. Кто бы отвел его от опрометчивого шага?
-Жень, вот что. Стоит ли рисковать по-крупному?
- Толь, я не могу ничего сказать.
- Ты обиделся, что тебя подставили. Да не подставили тебя. Успокойся.
Что скажут друзья, бескорыстные друзья?
Те дружно отсоветовали его от этого предприятия. Но чем больше отговаривали, тем сильнее ему хотелось...втянуться в игру. Вот в чем дело.
"Надо делать то, что надо делать. Раз отговаривают, значит, есть за что отговаривать. Слушать их - себе во вред",-думал Заволжин. Он не беспокоился о себе...И если он был не в настроении, сердился, гневался, то придавать этому значения не стоило. Все эти эмоции, страсти ненастоящие, потому что главное, настоящее то, что возможно. Невозможное возможно? Непонятно, никому не понятно? Там попусту не колыхают воздух. Там или окучь, или сгинь...
У него в руках не пригоршни искусственных алмазов, а ноу-хау по производству настоящих другоценностей. И секретом владеет только он. Ему предложили миллион долларов за эти секреты, он отказался. "Но вот я уйду. А сыновья и дочери? Их будут преследовать, шельмовать? И вряд ли они сумеют найти достойное место в жизни. Да никогда. Что им остается?...Оказались в США Светлана Аллилуева, дочь Сталина, Сергей Никитич Хрущев, сын руководителя Советского Союза! В общем, вопреки их желанию."
***
Наступили весенние сумерки. Кажется, месяц люди не видели солнечного света. Черные тяжелые тучи нависли над городом. Весной такое бывает. Еще не то бывает. Огромный дом был окутан серой марью, а жильцы его были похожи на свои тени. Рожнов знал почти всех жильцов дома. Но теперь встречал по утрам много новых незнакомых. Одни селились, другие и вовсе выехали из страны. Когда-то это воспринималось необычно, но теперь к этому относились равнодушно.
Арина собралась выехать из этого дома, перебраться в тихий уголок,поближе к лесопарковой зоне, Рожнов не возражал. Квартира принадлежала ей, а ему было все равно, ведь он дневал и ночевал в своей мастерской...Если их связывало, то совсем немногое. Его к ней тянуло необъяснимое физическое влечение. Он не испытывал к ней любви, той любви, которая может проявиться в минуты беды, но постоянно его держало возле нее физическое влечение. И она была единственной женщиной, к которой он испытывал это влечение. Расставаться не было смысла. В одиночестве им было бы еще хуже.
Столько взаимных упреков, но о временном разрыве, о недолгом расставании не помышляли.
Если б захотели расстаться, то расстались бы без сожалений и упреков...
Неожиданно пришел на выручку сосед Илья Вячеславович. Он пристроил одну установку, которую довели до ума вместе с Рожновым, придумал какой-никакой дизайн, и установка привлекла внимание. Получили за нее какой-то гонорар, Илья Вячеславович отдал Рожнову четверть гонорара. И мгле улыбнулось румяное солнце. А все казалось, что никакого просвета не будет, напрасно они сжигали свои нервные клетки. Ведь ясно же, что люди хотят жить там, где лучше и не стоит из-за этого делать трагедии. А жить становится, как бы это сказать, нелегко. Материальные затруднения, хотя бы это. Но что материальные затруднения по сравнению с духовным раскрепощением, с той свободой, с тем воздухом свободы, которым они дышат? Да ничто. А приходится ныть, конфликты в семье. Эти неприятные подробности с подсчетами содержимого в кошельке, который стал тощ и пуст. Но почему вдруг озабочен содержимым кошелька?
Вот где выявляется сущность человека. Что он считает для себя важнее, материальный или духовный мир? А, ему хочется окунуться в материальный мир! Позавидовали. Один верующий покрутил головой и прошептал как по-писаному: "И так мы всякому пророку устроили врагов - шайтанов из людей и джиннов: одни из них внушают другим прелесть слов для обольщения. А если бы пожелал Господь бог, они бы этого не делали. Оставь же их и то, что они замышляют".
И как Илья Вячеславович был выдворен из института, к тому времени свернувшего до минимума научную деятельность и фактически потерявшего статус научно-исследовательского учреждения, так он возненавидел игры рефлексующих субъектов, то бишь ученых. Какой он теперь эколог? Какая, к черту, экология?! До экологии ли? И пробавлялся Илья Вячеславович разовыми работами. Большее не удавалось. В коммерческих структурах он не годился напрочь: не мобилен и не умеет считать. И жить по - старому не позволяли. Правда, жалеючи давали какую-то нештатную работу по своему профилю. Радовался. Питался тем, что подадут. Но попадут что? И жена невольно начала обострять семейные отношения, доводя их до спорадических конфликтов. Оказывается, она давно подозревала своего мужа в несостоятельности, никчемности, пора без стеснения говорить об этом. Они встретились... когда жизнь им не была в тягость, а душа была полна надежд. Не от мира сего. Жили как будто не на земле. Потому были романтическими натурами. Так и не сблизились, каждый сохранял свой мирок. Но их то объединял, то разъединял этот проклятый быт. Ему хотелось выразиться, воплотить свои идеи. И чем больше хотелось, чем больше прикладывал усилия в этом направлении, тем меньше внимания уделялось семье. Она тактично об этом напоминала. Он не слышал. Она обвиняла его в эгоизме, а он думал, что она осталась все той же капризной женщиной.
И ее тяготят его творческие терзания. Она поняла, что неспособна на самопожертвования.
И вылила на Илью Вячеславовича таз помоев. Он ушел. И забрел к Рожнову, но художник был в скверном настроении.
- Живешь от картины к картине. Я превращаюсь в халтурщика.
Илья Вячеславович ушел, оставив ему его часть гонорара, бутылку "Кристалла", намекнув, что зайдет в другой раз, чтобы окончательно не испортить настроение Рожнова.
А Рожнов пребывал в унынии и тоске. Залить тоску-печаль...Или броситься с Крымского моста...
24 марта...Обычный день весны. Тоскливо на душе. И позвал к себе незнакомую юную брюнетку. Позвонил и ждал, с трепетом и тревогой. В проеме двери улыбчивая красавица. "Меня звать Светой". Очаровательна. Стройна, как... магические цифры 90-60-90! Хороша. Как Лена его, только тридцать лет назад. Милая, желанная душа, но не родная. Не испытывал стыда.
-Мне надо работать, а не могу...
-Понятно...
Девушка обласкала его, умело-неумело, иронично улыбаясь, возбудила, но не испытывала желания...отдаться.
-О, Светочка...когда ты в первый раз?- голос его срывался на предательский хрип.
-Недавно...
-Как жаль, что не встретились до этого недавно.
-Он не хотел вести в общежитие. Мы расстались. Дал денег на то, чтобы не создавать ему проблем. Вот и все...О, довольно...
Она застонала. И обняла его, полыхнула на него бархатным взглядом, раскрыла губы...И отвела губы, отвернулась... Он прочитал в ее глазах стыд и смущение и не пытался ловить ее взгляд. Приподнялся на нею, приподнял ее, просунув руку под ее тугой живот. И увидел рассыпанные волосы, тонкую шею, вздрагивающую спину, розовые округлости и темную щель в промежности. Его горячее копье вонзило эту щель и он тут же почувствовал страстную власть ее тела. После того, как он пережил сладкую неполноту своего тела, нежная спина девушки обмякла, отяжелела, он упал на нее в изнеможении, обхватив ее тугие груди...
-О моя девушка...Свет...
-О милый мой...
-Как ты нравишься, девочка моя, не отпущу тебя...
Она будто не слышала этих слов. Такие слова ее не трогали, раздражали. Да мало ли что говорят возбужденные мужчины, потом, когда приходят в себя, они стыдятся своих слов...
Не лгут только чувства. Она чувствовала. Понимала, что она нравится ему, нравится как девушка. Как незнакомая девушка. Это ее коробило, но ведь она не могла затерзать его упреками, как ни хотелось...
Света подарила ему наслаждение, такое наслаждение, чего желалось ему неосознанно, подспудно, но именно то наслаждение, когда мужчина чувствует себя здоровым и сильным, необузданным самцом. Это были радостные минуты его бытия. Ему отдается девушка... И своей внимательностью и обаянием вернула чувство уверенности, силы..."Мне двадцать два, мединститут закончила, но на работе ничего не платят... Истерзалась вся. А мужчинам труднее без работы. Они расстраиваются, впадают в депрессию, а это на их здоровье отражается, потом...Оказываю мужчинам скорую помощь...Вопреки...Уйду раньше...Вам плохо? Теперь лучше?" "Спасибо, девушка, ты мне высветила душу..."
Рожнов раскрепостился. Он писал с азартом. Она стояла у озера, воздев руки к небу. обнаженная, перед тем, как войти в воду... Перед глазами "Обнаженная" Фалька, но она не мешала ему увидеть образ обнаженной девушки, воплотить который помогла Света. Писал он Свету с упоением. Ну, вышла она на полотне такая, что... Соблазнительная, восхитительная девушка. Груди торчком, нагота интимного места прикрыта золотистым пушком. Прилип губами...
Вот сейчас уйдет девушка и никогда больше не переступит порога этой мастерской. Жаль.
-Эту картину у меня купят.
-Я бы выкупила. Вы чистая душа. Поняла это, когда увидела "Юношу на коне", и потому была рада, когда сказали, что вы приглашаете меня.
Он вдруг попросил у нее номер телефона.
-Звоните, я буду рада.
Девушка улыбнулась и исчезла в проеме двери. Знала, что он не позвонит. Знала, что и она не позвонит ему, даже если родится ребенок от этого приставучего художника. Рожнов провел ладонью по бородке, подумал, рано еще стричь...взялся за кисть.
Он пустился в загул работы. Хорошо-то как. Никто не висит над тобой. Умение находить заказчиков, умение договариваться, делать то, что просят. Не каждый может работать кистью. Бог дал такую возможность Рожнову. Запечатлеть мир, увиденный твоими глазами, что выше этого дара? Но увы! - чтобы запечатлеть этот мир, надо еще основательно потренироваться. Нет у него возможности писать одну гениальную картину. Да, он малюет. В день по одной малевке, а когда и по две. Пейзаж или девушка, то выходящая из бассейна, то стоящая под душем...И этот странный конвейер не прерывался. Однодневки эти пользовались спросом. "На душе светло, тепло и радостно. Малюю не зря. Я не врачую, нет, не доктор. Но я радую их и в этом мое оправдание пребывания на грешной земле. Фу, как громко... " Продавал по картине, на вырученные деньги приглашал молоденьких девушек или женщин, то бишь натурщиц. Каждый день приходила к нему новая девушка,естественно,он никак не мог успокоиться...Казанова или похотливый мужик? Он любил женщин, но в каждой искал одно...И не находил. Он был влюблен в женское тело и был страстен, потому никак не мог найти частицу своей души в женщине. Девушка уходила из души его, но оставалась в памяти. Если б встретилась вновь, то вспомнилось бы все, что было...Но он избегал новых встреч и память о встрече стиралась..."Вы, Евгеша, не мой избранник. Вы всех любите. Все ищу своего, не найду. То пьяница, то глаз косит на сторону, кобелина! Одной лучше.Не надо ни о ком заботиться.
-Почему? Самоедство какое-то. Не ищешь, а уходишь.Не жалко себя?
-Я жить хочу!.. "Я далеко не тот Юноша, что тянет руки к плоду зеленому, волнуясь! Я циник. Не волнуюсь, беря. Вкушаю. Почему? Что сделало меня циником? Что я делаю? Я не знаю, что делаю, но хочется чего-то, неизведанного, сладшайшего. И я соблазняюсь как ребенок конфеткой...или воли не хватает или всего хватает...Деньги в руках появились? Небольшие, но деньги.Потому что эгоист. Потому что он думал о творчестве. Столько создано, но хотелось еще и еще...Не потому, что хочется прослыть художником. Ведь никто в доме не знает, что художник Рожнов и сосед Рожнов - это одно и то же. Видят в нем соседа, легко сходятся с ним, без волнения.А он не говорит, что он художник Рожнов...А деньги не кончались.У него купили еще несколько картин, причем иностранцы. Они же заказали ему несколько портретов.В общем, какой-то ступор в голове. Боль в животе. Терапевт смеется: Вы здоровый мужчина, ведите здоровый образ жизни. И это предписание врача он воспринял по-своему. О любви он не хочет и думать всерьез. Это святая тема. Но пошл ли он и насколько пошл? Насколько достанет денег на приглашения молоденьких натурщиц? "Я ищу что, разнообразие тел или душу потерянную? Найду ли?"
Он все искал, искал и не находил. И боялся встретиться с теми женщинами, которые смогли бы высечь в его сердце какой-то огонь. "Они содержанки общества. Они спились, опустились, их просто жалко. Как их спасти? Они такие же, как я, потерянные, неприкаянные. Взял их за руку, а они вырываются. Но меня тянет к ним, тянет в омут... В неизвестное и неизведанное тянет...Меня считают высоконравственным человеком. Все, кроме жены. Зачем, я ее обманываю? Я всех обидел. Лену...Но я ж не хотел обидеть...Все вопреки моей воле и разуму...За удовольствия в жизни надо платить счастью и жизнью? Естественно!"
***
Пришел Илья Вячеславович важный, вальяжный и доступный. С ним было так хорошо. Он будто излучал добро. Бесхитростный, открытый, говорит только то, что хочет человек услышать. Угадывает чутко то, что человек хочет услышать. И это услышит.
-Почему так не любим человека, то есть самого себя? Непонятно. Было бы понятно, если не любили за что-то, а тут ни за что.
-Забыл нажать на enter и последние исправления не были зафиксированы и пришлось вновь засесть за редактирование. Без нервов. А вообще нервничал. От неудачи. Он близко переживал неудачи.
Говорят гадости друзья. Этот не сказал ни одного доброго слова, ни одного. И очень трудно поддерживать с ним отношения. Но приходится, потому что человеку надо помочь. Ко всем относится скептически. Так он устроил и потому нельзя требюовать от него невозможного. Но кое-кому навредил. Обратился к нему . А он? Что он может?..
И эти комментарии навредили.
Он не мог спать, обуреваемый завистью. Что ты сделал? Это же стыдно. Тебе в голову как могло прийти такое?
Изобретатель выслушал все эти неприятные вещи молча. Он понял, что задел человека тем, что добился того, что тот не смог простить ему успеха и возненавидел его. Люди озлобляются на окружающих или на весь мир. Изобретатель не собирался хвастаться. Нет, не собирался. А вот вышло, что он бахвалился. Вышло. что он отнимал у них успех, их нужность, их оправдание, как какой-нибудь вампир. Бессовестный ты человек, - сказал самому себе изобретатель. К сожалению, он не смог стать меньше, чем есть. Он знал, что не такой уж добрый человек, но надо было все-таки сдержаться, чтобы не вызвать взрыва ярости, не раздражать людей, друзей, знакомых. Они дышат неровно.
Приходится объяснять, оправдываться, придумывать причины. Приятель, к счастью, был очень воспитан и не доводил диалог до взаимных обвинений...в обскурантизме.
-Значит, я держал твои чертежи на полке (что правда - то правда - держал их на полке, не удосуживаясь взглянуть). А потом выбросил как хлам. Потом только догадался, что нельзя выбрасывать. Если сможешь довести, то дай другим довести. А впрочем, не надо. Дел невпроворот. Слушай, тебе не сделать это, потому что дизайн никуда. Любое открытие - это прежде всего постижение красоты. Нет красоты - нет открытия...
Изобретатель делал все, чтобы выручить приятеля. Но тут не выдержал. Не сказал приятных вещей, но просто сказал честно, что занят.
-Ну, хорошо.
На том они расстались. Мог состояться союз двух талантов. Но увы! Не получилось.
Слишком разные они люди.
Этот старается изо всех сил не пускать никого в свою сферу и все это понятно.
Урок уро'к. Однажды ночью пришел к нему один знакомый...
-Вот у меня в руках патент на изобретение. Я добился.
Не хотелось этого: "добить" друга-приятеля-изобретателя.
-И у меня патент!
***
Стал он человеком известным. Но о нем не хотелось Рожнову даже и вспоминать. И писать. Рожнов не хотел омрачать себе жизнь. Снились беспокойные сны. Однажды во сне душа красивой девушкой летела на крыльях облаков. Рожнов тянулся к этой девушке. хотел обнять ее, слиться с нею в любви. Но девушка летит, летит над землей и глядит на звезды... "Душа моя дева...Маюсь."
Начались неприятности с дележом того, чего нельзя делить, а надо. Вместе радовались, вместе горевали. И теперь все это надо поделить, чтобы расстаться. Ужасно. Сколько сказано гневных слов, боже мой. Он не выдержал, оставил все и ушел. Только дочка, взрослая девушка, зло усмехнулась.
-Не звони. Уж как-нибудь проживем без тебя, - сказала она.
-Неужели это ты, доченька моя?
-Ты что, рехнулся?
-И ты обо мне...
-Ты нормальный в дурдоме.
-Даже так?
Дочь скривила губы и захлопнула за ним дверь.
Возомнила о себе! В какую-то партию вступила, мечтает о лидерстве...Она будет распоряжаться судьбами людей? Это что-то! Как можно распоряжаться тысячами людей? Люди сами должны распоряжаться собственной судьбой. Эти лидеры, наверное, или бездушны или злые, как черти. Они ведь не позволят оставаться человеку наедине.
"Но жизнь меняется людьми, она становится иной с приходом одних, с уходом других. И потому все более или менее могущие на мушке! Страшно, но так. Каково, все-таки? Чик и изменилось что-то. И не надо мучаться, чтобы изменять застоявщееся! Взять на мушку и нажать на курок! Увы!.."
Он увидел изнутри и разочаровался в этой новой жизни. Люди без претензий как жили так и живут. То есть маются. А что он может, что он может? Пожалеть, бросить милостыню? Он сам нуждается в помощи и милосердии. И те, кто попал в эту жизненную яму. Возьмите, берите, спасайтесь. И не берут, стыдятся брать даром. Людям не до его картин...Но если так, так он и не должен заикнуться о своей щедрости душевной...Большего он дать не может. И не от скупости или скудости ума, просто он сам такой же...
***
Но люди никогда не были равнодушны к красоте жизни...Наскальные рисунки древних художников. Сцена охоты на бизонов. Тяжелая работа. Но позволили художнику запечатлеть сцены жизни. Труд художника не менее значим, чем труд охотника! Но и художник трудился на совесть. Какие образы! Какие поющие лица! Это же гимн жизни!
***
Отец с матерью - разница в четырнадцать лет и никакой разницы! Они вместе душой и сердцем, одно счастье - это Евгешечка, долгожданное дитя любви...Женечка любил маму и папу, но боялся за маму. Он ложился спать только с ней, обняв ее за шею, а днем цеплялся за ее ноющую от стирки руку. Не отпускал маму от себя ни на шаг. Так до одиннадцати лет. Чтобы оторвать его не от себя, от тела, она подарила ему щенка, спаниельку. Женя подружился со спаниелем Диком. Дик сопровожал его в школу и терпеливо ждал друга под окнами класса. Женя подымал фрамугу и кидал Дику горячий пирожок, купленный в школьной столовой.
Фрамуга была тяжелая, и Женя поднимал ее плечом. Фрамуга как фрамуга, но в картине, навеянной воспоминаниями детства, она образ необычайной силы, скорее символ времени. Его времени. Но в школе делали экскурс в другие времена.
Чингисхан на склоне лет хотел пробиться к последнему морю. Уже не было живости ума, той ярости, что заставляла содрогнуться покоренные народы. Но во впалой груди полыхало желание покорить весь мир, стать ханом Мира. Что Кир, что Дарий, что Александр Македонский? Он всех их затмит славой! Что жизнь людей? Она всего лишь спица в колеснице славы.
Учитель истории рассказывал о победах и поражениях великих полководцев...Уроки учителя запомнились. Но Рожнов с упоением трудился над образом Роксаны, жены Александра Македонского. Роксана прижимает к груди отравленного сына и озирается, взывая о помощи... покойного императора. Роксана полюбила его, потому что нельзя не полюбить великого человека, императора. Стать женой великого императора! Она обрекла себя на муки. Она не видела, не чувствовала, что окружение императора ненавидит его. Если б она не доверяла льстецам, то они не смогли б отравить Александра. Поделили империю, растащили на мелкие царства. Но Роксана будто укоряла их. Ее взора, в которых таилось безутешное горе, немой укор и гнев, они не могли вынести. Вчерашние льстецы, нынешние наглецы предали ее. Отравили убитую горем Роксану и ее сына.
***
Пришла с заказом к Рожнову по рекомендации директора худфонда исполненная печали немолодая женщина.
-Заказываю картину о мужчинах рода, которых уже нет, -сказала женщина.- Прекратилась мужская линия рода. Дед в корейско-корейской войне был летчиком-истребителем. В списках он числился как Ли Си Цын. Это не шутка, конечно. Сбили его истребитель в воздушном бою южнокорейские летчики... Северокорейские летчики-истребители уничтожили южно- корейских. Когда-то они вместе уничтожали японских камикадзе. Участвуя в братоубийственной войне, мы только раздували огонь войны. Зачем же? Понять это невозможно. Я вышла замуж за сына этого летчика. Мужа призвали в армию, направили в Афганистан интернациональный долг выполнять, защитить тех, кто за нас. Так шутили. Какой там долг? Кого защищать? Одни афганцы против других, и те правы, и эти. А нам надо наказать врагов! А эти враги не думают о том, что их ждет, не думают о наказании. Но кто в неправедном бою думает иначе? Если другой не разделяет твоего взгляда на жизнь, то гад, а гада давить надо! Моджахеды подбили танк моего мужа, он погиб... В прошлом году призвали моего сына в армию. Он в Чечне...погиб. Танкисты в засаду попали, устроенную чеченскими камикадзе. Боевики не отдают тела.За тело моего боевики требуют двадцать тысяч долларов. Нелюди какие!
-Потому их уничтожают. Но что же сепаратисты? Хотят уйти от нас, то есть предать, или отделиться, чтобы жить вместе? Они сами не определились.И втягивают в бессмысленную дискуссию. Постараюсь, все силы приложу, чтобы выкупить тело вашего сына...Принесли фотографии?
-Да.
-Что делается, ничего не понимаю, хоть бы кто просветил! Когда-то политинформаторы разжёвывали нам, темным, прописные истины...
***
Давно и как будто во сне это было. На очень странном сборище серьезных людей обсуждалась работа...политинформаторов. Отчитывался опытный политинформатор.
-У меня несколько постоянных поручений. Поручили стать бригадиром дружинников. Почему бы и нет? Взять голыми руками нарушителя, защитить жителя столицы - долг и обязанность. Потом поручили стать политинформатором. Легко согласился по неведению. Прошло четыре года и я могу сказать, что соблазнился по дури.
Защитить собой легче, чем словом. Русский человек на randewu! Он и сейчас на виду у всего мира. Он в розе ветров. На него обрушивается ураган информации, покушаясь на его душу и совесть.
Защитить словом - вот задача идейного бойца, каковым является политинформатор, задача трудная, ответственная. Большинство политинформаторов справляется с возложенной на них задачей.
Ну пару фраз вместо бодяги-теории. Познавательная функция информации(история вопроса, оценка событий, перспектива), воспитательная функция информации (разговор о событиях выводит слушателей из тупика обывательских рассуждений, сплачивает их, ориентирует их на поиск истины), научные основы информации - объективность и закономерность, методика проведения информации (беседа, короткая лекция)- скучная для него материя.
Комментирует подкованный информатор события не хуже телекомментаторов, ему удается держать слушателей в курсе важнейших общественно-политических событий. Но манипулирует ли он информацией? Но почему инстанции ратуют за правду момента, которая выше голого факта? Это сложный вопрос, требующий развернутого ответа.
Справляется с этой задачей и группа политинформаторов нашего учреждения. Высокая концентрация специалистов и работников печати, информированность их делает аудиторию очень нелегкой для выступления политинформа- тора. Но это как раз не снижает роли его. Нет нейтральной информации. Информация всегда политическая и политинформатор должен расставить необходимые акценты в анализе того или иного общественного или политического события. Сумеет это сделать, если его слово будет оперативным, если слово его не запоздает.
И семинарские занятия при университете как раз и направлены на оперативное информирование слушателей. Но можно и заморочить людям потоком информации, сбить их с толку, да хоть бы они идейно подкованы и упакованы. Исчерпан ли резерв восприятия информации при таком уровне информированности?
Нет и нет. Все зависит от того, как подается информация. Этим и занимается Информатика, занимаются разработчики... Приемлема структура занятия. Одна общая установочная лекция для всех четырех потоков и лекция или беседа для политинформаторов по тем или иным вопросам.
Как правило, установочные лекции удачные, методологически выдержанные, а групповые не всегда выдерживают критики.
Вот самый недавний пример. Запомнилась лекция ответственного работника о производственной дисциплине. Привел научную трактовку дисциплины труда в ее историческом разрезе, дал анализ обстановки с дисциплиной на многих предприятиях и учреждениях города, привел убедительный пример. Директора крупного завода, где не было нарушений трудовой дисциплины, спросили: Как этого добились?- Тот ответил: Создали всем и каждому условия для интересной творческой работы. Труд стал источником радости.
Лекция убедительная, встречена горячим одобрением аудитории.
Потом слушали выступление специалиста о состоянии дел в Минтрансстрое в связи с завершением строительства крупных магистралей. Привел оратор факты неполадок, цифры, сослался на объективные причины. Но лекция была уязвима своей приблизительностью. Ведь за объективными причинами кроются субъективные. Все от людей, все для людей. Так в чем причина? Может, неблагополучно в коллективе. Об этом умолчал оратор. Потому что не знал. Вот если б выступил руководитель дорожников, информация была бы более полной. Содержательной была информация о творчестве художника Рожнова, не информация даже, а беглое знакомство с его творчеством.
-Он интересный, конечно. Им прокуратура интересуется...- заметил кто-то.
-Что-что?
-Одна женщина совершила суицид, а с нею был близко знаком художник...Будто бы он таится, скрывает свои доходы.
-Какие доходы у художника? Если водит кистью по холсту, то не значит, что он рисует деньги. Да и в стране таких по пальцам можно пересчитать. Их все знают. Он нуждаются только во внимании. А Рожнову нужно... Если мы не можем помочь ему, так надо хоть оставить его в покое. Полощут за то, что продал он картину! Месяц не могли решить, нужна ли галерее картина Рожнова. Он не мог дольше тянуть, не дождался...
-Не отвлекайте докладчика.
-Завершаю. Сегодня, как никогда, необходимы встречи с людьми, владеющими информацией: руководителями, депутатами, научными работниками. Хотелось бы, чтобы такие встречи стали регулярными. Мы открыты миру. Боже! В мире создается столько интересных и качественных вещей. Все для человека. В мире этих вещей люди почувствовали людьми...Естественно, наше производство встало. Но ведь за эти годы можно было повернуть событие в свою пользу. Почему бы не закупить технологии и не производить самим нужные товары? Люди работают, государство богатеет. Но нет же... Приобрели товары, они износились, еще приобрели. Мы гнали на Запад сырье. Цена на нефть упала, челночная экономика встала. ЧП государственного масштаба. Но чрезвычайка нас всегда спасала!
Необходимо также проблемы и вопросы закрытого характера периодически предлагать вниманию политинформаторам. Года два назад я слушал лекцию прокурора района о правонарушениях среди подростков и юношей, слушал с тревогой и болью. Мальчишка ограбил бабулю, приставил к ней детский автомат. Ребята-то наши. Легче всего взять их за рученьки и в детскую колонию. А дальше-то что? Что сделано, чтобы пресечь правонарушения, корежащие судьбы неискушенных и розоволиких? Вновь хочется послушать информацию на эту тему, чтобы сообщить своему коллективу более отрадные факты. Но увы, такой информацией не владею. А как информировать-то? Обычно двухчасовую лекцию трансформирую в 15-минутное сообщение. Но это не препарирование, или резание на лоскутки? Хотелось, чтобы университет позаботился о совершенствовании методов работы политинформаторов. Об этом говорилось на совещании. Потому что каждый политинформатор убедился, когда что надо, когда приходит к нему успех, когда его слово будет мобилизующим, помогающим коллективу поддерживать лучший микроклимат, поддерживать творческий настрой.
- Анализ компонентов вашей лекции показал, что в ней доминирует анекдот, - подал голос Рожнов. -Но политинформатор не Ходжа Насреддин?.
- Допустим...- промямлил политинформатор.
-Я не в упрек,- сказал Рожнов, борясь с сонливостью.- Да и к черту лешему! Надо дела делать, а не лясы точить.
Рожнов обдумывал замысел одной картины, где доминировал бы образ президента. Уж как ни говори, как ни смотри, сейчас в фокусе нашего внимания и забот - президент. Рожнову было жаль президента, изо всех сил "держаться"... Он ему сочувствовал. Кажется, еще недавно тысячной толпой в Лужниках с восторгом внимали его речам, восхищались его мужеством, обожали, навек полюбили, а теперь "охаивают" его, хамят ему, не прощая никаких ошибок.Что же произошло с людьми, почему они так разочаровались в "предмете своего обожания и любви"? Значит, мы любили выдуманного, идеального президента, главу державы.Может быть, он нуждался в уважении? Семь лет во главе великого государства...это подвиг человека, владеющего искусством управлять. Он был всегда сиюминутен и потому, наверное, удержался на вершине власти, не превратившись в узурпатора. Но если произойдет крутая перемена, он уже не удержится над пропастью. Он это понимает, и потому выбирает какой-то берег, где окажется в одиночестве, хоть и много у него советчиков, льстецов, поводырей. Он устал от несвободы в борьбе за свободу. Со всех сторон лезут с советами. А назойливые доброхоты нашептывают:
-Тут нужно силовое решение. Вы символ. Сильной державы. Надо им дать почувствовать...
-Но это вопреки моим убеждениям.
-Они приняли решение о расстреле вашей семьи!
Привели доводы! Соблазнился ли президент легкостью утихомиривания расшалившихся новых столпов? С его ли ведома кое-кого фасом об асфальт, кое-кого пинком под зад? Красиво - некрасиво, это уже не имело значения...Президент будто бы наказал ретивых, но не защитил униженных...
Глава пятая
ПОРТРЕТ ПРЕЗИДЕНТА
Даже не обладая сильным воображением, можно представить, как усталый и нездоровый Президент слушал советника, который, ни чуть не смущаясь, предлагал выигрышную многоходовку на укрепление позиции в очередном политическом противостоянии. Его всегда подбивали на какую-то борьбу! А было очень заманчиво проявить амбиции...После реализации этой многоходовки инцидент с укладыванием людей на асфальт выветрится из памяти, оппозиция будет если не разгромлена, то станет карманной. И тогда можно будет проводить свои реформы без нервов. С заглядом на спокойную старость. Покоя как не было, так нет. Та страна Советов как молодящаяся женщина - пудрится, красится, скрывает морщины, чтобы выглядеть "красивше", старается выйти в мир во всем парадном, а выходит в исподнем, или неглиже, опутанная колючей проволокой...Сия костлявая старушка согласится умереть, чем выглядеть побитой собакой! Пускалась во все тяжкие,чтобы выглядеть величаво. Ради чести страны могла потерять честь и совесть! Это же оцепенение власти! Такое случалось не раз. Что же? Это то, что было? Так что же? Президент олицетворение того еще государства? Нет же. Он снял со страны путы. И вместо благодарности возводят хулу!
Однако Рожнов не хотел совсем обытовлять, "снижать" образ президента, защищая его. Мы горазды закидать президента шапками, но если представить себя на его месте... Даже самый сильный человек не сможет противостоять валу времени. А художник не смеет искажать время! Он лгать не должен, ни при каких обстоятельствах. Но сколько Рожнов не сопротивлялся незаметным накатам на его психику, он остался послушным времени. И что же? Нынче все его даже недавние работы вызывают в нем чувство досады и стыда. "А ведь послушался, не устоял...Защитить меня некому. Помцев с Заволжиным не защитники, а "опора крыши". Не нуждаюсь в защите, творения художники - не его богатство, а модель мира. Укравшие картины обедняют не художника, но время, мир, вот и все..."
Президент человек незаурядный, человек великой души. И все же человек творец Добра и Зла, ибо он в деяниях. И соблазн покончить со Злом вечен, как мир, и трагичен. Вчера возносили его как олицетворение добра, а сегодня видят в нем абсолютное воплощение Зла. И уж миллионы против него. Не хотят его больше видеть во власти. А устоит ли он от соблазна отнять то, чего добивались миллионы - демократический принцип избираемости президента и не более, чем на два срока, и нарушить право граждан на волеизлияние, потому что он не может, ну не может вот взять и уйти в отставку?! Сколько людей "сгорело" на этом, но кого отринуло от власти? Даже смешно думать. Думать надо всерьез о людях, а не о себе. О себе думают и великие. В их груди стучат трепетные сердца, у них болит душа...о близких. Он опасается за жизнь своих близких. Окружение не дает ему покоя. Ему хочется покоя.
-Нельзя уходить,- заключает простодушно Рожнов.
-Когда-то ведь надо, придется, - зло усмехается Иван Зеркалов, заглянув "на огонек".
-Кто думает о завтра? Надо жить так, как живется. Нельзя круто менять жизнь.
-Меня не спросили.
-Попал в историю,- пошутил Рожнов.
-Я, конечно, попал в историю...Но люди устали от меня. Вон как критикуют меня. Да тот же...
-Да ничего он не понимает,-успокаивал Рожнов.
-Насчет президента. Что-то он сделал для страны, его героем посчитали, так он замахнулся на устои... Люди как-то жили. Теперь люди не могут даже "как-то жить". Что осталось за душой? Так это жизнь. Но что за жизнь? Одна горечь... Те, которые выясняют свои отношения с помощью пистолетов и гранатометов, к нашей проблеме отношения не имеют. А вот наше все. Череда самоубийств. Рыдания брошенных детей! Это все счет тем, кто замахнулся на устои. Доведут людей до такого состояния, начнут с упоением уничтожать друг друга, как бывало в лихие времена. Не дай бог! Уж эти мне кабинетные лидеры, которые жизни не нюхали...И их вожак...За десять лет от аппаратчика до политического деятеля дошел - это путь, понимаешь. Он этот путь преодолел, ну и вскружилась голова. Он человек способный, но если бы его не продвигали? Кем бы он был сегодня? Он видит только себя. Он не видит себя в "мы". Беда.
А ведь и горе и счастье - в людях. И слава, и позор. В безоглядной вере любовь, всепрощающая, безграничная. Памятуя об этом, не использовать других в своих корыстных интересах? Увы! Об этих соблазнах, о неизбежной расплате...- плод его раздумий. Он не стал добрее, он стал мудрее. Нечеловеческими борениями человек становится сильнее, но добрее ли? С чем и с кем боренья? Не бороться с людьми, а бороться со злом...
-В силу обстоятельств, от него не зависящих, он оказался в эпицентре событий, которых в свое время отнесли к эпохальным. Но менялось время, и отношение к былым событиям переменилось. Освобождаясь от грязи времени, он шел к самой сути.
-Евгеша, дорогуша, ты не можешь избавиться от восторга к этому президенту. Неужели не чувствуешь, что он не усидит в седле?
- Тем более...
-Портрет президента. Успокойся. Какое ты имеешь отношение к этому президенту? Никакого, кроме того, что он высшее должностное лицо в государстве, главный чиновник, а ты рядовой гражданин этого государства.
-И все же я должен написать его. Он наше время, он мы. В нем мы обретаем себя. Или отвергаем.
-Тогда почему не меня, а его? Я вот, как и он, у времени в плену.
Иван Зеркалов осушил два стакана, очистил тарелки и растворился в вечерной московской полумгле. Рожнов мотал головой, мысленно возражая скрипучему голосу духовной оппозиции.
***
"Вань, ты по-своему прав. Все равно, что ночью сказать слепому, что наступить утро. Президент как трезвый политик понимает, что нет политического бессмертия.
-Нет, Евгеша, президент- агнец или сильный руководитель- подвергает свою политическую жизнь риску и смерти. Если он будет добр, то обретут силу хамоватые. Если он будет суров, то потеряет опору. Балансирование на грани может кончится срывом.
-Что президент, каждый должен быть в своей жизни президентом! И его заслуга в том и заключается, что каждому он предоставил возможность быть президентом! Но это оказалось многим не на пользу.
- Хочешь, сказать, что положил начало демократии в стране, начало настоящей федерации, когда все народы равны, их лидеры и деятели культуры взаимно представлены, а каждый человек может жить в любом регионе и обладать со всеми коренными жителями равными правами, что не должно быть понятия периферия, провинциализм?
-А что, не так?
-Увы! Это такая алгебра, что ею без крови не выверишь гармонию...Усомнился в эти дни торжеств по случаю бед народных. Тех выслали, этих переселили... Читай газеты..."
***
"Сегодняшний научный симпозиум очень важный, но мне видится в другом измерении, в другом масштабе, если рассматривать в историческом контексте события 60-летней давности накладывают особый отпечаток на научное творчество, научный обмен. Научное творчество и сотрудничество возможно при политической защищенности человека. В эти дни 60 лет назад было принято решение о тотальном выселении советских граждан корейской национальности из районов ДВК. Столкновения между властью и людьми, которые оказались неугодными власти, закончились тотальным выселением последних в пустыни Казахстана и Средней Азии.
Накат авторитарной системы на человека был таким, что он замолчал надолго! Он выпал из культурного процесса. Надолго исказился процесс развития науки и культуры народа нашего. Об этом свидетельствуем мы, дети тех спецпоселенцев. Мы не знаем, кого благодарить. Но мы пришли, чтобы отметить шестидесятилетие печального события. И что немаловажно,- о психологическом аспекте проблемы, о препятствиях на пути к свободному научному сотрудничеству, уже сказано. Это отрадно. Это - начало преодоления кризиса..."
Цой Юрий Унович выступал почему на английском языке. И это Рожнову не показалось странным. И уж точно, что это выступление было возможно только при этом Президенте.
"А Лида голосовала бы против", - вспомнил Рожнов однокурсницу, блиставшую на тусовках, презентациях, забросившую учебу, выпавшую из околохудожественного круга... - За ней пытался ухаживать Боря...Надо бы созвониться да встретиться, поговорить есть о чем. Водить я и сейчас не умею, а тогда наехал "Жигулями" на его "Запорожец", ничего хорошего. Однако познакомились. Боря технолог по тканям и художник-любитель. Боря повел себя молодцом...Обошлись без суда. Рожнов возместил нанесенный ущерб сполна, да еще в ресторан пригласил пострадавшего.
С тех пор и подружились. Рожнов приглашал Борю на тусовки. Пускай приобщится к миру людей не от мира сего. На какой-то презентации Боря познакомился с Лидой. И как будто в воду канул..."Хоть бы позвонил... Интересно, что бы он сказал о портрете президента?"
***
Боря давно забыл о дорожно-транспортном происшествии, после которого он перевелся надолго в "класс пешеходов". Втайне был даже раз случившемуся. В конце концов он встретил Лиду...
Лида...Была бы добрая воля. А ее ему не занимать. За день столько отмахался, что устал. Крепкий, здоровый мужик устал - хотелось прижать к себе нежную девочку, чтобы не ворчала как жена.
-Приходи, а , - сказал он. Его щеки покрывались пятнами.
Дождался. Пришла та, к которой тянулась душа. Молоденькая, глупенькая, смелая. Обняла его за шею и ее будто нет.
-Ах ты, милая...
И не надо было говорить больше. Все ясно, все хорошо.
Ну, не выдающийся он талант, никогда у него не будет возможности проявить себя, ну и что? Что мучить себя, что терзать душу, к чему нервное напряжение? Комплексы накладывают отпечаток на характер. Еще чего? Не надо этого.
Но о любви ли речь?
Он жену свою любит. Но она не ищет близости с ним. Не тяготится, а стыдится этой самой близости. Они слишком родные, чтобы искать близости. Ищут близости две половинки, а тут... Они считают себя единым целым.
***
Девчонка знала, что она хороша. Но не была тщеславна. И ей он понравился. И пришла. Надо жить сегодняшним, а не будущим.
-Лида, ты прости, что позволил тебе ждать...Как встретил тебя, так жить захотелось, да...
-Я не знаю, но живу почему-то. А родители не спрашивают, что я... Они любят меня, скажу, умрите за меня, умрут. И я их не стесняюсь. Мама в институте, старший научный сотрудник. Папа на заводе. Была реальная жизнь, сейчас виртуальная. Они мечтали корабль на Марс послать. Когда-нибудь полетят. Я иногда думаю, что я на Марсе. А вы с женой, значит...
-Да,- вздохнул он, но не спешил рассказывать о себе.
А с женой невозможно вести какой-либо разговор. Все, что он ни делает, все не так. Все, что он говорит, воспринимает не так. И всегда говорит "поперек". И так всю совместную жизнь. Это не упрямство, это ее натура. И он ее любит, любит. Не об этом речь. Но как тяжко, когда все принимается в штыки. И эта ее мгновенная реакция. Он едва спросил у сына, как с работой, как жена набросилась:
-Ты его не трогай. Ему учиться надо.
-Но как же быть? Могу я ему помочь?
-Ты его все время дергаешь.
-Я должен позвать чужих, чтоб помогли? Это можно.
-Ты его замучил.
В нем рождалась тихая ярость от этих наскоков жены.
-Неужели я враг своему сыну? Елки-палки!
Она тяжко вздохнула.
***
Он сел на пол, потому что сесть было не на что - в квартире пусто, разве что недописанная картина в рамочке, висящая на гвоздике. Пусто на душе. В голове какой-то тягучий гул. А в квартире тоже - гул от жуткой тишины.
И вдруг стук в дверь.
-Борь, это я, - послышалось за дверью.
Он встрепенулся. Из миллионов голосов он бы узнал этот, медового тембра контральто.
-Да, слышу, я сейчас.
Боря открыл дверь.
-Борь, я забыла...-договорила Аля и прошла на кухню.
-Ты вернулась?
-Не видишь?
На его лице застыл радостный испуг.
-Как хорошо, что ты одумалась.
-Ты о чем? Я забыла сковородку.
-Сковородку? Ах да, сковородку забыла. Вот пожалуйста. Теперь все забрала?
-Разве упомнишь?
Она сунула сковородку в кошелку и пошла к двери. У него было желание встать к двери, просить ее одуматься, но он этого не сделал. Она беспрепятственно прошла к двери. На лестничной площадке спускалась вниз медленно, что-то припоминая. Ушла. Больше не вернулась. Он подошел к картине и нанес последний штрих. Картина ожила.
Борис решил показать ее Рожнову.
- Борис, картина славненькая, неси в худфонд.
-Евгений Никандрович, о чем вы? Не возьмут. Любительская работа. Понесу туда, а там с порога завернут. Кто? Где? Когда? Вы как отвечаете на эти анкетные вопросы?
-Это сложные вопросы. У нас любят раскладывать по полочкам. Так вот я - последний, но перед другими, ни в коем случае не из "новых антиков". "Новые антики" - это художники антисоциалистического, антинародного направления, в общем - не наши, "бяки". И тут существуют подтрактовочки. Если с позиций "анти" выступает не-Иванов, то, конечно, он антироссийский художник, ату его! Сколько вреда нанесли эти ярлыки! Я хотел бы только рисовать без оглядки на Них! Я хотел бы быть сантехником, чинить краны, быть подводником, охранять морские глубины, всем-всем, потому что то там ЧП, то здесь катастрофа, потому что разладилось в доме, но увы, только умею кистью по холсту. Да не нахожу понимания. Спорю. У меня даже характер испортился.
- С кем спорите? С новыми столпами?
- Так получается...
- Новые люди? Кто они? И зачем новые люди? Каковы они, новые люди?
-Они плохие, хорошие, не в этом дело, дело в том, что они новые, другие. Они - новая Власть!
-Интересно, какие? Хочется, чтобы поняли меня, кричать хочется, чтобы поняли меня,- сказал Рожнов развязно, спьяну.- Но не поймут.
Он не верил Власти. Ему не нужно, чтобы его поняли. Ему ничего не нужно. Но его заставляют лицезреть страдания и больше ничего. Разве что уйти, не попрощавшись? Уйти в "антики"? Нет, это не его стиль...
Там, где слава, деньги, тесно и неуютно. Только так можно объяснить тот клубок интриг и накал страстей, бушующих в художественном и литературном мире.
Наступление дня возвещают грозовые раскаты. И началась... стрельба из-за угла. Киллер остановил чье-то сердце и слился в хмури дня. И все же жизнь не остановилась. "Вертится земля. В космосе орбитальная станция... Поэт убит двумя выстрелами. Хороший поэт, никакой не придворный поэт. А вот довели до инфаркта, но стал еще сильнее духом. И тогда решили... из-за угла. Какая дуэль? То время ушло без возврата. Но убойная сила слова возросла пропорционально убойной силе пистолета, но и теперь слово бывает страшнее пистолета. Слово убивает, слово возносит человека. Стыдно, господа писатели, стыдно. Принимает читатель. Они не остаются в памяти читателей. Звезда великих - удел великих. Грехи великие. Но они остаются великими и в грехах своих!
Людям не до книг. Нет, людям нужны книги. И все-таки читают. Сколько фильмов смотрят. Хочется смотреть на игру. Игру судеб. Но читать не хочется. Это напрягать мозг. Надо писать просто и все. Человек должен прочитать хотя бы одну книгу в трудные дни, должен, ибо нет гарантии, что он не деградирует.
Как хочется, чтоб поменьше жестокостей было. Я мечтаю о том, о том правителе, который не пролил б крови понапрасну. Слово-то какое - понапрасну. Увы! Таких нет. Идеальный правитель не может быть ни добрым, ни злым. Он должен быть справедливым и поддерживать таланты. Если он не в состоянии сделать это, он должен уйти. Только кто бы смог убедить его уйти с судьбоносного поста. Тот, перед кем он не испытывает гордыню? Художник, независимый художник. Президент ошибся в оценке доморощенного таланта (сказал, что картины, как там, - Рожнова, понимаешь, ему не нравятся), хотя должен быть осторожен в высказываниях.
Рожнов не обиделся. Ему ведомо, что даже мастера несправедливы к людям своего цеха. Это понятно. Иного гложет зависть. И все прочее. И все же. Несправедливость сдерживает благородные порывы. Справедливость расправляет человеку невидимые крылья.
Человеческий разум должен быть направлен на доброе дело. Красивый человек должен быть великодушным.
Он хотел влезть в шкуру человека, испытавшего огромные материальные трудности. Бежать из мегаполиса. Нет, в мегаполисе теплее. Вот на острове Русском голодают. Вдали от большой жизни. Выжить трудно. В наше время робинзонада невозможна. На земле нет диких уголков. Но дикие инстинкты порой затмевают разум. То ли в заказнике, то ли в дурном обществе... И уж как покажется. Неужели нельзя выжить? Наезжают только на тех, кто может что-то. А кто ничего не может, потому что безобидное существо? Таких истребляют. Нужно для отдыха что-то из рока и все.
Религиозные течения. Конечно, это очень плохо. Почему люди вовлекаются в крайние религиозные течения, что их тянет к крайностям? В чем соблазн?
В Намангане вахабиты убили религиозных деятелей. В Дагестане вахабиты расстреляли муфтия. Фанатичные религиозные группировки делают ставку на запугивание. Это очень действует на нервы политиков и людей, далеких от политики, но настроение которых небезразлично для политиков. Значит, террор будет продолжаться. Множатся невинные жертвы религиозного фанатизма.
Необходимо отказаться от конфронтации, выслушать противную сторону. Речь не идет о согласии. Разумное большинство населения все же находит компромиссы, ужасаясь бессмысленного террора. Иначе бы взорвали земной шар.
"Дорогой наш президент, пожалуйста, остановите эти судороги военных, некрасиво... Я подарю вам ваш портрет. Осталось только написать его. Во весь рост... На фоне Москвы, России, но неоднородного многофигурья... На переднем плане молодые красивые ребята спешат к главе новой России... "
Только он еще точно не определил, какой же пишет портрет президента, то ли идеальный портрет президента, то ли портрет идеального президента, то ли портрет президента в его видении, но точно, портрет президента, не очень похожего на реального президента...Естественно, администрация президента решит "не пущать!"
***
Рожнов будто возродился. Его одухотворяла какая-то внутренняя сила, он стал энергичен, весел, остроумен. Стал красивым, стильным. Как будто в нем слились в одно целое все добродетели интеллигентного мужчины. Он жаждал желаний и соблазнов...Не пропускал ни одной красивой женщины, ни одной миловидной девушки, хоть стеснялся нескромных своих желаний, подавлял их, но побороть естественные желания стеснением он не мог. Он долго не хотел вновь жениться, чтобы не стеснять свою свободу. Да и стыдно будет перед женой. Неудобно. Жениться - не напасть. как бы не пропасть. Он боялся новой невесты своей, панически боялся, точнее, не ее болялся, а болся потерять холостяцкую вольницу. Женщины чувствовали его эгоистические наклонности и уходили, желая ему жестокого одиночества! Ни одна из них не стала его Пигмалионом. Он писал свою "Обнаженную" со случайной натурщицы. Невеста отказалась позировать для "Обнаженной". Рожнов воспринял отказ как недобрый знак. Нина не Лина, но в этом они схожи. Только агрессивная, вызывающая красота Нины его смущала. Это было уж слишком. Достаточно было того, что ее отец имеет обширные и сильные связи в кругах. Да и Нина оказывается из аристократического рода. Родители тщательно скрывали об этом, чтобы не навредить себе и ей, талантливой дочери. Он выбрал Нину, не ее, а ее принадлежность к древнему роду. Это ведь не купишь. Никогда не говорил будущему тестю добрых слов.
Они обменивались соображениями о текущей политике, где-то сходились во взглядах, где-то выступали антагонистами.
-Распад России теперь возможен. Эти новые с кровавым прошлым довели страну до ручки.
-Нет-распад России невозможен. Распад Союза предопределен был неспособностью центра находить общий язык с регионами. Назвали государственное образование Союзом, а правители мыслили как императоры! Но что хорошего для мира, если ослабнет Россия? Мир станет другим, ни хорошим, ни плохим.Жизнь продолжается. Бесконечные войны за обладание куском пирога. Это страшно. И вечное подозрение к руководителям регионов. Лишние трения.
-Есть соблазн натравить народы и развалить великую страну. Может, из добрых побуждений все это делается...Ты художник, зри в корень...
-Из добрых побуждений? Был ли сговор между Горбачевым и Ельциным? Горбачев ввел Ельцина в секретариат ЦК, видя в нем опору, Ельцин бурной натурой отринул все. Народное недовольство к кремлевским маразматикам обернулось любовью к сокрушителю империи зла. Ельцин уже тогда стал самостоятельной фигурой.
-Как бы эта фигура не привела к катастрофе. Надо бороться за жизнь, за сохранность Земли, а не за этих жалких властолюбцев, если на то пошло..
-Я вижу великого президента.
-С тридцатью восемью снайперами?
-Бросьте!
-Лучше пиши прохожего, он и есть президент. И оставь меня в покое. Не надо никаких портретов, никаких обнаженных, потому что ты весь в "Юноше на белом коне". Можно бросать кисть.
-Конечно, можно, если душа согласится. Так говорит натурщик, с которого я пишу Современника.
-Какого еще современника?
Нина была в отчаянии. Рожнов прекрасно видит, но никого не хочет слышать-понять. Уж ее-то, тем более. Она сказала, что собралась в круиз по Европе и вернется в Москву не раньше зимы...
-Я успею закончить портрет. И "Современника" сдам. Работа заказная, к зиме и закончу, освобожусь от вериг.
***
Рожнов запомнил исповедь натурщика, с которого он писал портрет Современника:
-Мы вместе и не вместе. Жена не понимает меня, никак не хочет понять. Считает, что я эгоист, проекты дороже. Но ведь бог дал, бог должен забрать или отнять у меня то, что есть. Если бы не это, я бы жил совсем другой жизнью. Кто, как не жена, должна понять это? Она только сказала, что не будет мне мешать в достижении цели.
-И ты соблазнился? Если бог дал, причем ты?
-Причем я? Я поставил уж очень большую цель и потому несчастлив, ибо цель не выполнима.
-Ты же говоришь, что бог поставил перед тобою такую цель, потому ты ни причем.
-Бог-то бог, но цель человеческая.
-Смирись с тем, что она не выполнима...
-Но я ведь о стране забочусь...
-О господи!
***
-Почему россиянин так печется за страну свою? Даже спешит на собственную казнь. Известно же, посол знал, что дома его расстреляют, но спешил вернуться домой, в Москву. Государственные бандиты давно решили свести с ним счеты. Оказывается, посол предотвратил заговор против Страны Советов, не поставив об этом в известность Сталина. Тот разгневался, вызвал его в Москву. Посол не мог пережить позора невозвращения. Предать Родину он не мог. Можно предать себя. И отдаться в руки беззакония. Этому нет объяснения.
-Все тогда были в ловушке. Если не согласен, то предатель. Тем более посол! Он олицетворяет родину за рубежом. Но не должен руководствоваться высшими интересами...Вернется домой, обмотают его веревкой как куколку, добиваясь чистосердечных признаний о предательстве. Он признается во всех смертных грехах, чтобы чекисты убедились, что он разоружился и ждет в награду заветную пулю в висок или в лоб. Ему гарантируют вечный позор с поражением прав, а он благодарит неумолимых благодетелей.
-Теперь мы другие. И другой у нас первый руководитель,- со значением произнес Рожнов.-Все так, но...
- Мы не рабы, рабы не мы,- сказал Анатолий Максимович Заволжин.
- Причем рабская психология? Не было выбора. И ты, или тебя. Да еще похвала убийцам!
-И так и не так. Ты многое не знаешь. И твой президент не будет похож на этого президента. Ну, мелькнул на голубом экране, увидели, как он с трудом строит фразы.Но ты ведь не знаешь, какие думы его обуревают, что за соблазны его смущают. Ты только видишь, что плохо дело, хуже некуда, и винишь в этом президента. Да, летим мы над пропастью благодаря ему. Но летим.
- Тебе, Толь, нельзя туда. За тобой грех несмываемый, не говоря уже о грешках. Да и руки нет у тебя мохнатой. Ты трутень, о котором говорят: " Хорошо бы жил у отца, да нет его у молодца!"
-Замолчи, замолчи.
-Замолчал.
-Я сам себя создал, как мог. А у тех грехов нет?
-Но они сумели очиститься.
-Ладно. Я здесь главный распорядитель. Меня знает президент. Закордонные коллеги в гости приглашают.
- Ты в свите или заложник свиты? Сможешь обидеть свиту? Слабо? Какая ты власть? Так, идея власти, грязь. Из грязи можно что-то слепить, из пыли нельзя!
-Евгеша, ты что, с луны свалился? Я не власть, я представитель власти. Не о том речь. Ты хочешь, чтобы я "сдал" своих, как ФСБ сдает своих строптивцев? Это цинизм, подлость! При Горбачеве об этом слыхивали, но не сейчас...
Заволжин вспомнил, как однажды появился с женой "на людях". И даже сидел возле правительственной ложи в Большом театре. И тогда он решил перебраться в правительственную ложу. Главное, решить, перейти Рубикон...
-Ну ты отчаянный, как авантюрист какой. Или как римский император Нерон.
-А что?
-Великие умирали стоя, на глазах у толпы.
-И то дело, помирать так на людях. Но я помирать не собираюсь.
-Зачем же помирать, когда надо жить? Видишь, я тебя поместил в середине многофигурья! Тебя защищает президент!
-Да, время защищаться и найти защитников! Стрельба в том же девяносто первом, например, в том же девяносто третьем, например, и сейчас стрельба, только их ты не слышишь. За власть борются одними и теми же средствами. И там лгуны, обманщики, принимают решения в нарушении правил, плевать на них хотел.
-Но от них зависит и наша судьба. Как ни крути.
-А моя не от них зависит. Я сам по себе. Ты о себе скажи. Что-то ты хмурый?
-Не спрашивай.
-Понятно. Надеялся попасть в теплые объятия, а оказался в крепких руках, да и то в ежовых рукавицах, да?
-Ну не совсем...
-Тебя, значит, купила она. Ты согласился, она молчала. И ты принял ее молчание за золото. Понятно. Как здоровье-то?
-Как масло сливочное, того глядишь, растает.
-Приходи. Вылечу.
-Спасибо.
-Ну, как знаешь! Прозябай за идею.
-В борьбе за власть могут вынырнуть фантомасы. Эти понадеялись, что игра будет вестись по правилам! Их обставили по законам урков!
- Портрет композиционно сложен, но исполнение! Магически действует на зрителя. Евгеша, я покупаю у тебя портрет президента. Он мне как оберег!
- Хорошо. Зайди через месячишко.Тысяча долларов.
-Две. Я ведь и за тот, таежный свой портрет...
-Вспомнил! Тот выставочный был, после выставки его хотели убрать в запасники, да ты оказался в тот момент...
***
Спустя месяц Заволжин увез к себе "Портрет президента". А Рожнов закрылся в мастерской, напился. Веселые чертики заплясали перед ним...
Глава шестая
РАСПИСНЫЕ МАТРЕШКИ
-Сегодня мы начинаем разговор о духовной жизни. Слово всем, кто жаждет духовного исцеления, - сказал священник в цивильном костюме. И это было странно.-Подойдите поближе, страждущие и жаждущие, подойдите те, у кого оборвались связи с мирской жизнью.
Продрав глаза, Рожнов не сразу осознал того, что произошло. Пока он увидел себя лежащим на полу. В голове какой-то шум, как будто гудит бормашина. Жжение в груди. А на душе ничего, пусто на душе...
"Хуже не бывает. Я хотел жить в цветах и пить нектар. Не жалел себя. И что же? Меня выбросили из цветочного поля. О, господи! Каждый раз так, когда я расстаюсь с картиной. Как будто душу вынули, разрезав лазером грудь. Одолевает не боль, а чувство пустоты..."
Ему казалось, что он страшно обманут. "Пусто. И я как пустая оболочка. Ничего у меня нет. Не владею ничем. Эта мастерская? Для работы. Я же хотел создать центр науки и искусства, Синтез науки и искусства, где встречались Звезда со Звездою! Позвольте мне создать этот центр, защитите меня от невежд и завистников...Подарю каждому времени образок..." Ему послышалось: "Занялся бы делом...Ишь, губа не дура! Чтоб пусто было!"
***
Слух о портрете президента со скоростью звука распространился в художественных и околохудожественных кругах.
"Лишь бы до них не дошло,- подумал Рожнов.- Там, в структурах, всегда какие-то выверты. Подумают еще, что я порочу президента. А это все равно что порочить государственную власть. Что такое? "
У него возникла спасительная идея. Расписывать матрешки. Расписной вариант портрета президента! У него это получится. Он больше народный художник, чем признанный официозом, традиционно торжественный, скучный. Рожнов и как человек с хитрецой, наивной, детской хитрецой, ну не то чтобы объегорить, а свое ухватить- это у него получается. Хитреца и юмор удачно сплавились в ярких красках матрешки. Чисто русское. Никакой японский художник так не смог бы расписать! Изумителен нос президента. Был ведь президент рубаха-парень, кому-то носы разбивал, да своего не уберег. Одно удовольствие расписывать матрешки. Не требуется умственного напряжения, да особых физических усилий, только время нужно потратить.
Сделал около сотни матрешек. И обратился к Сергею Поимцеву, племяннику Анатолия Михайловича. Сергей нашел продавцов. Матрешки Рожнова раскупались на Арбате больше иностранцами. Им хотелось увести с собой образ новой России.
-Дядя Женя, каждую неделю поставляете мне партию матрешек. За срыв графика штраф. Кроме шуток, бизнес на слове патрнеров основывается.Поймете.
-Могу больше.
-И не ищите приключений на свою голову. Менты, расейские держиморды они тоже, они свой бизнес на нас делают, ха-ха! Да еще с авторитетами попонтовать.Сколько контролеров на одну халяву!
Но менты и авторитеты Рожнова не "тормознули". Как всегда, расписывал он матрешки с особенным блеском и азартом, не думая, что какой-никакой свой талант переводит на расписные лики...
***
-Пьянствуешь?- прохрипел Иван Зеркалов, возникнув в проем двери.- Врешь же, пьянствуешь, втихаря, как вор. Хоть бы меня позвал. Матрешки чьи? Бизнесмен, понимаешь.
-Ты и без приглашения, - рассердился Рожнов.
-Это принимаю. Вышучиваешь Его?
-Нет, я не шучу, я просто улыбаюсь. Он же - мы, как ты не понимаешь? Ругая его, хваля его, мы ругаем себя, хвалим себя.
-Я разузнал, где можно достать хорошие художественные краски, гуашь, прочее. Если б качество краски влияло на художественные изыски.
-Это да. Если не озарило, то никакая краска, никакой холст не оживут...Но ты сделай своего президента другим.
-Когда мы хотим стать другими, мы хотим другого идола. Мы другого не хотим.
-Зря. Пора, давно пора сменить...-сказал, понизив голос Иван Зеркалов.- Время сеять, время собирать плоды и готовиться к новому посеву.Он это должен почувствовать и уйти вовремя. Но он не уйдет. У, как я его ненавижу.
-Что он тебе лично сделал?
-Он опустил нас. Была идея. Во имя будущего, во имя России. А сейчас что? Берите всего сколько можете, но живите как можете. Тебе и распродажа всего, остались только иконки нераспроданными, великая держава без ничего осталась, даже без гимна.
-Так что же? Кто мы были в великой державе? Пылинки, а не золотые россыпи. Так что же? Мы этого хотели? Или нам навязывали все это ? Ты хотел вернуться в то время, когда рвались в светлое будущее, прокладывали дорогу в него?
-А ты где был?
-Сквозь тайгу прорубали просеку в будущее, строили что-то там, стройматериалы эшелонами, эшелонами, со всей страны, да из Москвы тоже. Я сам бетонные плиты-монолиты формовал, а формоцех гудел, формуя материалы будущего! Создавал картины будущего!
- Ну вот видишь, как было. О высоком думал, о хлебе насущном не думал. Об этом заботилось государство. А сейчас? Всем до фени! Из чего соткана наша жизнь? Из красивой и некрасивой лжи, обмана. Нам хочется, чтобы все было красиво. И мы, сами того не замечая, хотим услышать красивую ложь. Отсюда и беды, страшные беды. Что ж, надо нам осмотреться, когда мы говорим о любви к родине.
-Давай о чем-нибудь другом.
-О нефти и геополитике? Сейчас только об этом и говорят. Кто владеет краником, тот диктует условия. Но все поддерживать исходя из геополитических интересов лидеров, стоящих на принципах национализма, неумно.
- Да, конечно, не от хорошей жизни иные народы добиваются хотя бы автономии в составе иных государств. И не слушай иных политических шизоидов. Тут все ясно. Эти шизоиды - натуральный продукт спецслужб. А тот необесноватый явно спаринг-партнер харизматическому лидеру. Игра тонкая, но опасная. Велико будет разочарование, если игра обнаружится... Все это чревато в будущем опасными столкновениями. Избежать их могут только если будет какое-то разделение власти. В тайге даже один медведь не может выжить. Хотя бы трех шатунов найти!
-Откуда им взяться? Неоткуда. Вывелись.
-Так и будем мучиться в страхе?
-Не боись. Они завели драчку. Политики преследуют личные интересы. Им хочется удержаться на плаву. И какая философия? Никакой философии. При всем притом неизвестно, что будет завтра. Говорят, что усилится мусульманское влияние на политическую жизнь России.
-Тебя это тревожит?
-Меня тревожит Надежда Павловна. Обещала перечислить какую-то сумму на проведение акции, но что-то...
-А ты к самому Заволжину обратись.
-Каким образом? Доступ к телу невозможен. У него толпа секретарей. Может, ты ему позвонишь? Все-таки он тебе дальняя, но родня. Или Надежде Павловне?
-Завтра же позвоню, но вряд ли...Она ведь подумает, выгодно ли ей помогать чужому дяде? Она заправляет своей фирмой.
-Приехали! Дальше - некуда.
Рожнов, конечно, догадывался, что и Поимцев, и Заволжин очень, очень дальняя, но родня, как все люди. Если, конечно, углубиться в какой-нибудь пятнадцатый век, а то и вовсе в татаро-монгольские времена, то может отыскаться общий предок, какой-нибудь ремесленник, мастеровой человек, что подковы делал, кирпичи в стены клал.
"Так что же? Каждому отвешивать поклон, всех звать к себе? Если б ближняя родня! Толя Заволжин оказывает мне помощь, какая мы родня?! Он поддерживает искусство. Ведь он не посвящает меня в свои дела! Без помощи не обойтись, если хочешь чего-то. А вообще не хочу ни от кого зависеть, пытаюсь освободиться от зависимости, пристраиваю свои матрешки в торговый ряд. Только бы не зависть власть заела! Вне общества нет свободы. Но что произошло? Чудо? Вдруг ты свободен. Никому нет до тебя дела и у тебя ни до кого нет дела. Ты уже не можешь рассчитывать на халяву. Твори или грабь... "
***
Надежда Павловна намеревалась сегодня провести двойную деловую встречу в ресторане "Славянский базар". Должен прийти директор компании, которая, видимо, ведет свою игру в отрасли, да еще борется с фирмой Надежды Павловны. Надежда Павловна познакомить этого директора со своим новым компаньоном. Будет немая сцена. Фирма Надежды Павловны недавно сделала "приобретение": ввела в соучредители ее помощника Заволжина, племянника Поимцева - Сережу. Пока фирма находится в мертвой зоне. Спасти положение может компания...Надо бы объединить усилия. Конкуренты наступают на пятки.
Надежда Павловна пришла на встречу в сопровождении своего телохранителя, молодого парня Сережи. Парень служил в спецназе, но после операции по освобождению заложников, завешившейся для него легким ранением в шиколотку, его уволили (не уложился в нормативное время по взбиранию на крышу высотного дома), спустя полгода по рекомендации был зачислен в штат службы безопасности компании с испытательным сроком.
Однажды, приехав в компанию, Надежда Павловна решила пройти к директору через служебный вход и столкнулась с вежливым, но непреклонным работником службы безопасности, который потребовал предъявить паспорт. Надежда Павловна на миг растерялась. Ей почему-то не хотелось предъявлять паспорт, ну не хотелось, чтобы этот юноша увидел дату ее рождения...Она предъявила служебное удостоверение. И оставила визитку. Влюбилась... Молодой, красивый и молчаливый. Такой телохранитель ей нужен. Прежние ее телохранители стремились в компаньоны, пришлось от них отказываться. У этого парня нет таких поползновений. Вот в чем дело.
Надежда Павловна сама позвонила ему и предложила стать... ее телохранителем. Сережа не мог отказаться от лестного предложения, но согласился стать телохранителем на определенных условиях. Она поможет ему приобрести квартиру. У него невеста, а привести ее некуда. Не накопил ни копья. Спецназил задаром. А дядя помочь ему стесняется.
-А у меня обретешь крышу. Но не сразу.
-Я согласен.
Однажды на них было совершенно покушение. На Надежду Павловну, естественно. Выстрелили из-за угла. Сережа успел прикрыть директрису своим плечом. Пуля прошила мускулы его бугристого плеча, слегка коснулась края уха Надежды Павловна. Сережа зажал рану рукой, чтобы остановить струйку крови...
-Не стреляй, не надо, - сдавленным голосом вымолвила Надежда Павловна.-Пусть подумают, что я...
Она привезла Сережу к себе, в квартиру на Остоженке, сняла куртку, рубашку, затащила в ванную и смыла кровь на ранке и приложилась губами к ней. Невольно. Она была не в себе.
Теперь он повел ее в комнату, уложил на тахту. Она дрожала от озноба.
-Надежда Павловна, это все пустяки.
-Какие пустяки? Все хотели жить по-другому. Дождались. Ненависть, кровь, а кони все скачут и скачут... Если б не ты, то мне ...иди сюда, я боюсь...
-Что я? Я только опередил киллера на одну секунду. Выучка.
-Они мстят мне за художества Заволжина, который там, в тайге пуп рвал, забивая золотые костыли.
-Это когда было?
-Потому что они думают, что он купается в лучах юпитеров и ходит по полу, выстланному из самородков. Я то знаю. Но он родился в рубашке. Его озабоченных друзей отправили за решетку. И он бы намывал золотишко под дулом автомата конвоира, если б не я.
-Теперь мне ясно. Хоть ясно, откуда исходят неприятности. Вот сняли ограничители и обычный человек обезумел. Жадность превратилась в алчность. Нормальный человек становится злодеем, хочет во себе, все Добро себе! И предела этому нет?
-Но Добро никогда не станет Злом. Но присвоение чужого добра - зло. Они хотят отнять у Заволжина слитки, разбазарить, устроить поминки...
-Нельзя же терять время?!
Он привлек ее к себе. Раздетая она была беззащитна и хороша. Груди ее, круглые, с прожилками, как наливные яблока, смущали его взор. Небесно-синие глаза излучали ласковый свет.
-Надежда...
-Сереженька, не забыв...-простонала она.
Ей казалось, что это Юноша с картины Рожнова сошел с коня, чтобы обуздать ее...Может быть, так и было...
Их губы слились в огненном поцелуе.
-Рожу тебе парня. И будут у меня два парня...
Опомнились, разомкнули объятия. Было ему стыдно. Было стыдно и ей. Она отдалась мальчику, да еще телохранителю!
Он только дышал глубоко. Был ошеломлен. Она была нежна, гибка, соблазнительна...Но не девушка, ни робости, ни капризов, ни стыдливости. Умело расслабляла его...
На другой день они расстались. Надежда Павловна боялась скандала. Ей знали как одинокую женщину-недотрогу. Кто бы догадывался, что тайно она родила сына и дочь, и потому иногда летает в Абакан проведать своих кровиночек... Не нужно, чтобы дошло до ушей Заволжина, не нужно, чтобы слухи будоражили фирму.
Изредка созванивалась с Сережей (устроившемуся помощником Заволжина, фактически курьером). Никак не могла перебороть чувство стыда. И однажды сумела переубедить себя. Что, собственно, случилось?
Пригласила Сережу вновь в телохранители и в соучредители. И он вновь согласился с лестным предложением. Просят совместить приятное с полезным. Можно ли отказаться от такой халявы!
***
Директор компании был деликатным настолько, что делился коммерческими секретами в присутствии Сережи.
- Кажется, вы работали в нашей компании...
-Да, было...-признался, потупив взор, Сережа.
А директор компании был грустен.
Дела не заладились. Все его идеи казались несбыточными. А попытки их воплощения примитивными. Стеснялся своих удачливых коллег и знакомых, а те старались дистанцироваться от него.
-Что он там...боже мой! Чем бы дитя ни тешилось... Пусть, да семья страдает. Долдонил одно и то же, и задолдонил. Его гонят отовсюду!
Эти конфликты они умели гасить. Срабатывал инстинкт самосохранения. Но сейчас, увы!
-Давайте вместе вылезать из ямы,- предложила Надежда Павловна.-Заключаем договор...
-Заключаем, - обрадовался директор.
-Сергея вы назначаете своим первым замом по экономике, оформите на него все значимые материальные объекты компании.
-Может, Рожнова в замы?
-Не стоит. Он прозрачен как стекло. А ты, Сережа, не вздумай проявить свою самостоятельность, мы этим правом тебя не наделяем.
-Нет базара! Но в мои дела вы не лезете, договорились? То, что с Рожновым я прокручиваю, вас не касается. Извините, я должен сейчас ехать к нему.
Надежда Павловна, переглянувшись с директором, последовала покорно за Сережей.
-Проводи меня до...
***
Во дворе не то снег, не то дождь. Какие-то тени живые неистово пляшут.
Рожнов вышел во двор, чтобы убедиться, не померешилось ли ему?
Глаза залепили снежинки и капли дождя. Он видел вокруг себя какое-то сплошное марево. Что это? Не хотелось ни забежать в мастерскую, ни тесные стены малогабаритной квартиры.
Решил ночевать в мастерской. Закрыл дверь на замок, вынул телефонный провод из розетки. Побыть наедине, поразмыслить...Почему Надежда Павловна не торопится помочь Ивану Зеркалову осуществить культурологический проект, хотя сама же и напросилась в кураторы? Позвонил вчера ей и она ответила в том духе, что Рожнову не следовало заступаться за Ивана Никитича Зеркалова, ибо тот не нуждается в защитниках...
Во все времена человеку было плохо, когда не находит должного взаимопонимания. Его, Рожнова, упрекают в эгоизме. Он должен в чем-то поступиться, чтобы всем было хорошо. Но будет ли всем хорошо после этого: Сын не называет его отцом с упорством непонятным. Евгений Никандрович не пытается даже спросить, почему, тем более переубедить, что отца, как бы ни относился, надо признавать отцом. Поймет со временем. А сейчас надо сына вести за руку... Придется вновь обращаться за помощью к Поимцеву или Заволжину.
Он занимает у них денег и потом ноет, ноет перед знакомыми и незнакомыми, что не может отдать долг. Те отводят взор. Нытие мужчины невозможно видеть. Забывают, что он художник... Упрекают его...Зачем занимать у тех, кто сочувствует? Занимать у чужих легче: Что взял в долг, то и вернул, а не вернул вовремя, то пеняй на себя, раз не сумел перейти на "голодную диету". Да у родни не займешь ничего, потому что родня...
А родню проклинать - себя проклинать. Да обнищали все в одночасье-то, обнищали...
Когда-то получали по сто пятьдесят деревянных, но могли купить вкусную рублевую селедку. Сейчас все есть, всего много, но рублевой селедки нет. Человеку всегда плохо, когда притесняют и когда забывают. Такова природа человека.
"Когда-нибудь покажется солнце? В прошло году в апреле снега уже не было. Во всю журчали ручьи. Начался дачный сезон. Но и обрадовали. Приехал на дачу, а все разворочено, распотрошено. Какие-то первобытные люди жили. Не желали зла неизвестному владельцу, это их способ существования. Но слава богу, хоть бомжи не подожгли дом. Вызвать милицию, акт составить? Может быть, и поймают злоумышленника. Но какое с них возмещение ущерба? Но спросить можно... Кто бы ни был, а с него спросится. Что бы ни делал, все отразится, если есть в нем совесть, почувствует это, хоть и кажется, что ничего не изменится. Но ничто не исчезает бесследно. Ни доброе, ни злое. Сотворенное зло есть зло, какие ни возводи оправдания...Трудно исповедовать Добро, но если ты хочешь исповедовать его, то обязательно найдешь мудрое решение..."
***
Рожнов листал свой дневник, споря или соглашаясь с собой...
"Все-таки первые люди появились в Европе. Последние раскопки говорят об этом. Появились первые люди пятнадцать миллионов лет назад.
-Человечество пребывает уже далеко н не детском возрасте. А уж чего ему недостает? Доброты. Разума вполне достаточно, чтобы жить интересно. Но вот собираются клонировать человека. Это безобразие. Уничтожается индивидуальность, уникальность личности..."
Рожнов записал: " Этого допустить нельзя..."
"Науку не остановить никакими запретами. Мысль человеческая не знает преград. Только одно остается - договориться. Только не надо унижать академиков? Сумеем ли договориться?"
Подчеркнутая пометка: "Вот именно!"
"Очень близко стояли у силовых линий. Был соблазн притронуться... Дотянуться до рубильника, рвануть...Есть такой соблазн. Что это? Жажда власти? Или неймется человеку, поиграть бы со смертушкою..."
Перевернул страницу и вчитывался в текст, будто написанный не им самим:
"Решение было принято без единого слова. Всем все было понятно. Это было страшное решение. Но иначе было нельзя.
Началась травля. Сочиняют всякие небылицы, чтобы только опорочить честь и достоинство человека. Дескать, тому вовек не "отмыться". Он-де развратник, совершает секс-туры, не ограничивает себя, не ущемляет, да никакой он не руководитель высшего ранга, а казнокрад высшей пробы, да еще и лжец. И поверили ведь. Ведь в жизни столько зова! На что отзовешься, на то и напорешься!"
-Если б знал в лицо этих недругов Заволжина? Я на них карикатуркой. Они в меня ярлычком: "Вонючая кисточка солнцевской группировки!"
Рожнов вспомнил, как у него на даче (в целях конспирации) обсуждали сложившуюся ситуацию... От Заволжина ждали ясного и четкого ответа на сакраментальный вопрос: "Напомнить ли о том, что они не одни на свете?"
-Во-первых, не сидеть, сложа руки. В дамках те, кто не страдает комплексом Гамлета! Нужно расчленить толпу и идти туда, где светло. Кое-кого обидели? Не берите в голову. Обиженные еще поблагодарят судьбу.
-Что собой представляет Юрий Борисович? Он нам вредит?
-Он не вредит. Но направление деятельности возглавляемой им отрасли наносит ущерб. Он заложник порочной системы...-пролепетал Заволжин, даже здесь, вне служебного кабинета испытывая служебный восторг перед начальником. -Он мозговой центр, от него исходят все идеи структурных реформ...
-А воз и ныне там.
- Изменились правила игры. А тот, кто играет без правил, получает не то, что надо.
Не устоял перед соблазном воспользоваться предоставленной возможностью говорить, не стесняясь. Он ведь не клеветал. Все как есть так есть.
Рожнов не узнавал Заволжина. Неужели от того золотокостылевбивальщика эпохи ничего не осталось?
Конечно, в ту встречу так ничего и не решили, если не считать просьбу Заволжина" выждать момент".
"Стало неуютно. Люди разделились на два больших лагеря. Опять лагеря. Ну и группы, примкнувшие к большим лагерям. Вчерашние друзья вдребезги рассорились. Что это?"
-Запрещали, этим показывали свою власть. Но ведь по-существу ничего не добились. Добились обратного результата. Запретный плод сладок. Запрещали Бунина, люди читали в списках "Митину любовь". Запрещали Солженицына. "Читали "Архипелаг ГУЛАГ" где-нибудь в укромных местах. Запрещали, еще запрещали. Но можно запретить правду? Тяжелый металл правды нашей?
К чему словесная перепалка? Тогда опять надо браться за оружие? Сосед против соседа, группа против группы, нищие против нуворишей? Гражданская война? Но по выражению известного генерала, Россия уже исчерпала лимит на революции и гражданские войны. Хватит. Надо искать цивилизованные методы в разрешении споров.
И все же соблазн взять в руки оружие не исчезал. "Выиграет тот, кто опередит противника на секунду. Стоить только первом нажать на курок. И ты все получишь."
Только упускаешь то, что и противник думает точно также.
"Страх. Ненависть...Мы все еще в этом ауре....мы не верим миру, оттуда к нам может прийти незваный гость. Оттеснить этот мир? По инерции Россия ощущала себя расширяющейся Вселенной. Она со времен Ивана Грозного осознавала себя великой державой и ее внешняя политика остается неизменной при всех обстоятельствах, при всех новых руководителях. Ее соседи, которые сохранились после всех многовековых конфликтов, знают это. А те, присоединенные, давно не имеют свою историю. Кто знает, что они испытывали, когда их объявили присоединенными. Теперь уже никого не присоединишь. Времена правды силы прошли. Но как быть единой и неделимой, когда у тех, которых не хотят и слушать, другие настроения? Так и хочется правдой силы утвердить силу правды и ни на что другое не решиться...Если б можно! Но тянет людей на "подвиги", на бессмысленные действия. Людей не изменить. От человека зло и от человека добро. Хотим ли понять суть недовольства, чтобы не позволить недовольству вылиться в конфликты, или по-прежнему будем навешивать ярлыки. Тогда стреляют и попадают в президента...Но попадешь в него и все решится?
Ни один, даже самый малочисленный народ не хочет ни за какие блага раствориться в большом народе. Человек осознает себя прежде всего сыном своего народа, а потом человечества, и если потеряет основу для таких ощущений, то потеряет себя. Но жить среди своих и совершать преступления среди своих? Но люди всегда недовольны. Идет постоянная борьба. Когда все образуется? Да никогда.
А в недавней записи Рожнов нашел сюжет для юмористической картины:
"В космическом корабле было жарко. Кондиционер не работал. Космонавты сняли шлемы, остались в одних костюмах, но потом из всех пор пот струился.
-Эх, искупаться бы в Москве-реке,- будто произнес первый космонавт.
-А я бы хотел позагорать на сочинском пляже,- вздохнул второй.
-Что вы тут разнюнились?-усмехнулся третий.- Мы ведь ванну космическую принимаем ..."
***
Позвонил Рожнов Боровскому. Хотел получить от него совет. Тот не брал трубку телефона, как будто догадывался, что звонит Рожнов.
Так было с некоторых пор. Рожнов не понимал, что он сделал такого, что коллега перестал звонить и не подходил к телефону. Но ведь не высказывает никакого недовольства. Непонятно, за что обиделся? Явно обиделся, но не говорит, почему.
Рожнова тянуло к телефону, он звонил и звонил, но Боровский не брал трубку.
И наконец, дошло до сознания.
Чувство зависти к Рожнову охватило Боровского как огнем, он не мог разумно мыслить. "Почему он, обыкновенный, ума у него как у пятилетнего ребенка, а вот же вылез!- кипел он.- Пишет портрет президента! " Эти мысли как угольки тлели в его душе. И он не знал, что делать, чтобы успокоиться. "Гад ползучий. А еще лезет в калашный ряд. Учит кого-то уму-разуму. Слышал-слышал, полкурса завалили семестр, его с треском выгнали..."
Но Боровский не был оригинален. Почти все знакомые Рожнова испытывали подобное чувство по отношению к нему. Ему завидовали и потому его тихо ненавидели.
-Люди добрые. Напишите вы свою картину лучше меня, напишите самую лучшую книгу, создайте самую лучшую машину. Я же не отнимаю у вас ваше?
Рожнов позвонил Передельскому.
***
Но Передельский не испытывал чувства зависти к Рожнову, потому что работал в другом жанре, в другом манере, не обретшей пока названия.
-Вот принес натюрморт.
-Забирайте. Для вас она представляет ценность... Несите масштаб, позитив! Рожнов, вы знаете, написал портрет президента. Это серьезно, это достойно...
Передельский опешил. Он знал этого человека пятнадцать лет. Даже не взглянул на натюрморт. В такой вежливо-хамской форме выражая свое отношение. Даже дежурных слов не нашлось.
Почему бы не сказать какие-то слова приличия ради. Нет, выльют гадость: "Заберите. Для вас она представляет ценность".То есть для них ничего не представляет. Может, и не представляет. Может, они и правы. Но ведь сказать это человеку, с которым знаком не один год! Даже не взглянув на натюрморт, они велят убрать с глаз. Черная зависть?
Он привык выслушивать гадости, привык, и именно от приятелей, друзей. Значит, они не друзья, не приятели, а недруги, неприятели? Сказать человеку гадость - это так приятно?
Сколько же гекалитров зависти разлито вокруг него, преуспевающего человека, талантливого, попросту умного человека? Но отчаиваться не стоить. Надо выслушать молча и идти дальше. Но ведь козни строить будут. Что ж, и это надо учесть.
- Не обращай внимания.- успокаивал его Рожнов, сам едва оправившись от "наката".
-А лидерство означает борьбу, жестокую борьбу, где б она не происходила. В той же Америке, в той же Европе, не говоря о других частях света. Вон в Афганистане, Таджикистане истребляют себе подобных за место под солнцем. Десятилетиями выясняют отношения. Ожесточились сердца, очерствели души. Ледяные души или гнев обжигает душу. Это никому не легче.
***
"Беды мои...Кто сегодня говорит о своих бедах? Ущербные люди. Неущербные не говорят, а действуют, рвутся куда-то и рвут на части...Я, наверное, отношусь к ущербным людям. Да ладно, бог с ними. А беды мои заключаются в том, что будто я в оковах, на мне железная одежда, железная обувь. Но я-то не железный! А говорят о семья железной. И железной жизни. Что за странные желания? Да где взять столько железа?
-Если ты не знаешь ответа...
-Хочу обратиться за помощью,-сказал Рожнов.
-Зачем? Твои беды - это твои беды. Страна перестраивается, она не нуждается в твоих стенаниях. Так что сиди со своими бедами, не рыпайся.
-Что это? Но не спеши загадывать, торопись разгадывать. Разгадка в том, что мои беды - это не мои беды, а всех и каждого...
-Нет, это твои беды. Не меня таскают к прокурору.
-Пока к следователю. Да, я повлиял на последнее ее решение...
-Не вини себя понапрасну. Когда было, а когда случилось это...Им хочется закрыть дело. А ты тут рядом, почему им не навешать лишнее на того, кто совестлив?"
***
Он хотел "выкрестить" его в свою "веру", подкатывался с этой стороны, и с той стороны, улещивал посулами, показывал "пряничек", но понимания не находил. Был стоек приятель. И тогда он облил приятеля ушатом клеветы. Что произошло? Произошло нечто ужасное. Приятель вызвал его на беседу и внезапно ударил в глаз. Посыпались искры. Не успел опомниться, он ударил ногой в солнечное сплетение. Пострадавший потерял сознание. Рассерженный стал душить свою жертву. И уж лежала жертва бездыханно. Убедившись, что жертва придушена, приятель встал и пошел домой.
***
Но ночной холод разбудил жертву. Он проснулся и еле-еле дополз домой. Жена в ужасе.
-Ну, построил коттедж четырехуровневый, ну и что? Туда же не возьмешь все это? Но с другой стороны - людям не все равно. Им не нравится, что я, бывший рядовой инженер, стал жить лучше, чем они, бывшие номеклатурщики. Они этого не могут мне простить...
-Зачем же с ними все, коль тебе все не так? Сколько можно? Я терплю, терплю...
-А ты не терпи, ты врежь...
-Твои капризы во где у меня.
-Не нравится? Уходи.
Он вздохнул. Он любил ее, любил... как сестру. А это выводило ее из равновесия. "Почему? Что я, чучело огородное?"
***
-Кто строил, тот и замыслил. Но плохо замыслил, примитивно. Почему не обратился к Рожнову. Этот безотказный и независтливый. И ясный. Рожнов не Малевич, а "Юноша на коне" - "Черный квадрат". Может быть, и подвигнул сей гений человечество к познанию красоты строгости,а нам хочется своей жизни в искусстве, какой бы она ни была...Непознанный феномен, правда? Рожнов не копиист, нет, но знает, чувствует, что нам мило и сладко. Вот как его матрешки пошли. Говорят, торгаш на них коттедж возвел! А ты с этими связался. Зря. Займись матрешками!
***
Через месяц этого приятеля нашли в канализационном колодце бездыханным. Якобы он упал туда пьяный и отравился газом. По настоянию общества пострадавших за убеждения завели уголовное дело. Но дело не двигалось.
-Чушь собачья. Не хотят искать концы. Им это надо?
-Эй, субъект, подай объект, то бишь кирпич, тюкну по башке, где рождаются глупости. Им это надо, не нам.
-Не только глупости,- усмехнулся остроумный собеседник. Полированная лысина его отражала ласковый свет солнца.
-Не было б матрешек, не было этого убийства. Господи!- вздохнул интеллигентного вида пенсионер, предлагающий прохожим красочный альбом акварелей Рожнова.
***
Морозец всего -то минус десять градусов. Но попробуй пробыть шесть часов в кабине неисправного необогреваемого "Москвича". Едва вывезли несчастный тираж альбома Рожнова за ворота типографии, что на Большой Переяславской, и "москвич" окончательно встал. Еще в типографии его пытались завести, толкали, потом тянули электрокарой, ничего не вышло. Тогда попробовали “прикурить” - ничего не вышло. А водитель, то есть сын автора книги спешил на работу. Пришлось Рожнову оставаться в машине, пока он вернется. Был час дня. Поначалу в кабине даже было душно. Набегался с машиной, чтобы его завести. Можно бы отвезти машину домой, но я водить не умею.
В чем смысл жизни человека? Где тут думать о смысле жизни, когда холод пробирает до костей. Надо жить и работать, пока работается. Идти дальше. Когда-нибудь мы долетим до звезд. Но скорее б! Уж в звездолете люди поймут бесценность жизни, там "звезда с звездою говорит"... "Триста долларов за голову офицера, сто долларов за голову солдата..." Дерзайте! Дерзание множит жертвы! Безумие!
***
Позвонили из Челябинска:
-Ты что там, умер?
-Вроде, нет.
-Так давай, присылай...
-Что, акварели? Я пытаюсь ими возразить против... Смешно?
-Не хочется наносить обиды, а приходится, обстоятельства выше сил.Что-то не идут акварельки-то. Давай что-нибудь другое.
-Не могу. Дела.
-Дела, дела. Как сажа бела. Ладно. Слушай.
"Встретились Ельцин и Зюганов на Красной площади у Мавзолея.
-Похоронить бы вождя.
-Он вам мешает?
-А вам нет?
-Нам нет. Нам с ним хорошо." Слушай, лучше расписывай матрешки. Посылай партию...Тебе это не в ущерб твои акварелям,тых их малюешь только так, а нам навар.
***
Рожнов "окучивал" разнообразные расписные матрешки из "челябинской партии", как раздался настойчивый телефонный звонок. Звонил некто, который мог позволить все - нахамить, наплевать в душу, пригрозить...
-У вас есть разрешение на роспись матрешек?
-Не понял вопроса. Вы о чем?
-Президент - это символ времени страны, живой иероглиф, а вы толком не разобрались в происходящем. Вы введете людей в заблуждение, а еще повлияете на степень его избираемости, то есть вы окажете влияние на судьбу страны. Не больше, не меньше. Лесть на вороту не виснет. И все же советую держаться подальше от этого соблазна, у вас прекрасный бамовский цикл, не слезайте с того конька, который скачек...
Рожнов решил проигнорировать предупреждение. Это решение ему далось нелегко. Он передернулся от нервного тика! Где-то внутри зрело глухое озлобление и отчаяние." Я любил его, обожал, видя в нем Прометея. Увы! На нем зловеще сверкает цепь вероломства и предательства..."
***
-Все это хорошо, но нам каково? - сказали в Союзе художников, едва ознакомившись с расписаной матрешкой.- Вы же Его осуждаете? Он разрубает узел вероломным ударом. Вы осуждаете его, не представив себя на его месте. Вы не можете писать хороший портрет президента, потому что вы видите его в отрыве от времени. Вы же сами говорили, что видите глазами. У вас это лишь моментальная фотография нездорового мужчины. Вы устоите от критики? Зачем вы идете на провал? Что за недуг вас гложет? Не злите собаку, да не будете укушены.
-Верно. Можно ничего не делать. Нам, не ему. Время толкает его в спину. Он должен уйти. Как уйти - это его дело. Но он должен уйти, если не хочет, чтоб с ним поступили так, как с Горбачевым. Бог любит троицу. Вот придет третий и...
- О чем вы? Писали б натюрморты. Живут люди на крошечном островке вдали от материка, живут же и не тужат, что живут на крошечном островке. Даже счастливы. Счастливы не тем, что где живут, а состоянием души. Но человек должен познать счастье. Иначе зачем тогда жить? Жил человек и умер? Так и не познав, что такое жизнь? Это несчастье. Не хотел бы этого. Никому не хотел бы. Но какое дело до этого несчастного? Никакого. Вот в чем дело. Ах, друзья, нет повести печальнее на свете, чем повести о нелюбви, о равнодушии?!
-Живут и на островке. Хорошо бы с друзьями...
-Но какие друзья? Друзья могут быть по учебе, по интересу, а в жизни обстоятельства "загасят" романтические чувства, дай бог поддержать только деловые отношения. И это не в порядке вещей, а максима...
-Одиночество не красит. Человек должен жить долго, тысячу лет, но среди людей. Чтобы слетать к звезде и вернуться на землю к родным и близким, которые провожали тебя в дальний путь. Уверен,люди добьются этого долголетья, интеллектуального долголетья. Но жить века в одиночестве? Это как?
-Человек самодостаточен.
-Если его не беспокоят никакие соблазны. Не знаю, но я хотел попробовать прожить пятьсот лет, но среди друзей. Не дряхлым стариком, а мужчиной в соку, как говорят. И чтобы другие не уставали от долгого моего присутствия...
-Ишь, чего захотели! А если вы не нашли себя в жизни? И другими не можете стать, тогда как?
-Кто этого не желает? Найди довольного в жизни? Конечно, соблазн, еще какой соблазн! Но ведь человек не может без соблазна? Тем и страстнее человек, что зависимее он от соблазнов.Я знаю, что я другой. Если бы кто-то сказал, что буду расписывать матрешки, я бы посмеялся...
Глава седьмая
СОМНЕНЬЯ
Пришел Иван Зеркалов к Рожнову на этот раз, чтобы... "прибодрить" его. Приятель пребывал в настроении скверном, потому что ему "не писалось". Надо было "расшевелить" впавшего в отчаяние художника! Выставил на стол бутылку "Столичной". И банку маринованных огурчиков и всякой снеди.
-Что, Жень, в ступоре? Все есть, краски, холсты, а не идет работа? Может, бросить тебе все это? Оформлял б книги, разрабатывал бы новые ткани, какие-никакие, но деньги. Я ненавижу деньги, но они обрели силу, с ними ты открываешь любые двери. Зачем ломать их, когда можно открыть?!
- Вот думаю. Расписные матрешки дохода особого не приносят.
-Тебе не приносят. Какой ты бизнесмен? И связался ты не с теми.
- Я одурел от вынужденного простоя. Думаешь, от хорошей жизни...Сомневаюсь, что так скоро изменится к лучшему.
- Ясно, искусство соблазнилось славой.
-Что скажешь, рассматривая пещерные рисунки древних художников? Они не подписаны.
-Что подписывать? Их знали, их любили сородичи. Все ушли на охоту на мамонта, а художник остался рисовать сцену охоты.
-Значит, он тоже ходил на охоту. И в свободное от охоты время разрисовывал стены пещеры.
- Вот ты и сам убедился, что есть время для пищи, время для вдохновенья. И восхваленья.
-Так вот в чем дело? Художника вдохновляет слава! Но, прости меня, мы устали от самовосхваления. Мы хорошие, мы великие, мы сильные. Это как наркотическое средство, дурман.
-Но если не поддаваться дурману утробных заклинаний, то услышим призывный клекот двуглавого орла,- витиевато выразился Иван Зеркалов.
-Смотрящего на Запад и на Восток,- заметил Рожнов.- В этом особенность, в этом русскость. Но никакое не клеймо.Мета. Русские художники, живущие в Австралии, просят прислать мои картины в обмен на их работы. Они упорно пытаются законсервировать русские традиции там, за тридевять земель, как корейцы-художники здесь, в России, рьяно сплавляют русские традиции с восточными мотивами. Что это? Ирония судьбы или... Русские обосновались в Австралии, стали аборигенами, неплохо живут, но русские и в Австралии русские. Плывут павами девушки в хороводе, заломив картуз, выбьет кудрявый парень искрометную дробь хоть на сцене, хоть на травушке-муравушке, хоть на полу паркетном... Ну и что в конце концов? Пылают щеки от приступа нарциссизма? Когда-то не было ни русских, ни корейцев, были другие племена. И живем как живем. В цинизме безверья. Сейчас трудно убедить людей в вере. Веры-то нет. Все эти религиозные учения. Карл Ясперс прав, что есть только философия веры и больше ничего. Сама жизнь - удивительна, божественна, сама жизнь и есть вера. Мне ли талдычить об этом с утра до вечера?
-Евгений, дорогой, тут я с тобой полностью согласен,- сказал Иван Зеркалов.- Пью за твой неординарный ум, который, кроме меня, никто не оценил. Великие цели и задачи призывает великих людей. Александр Македонский, протославянин, если на то пошло, в Донских степях оказался вопреки его предначертанию. И здесь ему ничего не светило. Здесь он не снискал славу великого полководца.
-Я тоже согласен с тобой в том, что человечество выдвигало великих полководцев и флотоводцев, чтобы выводить народы из тупика, спасти от гибели, - подбросил "огонька" Рожнов.- Что-что? Я тут рекламный блок для корейской фирмы "SAMSUNG" разрабатываю. Всякие ассоциативные ряды в голове моей пустой возникают. Так вот в Корее флотоводец Ли Сун Син избавил нацию от японского ига.Но одно дело - освободить страну, это святое дело, другое дело - управлять страной - это омут, где иногда водятся чудовища. Фактов сколько угодно. А разве Гитлер не чудовище? Он лишь заморочил расистскими идеями немцев? Те истребили миллионы ни в чем не повинных людей.
-И судили же тех, кто повел их на бойню...
-Если чудовище в облике человека, то как будто и не распознать этого чудовища. Мне интересно узнать, любила ли Ева Браун маньяка Гитлера? Причем тут любовник Евы? Секс - не любовь. Эта Ева осталась с Адольфом. Покончила с собой Надежда Аллилуева, поняв, что муж ее предал? Она полюбила человека, спасшего ей жизнь, но разлюбила, когда он превратился в диктатора? Конечно, нет. Любовь к маньяку - это соблазн, неодолимый и таинственной-мрачный как знак беды...
-У Батыя были любимые жены, Наполеон любил Жозефину, высокообразованные завоеватели, но как расценить их деяния? Допускали ли они в мыслях, что преступают законы жизни, мчась впереди тьмы, ведя полки в Русскую равнину и уничтожая все на своем пути? Но мы научились давать отпор, более того...Как ты знаешь, в гражданской войне в США северяне победили южан, благодаря полководческим талантам генералов. Среди них были русские. Во французском сопротивлении были русские. И в Африке, и в твоей же Корее были мы. Найди страну, где не было что-нибудь русского. Русское - это удалое, величавое, задушевное. Кого-то защищить, кого-то усмирить, развести борющиеся стороны. Долг наш? Миссия? Или доля наша на этой земле?
-А вообще двоичность мира его и разбивает. Там, где мы, вас не должно быть. Такой принцип существует испокон веков. Сомневаюсь, что он согласуется с нашим чувством и разумом, но это так.
-У каждого свой воз и никуда от этого не деться. Стратеги пекутся о своем, тянут одеяло на себя. Только б не вбили в свои головы идеями о переделке людей! Все вроде бы замечательные, люди, не кто-нибудь. Это так, но человек осознает себя представителем нации и отстаивает ее интересы...
-Я бы не сказал, что это прекрасно.
-Развертываются интересные события. Противостояние двух политических сторон достигло апогея. Жарко. Россия-матушка изнывает от зноя. Уже пишут о назревании социального взрыва. Но до этого дело не дойдет. Те, кто был у власти, хотят ее перераспределения. И потому они поддались соблазну скинуть гаранта конституционным путем. И в Думе и около Думы с ума посходили, продвигая импичмент президенту! Вот-вот отрешат гаранта от власти без всякой гарантии! Но он сам уйдет, вот увидишь! Уйдет, чтобы остаться. Еще не родился на земле человек, с радостью расстающийся с властью. Проиграв тактически, гарант хочет выиграть в стратегическом плане. И наставляет, наставляет преемника как действовать. Естественно, действовать так, как бы хотел наставника, но соблюсти политическое равновесие. Такая вот "загогулина"! Что же?! Преемник парень не промах. Умен, изворотлив, себе на уме. Он кладет слова-кирпичи в свою стену. Нападает, защищаясь, защищаясь, нападает!? Защищает же не жалких там пенсионеров, беспризорных детей, не обманутых гнилых интеллигентов, что-то индексирует, фонды пополняет, премии вручает! Преемник по должности распределитель благ. А хи всем не хватает. Делить - обидеть. Он пытается побазарить с теми, кто проделал дыру в государственной бочке и выкачивают из нее "живые" деньги, для того, конечно, чтобы облегчить жизнь живущих впроголодь? Тогда зачем все эти хитроумные наезды на денежные мешки! Надо же покуражиться? Обидеть одного, порадовать своего же! Убил двух зайцев: "загасил" ненавистного олигарха, но порадел своему! Похвалить, да? Достиг первых высот, иди дальше в отрыве, не открывая всех карт! Не говори об истинной цели! И вчерашних противников бери в союзники! Чтобы не обвинили в безнравственности, обливай грязью друзей! И обещай одним абсолютной свободы, другим не мешать делать то, что им хочется, талдычь, что если нам плохо, то всем будет плохо! Общество проглотит то, что подбросят! Не предавать поддерживающих тебя, если сможешь, не будь ротозеем, а если нет, то попробуй перетянуть их на свою сторону! Что государство? Все эти государственные институты что клуб импотентов! Во-первых, беспринципность возводится в принцип. Во-вторых, это нестыдно. В-третьих, общество дураков любит!
Был соблазн железной рукой смахнуть с арены всех тех, кто пляшет не под дуду. Некогда считать там потери, важна победа. Переживать, жалеть каких-то изгоев, попавшись в беду в роковй час наведения порядка? Не стоит об этом. В истории всегда было - кто сильнее. И желание сильных "опекать" слабых - неизбывно, хоть бывает прикрыто завесой иезуитства. Кому-то посчастливилось вырваться из-под опеки, прийти в себя, не слышать старых песен сладкоголосых лидеров... Что лидеры? Лидеры не осознают себя частью народа. О человечестве думают только мудрецы. Остальные думают о своей шкуре, тут нет соменнья. "Мы будем лучше жить, чем другие. И пусть нам не мешают в этом." Лидер был лидером,но когда занял высшую должность, ошибался, не раз, но забывал об этом, и в его действиях сквозила корысть.И нету места в его сердце чувству жалости, сострадания. Всех до единого приручить, приласкать. Никакой вольности.
-Сомневаюсь, что потерпят... региональные бугры. Некоторых я знаю, не лезь к ним в душу, они властители. Один взял и прибрал мой бизнес в областном центре. Намеки.
-За что боролись, на то и напоролись... Приглашаю тебя на золотую свадьбу родителей моих знакомых.
-А удобно?
-Почему же, если они приглашают? Подари юбилярам этюдик...
***
На золотую свадьбу родители зкакомых Ивана Зеркалова пригласили всех родных и близких, знакомых и знакомых знакомых. Знали, что прилетят почти все братья и сестры матери, родственники отца наших престарелых родителей. Матери исполнилось семьдесят, отцу - семьдесят пять. У матери летом был приступ. Обнаружили камень в почке. Боли страшные. Но обошлось. Камень вышел. Мать выписали из больницы и вновь она вошла в хлопоты по торжеству. Обзванивала по возможности. Междугородний разговор съедал треть пенсии, но ведь она должна же оповещать о дне свадьбы.
Старшый сын, а не тамада, должен открыть торжество. Иван Зеркалов помог составить достойную речь.
"Дорогие родные, дорогие друзья!- хрипло, будто зачитывая по бумажке, произнес старший сын юбиляров, вытянув руки по швам.- Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить двойной юбилей - золотую свадьбу Василия Ивановича и Зинаиды Иосифовны и пятидесятилетие пребывания в рядах вооруженных сил.
В ноябре 1938 года дорогие наши родители решили создать семью. И любовь и уважение друг к другу сделали молодую семью крепкой, нерушимой, полвека прошло вместе. Семерых сыновей и дочерей вырастили наши дорогие родители. Кто может теперь вспомнить о тех трудностях и горестях, которых испытали родители на долгом жизненном пути к сегодняшнему торжеству? Мы, их дети, их самые близкие люди, помним и не забудем. Трудные военные годы, да же же нелегкие послевоенные годы, потом казахстанская целина сделали нашу семью крепче и духовно ближе. Подрастали дети. Мы помним, как самоотверженно трудились, заботились родители, чтобы поднять нас на ноги, чтобы вывести нас, как говорится, в люди. Мы выучились, стали полноправными членами общества благодаря родительскому подвигу мамы и папы. Примите, дорогие родители, наш низкий поклон за все, за все, что вы нам сделали. Мы не подвели своих родителей. Выучились, стали инженерами-механиками, инженерами-экономистами, даже заслуженным экономистом России. Один даже стал ученым. И в этом, наверное, и состоит счастье наших дорогих родителей. Наша мама совершила материнский подвиг. Государство наградило ее орденом "Материнская слава".
Не только мы, дети, но и внуки постигают смысл жизни, открытый нашими родителями.
Думаю, что не будет преувеличением, если скажу, что подвиг, совершенный матерью, был бы невозможен, если бы рядом с мамой не находился наш отец, Василий Иванович, учитель, воин. Наш отец празднует сегодня и пятидесятилетие пребывания в рядах вооруженных сил. Сын крестьянина, молодой учитель, отец в 1938 году был призван в ряды Красной Армии. Вы знаете, какое это было трудное для страны время. Наш отец оправдал доверие, ему оказанное. Ему доверяли нелегкие участки работы, где решающим было слово патриота, где требовалась честность, порядочность, самоотверженность. Он был там, где было трудно. Он защищал родину. Личным примером строил новую жизнь. Мы гордимся отцом. Пятьдесят лет в рядах армии - это подвиг, который неизбывен. И хотим поклониться вам. Мы рады такой возможностью выразить свои сыновние чувства.
Дорогие друзья, дорогие родные! Поздравим наших юбиляров с золотой свадьбой, а Василия Ивановича еще и с пятидесятилетием пребывания в армии и пожелаем им доброго здоровья, лучезарного счастья и радостного, богатого долголетия!"
Рожнов не столько ел и пил, как выискивал прототипы для галереи современников. Увы, не нашел прототипов. Унывал.
-Евгений Никандрович, да что это рюмка полная? Пожалуйста, тост... - загорелся сосед.
-Юрий Унович, уж вам слово,- отпарировал Рожнов.
-Что ж, можно тост...
Рожнов "влюбился" в Юрия Уновича. "Заволжин и Поимцев были в восторге от него. А я будто не слышал. Какой удивительный человек! Я должен написать его портрет...".
***
-Юрий Унович, я вас прошу смотреть сюда,- строго сказал Рожнов.- Так, хорошо. Извините, что перебил. Я слушаю...
Юрий Унович на миг замер, потом произнес:
-Что интересного? Интересно то, что люди разные. Я не представляю землян, состоящих из близнецов! В быту люди иногда пренебрежительно относятся к обычаям и традициям народов, которые не относятся к титульным. Это полбеды. Но когда политики выступают за нивелировку, в угоду титульности, то это всегда трагедия.
-Вот вы как очутились в России?
-Не с Луны же мы свалились. Да хоть бы с Луны? Если заглянуть в седую древность, то наши предки жили на Алтае, потом двинулись на восток, встречь солнцу и большой воде. Очутились у моря. И новую родину назвали Страной утренней свежести. Правда, за многие тысячи лет их не раз пытались забыть о восточнотюркском происхождении, ассимилировать, что-то потеряли, но сумели сохранить свою самобытность.
-Зачем, для чего? Надо жить единым человечьим общежитьем.
-Хотя бы. А вообще надо бы единой семьей. Увы!
-Так значит, волка как ни корми, в лес сбежит?
Юрий Унович не ответил. Он как будто не расслышал вопроса. Он столько наслушался выпадов, едких, колких, что пропускал их мимо ушей. Ущемляли его достоинство, он как будто смирялся, но если б видели, как дома на кухне он скрежетал зубами, сжимал кулаки, но увы! Рожнов не видел его таким никогда. Юрий Унович владел с собой.
Рожнов чувствовал, что этот вт орой портрет Юрия Уновича не удается. Он совершенно не может писать восточный облик! Не умеет. Не умеет различить игры морщинок, игры бровей, игры зрачков. Он привык работать с рельефом, с отчетливой тенью.
-На сегодня все, - вздохнул он.
Они сели за стол, осушили рюмки молдавского вина, принесенного Юрием Уновичем.
-На портрет не смотрите,- произнес Рожнов.
Но Юрий Унович мельком взглянул на портрет и ужаснулся. Неужели он видится таким чудищем? Это я или карикатура на Чингисхана? Нет, нельзя было мне соглашаться. Поддался соблазну...
-Я хотел бы, чтобы с сыном моим...
-С младшим, с Петей? Или с Алешкой? Старший ваш как взрослый человек, находясь рядом с вами, нарушит моноцентрическую композицию портрета. А групповой портрет почти всегда с сюжетом. Это сложнее. Изображу-ка вас с младшим, будет смотреться.
-Да он "оторва". Я его не понимаю. В каком-то другом мире живет, верит, что волшебники нас окружают...
Рожнов понял, почему Юрий Унович хочет написаться с сыном. Первый лортрет был написан с фотографий. Юрию Уновичу было некогда позировать, передал несколько удачных фотографий из семейного альбома. Вот он школьник-отличник. Вот он студент. Вот он младший научный сотрудник. И вот он старший научный сотрудник. Ну вот и все вехи его жизни. Но переживаний и размышлений хватило бы на три жизни. Он не предавался соблазнам в молодости, ибо его терзали душевные муки...Какой успех, какая халява? Не стоит надеяться на благосклонность судьбы с неславянской внешностью... Для "кадровиков" имели значение цвет его волос, разрез глаз, подъем носа, строение скул, чтобы создать соответствующие условия для деятельности мозга. Юрий Унович сделал три открытия, мог бы сделать больше, но...пребывал в ограниченных возможностях!
***
-Пап, все это волшебник? Ну и что, что ты не видишь, за то он видит.
- Конечно, видит.
-А какой он, добрый или злой?
- Добрый, конечно, добрый.
Юрий Унович погладил Алешку по голове. Говорят, дети не понимают взрослых, когда им надо что-то придумать. Им должен кто-то помочь. Кто обладает такой волшебной силой, который заставил бы исправить недостатки, поступать так, как требуют взрослые, кто бы понимал их не только по словам, но и по делам? Ну, конечно же, не мамы и папы.
Мальчишки и девчонки соседнего дома оказались драчунами и ябедами. Невозможно найти среди них правых и виноватых. Их часто вызывали в школу, стыдили, но никаких перемен к лучшему. Все увещевания впустую, все уговоры и беседы как неприятные сновидения.
И тогда начали думать, что делать -то дальше. Начали думать все. И взрослые, и дети, которые боятся выйти на улицу.
Маленький Алеша однажды обратился к ребятам.
-А что, если мы не будем обижать слабых?
-Ты кто? Гуманоид? Веди в лес. Там...
-Не а...
- Гуманоиды осветили лес, чем-то зарядили его. И в лесу заблудиться невозможно.
- Сейчас Витя-"афганец" прибежит...Ох, достанется! Бежим!
Витя-"афганец" всех обижал. Даст подзатыльник всем, кто его не слушается. Но сказать об этом взрослым - не поймут. У них, взрослых, свой мир, свой язык. Да еще если "афганец". Они не всегда понимают детей. Искали в лесу то, что их всех объединяло. Что они могли дружить.
Петька особенно старался. Для маленького братика. Братик хочет с ребятами побыть, не хочет отстать. На фестивале. Говорят на разных языках, а все понятно, когда покажут на лес.
-Здеся мы найдем кому что хочется,- уверял Алешка.- Каждому найдутся свои интересности. Только надо, чтобы кто-то один командовал. Петька хочет?
Петька охотно взялся командовать. Только подавлять интересы других. Командовать - не каждому нравится. Убежать от командира . У командира свои дружки появились, которые по одиночке учат строптивого. Петька решил проучить Витьку, который, по словам взрослых, терроризировал всю округу и что никакой нет управы на него.
Зауныли мальчишки и девонки. Неинтересно выходить на улицу: сразу вовлечет Витька в особую игру. Играем, еще играем. Но все должны ему поддаваться. Иначе подзатыльник. Каждому, кто ему не уступает. И все же находились ему потатчики.
-Зачем менять все, когда не надо менять? Кто с ним справится? А без него как? Не бывает улица без начала. Он наше начало.
В лесу было интересно. Лес светился. Почему лес светится? Это удивительно.
Витя хотел поджечь лес. Чтобы напугать всех.
-Кого напугать? Да их же, мальчиков и девочек.
Как быть? Об этом надо сказать взрослым. Самим не справиться? Как самим справиться?
Но Петя сказал, что накажет ябедников! И созвал всех, чтобы придумать что-то, чтобы "отстал" Витька-псих.
Придумали, придумали! Но гуманоиды вмешались. Петя хочет что-то сказать, а гуманоиды лишают Петю слова. Он говорит, а ребята не слушают. Он кидается на ребят, а его относит назад. Почему хочется командовать Пете? Ему это интересно? Наверное, такое будет всегда, пока не научатся не подчиняться.
Волшебный лес. Сбываются любые желания. И ты взрослеешь.
Всем слабым и сильным находится интересное занятие. Когда много, то будто легче скрываться. Свет на всех отражается!
-Петька встал на сторону Витьки!- завизжала Танькя.
У Таньки память такая, что она вспомнила многих предков, которых даже не увидела в лицо.
А вот мальчик... Как слабому ему полагалась защита... Он родился и рос слабым. Как ему жить? Есть у него защита. Почему не жалеют? Что плохо? Пете хочется обидеть. Слабым тоже хочется жить и радоваться. Петя отбирал цветы у слабых, одаривая их подзатыльниками.
Пока уговаривали Петю, потеряли Алю. Она заблудилась в лесу. Гуманоиды осветили лес своим кораблем. И нашли Алю.
Петя завращал карими очами и округлил смуглые скулы: решил наказать Алю. Она не очень смышлёная, но бойкая девочка, у нее есть мечта.Странная мечта - найти такое вещество, которое бы радовало всех. Это она-то найдет? Ей что-то свое нужно. Петя берет за руку Алю и ведет домой. Ведь она несогласная быть вместе. Петя не пустил Алю играть со всеми мальчишками и девочками двора. "Бандюга".
***
-Зарисую с Петей, - заключил Рожнов.- Приходите послезавтра. Завтра мне к кардиологу. Что-то с сердцем.
***
Кардиолог увидел на экране трехмерное изображение сердца и радовался как ребенок.
-Чудо, ну просто чудо! Теперь мы видим все сердце.Все, сняты все сомнения. Не волноваться, быть равнодушным...
***
-Евгеша, да хоть тебе показали другое сердце, что тогда? Ты живешь, потому что тебе хочется жить, потому что для тебя соблазны еще соблазны. И потому, что тебя еще не "заказали"...
-Вань, почему меня должны заказать? Я поклонник Красоты, кто может мне позавидовать или мстить?
-А бизнес твой? Ты иным поперек горла...Они возникают внезапно. Опер'а или под опер'ов. Какая разница. Красота! Кто не поклоняется красоте? Говоришь и говоришь. Говори сто раз "халва", станет слаще? Кому приятно слышать это? И это все соотнеси к стране. И тогда многое становится понятным. Как великая держава Россия всегда "тревожится" о соседях. Не дай бог, сговорятся между собой, усилятся так, что и считаться не будут с твоим величием. Появились достойные лидеры, сильные, требующие к себе уважения.Это головная боль. Но как можно терпеть такое? И потому возможны эксцессы. Сомневаюсь, конечно, что дело дойдет и до покушений через подставных лиц, с помощью наемников. Всемирная история полна покушениями. Ничего не попишешь. Лидеры много значат. Не сомневаюсь, идет охота на президентов. А ты там общаешься с атташе по культуре. Зачем? Лучше тебе переждать ненастье. Тебе мало гонораров за иллюстраций к моим книгам?
Последнюю фразу "работодателя" Рожнов пропустил мимо ушей.
- Разве власть не защита от напастей? То есть до часа Х, когда этот президент должен быть отстранен?
-Нет, устранен. Мы изучили систему охраны. Но нужны оперативные данные. Источник передал...
-В час "Х"... США будут противостоять нам?
-И это должны там обязательно учесть.
-Но это вмешательство...
-А кто не вмешивается в чужую жизнь?
-Чую, что произойдет стрельба по живым мишеням. Как все-таки соблазнительно для завистников и антагонистов: убрать живое препятствие и изменить порядок вещей в свою пользу? Неужели нельзя иначе?
-Они, думаешь, пожалеют тебя? Лучше зароемся в землю, как они...
-Ты лучше скажи, как с финансированием культурологического проекта? Дозвонился до Надежды Павловны?
-Ну ее на фиг!-Иван Зеркалов махнул рукой.- Отдала бумажки какой-то Эле. Теперь эту Элю ищу-свищу.
***
Элю не надо было искать по всей Москве. Она "приклеилась" к Аркадию Ефимовичу. Прозошло все неожиданно. Эля, увы! не смогла устоять перед изысканными ухаживаниями Аркадия Ефимовича, высокого, элегантного мужчину. Ему всего тридцать пять, а уже член городского правительства, играет в нем не последнюю роль...Может быть, вторую или третью.
Эля работала в секретариате, готовила документы с грифом для служебного пользования и нечасто, но виделась с Аркадием Ефимовичем. Дома все хорошо. Сын, ему всего три годика, под присмотром родителей. Сейчас на даче. Муж дизайнер, оформляет интерьеры административных зданий. Вышла за него замуж, потому что пришло время выйти замуж. Так уж получилось, что первая любовь разбилась о...Оказалось, что любимый человек был женат. Он это скрывал до тех пор, пока не добился от нее благосклонности. После первой ночи он признался, что у него семья и рассчитывать на будущее можно, если Эля согласна ждать...
-Вы подло меня обманули...
-Я обманул вас?
- Да...
Эля взяла себя в руки и поставила цель - выйти замуж. И наказать обманщика.
С Эдиком встретилась совершенно случайно. На одной из тусовок. Почувствовала, что Эдик положил на нее глаз. Сумела вскружить ему голову.
-Девушка милая, пойдешь за меня?
-Чтобы пойти, надо еще полюбить...
-Если у тебя сердце свободно, то...
-Сердце свободно...
Эдик бурно ухаживал за ней. Но она не позволяла ничего лишнего. Распалила его до состояния животной страсти.
-Я девушка старомодная. Вот тебе справочка. После свадьбы все получишь...
( Восстановление...и справочка о невинности ей обошлось всего в триста долларов).
Он вынужден был соглашаться. Кивал головой, улыбался. И думал, что в эту минуту он похож на идиота...
Свадьба была шумной и веселой. Эля и Эдик пригласили однокашников, родных и близких. В большой комнате в трехкомнатной квартире элиных родителей собралось восемьдесят человек.
-Горько, горько...
В одиннадцать гости ушли. Остались только Эля и Эдик. Как ни странно, Эдик был трезв. Вроде бы осушил несколько рюмок. Напряжение достигло предела, что кажется, он взорвется в невидимом пламени...
-Эля...моя...
Он снял с нее фату, снял платье дрожливыми руками.И обнаженную, беззащитную отнес на кровать.
-Эдик милый, я люблю только тебя...
-Только меня?..
Он целовал ее,а потом встал с кровати, закурил.
-Ты, ты ничкего не замечал? Ты был занят только собой...
-Ничего не пойму? Так ты девушка...
-Тебе так важно? Ты не веришь мне? Тогда уходи.
-Я верю тебе...
Через год у них родился сын.
Эдик души в нем не чаял...
Но Эля была разочарована.Оказалось, молодой муж не имел никакого представления о том, как вести семейную лодку. Он и дома не скидывал мундир таможенника... Эле стало скучно...Она похорошела так, что на нее заглядывались мужчины. Она стыдилась этих похотливых взглядов. Но что она могла сделать? И вновь встречалась с Аркадием Ефимовичем.
***
Эля пришла по рекомендации Надежды Павловны в префектуру, когда там происходила большая перетряска. Сняли префекта. Вроде бы обыкновенный человек, а порой становится неудобным. Человек вступает в противоречие с интересами высших чинов и его "наказывают", пока что только отстраняют. Таковы нравы высшего круга. Потом, может оказаться, что высшие круги были неправы. Это потом. А сейчас не могут сказать об этом обреченному человеку. Неэтично! Аркадий Ефимович вел умную политику, учитывая интересы всех, не делая разницы между уборщицей и министром. Всячески поддерживал культуру. Его сопровождали артисты, художники, музыканты. На презентации разрезал ленточку и произносил пространные речи в защиту культуры.
***
И ненавязчиво, изящно Эля пристроила в его свиту свою сестру Полю. И с легкой руки сестры Поля стала непременной участницей презентаций. Все при ней. Ей двадцать один год. Идеальная внешность. Модель. Замечательная виолончелистка с внешностью фотомодели на одном из концертов для высших кругов была замечена. И вокруг нее вертится жизнь. Она вызвана в первые ряды бурным временем и...внешностью. Конечно, художник Рожнов то ли пошутил, то ли сказал комплимент, предложив ей творческое соавторство в будущей картине... Художник Рожнов прав, как не прав писатель Зеркалов, не могла уже выпасть из орбиты, как ни хотелось...Но она же хотела замуж, родить детей и заняться их музыкальным воспитанием.
***
- А сестрица ваша далеко пойдет,- сызъявил раздраженный Зеркалов тогда, на приеме.
-А чем она вам не угодила? Чем много говорить, надо детей из колонии забрать.
-Поля, долг перед родиной исполняли, потому столько беспризорных и сирых... Но что мы можем? Будем думать...Я передал документы по созданию благотворительного центра Эле, а она их куда-то подевала.
***
Ивана Зеркалова поражала Эля своей бюрократической "отполированностью", он даже не смог заставить прийти на прием с коробкой конфет, как советовал Рожнов. Отброшена всякая мысль о том, чтобы добиться благосклонности этой штучки... И вообще он не допускает вне семьи эмоциональных моментов. И это его кредо как будто на лбу написано. Видят в нем положительное воплощение идеи главы семьи. И жена, к сожалению, видит в нем главу семьи, чем мужа. Жена любит его, но избегает физических отношений. Избегает всячески. Почему? Трудно объяснить. Ведь он ей был симпатичен. Он хотел с ней близости всегда. Хотя заглядывался и на других женщин. Она ему нравилась всегда. И сейчас, в возрасте немолодом. Возраст значения не имеет. Объяснить влечение очень трудно. Он и не пытался понять себя, он просто принимал все, как есть...
-Ваня, давай усыновим мальчика из детской колонии, хоть одну душу спасем? Права Эля...
-Сомневаюсь. А не придется раскаиваться? В детской колонии все оторвы, их жалеть нельзя.
- Подростка с характером. Отогреем. Оденем. И в армию.. Соседка хотела такого же ежа к себе...Я брата Диму пошлю, на разведку.
***
Ребята из трудовой колонии. Конченые. Они не думают о будущем. Живут одинокими волками. Одному лучше. Ни семьи создать ни в жисть не хотят, да и свой угол им ничто. Свой угол - это ж какая забота?! Зачем? Надо урвать или жить на халяву. "Братья Мавроди - халявщиков отродье!" Вот этот Хамит. Высокий стройный парень с чубом по брови. Одет в черные брюки и подголубленную рубашку. Изящный. Надоели ему девушки. Даже никаких эмоций они не вызывают. Вчера с чувихой один разок поразвлекался и все - одно отвращение. Она так опротивела, что сразу ушел, не попрощавшись. Но сегодня пошел провожать двоих девушек. Они нервные. Из-за них одного парня оглушили. Трое на одного навалились. И бросил этих девчонок. Чужие, зачем они? Они ведь не любят его, так, для острых ощущений клеятся. Ну, идите со своими ощущениями подальше. Но одна все же притопала.
-Мне нужно к родственникам. Да и к другу надо. Закон дружбы.
-Какому еще другу?
-Его все знают. Рыжий Яша.
-А, это тот мужик с животом? Да он же...
-Ну и что, что семейный?
-Какая, к черту, семья! Для людей семья, для жизни. Выйдешь на улицу, вот твоя семья. В кармане что-то есть, пошел в ночной бар,поглазел, заел, удовлетворил свои потребности. Спихнул денек и ладно. Ну да, о будущем мужик призадумался! Зря прожил денек, ничего путного не сделал, обидно. Другие там придумывают, программируют, сочиняют... Фу, как высокопарно. Пивка бы!
- Дебил! Тут женщина мужика ищет. Физиология. Богатенькая. Лови момент. Не хочется халявы? Дебил и есть дебил.
-Ладно, познакомь с ней...
Привел Дима амнистированного к сестриной соседке. . Женщина забрала амнистированного к себе, он стал ее мужем...
***
Милиция застала его на месте преступления и арестовала. Он даже не успел прикрыть простыней голый живот. А девчонка всхпипывала...Жена считает, что муж изнасиловал свою приемную дочь. Приемной дочери тринадцать, но выглядит как взрослая девушка. Могла бы дать отпор...Но всяко бывает. У матери не сложились отношения со вторым мужем. Да и с первым мужем, отцом дочери, не сложились отношения. Женщина его возненавидела. Да так, что кровь приливала в голову и ничего не соображала в эти минуты. Говорила всякую чушь. Конечно, от ненависти могла ляпнуть многое. Сын служит в армии. Он переживает за мать, за отца, который запил. Сын стал употреблять анашу, чтобы успокоиться. Вернется, он вступится за сестру...
-Это она сама...-вдруг промолвила жена, заслоняя собой мужа.-Уходите, блюстители, я вас не звала! Вон студентиков, которые шалят тут, остановите...
Милиционеры в восхищении уставились на хозяйку. Только что была готова упечь мужа ненавистного за решетку, а теперь встала за него горой. Неуравновешенная женщина. Вздыбились холмики грудей, распустились веером каштановые ее волосы...
- Что уставились? Уходите. Не видели?
-Видели, почему же не видели. Конечно, надо бы гениальному творению природы в СИЗО. А безобразия творятся только при попустительстве. До свидания!
***
И все же решено было допросить этого недостойного главы семьи. Знает он что-то о бронзовотелых ребятах. Эти "оторвы" еще те. Не хотят жить так, как они должны были жить. Бог обделил их дарованиями, они и не надеялись сотворить какое-то чудо. Единственное достоинство в том, что они появились на свет. Но дерзки! Ограбить банк - вот мечта их. Были наслышаны о студентах, которые почти что ограбили банк (сорвалось потому,что не подготовились психологически:что проявили жалость к заложникам, отпустили, которые и вызвали ОМОН). Непросто ограбить банк. Тройная охрана, сигнализация и тысяча хитроумностей...Но если удастся ограбить банк - будешь жить, не удастся...Два варианта. Поймают и посадят, или не поймают и будут прозябать. Но почему? Записались в наемные убийцы. Они убийцы высокого класса. Потому им могут поручить даже убить президента какой-либо страны, все равно, какой. За это тоже хорошо платят. Наемных убийц никогда не выдадут и не отдадут в руки "ментам"... На одной из операции убили выстрелом в спину своего. И сбросили с машины. Как в Вильнюсе. Здесь нет сантиментов. Как сюда попали? После неудачного ограбления банка их нашли. И предложили рисковое дело. Удалось. Одно убийство. Деятель в ранге министра курировал алмазный поток. Естественно, в свою пользу. Взяток не брал, алмазы сами текли ему в руки, ноги, он протаптывал ими дорожку. Алмазы и золото оказались за кордоном. Ваньку сваляли! Валюту за них так и не получили. Дурака-хитреца за грудки: "или номер счета, или счет за гроб!" Кажется, "раскололи" дурака. "Что пристали? Я, что ли, Разворовывал государство? Они сами говорят, что разворовывали, притом без стеснения. Такие циники! Да, они не такие, чтобы их надули. Их надуешь! Они не такие лохи, чтобы оставить их при своих интересах! Значит, что-то было..."
Свидетель тихо шлет проклятья этим ребятам-неумехам. "Не умеете, тогда зачем брались? Пожадничали. Верно. У нас другого быть не может. Мы быть другими не можем. Мы не можем идти против себя! Прошу не обращать внимания. Оставьте человеку побыть с самим собой хоть на одну минуту. Не подглядывайте, ради бога!"
Побывали в отделении милиции Иван Никитич Зеркалов и Евгений Никандрович Рожнов с шурином Димой в качестве понятых и свидетелей, еле-еле унесли ноги...
-Сомневаюсь, что распутают узлы,- сказал Иван Зеркалов.
- А хотят они распутывать узлы? Засадят без распутывания! Я все сомневаюсь, что избавимся мы от чувства ненависти.
Глава восьмая
СЮЖЕТЫ ЛИ СНОВИДЕНИЙ?
Рожнов изнывал от творческого простоя, хотя не успевал выполнять заказы...на расписные матрешки. Его затянуло в бизнес! Конвейер по реализации матрешек был налажен. Отбирали из пиломатериала сухие заготовки, в мебельном цехе вытачивали болванки, полировали, и только после этого Рожнов с учениками расписчывал матрешки. На нем держалось это производство! А он получал копейки!
Однако Рожнов не забывал, что он независимый живописец и скульптор, со временем тревога за свою судьбу только нарастала. С окунанием в бизнес, в предпринимательство оборвались творческие связи, плохо вырисовывались сюжеты, темы, возникли проблемы с прототипами. Вынужденный простой отбросил Рожнова к "тому, с чего начинал!" За все надо платить. Рожнову хотелось собраться с силами и приступить к семейному портрету. Он почувствовал в себе уверенность, подъем..."Созрел для решения такой художественной задачи или не созрел? Надо же пробовать...Появилась возможность для создания такой картины.Не сглазить бы!" Сошлись все составляющие...Когда-то Рожнов познакомился с интересным человеком в одной из поездок в Сибирь, когда началась прокладка магистрали века. Тогда этот человек был начальником мехколонны. Подобрал в колонну здоровых и злых ребят. Говорил, что за деньги и талон на "Жигули" они проложат насыпь до Луны... Этот начальник вернулся в Москву, женился и стал отцом-героем, семь сыновей и трех дочерей родил и занялся их воспитанием...Только бы закончить портрет Юрия Уновича...
"Этот групповой портрет будет выставочной картиной. Групповой портрет реальной семьи москвичей. Но реальность первозданна. Субъекты и предметы и сюжеты картины словно облуплены,некрасивы.Хорошо, если ои появятся в сновидениях! Это особая реальность, идеальная реальность! Искусство - не обман, не иллюзия, а отображение реальности гением художника. Тут уж все от его воли, от состояния его души. Когда человек встал на путь обмана, он должен нагромождать одну ложь на другую. Ложь никогда не украшала художника. Этот младенец только что подкинут свету взглядом, обращен в нуль. Надо честно работать, вот и все. Я люблю лошадей своего детства, они в моей памяти. И мушкетеров. Было время чудное. Мушкетеры,король и банкиры. Чтобы шпаги не ржавели, королю деньги нужны, и он продавал титулы и звания. Король на поехал со сворой охотничьих собак и со стаей прирученных соколов. Король вскинул ружье и застрелил куропатку . Открыл охотничий сезон.Я напишу главу семьи возвращаюмся из охоты, с куропаткой.А за ним бредет гнедая лодашь..."
***
Рожнову позвонили из ассоциации независимых художников:
-Будет акция против
-Какая акция?
-Направленная против национализации, классификации, унификации,дискриминации, резервации...
-Мы за мир и дружбу?- со смехом оборвал Рожнов.
-Мы за демократию, за права человека.Это будет всероссийская акция независимых художников!
-Постараюсь. Если успею, принесу "Семейный портрет".
***
.
Красота смягчает нравы? Нет, не смягчает. Ожесточает нравы, ибо усиливает страсть ее обладания.
***
Что в нем нашла? Вот дура. Она открыла в нем доброе сердце. Он плохой, неотесанный, но, главное, никогда не подводил. Честность, преданность. Несмотря ни на что она вышла за него замуж и живет в любви. Нельзя вторично на развалинах строить счастье.
***
Уметь порвать с прошлым, чтобы не лгать...Уметь смириться с потерями.
***
Написал плугом имя любимой. А утром узнал, что она изменила ему. Так велико было горе, что он покончил с собой. Она шла мимо березы и увидела свое имя и замерший трактор. Поле как застывшее море. Волны снежные застыли. Дул ветерок, сметая с корки обледенелой белые крупинки. Подошла к трактору и ахнула...
***
Неудача - когда май в феврале, а ты не готов к этому природному катаклизму. Со мной неожиданно поступили скверно. Меня оклеветали и выбросили из общества. Можно прожить и без остального человечества? Можно. Но это опять начала сначала.Но как начать сначала, когда все уже знаешь. Скучно. Без книг, созданных великими людьми, без картин, сотворенных великими художниками? Бандиты те, кто вытворяет над людьми безобразные вещи...Но им хочется-колется...
***
Вахабизм. Оказывается, нет чистых религий. И в христианстве - раскол, и в буддизме - течения, и в исламе - непримиримые секты...ТНеужели так и не сможем жить, не оскорбляя души?
***
Удивил - он ее любил. А кто ее не любил? Она само очарование, она само совершенство.
И он элегантен, галантен, но ироничен. Аристократ по крови. Говорил много. С ним было легко. Не уставал говорить. Не умолкал. В тайне много думали о ней. О ее тонких бровях. О ее проникающих глазах. Будто взглянул на небо... и эта слитность с небом окрылила его. Сладко нылло сердце. Слова как мелодии. Обмануть сердце? Нет, не обманешь. Но вполне можешь оказаться на обочине магистрали.
***
Лина недалеко, совсем рядом, и как далеко теперь. Холодная, как змея. Притронься к ее хвостику... Выскользнет. Вот младшая ее сестра Марина - однолюбка. Любит она Евгешу, так любит, что никакого глядеть не может заинтересованно. Однолюб и Евгеша. Любит он гордую Лину и все. Но любит ее, видя в ней Лену! Вот это почувствовала Лина и...Но в сновидениях она нежная, ласковая и страстная...
***
Он получил телеграмму. Умерла Лена. Накануне Рожнов видел сон. Лена лежала на больничной койке и звала его...
"Где ты, Лена?"- кричал он во сне и проснулся от собственного крика. И увидел ее...За многие разлуки с нею, в вечном поиске ЕЕ он стал...ясновидящим!
Рожнов собрался и утренним поездом поехал в Тамбов.
Ее уже отпевали в церкви. Вошел Рожнов в церковь и увидел ее в гробу и не узнавал ее, ту девочку, которую...У гроба стоял молодой человек, очень похожий на юную Лену...
- Это ее сын,- произнес кто-то шепотом.
Рожнов догадался, что это его сын.
После похорон Рожнов возвращался в Москву с сыном Сашей, грустный и счастливый. А Саша грустный и злой.
Оказывается, тогда случилось...Родился сын. Лена мучилась одна с нежданным первенцем, да вышла замуж. Заставляя себя выйти замуж, не испытывая каких-то чувств к мужу. Но с предчувствием...Отчим с первой минуты не взлюбил пасынка. Кричал на него по всякому пустяку, обзывал его ублюдком, выгонял из дому. Детские болячки, нервые срывы преследовали Сашку до старших классов. Все это повлияло на его характер. Он стал скрытным, молчаливым и упрямым. Обделенный ласки матери, униженный отчимом, он смотрел на мир затравленными глазами.
***
Отец объявился негаданно-нежданно.
"Полюбил? Себя полюбил во мне, - подумал Сашка."
-Купи мне "Мерседес". Ты же бизнесмен...
-Сынок, я рад бы, из кожи лезь, а не наскребу на ино...
-Да ты хоть десять вылезай из кожи, все тот же...слабак. Кому твои стенания-оправдания? Они никого не колышут, пап. Люди бабки делают, а ты...Не можешь, отваливай, есть что-то - оставь. Выключи приемник, тошно слушать.
-Ты как с отцом разговариваешь? Некрасиво. Ладно, на тебе "Ладу".
Но "Лада" никак не могла отогреть сердце сына. Что за тайна гнетет сына? Если бы знать! Не поделится. Значит, чего-то боится. Боится, что осрамит на весь белый свет. И нет у него никакой мечты.
***
-Мужчины не жалуются. Они выполняют свой долг.
-В чем сыновний долг?
-Жить достойно, идти дальше отца.
-В чем отцовский долг?
-Поставить сына на ноги.
-Бать, ты выполнил свой отцовский долг?
***
Вскоре Сашку Рожнова знавали во многих кругах. Сын художника, умница, душа нараспашку...Не о себе думает, о будущем страны. Во как! Что его судьба - ничто. А судьба культуры - это боль. Стране нужны музеи, галереи. Произведения искусства, книги, их много не бывает. Сашка Рожнов открыл дело, занялся скупкой и реализацией работ художников.Стать меценатом или коллекционером он, и восьмиюродный брат Сергей Поимцев. Он не собирался. Не хватает образованности, щедрости и демократичности. Отец ведь не занимался его воспитанием. Почему он не поехал к матери, не попросил прощения, ради сына? Ни к чему оправдания. Но хоть отец не разочаровал сына...Но имя отца помогало ему завести нужные знакоства. Захороводило его. Рубаха парень, красавчик... К нему льнули длинноногие всякие, томные не всякие, в глазах туман. Отец просил избрать судьбу. Создать семью, видите ли, он хочет нянчить внука! Озабочен папашка!
Сашка подрядился пристраивать картины отца лучшим образом. Получалось. Член правительства к нему обратился. Уступи мне натюрморт...А Сашка не растерялся:"Измените инвести- ционный климат в отношении гражданского строительства в столичном секторе..." Тот выполнил деликатную сашкину просьбу...Картина того стоила...
***
Рожнов принес на проведение акции пять своих картин. Поначалу растерялся. Было много всего. Плакаты, акварели, портреты, автопортреты, пейзажи, эротические картины..Появилась здесь и скандальная модель скульптурной группы "Работница" и крестьянин". В основном глазели на эту самую "работницу", горделивую девицу легкого поведения, не замечающего мужика.
И еще останавливались у картины без названия.
В больничном коридоре стояли двое. В белых халатах. Это навестили родные тракториста, который погиб в поле во время пахоты. Он вывел имя своей невесты на снегу плугом и...В состоянии аффекта или... покончил с собой. Ночь поглотила человека.
Останавливались у картины Рожнова и проходили молча.
-Вот увидите, будут возвращаться. У нас целевая установка другая - мы проводим художественную акцию за микроклимать доверия в мини-обществах,- "оправдывался" организатор акции.- Будут восхищаться. Вы сюжеты из жизни брали.
-Из жизни, да не совесм.
-Как это?
***
"Ложная идея завладела умами увлеченных людей.
Пожить себе в удовольствие и быть на слуху...Но ведь еще Розанов говорил: "Судьба бережет тех, кого онак лишает славы". Деятельным, неугомонным порой хочется заблуждаться в неверном свете...Кто бы избавил нас от этого соблазна? Ложная идея порождает ложные идейки, и в мире фальши царит своя истина, но она раздражает всех, потому что люди не могут долго пребывать отрицательном поле жизни. Все неверно, все противно сердцу. Иногда люди теряются от удара необъективности, это выбивает их из колеи. Да что это такое? Не знаешь, куда деваться. Света белого не взвидишь. Нервничаешь по всякому пустяку. И ничего не хочется делать. Слоняешься без дела...Я не знаю, что случилось со мной. Я не желаю ни слышать, ни думать, ни переживать о шикарных протитипах, в натуре... Искать- время терять... Если можно все, то зачем же думать? "
Он освободился от роения, от трепета душевного перед высокой идеей... Она всегда вторична! Почему-то когда пусто в желудке, насыщают голодного идеей. Прозрел ли Рожнов, но прежнего творческого куража уже и не было. Хотел когда-то чего-то, а сейчас ничего уже не надо (отбили охоту к эксперименту, как от вредной привычки). Но если получается помимо твоей воли, если все это плывет к тебе в руци, то почему же нужно с ходу отвергать?...По принципу ему ничего не надо? Только куда деться от искуса правду высказать?
"Холст не микрофон и не трибуна!"
-Это и ежу понятно.
-Если ежу понятно. То что же?
-Не понимаю, мы другие сны видим, другие песни поем.
-Блажен, кто верит...
"Наехали" на Евгешу. Наверное, он сильно раздражал тех, кто хотел вольготно пожить, умиляясь наивностью электората, если б... На выставке в Манеже только и говорили о его вызывающей картине. На картине новый старый лидер стоит на танке, высоко подняв руку над головой, обращаясь к толпе восторженных почитателей своего кумира. А там, за туманным фоном виднеются дачи, кредитки...Не двуликий Янус, но то ли царь немолодой в облике расторопного мужика, то ли истинный борец за справедливость по-царски, то ли добытчик, который не откажется от воздаяний и вознаграждений...А боролся с халявщиками-коммуняками, тревожил их тени...Тяжело все это... Высокие посетители выставки были потрясены такой дерзостью независимого художника. Кто позволил вывесить эту картину на самом видном месте? "Сейчас же нет худсовета, наше дело выставить работы,- оправдывался директор выставки,- зритель оценит..." Но выставку велено было закрыть "по техническим причинам."
Рожнов, не говоря ни слова, снял со стены свою картину и собрался унести ее обратно в мастерскую.
-Да брось ты! Обиделся,- попытался успокоить занервничавшего Рожнова распорядитель выставки,- ты что, не знаешь, что им все еще переводят подтексты, а переводчики все те же, что в свое время подбивали деятеля проехаться бульдозером по картинам. С юмором у них паскудно. А ты б попридержал свои эмоции. Хочется помочиться в стену? Вот и наезды!
-Это их проблемы. Что я сделал такого? Да ничего. Я только приоткрыл щель. Меня даже не считают художником. Маляром и то после третьей рюмки кличут.
-Тебе хочется признания или ты одинокий поэт красоты? Хотя что красота? Ты вывел не президента Расеи, а мужика ломоносого, эка невидаль, публика в экстазе, искусствоведы в шоке.
-Красота в жизни и красота в искусстве, еще великие говорили, разные вещи. Чуть-чуть скадрировал полнощекого мужика, но это было нелишне, и ничего не испортил, не ври! Зачем такие изыски? Я ведь писал и пис'ал! Радует глаза, греет душу? Это и есть искусство, эстетическая услада. Художник должен уметь почувствовать поворотные моменты жизни и сказать об этом.
- Тебя хоть выставили, из небытия вытащили. Кто знает, кто ты есть?
-Да, даже сосед не знает, чем я занимаюсь. Кто меня знает? Москва - это Вселенная, это надо такое создать, чтобы хоть обратить на себя скользящий взор. Я все время ощущаю, что живу в больной стране. Где-то там что-то происходит, а тебе больно. Нам всегда нелегко, потому что мы великие и неустроенные. И все же есть ограниченности. У меня ощущение пустоты, душно очень, мы изнываем. И хочется на свежий воздух, в поле, где цветы, где красота земная, и сил никаких. Я не чувствую себя землянином, но уже чувствую себя гражданином "страны, где так вольно дышит человек...". Я русопятый по рождению и духу, не знаю, надо ли гордиться или смириться. Но это не значит, что моя правда ограничена...
-В том-то и дело, что ограничена. Тебе надо мир объездить, избавиться от кондовости. Чтобы суметь постоять за себя. Добился изумительных успехов? Удостоен знаками внимания? Обрел имя? Свое мнение заимел? Считаются? Да,считаются! Мордой об асфальт. И в камеру. Был человек, стал зэк.
-Твоими устами да мед пить. На какие шиши?
-Тебе хочется быть творчески независимым, материально независимым?! А ты продавай свои холсты-то. Ты смотришь на мир глазами влюбленного юноши, твои картины пойдут сходу. При такой круговерти и печали людям хочется чего-то первозданного, чистого... Только будь осторожен. Ухо держи востро. На стенку лезть не надо. Завистники тут как тут. Говорят, почему ты в фаворе. Может , в сговоре. Тайна эта мучает! Чтоб не было проблем от этого...
Распорядитель как в воду глядел. Рожнов не донес свою "заботу" до порога мастерской. Подбежали дорощенные не то ревнители, не то ценители.
-Не расстраивайтесь. Мы будем помогать вам в распространении. Мы будем предлагать коллекционерам. Можете отдать на реализацию?
-Я подумаю.
-Что думать? Отдайте.
-Вы посредники?
-Причем посредники, не посредники? Вы ведь в официоз не вошли, а в своей художественной сфере не звезда, не то дыра. Там одни классики вонючие. Ну что публика? Причем публика? Она в состоянии купить ваш натюрморт? А коллекционеры знают вас по наслышке. Их еще заинтересовать надо.
-Это могу и сам...
Рожнов еле-еле отвязался от посредников. Но все же телефон им дал, чтобы разминуться, хотя друзья предупреждали не давать телефона посредникам. Но свою "заботу" так и не донес до мастерской. Подошли иностранцы и купили картину за большие деньги ( по российским меркам). Рожнов подписал какие-то документы, чтобы картину можно было вывезти за границу:"Приезжайте через год. Это первая картина триптиха. Вторая будет готова летом будущего года."
-Обязателно приедем в Москау. Пожалста, телефон...
Рожнов раздобыл хороших красок, долговечный холст, дорогой багет...Хочется выдать такое, такое... Скажу я вам, друзья мои, такую вещь, скажу, что ахнете... Но кто-то велел "заткнуть независимому художнику рот:"Маляр должен молчать, как рыба..."
Рожнов позвонил коллеге, не зная, что телефон прослушивается, пригласил в мастерскую:"Приходи, разговор есть." К нему пришли в мастерскую трое в темных очках под видом инспекторов налоговой полиции, молча "уложили" его на пол, велели не двигаться, рук не перебили, глаз не выбили, и ушли, прихватив самые ценные картины...за неуплату налогов... По мобильнику ими руководил какой-то генерал. Увы, Рожнов никогда узнает, что генерал, руководивший операцией по отъему ценностей, был главарь группировки...
Коллега пришел, когда все это случилось. Опоздал всего на несколько минут. Видимо, гости те непростые, коль прослушивают телефоны, опережают события...Прихватили все то, что могло быть тут же обвалючено. Весело, в общем. Но не очень. Выходит, он не нужен там наверху. Потому что насолил? Увидел, что называется, неприличие и вынес на люди! Так что же? Будут мстить? Вот те раз!
-Жень, не писал бы, не было этого художества. Но мне кое-что непонятно. От уплаты налогов убегал? "Налоговики! Это ваш товар!" Ты обратись в генпрокуратуру или в угрозыск.
-Ну их на-фиг!
***
"Безобразие, его невыставочные вещи уже за границей. Рожнов подписал какие-то бумаги не глядя. За это он должен ответить. Он никуда не денется. Но картины! Если таможенники разрешат вывезти, то перехватим за постом...С опозданием начали операцию "Перехват"! Пока разбирались, что к чему, шустрики не теряли времени даром. "Лада" сделала гиперболическую спираль, отрываясь от "хвоста". Да и ночная мгла поглощала огни бульваров и площадей. Милицейская машина наугад помчалась в направлении МКАД и чуть не протаранила грузовик... А "Лада" пропала, не оставила никакого следа.
Но предполагаемые преступники каким-то образом влияли на ход событий. Произошло почти одновременно два таинственных убийства или самоубийства. Убит таможенник, не разрешивший вывоз картин Рожнова.И покончил с собой первый владелец рожновских картин. Однако судмедэкспертиза опровергла версии о двух самоубийствах. Таможенник Эдуард (фамилия в интересах следствия не разглашается) покончил с собой, выбросившись из окна квартиры на девятом этаже. Первый владелец рожновских картин убит выстрелами в упор из пистолета Макарова. Судя по всему, убийца не сумел перебраться за кордон, залег на дно. Захотелось жить по-ихнему, и тех, кто мешал, без всяких лишил жизни. Но убийцу замучит угрызение совести, обретет еще саркому, и будет жить столько, сколько будет гореть в этой саркоме. Покается ли за содеянное? Покается перед самим собой, будет оправдываться, будет говорить, что потерял рассудок и не устоял перед ужасным искушением...Но не отступится от того, чего так хочется! Что же, что же? Голова Рожнова под прицелом. Он ведь наведет на тех, кому продал свои вещи.Уж этот Рожнов! Он может не только малевать, но и сбагривать их! Несколько картин удалось отловить. Но они каталогизированы и потому за них не дадут бешеных денег, затеряются в подпольных коллекциях. Да и там рожновские вещи попадут в руки коллекционеров, скорее всего. Чего в Европе так приклеились к этим малёвкам? У них тихо, им нужны потрясения чувств...Что красивого в его мазне? Но глаз не могут отвести, наслаждаются, душу отводят. Но ведь он воняет! И в том, что у нас происходит, и его вина. Все ему не так, и суп постный, и молоко прокисло, а виновата власть! Он нарисовал премьера, бог мой, из ноздрей мириады микробов выползают...На фоне болота...Не успели эту картину перехватить, она там, за кордоном. Бьет по имиджу страны. Если у нас премьеры такие, то что...Но Рожнов все-таки рохля. Он не чувствует опасности, на его счастье или горе... Подведите его сынка под преступника, объявите в федеральный розыск, проведите операцию "Перехват", остановите его машину за пределами МКАД, арестуйте его как опасного преступника и в камеру к уголовникам. А художнику позвоните немедленно, мол, сынок совершил преступление, вызываем как свидетеля... В редакции и в это самое... независимое телевидение, подбросьте сюжетик об этом аресте... Сей маляр любит подглядывать в замочную скважину. Отучите от этой вредной привычки. Он увидел многое, что ему не позволено. Конечно же, если б вообще закрыть эту тему. Но пока не велят..."
***
...Дождливым утром сын художника Рожнова был извлечен из салона "Лады" и в наручниках брошен в милицейский "рафик". Барсетка с долларами исчезла.В отделении милиции его уже выволокли едва держашим на ногах. Лицо в кровоподтеках.
"Они мстят за отца. Да какой он мне отец? Где он был все эти годы? Схоронился, творя свои "нетленки", тьфу. Зачем объявился только? И я поддался его уговорам. Хвастался, что счастлив, что реализовался. Эгоист несчастный. Я тебя не признаю...".
Рожнов - старший сделал все, чтобы вызволить сына из СИЗО. Откровенно вымогали деньги, которых хватило б на покупку однокомнатной квартиры. Продал все, что осталось в мастерской, кроме "Юноши на коне", набрал нужную сумму. Отдал ментам. Те выпустили непутевого сынка гения:
-Больше не попадайся.
Освобожденный был мрачен.
-Бать, ты хотел стать тем, кем тебя природа пожелала увидеть. Ты жил для себя. Я тоже буду жить для себя. Дай денег и я...
-Я все отдал им, чтобы тебя вызволить.
-Продай " Юношу на коне".
-Наивный ты...Ладно, живи, как знаешь. Но с оглядкой. Соблазнов много. Не связывайся со шпаной. Бандюги входят во все дыры...А Ирка твоя бедовая. Держись подальше от нее.
-Ты о ком, отец? Да ты что? Дурные сны видел?
***
Шепоток о ней, давно шепоток. Но она гордо несла свою голову. Красота ее очаровывала, только б смотреть на нее и любоваться. Когда она идет в коротенькой юбке, белой кофте, толкая воздух грудью, устремив вдаль томный взгляд,виляя бедрами, мужчины невольно вытягиваются во фронт! Из-за нее непрекращающийся антагонизм среди ее поклонников, подогреваемый отсутствием явных предпочтений! Она никого не выбрала.Саша Рожнов не в счет...Но может выбрать! Но что подскажет ей сердце, одному богу известно?! Но может же подвернуться чудесный случай! Может. Строптивая она. Семнадцати лет от роду она убежала из дома.Услашала она чей-то зов и не смогла не устояла...Год не давала о себе знать. Родители почернели от горя. И потом объявилась. Поступила на биофак МГУ. Родители прочили ей театр. Она выбрала свой особый мир.
-Что мы простим ее, дуру? Да никогда. Сказки, что мы все ей простили,- сказал отец, но весьма осторожно. чтобы не задеть самолюбия дочери. Она может опять убежать из дому. Родители не спрашивали, что с ней и как она прожила этот год. Видимо, нелегко. Это видно по ее глазам.
-Милые вы мои, как вы не понимаете, что я не могу с вами? Я вас люблю, но не могу быть с вами,- в отчаянии произнесла Ирина.
И опять исчезла. Через некоторое время нашли ее в Саратове. Она вела полевые работы. Ее интересовали исчезающие виды животных! Она хотела предотвратить экологическую катастрофу. Разве не катастрофа, когда исчезает вид, который появился на Земле миллионы лет назад?
-Мам, я могу пойти на край света, за косулей. Их совсем не осталось. Их надо беречь. Но не только словами, а делами. Я должна защитить их, потому что я слышу, как они кричат о боли...
Родители поехали навещать родственников в Новосибирск, на целый месяц. Ирина приехала и не застала их дома. Заскучала по ним. Хотелось поговорить с ними...
Да и нужно их благословление. Ирина должна была решить свою судьбу. Он требовал ответа. Сказал, что любит, но ему нужен ответ. Если нет, то он уедет. В Казахстан, на рудники, к огненной магме! Но почему на рудники? Деньги заработать. Не как несчастный Саша, высасывающий у виноватого папочки-художника кровушку? Такого Борис не скажет. Он уехал, писем не писал долго. Видимо, устраивался, не было постоянного адреса. Ирина звала его обратно. Но куда? Не к себе.У нее нет своего угла, потому что с Сашей не сошлась, только встречается на нейтральной территории. Она с родителями не живет, и своего угла не может иметь, это надо произвести родственный обмен с родителями. Родители еще не созрели для этого. Они просто оскорбятся, если Ирина заикнется об этом...
Зашел сосед Илья Вячеславович. Ирина предложила чаю.
-Спасибо, Ирина Владимировна. Не знаю, когда жена приедет. Поехала проведать младшую сестру, Надю. У сестры что-то случилось. Собираются ее судить. Втянулась в коммерцию, а все неумеючи. Ее обманули. На нее всех собак спустили звери- компаньоны. Сестрица жены всегда была несамостоятельна. Поддавалась внушению. И попала под влияние.
-Все мы попадаем под влияние.
-Сестрица закончила финансовый техникум, на стройку поехала, потом заочно пединститут, учительствовала, но зарплаты год не видела, ну и на рынок пошла. Не представляю ее в роли учительницы. Ее саму надо учить уму-разуму. Собиралась выехать на новое место. На новом месте интереснее. Новые люди. Ей лгут, а она заслушивается, такие вот задвиги. Там, где нас нет, кажется всегда лучше. Сестрица-то без головы. Обманутая, гуленая. В последний раз один наглый тип ее чуть сжил со свету. Он заговорил ее, говорун еще тот. Лжет. А дальше-то, как по маслу. Она развешивает уши, жалеет, к себе на кровать...Соблазнился, но головы-то не потерял. Сгинул тихо. Осталась верба. Привез из родной Полтавщины, посадил, дерево привилось на новом месте, а сам его хозяин исчез. Где он сейчас, кому напевает колыбельные? Уехал в буран. Может, где-то в снегах его похоронили метели. Его душила обида, не взвидел света белого, оранжевый туман глаза застил.А сейчас Надя развернулась. Но не одна, опять же. Если случится что, мы на улице окажемся. Возмещать убытки...А сестра моя Наташа, ты ее знаешь, меня успокаивает, письма мне пишет. Все женщины такие?
-О господи.
-Не обманывай доверчивые сердца.
-А у этих коллекционеров что творится?! Подальше надо держаться от них...Только отъехал ваш Саша, продав им невывозные картины отца, как началась разборочка. Избили двоих, одного убили, труп сбросили в Москву-реку. Второй очнулся. Поехал домой на иномарке. Останавливает гаишник. Попросил подвезти, влез в салон и удавкой задушил...Жена "иномарочника" заказала. А убийца-гаишник на этой иномарке поехал к сестре удушенного...предлагать руку и сердце!
-Это вы об Елене-Ирине говорите?
-Да. Прекрасная девушка.
***
Прекрасная девушка была осторожна в выборе. Она не выбрала. Она не могла выбрать. Потому что очень любила то, чем жила до сих пор. Выбрать, значит, отказаться от того, что есть.В ней божественные линии сошлись идеально, одухотворили ее. Да так, что физическая близость ей претит...
***
Елена-Ирина натура беспокойная, ее не прельщали материальные атрибуты счастья среднестатистической незамужней женщины. Ей хотелось увидеть всю страну из космоса, втайне готовилась стать космонавтом, в надежде повенчаться на небесах...Ей казалось, что существует ее двойник. Не виртуальный, а реальный двойник, который избегает встречи с нею... Говорили на биофаке, что, возможно, где-то втайне проводится эсксперимент по клонированию людей. Это возможно. Современная наука может многое. Только ей неподвластна проблема нравственности. Никакой компьютер не даст ответа на простые человеческие вопросы. Сердцем человек чувствует доброту, взаимопонимание, и только тогда душой откликается на зов. И даже двойник не может тебе угодить! И наш президент в сущности обыкновенный человек, пытающийся бороться с "искушением в пустыне".Мы только видим в нем его двойника, мнимого интегратора интересов. Ничего другого нет...
Она не помнит, как попала в высший круг, в орбиту высших интересов. Все же группы существуют. Пусть они не заметны, но они есть. У нее женская сила. Восстать, взять в руки правление - это не ее. Но через кого-то повлиять на ход событий - это ее стихия.
Ей показалось, что все это ей давно знакомо, кажется, она некоторое время жила там, где жил ее двойник... Но воспоминания смущали ее. Сама того не желая, она (а может, Ирина?) нанесла душевную травму одному молодому человеку.
***
Ох уж этот кодекс улочек!
Приехал молодой человек жить в село. Молодой человек лишен всяких предрассудков, он знает, что существуют традиции, которых нужно соблюдать, хорошие и плохие традции. Вот он вышел знакомиться...И выглядит весьма странным существом.
Он давно вроде бы живет здесь, в данном населенном пункте, скажем, в Смородинке, но не фактически. Оказывается, он не знает законов, кодекса улиц и улочек. Этот кодекс нигде не утвержден, ни на какой бумаге не писан, но попробуй переступить его букву.
Тебе приглянулась одна девчонка. Естественно, ты знакомишься. Стоп. Ты не знаешь этикета. Ты обратился к верховному органу - общественному мнению улочек. Нет. А будет следующее. От тебя потребуют сатисфакции. Ты оскорбил, ты дал пощечину хозяевам улицы. Еще хуже, если окажешься, что у девчонки есть поклонники. Даже если не имеет успеха. Он вызовет тебя на разговор. Если не пойдешь - объявить трусом и покроют презрением твое имя. И тебе приходится принимать необходимые меры. Ты один, а тот не выйдет один.
Ты говоришь, чтобы один на один. Опять надо обратиться к верховному органу улицы! Есть, оказывается, люди и на моей стороне. Но они друзья - друзей того самого...моего противника. Значит, не стоит дорожить такой дружбой? Тебе дорога дружба, а не друзья? Тогда, конечно... Вот, видишь, что наделал.
***
"Илья. Пусть Надежда Павловна живет с Сережей дружно, не мешай ей. С ним она стала женщиной в высоком смысле этого слова. И хватит манипулировать моими корреспонденциями. Прошу в последний раз. Вы думаете со своей иезуитской колокольни. Думайте. Это я перед всеми выставлю себя портянкой? Ха-ха-ха. Я Надежду Павловну уважаю, и поэтому не позволю думать о ней плохо, как об аморальной даме. Перестаньте шутить. С 25 марта с.г.
Это уже продолжается семь с половиной месяцев. Надежда Павловна, наверняка, в глубоком декрете, если не было какого-либо вмешательства. И вы смеете играть в темную с моими корреспонденциями? Дело хозяйское, я больше не намерен.
Пусть она живет с Сережей, несет свой крест. Разводиться в сотый раз труднее, чем сходиться. Второй раз ей не попадется второй Сережа, а какой-нибудь проходимец. Подумайте: кто в наше время согласится быть посмещищем: на второго смотреть будут со значением, дескать, не нашел лучшего варианта, как утешать брошенную. Даже если бы она осталась честной девушкой (обещала справку показать!) И то он, второй претендент на руку, выглядел бы нелепо. Тут много условий, чтобы защитить свою честь.
Вы рассуждаете о не близком сердцу со своей колокольни. Конечно, Надежда Павловна - прекрасная дама, она достойна прекрасного рыцаря. Это без насмешки. Но не стоит ей повторять судьбу, не стоит выходить замуж дважды. Наташа."
***
Чайками взлетели в небо облака,
Гонимые судьбою во все века.
***
Весь мир еще недавно жил именами Гагарина, Титова. Мир просто ошеломлен давно ожидаемыми неожиданностями. Сегодня он с благодарностью произносит других современных Икаров. Спутник. "Восход". Орбитальный полет...Героической симфонией звучат эти слова. Когда же складывались первые молодии прелюдии этой симфонии?
В юношеских ли мечтах Циолковского? Может быть, ее звуки раздавались уже в цехах средневековых алхимиков? Возможно, басовые раскаты севастопольсчких орудий и есть первые звуки этой симфонии - симфоний космических полетов? Конечно, звуки этой симфонии раздавались давно, но я, как и многие другие, услышал их, понял их впервые с 4 октября 1957 года, в позывной первого спутника, похожей на восторженные крики весенней ласточки.
Помнится, люди поздравляли друг друга с днем рождения, с днем новой эры космической.
Дальше повелись дни, которые часто заставляли людей оторваться от земных дел и думать о небе.
Новые спутники, новые корабли, и вдруг космонавты... 4 октября 1957 года и космический полет Гагарина...Это срок небольшой срок. Пожалуй, не будет большой ошибкой, если скажем, что люди прошли курс космического университета. Люди вышли на путь возвращения к далекой, из дальней Галактики звезде-прародине, преодолев отчаяние, не теряя надежды. Хватит ли доброты и решимости преодолеть бездну пространства? Но звезда влечет! И спутник в космосе -как музыка...
Велико воздействие музыки этой симфонии на жизнь, на сердца людей. Как будто душа распахнута! Как-то просторно стало жить.
Люди смотреть на себя начали по-другому, приучали себя мыслить космически, рассматривать явления масштабами космоса, прислушиваться к его музыке.
Под воздействием этой музыки люди становятся чище, да чище, лучше.Люди решительно освобождаются от пороков, от дурмана. Такова воспитательная сторона этой замечательной музыки.
Небо голубое - знали мы, твердили и доказывали. Небо ослепительно черное и в нем всегда сияют звезды, - говорят люди, которые ясным взором “землю охватывали разом” и это уже новое, космическое зрение. Словом, стал человек другим, раскрепощенным. Как богат стал человек, в мыслях, в чувствах, в делах!
В чувствах...Трудно выразить ту бурю чувств, которые одолевали людей в эти дни. Гордость, восхищение, радость и наконец тревога? Ведь космический маршрут не ковровая дорожка. Там возможны и катастрофы. Космический полет завершен, но музыка его звучит все сильнее. Симфония продолжается. Эта симфония бесконечна, ибо бесконечна жизнь, бесконечна возможность человека.
Слушая эту симфонию, думаешь, как страшно в век космоса жизнь свою разбрасывать на мелочи, страшно отстать. С такими мыслями у многих из нас, которые отправляются теперь в ответственный рейс, в космический рейс - что бы он ни делал.Теперь каждый знает, что из этих некосмических дел слагаются космические. Слушайте, слушайте эту удивительную симфонию века.
Во сне Рожнов совсем близко видел Лева Толстого, идущего за плугом. А впереди гнедая лошадь припадала на передние ноги, вытягивая застрявший в глубокой борозде плуг...
***
А этот сон и вовсе оказался вещим, вернее, зловещим...Рожнов, неверующий, крестился, когда вспоминался этот сон.
-...Значит, в командировку...насовсем? От меня,- горько улыбалась жена Таисия, красивая, гибкая женщина.
Только теперь он, связанный и привязанный к кровати, Константин Сироткин, осязал эту недосягаемую, чернобровую красоту жены.
Она связала его сонного. Он не мог даже оказать сопротивления.Синим огнем светился ночник, и от этого лицо, обнаженная грудь и руки Константина посинели.
-Ты проникся грехом и бог не может оставить тебя. Он должен призвать к себе для ответа-Фанатичка. Спасибо за заботу. Но не бог тебя беспокоит, а собственная совесть...Но хватит шутить. Развяжи.
-А я не собираюсь шутить, - спокойно скзала жена и Константину стало жутко. Он теперь знал, что разделит участь многих...исчезнет бесследно...Не может быть? Она же любит! Да, любит...
Глаза Таисии, куда с мольбой-надеждойц заглядывал Константин, были глубоки и темны. Днем они были светлее.
“Изменчивые глаза. Днем они светлее, а все лживые...”
Таисия наклонилась, всасывалась поцелуями в губы, глаза, лоб мужа. Глаза закрытые. Руки, которые обнимали шею мужа, дрожали.
-Когда все это кончится. Припадки...
-Ты думаешь, что я припадочная? Ошибаешься...
-Неужели тогда ты была...в уме...когда десятки людей сгоняла в овраг?
-Я знала, что пришел конец света.Только кругом врали, что напала вражина. Я правильно делала, что отправляла души к богу. Великий час настал...А люди, злые люди не хотели...И отдалили конец света.
Константин вслушивался в горячечные слова жены и в глаза лезли какие-то страшные картины.
Война в застала совершенно некстати. Он собрался справить новоселие и заодно именины годовалой дочери...Иринки.
Таисия была чуточку игриво-грустна.
-Какое совпадение! Бог знает...
Таисия и раньше была предрасположена к какой-то ей самой выдуманной религии, ей самой нравилось это грустное состояние. И смотрела на мир через эту грусть. Константин не знал, что Таисия перед родами исчезала куда-то. Возвращалась домой какая-то взвинченная и отрешенно-туманная.
Тихо провожала Таисия своего мужа. Не выла, как соседние жены, не причитала, приговаривала только:
-Провидение...Там он знает...Это он...
-Что ты лепечешь?- спросил Константин и тут же забыл свой вопрос. Мысль притупилась об эту войну. В первые военные дни все что-то лепетали, были издерганы, выдернуты из обычной колеи жизни. И уже потом, в долгих окопных думах звучали лепеты Таисии.
И эти лепеты пугали больше, чем пули, саранчами проносящиеся над окопами, от пуль можно уйти, а от дума?
От Таисии получал письма жутко-радостные. Война кого не искалечит. А Таисия хрупка, религиозна...
Потом письма прекратились.
Предпоследнее письмо сообщало, что село сплошь отправлено к богу. Хорошо. Пришел конец света. Что Иринка тоже была призвана к богу. Бог жалеет малых, у которых еще нет души.
Константин очень горевал по умершей Иринке, которую не успел как следует запомнить. Она не была похожа на мать. Пухлая, розовая, не успела Иринка оформиться, стать уменьшенной копией матери, красиваой, порывистой.
Это томительное ожидание писем. С год молчала Таисия. И вдруг весточка от нее, что попала в Акмолинскую область. Аж в Северный Казахстан попала. Из Белоруссии. Война все может сделать с человеком. Война - не только печаль, отчаяние, горе. Война и победа...мысленно обращался к жене и просил держаться, выдюжить.
Еще недолго воевать. Скоро - тишина.
Возвращался с фронта с негнущейся левой ногой. Родного села и не было. Были руины.Поехал по новому адресу. В далекий Казахстан. И оказалось, что он не такой уж далекий. Таисия была та и не та.
-Сколько в жизни эксцентрики, - с горечью думал Константин, ища в жене прежнее, то есть родное.
Видно было, что Таисия очень грешна, но в чем состоял ее грех, муж не выяснил. Он знал, что рано или поздно Таисия обронит одно незначительное слово и прошлое - темное раскроется.
Она работала уборщицей в конторке. Он электромонтером на элеваторе. Подключал транспортеры к силовой сети. Редко виделись днем. Вместе были всегда ночью. У обоих была потребность видеться. Любовь все-таки существует, - мрачно шутил он. Его тянуло домой сильно после работы. Незаметный он человек. Других задерживают, что-то поручают, а Константина упорно не видят.
“Никому не нужен. Нужен самому себе...”
Таисия снова заговорила о конце света, который придет к концу века, в кркуглывй год. Надо готовиться - готовить других.
-Пойдем на собрание братьев и сестер, - как-то сказала она незначительным, обыденным голосом, но Константин удивился.
-Ты баптистка?
-Да.
В помутненном сознании Константина появился интерес...Сердце затянуло холодом. Он испытывал несчастье. То, что жена баптистка, было несчастьем.
-Почему?
Не мог ответить вразумительно.
-Жизнь - это время. А оно ограниченно. И чем меньше его становится, тем дороже. Приходиться от чего-то отказываться. И прикрывать ладонью вечу горящую!
На собрании баптистов, которое проходило в подвале очень радушного хозяина ( он нигде не работал, а жил за счет баптистких братьев и сестер мыло много таинственности и оббнаженности мыслей и чувств одновременно.
-Сестра Таисия. Ты молодец, приведя еще одного брата в наше общество. Брат Константин?- густым баритоном прилипал в душу Константина хозяин.У хозяина вообще было много липучести. Липким взглядом пожирал сестру Таисию.
Таисия была самой красивой среди сестер и потому братья, пользуясь свободой нравов, не стеснялись разглядывать ее нескромным взглядом.
-Брат Константин мрачен. Его посетила великая мысль о бренности жизни. Он достоин жены своей, а сестры нашей Таисии, возымевшей особые заслуги перед черным знаменем баптизма. Пусть не покидает его эта мысль, пусть мысль эта приведет к святой идее...
“Какие это особые заслуги у Таисии? Почему она слегка побледнела...Почувствовала певчей птичкой, попавшей в сеть птицелова?”
Хозяин, которого звали братом Василием, был крупный, статный мужчина, выше всех братьев. Бугорчатый лоб повисал на собеседником.
Братья чувствовали превосходство его и заранее кивали речам его.
Брат Василий где мог, намекал на особые заслуги сестры Таисии, и она сникла.
-Согласитесь, лучше возле бога, чем бренное земное существование. Что плоть? Важна душа человека...-убежденно и властно-просительно говорил хозяин.
-Но я хочу жить для себя ,- крикнул вдруг Константин, и заплясали колечки дыма, пускаемые братом Василием. Брат Василий после второй чарки впал во вдохновение. Пристально вгляделся в усталое лицо Константина.
-Все для себя, брат Константин? А для братьев и сестер? Вот здесь зарыто несчастье. Люди жалки со своими земными интересами, земными соблазнами.
-Я больше не приду. И скажу всем!-вырвалось у Константина. Он распалял себя, чтобы победить страх.
Хозяин чуточку изменился. Секта незарегистрирована, тайная. Пусть заблудшая душа поймет, что небо не упало на землю. Зарегистрируемся. Но позволим ли хрех, оставив в беде брата, помутившегося в разуме?
Спасти эту душу. Убить плоть, которая закабалила душу. Убить плоть, но спасти душу, - шептал себе Василий.
Константину стало жутко. Он почувствовал, что не может вырваться. И что в этом повинна жена.
-Какие это заслуги у жены моей?- отчаянно спросил у Василия.
Таисия замерла.
Василий побледнел, со страхом посмотрел на Таисию и тоже замер. Константин ждал.
Первой не выдержала Таисия. Она дернулась, вскочила.
-Да, я выдавала раненых. Им все равно было не жить. Деревня зря их укрывала.
-Сестра Таисия, не так говорим. Ты спасла душу, которая была разбросана в полусотнях людей...
-Пятьдесят человек!
-Не я же стреляла в них! Они!
-Кто это они?-непонимающе-тихо спросил брат Василий.-Это бог указал, бог посетил твою душу, когда ты стояла перед конмендантом, обер-офицером. Тобою руководил бог. Ты чиста. Если бы все люди сделали то, что делала сестра Таисия, то давно пришла бы вечное блаженство. Но люди непокорны, потому что несмышленны.
Константин выскочил на улицу, ему стало жутко.
-Сестра Таисия. Надеюсь, что бравт Константин не наделает глупостей, - говорил брат Василий, намереваясь обнять красивую женщину. Она пугалась этих рук, тело ее бежало от этих липких рук.
-Надо с Константином что-то делать.Меня удивляет...ваш союз. Впрочем, преступление и молчание всегда состояли в браке. Но теперь Константин не замолчит. Сестра Таисия, нам надо заключить новый союз. Сестра Таисия и брат Василий. Земные деяния и светлые идеи новой религии.
-Но я люблю Костю, - заплакала Таисия.
-И он тебя любит. Но есть высшая любовь.
С неделю Константин ходил мрачный, безмолвный, оглушщенный.
Думал. Колебался в решениях. И снились ему то глубокие окопы, в которых пережидали артобстрел, то думы о новой Таисии, которая не сумела поберечсь дочку Иринку. Задавила во сне своим телом. Значит, бог провидел, не горевала. Выпытал за неделю все. Выдала раненых солдат, тяжелораненных. Таисия не чувствовала, что совершает преступление. Она искренне верила, что делает добро. И сейчас в сорок три года верила в свое добро, сотворенное ею. Неделю думал Константин о Таисии, а у Таисии за неделю созрело решение.Каялась, что позвала мужа в секту. И муж узнал.
Вот это знание угнетало Таисию и мужа.Она любила мужа, но не могла теперь не страшиться его, такого безобидного.
И Константин боялся жены. И уволился, чтобы уехатбь.
Таисия воспользовалась увольгнением. Теперь никто не побеспокоится о Константине. На элеваторе не хватятся, зная, что он уволился. А мало его кто и знает.
За нееделю Таисия свыклась с мыслью, что мужа она должна командировать к богу. Если сделает другой, то тайную Таисии раскроют.Ведь найдут где-то убитым Костю.Таисия должна реагировать, а иначе заметят неладное. А реагировать - это выдать тайну...
-Что она сделала такого? Ну, убили раненых. Но ведь все умрем. Скоро потоп. Там вечное блаженство.
-Развяжи, - просил Константин. И тем самым выносил себе приговор.
Таисия хотела было превратить все в шутку, но больба Константина уничтожила разом эту попытку.
-Чтобы жить вместе, надо было скрыть правду. Но правда раскрылась...
Таисия целовала в иступлении мужа, которого скоро не будет.Не могла оторваться от страшных глаз Константина. Хотелось повернуться и побежать, но казалось, что впиваются в спину когти страха...
Медленно отступала к двери, а взгляд притягивал к себе...
“Накрыть одеялом!”- пронзило Таисию. Зажмурив глаза, она кинулась к кровати, подняла одеяло. Константин завыл.
От этого воя у Таисии зашлось дыхание. Она бросилась в сени, ища топор. В том месте, куда положила топор, ничего не было. Или не разоборалась в темноте. Включила свет. Топор лежал у ног. Никуда не исчез. А вой усиливался, грозясь свести с ума Таисию. Не помня себя, подбежала к изголовью и взмахнула топором.Раздался хруст. Стало тихо...
***
Она бессознательно, по какому-то наитию привнесла в свою жизнь мрак духовный. По собственной воле, выходя замуж, отдала ребенка в чужие руки, потом опомнилась. Посторонний человек ей посочувствовал. Самонаказание - это страшно. Когда проснется душа? Тогда поздно все.
***
Что будет с вами, если покинете нас? Это вам так кажется, что забыли вас? Этого не может быть, ибо от человека все идет, и все от него. Именем же нарекут люди...
***
-Осудили ли вы самого себя? Вы, будучи в нетрезвом состоянии, учинили скандал у себя дома. В пьяном виде, в возбужденном состоянии хотели доказать окружающим свою правоту и были за это справедливо осуждены народным судом. Решением суда вы подвергнуты исправительным работам по месту работы сроком на два месяца с вычетом из зарплаты двадцати процентов в доход государства.
Так суд осудил ваш аморальный поступок. Но осудили ли вы сами свое хулиганство? Испытываете ли вы жгучее чувство стыда? От этого зависит, останется ли сей безобразный случай единственным в вашей жизни или повторится. От этого, сами теперь понимаете, зависит ваша судьба.
-Что вы так обеспокоены моей судьбой?-спросил, заплетаясь языком подследственный. Это был сын художника Рожнова.
-Вы пробили несколько дней в камере с уголовниками.Беспокоимся о состоянии вашей психики. Сможете ли вы возместить ущерб, нанесенный государству?
Конечно, не обошлось без поручительства Заволжина, совсем недавно ставшего председателем совета директоров Всероссийского акционерного общества, но еще числившегося министром. Фактически он был министром без портфеля, теперь-то он министр с портфелем. Стал председателем совета директоров не за прошлые заслуги,а за выдающиеся организаторские способности, за колоссальную работоспособность и толерантность. Близок с близкими, нечужд он дальним. Очень, очень непрост Заволжин.Добиться от зубров признания...Но у него еще нет своего прокурора и депутатского мандата, депутатской неприкосновенности.Однако он и не думал беспокоиться за свою. Мордой об асфальт? Этого быть не может.Кто же будет обламывать рога золотой коровы? Если система позволяет это, то что за система? Конечно. Ощущается сбой в этой системе. Невидимки рукой всенародного протеже пытаются отнять лакомые куски, а кое-кому влепить пощечину. Они нашептывают ему. Нашептывают.Зависть не дает им покоя."Воры они, жулики. В карман государства влезли...Почему спокойно взираем на это? Мы же можем прекратить это безобразие.И спрашивать никого не надо. Позвонить куда-то,навести на цель." Искус "позвонить куда надо" был неодолим. Искушение как наваждение, от него можно избавиться только искоренением причин. От красноречия "быков" протеже воодушевился. Что нашептанное Слово воплотилось в громкое Дело."Наехали" на Поимцева. Арестовали, предъявили обвинение в мошенничестве в особо крупных размерах! Правда, выпустили, взяв подписку о невыезде. Но доброе имя было опорочено.Поимцев не знал, как ему показаться в объединении...Ничего, "проглотит"...
***
-Взгляни на карту. Мы сильны. Но у нас отрицательная сила. От нас отталкиваются. Мы не должны давать покоя вокруг нас. Мы не должны позволить, чтобы соседи стали сильными. Это не в наших интересах. Как никогда опасны сильные лидеры. Их просто не должно быть.В стране много религий. Это плохо. Они ослабляют государство. Но будем потакать им. Так людям нужно.
***
Бразильский карнавал, красочный карнавал.Мужчин возбуждает, женщин восхищает.Наверное, участники карнавала не думают о радости бытия, он поют, танцуют, излучают радость.
***
И совсем другой карнавал. В Кремле президент принимал глав сопредельных государств.И говорил что-то невпопад, как всегда.
***
Рожнов заканчивал картину "Свадьба Эли и Эдика".Эдик умолял написать картину ко дню его рождения, принес кучу фотографий.
-Эля не придет, ей все некогда...-пролепетал Эдик.
Рожнов знал, что он недавно разошелся с Элей.
Но за картиной Эдик не пришел. Они убил кухонным ножом Элю и выпрыгнул из окна девятого этажа...
***
К Рожнову пришла заказчица. Незнакомая. Без всякой рекомендации. Правда, она позвонила по телефону и изложила суть дела. Она заказывала портрет и бронзовый бюст...сына. Долго, извиняющимся тоном объясняла, почему она обратилась к нему.
-Вы тот человек, который развирается в душе. Я потеряла сына. Не могу в это поверить. Мне кажется, что он ушел и пока не вернулся домой.
-А что случилось?
-Меня звать Людмила Семеновна Карпухина. Сын Сережа работал в Научно-исследовательском институте, что-то с космонавтикой связано. Но у них что-то не складывалось, зарплату не выдавали. И каждый выживал как мог.У сына были идеи. Одну он запацентовал. Его в Штаты приглашали. Еще у него что-то было. Он припозднивался. И пропал. Нашли его у метро милиционеры. Умер от переохлаждения. Пролежал всю ночь у метро. Я в это не верю. С ним что-то сделали. Врачи ничего не обнаружили...Хотела бы заказать его портрет,себе, а на могиле памятник ему поставить...
-Приезжайте.
Карпухина приехала к нему в мастерскую.
-Я наслышана о вас.
-Понимаете, я не могу по заказу...
-Почему же? Вы поглядите на моего сына. Неужели в вашей душе...-она открыла черную сумку-портфель, вынула альбом с фотографиями.- Пожалуйста, взгляните...Вот Сережа делает домашнее задание. Задумался о чем-то. Решает задачку. Вот Сережа играет с мамой в теннис.
-Десятый класс заканчивал.А вот он на уборке картошки Студент МГУ. А вот он с юной женой.
-Любительские снимки?
-Юлия пока не вышла замуж. Но, конечно, одна не останется. И я бы этого не желала. Но грустно. И вообще,что творится в научных институтах? Когда-то говорили, там идет напряженная работа, работа умов. Ну, трения...Чтобы зажечь мысль, нужна борьба мнений, трение. Но, к сожалению, сейчас это редкость.
-Да, я знаю.
Рожнов совсем недавно нештатником попал в НИИ, только что рассекреченный из-за отсутствия средств. Академики вдруг превратились в обычных людей. О каком достоинстве речь? Кушать-то нечего. Доведена жизнь до абсурда. Ну и все, что могли, то взяли и продали.Но Сережу он не застал. Сережа не все потерял. Что-то зашифровал. Он владел криптографией. Те, конечно, были уверены, что разгадают шифр...О, так тоскливо на душе, вы даже не представляете. Жить не хочется. Я бы наложила на себя руки, но Сережа не простит мне этого. Я знаю, что его не воскресить. Но вы поможете...
-Помогу,- отозвался он.-Как не помочь? У меня самого на душе кошки скребут. Я обратился в органы, спрашиваю, где сын, не могут толком ответить, несут чушь, мол, был закрытый суд, осужден и отбывает наказание. Так почему нет от него никакой весточки? Он мог бы жене написать. Только свадьбу справили и на тебе...
За месяц он создал портрет и изваял бюст Сергея Карпухина, устал физически и духовно. Людмила Семеновна была в восхищении от увиденного.
-Я принесла все, что у меня было,- только и сказала она.-Знаю, что ваши работы стоят в десять раз дороже...
-Я же сказал вам, что помогу.
-Мне чуточку легче, теперь сыночек рядом. Вот душа его...
Портрет включен в каталог, но выпал из поля зрения искусствоведов и коллекционеров, а о памятнике не умолкали разговоры в художественном и околохудожественном мире. У Рожнова брали интервью, журналисты не оставляли в покое и Карпухину.
-Мне не хочется жить. Я хотела уйти вместе с сыном...О, как тоскливо на этом свете! Куда идти, как избавиться от этой тоски? Так долго тянется время...
Он слушал и не находил слов для утешения, только тяжко вздыхал. Слушать было невыносимо. Казалось, что все это происходит во сне.
Это невыдуманные сюжеты, это сюжеты сновидений. Они искусительны. За этими невыдуманными сюжетами реальный ирреальный мир.
А два десятилетия назад он был полон оптимизма, внушенного оптимизма, тогда он и вовсе не чувствовал творческой безысходности... Тогда говорили: уходите подальше от соблазнов в первозданность, в пустыню жизни, там легче найти истинное... То было два десятилетия назад. Как будто не было этих двух десятков лет ничегонеделанья, как будто не было. Но они были, они уже пережиты, и Рожнова и всех тех, которых он знает, наверное, не узнать, ибо они уже другие. Но какими были тогда? Там ли надо было искать то, что он никогда не терял? В тайгу за сюжетами...
Рожнов задумался, свернув в трубочку повестку в МУР... Оказывается, он раздарил портреты героев ударных строек, написанные им на бюджетные средства... В операции "Перехват" были задержаны перекупщики антиквариата и произведений искусств. Среди изъятых картин две "сибирские" работы Рожнова. Выяснилось, что эти картины были проданы самим автором...Но называлась астрономическая сумма. Якобы он эти суммы получил и израсходовал на строительство коттеджей! В квартире и мастерской Рожнова был произведен обыск. С него взяли подписку о невыезде. Его "подводили" под статью о хищении государственных средств в особо крупных размерах. Это десяти до пятнадцати лет лишения свободы.
Для облегчения своей части он должен был рассказать следователю по особо важным делам все, как было, припоминая все эпизоды своего преступления, восстановить в памяти происшедшее, связанное с хищением денег, выделенных на строительство "сибирского" участка магистрали.
-Да, бывал на участке Заволжина, писал портреты, пейзажи... Получал командировочные и суточные.
-На сэкономленных суточных построили эту мастерскую в двести квадратных метов? Вы меня с кем-то путаете. Перед вами не алкоголик. Не наркоман. Следователь. Я задаю вопросы. Так вот...
-О чем вы? Вы меня с кем-то путаете!
-Вы художник Рожнов Евгений Никандрович, работая в автоколонне на участке магистрали, получили миллионы рублей наличными...Хватит? Думаете, что нас прельстят ваши фантазии? Хорошо, когда вы приехали к Заволжину?
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
СКВОЗЬ ТАЙГУ
Глава первая
ПРОСЕКА
Вертолет долго висел над тайгой, потом опустился на полянку. К нему несут на носилках больного. Рядом с носилками шагает полный мужчина лет сорока. Исполненный достоинства и важности. Техник-механик Ефим Ильич Евсеев.
-Осторожно, ребята, - говорит он.
На носилках несут главного механика управления Николая Федоровича Петренко.
-Федорович, не беспокойся, - говорит Евсеев.-Все путем.
-Надеюсь на тебя... - больной захлопал веками и стиснул зубы от боли.
Где-то рядом рубят деревья, прокладывая просеку.
-Вековуху рубят...безобразие! Я едва с участка,а они разгулялись... - простонал Николай Федорович.
-Рубят, Федорович, рубят... - вторил Ефим Ильич.-Даровщина.
-Дорого обойдется такая даровщина...Это кто же валит?-опять застонал больной.
- Не знаете, кто? Демирчян приказал.
-Так вразумляй...ты же уполномочен от всех нас.
-Постараюсь, Федорович. Приезжай скорее!.. Поправляйся и приезжай!
***
-Я прожил уже жизнь. Хочу высказаться. Разве я не прав? Ты не знаешь, что здесь было? Каждый день что-нибудь да творится. Мужик проколол шины соседских машин, когда узнал, что увели его вседорожник. Глупее террориста, готового взорвать земной шар, попадись ему в руки бомба...Злодей думает, что за чистоту своей веры старается. А этот обозлился не на белый свет, а на своих же...Ущербность. Дальше - больше. Его убили.Убийц ищут. Ты не слышал об этом? Ты ведь ничего не знаешь.
-А хочу ли я знать это, если не в силах что-либо изменить? Он взывет людей к добру и понимаю. Но ведь те, к которому обращаются, читать не читают. Укрощай людей, чтобы они стали добрее. Это был великий соблазн. Соблазн придерживаться крика моды. Не говорим о дизайнерах. Хочется стряхнуть грязь и покончить с похабщиной, но не удается. Счастье, если ты сумел избежать грязи и похабщины, и жить нормально. Избежать грязи. Но как? Если жизнь состоит из грязи. Потому что жизнь. Жизнь пришла из Космоса? Она там, где присутствует атмосфера. Ну и что? А то, что жизнь есть, она не уникальна, а вечна. Это и есть великое открытие века. Ну если вечна жизнь, то и возможна вечная молодость человека. Тогда уменьшится пространство горя. Жизнь одного может превратиться в ад. Феня превратила жизнь Андрея в ад. Она изменяла так легко и просто, что будто бы из той изначальной поры...Когда-то земля была плоской. За миллионы лет вращения по орбите она стала почти что круглой. А пройдет триста миллионов лет, и она станет похожа на вытянутый мячик. И мы с упорством маньяка доказываем неправоту древних. Древние не глупее нас. Они знали, многое знали, просто не умели как мы. Я представляю нашего первопредка.Стоял он у берега озера и любовался игрой воды. И видел свое отражение в хрустальной воде. Исторгнул крик восторга, выражая свои чувства. Красота земная зачала в груди его первое слово. Как будто вчера это случилось. Да, вначале было Слово... Вот и все.
Незаметно перешел Рубикон.
Стало страшно и страшно стыдно.
Что прожил жизнь бездарно и бездумно.
И времени не оставил залог...
-Тут недалеко станция, еще с прошлого века. Там, между прочим, родня моя до сих пор живет. Так вот они провожали сыновей в Петербург на учебу.Вот раздался напевный голос дежурного: Второй звонок, поезд отправляется в Новосибирск, Казань, Рязань, Москву, далее в Санкт-Петербург, поезд стоит на третьем пути!”Третий звонок (тогда давали не два, а три звонка) и поезд потихоньку трогается и отходит.На перроне остаются грустные отцы-деды. Они ведут между собой такой диалог:
-Ух ты! Ишь как преть! Михей, а как же это он?
-Чего как? Известно - па'ром.
-Паром?
-Ну да, па'ром.
-А как же баня?
-Чего баня-то?
-Она же тоже с паром, а стоит на месте как стояла.
-А приладь колеса, и баню твою попреть!
-А взлететь смогет?
-Смогет. Ежли приделать ей крылья. Сынок мой над этим и мается.
-А, понятно.
***
Мчится в сторону поселка строителей машина "Техпомощь". За рулем демобилизованный солдат, а рядом с ним мужчина лет сорока. Вид у него жизнерадостный. Это Ефим Ильич.
-Вы уж пробейте мне надбавку за классность... - просит водитель.- Ефим Ильич, - я вас очень прошу. Но бабе моей ни слова об этом. У мужика должна быть заначка?
-Теперь уж пробью. Заволжин меня исполняющим обязанности главного механика назначил. У меня образование средне-техническое, вроде не подхожу. А он говорит, если б в корочке дело, то он любовался б только корочкой!
-Заволжин поведет и заведет...
- Он любит беспрекословное подчинение. Тиран не тиран, но о деле печется. Небось, из кожи полежешь, чтобы оправдать доверие. Он поверил в твой героизм. А вообще...маразм все это. Мы тут совершаем подвиги, а там решают, там живут. И как решают? Так решают, что нет нам времени на раскачку. Не любят они нас.Так зачем мы все...Надо пойти и постучать костылем. Надо, чтобы пришли другие.И так сделать, чтобы они не смогли уйти от возмездия. А то натворят и в кусты!
- Да нет, я бы не сказал. Просто он игрун. Подключает меня в какую-то свою игру. Я, конечно, очень благодарен Заволжину. Говорят, чго он увлекается, его малость остудить надо. Мне позицию какую занять? Принципиальную? Принципиальную линию проводить - дело хорошее, но и опасное.
***
В конторке, расположенной на опушке тайги, спорили два человека. Начальник строительно-дорожного управления "Дорстрой сто семь" треста "Сибстройпуть" Заволжин то и дело перебивал главного инженера управления Демирчяна.
- Слушай, если всем дедам верить, то не надо нам никаких проектов, которых, кстати, подготовил НИИЭПтрансстрой. Оставь, Жора, не надо, по крайней мере, отстаивать глупость.
- Толя, ты выслушай. Дед здесь родился. Он все знает. У него интуиция. Стариков надо почитать.
- Вот именно! Почитать, а не считаться с их...
- Старик говорит, что в осенний паводок это болото становится озером, можно на лодке добраться до сопки. Если не подымем насыпь на метр от проектной отметки, то...
- То ничего не будет, - прервал Заволжин.
Демирчян, загорелый мужчина тридцати двух лет, стукнул мощным кулаком по кипе чертежей, встал из-за стола и решительно направился к двери.
- Погоди, Жора. Теперь ты выслушай меня. Поднять насыпь на метр? Как говорится, чем выше, тем лучше. А если вода не поднимется выше грунта? Нас объявят перестраховщиками. Бог с ним. Важно другое. Давай подсчитаем. Трасса через болото протянется на девять километров. Чтобы поднять насыпь на метр высотой, на метр длиной и шесть метров шириной, надо самосвалу типа “БелАЗ” сделать два рейса. А всего, чтобы проложить трассу по этому болоту, надо проделать - двадцать семь тысяч рейсов. Стоимость строительства дороги удорожает на тридцать процентов, Не говоря уж о том, что мы будем отброшены от графика на два-три месяца. А вообще не понимаю тебя. Ведь мы защищены проектом. Нам дали такой проект. Мы же всегда можем сослаться на проект.За срыв графика - возможно снятие с работы, за досрочный ввод, сам понимаешь, награды и еще кое-что. Дача в Подмосковье, вилла на Лазурном берегу. Народ говорит: делу - время, потехе - час. Правители делают все, чтобы отнять у народа этот час. И этот строй называется... только не ругайся, не матерись.
- Уши вянут... - проронил сквозь зубы Демирчян. - Ты что говоришь?!
-Не перебивай меня, - возвысил голос Заволжин. - Я не сказал тебе самого главного. Будут осущать болота. Здесь будет не станция, а город. И спрашивается, зачем поднимать насыпь? Но когда начнут мелиоративные работы? Кто знает? А дорога будет действовать по мере укладки рельсов. Проектировщики! Они в Москве все это лепили, топи и болота они и в страшном сне не видели. Что ж, придется гатить. Не прорубать же просеку в тайге.
-Это же вырубать вековые сосны!
-Все это о чем? Что не проработали проект как следует, выдали сырец. Все у нас так. Делаем двойную работу. Ухитряются без двойного финансирования! Нам и зарплату выдают кое-как! А если серьезно, то вот что скажу. Нельзя слепо подчиняться проекту. Толя, ты как хочешь, а я буду защищать свое мнение,
-Проект разработан не твоим дедом Даниловым, а НИИЭПтрансстроем. Были учтены данные выпадения осадков за последние полвека. Будут отпускать материалы навалом. Сотни заводов Москвы на нас работают, шпалы, стройматериалы, эшелоны за эшелонами, успевай вываливать в болото. Что еще надо?
-А кто поручится, что замеры сделаны на этом злочастном болоте? Цифры взяты средние, типичные, что ли? Естественно, проектировщики не смогли учесть особенности отдельных участков, в данном случае - данное болото. Почему ты не хочешь поверить старику?
- И у старика старческий недуг! Ему не хочется, чтобы крушили его пейзаж. Какое у него мнение? Старческий эгоизм. Не забывай, проект - итог работы тысяч людей, научного института. Хватит, не спорь, выполняй свои непосредственные обязанности, не лезь на рожон...
Демирчян нахлобучил кепку, повернулся по-военному и вышел из конторки.
***
Рев моторов, лязг гусениц взрывали вековую тишину тайги. Когда-то здесь плескалось озеро. Но тайга неотвратимо наступала на озеро и оно превратилось в болото, площадью в несколько десятков квадратных километров.
Демирчян окинул взглядом это болото и направился к насыпи.
Самосвалы сбрасывали гравий, наращивая насыпь, и с истощным воем откатывались вниз, мчались в тайгу.
- Георгий Давыдович, на минутку! - кричит толстый мужчина в лоснящемся от мазута комбинезоне.
-Привет Шостаку, шоферу-мастаку!
- Я прежде всего начальник мехколонны, - поправил Демирчяна Шостак. - Вижу, с Заволжиным у тебя сшибка произошла. Это хорошо! Как начальник мехколонны предлагаю брать гравий с пятой горки. Это поближе к трассе на пяток километров. А шофер во мне помалкивает. Чем дальше возить, тем выгоднее.
-Берите гравий там, откуда брали. Новый карьер незачем открывать. Расковыряем землю так, что травке негде будет расти. С новым карьером не спешите.
- Далековато возить. Выбирать надо побыстрее. Или природу беречь, или этот участок насыпи возведем из золотого гравия! Нам-то что. Мы за деньгой, за тачкой грязь по лицу размазываем, жижей запиваем, скажут идти сквозь тайгу- пойдем, да сквозь землю, - вздохнул Шостак. - Георгий Давыдович, а ежли беда какая на вас свалится? Рельсы могут в ненастье под водой оказаться, паводок из смоет.
- Это не моя беда, не мое горе. В проекте такой вариант не предусмотрен, - с горечью заметил Демирчян.
- В проектах я ни бельмеса. Ежли уймища ученых людей над ним корпело, то что мы можем? Мое дело возить гравий и зарабатывать деньги на кооперативную квартирку. Ничего мне больше не надо. Не осуждайте. Человек от кочки думает. Один перется о личном, другой - о групповом, третий, что на кочке повыше, о корпоративном, избранник-депутат о государственном, это чистой воды правда, люди путаются, поддаются соблазнам, и если не договорятся, то...
- А где семья проживает?
- Обыкновенно, во дворе леспромхозовской фермы. Это ведь временно, не так ли?
-Так, Яков Фаддеич!
-Ну, будь здоров. Поменьше-то цапайся с Заволжиным. Он догадывается, что мы тут хитрим?
-Ему сейчас не до всего.
-Ну хорошо...
Шостак побежал к самосвалу, открыл дверцу кабины, влез и захлопнул с силой дверцу. Самосвал взревел и выруливал на заезженную колею.
***
Ночью Шостак и Заволжин встретились у карьера.
-Надо зарабатывать деньги и жить не считая копейки. Только работать надо профессионально.
-Стараюсь.
-Всю списанную технику отдаю тебе. Что сделаешь на этой технике, то наше с тобой. Задание надо на все сто, чтобы никто не лез с проверкой. Остальное. Обеспечу прохождение работ и обналичивание. Вариантов не очень много, но что-то придумаю. Выпишем на Рожнова. Его зачисляю в штат, он об этом не знает. И не должен знать. А расписываться в ведомости за него будешь ты или кто-то из твоих. Никто не должен знать. Демирчян тем более.
-Он догадывается.
-Если догадается, то не вовлекайте в это. Он тот еще человек! Ему ведь ничего не нужно. Ни застолий, ни развлечений, замороженный человек. Никак не пойму, чего он хочет? Одними приказами и выговорами я этот участок не построю. Страна огромная, много надсмотрщиков. Отстали бы от нас!
-Отстали бы! Ни в жисть!
-Рожнову привет. Я не могу с ним встретиться. Ему пейзажи, натюрморты, портреты, ловит кайф, а мы любим тонно-километры!
-Шеф в отпусках-Сочах, мы в оргиях-ночах! Почем свобода?
-Это мальчишеские соблазны. Но что нам мужикам в расцвете сил, а? Надо создавать свое государство, нормальное, чтобы жить как ...Пока!
***
На насыпи две девушки делали замеры. Высокая тонкая, с золотыми прядями волос, в джинсах и желтенькой кофте устанавливала теодолит посередине насыпи. Нину не узнать. А поодаль от нее другая девушка, полненькая, в студенческой форме, белой шляпе. Она держала рейку. Тамару тоже не сразу признаешь. Девушки успели загореть.
-Эй, геозвезды, вам не скучно?-крикнул Демирчян.
-Отчего бы нам скучать? Комаров хватает!- отпарировала грудным голосом Нина. Тряхнула золотистыми прядями, улыбнулась.
-Нина, вы простыли,-заметил Демирчян.- Болеть не имеете права. Нельзя.
- Жора, а ты до этого где работал?
-Абакан-Тайшет. Слышала?
-Слышала, что вы с Заволжиным из Челябинска, с проектного.
-Примерно так. Вместе мы давно. Объекты стратегического значения, потом Абакан-Тайшет. Заволжин из Москвы, оставил кабинетик с тремя телефонами. Пока молоды - давай на самую крупную стройку, будет что вспоминать. Опыт поднакопим и в науку. Мы - дороге и дорога - нам. Соблазнил как мальчонку леденцами! У него здесь свой интерес.
-А я -то думала, что вы героические натуры. Оказывается, в ореоле славы первостроителей магистрали скрывается личная выгода...-разочарованно произнесла Нина.
-Не люблю прямолинейность как примитивность.
Самосвал мчится прямо на Нину. И останавливается совсем близко от нее.
-Девушка, вы куда смотрите? У вас глаза есть?
-Нету.
-Я не шучу, побыстрее сматывайте свои удочки.
Нина подняла теодолит и отошла в сторону. Самосвал проскочил, окутав ее в шлейф голубого дыма.
-Нина, до вечера, - сказал Демирчян.- Я должен позвонить путеукладчикам. Им можно начинать.
Навстречу Демирчяну шел дед Данилов, бородка клинышком, глаза узенькие, щелочки. Вел на поводке гнедого коня. Впереди деда мчалась Лайка.
-Здравствуй, дедушка! Как здоровье?
-Не жалуюсь. Да душа болит. Почто вы не хотите старого человека слушать? Железка под водой будет. Тут каждые пять лет разлив. И когда разлив, вода вон до тех деревьев доходит. Будет время, сходите, посмотрите. Пропали деревья, корни обнажены. Вода размыла почву у корня. Душа болит, осенью заново железную дорогу эту укладывать будете. Лучше сейчас хорошо сделать, чем осенью заново. У охотников так: лучше убить зверька наповал, чем ранить и гоняться за ним. И сам намучаешься, и зверька напрасно мучаешь...
-А где ваша внучка Ольга? Пусть она поговорит с Заволжиным. Меня он слушать не станет.
-Ольга послезавтра приезжает. Увидишь ее, скажи, что дедушка в конце недели дома будет. Я бы шибко не надеялся на внучку, дело-то весьма серьезное.
-Вы куда, дедушка?
-Туда, в тайгу. Разогнали вы всех моих зверьков. Вот что. Оставляю коня. Вам он пригодится. А вернусь через две недели. К Байкалу иду, воды хрустальной ладонями зачерпнуть.
-Счастливой охоты, дедушка!
-Спасиба!
Дед закурил трубку, закинул за плечо ружьишко и направился к чащобе. За ним следовала Лайка. Дед, конечно, приврал маленько, что со здоровьюшком все в порядке. Он болеет, давно болеет. Жизнь сюда какая-то другая надвинулась, а организм не приспособился к ней. Он сторонится знакомых, особенно женщин, стесняясь своей немощи...И не хочется, чтоб узнали об этом близкие люди. Стыдно. Человек должен быть красивым и здоровым. Человек не должен посвящать свою жизнь борьбе с немощью, с недугом, а кто слаб духом, залить свою тоску-печаль водой высокоградусной и мечтать получить поскорее два квадратных метра. Живой человек задыхается в десяти квадратных метрах, ему необходим простор, синее небо, солнце, любовь. Это все достижимо. Потому-то и схватились...Кто с умом и небогобоязнен, тот имеет всего с лихвой. Так чего мы их ненавидим? Они первыми добились...Пущай живут...А мне бы вернуть себе настроение прежнее...Да где тут? Приходят, сокрушают без сожаления, бездушно. Ай-ай...
Глава вторая
НАСЫПЬ
В конторке Заволжин кричал по телефону:
-Когда появятся путеукладчики? Можно уже начать кладку, едрена мать. Когда вы раскачаетесь? Дожди пока идут не по заказу? А когда шли по заказу? От неприятностей потом не оберешься. Просадка, промывка, сдвиг насыпи...Вот это другой компот! Привет Чернобылю!
Демирчян слушал Лунную сонату Бетховена, приложив ухо к приемнику.
Кончив разговор по телефону, Заволжин выключил приемник и повернулся к Демирчяну.
-Погибать так с музыкой. Но мы не собираемся играть похоронный марш. Я хочу с тобой поговорить, Жора. Договориться хотя бы, чтобы беда не застала нас врасплох. Или черная кошка...
-Интуиция у тебя...
-Черная кошка - это дед Данилов?-усмехнулся Заволжин.
-Тебе не откажешь в образном мышлении, - сообщил Демирчян.- Дай мне один день отгула.
-Зачем?
-Побродить хочу по краю тайги. Чтобы точно установить, насколько подымется уровень воды в паводок.
-Блажь! Пожалей ты меня, видишь, я весь издерган, ночей не сплю. А ты еще отгул просишь...
Недоговорил. Вбежал начальник мехколонны Шостак, привлекая к себе внимание лоснящимся комбинезоном.
-На один день в район мне нужно смотаться. Телеграмма вот. Мать тяжело больна. В районе я переговорю по междугороднему и в случае чего...
-А кто тебя замещать будет? Слушай, я могу переговорить. Завтра я буду в райпо...-проговорил Заволжин.-Тут секунда дорога, каждая секунда. И у меня, и у Демирчяна тоже есть...сестры, братья, родители.
-Толя, отпусти Шостака. Сын с матерью хочет поговорить. Сын с матерью. Поезжай, Шостак, - сказал Демирчян.-Смени комбинезон, всех измазал...
-Благодарю...
Шостак вышел. В конторке тишина.
-Я вижу, ты всех отпустишь. Ясно, отвечать за участок мне. Легко быть добрым за чужой счет.
-Я не могу отнести твое замечание на свой счет, - пытался отшутиться Демирчян.
-Что у нас с тобой происходит? Я чем-то неугодил? Необходимо во всем этом разобраться, а времени нет, блиц-вопрос - блиц-ответ.
-А чего разобраться? Надо творчески работать. А ты копиист, хороший, но копиист. Мой друг художник Рожнов считает, что наносят вред познанию жизни. Выдавая копии за оригиналы, приучают нас к ложному, фальши.
-Рожнов и мой друг. Он тебе другом стал? Бог с ним.Ты мне палки в колеса не ставь. И не забывай, что я первое ответственное лицо. Может, тебя и поставят начальником, но пока Заволжин...- Заволжин вдруг хлопнул ладонью по своей загорелой, бронзовой шее.- Я брал тебя главным не для того, чтобы ты сюда сел, а чтобы, как в песне, все пополам...
-Понял, не повторяй тыщу раз. Так поднимаем насыпь или нет?
-О , как ты скучен.
-Толя, ты полагаешь, что никто не узнает, и потому... я напишу письмо в министерство...
-Какое еще письмо?
-Изложу свою точку зрения на проект...Я уже собрал материал.
-Ну-ну, строчи кляузу, изобрази меня мерзавцем.Ну смешают меня с грязью, что дальше? Ты не сможешь менять правил игры, вот в чем дело. Испугал меня! В министерство на дню поступает тысячи писем, пока дойдет до твоей очередь, ты дедушкой станешь. Пиши. Но мутить коллектив не позволю. Ты уверен, что примут твой сигнал? Ведь проект утвержден министерством. На чем держатся твои личные выводы? На россказнях старика. Курам на смех...
-Вот сводка выпадения осадков в районе строительства. И второе. С освоением тайги климат в регионе меняется. Талые воды стекаются в болото. Рек нет, подземных каньонов не обнаружено. Следовательно, в ливень вода поднимается выше критической отметки...
-Ну и что из этого?-прервал Заволжин.- Заморозить строительство и открыть дискуссию о паводках? Меня изумляет твое поведение...
-Подожди изумляться. Вот сводка. Слова Данилова - всего лишь слова, а это сводка. А сводка - это не мнение Данилова, а официальный документ. Как ты ответишь на это?
-Жора, не остужай меня... Ты же знаешь, если я загорюсь, то лучше не остужать. Осенью пойдут по участку первые поезда. Это в обязательстве записано. Действуй сам. Нас направили сюда дорогу строить, не забывай. Ты хочешь изменить проект? Что ж. Может, получится. Помнишь случай с мостом? Тебе тогда было легко, но я получил выговор с занесением...
-Конечно, помню. Но какой же начальник без выговора? Потом же разобрались, тебе даже благодарность объявили за своевременное обнаружение технической неувязки...
-Да, но два выговора и ты уже не начальник. А я ехал сюда только начальником. Благодаря тебе сделался начальником. Без тебя мне тогда...
-Только без комплиментов, - произнес Демирчян.
-Помоги мне и здесь. Почему не хочешь мне помочь? Ты меня в болото не тащи...
-Вот я и говорю, а если рельсы потоком зальет и смоет, что тогда? Ты же мне первым бросишь упрек. Дескать, а что же главный инженер...
-Упреков не будет.
-Ты меня извини, но я не могу сидеть сложа руки.
-А ты не сиди.
-Все это так, но в субботу я еду в район.
Когда Демирчян вышел, Заволжин хлопнул рукой по столу.
"Уехал, куда глаза глядят. Боялся встретиться с Зиной. Была невеста, стала женой друга. Хотелось видеться с нею. Такое желание. Ну искушение-наваждение. Стыдно, невозможно. Как в глаза Поимцеву посмотришь...Уехал один, семья в Москве, я в тайге. Прекрасно!"
-Надежда Павловна, несите отчет,- сказал он, чуть повысив голос.
В кабинет вошла с ворохом бумаг молодая полнотелая девушка. Золотые волосы заплетены и уложены на голове короной.
-Отчет готов, остается только подписать.
-Что вы тут написали? Мы стройка или аптека? Так бетонных плит завезено...штук, уложено...штук, шпунтованных досок завезено... кубометров...Надежда Павловна, подойдите сюда, поближе. Скажите.Сколько же будет дважды два?
-Четыре,- выдохнула с гневом девушка.
-Три - им, один - нам. Что вы здесь написали? Читайте. "Остаток -ноль сотых процента." Кто увидит ноль сотых? Это наша халява. Списать в пользу фонда помощи дорожникам...Они в палатках дырявых простужаются.Да и нам утеплиться бы не помешало. На зарплату и леденцов не купишь...
Заволжин вдруг обнял ее за талию и хотел было поцеловать в губы. Девушка отцепила руки, залепила ему пощечину и собрав ворох бумаг, вышла из комнаты.
-Завтра переписанный отчет...Наглеть не надо, все по совести.Понятно.
-Хорошо, Анатолий Максимович.Я вас прошу, переведите меня из бухгалтеров в экономисты.
-Понятно. Не хотите приключений. Вольному воля.
***
В конторку ворвался Шостак. Он снял кепку, сел за стол и начал издали:
-Ребята геройский подвиг совершили. В кабине жара от рационализатора. Живота не жалеют. Но кто-то должен о них позаботиться?
Шостак в пыли и грязи, был похож на сырую скульптуру.
Заволжин переглянулся с Демирчяном и сердито выговаривал начальнику мехколонны:
-Тебя испугаться можно. Ты же руководитель. Умойся хоть.
-Какой же я руководитель, когда не могу действовать по справедливости?
-Всем хочется справедливости, равенства.Это вечная категория. Неравенство всегда есть. Проблема в том, как преодолеть неравенство в неравенстве! В средние века равенство королей, равенство князей, равенство епископов! С возникновением гуманизма это понятие, представление о неравенстве сместилось. Каждому хочется равенства в возможностях. Люди ведь разные. У каждого свое понимание мира. Существует иерархия в мире. Отец, мать, сын, дочь,внуки, правнуки. Равенство в любви, равенство между людьми. Христиане признают равенство? Я исповедую свою религию. Ну что, остудил? Остановитесь, бог этого не хочет, Яков Фаддеич, - Демирчян отвернулся к окошечку. Мимо, поднимая клубы пыли, с ревом проносились один за другим самосвалы.
-Знаю, что ребята живут в стесненных условиях.Жалуются.Будто я живу в двухэтажном коттедже. Подожди десять лет, здесь будет город, я всем по квартире, - пообещал Заволжин.
-На болоте?
-Самое удобное место. Не вырубать же тайгу. А пока потерпите.Да, я вас уговаривал остаться, помочь мне...
-Так дайте ребятам заработать...-и Шостак положил на стол кипу нарядов.- Анатолий Максимович, подпиши эти наряды. Они не липовые. Тут Георгий Давыдович кое-что подписал, а остальное на твое усмотрение.
-Знаю. Не могу подписать. Липа. Вы тут сочинили липу. Сделано восемьдесят пять ездок! Вася болен, Витя на ремонте. Две машины в простое, а по вашим данным они работали.
-Так Витя не виноват, что поршня с дефектом. Ему жрать нечего.
-За ремонт полагается...
-Да что там полагается? На суп не хватит!
-Нет, не могу я подписать липу, понимаешь?
-Не понимаю...о какой липе говорите?
-Ты все понимаешь, Шостак. Все, кончен бал, иди!
Шостак нахлобучил запыленную кепку и вышел.
-Видал?!-зазвучал риторический вопрос Заволжина.-Поставил бы закорючку и все бы решилось. Но вот...
-У него серьезные аргументы.
-Какие?
-Ты уговаривал остаться.
-Да, было такое.
-Он подумал, раз уговаривают остаться, то будет навар.
-Смикитил! А совесть у него есть?- усмехнулся Заволжин.
-Шостака надо удержать любой ценой. Он хороший организатор, его в колонне слушаются. Он уйдет, нам туго придется. А он уйдет, к тому же Тену, председателю дорожного кооператива.У того люди получают заработанное сполна.
-И даже больше. Но никаких приписок.Почему я должен все расшифровывать? Не прикидывайтесь малыми детками.
-Какие приписки? Да им хоть часть того, что они заработали? А если учесть простои в карьере из-за нерасторопности экскаваторщика, а у насыпи из-за медлительности бульдозеристов? Второе. Самосвалы идут напрямик по бездорожью, а есть проторенная дорога. По бездорожью идут самые опытные водители. Разницу в километраже они хотят себе записать. Ну и пусть, не будем лезть на рожон. Никакого перерасхода средств, но управление выиграет время...
-Все равно приписка,-уточнил Заволжин.
-У Шостака семья...ему осенью вносить паевый взнос в ЖСКа.Не знал, что ты формалист!
-Причем семья? У меня тоже была семья. Но получилась семейная параллель. Разошлись и мне стало легко.
-Ты погорячился. Маша у тебя хорошая...
-Хорошая, но мы расстались, Жора, а ты не бойся за Шостака. Сейчас он не взбунтуется. Потому что мы на болоте. А здесь расценки выше. Сбежит осенью, когда мы выйдем на поляну. А там видно будет...Арифметика! И не ищи нравственных мотивов, где их нет. Мотивы старые: дай хорошие деньги - покажу хорошую работу. В общем-то он прав.
-Если бы только это, не приехал сюда. Любит он работу, большую работу. А здесь простор, масштабы, есть где развернуться, от души поработать.
Заволжин побагровел. Он встал, скрестил руки на груди.
-Если бы из моего кармана, я бы дал ему, сколько просит! Мы не имеем права разбазаривать государственные средства!
-Я молчу, пора на боковую. Уже двенадцатый час...
-Ты вот что скажи. Что мы строим?И вообще что наш век?
-Век мощностей. Мощь политическая, мощь техники. Отсюда попытка овладеть миром.Тебе мировые войны,революции. Вожди хотели зажечь земной шар пламенем мировой революции.И все это из любви к людям, которые должны жить лучше! Прагматичные лидеры попытались переделать политическую карту мира.Для чего? Для кого? Кто знает? Зачинщики снискали лавры победителей, но помянуть погибших некому! Может быть, все эти беды и несчастья заказаны? Человеку не дадут покоя, потому что он всегда средство для достижения целей, и потому ему даже не позволят умереть, простившись с жизнью! Наша жизнь стала управляться, и потому могут подоспеть вовремя события, нужные тем или иным силам. Одни верят, дугие играют на вере. Всемогущие и бессильные,свет и тень, инь и янь, мужчина и женщина, мир - это равновесие сил.Но никакое не равенство. Равенство бывает только на кладбище.
-Ладно, еще побеседуем на эту тему.
***
Утро. Вертолет будто вынурныл из недр тайги и приземлился на пятачке. Сбросил на землю мешки, бочки. Демирчян подбежал к вертолетчику и сунул ему письмо.
К вертолетчику примчался и Шостак с узелком. Узелок переходит в руки вертолетчика.
Вертолет взлетает. Вскоре в тайге наступает тишина.
Шостак пожал руку Демирчяну, улыбнулся хитроватой улыбкой:
-Правильно делаете. Самоуправствует Заволжин.
-А может, я скверно поступаю?
-Не скажите. Мы еще письмо в область накатаем.
Они стояли на бугорке. Шум и гул рабочего дня закладывали уши. Строители кричали, чтобы понять друг друга.
-Какое еще письмо? Не надо никакого письма, - сказал Демирчян.
-Он не хочет слушать. Мы люди простые, мы ему не указ. Он привык только и подчиняться и командовать...Я бы ему сказал, да он оборвет меня: хапуга, длинного рубля захотел. Захотел! Знал бы он, почем куб болотного гравия! Если бы я должность какую занимал, тогда Заволжин послушает. Витя Теплых, скажи, не так?
-Не знаю я никакого Заволжина. Я не для него вкалываю! Да что же это? Родине отдал два года без выходных, чтобы получить шиш? - ответил невысокого роста демобилизованный солдат. Он еще донашивает гимнастерку.
-Теплых, ты еще салага!- сердито произнес Шостак.- Тебе еще полпуда соли надо съесть, чтобы понять.
-Разве я кого колеблю? Себе дороже!
***
Самосвалы с интервалом в несколько минут бегут к насыпи, сбрасывают гравий и поворачивают обратно в карьер. Бульдозеры ножом разрезают конуса гравийного холма, разравнивая насыпь...
В отдалении видна работа путеукладчиков...
На насыпи показались геодезистки.
Остановился возле Тамары Гладун самосвал. Из кабины высунулась голова Вити Теплых:
-Тома, привет!
-Привет, Витечка.
-Садись, покатаю.
-Что ж...-и Тамара крикнула Нине.-Я скоро.
Нина покачала кудрявой головой, когда подруга села в кабину самосвала, а самосвал повернул в направлении к карьеру.
-Нина, я тебе помогу,- сказал Демирчян и поднял с крутого откоса брошенную Тамарой рейку.
-Помоги. Стой, не шелохнись. Так. Хорошо.
-Нина, в субботу пойдем в лес. Мне одно дело наждо проверить.
-Я с Тамарой пойду.
-Напрасно ты...
-Видел ты спектакль "Прошлым летом в Чулимске"?
-По пьесе Вампилова?
-Да. Пойдешь с нами в лес с радостью, а вернешься с горем.
-Смотря с кем пойдешь...
Нина хотела сказать: "Пойду с Борей Паком, не знаешь? Он у Тена бригадиром..." Она не отличала людей по национальности, но все же...Корейцы в ее восприятии люди кроткие, гордые, с достоинством, и замкнутые, при всей открытости души. Наивные как дети и мудрые не тогда, когда надо...Но ведь и у детей есть свои тайны. И эти достоинства суть недостатки.А они знают о своих недостатках. Они не умеют прощать. Если ты виноват, от тебя отвернутся навсегда. Корейцы не идут на примирение по доброй воле. Им достаточно поссориться один раз и это будет в последний раз, ибо никогда поссорившиеся порой по пустякам люди не помирятся. Мы можем и помириться и вновь поссориться, ведь жизнь полосата. "А корейцы не умеют ссориться, - говорит Пак.- И в общем-то не могут друг без друга. Чересчур гордые. Поэтому еще долго Корея не сможет объединиться. Чувства перехлестывают разум."
Нина приняла это за чистую монету.
***
Запищала рация. В конторке Заволжин и Демирчян.
-"Тайга", "Тайга", вас вызывает "Стройка-четыре". Прием!
-Понял. Заволжин слушает...-сказал Заволжин.
-Здравствуй, Заволжин. Говорит Локтионов. Меня беспокоит твое олимпийское спокойствие. Сегодня вы должны быть на пятом километре, а ты застрял на четвертом...Ты же знаешь, что на пятом километре.
-Владимир Иванович, там никого нет, вы же знаете об этом . Дайте подмогу. Всех на тот объект бросили...Никого не осталось. Иначе упустим лучшие сроки.
-Через месяц студентов подброшу. А пока без дискуссий, выкручивайся собственными силами. Ясна установка?
-Ясна.
-Будешь информировать меня каждый день.
И рация умолкла.
Заволжин прошелся по обшарпанному полу конторки и остановился у стола, где сидел Демирчян. Тот встал.
-Тяжело?- спросил Демирчян.
-Хуже. В тупике мы.За дорогу нас отсюда закладывают, а за тот сверхважный объект теребят оттуда. Как в анекдоте! Не знаешь, куда кидаться, хоть в жижу болотную.Соблазнительно, конечно, одним ударом всех побивахом!Иванушка-дурачок поддаст заокеанским кощеям жару. Вот что....вызови Шостака.
-Я сейчас...
Шостак вошел в конторку и снял кепку. Реденькие волосы слиплись.
-Вызывали?-робко спросил он. Ему не нравилось, когда его вызывают.
-Да,- быстро отозвался Заволжин.-Присаживайся, Яков Фаддеич. У меня к тебе просьба.
-Зря же не вызывают.
-Прошу временно всей колонне поработать сверхурочно...
-Будете платить за сверхурочные? Что-то не верится.
-Согласно тарифа.
-Тогда напрасно вызывали.
-Я поставлю вопрос о снятии тебя с должности.
-Ставьте. Вы требуете сверхурочных работ, а это делается только с согласия работников. Поэтому меня восстановят и выплатят за вынужденный прогул из вашего кармана.
-Кодекс законов о труде вы выучили, а о долге, совести у тебя никакого понятия. Нам доверили этот труднейший участок. А ты сразу о деньгах. Скучно с тобой работать.
-Ладно. Снимайте меня с начальников колонны, сами с хлопцами работайте. Я погляжу, как вы с ними договоритесь. Они на новую жизнь решились. Им подновиться, укорениться здесь, силу обрести, а вы шиш показываете.
-Где же бескорыстие, дорогой?-резко заговорил Заволжин, заметно выходя из равновесия.
-Даровой труд, рабский труд, конечно, голубая мечта начальников. Хотите чего-то. Ничего из ничего не возникает.
-Ты Ломоносов, Капица, такие законы открываешь. Найди водителей, кто остается сверхурочно и всех ко мне.
-Попытаюсь.
И Шостак покинул конторку.
-Что будем делать с Шостаком? Не считаться с ним нельзя, а общего языка не нахожу, - вздохнул Заволжин.
-А ты найди общий язык. Шостак устал. Десять лет как женат, а крыши для семьи еще не обрел. Опомнился и нервничает.
-Но причем я?
-Попытайся войти в его положение. Ты удачлив, а он нет. Подумай, почему?
-Подумаю на досуге.
В конторку ввалились четверо водителей.
-Здравствуйте...
-Здравствуй, Мусайбеков! Здравствуйте, коль не шутите. Присаживайтесь, - оживился Заволжин.- Чудесно, вы первые ласточки. Я буду краток. Не буду разъяснять, как важна стране эта стальная артерия. И моими устами страна просит: сделать все возможное для магистрали. Я рад, что вы вникли в обстановку.
-Нас четверо, но мы в тельняшке, - сказал Мусайбеков, кивая в сторону Семибратова. Семибратов расстегнул ворот цветастой рубашки, которая была надета на тельняшку.- А Савчук вообще богатырь. Ты не красней, как девица.
Савчук потянулся могучим телом. Щеки вспыхнули зарей. Он оказался стеснительным парнем.
-Значит, задача ясна. Каждый сделает по два рейса сверхурочно. Назначаю старшим в отряде водителей Виктора Теплых.
-Самоотвод принимаете?- спросил Теплых.- Мы выбрали старшего. Мусайбеков.
-Воля ваша.
-Можно идти?- произнес Мусайбеков, поглядывая на часы.
-Минуточку. Скажу честно. Оплата строго по тарифу. И плюс моя благодарность...
Демирчян не принимает участия в беседе. Он изучает техническую документацию.
-Стыдно слышать про оплату, будто мы хапуги, - возмущенно произнес Мусайбеков.- Пошли, ребята.
Наконец Демирчян оторвал взгляд от кипы ватмана:
-Зачем ты повторяешь чью-то ложь?
Заволжин вскипел:
-Замолчите, или я вас...
***
Демирчян и Нина на окрайке тайги. Под сенью деревьев травы выпускают первые стрелы. Почва под слоем прошлогодних листьев кажется суха. Но под ногами проступает вода. Нина в джинсах, заправленных в резиновые сапожки. И Демирчян в резиновых сапогах.
-Не понимаю я Тамару. Она с Мусайбековым уединяется и с Витей Теплых. Плохо это кончится, безотцовщиной кончится. Да еще подерутся ребята...-говорила Нина.
-Оставим в покое Тамару. Разберутся сами. Вот мы обошли болото. И нашли с десяток ручейков. Нина, присядем на эту валежину. Я занесу все это на карту.
Они остановились у высокой пихты. Демирчян вытащил из планшетки контурную карту и нанес необходимые обозначения.
-Нин, я хочу быть банальным.
-Не надо быть банальным. Кто меня вынудил?
-Это я-то? Плохо мое дело. Неужели люди возле меня становятся банальными? Ты становись незаурядным, небанальным. Нин, расскажи о себе.
-Я из Хабаровска. Живем мы в двухкомнатной квартире. Стала взрослой, мне выделили комнату. И все равно я недовольна. И вот однажды отец говорит: "Когда-то в этом месте, где мы живем, рос бурьян. А теперь микрорайон. Не ворчи, милая, а построй сначала свой микрорайон". И я замолчала. Отец прав. Он был в свое время первостроителем завода в тайге. Я решила. Выше моих сил. У меня будет своя дорога, я построю свой город...
-Тянет удивлять мир? Конечно, не хочется быть иждивенцем. Лучше не быть им.
-Жора, а после стройки куда собираешься?
-Буду строить новые магистрали. Впереди долгая жизнь...
-Значит, не будет своего города...
-Ты не пугайся, только не отчаивайся...
- Все другим, другим, а себе когда? - Нина отвернулась, чтобы не видел он заблестевших ее глаз. - И щедрость имеет границы. - Нет, не имеет... Слышишь, не имеет. Я пойду.
***
ГАЗ-69 мчался по грейдеру на бешеной скорости. Водитель молодой, но с опытом вождения, умело лавировал между кочками. Рядом с водителем вжался в спинку кабины Демирчян.
- А вы зря с Заволжиным бакланились. Он вас не поймет. Вы выбрали не тот путь. Сор из избы выносить - хуже нет. И не надо вам на рожон лезть. Он ведь отвечает за участок и за тот объект...
-Сашенька, участок этот не его личный, не огород, а государственный. Он и твой, и Мусайбекова, и Вити Теплых. А вы в стороне стоите. Потому что вы решили, что за участок этот отвечает только Заволжин. Странное решение.
-Э, молчу, Георгий Давыдович.
***
Демирчяну повезло. Руководитель района закончил составление доклада к предстоящему слету магистральщиков, передал бумаги помощнику и пригласил ожидающего в приемной Демирчяна.
- Привет отчаянному! Давно вас не видел.- Внимательно посмотрев ему в глаза, продолжил: - Слушайте, Демирчян. Я догадываюсь о причине вашего приезда в районную инстанцию. Вы поссорились с Заволжиным.
-До этого дело не дошло.
-Но может дойти... Не горячитесь, Демирчян. Самое главное, вы не сможете защитить свою мысль.Она не прошла через инстанции. А проект, который вы отвергаете, разработан головным институтом!..
-А что здесь такого?
- Поднять насыпь на метр? Выпадем из графика. А если еще окажется, что напрасно все это сделано? Кто вернет время, народные деньги? Заморский дядя?
Демирчян резко откинулся на спинку кресла. По лицу пробежали тени.
- Я собрал данные о выпадении осадков в районе. Вот, пожалуйста. Это нелегко отбросить. Что главное? Заволжин ведет себя так, будто то, что мы делаем, не главноая наша забота.
- Скажите, только начистоту. Вы разуверились в Заволжине?
- Я хочу спасти его... - коротко ответил Демирчян.
- Своими сомнениями вы расхолаживаете себя, расхолаживаете коллектив. Возьмите себя в руки. Заволжина нечего спасать, он сам себя защитит. А вы займитесь вплотную решением круга вопросов, входящих в компетенцию главного инженера...
- А чем я занимаюсь?
- Этого я не знаю? Демирчян встал и, не попрощавшись, выбежал из кабинета.
***
Водитель Сашуня сладко посапывал, откинувшись на спинку сиденья.
- Возвращаемся, - сказал Демирчян.
Сашуня сразу почувствовал, что тот взвинчен, не в духе.
На участок возвращались глубокой ночью. В кабине уже нет меховой шапки и торбас. Вместо них сумка с помидорами и огурцами.
Тайга стояла сплошной зубчатой стеной и не расступалась. И вдруг - огни, огни временного поселка.
- Не хотят понять, да? - не то спросил, не то размышлял вслух молодой водитель Сашуня.
- Видишь ли, Сашунь, какая история. Когда большую махину разгонишь, ее трудно остановить на миг, чтобы починить в ней какой-то узелочек. Маленькая сила не остановит такую махину. Запущена психологическая махина - вперед, только вперед, без оглядки...
- Все равно не напрасно съездили. Сигнал подали.
- Что сигнал? Неверно меня поняли. Обидно за него. Он был героем в первые месяцы. Помнишь, все мы растерялись? Он сумел собрать нас, зажечь делом. А теперь его занесло. Он, дескать, несет персональную ответственность. А другие, выходит, не несут никакой ответственности.Он не сказал,за что несет персональную ответственность. Я, конечно, догадываюсь...
- Не горюйте, Георгий Давыдович,- произнес Сашуня, не желая углубляться в подробности.Тем меньше знаешь, тем лучше.Слишком любознательных куда-то переводят по собственному желанию.
ГАЗ-69 заворачивал к длинным рядам вагончиков. Навстречу неслись порожние самосвалы. Отряд Мусайбекова делал сверхурочные рейсы-ездки. А вот и самосвал Мусайбекова. В кабине рядом с ним Тамара.
- Жора! - крикнул Мусайбеков. - Сделали двадцать сверхурочных!
- Молодцы, - похвалил Демирчян. - Так держать!
Машины разминулись.
- Ох, будет кутерьма из-за Томки... - произнес Сашуня.
- Она дружит с Витькой и с ним, Мусайбековым. Оба горячие, упрямые, один другого лучше. Один песни поет, а другой пляшет...
- Разберутся, Сашунь.
-Добром это не кончится.
Глава третья
ВСТРЕЧА
Заволжин пришел в контору рано утром. Ходил по кабинету и щелкал пальцами. Скрипели половицы. Тонко попискивали ботинки.
Он явно не выспался. Вынул из нагрудного кармана расческу и старательно причесывал взъерошенные волосы. Тихо. Еще спит поселок. Но не долго оставался в конторке Заволжин в одиночестве.
Вдоволь насладиться утренней тишиной и успокоиться ему не дал и.о.главного механика Ефим Ильич Евсеев.
-Что с техникой делать? Разваливается.
- Это полбеды. Морально разваливается. Мы, наверное, темп неприемлемый взяли. И люди не успевают перековаться, ты вот что скажи. Верить мне Демирчяну?
- Не знаю. Он в науку прет. Потому эксперименты предлагает.
- Тут что-то есть, - соглашается Заволжин.
- Демирчян человек не плохой, но любит новации. Это его слабость.
- А может, сильная сторона? - возражает Заволжин.
- Ну, я пошел.
Возле мастерской Евсеев столкнулся с Демирчяном.
- Георгий Давыдович, технику ставить негде.
- А график? По графику на ремонте...
- Что график? Бумага.
- Зачем тогда график составлять, если он не нужен? Не паникуйте, соблюдайте график ремонта.
- Вас Заволжин ждет, - вспомнил Евсеев.
- Здорово, Толя, - и Демирчян протянул было руку, но вынужден опустить.
Заволжин сухо кивнул, вставая из-за стола.
- Садись дорогой, поговорим немножко. Было недосуг, а дальше идти некуда. Ты дошел до... - Заволжин остановился у окна, провел пальцем по стеклу. - На меня уже бочку катишь? Выдрючиваешься? Думаешь, сплетни собираю? Сведения из первоисточника. Мне секретарь... по рации информировал.
- Хороший источник информации, - язвительно заметил Демирчян.
- Ты оказался оборотнем, - Заволжин подскочил к Демирчяну, схватил за ворот рубашки и потянул к себе.
Но Демирчян был готов к этому. Он сдавил кисти рук и сдавил так, что Заволжин вскрикнул.
- Ошалел! Инвалидом меня хочешь сделать... - гневно произнес Заволжин. - Не ту линию ты ведешь, не ту, уверяю тебя.
- А ты непогрешим? - Демирчян разжал пальцы, отошел от Заволжина, глубоко вздохнул.
-Все? Баста? Я не могу с тобой работать. Расстанемся полюбовно. Пиши заявление и катись к едреной Фене!
- Такого заявления я не напишу. Это не твой личный участок.
- Ты еще демагог...Считай, что у нас с тобой не было общей комнаты в студенческом общежитии, Тайшета, супа из одного солдатского котелка...
- Что ж, если ты отрекаешься...
- Все, разговор окончен!
***
Возле конторки остановилась грузовая машина с закрытым кузовом. Приехали студенты. Шумно в поселке от звона молодых голосов. Будто ветерок прокатился по улицам.
Первой влетела в конторку Ольга Данилова.
-Здравствуй, Толя! - восклинула она.-Здравствуй, дорогой мо... - и она запнулась на полуслове.
-Здравствуй, Ольга! Я думал, ты одна приедешь, а ты какую гвардию привела!
-Встретила их на полустанке. Попросились...Рожнов остался этюды рисовать.
- Что же он? Я тут целый день жду, чтобы встретиться, поговорить, а он по этюды! Два года, как не виделись.
-Это не уйдет, а время может и... Он ведь в срочной командировке. Обещал завтра к тебе приехать. Он наш куратор. Он навеет скуку. А студенты - народ веселый! Только одного я никак не пойму. Закончат они институт, куда девается веселость? Ты тоже был студентом...
- Я очень хмур, мрачен?
- Ты расстроен. Конечно, ты расстроен. Отчего?
Врывается в кабинет гривастый парень в джинсовом костюме.
- Кто начальник управления?
- Вы будете командир отряда? - отзывается Заволжин.
- Да. А это - бойцы отряда. Прибыли на помощь.
- Я начальник управления. Но по всем вопросам обратитесь к главному инженеру Демирчяну. Он сейчас в мастерской. Это в ста шагах отсюда. Все понятно?
- До сих понимал простые вещи. Давайте знакомиться. Меня зовут Макаров, Дмитрий Макаров. А вас?
- Анатолий Максимович Заволжин. А главного инженера зовут Георгий Давыдович Демирчян. Запомнил? Смелый ты человек, Макаров. Молодец. Запомнил, как зовут главного инженера?
- Память девичья, - улыбнулся Макаров и, круто повернувшись, крикнул "своим": - Ребята, сто шагов на восток!
В конторке после их ухода слышится звонкая речь, потом голоса, отдаляясь, сливаются в общий гул трудового дня...
И остались в кабинете Заволжин и Ольга. Она в длинном платье. Волосы черные распущены. Ольга похожа на лесное диво. Коробка с красками в руке, а станок у ног.
- Я приехала на этюды. Задумала полотно. Строители будущего...Рожнов считает, что есть смысл, но философии ни на грош...
- Увидел бы, как тут бутерброды с таком едят за обе щеки герои России, нашел бы смысл...
***
В лесу Демирчян облюбовал полянку для танцплощадки. Студенты разравнивают площадку, ставят по краям ее скамейки. Демирчян вколачивает молотком гвозди в навес...
- Жора, здравствуй! - говорит Ольга.
- Здравствуй, Ольга! Наконец-то, деда встретила?
- Он где? Записку оставил, что на охоту уходит...
- Вчера в тайгу ушел, обещал вернуться с куницей, оставил лошадь. Говорит, мы зверьков распугали.
- Значит, нескоро я его увижу.
- На этюды? Просьба - быть объективной. Сможешь? Рожнов-то больше скептик...
-Он судит строго. А художник не должен судить. Впрочем, встретитесь, поговорите.
-У него свой стиль,- сказал Демирчян, так, как будто ольга не ведала об этом.
-Это верно. А я только ищу свой стиль.
-К тому же он не терпит возражений. Нет, уволь от встречи.
-Тогда что ж...Он здесь под чужим именем, на должности диспетчера. Иначе не дадут работать. Известный художник. Засыпят заказами. А он не хочет пока писать заказные картины. А его здесь нет. Он над кручей...
***
До вершины хребта было не так далеко. День нужно взбираться.
-Валерия, осторожно, льдина!
Альпинистка вжалась в скалу и обломок льда скатился вниз, чуть-чуть задев ее каску.
-Держись.
Рожнов делал набросок.
-Не смотри вниз. Смотри на меня.
- Заманил меня и теперь смотри на тебя!
- Я восхищен тобой, Валерия.
И это было правдой. Поза, в которой она "застыла", была умопомрачительно соблазнительна. Как близок мир наслаждений, мир блаженства, коснись рукой...Но мороз сковал его члены...Он не забывал, как несчастна в эту минуту эта женщина, недавно потерявшая на Эвересте мужа, потерявшая сына, нечаянно попавшего под машину, и на холст скатилась слеза...
Он ее повез в Саяны, чтобы женщина не оставалась одна с бедой. Грубо приставал к ней, говорил скабрезности, отпускал шуточки, правда, извинялся, просил прощения, убеждал, что художник неволен в пристрастиях, он принимает все проявления жизни, не его вина, что многое становится частью его жизни. Валерия стала его болью...
Потом они полетят на вертолете в тайгу, в район падения тунгусского метеорита. Пусть геологи и геофизики вместе с химиками изучают тунгусский метеорит, а он, художник Рожнов, должен увидеть то мгновение, когда случилась вселенская катастрофа...
***
Насыпь тянется до середины болота. А самосвалы идут и идут с гравием... По-боевому настроены и путеукладчики. Торопятся прокладывать рельсы. Путеукладчик перио- дически устанавливает на насыпь решетку пути. Студенты из отряда Макарова вбивают костыли в шпалы на стыках звеньев...
Демирчян спорит с бригадиром путеукладчиков:
- Что вы делаете? Вот отклонились от проекта на полметра. Исправьте.
- Не ошибаются те, кто ничего не делает. Исправим.
- Георгий, тебя Заволжин зовет, поехали, - сказал Шостак, неожиданно очутившись возле спорящих.
- Ну, его, чокнутого ... Шостак первым вскочил в кабину самосвала и подождал, пока сядет рядом Демирчян.
- Что такое? - встревожился Демирчян.
- Опять придрался к нарядам. Говорит, что я завысил кубатуры.
- За прошлую неделю?
-Да ну его совсем! Мы такого кругаля дали, чтобы экологию не нарушать, а он свинью подложил.
В конторке Заволжин заканчивал летучку с водителями, снабженцами.
- Друзья, надо подтянуться, чтобы войти в график. Требую четкой работы. Все , други мои! Сегодня буду докладывать Локтионову.
В это время в конторку вошли Демирчян и Шостак. Присутствовавшие начали за руку здороваться с ними, справляться о настроении, делах, планах...
- Все, друзья мои, все. Не будем терять время. Время - главный строительный материал, его беречь надо. До свидания.
И в конторке остались Заволжин, Демирчян и Шесток. Заволжин положил ладонь на стопку нарядов и переводил взгляд с Демирчяна на Шостака и в обратном порядке.
- Доверяй, но проверяй, говорят... - усмехнулся он. - Георгий, ты уж извини, что я поднял подписанные тобой наряды. Почему? Я к вам обращаюсь, Шостак? Как возникли такие фактические объемы перевозок?
- Заволжин, ты все понимаешь прекрасно... - Демирчян побагровел, подыскивая нужные слова... -и изводишь мелочной опекой. Объемы не завышены. Шостак ввел новшество, нарастил кузова.
- Я не видел.
- Неделю самосвалы с наращенными кузовами ходят, а ты не видел!Взгляни на панорамку Ольги, рожновской ученицы, эти самые самосвалы взбираются на взгорок.Если веришь своим только глазам, то надо побыстрее крутиться, оглядываться. Я не знал, что ты таким стал.
- Брось! Уточнить нельзя. Такие объемы, а пробег тот же. Я подсчитал, не сходится. Теперь вижу, что кузов наращен. Вижу, вижу! Перед окном конторки стоял самосвал Шостака с наращенным кузовом.
- Шостак, ты иди, наряды пойдут в оплату, - сказал Заволжин.
Шостак направился к двери. В косяке двери он столкнулся с молодым, загорелым парнем, председателем поселкового Совета. Они подмигнули друг другу и разминулись.
- Я насчет ясель, Анатолий Максимович. Женщины поймали меня в темном углу и обещали темную устроить. Арины Родионовны и за миллионы не отышещь, словом, женщины хотят работать...
- Знаю, Захаров, незачем им по своим углам рассиживаться. Я сообщил Локтионову о критическом положении с детскими яслями. Локтионов обещал помочь. Должен прислать бригаду строителей.
- Это когда он пришлет? Нам бы стены поднять. Материал под рукой. Сосновые бревна. Когда рубили просеку, я отбирал бревна... Дайте пятерых мужиков, и сбруб будет готов.
- Где я их возьму? - растерянно произнес Заволжин.
- А конторщики? Назначьте дежурство...
- Правильно, Захаров. Запиши меня, в субботу я в твоем распожении, - поддержал Демирчян.
- Все у тебя, Захаров? - строго спросил Заволжин.
Когда ушел Захаров, в кабинете стало тихо и все шумы рабочего дня ворвались в маленькое, помещение и действовали на двух руководителей стройки успокаивающе. Кажется,все идет нормально. Но руководители стройки расселись по своим углам, по своим столам и смот рели друг на друга сычами...
- Тебе лишь бы набраться опыта и смотаться. Потому тебя устраивает дешевая популярность. Главный инженер по субботам строгает бревна. Трогательно!
-Давай без комментариев.
***
Они вышли из конторки. И вступили словно в другой мир. Темное, темное небо слилось с землей. Но не сплошная темень. Звезды высыпали на небе красноватыми точками как сыпь.
- Георгий, ты хочешь отвести от меня беду, отступить от проекта. Этого допустить нельзя! Потом убедишь,что я прав.
- Переубедить тебя невозможно, потому что ты любишь субординацию. Удобно. Да и деньги, да и магистраль не твои,что беспокоиться?А тебе ведь в Белокаменную на белом коне!
- Угадал, Георгий! Тебе магом и пророком работать, а не...
Заволжин постоял с минуту, подождал когда скроется за складом строительных материалов Демирчян, и направился к вагончику, где жили теперь студенты.
***
Окошечко вагончика плавилось от утреннего солнца. Заволжин проснулся и подивился непривычной тишине. Он подбежал к оконцу и развел руками.
-А куда студенты подевались? Где Демирчян? Странно.
Он быстро оделся и выбежал на стройплощадку. Встретился Шостак.
-Где люди-то? - с просил Заволжин.
-Они в тайгу за кедровыми орехами упорхнули.
-И Демирчян туда же?
-И он.
Заволжин поспешил в тайгу. И вот раздаются молодые звонкие голоса,слышится шуршание ветвей. То здесь, то там мелькают девичьи платки, кепки ребят.Вот два парня обхватили ствол кедра и качнули его.Градом падают на землю шишки. Они падают на головы ребят. Смех, возгласы.
-А, вот где вас надо искать. Доброе утро,Ольга,доброе утро, дорогие мои,-и Заволжин подошел к Ольге.
-А где же мне еще быть? Я ехала сюда,чтобы быть здесь. Как хорошо здесь!-говорила Ольга,собирая в сумку кедровые шишки.
-И я хочу того, но увы...-Заволжин развел руками.-Да вот Жора замахнулся было...
-Я не замахнулся,- сказал Демирчян.Он набил карманы кедровыми шишками.
-Жора, видишь, какая красота, прелесть!-повернулась к нему Ольга. -Я и приехала писать это, тайгу первозданную, звериные тропы, тишину деревьев. А тут уже ходили с топором и пилой...
-Это он хотел уничтожить эту красоту,-Заволжин вновь кивнул на Демирчяна.-Это он замахнулся топором на вековую кедровую сосну. Думает, если вековая,то скорее надо повалить. Кедровая сосна живет триста лет.0на начинает плодоносить с двадцати-семидесяти лет,в течение ста пятидесяти лет дает обильный урожай орехов. Ольга, так я говорю?
-Так,-согласилась Ольга. -Об этом все знают.
-Если бы все,-вздохнул Заволжин,- к сожалению, не все знают.
К ним подошел Дмитрий Макаров.
-Красотища какая! А воздух! Как хорошо, что есть тайга! Тайга, которая пребывает в счастливом детстве... -восторженно говорил Макаров.-Чувствуете, какой удивительно легкий, ароматный воздух! Только в глухой тайге может быть такое.
-Детство тайги! Неплохо сказано,- поддержал Демирчян.-Прекрасно детство, но затянувшееся детство? Тайга должна взрослеть,работать, приносить людям пользу,благо. Эти орехи до сих пор никто не собирал. Они ведь пропадали...
-Ау, Дима, где ты?-звал тонкий девичий голосок.
-Иду-у!-и Макаров скрылся в чащобе.
-Какой славный...Наверное, я его напишу,-сказала Ольга.-Он не как вы,- и Ольга кивнула Заволжину и Демирчяну,-романтичный!
-Ольга,мы в его годы тоже были романтичными,-усмехнулся Заволжин и вновь обратился к Демирчяну: - Говоришь ты правильно, а замахнулся на сосны! Болота вонючего пожалел!
-Да, не отказываюсь, пожалел. Сегодня не стоит труда иссушить болото.Только мы вот не знаем, чем обернется это. Может, оскудеет фауна, флора. Этим кедрам, может быть, нужно болото. Но мы пришли. И приходится выбирать: или болото, или кедры! Я выбрал - болото!
-К проблеме надо подходить со всех сторон. Я о проблеме строительства и экологии...И еще. Хирургу приходится вскрывать грудную клетку, чтобы оперировать сердце. Мы хирурги природы, только плохие. Как бы дважды не пришлось оперировать...
-Пошли, некогда дискутировать, работать надо,-прервал резко Заволжин.
Он первым направился к поселку. Вскоре за ним потянулась пестрая цепочка людей. В руках сумки, корзины,полные кедровых шишек.
Солнце поднялось над тайгой. Кто-то поднес к глазам часы и помчал головой.
-Поторапливайся, народ, на завтрак опоздаем!
-А благодать-то какая! Нет,закончу учебу и вернусь сюда.
-Нет, сюда уж не вернешься. Отступит тайга.
Ольга услышала это и задумалась. Остановилась у просеки, долго вглядывалась в болото, будто что-то искала в нем. Открыла этюдник.
-Болото высохнет, тайга отступит...-вслух произнесла она, будто повторяя чью-то мысль, и вновь вернулась к своим уже мыслям и думам:"Я напишу болото и дорогу. Они будут жить вместе..."
Дальнейшее происходило будто во сне.Она вошла в комнату, обставленную ее этюдами, они выпили по рюмке за встречу и...Ольга застонала в объятиях Заволжина,давно жаждавшего ее ласки...
***
К утру Шостак подъезжал к новой железнодорожной станции. Он приехал за запчастями для автомашин. Получив необходимое, он заехал на почту. Она находилась неподалеку от вокзала. В помещении почты Шостак увидел молодого солдата без погон.
- Солдат, сделай мне приятность. Перепиши это письмо.
Шостак вынул из кармана брюк помятые листки тетради и подал ошеломленному солдату.
- Письмо в область, серьезное дело, а я не шибко грамотей, пособи.
Солдат переписал письмо на почтовой бумаге.
- Так вы из сто седьмого управления? - обрадовался солдат и с интересом уставился на Шостака. - А мне посоветовали поехать к вам. Неужели Заволжин зарвался? Неужели нельзя его приструнить?
- Вот я и пытаюсь... приструнить.
- Но вы же подписываетесь "мы, водители"?
- Письмо анонимное. Если узнает Заволжин, мне впору уволиться. А я хочу работать...
- Значит, притесняет?
- Притесняет нашего брата, рабочего.
- А меня к нему направляли. Говорили, справедливый человек, душевный, волевой...
- Воля его в одну сторону направлена. Так что смотри. Без портков останешься...
- Это не страшно. Сегодня нет денег, завтра будут. Лишь бы люди хорошие...
- Во-во, я о чем тебе толкую? А хороших людей Заволжин...Если тебя влечет к нему, как я могу отговорить тебя.Человеку хочется всегда туда, где неясно.Познать - это же в человеке вот где сидит. Хочешь достигнуть чего, не трусь! Валяй!
- Ладно, отговорили. А в сто шестом управлении какие люди?
- Там Дорофеев начальником. Иван Леонидович, большой души человек. Он всех хочет понять, такой человек. Я бы к нему, если один. А я ведь не сам по себе...
- Поеду к Дорофееву... - решил солдат.
***
Стоят, обнявшись, Мусайбеков и Тамара. Темно. Предрассветная темень. Стоят влюбленные и шепчутся.
- Это кто тебе письма шлет, какая-нибудь кызымочка? - и Тамара приглушенно хохочет.
- Пишут. Но они мне... как сестры.
- Смотри. А почему ты здесь?
- Витька Теплых уговорил. Мы вместе служили. Мы кореши, из одного села. Он сманил меня сюда. Пока молоды, надо что-то свое строить, обозначить на карте. А в родное село успеем вернуться.
- Конечно, успеешь.
- Это от тебя зависит. Поедем в село. Я там буду на молоковозе работать. Дома абрикосовый сад...
- Когда-нибудь, конечно... Я дорожный человек. Пока нельзя.
- Одному возвращаться нет смысла.
- Марат, зачем возвращаться?
- А жить где будем? А в селе у отца дом пустует.
- В село ты иногда поедешь в гости. Я здесь, на новой станции буду работать, квартиру получим. Не будем загадывать.Залетела я...-прижалась к нему тугим животом и захныкала.
-Ох, Тома, я люблю тебя не знаю как...Не верю, что бы с ним...
-Если любишь, что ты говоришь? Скоро утро, пора по вагончикам расходиться. Витя тебя караулит, не попадайся ему на глаза.
-Да,нехорошо получается...
- Знаю. Все, не провожай дальше.
- Дождусь ли завтрашнего утра, Тамара?
***
Витька караулил ее и укараулил. Заглянул в женское общежитие, выманил какую-то сонную девушку и заперся на час в закутке.Только раззадорился. Заманил в закуток другую девушку.А утром и деньги кончились.Как матрос качающейся походкой пошел в вагончик досматривать сон...
***
Шостак возвращался на участок повеселевший. Самосвал мчался по грейдеру на предельной скорости. Пыль столбом. И пыль эти вздымалась до макушек деревьев и оседала на листь- ях. Листья становились сероголубыми.
А Шостак крепко держит руль самосвала и напевает какую-то незамысловатую песенку.
Заволжин возбужден и радостен. Управление восстановило график строительства. Он прохаживался по насыпи и кричал:
- Молодцы, ребята! Я вас представлю к награде... - Демирчян стоял у штабеля шпал и вел дипломатические разговоры, вернее, переговоры с бригадиром путеукладчиков:
-Вы нас обвиняете, что сдерживаем вас? Кто сдерживает? Водителей нет. Среди студентов всего два человека с водительскими правами. Я их сразу на подмену поставил. Трест обещает добавить нам техники.
- Наказать хоть раз вас рублем, вы бы по-другому...
- Сегодня попрошу ребят поработать сверхурочно, - обещал Демирчян неуверенно, а в глазах его прежняя тоска.
- Какое там! Они все на танцульки сбегут.
- Извините, меня зовет Заволжин, - сказал Демирчян и поднялся на насыпь.
-Да, звал тебя, Жора, - подтвердил Заволжин. У меня такая мысль. Отряд Мусайбекова наградить почетной грамотой. А Мусайбекова представить к награде. Достоин медали.
- Конечно, достоин.Но люди должны работать за деньги, а не за медали. Обманываем, медаль суем в утешение.Эх!
- Несподручно мне с тобой. Упустишь с тобой лучшие минуты жизни, - и вдруг Заволжин пустился в пляс: - Эх, яблочко...
Демирчян хлопал ладонью, отбивая такты.
- Народный артист! Бурные аплодисменты. Остановись, у меня к тебе вопрос, - произнес он хрипло, отряхивая с костюма пыль. - В график мы обязаны входить. Но долг наш - это опережать график, чтобы смежники, то есть путеукладчики могли нормально работать. Мы лезем в график, а они из своего графика вылезают. На этой почве столкновения, психологические аварии. Что будем делать?
- А ты еще насыпь хотел поднять? И график опереди и насыпь подыми. Где ты был раньше? - усмехнулся Заволжин.- Я не вылезаю из сверхурочных, к твоему же сведению.
На лице Демирчяна тоска.
- Это все паллиатив. Сколько можно выезжать на сверхурочных работах?
- Сколько надо, столько и будем. Не говори скондачка. Считай, что мы на фронте, мирном, но на фронте и никаких КЗОТов для нас не существует. Мы первые, первостроители и у нас свой кодекс труда. Работаем по совести.
- Если бы ты сам не работал до изнеможения, я бы сказал, что ты демагог, - произнес Демирчян. - Но я против сверхурочных. Это только расхолаживает людей. Что-то другое надо поискать.
- А ты искал? Как твоя плотницкая работа по совместительству? От тебя остались только глаза да уши. Понимаю, детсад мы вынуждены строить. А опережать график необходимо, иначе нас запишут в отстающие. Есть производственная дисциплина и я должен соблюдать.
Глава четвертая
ПРИЗНАНИЕ
Двое стоят, обняв огромную сосну. Сквозь сито хвои свет голубого неба. Заливаются тревожными песнями невидимые птицы. Двое - это Демирчян и Нина.
Демирчян поднял глаза к небу.
- Когда я был маленьким, думал, что все должны любить меня. Мать, отец, братья, вся родня, знакомые и незнакомые люди. Потом оказывается, что я заблуждался. Печальное открытие юности. И потребовать нельзя, чтобы меня полюбили. Если бы можно было, я бы потребовал прежде всего от тебя...
- Жора, я же не сказала, что люблю тебя.
- Но ты не сказала, что не любишь меня.
- Стой, остановись... - вымолвила Нина, испугавшись.
-Вот и пришел тот день, о котором мечтал всю жизнь. Здравствуй, моя Нина! - он приблизился к ней вплотную и взял ее руки в свои, поднес к губам. - А ты ждала этого дня?
Нина улыбнулась.
- Скоро ваша практика кончается. Уедешь и не встретимся, да?- притянул ее руку к себе, приложил к груди.
Они возвращались в поселок под утро. Было прохладно, хоть стояло жаркое таежное лето.
***
Вереницы грузовиков. За рулем - Мусайбеков. Лицо покрыто сеткой пота. Он первым прикатил в карьер. В котловане два огромных кузнечика - два экскаватора подгребали ковшами гравий... и щебенку.
У скалы, похожей на голову сказочного чудища, стоял самосвал Шостака. Шестак сидел на земле, подстелив под себя замасленный пиджак. И пил из фляги воду. Увидев Мусайбекова и Теплых, едущих на своих самосвалах, поманил их к себе.
- Что, Яков Фаддеич? - поинтересовался Мусайбеков, приближаясь к нему. Он явно спешил. И не хотел уединения с Витей.
***
Витя Теплых шел к Шостаку, глядя куда-то под ноги.
- Станьте передо мной, как лист перед травой, - сурово произнес Шостак, встав с места. - Вот что. Парни вы фартовые. Красивые, будто писаные, удалью не обделенные. Ни в чем не уступите друг другу. Да с зазнобушкой не повезло. Тамару эту имею в виду. С нее копию не снимешь. Вместо дружбы сплошное соперничество. Так, ребята? !
- Это-наше личное дело, вас не касается, - прервал Теплых.
- Я это к тому говорю, чтобы не было мордобития. Нехорошо.
- Что ты, Яков Фаддеич, какое мордобитие? - изумился Теплых.
- Правильно, по-мужски... - гнул свое Шестак.
- Ничего не будет, - повторил Теплых, пытаясь успокоить Шестака, и кивнул Мусайбекову, мол, отойдем в сторонку, поговорим.
Парни пошли для конспирации в обнимку. Они загрузили самосвалы и вывели их из карьера.
Самосвалы огибают карьер, идя по отношению друг к другу в противоположном направлении, и вскоре становятся на возвышениях по разные стороны огромного котлована.
***
"Эгоист Витька, - подумал Мусайбеков, сжимая руль. В глазах искорки гнева и ярости вспыхивают. Вздулись жилки на висках. С нетерпением ждет сигнала. И думает последние думы: - Витька самолюбивый до ужаса. Он любит Тамару? Да нет же. Ему, видите, стыдно, что я отбил девушку... Из-за этого по поселку ходить не может...Чушь какая!"
Включил Мусайбеков скорость и ослабил тормозную педаль. Самосвал рывком полетел в лоно котлована. В ту же секунду включил скорость и Витя.
- Так оно лучше... - говорил Витя, нажимая на педаль газа. - Покажу тебе, как предавать друга, покажу?
***
Самосвалы катятся навстречу друг другу. Вот-вот, столкнутся. Экскаваторщики выскочили из кабин и замахали руками и что-то кричали, будто молили о помощи.
Ни Мусайбеков, ни Теплых не могли услышать их отчаянных возгласов.
- Да что они, с ума сошли? - Шостак вскочил в кабину самосвала и помчал его на пределе скорости в середину котлована, точно рассчитав место столкновения.
.Летящие навстречу друг другу самосвалы разминулись, задев передними бамперами крылья самосвала Шостака. Успели два "дуэлянта" в самый последний миг повернуть руль...
- Стой, говорю? - кричал Шостак.
Мусайбеков первым остановил свою машину. Шостак приблизил свою кабину к кабине и высунул голову:
- А гробить машины не жалко? Мне вас, дураков, не жалко. Идите в тайгу и порешайте друг друга, а самосвалы оставьте в сохранности. Мальчишки!
Мусайбеков ничего не ответил на это. Он поднял смотровое стекло и поворачивал самосвал к выходу из котлована. Шостак догнал почти возле насыпи Витю Теплых.
- Останови на секундочку, - кричал он.
Витя скорее догадался, чем расслышал просьбу начальника колонны. Остановил машину, вышел нехотя из кабины.
Подошел к нему Шостак, откупоривая флягу.
- Хочешь свежей родниковой водички? Мозги прочищает!
- Спасибо.
- Ребята, вам в цирк надо. Аттракцион. Эх, ребяты... Девицу не поделили. Да она сама решит, за кого идти. А если выбрала, то надо пожелать счастья. Это по-мужски!..
***
Вечером Тамара увлекла Мусайбекова в глубь тайги.
- Я все знаю. Да вы что? Как ты смел потакать его глупостям? Витька твой сумасброд! Признайся, ты обо мне подумал?
Тамара стояла руки в боки, гневная, недоступная.
- Я виноваз перед тобой...
- Виноват? Ах, виноват. Юнец - вот ты кто? А еще женихаться...
- Прости меня... - проронил Мусайбеков.
- Что прощать, дурень, что прощать?
Она подошла к нему и уронила ему свою голову на грудь, захныкала.
- Ты больше не смей так делать. Он вызовет тебя на драку, а ты избегай. Пусть смеется над тобой, потом поймет, что глупо...
- Даю слово.
- А с Витькой я сама поговорю.
- Не смей с ним говорить... - прохрипел Мусайбеков.
- Марат... Марат, что ты делаешь? Не смей... -тихо протестовала Тамара. Но было поздно.
***
В конторке двое. Заволжин и Витя Теплых. Заволжин в который раз прочел заявление Теплых и никак не решается наложить визу. Раздумывает. Сомневается. Чешет затылок.
- Слышал вчерашнюю историю. Понять это можно. Но не пойму, зачем уезжать? - начал было Заволжин.
- Подальше от греха... - признался Теплых.
-Логика есть. И все же предаешь ты меня. Забыл, как ты меня уговаривал взять, умолял. Тебе я доверил новую машину. А теперь в кусты? Как это квалифицировать?
-Сам знаю,что глупо. От греха хочу подальше...
-Куда же надумал?
-С магистрали не уйду,юнечно,но в другой трест. Стройка велика, найду себе дело.
-О чем речь...-и Заволжин наложил визу на заявление Вити.
***
Ольга неуверенно вошла в кабинет Заволжина.
-Можно...
-Входи,Оленька, входи,-Заволжин положил телефонную трубку на аппарат,поднялся из-за стола,пододвинул стул Ольге.-Садись .
-Я на минутку. Сегодня уезжаю. А это тебе.
Она протянула несколько своих рисунков, завернутых в газету.
-Что это?-спросил он.
-Нравится?
Молчание.
-Значит, все-таки считаешь, что я неправ?- произнес после мучительной паузы Заволжин.
-Значит, не нравится...
Ольга протягивает руку к акварелям, собираясь забрать их.
-Не надо.
Он прикрепляет их к стене, отходит в сторону и смотрит, снова подходит.
В утренних лучах солнца, сквозь легкий туман просвечиваются иглы кедровых шишек, в росе пестрый травяной ковер...
-И здесь дорога.. .- обращаясь будто к самому себе,произнес Заволжин.
-Нет, болото и дорога,-уточняет Ольга.
-Значит, ты все-таки считаешь, что неправ я...
***
Председатель комиссии, пожилой мужчина, лысый, в строгом темном костюме, открыл кожаную папку и подал Заволжину анонимное письмо.
- Неладно у вас. Я тут беседовал со многими, у меня сложилось о вас хорошее впечатление. Но анонимное письмо - это свидетельство нетерпимости к критике...
- Вижу, письмо вам, “лично Серебрякову”, но я еще никому в жизни не зажимал ртов. У меня разногласия с Демирчяном. Впрочем, я не считаю этичным в его отсутствии разглашать существо спора. Скажу только, что он неправ. Но он дал сигнал в краевое управление, написал письмо в министерство. О зажиме критики рановато говорить.
- Мы побеседуем с лично, - сухо сказал Серебряков.
Председатель комиссии ходил по мастерской, затевал разговор с водителями, и набрел на Шостака.
-Вы спрашиваете про Заволжина? - начал Шостак, потирая ветошью ладони. - Человек он безусловно хороший, волевой, упорный, конечную цель,макушку дерева видит. Но вот подзаработать не очень шибко дает, прижимает рабочего человека...
- Надо во всем этом разобраться, - заключил председатель комиссии.
Потом председатель комиссии прошелся по насыпи. Она протянулась почти на шесть километров. Но быстренько объехал насыпь на вездеходике Евсеева. Сам Евсеев был за рулем.
- Так что же, вы следуете строго по проекту? - издали начинал председатель комиссии.
- Разумеется. Проект для нас закон, - ответил Мусайбеков.
- А если в проекте ошибка?
- Наверное, Заволжин знает, что к чему...
- А если Заволжин ошибается?
- Есть Демирчян. Он ведь воплощает проект.Правда, он письсо какое-то написал. Но вроде зря.
- А что вы думаете о Демирчяне? - Сибиряков в упор посмотрел на Мусайбекова.
- Толковый инженер, обходительный, - сказал Мусайбеков.
- Так вот. Демирчян предлагает поднять насыпь на участке на метр выше проектной отметки. Что на это скажете?
- Чем он это обосновывает? Сказками деда да выписками из сводки погоды, напечатанной в областной газете. Несерьезно! - вставил Ефим Ильич Евсеев. - Демирчян, Димирчан, фу ты, господи! - не выговорю толком фамилию. Демирчян немножко авантюрист.
- Народная примета, знаете, верная, - упорствовал Мусайбеков.
- Если бы это была народная примета, а то бредни старика, - настаивал на своем Евсеев.
- Дед тут родился, он все знает, - добавил Мусайбеков.
-Все знает? Он знает, что болото высыхает, мошкара вымирает? Дед паникер, - возразил Евсеев. - А Демирчян уши развесил. Ему все равно, удорожает строительство или нет, не из его же кармана будут выплачены дополнительные расходы. Можно быть щедрым.
* * *
Вечером председатель комиссии имел конфиденциальный разговор с Заволжиным.
- Кто мог написать это письмо?
- Демирчян, кто же, как не он. Пусть делают оргвыводы. Или он, или я. Со змеей на груди я не смогу дальше работать, - Заволжин стукнул кулаком по столу, да так, что кипы бумаг взлетели, взлетели и рассыпались по полу. - Уберу его, все равно уберу. У меня душа к нему не лежит... - Заволжин вышел из-за стола, собирал бумаги. - Он настрочил письмо в министерство. Там ему не ответили.
Тогда он едет в краевое управление жаловаться на меня, но не вышло. Теперь анонимками меня донимает! Что за человек - не понимаю!
- Послушаем и Демирчяна... - сказал Сибиряков.
Пригласили Демирчяна. Он был в спецовке. Руки выпачканы в мазуте. Наверное, лазил под машину. На загорелом лице серебрились капельки пота...
- Ну что будем делать? - спросил председатель комиссии и внимательно посмотрел на обоих руководителей управления.
- По поводу анонимки? Суть не в ней. Надо или подождать до осени или заморозить стройку на год и начать отсыпку насыпи за болотом, - выразил свое мнение Демирчян. - Так решил техсовет.
- Ты любишь плести паутину. Но попался сам, - бросил Заволжин.
- На техсовете ты всех склонил на свою сторону. Интриган.
- Я всех на свою сторону? - спросил Демирчян. По скулам его заходили желваки. - Ты упрям. Если ты не утвердил решение техсовета, то это еще не значит, что ты непогрешим.
- Тебе легко предлагать. Не ты же отвечаешь за новации!Ты меня в бабу превращаешь. Ты поиграл, а мне отвечать!
***
- Я не знаю, как обуздать тебя.
- Хватит! Мне все ясно, - взорвался Заволжин.
- Можно уточнить? Какое будет принято решение по поводу проекта? - спросил Демирчян у председателя комиссии.
- Сообщим через неделю. Работайте.
Демирчян вышел из кабинета.
-Прошу рассмотреть мою просьбу, - прохрипел, багровея, Заволжин, обращаясь к Серебрякову.- Или меня переводите в другое управление, или Демирчяна. Я не могу работать с кляузником. Не удовлетворите мою просьбу, я сам приму меры. Скверно это, невозможно. Мы друзья юности. Если уж горели, то вместе. Что с с ним? Нет, руки я ему больше не подам. Не работать нам вместе...
- Примем это к сведению, - сказал председатель комиссии.
Он улетел на вертолете. Провожали его Демирчян и Заволжин.
Потом они разошлись в разные стороны.
***
- К нему не пойдешь? - подошел к Демирчяну Шостак и кивнул сторону конторки. - Надо с нарядами разобраться. Опять не хочет подписать. А твою подпись он считает вроде недействительной. Так он вас выживает?
- Яков Фаддеич, потерпи. Дай человеку остыть. После анонимки он никак в себя не может прийти. Лютует... - пытался объяснить свое невесомое положение Демирчян.
- Поощряет самокритику, но критику ни-ни.
- Кому приятно, когда исподтишка? - сердито выговорил Демирчян. - Не пойду к нему, пока не выявлю анонимщика.
- Может, Евсеев? Он всегда на вас наговаривает лишнее, - поспешил Шостак. - Сталкивает вас лбами, а сам в сторонку. Взрывник.
- Мину подложить? Евсеев не способен на это, - возразил Демирчян. - Яков Фаддеич, вы уходите? В общем, потерпите.
- Я ничего не завысил. Пускай разбирается, у него времени хватает. Не верит - не надо, плакать не будем, - и Шостак пошел от конторки.
***
В мастерскую заехал самосвал. В кабине Мусайбеков. Вот открылась дверца и легко выпрыгнул на землю молодой начальник ударного отряда.
- Привет, Жора! - издали еще звонче звенел тенорок Мусайбекова. Он возбужден и радостен.
- Жора, я открытие сделал. Если приспустить баллоны, буксовать на низине не будешь.
- Подумаем, идея стоящая. О, от тебя остались кости да кожа, дорого даются дополнительные ездки.
- Организовал бы горячее питание во вторую смену, чем выражать восторги, - произнес Мусайбеков. - Если есть время, то посмотри моего чудо-коня.
Демирчян покопался в двигателе, сказал:
- Кардан стучит. Ставлю на текущий ремонт. Эх, устает техника, металл устает, ты это понимаешь? Человек не устает, как металл. Нагрузка будь здоров.
-Жора, ты меня убил. В такую горячку я буду бездельничать??
- Если не сейчас, то потом придется на капиталку ставить. Чего ж ты хотел по такому бездорожью? Обещаю продержать тебя две недели, не больше.
- Две недели! Я пропущу самое интересное? Болото без меня засыпят. Я люблю рабочие будни, но праздники тоже не хочется пропустить. Я могу недельку.
-Ладно, за десять дней управимся. Разбирай двигатель.
Демирчян пропадал в мастерской, налаживая даботу ремонтной , службы. Пустела мастерская, потому что все меньше и меньше машин поступало на ремонт. Вечерами Демирчян выходил на насыпь. Она простиралась уже на семь километров и почти полностью пересекала болотистую местность. Путеукладчики шли следом за строителями. Почти на всем протяжении насыпи рельсы, стальные параллели, уходящие к горизонту...
Как-то неожиданно Демирчян повстречался на закрайке тайги с Заволжиным. Разминуться было невозможно. Предстоял тяжелый разговор. Стояла полуденная жара. Дышать невозможно. Деревья издавали дурманящий запах. А болота будто и не было. Все высохло, кое-где виднелись впадины, заросшие водорослями.
- Где же твое озеро? - с издевкой спросил Заволжин.
- Жара. Во рту высыхает, а ты про озеро.
- Естественно. Эх, Жора. Ты перевертыш, а я Ванька-Встанька. Я не пропаду, а ты - не знаю. Ты дремучему старику поверил, а мне нет. Я настоял на твоем переводе перед Локтионовым.Практически ты уже не главный инженер. Жду от тебя заявления об уходе.
-Пусть будет таь.В друзья не навязываюсь.Прав Серебряков, пусть идет как идет.
***
Управление под единоличным руководством Заволжина (после фактического отстранения от должности главного инженера Демирчяна) продолжало наращивать земляное полотно. Осталась небольшая часть до завершения строительства "болотного" участка магистрали. Люди торопились, работали не щадя сил...
И однажды утром пришло в управление решение руководства треста о переводе Демирчяна Г.Д. главным инженером в сто шестое управление.
Заволжин, наверное, знал об этом решении. Телефонограмма лежала у него на столе. Он же рано утром уехал в тайгу за лесоматериалом для детские ясель. Сказал секретарше, что вернется поздно вечером.
- А, понятно, он не хочет со мной прощаться, - догадался Демирчян. - Это он хорошо придумал. Что хорошего? Наговорили бы глупостей. Повторять глупость дважды - роскошно больно.
Он наскоро собрал вещи. Забежала в вагончик Нина.
- Так быстро? - удивилась она. - Я приеду к тебе послезавтра.
- Так мы свадьбу и не сыграли. Не везет нам, Нин.
- Какая свадьба? Себя на посмешище выставлять?
- Поедем сейчас, - порывисто сказал Демирчян. - Нет, пожалуй, не получится. Два дня хватит, чтобы сдать дела чин-чином?
- Может быть, в районе и встретимся?
- Конечно! Я хочу убить сразу двух зайцев. Жениться! И жениться по любви! - весело проговарил Демирчян.
- Заволжин омрачил наше счастье. С тобой он обошелся как с мальчишкой, а ты вобрал голову в плечи.Все заново начинать? Уже вычеркнули из списка очередников на квартиру.Скоры у нас на расправу, ох, скоры...
- Будущее покажет, кто прав, - улыбнувшись, сказал Демирчян, сел в кабину вездеходика и кивнул Саше, мол, трогай.
Машина быстро выбралась на большак, оставляя за собой клубы у серой пыли.
Нина помахала рукой. Возвращалась она в поселок расстроенная, подавленная. В вагончике ее ждала телеграмма.
"Приезжай мама тяжело больна. Валя.”
- Нина, только не падай в обморок. За тебя я все доработаю, не волнуйся. Поезжай сейчас же,.. - успокаивала ее Тамара.
Через час подруги прощались у околицы.
- Двадцати пятого августа у вас свадьба. Ну, счастья тебе, Тамара, - Нина порывисто обняла подругу. - Не довелось мне на твоей свадьбе...
- Зачем твой Жора затеял тяжбу, если знал, что не переубедит Заволжина. Не можешь, так ошибайся вместе с начальником. Жалко Жору...
- Ах, оставь, Тамара, ничего-то ты не поняла. До свидания!
Нина пошла с чемоданом по шпалам. Самосвал остановился, неожиданно появившись, возле нее. Нина влезла в кабину. И самосвал зарулил в направлении новой станции.
На месте Демирчяна, за его рабочим столом сидел новый главный инженер мужчина лет под пятьдесят, лысый, полный, молчаливый. Он тоже уткнулся острыми глазками в бумаги. Это Петренко Николай Федорович, бывший главный механик. Он вернулся в управление. Подлечился народными средствами, а уж долечиваться будет в родной стихии...
- Скажите, а каково нынешнее состояние техники? - спросил Николай Федорович.
- Два бульдозера и три самосвала на ремонте, а остальные машины на ходу. Впрочем, узнайте все у Евсеева, - ответил Заволжин.
- Почти вся техника на ходу. Так это же здорово. В таежных условиях добиться такого КПД - честь вам и слава, первопроходцы.
- Научились все же работать. У меня за спиной Абакан-Тайшет. А вы что имеете? Я так вас и не знаю. Хотя знаю. Мне вас не хватало... - заговорил Заволжин, вставая из-за стола. - Вашего спокойствия. Я тут окончательно разошелся в ваше отсутствие с Демирчяном. Думаете, мне хотелось ссориться?
- Я родился в Хабаровске. Двадцать лет в РСУ работал, ремонтировал городские дороги. Работа нужная.Но скучная. Но мне хотелось сюда. Тут и работа, и души отдохновение... - Николай Федорович охотно рассказывал о той жизни, видимо, ему надо было выговориться. - Что это я все о себе? Я не одобряю Демирчяна. Каждый сверчок знает свой шесток. Я не буду выходить за компетенцию главного инженера. Только надо бы для будущего... кашу маслом не испортишь.
- Я вас не понял, пояснее не можете, Николай Федорович?
- Осталось полкилометра болотного участка. Этот отрезок насыпи надо бы поднять на метр выше проектной отметки. Кашу маслом , не испортишь. У нас, я тут посмотрел, имеются сэкономленные средства. Подсчитал, сможем поднять полкилометра насыпи на метр, не выходя из сметы. Даже Локтионов не будет знать...
- Хорошо, попробуем. Но без моего ведома пока ничего не затевать. Вам врачи запрещали возвращаться сюда. Но вы вернулись. А я буду требовать сполна. Для меня не существует больных, родных... в служебное время. Прошу учесть это.
Глава пятая
ТРЕВОЖНЫЕ НОЧИ
Плывут и плывут грузовики в пыльном тумане. И в ясное утро и в синий вечерок.
И вот один из самосвалов застрял в топи. За рулем молоденький паренек. Он то нажимает на педаль, то отпускает. Раскачивает самосвал, чтобы вырвать его из плена вязкой грязи. Не получается.
Паренек открыл дверцу кабины, высунулся наружу. Рой комаров облепил его голову. Ступить в грязь нельзя, еще -чего доброго - затянет. Паренек плюхнулся на сиденье, вздохнул и вновь надавил на педаль. Колеса самосвала закрутились, но он оседал рще больше. Вскоре машина села по самую раму. Водитель выходит из кабины, забирается на капот и видит, что передние колеса смешались с месивом. Паренек в отчаянии садиться, не зная, что теперь делать.
***
Завершена отсыпка земляной насыпи по болотистой местности. И по этому случаю на закрайке тайги... митинг. Сотни людей в нарядных одеждах окружили импровизированную трибуну. Среди участников митинга молодожены Мусайбеков Марат и Гладун Тамара. Он в черном костюме, белой рубашке, а невеста в белом свадебном платье. Под фатой сияло миловидное личико.
Среди участников митинга и молоденький водитель. Остался, не уехал. Выстроились в колонну бойцы строительного отряда во главе с Дмитрией Макаровым.
А на трибуне Заволжин, руководители управления, председатель постройкома, председатель поселкового Совета, главный ниженер Петренко, начальник мехколонны Шостак, передовики произведства, пионеры. К микрофону подходит Заволжин. Неужели это было вчера?
- ... Я не ошибусь, если скажу, что каждый из нас рад доложить, что все то, что возложено на нас, мы выполнили мы с честью. Позади один из самых трудных участков строительства. Он не войдет в историю, участок не сам по себе, но для каждого из нас он знаменателен. Этот участок магистрали стал частью нашей жизни. Если вдуматься в смысл нашей деятельности, то мое воображение не может нарисовать всего, что здесь будет с пуском магистрали. Появится много городов и поселков. Их судьба связана с магистралью, как ветви и листья дерева. И мы у истоков этих судеб...
***
- Молодец, Заволжин... - сказал кто-то в толпе.
- Да, конечно. Но Демирчян не дождался этого дня. Не мог приехать или не захотел, неизвестно...
После митинга были танцы.
***
Дед Данилов возвращался из тайги с полным заплечным мешком. Ружьишко перекашивалось за плечом. Лайка бегала впереди. И вдруг угодила в ров, заваленный распиленными деревьями.Лайка жалобно застонала. Дед Данилов вызволял собаку, подползши к рву и протянув руку. Лапы лайки как сломанные сучья...
Провозился с час, и дед все же вытащил собаку из страшной ловушки.И нес ее на руках...
***
Утром Заволжин проснулся с особенным чувством тревоги. Встал, быстро оделся и выбежал из вагончика. И екнуло в груди. Девятикилометровый участок земляного полотна, да и решетки железнодорожного полотна затопило водой. Тускло высвечивали рельсы под мутной водой. Только последние полкилометра пути возвышались над зеркалом воды. Вокруг образовалось большое таежное озеро...
Дождь все лил и лил. Весь день и всю ночь...
Заволжин сел на край кровати в трусах и майке, зажал ладонями виски...
***
Дед Данилов обратился к нему с просьбой.
-Собака погибла. Помоги привезти ее в село на вездеходике.
-Дед, ты что? Пятьсот верст туда, пятьсот верст обратно, по бездорожью!
Дед Данилов молча выслушал эту тираду. Он похоронил собаку на закрайке тайги. Закопал друга и заплакал.Потом, не оглядываясь, зашагал по бездорожью.
***
Самолет уверенно набирал высоту. Он поднялся над тайгой, вошел в облака, прошил их своим телом и взял курс на областной центр. В салоне самолета Заволжин и Петренко. их вызвали на экстренное совещание в области..
- Не переживайте. Следовали строго по проекту. Никто вас ругать зря не будет, - успокаивал Заволжина Николай Федорович Петренко. - Эх, если бы вы послушались Демирчяна, управление наше гремело. Мы справились с заданием в рекордный срок, ну и что? Поскользнулись и слетели вниз. Жаль упущенной возможности...
***
- Вас как воздуха не хватало... Послушался же вас - и полкилометра спасены, полкилометра пути! Усомнился в Демирчяне сам не знаю, почему. Наверное, потому, что он возражал мне. Боже мой, оказывается,мне уже нельзя возражать.
- Не горюйте, все не так плохо. Я бы сказал, что дело идет на поправку. Управление увеличивает километраж и вы набираетесь опыта. Параллельное развитие событий... - успокаивал Николай Федорович.- Не переживайте, готовьтесь к ответу...
- Я не об этом, я о том с горечью думаю, что сотни тысяч рублей коту под хвост. Нужно разобрать полотно, поднять насыпь и вновь проложить полотно. Впереди зима. Мы потеряли самое лучшее время.
-Да... А вам все же выговор влепят.
- Выговор так выговор. Демирчян предлагал трезвое решение, но гипнотизировал проект. Ведь он - плод труда целого института. Трудно было сомневаться в коллективном разуме...
-Вот это и изложите, поймут, - успокоил Николай Федорович.
- Если бы только это? Я в штыки принимал любую критику...
Но он был спокоен. Есть у него спасительная соломинка. Зря, что ли, строил коттеджи своим министерским друзьям-врагам...Те не дадут его утопить как котенка...
Самолет пошел на снижение. Тайга разделена стальными параллелями надвое. Но где-то параллели обрываются... Вот серая лента просеки. По ней грузовики, как неутомимые жуки, поспешают...
***
Заволжин и Петренко идут по коридору, длинному коридору, да по красной ковровой дорожке. На одной из дверей табличка "ОТДЕЛ СТРОИТЕЛЬСТВА".
Постучались и несмело вошли в кабинет. Просторное помещение, много столов, стульев. Все стулья заняты. Заволжин и Петренко сели возле двери, ни с кем не старались вступать в контакт. Заволжин не хотел сочувствия. Вытащил блокнот и ручку и начал вести какую-то запись.
Десять часов утра. Заведующий отделом строительства, мужчина лет сорока, с лицом красным, большими сильными руками придвинул к себе графин с водой и постучал о него карандашом. Чувствовалось, что он недавно ушел со строительной площадки. Так оно и было.
- Он был начальником Главсибстроя, но перевели в областное руководство. Он упирался, но припугнули назначением на прорыв... - сказал полушепотом лысый старик своему молодому соседу.
- Когда прекратится эта постыдная практика?
Заведующий отделом еще раз постучал карандашом о графин.
- Минуточку внимания. Мы собрались здесь по одному важному вопросу. Девятикилометровый участок магистрали, который проходит по болотистой местности, почти полностью оказался затопленным. Почему это произошло? Там раздавались трезвые голоса. Бывший главный инженер этого управления товарищ Демирчян предлагал два варианта. Первый: поднять насыпь на метр выше проектной отметки. Второй: провести трассу левее на полтора километра от болота. Демирчян видел выход из положения, а Заволжин?.. Я хочу вернуться к Демирчяну и к ответственному за тот участок Заволжину.
В дверь заглядывает секретарша и вновь прикрывает дверь.
- Так вот. Демирчян не нашел поддержки у Заволжина...
- Гипноз графика... - вставил Заволжин.
- Не оправдывайтесь. Любое дело требует творческого подхода. Вы не смогли взглянуть на характер взаимоотношений в коллективе управления с позиции общегосударственных интересов. Кем бы мы ни работали, мы выполняем одно общее дело. С Заволжиным у нас будет отдельный разговор. Демирчян проявил себя мыслящим инженером. Это бывает далеко не с каждым. Почему же отклонялись предложения инженера Демирчяна? Причину надо искать в личности Заволжина. Он опытный строитель дороги. Его поддерживают, хвалят. Он не зазнался, но проявляет нетерпимость к критике. В коллективе полностью искоренена малейшая критика.
Заволжин не выдержал.
- Не так, совсем не так,.. - выкрикнул он. - Я против критиканства.
- Старожил Данилов патриот этого края, уважаемый человек в районе, к его мнению прислушиваются. Заволжин не счел нужным даже побеседовать с ним. Свято только свое мнение, а рядового человека можно и не слышать.
Какой-то шум в приемной отдела врывался в строгий кабинет.
- Петр Иванович скоро освободится?Сколько ждать? Нескоро? - спрашивал посетитель в резиновых сапогах. В руке огромный портфель.
- Тогда передайте ему этот портфель. В нем камни, минералы. Замечательный местный материал. До свидания!
- ...Да, мы работаем по графику, но нельзя превращать его в абсурд, делать его шлагбаумом на пути к творческой мысли... Мне интересно узнать, какие оргвыводы сделает управляющий трестом Локтионов...
- Считайте, что Заволжин освобожден от занимаемой должности, - встал с места Локтионов.
- Я прошу оставить меня временно на должности, - поднялся с места Заволжин. -Э... мне надо исправить ошибку. Этот случай запомнится мне на всю жизнь.
- Вы садитесь, дорогой, - мягко сказал заведующий отделом. - Что ж, друзья, уважим просьбу Заволжина? Можно ему доверять дальше?
- Я думаю, что можно, - высказался Локтионов. - За одного битого двух небитых дают.
- Может быть, все-таки откажем в доверии? Есть веские причины. Допустил к тому же большую текучку кадров, - уточнил заведующий, почувствовав настроение участников заседания, настроенных сочувственно к Заволжину.
-Он хотел как лучше. Какой же он специалист, если так? Одни спонтанные действия, никакого расчета.Считайте, что Заволжин освобожден от занимаемой должности, - сказал Локтионов.
Раздался смех, хохот. Засмеялся и заведующий отделом.
- Ну... Локтионов, стыдно... Перерыв на пятнадцать минут.
- Петр Иванович: Тут к вам приходил один... оставил портфель.
- А где он?
- Ушел.
Петр Иванович открыл портфель. Улыбнулся.
-Нашел-таки!
***
Заволжин и Петренко возвращались в гостиницу.
- Николай Федорович, мне зайти в главк.. Хочу познакомиться с жалобами, - сказал Заволжин. - А вы можете в кино сходить. Отключитесь от этих километров, насыпи, шума бульдозера. Работа - жизнь, но только часть ее.Нам говорят, живи работой.
...В главке Заволжин с кем-то поздоровался, с кем-то поговорил... Зашел в один кабинет, в другой, нашел многих знакомых лиц..."О, вы уже здесь? А я пойду дальше, минуя промежуточные станции..."
***
Заволжин и Петренко возвращались домой самолетом. Петренко удобно расположился в кресле и любовался новеньким киноаппаратом. Начал разбирать его. Его страсть - разобрать на части, узлы, а потом собрать.
- Такая красотища. И никто не снимает. Придется мне киношничать. Такая красотища.
- Николай Федорович, киношничать вы не будете. Зря купили сию штуку. Надо нам в предельно краткие сроки разобрать путь, поднять, насыпь, уложить полотно и двигать дальше. Такова установка на сегодня. Я человек дисциплины.
- Работа суть наша, но иной раз стоит оглянуться на природу. Как она творит красоту?! Нет, не зря я потратил деньги. Деньги что, сегодня нет, завтра будут, потому что ты работаешь. А красота может исчезнуть...
А Заволжин глядел в иллюминатор на белые облака.
- Шостак. Не ожидал...
- Да будет вам... Его тоже можно понять.
- Из-за него я потерял друга. Не могу теперь Демирчяну в глаза смотреть.
- Думаете, друзья не ссорятся? Еще как. Но потом забывают все! Потому и друзья. Вы встретитесь с Жорой и будете со смехом все вспоминать...
- Может быть и так, но Шостака я должен наказать.
- Анатолий Максимович, зачем? Кто старое помянет...
- И все-таки я скажу. Чтобы он не посчитал меня за дурака.
- Разве что так?
***
Прилетели на новую станцию вечерком. Недалеко от станции построили временный аэропорт. Туда и приземлился самолет местной авиалинии. В аэропорту Заволжяна ждала машина.
- Владислав, заверни вначале на почту, мне нужно переговорить... - сказал Заволжин.
На почте заказал разговор с Якутском.
- Час ждать. Вы можете по магазинам пройтись, - извиняющимся тоном произнес Заволжин, обращаясь к Николаю Федоровичу. - Кстати, купите мне кофе.
Петренко направился к выходу.
Заволжин сел на потертый стул и уткнулся было в газету.
- Якутск, первая кабина...
Заволжин вбежал в кабину и с трепетом поднял трубку.
- Оля, это ты?
- Нет, конечно, не я. Что случилось, Толя?
- Оля, не подлый я, понимаешь? Досталось мне по всем линиям. Пока оставили на прежней работе. Найти замену проблема. Потому и оставили одного посредь тайги. Трудно, очень трудно сейчас мне. Оля, приезжай. Почему невозможно? Причем жена, дети. Дети мои, а жена уже не моя. Ты не можешь меня простить за переписку с женой? Я интересовался детьми. Они малые, за себя не напишут.
- Не надо. Я слышала, Демирчян уехал. Напрасно...
- Жалею об этом, да ничего уж не изменить. Значит, и ты покидаешь меня? Побежденных не любят. Ну прости, забыл. Приезжай, говорю. Когда приедешь?
- Не знаю.
-Так приедешь? Сейчас или никогда?
-У меня начинается учебный год. Не затопило мои акварели? Рожнов обещал отобрать на конкурс. Если, конечно, не забудет.
И тут же раздались частые гудки.
-Оля, алло, алло, Оля...
***
В окно конторки было видно, как группа студентов во главе с Дмитрием Макаровым помогает путеукладчикам разобрать пути.
- Надо порубить деревья и ими мостить перекат. Машины не смогу т подойти.
- Что ты говоришь? Вековые сосны под топор? Не бывать этому.
- В войну гатили, дите мое!
- Все мы дитяти, дети природы. И мать природу мы должны хотя бы уважать, - доказывал Макаров. - Пока я здесь...
Заволжин отвернулся, потом встал спиной к окну.
- К вам можно? - и вваливается в конторку ватага водителей.
Шостак подходит к Заволжину.
- Мы готовы к труду и обороне. Работы теперь непочатый край.
- Садитесь,Яков Фаддеич, - сухо произнес Заволжин.
- Сел. И вы, хлопцы, располагайтесь, - сказал Шостак.
- Я не могу держать камень за пазухой, - начал Заволжин.
- Какой камень? - и Шостак ухмыльнулся.
- Вы написали анонимное письмо.
- Ну, я. Я не скрываю... - выдохнул Шостак.
- Больше не делайте таких вещей. У меня все. Идите работайте.
- Хлопцы, положите на стол заявления, - тоном приказа произнес Шостак и обратился к Заволжину. - Обязательно отработать двенадцать дней или вы отпустите нас сегодня?
Заволжин все понял с первой минуты.
- Куда рулите, бескорыстные мои? - пытался шутить Заволжин, подписывая заявления.
- В сто шестое, к Демирчяну, - признался кто-то.
Заволжин, к своему изумлению, узнал в нем Мусайбекова. И все же виду не подал.
- Да, конечно, там условия для работы получше... - сыронизировал Заволжин.
- Не в этом дело, Анатолий Максимович, - пояснил Шостак. - Ты один хозяин стройки,ты всем распоряжаешься, матсредствами, стройматериалами, ну всем, а все остальные...борются за тарифы, разряды, классность. Вот и все.
-Нет, не все, - с гневом выговорил Заволжин.
Все сникли. Нет, не разгадаешь "генетический код" Заволжина, нет.
-Почему я здесь, почему вы здесь?
-Мы добытчики денег. Мы требуем только условий. А почему бы и нет? Ты забыл. Главное-то люди, которые ведут дорогу. А ты больше заботишься о сохранности техники...
- Сгущаешь краски, Шостак, - с гневом возразил Заволжин.
- Сгущаю краски? А так называемые оперативные отряды сверхурочных работ? Ребята себя не жалели, а ты построил им общежитие с удобствами? Что ты смеешься? По тебе - машины строят дорогу, а не люди...
- Замолчи, Шостак, - Заволжин хлопнул кулаком по кипе чертежей. - Не я один строю, не я один отвечаю. Отвечают за дорогу все, я, ты, другие и вся страна, а не я один. Да, я подгонял вас: да- вай, ребята, некогда раскачиваться, вперед и только вперед. И вы обиделись? Анонимки строчить?
- Правильные слова надо говорить вовремя. Если бы все отвечали, то рельсы не очутились бы под водой, - с издевкой напомнил Шостак. - Значит, без отработки?
- Без отработки, не удерживаю. Когда-то каждого уговаривал, умолял, чтобы остался. А теперь скатертью дорога.
Помолчав, Заволжин произнес:
- Неужели за все время, что мы здесь, не было у вас светлого дня? Было. Мусайбеков,скажи честно. Устроился, определился, я тебе мешал? И вы, Яков Фаддеич, вступили в жилищно-строительный кооператив? Так что же вы хотите?
Водители молча встали и степенной походкой направились к двери кабинета.
- Может останемся? - не выдержал кто-то.
Шостак взглянул, покачал головой и продолжал идти молча.
***
Конторка опустела. Остались Заволжин и только что вошедший главный инженер Петренко.
- Что будем делать? С кем работать? - проронил Заволжин.
- Забыли? Локтионов обещал подкрепление.
- Можно было наличными силами обойтись. Подкрепление надо взять откуда-то. Значит, оголять какой-то участок. Шостак ударил в солнечное спиетение. Разозлился, что я напомнил про жалобу.
- Я же вас просил не бередить старое. Эх, Анатолий Максимович, Впредь нам надо аккуратнее с людьми...
***
Поздно вечером ввалился устало в свой вагончик Заволжин. Он, конечно, был не в духе. Снял с себя пиджак, мятые брюки. Лег в постель и пытался уснуть. Его лихорадило.
Проснулся он от боли в сердце. Быстро оделся, умылся, позавтракал. Путеукладчики разбирали звенья полотна. Человеческие голоса, грохот гусеничных тракторов, рев моторов смешались в один трудовой гул. Заволжин проспал начало рабочего утра. В его кабинете Петренко проводит планерку.
Кто-то стучится. Это и.о. главного механика Евсеев.
-Николай Федорович,мне надо ехать в район за новой партией грузовиков.
-И за этим вопросом ко мне? Наберись терпения, жди.
***
Глубокая осень.Холодно. Заволжин в унтах.0н на рации. Вызвал на переговоры главного инженера сто шестого управления Демирчяна.
-Жора!Здорово!Ты на меня все еще сердишься?
-Сержусь!Я хотел тебе многое сказать на прощание, а ты укатил на станцию, чтобы не видеться со мной. Толя,тебе помочь?
-Нечестно ты поступаешь. Сам уехал и моих людей сманил.
-Так они сами идут. У нас запарка,мы на скалы вышли. Взрывные работы. Помнишь, пусковые шахты для ракет строили перед дембелем? Вот меня позвали показать тот метод проходки взрывами...Хорошо,что застал меня. Ольга наведывается к вам? У меня несколько ее этюдов...
-И у меня. Уехала и оставила целую картинную галерею.
-Любопытно. А что в этюдиках и записовочках?
-Вот на одной акварели наше с тобой болото и дорога,-вздохнул Заволжин.
-И как вписалась дорога?
-Продолжаешь издеваться надо мной? Вписалась дорога гармонично. Только теперь она под водой.
-Не огорчайся. Если бы знал,где упасть, соломку бы постелил. Она фиксатор, не художник.В общем- аккуратная,милая девочка, потому - рюшечки,кружавчики, этюдики. Рожнов художник. Он тут мается. Может, у него что-то получится. Какие-то мы бездушные в картинах, очерках, отчетах. Не понимаю.
-Хотел бы встретиться, Жора.
-Так мы идем же навстречу друг другу. Торопись. Стыковка может и произойти в декабре.Окочуримся.Каково мне, южанину.
-А мне? Меня пожирают москиты, терпение кончается. Фантастика. У меня людей нет. В этом квартале мы завалим программу. А ты встречу в декабре. До свидания!
В конторку вбежал Евсеев.
-Подкрепление прибыло. Не хотят меня признавать. Правильно, что такое и.о. главного механика? Ишак, на котором ездят, но забывают накормить овсом.
-Ефим Ильич, стыдно...
-Подам заявление.Уеду.
-Как вы не понимаете,что главк не утвердит вас главным механиком? Хоть бы в институт поступили.После поговорим на эту тему.Приглашай людей!!!
Заволжин выключил рацию и выбежал наружу.Выбегая,он успел пробежать взглядом по олиным акварелям. Осунувшееся лицо тронула улыбка.
Стремительными шагами Заволжин направился к насыпи. Путеукладчики поднимали звенья пути. Вода сливалась со шпал и рельсов. На насыпи ползли бульдозеры. С другого откоса скатывались порожние самосвалы...Однажды ночью раздался звонок:
-С вами можно говорить, или вы человек высоких принципов? Он счастлив. Вчера он встретился с одним человеком. Решено было. Все средства, приобретенные здесь, пойдут на реализацию его, Заволжина, цели. А цель не конкретизирована. Цель - жизнь, лучшая жизнь...Вначале Заволжин не мог никак решиться. То ли силы воли не хватило, то ли искушение, соблазн невелик.И вновь звонок:
-Участки получены. Надо обустраивать.
-На какие шиши?
-А вы подумайте. Главное, начать. Вам сколько? Вы не мальчик.
Заволжин не мог сомкнуть глаз после этого звонка. Тревожно на душе, так тревожно, что...Мерещились конвоиры, трудовые кологии...И его осенило: побороть бессонницу можно бодрствованием в свое удовольствие...
Часть сэкономленных средств и стройматериалов Заволжин направлял обратно, в Москву, на строительство коттеджа, естественно, по индивидуальному проекту, ведь поселится в этом дворце по возвращении в Белокаменную. Правда, строил несколько коттеджей одновременно. Замминистру и его первому заму, которые своей властью вклинили дачный сегмент в лесопарковой зоне в нескольких километрах от МКАД... А как же? Все так делают. Кое-кого посадили за решетку, это вроде громоотвода, бульдоги свое не упустят...Ну, а пока выдалась судьба, надо наслаждаться общением с первозданной природой.
Вокруг зеленая тайга. А над головою беспредельное голубое небо. А перед взором - черные в воде и серебристые вдалеке рельсы магистрали, таежные параллели, сливающиеся у горизонта в одну блестящую линию...
***
Ночью раздался звонок.
-Посылаем тебе замену. Срочно возвращайся в Москву. Хотят перехватить наше все...Догадался, о чем речь. Не отдадим чужому. Тебя туда. Тебя они не тронут.
-Мой тезка Поимцев не подходит?
-Пока рано. Возвращайся, перехватим, не отдадим...А Рожнов подсуетился вовремя. Тебя таким героем изобразил. Министру понравилось...,,Жди правительственной телеграммы.
Заволжина вызвали в Министерство транспортного строительства и назначили внешним управляющим производственного объединения "Спецстройматериалы", поставили перед ним задачу: в краткий срок вывести обанкротившееся объединение из сосстояния "комы"...Это его назначение было омрачено вызовом в генпрокуратуру. "Ясненько, пошли на ва-банк.Я им мишень..." Беседа длилась десять часов. Измотали физически, да и душу вынули. Терял самообладание. Действовал в свою защиту вроде бы квалифицированно и изощренно, возникали люфты. На отвлекалочки, в виде поездок по местам трудовых свершений, времени не оставалось. И Рожнов завершал картину "Таежные параллели" уже в своей мастерской в Москве. В картине начальник стройки склонился над развернутым проектом стройки. Им был Заволжин, которого пришлось рисовать в его московском кабинете.
Едва закончив картину, художник пригласил Заволжина и Поимцева, вдохновившего на создание этого "шедевра", взглянуть на отчет и поделиться впечатлениями. Но им было все некогда.Картина попала на всесоюзную выставку, вызвала вдруг жаркую дискуссию. Фотография,официоз, или ода Заволжину, а-ля-Ломоносов. Рожнов не был ни опечален, ни встревожен.Время перестроечное, люди стали более раскованны и смелы в суждениях...
-Нет в картине главного - души. Люди в ней какие-то бездушные, они только исполняют чью-то волю.Чем вас подкупил Заволжин? Демирчян? Евсеев, Шостак? Они эффектные, картинные, какие-то бездушные, нет, не такие они в действительности. Вы их любите, или себя в творчестве?
Он только почувствовал, что критика по-прежнему настроена к нему враждебно. Его и близко не подпустили в круг профессиональных художников. Ни заказов, ни субаренда приличной мастерской. И ничего другого, как влезть в долги и арендовать подвальное помещение под свою мастерскую.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПОИСКИ ПОТЕРЯННОЙ ДУШИ
Глава первая
ПРИВАТНЫЙ ДИАЛОГ
-Прошло десять лет. И я не узнаю себя, или всё- всё вокруг изменилось?
-А как же ты думал? Ведь десять лет - это десять лет. Хоть и мы ползем, но...
-Доползли. Куда только? Трудно что-либо понять. А главное не изменилось. Мы те же. Мы всё маемся...без души. Где-то мы потеряли свои души. Мы живем без души. Привыкли как будто.
-Душа улетела в небеси...Душа устремлена в небо. Наверное, там ее родина. Там, на околоземной орбите космонавты и астронавты проводят эксперименты. И их тянет к звездам! Когда-нибудь люди окажутся в пределах другой галактики. Ну и что? Вообще-то к этому все идет. На земле жизнь не защищена. Да и сами люди не могут никак договориться, как душевнобольные, ей богу. Терроризм, локальные войны, пушки вместо хлеба. Людям никак это не надоело! Я не могу ничего понять. Вместо души - пустота?
-Потому что в общем-то бездуховная жизнь. Неизбывно желание властвовать, жить за счет других. Это все от отсутствия души.
-Грустно, печально и нехорошо. Тревожно...
-Тот, кто имеет все, кроме души, не обеспокоится,-усмехнулся хозяин кабинета.-Христианин ли, мусульманин ли, да хоть бы и буддист, кришнаит? Нет христианской души, нет мусульманской души, бог один, значит, и душа едина. Как этого люди не понимают? Мусульмане говорят о христианах, что они неверные, то есть люди иной веры. И не верят христианам, ибо они распяли Христа, потом, покаявшись, приняли веру...
-Но когда говорят о мусульманском противостоянии христианскому миру, заткните уши. Во-первых, в самом мусульманском мире раздрай. Талибы и Масуд. Какое там слияние в одно целое? Ясно, что вера не может объединять народы. Но верой можно рассорить их!
-Но те и другие осуждают многобожников, ибо они не придерживаются никакой веры. Почтенные мусульмане предостерегают от искушений плоти, прочих земных соблазнов, но признают, что Аллах мудрый и кроткий. Христос безгрешен. Но так ли милосерден Христос? Надо одной ногой стоять на Земле, чтобы сделать шаг в Небо.
-А вообще самокопание к добру не приведет. Надо жить как живется, не отворачиваясь от соблазнов. Да хоть миллион соблазнов! В этом и счастье жизни, что ты можешь соблазниться и ты можешь соблазнить...Не поддаваться искушениям, соблазнам, чтобы душу не унижать? На это способен только мудрый и старый, который все испытал. Человек вообще терзается между разумом и чувственными желаниям, как говорится, находится между богом и дьяволом, между Сциллой и Харибдой. Желания укрощают разум, и тогда беда. Может власть желаний унизить тебя? Ты же ведь знаешь, я хотел обвенчаться с Леной... И то, что у меня суетная, ройная жизнь, от тоски по Лене. Только тебе признаюсь. В общем, не причиняй зла другому. Вот и все, -возразил собеседник.
-Не ее каприз, а твой эгоизм тому виной. Тебе больно. Но сдерживай стоны. Будь мужчиной.
-Это призыв к разуму, а не к душе. Что разум без души?
-Если потеряна душа, что же?
-Все равно будут искать. Ведь люди же, хоть бы из глины слеплены...
-Где искать-то будешь? В ненависти или в любви? Ищи любовь, там и душа таится. А в ненависти можно найти только пепел.
-Твоими устами, а еще лучше с твоей помощью...
Такой странный сумбурный разговор затеял художник Рожнов с новым руководителем объединения "Спецстройматериалы" Поимцевым Анатолием Михайловичем. Но разговор этот был Рожному необходим.
Заволжин ушел во вновь организованное министерство промстройматериалов заместителем министра по общим вопросам и предложил... на свое кресло Поимцева. Назначение Поимцева в общем-то прошло без сучка и задоринки. Заволжин попенял Поимцева за упущения, но ввел его в круг руководящих лиц отрасли, заставив изрядно поволноваться: “Кое-кто и разлегся в мягком кресле, некрасиво!” Один из замов Заволжина, весящий двести килограммов, попытался занять приличную позу.Но не успел. Заволжин назвал претендентом на освободившее место фамилию Поимцева как члена коллегии. Среди работников аппарата это называлось номенклатурной игрой, довольно старой, нынче изрядно подзабытой, но весьма еще эффективной в борьбе с карьеристскими соблазнами иных парней и девиц неславянской внешности и с неславянскими фамилиями... Но вслух говорить о старых причудах, когда кругом только о демократии и рыночной экономике вопиют, было нельзя. Уже на самую высшую должность в стране таким методом продвинуть своего человека уже было нельзя. Нужно хотя бы протолкнуть претендента через сито выборов. А то получим подарок, не было ничего, да вдруг алтын. Уже есть люди, которые прошли через многие выборы, нигде не зацепившись, ангелы демократии. Другое дело, куда они, эти ангелы демократии, повернут страну, на какие рифы и скалы они поведут державный корабль. Порулить-то хочется! От этого соблазна не устоит ни один ангел демократии! Даже папа римский умоляет превратить закон дикого рынка в закон добра и справедливости! Дадим порулить только тем, кто разделит наши взгляды...Заволжин изящно сформулировал необходимость назначения Поимцева на должность генерального директора. Нельзя стороннему человеку доверить секреты...и бюджетные средства! Ведь все, что на виду, это видимая часть айсберга. Невидимая часть связана со сверхплотными точками, обозначенными на единственном экземпляре карты. Любителям сюрпризов скучать не придется. Анкету недавно отменили, но Поимцев прошел по той же старой-новой схеме. С небольшими отклонениями. Его избрали гендиректором на совете директоров, где имел подавляющее влияние Заволжин. Покровительство высокопоставленного друга все решило. Так Поимцев свой или не свой? Как будто бы свой... Так что же, закончилась эра Заволжина в объединении? Началась эра Поимцева? Надо еще посмотреть. Поимцев мечтал стать единоличным хозяином, собственником объединения. Это была тайная мечта... Надо бы с толком распорядиться с бюджетными средствами. Сколько еще усидит Заволжин в кресле - неизвестно? Того упрекнули в расточительстве. В частности, за финансирование работ по художественному оформлению объединения его вызвали на прояснение аж на самые верха! Заволжин сумел отбить все атаки. Так что же, выглядеть дикарями? Господи, какие упреки! Рожнов на весьма скудные средства, больше на энтузиазме и вдохновении создавал образ объединения, а может быть, образ столицы, образ страны! И ему перемывают косточки, смешивают с грязью? Как все противно!
Видимо, Рожнову с уходом Заволжина и приходом Поимцева придется начинать все сначала. Придется вновь добиваться заказа на создание галереи символов объединения... Найти другой язык оформления, понятный, но ультрасовременный. Ведь Поимцев и Заволжин - это совершенно разные люди. Поимцев ясен, как заря, Заволжин - загадка. Два разных характера, а в чем-то похожи. Оба красивы, загляденье. Суровая складка возле сомкнутых губ одного, непроницаемое лицо другого делали их похожими. И общая судьба. Каждый рисковал своей жизнью, чтобы защитить друга! В знак дружбы они...обменялись невестами. Каждый понял, что невеста друга - его избранница. И случилось до подачи заявлений в загс. А после свадеб дружили домами. Им завидовали. Замечательные дружные семьи. Символы государства! Они согласны и делают все, чтобы укрепить себя в государстве. Государство - это тайны, солдаты, разведчики, шпионы. Укрепить государство - укреплять семейные узы?
- Анатолий Максимович ничего не сказал насчет оформления бульвара?
- Евгений, разве ему до этого тогда было?
- А, понятно.
Заволжин как перешел в министерство, так оградил себя от неуровневых контактов, ну и от источников грязных пересудов. Кое-что (до компромата далеко!) накопали...Предупреждение: когда нужно будет сделать правильный выбор, он должен...Знали, что у него есть семья, дети, родные, живы еще родители. Только никто не знал, что родители у него приемные, дальние родственники по материнской линии, совсем дальние по отцовской линии! Он сам узнал об этом случайно. О своих родителях он ничего не знает. Как-то попытался что-то разузнать, маялся, тревожился в ожидании вестей... Можно строить разные догадки, предположения, но это пустое занятие, что у него не было времени. Он оказался в эпицентре большой политики. Многое узнал и был разочарован властью. Какие-то темные личности снуют туда-сюда в кремлевских коридорах и с некоторых пор участились разговоры о наведении порядка. Слышишь и ушам не веришь. Окружение хозяина Кремля хочет видеть его в мундире, полагая, что в стране в чести правители, отдающие приказы...Благодаря Заволжину, Рожнов попал в высшие круги. Чтобы не подводить Заволжина,Рожнов держался в тени, воздерживался от комментариев. Он не стал подпевать в хоре льстецов и любительниц приключений, которых здесь пруд пруди. Поначалу были у него увлечения, соблазнялся он загадочными улыбками стройных очаровашек, но умел скрывать свои чувства от тех, кто хотел бы с его помощью стать значительнее, притом непрочь бы "посадить" его в лужу.Там где лесть, там и фальшь. Кому-то, может быть, приемлема фальшь, но ему претит. И он достаточно осмотрителен. Уличить его в нравственном падении никому не удастся. Никакого повода, никаких улик...Но слово может превратить белое в черное. Раскованные журналисты растрезвонят, перемоют твои косточки. Такие, мол, фаты-хваты, это они-то и развалили страну. Чтобы дорваться до вожделенной власти, они разрушили мировую державу! Что верно, то верно. Этих людей не остановить ни перед чем, ни перед кем. Если они задумали захватить власть, то они захватят. Не устоят перед соблазном. Эти люди навсегда потеряны для нормальной жизни. Что им сердца, что им души кричащие! Играть своей жизнью все равно что играть чужими жизнями, риск - их вторая натура.Бездушие нас мучает.
- И все же будем искать...душу!
- Жизнь не развивается по прямой, она идет то зигзагами, то кругами, то меня признавали высшие круги, теперь не считаются, упрекают, мол, окружил себя бездарями. Недовольны и внизу, начальство, мол, действует на меня гипнотически. Ты художник, в штате не работал, синдром подчиненного тебе неведом...Это вредный синдром.
-Надо найти какое-то средство от этого синдрома.
-Ищи. Ты меня прости, сейчас у меня техсовет, подискутируем в следующий раз, - сказал Поимцев.- И еще...есть этика. Неэтично появляться в Белом доме и мэрии, как представитель объединения, я тебя не уполномачивал.
Рожнов собрал этюдник и вышел из кабинета.
Глава вторая
КЛЕВЕТА
На Рожнова буквально хлынул поток клеветы в виде подметных писем, странных слухов, газетных нападок... Кулуарный искусствовед между прочим заметил: если Рожнов художник, то художник-паразит. Эксплуатирует чужие образы, на чужих трудах и подвигах "лепит" что-то свое. Разве не так? В его вещах можно обнаружить и влияние авангарда, Босха, Кандинского и даже художников лианозовской группы! Такой коктейль, простите, такой коктейль, что не всякий "желудок" выдержит!
Наверное, зависть вечна, как сама жизнь. Там, где зависть, так и подлость. Что письмами и звонками изводить творца? Но пошла волна отрицательных рецензий. И, как следствие, прекращение заказов. С некоторых пор Рожнов не мог себя содержать. От трудностей и недоеданий почувствовал себя плохо и однажды лишился сил и желаний. Целую неделю пролежал на диване...Хоть бы кто-нибудь позвонил! Нет дела, нет повода для беспокойства! Он мается, страдает, выключенный из этой жизни, никому не нужный. Кто бы понял это, кто бы понял! Может, протянул ему руку помощи? Обратиться к Заволжину, обратиться к Поимцеву? Да, Заволжин и Поимцев не раз выручали его. Но сейчас они не могут...
Однажды ему ждет его Лена в подвенечном платье, в фате и свечой в руке на крыше. Он поднялся по крутой внутренней лестнице на крышу и увидел антенну. И расхохотался. "Сомнамбулик несчастный."
Нет, он не мог смириться с потерей. Он обязательно найдет свою Лену, приведет в дом. "Мужчина должен быть добрым, щедрым и великодушным, а женщина верной хранительницей очага..."Но что же делать, чтобы стать щедрым?
А в прессе выставили Рожнова художником порока. Понятное дело, зачем. Плелись кружева словес на очень хрупкой основе-мысли: помогать сомнамбулику нельзя! Узнали, что Заволжин и Поимцев покровительствуют своему льстецу-живописцу, и решили "ударить по их витрине"! Со злобой неизбывной, ненавистью беспощадной. Но почему? Понятно...Потому что сей художник делает их значительнее, чем есть, возвеличивает их собой. А Поимцев и Заволжин не столь руководители, сколь актеры, играющие роли руководителей. Они - циники...В криминальной среде их бы назвали авторитетами. Между прочим, так у них отлажено, такую они развернули деятельность...Если их не изолировать, то проделают огромную дыру в государственном сыре. Вот бы арестовать без всякого ордера, да в Бутырку! Полезут в бутылку? Нет, не полезут. Это же выскочки, выбили у инвесторов авторитетом власти миллионные кредиты, но возвращать их не думают. Они честны перед самим собой. Вот если б по-тихому сменить их,тогда миллионы будут у нас! Значит, метод дискредитации, провокации. Заволжин часто бывает заграницей? Отлично. Агент влияния. Поимцев любит охоту на медведей. Отлично. Браконьер! Если всенародно назначенный не удержится показать кто хозяин в доме, то им не позавидуешь. А то, что всенародно назначенный в душе хочет этого, не секрет...Государство у нас такое, в каждом чиновнике таится до поры до времени диктатор, готовый облачиться в любую одежду и оголиться без стеснения. Улучит момент и изнасилует страну. Этот соблазн утробный. Как разгадать нового авторитета?
И этот Рожнов в восторге от своих меценатов за государственный счет? Полноте, какой восторг? Какой сговор? Просто это дружба быка с канарейкой!
***
И Рожнов вынужден был уединиться, "выпасть" в осадок, чтобы не поддаться искушению унизиться и вызвать чувство жалости. Потерять лицо все равно что умереть. "Как говорят мусульмане, в сад вечности не попасть..." Человек каждое утро встает с другим лицом? Может быть. Но душа у него одна.
Фраза, конечно, режет слух, но точно выражает суть его нынешнего неадекватного поведения...
Инстинкт самосохранения не подвел его. Какие-то люди готовили на него покушение. Рожнов пытался понять, почему он стал мешать...Чересчур увлекся правдой? Они не выдержали, кричат: "Сам дурак!" Это они когда-то ели ложкой черную икру, убеждали, что и другие едят икру, и боролись с мещанством и низкопоклонством перед Западом, стараясь быть похожими на европейцев. Они все хотят, чтоб и волки сыты и овцы целы. Кто это они: Горбачевы, Ельцины, Путины? Фантомы или символы надежд и разочарований?"
"Боже мой, скачут по России лошадки темные..."
***
-Пропадает? Ну это исключительно из-за своей несносности.
-Он сетует, что государство не помогает.
-Он все полагает, что государство - это мы. Осчастливило государство его несчастных предков,кого заставив есть лагерную баланду, кого законвоировав на строительство заполярной железной дороги, теперь оно осчастливит его, оставив без заказов. Такое государство, такие мы. Государству обмануть раз плюнуть. Народ что ребенок, который всему верит. Он дождется, что наступит на собственные грабли. Его же предупреждали, ему же внушали. А он не понимает или делает вид, что не понимает. В печати проехались по всему его размалюйству. Он нарывается, желает, чтобы его успокоили. Пока мается без души.
-Это его проблемы.
-Придется нам решить его проблемы.
-Но ведь откроется, будет скандал...
-Зачем же делать так, чтобы случился скандал?
-Забыл, что он нам подкинул?
-Он сделал пакость, мы на его картинах - тени!Дождется.
-Уже дождался, стал пустым местом. Ему остается только - достойно уйти. А так проводят его в лучшем случае работники отдела социальной защиты, они и цветы возложат.Он ведь по сути по кустарь-одиночка.
Как люди все узнают, все знают? Да, он один-одиношенек. Он любил свою жену, но и ненавидел ее за то, что видит его, видит его насквозь. Вот ты сделал это, вот ты не сделал это. От нее ничего не утаишь. Дружил с ней. Но она не мать. Во всем быть откровенным невозможно. Не скажешь ей, что он непрочь погрешить. Что выскочил на заднице геморрой. А она замечает все и не упустит ничего.Подойдет тихо и тихо промолвит: "Не мажь свою..." А он как мог скрывал от жены свои болячки. А она со смаком говорит то, что для было для него убийственно слышать. Хочется запустить в нее мольбертом.Жестоко.
Рожнов не выносил психологических ударов. И не умел подладиться под несносный характер жены. Неужели все ясно? Он не испытывал к ней настоящей любви, вот настал час расплаты и душа его плакала. Ничего ведь нельзя изменить. А она мерзким голосом талдычит, что нельзя делать это и это. Здоровая жизнь...Но где она? Ушла и навсегда. Так пусть нездоровая жизнь, пусть все идет как идет, стыдно, мерзко, но ведь другого нет. Не упрекай! Увы! Привыкла не стесняться и бить наотмашь. Ну сделай вид, что не заметила, не тереби ежечасно...
***
Как-то Рожнов почувствовал, что кольцо вокруг него сжимается. Люди-невидимки сужают жизненное кольцо, он уже задыхается, он уже не различает красок и цветов...Он пытался объяснить, почему он стал неугоден безымянным людям. Да, незнаком с теми, кто кипит злобой и ненавистью к нему, но те хорошо его знают, знают его творчество. Так что же делать? Не сжигать же триста картин, тысячу этюдов им в угоду! Тогда они успокоятся? Ради собственной жизни сжечь душу? Что жизнь без этих картин?
"Говорят, я должен достойно уйти. Не получается. А они спросили, хотим мы другой жизни? Изменили всю нашу привычную жизнь без нашего согласия. Как это называется?
-Так нельзя было иначе,- говорит чей-то голос.
-Знаю, что нельзя. Так значит, нам уйти? Они желают, чтобы мы ушли побыстрее? Чтобы побыстрее покинули этот театр?
-Да...
-Оставить "Юношу" одного? "
Не дождавшись от него ответа, распорядители его творчества упрятали большинство его картин в запасники галерей. Рожнов обращался в худфонд, понтересовался судьбой своих картин, но его потуги были тщетны.
-Просто не знаем, где они. Найдем, сообщим. Для долгого хранения картины шифруются, потому найти их будет нелегко. А "Юноша" отыщется... Но он один. Он ищет свою Девушку!
***
Смута, беспокойство овладели им. Отчего так грустно, отчего так печально, что хотется упиться и забыться. Забыться в сладком сне...Он сам не понимал, что делает. Набрал номер телефона полулегального салона моды, салона красоты,где девушки модельной внешности демонстрировали купальники...
-Беспокоит художник Рожнов. Для картины подбираю натурщицу...
-У нас все девушки модельной внешности. Хотите, чтобы они не дефилировали, а стояли статуями на вашем подиуме? Одна? Вы знаете, сколько стоит час дефилирования?
-Представляю...
-Тогда...Виола вам понравится, развеет вашу тоску-печаль. Она девушка, супермодель типа Клаудиа Шиффер...
-Типа Клаудиа Шиффер?- предательски задрожал голос Рожнова.
-И Синди Кроуфорд, и Наоми Кэмпбелл. Так вы для чего приглашаете?
-Жду Виолу,- смущенно произнес Рожнов. Ему показалось, что его узнали.
Рожнов с нетерпением ждал Виолы, не натурщицы, нет, а той девушки, которая должна была занять в его душе место Лены. И был вознагражден за все ожидания. Только взглянул и истомился...
Виоле восемнадцать лет. Длинноногая модель. И вправду, участвовала в трех конкурсах красоты, доходила до финала, и каждый раз ее "снимали" с подиума. Она не понимала по девичьей чистоте и наивности, почему такое происходит. А потом ее разбирал смех. Она уж слишком возбуждала мужчин, членов жюри, а женщины ревниво приценивались к ее внешним данным, будто сами являлись участницами конкурса и ее красота добавляла им пристрастия. Она обиделась и ушла. А потом вдруг поняла, что отчаиваться не надо. Ну если она так нравится мужчинам, почему бы не доставлять им радостей, да хоть бы и за какую-то плату? К тому же она решила остаться в Первопрестольной навсегда. Пришла в салон красоты.
-Мы знали, что ты придешь к нам. Хороша, мне ты нравишься, - заключила хозяйка салона, молодая женщина, красивая, разбитная, - я тоже участвовала в конкурсах, в купальнике фланировала по подиуму. Ничего. Все твое осталось, душа осталась. Но поняла-таки, что молодость и красота слиняют, и ты дура, если одни глаза, залитые слезами, останутся. Поняла это, ночей не спала, салон открыла...
-Я девушка...
-Что девушка?-не поняла хозяйка и... расхохоталась.-Надо же! Покачиваешь бедрами, ох,ох, столько природного кокетства, нет, заманчивости, что ли.Мужчины изойдутся слюной...
Посерьезнела и сказала:
-Будешь демонстрировать купальники, бикини... Но если ты приглянешься кому-то, что ж... Знай, что ты... Потом будешь нарасхват. Мужики жалеть будут, ты так хороша. Они только любоваться тобой будут, жалеть твою красоту будут. Ты так хрупка, как фарфоровая статуэтка.
- Я только боюсь, что обманут. Какая жизнь после обмана? Я всего добьюсь, если не обманут. Замуж выйду, дети будут...
-Вот те раз. Залетишь с первого разу. Ты не здесь случайная пташка. Взмахни крылышками, пока не поздно.
-Нет, я решила...
-Тогда...художник Рожнов позвонил. Поедешь к нему. Он художник... невычурный и красивый мужчина. Изобразит и ты будешь визитной карточкой салона...
-Видела его по телеку. Симпатичный дядечка.
-Если чего, то скажешь: " тройная плата за чистоту".
-Напозирую ему на радость.
- Смотри, не забеременей...
Девушка густо покраснела. Показала язык своему отражению в зеркале, подмигнула хозяйке и, грациозно повернувшись, направилась к вестибюлю...
...Виола раздевалась...Руки дрожали. Душа в пятки ушла.
-Можно в купальнике?
-Нет, нельзя. Я пишу портрет Девушки, а не манекенщицы.
Она замерла на миг. Рожнов был не только художник, но и привлекательный мужчина, хоть и в годах. Тем более! Она была вынуждена бороться с чувством какой-то природной стыдливости и стеснения... И все же грациозно и с улыбкой высвободилась из кофты, мини-юбки, стянула лифчик. трусики и на миг ослепила его молнией своего нежного тела, дивной красотой груди...
И Рожнов задрожал как осенний лист. Пошатываясь, приблизился к девушке, трепетными руками притянул к себе девушку...
- Евгений Никандрович, вы ведь...
Но он ничего не слышал. Упали на тахту. Она обжигала его нестерпимым взглядом, скрестив руки на груди, сжимая сцепленные ноги. Рожнов хрипя и потея раздвинул ее ноги, обнимая огненным взором всю ее, с головы до пят, с восхищением созерцая дивную красоту невинности. Девушка обессилела, сопротивляясь...На миг в глазах потемнело. И когда вернулось сознание. Она поняла, что тело ее оказалось в сладком плену у мужчины. Неведомая доселе судорога сжала низ живота, в пароксизме сладкой боли она обняла его и укусила в шею. Он затрепетал, ему казалось, что он стал больше и сильнее. Он не верил ей, ему показалать она искушенной девушкой, потому он не щадил ее стыдливости, внушая какой-то страх.
-О мамочка...
-Прости, что...
Виола застонала...
-Но вы мой первый милый...
-О, моя девушка, о касатка моя...
Он в изнеможении распластался рядом. Виола стонала, уткнувшись в подушку.
-Прости...Если можешь, будь моей женой...
-Никогда не прощу, никогда.
-Ты меня ненавидишь?
-О чем вы? Вы мне нравитесь...
-Останься навсегда.
-Навсегда?
-После того, что было, твое сердце должно принадлежать только мне...
-Хорошо, останусь...
Она целовала его, целовала, испытывая наслаждение...
Он погрустнел, потому что это реальная девушка - это девушка его снов и тоскливых мечтаний, его вечная Лена... Надо бы силой волей вырвать из сердца всякие иллюзии счастья...Эк его занесло... Было обыденно, скучно, потому что то, что казалось невозможным, становилось повседневностью, а все переживания - чушью, но эта девушка...Виола превратила его будни в маленькие праздники!
-Напозировала, да?-с грустью произнесла Виола.
- Сейчас не могу писать тебя. Ты вся вот здесь, - он ткнул в грудь растопыренными пальцами.
Но Виолу у него отняли! Потребовали за нее столько, что вовек ему не расплатиться! Он обещал расплатиться частями, картинами, заказами. Но хозяева Виолы были неумолимы. Они знали, что денег у него никогда не бывает, а картины его не ценятся...А Виоле сказали: останешься у Рожнова, если выложишь всю сумму контракта или будешь втайне от мужа "отрабатывать" по возможности в "зачет оговоренной суммы". " Будешь выезжать в служебные командировки. Твой старый прилипала ни о чем не догадается. Ну что в нем? Он хорохорится. По ночам его мучают недуги, ему страшно, от страха он к тебе прилип. А ты влипла. Любят внученьки дедушек, но договорчик... Сбежать от нас бессмысленно. Крыша, знаешь, у нас какая? Из-под земли тебя достанут! " Виола заплакала навзрыд. Она хотела пойти в милицию, рассказать, но если "крыша"... И сбросилась с Крымского моста. Ее искали, но не нашли... Ищут до сих пор...
Бывал Рожнов у следователей, но они только развели руками:
- Ищем, пока сказать ничего определенного...
***
Рожнов шел к заросшему кустарниками бережку, удочкой чуть не задел за покатое плечо Семена, дальнего родственника по линии деда Заволжина. Семен выглядел старым, так и есть. Закинул снасть и задремал.
-Клюешь, Сень?
-Клюю.
-А рыба?
-Не очень. Она, видать, глядит в оба.
-Как дед Антон?
-Болеет.
-Как баба Тоня?
-Хворает.
-Как Толя?
-Болеет.
-И я болею,- выдохнул Рожнов.
-Не шути.
-Я не шучу.
Он порывался излить душу, но что-то помешало...
***
-Играйте, ребята, играйте, чтобы легче было потом себя найти. Хочется извозиться в грязи? Угадал? Да, в ней жизнь зародилась.А дети живут памятью. Человек тоскует по грязи! Если б поняли это давно, давно бы не были так жестоки друг к другу, прощали. И я такой же. Во мне столько грязи...Откуда во мне столько всего? Оттуда! Наверное, хотел прогневить Господа. Знаешь, что нельзя, а...и страдаешь от этого.
Тут заплакала малышка.
-Огусеньки, - молодая мама дала малышке грудь и та притихла.
Рожнов восхитился идиллией! Но не бросился запечатлевать это на холсте. Этот вечный сюжет под ссилу только великим художникам...
***
Он закончил одну работу, которую собрался продать на аукционе. Давно не выставлялся. Да незачем. Заклевали доморощенные ценители искусства. А на аукционе покупают, еще как. Продал три шедевра. Деньги отдал на реставрацию храма. Кое-что и осталось. На житье, на холсты и краски.
Кто-то настойчиво звонил. Рожнов с чувством раздражения открыл дверь. Ворвались трое в масках. Ударили ногой в пах, свалили на пол, связали руки и ноги и заткнули рот кляпом.
-Баксы давай. Знаем, ты продал на той неделе свой триптих!
Рожнов замотал головой.
-Врешь, дорогой! Ты вчера получил пятьдесят тысяч баксов за Юношу и Еву.
Рожнов опять замотал головой.
-Врешь, гадкий фантазер! Шурупь мозгами. Не проходит!
-Я хочу открыть дом современного искусства. Неужели моя мечта неосуществима?
-Ты хочешь выделиться? Не озлобляй завистников. Отдай нам, мы выместим на них злобу.
- Все в злобу? Страшно. Так не было страшно, когда я один пробирался в тайге на станцию...
И тут же получил чудовищный удар носком ботинка в живот. Рожнов потерял сознание. Когда очнулся, увидел все те же страшные маски. Но голоса показались знакомыми. Они принадлежали прототипам его портретных образов. В последнее время он писал портреты мажоров, олигархов и их чад. Сынки олигархов... Им хочется пожить как и их отцам. Но отцы не дают на оттягивание, считая, что деньги тратятся попусту. Если бы для бизнеса... Этот Рожнов ничего не делает для бизнеса, денег куры не клюют. Тут люди страдают от безденежья, а старый хрен развлекается... Не поделится. Себя любит.
Перевернули верх дном мастерскую. Баксов не нашли. Но хоть и одноклеточные, с тремя извилинами, но все же знают, что его краски стоят... Прослышали, конечно, что его "Юноша" и "Ева" оказались заграницей за двести тысяч долларов! Естественно, Рожнову, автору, отвалили, наверное, не менее пятьдесят тысяч!
Рожнова мучали беспрерывно в течение шести часов. Били чем попадя, обливали водой, снова истязали. Он не сдавался.
-Давай, кончим?
Черная маска вытащила нож, замахнулась...В коридоре топот ног. Маски выскочили наружу (через окно) и исчезли...в иномарке - невидимке растворились в мареве дня...
***
"Заявить в милицию? Тебя направят на обследование! Я не министр, которого охраняют крутые ребята, не из этих крутых. Так, значит, те, кто против меня, жестче этих парней? Плевали они на всякое приличие. Кусательный рефлекс...Интересно, как они выглядят? Кто они на самом деле?"
Рожнов открыл чистую тетрадь для этюдов и сделал наброски. Ему казалось, что кто-то следит за ним. Взглянул в окно. Промелькнула тень...
Глава третья
БЕЗ ПРОСВЕТА
-О чем вы? Только последние полвека страна живет без социальных потрясений. За всю ее историю это самая большая пауза. Разве что при царе Алексее Михайловиче было в стране относительно спокойно три десятка лет! Страна столько всего пережила, ни один народ в мире не позавидует нам. Кровавые междоусобия, слово и дело, восстания, революции. Кто-то посчитал обойденным, кто-то хотел добиться власти...
-Я веду хронику событий, которые ввергали меня в психологический шок. Знаешь, никакого просвета...То, что творится у нас, не поддается разуму.
Коллеги смеялись.
-Хроникер-паникер, не дрейфь. История знает, куда кого вести и кого вывести. Какая там роль личности, какая там роль народных масс! Стоит народ разогреть, так происходит все то же самое. Привыкли все решать за народ...из самоотверженной любви к нему! В плазме этой любви и рождаются наши любимые уроды!
-А в рок-музыке я ощущаю фарсовую изнанку жизни.
-И все же тяга к красоте неизбывна.
-Меня часто спрашивают, кто ты? К какому роду-племени отношусь? Я спрашиваю: "Это так важно?". И отвечаю самому себе. Сегодня это важно. Ответ дорогого стоит. Талибанизм, вахабизм, экстремизм - в основе своей эгоизм. Как негостеприимны люди, которые хотят власти!
-Политики, ты это хочешь сказать? Но политики могут договориться. Поэтому иногда смешно бывает. Родственные народы воюют друг против друга, огромное число жертв не образумило лидеров, и неожиданно выясняется, что надо договариваться. О погибших забыли. Но замирения не получилось. Силой решить проблему - могут ли устоять политики перед таким великим искушением?
-А ты смог бы?
-Я не политик.
-Ты художник, ты политик. Ты же не истукан или ванька-встанька.Ты же не можешь снизойти до объективности истукана?
-Нет, конечно. Потому вышвырнут.
-Пора тебе взрослеть. Ты русский художник. Что есть то есть.Но художник должен быть просто художником. Ты представь Рембрандта, Рафаэля?
-Все от силы дарования.
-И не только от этого.
Эта встреча сильно расстроила Рожнова. У него не было семьи, детей, близкого человека, то есть жены. Семья - хранительница души. Годы прошли и они прошли как будто бесследно. Сохранить тепло души было некому...
***
Однажды Рожнову стало не на что купить краски, холсты, кисти. Попадал в какие-то немыслимые истории, но выручала интуиция, да природный ум, да беспредельная доброта. Он всем прощал, даже недругов, считая, что они причинили ему зло не по злому умыслу! Выручал всех, кто обращался к нему за помощью. Теперь сам попал в крайнюю нужду! Но не отчаивался. Он делал карандашные эскизы. Он их называл слепками мгновений. Таких разрозненных слепок накопилось достаточно.
Проездом заглянул к нему дальний родственник.
-Жень, прости меня, ты дурью маешься. С точки зрения вечности твои слепки и эскизики тьфу, тебя и при жизни забыли,твои краски упрятаны в запасники, не нужен ты, брось все это, зарабатывай себе на пропитание другим способом. У тебя золотые руки, светлая голова. А ты дурью маешься.
-Мы не найдем общего языка.
-Обрести славу великого художника посредством великого множества работ - велик соблазн. Но ты трезво все рассуди. Ежли Бог решил, что тебе быть великим, ты и будешь. Но видно же, что Бог тебе другое предназначает в жизни. Он даровал тебе время совсем для другой цели. Жизнь - это дар божий, и ты должен распорядиться ею по-божески, если еще не угас разум.
-Вот вы, родные мои, приезжаете, наговорите черте что и уезжаете. А мне после этого душою маяться.
-А есть у тебя душа? Есть ли у нас душа? Я вот смотрю на знакомых, хороших людей, плохих пока не встретил, и не чувствую у них ни грана души.
-Потому и здесь, в болоте...
-Я бывал и там, в горах Афганистана.
-И я ведь тоже там рисовал под пулями наших ребят.
-Ради чего мы? Там и свои не могут разобраться. Мы еще вмешались. Предали мы Наджибуллу, ну и пришли талибы.Не знаю, плохи талибы, хороши талибы, но в Афганистане афганцы должны жить как бы они хотели, без притеснений, как и таджики и узбеки.Уж договорились бы с Наджибуллой, так нет же, повесили.
-Да, конечно, но мы не знаем, что будет завтра. Все меняется. И то, что было верно и свято сегодня, завтра предается анафеме.
-Может и так. Но мой брат в Чечне погиб...В первые дни наведения конституционного порядка. Думали, что наведем в два счета. Политики не устояли перед соблазном продемонстрировать мускулы...
***
Отчаявшись, пошел Рожнов к одному богатому дельцу не просить денег. Подрядился класть стену для коттеджа. Богатей знал, что Рожнов умеет класть стены из глазурованного кирпича. Пригласил Рожнова. Все-таки эксклюзивный художник. Но нет ведь пророка в своем отечестве. И человек умирает с голоду.
-Буду платить как мастеру,- пообещал богатей.-Деньги, конечно, сила, но не абсолютная сила. Я богат, влияю на тех, кто во власти, но я все-таки за кадром. Рылом не вышел!
***
Все лето Рожнов клал стену. Хозяин оказался его работой доволен. И честно с ним рассчитался.
-Можете мне бесплатно портретик нарисовать?
-Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!
-Хорошо. Сколько?
-Сколько вы оцениваете?
-Когда начнете?
-Да хоть завтра.
-Послезавтра, в три.
-Хорошо, я жду в три.
***
Но богатый не приехал. Он позвонил ему и извинился, что не может приехать. Потом только Рожнов узнает причину...Оклеветали Рожнова, смешали с грязью. Он как раз задумал серию портретов новых хозяев жизни. Поделился со своими задумками в небольшой газетенке. Ну вот...
Телеграмма. Умирает отец. Рожнов поехал в Тамбов. Отцу восемьдесят пять. Прожил долгую жизнь. Интересную. Восемнадцатилетним пареньком он пришел в ВЧК. Расказачивал вместе с чеченским отрядом терских казаков, потом подавлял восстание тамбовских крестьян, заи поимку антоновцев был награжден именным оружием. Потом успешная операция по депортации корейцев Дальнего Востока, потом чеченцев и ингушей, среди которых было немало боевых друзей и товарищей. Были взаимные оскорбления. "Урус-шайтан", "предатель", "волки серые"...А на глазах слезы... Не выдержав взгляда чеченского брата по оружию, капитан Рожнов отвернулся. Как же так? Капитан Рожнов любит родину, он патриот, по натуре добрый человек, отзывчивый, чуткий, душевный. Он должен был ненавидеть этих людей, обвиненных в предательстве, он должен хотя бы не любить этих несчастных изгоев, чтобы исполнить долг. Руководство, взвесив все обстоятельства, перебросило группу капитана Рожнова в Ливу, потом в Белоруссию. В сорок четвертом в одном городке Белоруссии его оперотряд обнаружил танковый полк, который не участвовал в боях! Немецко-фашистские захватчики дошли до Москвы и теперь откатывались назад, а этот полк не сделал даже учебного выстрела. Допросили командира полка и его замполита:
-Почему вы не вступили в бой?
-Нас предупреждали. Не поддаваться провокации.
-Но ведь враги дошли до Москвы, война...И вы прячетесь в стороне!
-У нас прервалась связь с командованием. Мы не имели права самостоятельно вступать в бой. Мы хотели идти в бой, едва удержались... Шли бои, мы знали, но думали, что это провокации.
-Не лгите. Вы ведь знали, что идет война, проливают кровь за каждый пядь земли, а вы говорите, что не могли без приказа. Вы расчитывали на то, что не откроется ваше предательство.
- Не было предательства. Был соблазн вступить в бой с полицаями. Но ведь зачем провоцировать немцев на карательные операции?
-Вы лучше скажите, что не устояли перед соблазном выждать время, уцепившись за устаревший приказ. Сдать оружие!
-Не загоняйте нас в угол, капитан! Может, выслушаете? Муторно на душе, елки-палки!
-Всех не выслушаешь!
-Мы хотим на передовую.
-Толку-то. Вас тут будто бы много, а туфта. Потерянные вы, навсегда потерянные...
Полк расформировали. Скорый трибунал. На Колыму, всех до единого!
-За что?
Но капитан Рожнов, переглянувшись с бывшим командиром полка, по щекам которого катились слезы, предложил мелкими группками направить штрафников на передовую, где скопились фашистские танки, охраняемые полком автоматчиков. Штрафники держались целую неделю, большинство погибло, раненых не собирались вывезти в тыл. Выжили единицы. Капитан Рожнов переписал их имена и фамилии в свой блокнот. Вот все, что он мог сделать для обреченных...Капитан Рожнов был представлен к очередному званию досрочно и награжден медалью за эту операцию государственной важности. Новоиспеченный майор Рожнов был тогда обуреваем душевным подъемом. И даже гибель двоюродного брата в бою ( танк был разут гранатой и когда он повернулся боком, мина угодила в бок башни, люк заклинило и экипаж сгорел заживо)не могла омрачить его служебной радости. Но она омрачилась уже после войны.
Майор Рожнов узнал много того, что не следовало знать, и после контузии иногда проговаривался, потому доставлял немало неудобств секретным органам, а после убийства Михоэлса он был убран из органов в том же чине майора "в связи с досрочной демобилизацией". Он этого ожидал и потому был даже рад досрочной демобилизации...
-Знал я много о Геринге и его невесте Надежде Горячевой. Обвинить ее в связи с врагом было нельзя. Геринг никак не был врагом. Немецких летчиков обучали летному мастерству по решению правительства,они не рассматривались даже как потенциальные противники. Но Наде маялась как неприкаянная. Ведь она невеста фашиста...И ее же оберегали от несчастного случая. А вдруг нам придется вступить в переговоры с фашистскими главарями! Надежда может помочь...Я ушел из органов, что с ней - не знаю...Говорят, ее довели до тихого помешательства. Я знаю одно, в учебниках истории много лжи. Впрочем, живи по сегодняшней правде. Говорят тебе, что так, верь и не забивай голову сомнениями, если хочешь жить по разуму...
-Отец, значит, жить тая и таясь? В родной стране? Как так можно?-возмущался Евгений.
-Тише, стены слышат,- шептал отец и закашлял.
Но прожил свой век и миновал недуги, потому что души не чуял. И даже перед кончиной всматривался в стены.
-Женя, Владлен, Нинеля...доброе слово, конечно...ежли их нет, то молчать. Мне велели молчать и я вас всех сберег...Жень, ты очень изменился, не узнаю. Но умоляю, не выказывайся, послушайся отца.
***
Евгений Рожнов однажды убедился, что он боится создать... портрет своей души, хотя, может быть, только этим и озабочен. В портрете, в душе запечатленной он снует на вокзале с этюдником... Ищет типажи, ловит моменты... Однажды он завел знакомство с разбитной натурщицей. Он не спрашивал, где она живет, где работает. Но догадывался, что она весьмая "занятная" дама...
Понравилась она ему как модель для задуманного образа. Идеально подошла. В мастерской она встала на подиум вполне профессионально...Как ни повернется, как ни расположится, а поза у нее соблазнительная. Это от природы.
-Я позировала художникам. Им нравится мое тело.
-Еще бы...
Он притронулся ладонью ее груди...
-Некрасиво. Но вы мне нравитесь реальностью...
-Как это?
-По-моему художники делятся на три рода. Большинство среднего рода. Потому их картины не вызывают никаких чувств, разве что любопытство.
-Так к какому роду я отношусь?
-Ни за какие доллары не скажу. Это шутка.Но я чувствую, в вас не перегорело оскорбленное чувство мужчины.Не о жене вашей речь...
-Прорицательница!
Он припал к ее ногам, потом поднял глаза и со смущением отвел их.Резко встал и взял ее на руки и отнес на диван. Она не смотрела на него. А он не глядел на нее тоже. Он знал, что будет. Это не было искушением души. Это больше искушение плоти. И все, что произошло, будто произошло во сне. Она даже не ощутила прикосновения...Она стонала, отвечала на его поцелуи, но как кукла...
-Тоня, а любимый не догадывается о..?
-Свалились, как снег на голову, ой...Я догадываюсь, почему ты грустишь...
-Прости...
-С ним другое дело. Мы любим друг друга. И живем душа в душу. И простит мне все. Он не ревнует. Как вы этого не понимаете? А любовь не купишь. Любовь - это проявление души.Душу не купишь. Тело можно купить.
Она его остудила так, что руки свело. Сжалилась.
-Вы хотите сказать, что я сексапильна?
-Да.
-Вы хотите сказать, что желание...
-Да.
- Мало ли что хотите сказать...
"Она неласковая. Мгновенно дает отпор, обижена на весь белый свет. Лучше ей жить одной, чтобы никого не терзать упреками, отравляя жизнь себе и других. К сожалению, таких, как она. Все больше и больше. Они так и остаются в одиночестве, в негордом одиночестве..."
И все же она ему уступила. Но Рожнов не приглашал ее больше. Было стыдно почему-то. Образ раздваивался. То скромница, то пардон, развратница...
Картина написалась быстро и легко.
Пригласил на презентацию картины многих известных людей из интеллигентного круга. Пришла Тоня с мужем. Рожнову показалось, что большинство мужчин хотели однажды провести ночь в ее постели. Она видела, как мужчины пожирают глазами ее, скользят взглядом по ее бедрам, и наслаждалась. Она переглянулась с Рожновым, высунула розовый язычок изо розового рта и улыбнулась. Муж был в восторге от картины.
-Как он тебя написал! Замечательно.
"Интересует тело, и больше ничего! Тоска..."
Угасали замыслы, будто бы жизнеспособные, неординарные. Материальные заботы иссушали его душу, хотя душа его где-то там...Пора возвращать душу, пора. Но как ее найти, где...
Была на презентации Лина. Боже, как она изменилась. Она пришла одна. Она до сих пор одна. Не могла выбрать себе спутника. Все боялась разочарований, коммунального быта, кухонных "разборок". Так и не могла ответить толком на неотпавшее со временем предложение руки и сердца, сделанное художником Рожновым. Не решалась стать женой художника, не стала ни чьей женой. Наверное, любила больше себя, было жалко себя...Если уж отдать свое сердце, свое тело, что уж там, то за духовно богатого, как Рожнов, но по-настоящему богатого, хотя понимала, что в своих требованиях к воображаемому избраннику она чересчур строга. У нее не складывались отношения с вечными женихами. Максималистка, она искала идеального мужчину, с которым можно было показаться на людях, и разочаровывалась и разочаровывалась. Портился характер. В последнее время лечилась от невроза...
И она отозвалась о картине Рожнова в своем стиле:
-Наскальные рисунки древних куда выразительней, чем изыски Рожнова. Претензии запечатлеть время излишни. Запечатлены женские формы. Хоть это...
***
Нашел время, позвонил загрустившему Рожнову Заволжин:
- Что, барахтаешься? На душе раздрай? Крепись.
-А ты-то как?
-Да никак пока...
"В нелегкое время он осуществлял свою мечту. Мечта не мальчика, а мужа. Это сделать магистраль доходным. Чтобы по ней шли грузы из Европы в Азию и обратно и приносили стране валюту! Да и политическая была подоплека: магистраль должна соединить Европу с Азией. С таким предложением вышел на самые верха Заволжин, но его предложение не приняли. Увы! Время было трудное..."
***
- Можно ли точечными ударами нейтрализовать явление? Если явление, то каким образом можно наносить точечные удары? Непонятно.
- Встретимся в Москве на съезде. ..несогласных. В общем, помнишь, как мы поддерживали этих нынешних, тогда выгнанных. А теперь творится безобразие. Все повторяется. Так они точечными ударами. Ну тайные приказы. Ну еще что-то. Но ведь началось глубинное движение. Не можешь рулить - уходи. Однако - уйти нельзя. Не хочется. Это редкое мужество и порядочность. Наступает что-то нехорошее и нельзя уйти от этого. Быть в стороне от этого никогда нельзя. Завести страну в тупик - это, конечно, ужасно. Сознают ли это там, на самом верху? Я там не был, не знаю, я просто вижу, ощущаю ситуацию. Происходит агония страны. Страна не исчезнет, но убывает население. Для миллионов -трагедия, для тех, которые там, - естественная убыль! Нас все меньше и меньше. А им все равно? Им никого и ничего не жалко. Играя в игры,доигрались. В такой ситуации что еще остается власти? Точечные удары. Акция протеста. Марш оборонщиков. Пикет оборонных предприятий. Сбор работников оборонных предприятий. Трудности? Почему? Власть поделена и она попустительствует своим кланам. Не получается? Так решили наобещать. Не отдавать заработанное по году, потом по частям, чтобы благодарили! И это представить за благо.
- Пороки власти - это как пороки человека.Человек, который во власти порока, возбудим, срывается, у него плохой сон, нарушен ритм. Естественно, у него вечно плохое настроение. Кодирование принесет ему облегчение. Во всяком случае не вред. Дать возможность организму реабилитироваться? Это дорогого стоит. Времени для этого не осталось или почти не осталось...Доверия к власти не осталось ни капельки...И ее посулам уже никто не верит. Разве что ребенок...или по несчастью наивный человек!
Аркадий Ефимович выключил компьютер и, бегло пробежав по тексту, забраковал наброски инструкции.
-Эльвира Алексеевна, надо переписать документ. И еще. Эту запись передайте в ФСБ. Не знал, что Заволжин такой несогласный. Рожнов-то, известное дело, художник, фрондер по определению... Пишите.
Он начал диктовать текст, который сочинял сходу.
Задержались.
-Не поехать ли нам на дачу, документ должен быть готов к утру...
Эля не могла сказать "нет".
Остались на даче всю ночь. Утром постучался к ним в комнату и в проеме двери...стоял высокий красивый молодой человек в заношенном костюме и потертых туфлях, сын Анатолия Максимовича Заволжина, Эдик.
Стоял какую-то секунду. Потом подскочил к Аркадию Ефимовичу и сказал, чтобы больше этого не было.
Но Эля выезжала на дачу. Возвращалась на другой день. Однажды Эдик приехал на дачу, но не "застукал". Тогда он поехал к Аркадию Ефимовичу.
Как будто по делу.
Дверь открыла жена Аркадия Ефимовича. Эдик подскочил к Аркадию Ефимовичу, сомкнул пальцы на жилистом горле любовника своей жены. С наслаждением душил гадину.
-Отпустите моего мужа!- вскричала жена Аркадия Ефимовича и укусила за палец непрошенного гостя. Эдик расжал пальцы.
Он возвращался домой, в постылую квартиру в гневе и в бешенстве."И тебе же достанется..." Открыл ключом дверь и застал жену...полуголую. Подскочил и ударил по щеке, да так, что она впечаталась в стену...И сорвала ковер.
И гробовое молчание в квартире, кажется. Во всем доме, во всем городе. На белом свете.
Эдик нашел чемодан и собрал вещи.
Жена сидела в кресле-качалке и наблюдала за всем этим...
Накануне она дала ему денег на костюм, а он купил кресло-качалку. Жена была в коротком халате, под ним ничего не было. Откинувшись в кресле-качалке. слегка раздвинула ноги, стройные соблазнительные ноги.
-Иди сюда, брось дуться.
-Прощай.
-Чемодан верни...-бросила она вдогонку.
***
Золото и алмазы нужно отправить заграницу. Зачем? Как зачем? Тогда дадут кредиты. Министр подписал,и другие высшие должностные лица.
Драгоценности были вывезены. Кредиты на них не получены. до сих пор. Но драгоценности пропали. И чтобы как-то разобраться, что к чему, арестовывают кое-кого. Главного исполнителя этого дела, загорающего на Лазурном берегу, хотят водворить в страну. Но водворить в Россию никак не удается. Есть силы, которые не заинтересованы в этом. Которые панически боятся огласки. Эти силы сильны. Они очень близки к власти. Насколько близки, что проникли в одиночную камеру и повесили напарника главного исполнителя! Сейчас идет череда тихих расправ.И этому не могут воспрепятствовать органы. Сами подвержены коррупции. Круг замкнулся. Что за страна? Страна безрассудств и безжалостных расправ. Когда-нибудь все это аукнется. В высшем кругу раскол. Друзья-враги. Враги друзья. Кому-нибудь это нужно, но президенту позарез. Иначе он не удержится у власти. Политика сдержек и противовесов. Так было, так будет. Он один на вершине и ему не на кого опереться, чтобы не упасть. Он должен сметать всех с кручи, по одному или кучей, ибо на вершине нет лишних мест. Ты в ответе за все свои деяния и никто другой. Ты свободен от предрассудков, ты чувствуешь себя комфортно, хоть иной раз и психуешь изрядно.
-Одному тяжеловесу надо уйти, - говорит кукла главы государства.
На другой день все государственные СМИ оглашают указ главы государства.
***
"Бросила, милый, представь себе, я даже способна на такое. Бросила надежду на встречу. Как так? Твой однокашник на Лазурном берегу загорает, а ты тут копошишься дворняжкой! Не обижайся.Я пишу тебе это, потому что я никогда не смогу тебе сказать то, что у меня в действительности есть. Я не хочу тебя обидеть, я прошу тебя, прошу как человека: ты не ходи к нам, пожалуйста, хотя бы ради меня.Или ходи, когда меня нет дома. Если у тебя есть сердце, помоги мне хотя бы в этом, старайся не попадаться на глаза. Я знаю, мне тебя не вернуть, человек идет всегда где ему лучше. Да, наверное, это будет ни к чему. Знаю, что у меня не хватает выдержки, неласкова, но ты должен меня понять, я воспитывалась в такой среде. Мне иногда до безумия хочется прижаться к тебе и сказать что-нибудь ласковое и доброе или хотя бы сделать что-то хорошее, но почему-то при встрече я стараюсь тебе нагрубить, иногда я даже сама не понимаю, с чем это связать. Наверное, так должно быть. Читай повнимательней, - это единственный случай, когда я тебе могу сказать все. Возможно, это глупо, возможно, даже смешно, до меня сейчас это не доходит. Сейчас я понимаю только одно: я не могу без тебя, не могу - ты слышишь? Ты мне стал нужен как воздух каждый день и каждый час...И я боюсь, что все может так остаться навсегда. Как мне хочется прервать этот кошмарный сон, но у меня ничего не получится. И я от злости падаю в подушку и плачу, плачу каждый день. Глупая, ну что мне сделать с собой? Я обессилела как раненная птица, не в силах даже двигаться. О, боже, разве я мечтала когда-нибудь, что может случиться такое?
Возможно, все уйдет, и все забудется. Но для этого надо время, и именно чтобы я тебя не видела. Мне иногда ночью кажется, что ты рядом, я чувствую твое дыхание и тепло твоих рук. Но от сознания, что тебя нет, становится больно, и еще больней, когда знаешь, что человек от тебя уходит или даже ушел. Ты, наверное, не слышишь того, что я тебе пишу. Конечно, нет. Я видела, как ты сегодня рвался в общежитие, и ты уходил от нас, превозмогая все и ни с чем не считаясь. Ты ушел давно, а все это время ты только существовал в глазах и в сознании. Несмотря на это я хочу тебе сказать, думаешь или грустить, радуешься, ты знай - что тебя на Земле кто-то любит, и быть может ты будешь нужен всегда. Я в этом почти уверена. Считай, что рука к тебе протянутой останется вечно.
И последнее. Прости, пожалуйста, если я тебя когда-нибудь обидела, я не желала тебе зла. Ты не думай, что у меня поселилось зло. За всю жизнь я никому не сделала ничего злого, и если было в моих силах, я делилась чем можно. Прости, пожалуйста, и постарайся выполнить мою просьбу.
Тебе так будет даже лучше. Всего хорошего, Эдишенька.Твоя Марина."
***
Эдуард сунул это письмо в ящик стола и принялся править диссертацию. Ему не нужна эта диссертация, научная степень, это отцу нужна. "Защитись, уходи из школы, в институт, на кафедру..." Эдик злился на отца, корежившего его жизнь, но увы! Вынужден был подчиняться. Высокопоставленный отец содержит несостоятельного сынка...
"Октябрьская революция в России - событие, повлиявшее на ход развития мировой истории. Россия вступила в эпоху, когда социальные противоречия обострились до предела. Первая русская революция, которая завершилась поражением ее участников, не устранила главных противоречий. Они обострились. На заводах - нещадная эксплуатация рабочих, крестьяне маются без земли. Никаких политических свобод. Зрело недовольство. Участие России в первой мировой войне не могло разрешить социальные противоречия.
В феврале 1917 года произошла буржуазно-демократическая революция. Царь Николай II отрекся от престола. Это было его роковой ошибкой. При нем империя была первой мировой державой. Самой богатой страной в мире. Дорогу к этому заложил дед Николая Второго Александр Второй, и отец - Александр Третий. Реформы Александра Второго заложили основы для укрепления державы, а Александр Третий продолжил дело отца. О них мало знают, мало известно. Добрым словом не хотят упомянуть, а плохих не заслужили. Но унаследовал от них одну положительную черту - Николай был хорошим семьянином. Но увы! отцом большой семьи - Империи - не смог стать. Он оказался несамостоятельным государем. Он втянул себя в интриги, вовлек империю в войну. Страну разорил и себя погубил. Еще недавно в богатой стране жизнь стала невмоготу. Ну как это могло случиться? В общем было сформировано Временное правительство во главе с А.Ф.Керенским. Но обладали реальной властью. Советы рабочих и солдатских депутатов. В стране установилось двоевластие. К несчастию для страны, двоевластие мешало решению социальных проблем. Противостояние Временного правительства и Советов рабочих и солдатских депутатов усиливалось. Временное правительство вело политику "война до победного конца", а большевики - "за превращение империалистической войны в гражданскую", чего так желал генштаб армии Германии! Чем хуже в стране, тем лучше для тех, кто (большевики-патриоты) хочет погреть на беде руки.
А в стране ухудшилось экономическое положение. С каждым днем становилось все хуже. По стране прокатились политические стачки. Временное правительство было вынуждено подавлять выступление рабочих. Июньские, а затем июльские события 1917 годла обнажили неспособность буржуазных министров отвечать на чаяния рабочих и беднейших крестьян, составляющих большинство населения страны. После расстрела демонстрантов в июле 1917 года появились лозунги: "Долой Временное правительство!", "Вся власть - Советам!"
Впервые новые политические задачи, план борьбы за переход от буржуазно-демократической революции к социальному были выдвинуты в Апрельских тезисах Ленина. Большевики не растерялись. Они развернули работу по созданию политических отрядов, политической базы революции. И здесь они достигли реальных успехов. Народ устал от войны, неурядицы и безработицы, и потому слушали большевиков, обещавщих покончить с кризисом. Большевики сумели привлечь на свою сторону рабочих и солдат. Фабрики - рабочим, землю - крестьянам. После июньских событий большевики взяли курс на вооруженное восстание, на захват власти.
Сторонники Ленина перетянули на свою сторону колеблющихся рабочих и крестьян, тем самым увеличивая социальную базу революции.
Также большевики проводили агитацию в войсках. Они обещали остановить войну, тогда как Временное правительство вело войну, которая истощала национальные ресурсы. На сторону революции перешли солдаты и матросы Балтийского флота, а это имело огромное значение, потому что Временное правительство находилось в Петрограде.
Развернулось освободительное движение угнетенных народов на национальных окраинах страны. На съезде большевиков, проходившем в подполье, было принято решение о вооруженном восстании. Накануне Октябрьской революции Ленин написал ряд статей, которые привели к успешному исходу Октябрьского переворота. Ленин перевел язык теории на язык практики. В ночь с 25 на 26 октября 1917 года Временное правительство было арестовано и препровождено в Петропавловскую крепость. Глубокой ночью (26 октября на II-м Всероссийском съезде Советов было создано первое рабоче-крестьянское правительство. Были приняты два декрета: Декрет о мире и Декрет о земле. Мир был установлен через полгода, "похабный" Брестский мир, но землю крестьяне фактически не получили. Миллионы людей лишились прежнего социального статуса - дворяне, интеллигенция, предприниматели, лишились элементарного права. В таких условиях гражданская война стала неизбежной. Разгон Учредительного собрания был первым серьезным толчком войне. Мог бы Ленин пойти на демократические выборы? У него этого и мыслях не было. Не для того большевики захватывали власть, чтобы быть отстраненным урной! Бесспорно, Октябрьская революция - переломное событие двадцатого века. Великий социальный эксперимент, заключающийся в том, чтобы с помощью диктатуры пролетариата решить насущные проблемы экономики, социального обустройства, ныне завершился результатом, который нельзя оценивать однозначно. Нигилизм, социальный экстремизм привелик деградации нации. В этом один из уроков Российской истории..."
***
Он никого не любил так, как Марину, нежную, улыбчивую, преданную. Она преданна ему или любви? А любовь была сильна. Так сильна, что свет - это он, Эдик. И не могла ничего с собой поделать. Ее соблазняли, ее смущали, но она не видела никого, кроме Эдика. Его семейный корабль терпит крушение Эдик не расстался с Элей, жили они порознь.
Развернув билет, он почти запрыгнул в отчаливающий морской теплоход и бросился искать среди пассажиров Марину...
...Страшное зрелище. Морское судно раскололось надвое и погружалось в пучину в течение нескольких минут. Кто спасся, а кто и нет. Спаслось мало, двадцать один человек. Среди них Эдик и Марина. Остальные восемьсот были затянуты в пучину. Страшное зрелище. Хотели пересечь океан.
***
-Дорогие ребята, выпускники нашей школы!
Вот и настал тот день, тот час, когда прозвенит для вас последний школьный звонок, возвестивший о завершении важного этапа вашей жизни,- баритон Эдуарда Анатольевича от волнения срывался, то на каплуновский дискант, то на томный хрип.-От первого школьного звонка до последнего прошло десять лет. Это были трудные, созидательные, интересные годы, это были школьные годы чудесные. Здесь ежедневно, ежечасно происходило с вами чудо. Вы пришли сюда, вас привели сюда мы, родители, робких, ведя за руку. И здесь у вас открылось второе зрение, то зрение, которое позволяет мысленным взором проникнуть в толщу веков, в тайны космоса, в микромир. Вы постигли людей, историю своей страны, всех стран и приближались к тем проблемам, которые волнуют нас, старших.
Вы здесь проходили уроки добра, уроки нравственности, уроки красоты, и вы стали другими - чуткими, отзывчивыми, вы стали нам ближе и еще роднее. Здесь на тысячи вопросов даны ответы и вы стали личностями. Мы рады за вас, у вас открылись свое видение гармонии, обозначились ориентиры.
И хоть знали, что школа ведет вас в ваше будущее, мы, родители, и вы, ребята, признательны директору школы, всем педагогам школы за их самоотверженный труд и подвиг в духовном зодчестве - мы волновались за вас, огорчались, когда вас подстерегала неудача, и надеялись, что вы выберетесь из трудностей. Нет сегодня конфликта отцов и детей.
Надежды наши оправдались. И потому мы здесь, у школьного порога, который вы вскоре оставите и пойдете в свой самостоятельный мир. Мы только хотели бы, чтобы вы не уронили свечу знаний и наших надежд. И если так, то школа и мы, родители, и вы и все вместе добились главного - духовного единения.
Теперь мы по-настоящему вместе, потому что мы едины в помыслах и чувствах.
Но мы хотели бы, чтобы вы были похожи не только на нас, мы хотели, чтобы вы были лучше нас. Вас ждут институты, техникумы, колледжи, интересные лаборатории, интересная работа на выбор.Чтобы воплотились ваши мечты, чтоб приблизились вы к своим идеалам, чтобы состоялись ваши судьбы. И все в ваших руках. И потому мы здесь сегодня и мысленно отныне навсегда.
Пусть же последний школьный звонок станет первым звонком в мир вашей мечты, ваших планов-громадье, вашего будущего.
Желаю вам добра, света, терпения и мужества в поиске своего счастья в родном краю.
В добрый час, дорогие выпускники!
***
Эдуард Анатольевич продолжать осмысливать свою диссертацию.
Что же было? В ясный день что же было? Нормальный человек стремится жить в добре и согласии. Но как его понимает каждый? Добро, наверное, неоднозначно. Добро есть добро. Но люди расходятся в понимании достижениии добра. Не надо жить во имя будущего и класть на это мифическое будущее свои жизни. Неужели вожди - вампиры? Наверное. Дети и внуки отвергают это будущее, что строили отцы.
Произошли трагические события в сибирском Заишимье. После октябрьского переворота казаки под командованием атамана Дутова, белые офицеры, алаш-ордынцы, перебежчики, разведчики ищут свою правду, защищают свои идеалы в кровавых схватках, не щадя ни своей жизни, ни чужой, полагая, что своя истина , свои идеалы выше и дороже жизни.
Жить среди чужих невозможно. Или ты такой, или ты нетакой. И в основе беспощадность, нетерпимость к инакомыслию. Только ли это примета того неспокойного времени? Или так будет всегда?
***
Что же было в ясный тот день? Нормальный человек стремится к добру. Но как его понимает каждый. Добро, наверное, неоднозначно. Добро есть добро. Но люди расходятся в понимании достижении добра. Не надо жить во имя будущего и класть на это мифическое будущее свои жизни, свои судьбы. Но вожди - вампиры.Наверное, да. Дети и внуки отвергают это будущеее, что деды и отцы построили.
***
В России происходят непонятные процессы то ли самоидентификации, то ли самоизоляции, напоминающие брожение пивных дрожжей. Но кому хочется вмешаться в процессы, черт побери! Были такие, которые хотели выразить...Их взрывают! И все идет, как идет! Пусть будет что будет. Недосуг разбираться в этих процессах! Одни говорят, что это процессы саморазрушения, другие кажется все это политической оргией...Может быть. Пусть оргия! В конце концов - это жизнь, пусть без души, пусть торжество телес. Только не нужно клонировать страну, не нужно другой России!
"Рожнов, то ты независимый художник, то ты патриотический...
-Недозрелый плод есть нельзя. Можно отравиться. А мы давай, давай, скорей, скорей... Какое тут единодушие! Или единомыслие! Одни близцецы! Люди добились возможности создания себе копий, но возможно ли клонирование души? Вот тогда возможна гибель Красоты! Копия картины не сама картина!
Друзья вдруг все отвернулись от него. Что произошло? Эдик стал депутатом. Такой обыкновенный стал депутатом? Какая ерунда. Как это депутат? Выступал, излагал свою программу, не стеснялся. Да, скромности ему не занимать. Встречают его холодно, как будто враг он лютый. Ничего, надо пережить...
То-то ведь попадет в государственные деятели. Кто-интересно бы узнать. Но ведь государство не может без государственных деятелей. Значит, жизнь готовит их. Значит, можно стать им. И вот эта борьба. Борьба привела его к краху.
...Эдуард заказал Рожнову свой портрет.
-Я вглядываюсь вдаль, ищу,- сказал Эдуард.
-И не вижу просвета?-заметил Рожнов.
-Во взгляде надежда...
-Понятно,-кивнул Рожнов.
-Я хочу отбросить все прошлое, я и фамилию поменял. Я теперь Эдуард Анатольевич Углов.
***
Рожнов работал над заказом основательно, но без вдохновения.
Человек должен помнить о своих корнях.А корни - это человек. Ведь человек от человека. Среди людей - среди людей. Чужих нет. И потому все ссоры - только глупость. Но увы! Люди всегда боролись между собой. Но человек не помнит этого, он лишен разума. Чуть возвысится, так обязательно "подколет" другого, который чуток "ниже" его.
-Так было в доистории, - сказал Эдуард Углов.
-Я видел сон...Шаман вызывал дух того лемура, который был его предком. Лемур стыдился и перегрыз себе лапу. Тот лемур погиб, соблазнившись на легкую добычу. Ринулся за птицей, а на него напал динозавр,ударил лапой.
-Отпечатки лап лемура и динозавра сохранились,- заметил Эдуард.- По ним определили возраст лемура. Сорок миллионов лет.
-Да...Вчера была прямая передача. Я вас слушал с замиранием духа, так здорово.
-Что там здорово,- Эдуард покраснел.
Он не блистал особыми ораторскими способностями, но к нему прислушивались. Его политические достижения и свершения заставляли прислушиваться. Активность его была беспредельной. Энергии ему бог дал на троих. Он всех включил в орбиту своих интересов, но умом особенным не блистал, но убеждать умел.
-Поверьте мне и все будет о'кей, ребята.
Настрой души, высокий настрой. Талантлив безмерно. Мне с ним легко. Я верю в него. Даже в трудную пору не выдаст. Выдержит все испытания в пределах своих человеческих возможностей. Ну, а за пределами? Что за пределами? Там ничто.
Он был посрамлен. Ему стыдно. Так стыдно, что сердце разрывается. Стыдно перед теми, которых презирал. Убить их! Он "ликвидировал" одного свидетеля. Но это не спасло его от угрызения совести. Сердце разрывается, оторопь берет. Его время уходит, но деньги остаются. Уходит время. У кого не уходит время? Уходит время - это так. Надо ли протестовать против этого? Буддизм - созерцание мира. Но не покорность, отнюдь не покорность. Расстреляли царя и его семью. Теперь определяют место и время похорон. Тут и интересы, расчеты, амбиции. Никак не могут прийти к решению. В России все не как у других. Это очень интересно.
Клонирование людей. Решается вопрос о бессмертии человека? Нет и нет. Это говорит о великой возможности науки и только. Стоит ли создавать копии человека? Личность уникальна. Не так? Страшно,если это не так. Возможности науки приведут к нивелировке личности, а не к бессмертию человека.
***
Возможен ли синтез религий? Можно еще представить розу мира, но мир без розы? Мира без розы не бывает. Следовательно, роза мира? Да, именно, так. Но какая роза? Идеальная роза, без шипов? Но такой розы нет. И не будет никогда. Ни один селекционер не сможет вывести такую розу, ибо это уже не роза.
Глава четвертая
ПОНЯТЬ ХОЧУ
К нему поступил через третьих рук необычный заказ: "написать убийство"...
Рожнов размышлял над судьбами народов. Ему заказали грандиозную картину для международной организации.
Время не переделаешь, и твоя судьба от судеб тысяч. Неожиданно все происходит и ты не знаешь, как все обернется. Думаешь, обидят тебя сильный, а, оказывается, тебя очень обидел слабенький. Так что не надо свысока. Политические безобразия творят политики. Человек развил активную деятельность, стал в своей сфере и это не понравится верхам, тем, кто наверху. Хоть этот человек не претендовал на место во власти, но тыкал пальцем. Не лезь во власть. Ты чужак. А президент наш! И катись ты со своей честностью...Такие слова сегодня произносят. Это, конечно, говорит о многом. Жизнь изменилась. Двигатель жизни - те, кто ворочает рычагами и багат. И президент должен быть их. Все верно. Такова правда жизни. Он их не обидит. А обещает пригреть нищих, так обещает.
Национальная идея. Это опасно. Была у нас коммунистическая идея как национальная и страна была покрыта лагерями. Наши лидеры полюбили слово "лагерь". Что ни делается, то лагерь! Всем предписывали это! И обижались, что их путают с нацистами. Но нацистский меч ковался у нас, в СССР! И проекты лагерей Германии подарил СССР! Это хотят забыть, но это нельзя забыть. Будьте достойны и неспесивы.
Если б хотели добра! Система, покрытая лагерями, долго не удержится. Так оно и вышло.
Наша пропаганда искала соринку в чужом глазу, не замечая в своем. Кому стало невмоготу - уехали. Остались те. кто не сможет уехать. Родину не покинешь никогда. Какая есть такая. И все наша родина. и ничего не поделаешь. Надо принимать все как есть, ибо человеку, чтобы жить, нужна атмосфера, добра, или равнодушия. Если не можете помочь или полюбить, то оставьте его в покое. Как бы разом разрешить все проблемы. Какой соблазн! Пришлый человек, не пришлый, на земле одной живем. И каждый день люди убивают себе подобных. Почему? Это непростой вопрос. Вопрос в другом. Как все это происходит в людском сообществе, убивая другого, убиваем себя! Об этом не стоит забывать. Но увы! забывают. Могут решить проблемы таким образом? Заблуждение. То, что сейчас творится в стране, нельзя назвать болезнью.. Это просто процесс, сродни биологическому росту. Молодая российская демократия идет, падая, разбивая коленки. Иначе и быть не может. Слишком много красного цвета в такой огромной стране. Хоть бы расцветили! Что за приверженность к красному цвету! Рабская приверженность одной идее! Извольте освободиться от рабства! Черт-та с два - за раз.
Если дадут вид на жительство и можно устроиться на работу, на любую работу.
В Косово столкновение продолжается. И будет продолжаться, пока албанцам не будет предоставлена автономия. Сербия не хотят терять право контроля! Какие-то албанцы? Если какие-то, то что же? Когда же люди поймут, что нет народов выссших, нет народов низших. Разве только в ущемлении суть жизни?
По Интернету он включился в какую-то опасную игру, в локальные виртуальные войны, где-то в районе погибающей звезды! Сейчас нет слова - недоступность. Возможно все, но можно ли? Не стыдно ли лезть в чужой мир без спросу? Но лезут, лезут, чтобы узнать что-то и выставить на озозрение.Проникнуть в чужие тайны и шантажировать? Совесть есть? Совести нет. И ты хочешь, чтобы тебе поверили? Но как проникнуть в чужие тайны? Нет, не проникнуть скондачка. А раздобыть эти тайны нужно.
***
Ему хотелось кончиком языка лизать впадины на ее груди. Это желание было так велико, что он выдавал себя голосом. Голос дребезжал, вибрировал. Она была очень игрива. Если б он знал! Они подмигивала глазами одному, а пошла в кино с другим. Улыбалась всем. Если людям радостно быть в ее обществе, то почему она должна быть хмурой? Она не задумывалась над этим, но душа ее не принимала хмурости.
***
Он проявил страсть, такую страсть, что он сам не ожидал этого. Он не ведал, что это такое. Он ничего не понимал, что с ним происходит. Ему хотелось быть с нею, только с нею, обцеловать ее от щек до кончиков пальцев ее чудесных ног. Произошло какое-то затмение. Похоть ли это или сумасшедшая любовь? Выражение его чувства было таким, что он был на грани сумасшествия.
***
Взломщики души, негодяи. Или им становятся, или их делают такими. Такими они не рождаются. Лишаются совести в жизни. Обретают хамство в жизни. Не от природы это идет. Этот хам не знал своих родителей. Мальчиком его отдали в детский дом. Там он рос в тоске. Он убил хорошо одетого мужчину и ограбил. Это был его отец.
***
Как нам быть? В руках огромные средства. Их надо распределять, да так, чтобы эти средства давали прирост. Но прироста нет, потому что закона нет, есть законы старые, которые вряд ли можно усовершенствовать. Нужно родиться заново. Если б родиться заново! Россия страна пессимистов, с другом поссорились, правительство плохое, но все-таки живем и жить будем. Будем надеяться, что выйдет из ямы. Но министр финансов не может распоряжаться этими средствами как отец семейства. Он должен должен одних пожалеть, другим помощь, третиьх наказать? Но он не делает ни того, ни другого, ни третьего. Он заниматься текущей политикой, то бишь затыканием дыр, так увлекся. Это-то и беда. Надежда на оптимизм есть. Приходят министры, которые что-то делают, на место тех, за которых всегда сочиняли и за которого делали. Споры ожесточенные в общем-то на пользу дела. Конечно, это страшно. Но нет страшнее тиши и благодати. Надо спорить. Спорить о том, как сократить аппарат. Об этом говорит президент. Но зачем тогда раздувал аппарат? Нелогично. Создавать проблемы, чтобы потом успешно их решать? И выглядеть энергичным. Как бы не выкинуть ребенка в излишнем усердии.
***
Жестокость в крови людей? Когда жестокость выходит за грань человечности? Почему люди так жэестоки? Что сказал и кто сказал? Кара за слово. А ведь никакого повода для такого жестокого проявления чувств. Бросая другого в беду, человек сам напрашивается на эту беду. Наркодельцы...Один укольчик и ты ушел из этого мира в нирвану. Оргазм, который длится вечно! На этом соблазне наркодельцы зарабатывают деньги. Дочь наркодельца стала наркоманкой. Как не берегли ее от напасти, не уберегли. Соблазнилась. Один укольчик...Она не понимала всего, что с нею происходит. Она уходила из этого мира навсегда. Но она не осознавала трагизма своего положения. Ей казалось, что она пребывает в вечной нирване. Переубеждить ее в ином было невозможно. Никто и не пытался переубедить.
***
Работа в учреждении это главное. Предупредить терракты. Что за терракты? Против невинных людей. Помощь детям...
***
Почему она так поступает? Непонятно. Он смирился. Он вынужденно смирился. Укрощена плоть. Жена стыдится подневольного сближенья с мужем...Непонятные отношения... Но ведь природа дала силу и чувства. И ему стыдно все же, что не до конца укротил свою плоть. Сыну ведь двадцать и он встречается с девушкой. Сын болезненный. Жалуется на головную боль. Но преодолевает недуг за счет энергии юности. Жаждет жить, жить. Красиво. Автомобиль. Дача в Крыму. Работа престижная. Правда, еще не обзавелся телохранителем. Но ночью несется с ветерком по улицам столицы. И мириады звезд в ветровое стекло! Легкая прохлада в салоне. А рядом та, которая зажигает в душе огонь. Он был восхищен ею. Душа ее вызывала в нем восхищение. Трепетные ресницы будто щекотали его сердце. ..
***
Кухня провоняла водкой. Еще бы бутылочку.Кто бы сходил за бутылочкой. Хозяин, конечно. Раз позвал гостей, так потчуй гостей-то. Почему же хозяин? Он схватил нож и искромсал гостей. Когда отрезвел, повесился.
***
Пути разошлись. Он далече, я в Москве, стал известным, а третий наш друг так и остался там, во глубине России. Ему не дают ходу, не угодил тем, кто контролирует. Уж эти контролеры! Контролеры души. Идиотизм. Все мутное, что было в человечестве, вылилось тогда в яд злодейства. И остановить руку никто не смог. Этот яд выпили все. Кто выпил, а кто не успел. Сколько ушло, не оставив ни имени, ничего! Будто их и не было. Они были. Их присутствием менялась жизнь. И сегодня это сегодня, потому что были они, безымянные. И что же на самом деле? На самом деле ничто. Этого не было. Почему тогда такой шум? Шум потому, что так нужно...Дума с человеческим лицом.Лояльность непримири- мых? Удивительно? Нет. Ничего удивительного...
***
Он очутился в джунглях Бразилии. Утром был в Москве. Вот эта смена обстановки - его мания. По-иному он не может. Ему нужно сменить обстановку. Резиновые рыбацкие сапоги, прорезиненный комбинезон, словом, можно пройти непроходимые джунгли. Сил хватает. Реактивен. И велико желание. Хочет пройти джунгли, а не видеть это в кино. За тобой крадутся гиены, удавы могут заключить тебя в истовые объятия, крокодилы прокусят тебя напополам. Все так, но да здравствуют джунгли!
***
Он каялся, бил себя в грудь, но ему уже никто не верил.
***
Камо грядеши, Нерон? Человеческая жизнь состоит из цепи ошибок. Может быть, но у каждого свои ошибки. Люди, будьте терпимее к таким ошибкам.
***
"Ирину могут увидеть рядом со мною. Что делать? Надо что-то делать. Тайную акцию предпринять. Ирины нет в Москве. Надо искать. Искать по всей стране. Искал. И обнаружил ее следы где-то в Майями, потом в Париже...Для любви устроили такое безобразие...Это безобразие..."- подумал Сергей Поимцев, ворочаясь в постели.
Они встретились ночью и поведали о том, что никого нет ближе, чем они сами. Они не могут объяснить все это, любовь ль это? Если любовь, то какая она? Просто они знают, что не могут жить друг без друга. Он обошел весь земной шар, посетил многие страны и убедился, что человек может жить где угодно. Земля и есть его дом родной и нельзя забывать об этом. Он должен беречь этот дом. И раздаются возгласы. Как неспокоен этот мир жестокий. Старый, несносный хитрый человек Арсентьевич, но ведь нельзя не любить его. Сколько бурь он перенес, сколько горя пережил и никого не предал, родину не предал. Это удивительный человек. Но можно ли предать родину? Никогда.Ирина решительно расстается с Сашей Рожновым, подхватывает старого, но душевного Арсентьевича...
Почему она скрывается? Находит массу отговорок и все скрывается. В чем дело? Конечно, тут что-то есть...Если б знать, что за причины,заставляющие ее таиться? Боязнь преследования? Усталость от назойливости и дотощности властей? Ее нет, но она есть! Удивительно. Доживают былые знаменитости. Жалкие зрелище. Неужели такое будет со всеми, кто купался в лучах славы? Их настоящее никак не компенсируется прошлым, где было все! Если б можно было остановить мгновение! И все же надо приветствовать то, что приходит и уходит. В этом жизнь заложена. Замечательная жизнь. У жизни нет иного, как осчастливить одних и обидеть других, ибо это жизнь. Кто я теперь? Нет никакого источника дохода. Сократ добывал средства на пропитание? Платон ходил на службу? У меня нет средств, чтобы поддержать себя. Есть тоолько звания.
Воспитывать общество принуждением - какая роковая ошибка! И ее совершали даже крупные мыслители, тот же Бухарин, светлый ум! Если б не рождались, если б не умирали, тогда можно говорить о воспитании и смысле воспитания людей и уповать на это воспитание. Воспитать для чего? Для удобства власти имущим, власти предержащих? Наверное, да. Наверное, этот вождь будет последним. Люди уже не допустят такого сгущения зла. Злодеи могут родиться, но их просто не допустят к власти. Как могло случиться? Могло это случиться в стране, потому что где-то в нас есть злость, нервозность и стервозность.
Трудно наступает рассвет. Становится медленно светло. Это удивительно, это прекрасно, это чудо - рождение утра. Добро от человека. Зло от человека. Ну что же, с этим надо согласиться. И все. Просто согласиться. Он был связан и над ним возвышался друг, ставший врагом.
-Будешь упрямиться, Вась?
-Я не упрямлюсь, Сереж.
-Что же ты не изменился, - сказал Сережа и ударил ногой в пах.
И услышал истощный крик.
-Кричи, никто не услышить. Мы одни. Кричи, легче будет.
Вась доверился Сереже и попался. Ничто его теперь не спасет.
-Дай сутки, дай сутки, позволь проститься со всеми.
-Много, даю двенадцать часов. Прощайся со всеми.
И Сережа вышел из комнаты, закрыл за собой дверь.
Вася закрыл глаза с наслаждением. Первой он вспомнил одноклассницу Люду. Во втором классе было...Смешно. Он опрокинул чернильницу. и чернила испачкали ее фартук. Девочка заплакала. И он заплакал. Так было жалко девочку. Он просил у нее прощения...
Девочка исчезла.
Перед глазами милая женщина. Он тянулся к ней, к ее груди. Она тоже тянулась к нему...Это была мать.
-Запиши на дискету и передай мне. Или по модему...Все равно. Но надо что-то делать. Огромная страна. Ощущение огромности кому хорошо? Тем, кто у власти или власть имущим, власть предержащим. Простому человеку это не нужно. Улететь бы на луну...Там есть вода. Нашли много льда. Уже строят городок на Луне... пока на земле. Тем, кому плохо на Земле, надо на Луну!
Вася продал квартиру, вернул Сереже давний долг с процентами с благодарственной .запиской. "Не замочил ведь...Причем тут однокашники. Сертежа - человек...Только время бездушное..."
***
Недавно Иван Зеркалов, по совету Рожнова, начал перебирать старые рукописи. От бесед с Рожновым он "зажегся" идеей критически осмыслить прошлые восприятия. Возможно, напишет по-новому о старом, а Рожнов проиллюстрирует. Весь тираж книги мгновенно разойдется по бижнему и дальнему зарубежью, и вновь заговорят о нем в кругу интеллигенции!
...Тревога думающего экрана...Наши зрители тепло встретили фильмы "Пепел и алмаз", "Нюрнбергский процесс", "Первый день свободы" и другие зарубежный фильмы.
Каждый из фильмов относится к явлениям мирового кинематографа.Каждый так или иначе,но касается пока не сданной в архив темы фашизма и его последствия.
Представленные художниками-аналитиками эти фильмы ищут серьезного, вдумчивого зрителя.Разговор будем вести, следуя по хронологическому принципу.
"Пепел и алмаз" вышел в 1958 году и поставлен он известным польским режиссероом А.Вайдой. Но только теперь, спустя 7-8 лет этот фильм доходит до сердца зрителя. Почему? Может быть, он вышел очень рано? 60-е годы - очень трудные, серьезные годы. Техасский выстрел, вьетнамские события, кровь, - земля не может и сутки продержаться, не принося в жертву хоть одну человекодушу. В центре фильма "Пепел и алмаз" стоят убийцы. Кто и как становятся ими? Почему душа этого Мацека, высвеченная светом искусства, являет такое странное смещение света и тьмы, жестокости и доброты, цинизма и веры?
Год назад Мацек был среди варшавских повстанцев, отступал по зловонным каналам городской канализации. А сейчас, повинуясь новому приказу, расстреливает из автомата тех, кто рядом с ним еще вчера воевал против гитлеровцев. Убивает поляков. Тех двух рабочих цементного завода. А потом секретаря обкома, коммуниста Щуку. Почему? Потому что Мацек умеет убивать, выполнять приказы, но только не размышлять. Он привык, что за него решает "жизнь", а фактически те, от кого исходит приказ.
Мацек боится жизни. Это правда. Он вступил в сознательную жизнь юным, когда бушевала война. Мацек носит темные очки. Кристина удивляется:”Почему ты носишь темные очки?”
Тень войны, войны с фашизмом неотступно следует за молодым человеком, делающим свой выбор. Виноват Мацек, но виноват фашизм, который сделал Мацека таким, какой он есть сейчас. Нет, Мацек не в состоянии забыть все то, что было. Его настоящее без прошлого невозможно.
Вот он самозабвенно выкрикивает в баре имена погибших. Скользят при этом по черному лакированному столу стаканы с горящим спиртом. Горит спирт, горит вечный огонь скорби и славы...Какая-то человечность неистребимая заложена в Мацеке.
А вот приобретенное, привнесенное. К Мацеку приходит на свидание Кристина. Мацек занят сбором разобранного пистолета. Ведь надо привести его в порядок - надо же убить секретаря обкома Щуку. А вдруг пистолет заест!
Мацек ведет любовный разговор и одновременно ищет железку от пистолета!
И все же в этом юноше пробуждается долго дремавший голос человечности.
"Я не могу больше убивать!" Но бунт робок, не сознателен.И Мацек убивает. И приходит возмездие. Смерть Мацека на свалке, среди бесконечного вороха мусора. Это и есть наказание за вину, преступление. Да, виноват Мацек. Но виновата и война, фашизм. Ведь фашисты отняли у него детство, юность, он не знает, что такое жизнь без враждебности, не дали выпрямиться. Конечно, этот мотив не главный, побочный, но звучит.
В 1962 году американский режиссер Стэнли Крамер с прекрасным актерским ансамблем поставил антифашистский фильм "Нюрнбергский процесс". Крамер ищет внутренний конфликт в душах людей, представляющих разные "враждовавшие" стороны...
Крамер настойчиво ждет ответа от трех групп обвиняемых. Прежде всего от тех образованных "культурных" фашистских юристов.. "Как могут они оправдать себя перед своей совестью и что такое представляет их совесть?"
Крамер судит немецких бюргеров. Известно, что фашизм опирается на обывательскую среду, используя для своей демагогиии обыденные житейские потребности и интересы масс.
Когда таких бюргеров спрашивают теперь, где они были в то время и что они делали, их ответ обычно таков:
"Мы ничего не знали. Мы ничего сделать не могли. Мы не виноваты, оставьте нас в покое".
Это ли не вызывает тревогу?
И что интересно. Под судом у Крамера сами судьи над нацистами - американцы, решавшие после войны судьбу уличенных нацистских преступников. Некоторые из них - не все, но наиболее влиятельные - проявляли снисхождение к извергам, миловали их, выпускали на свободу. Почему? Это ли не тревожно?
Влиятельный американский генерал и присланный из Вашингтона сенатор делают во время процесса Яннинга и его коллег все, чтобы нажать на судью Хейвуда и добиться от него смягчения участи подсудимых.
И тут выясняется, что логика американского прокурора Лоусона и логика адвоката Рольфа не была логикой неангажированных юристов. Они не стремились к истине, они верили, что компромисс с совестью может быть выгоден Родине - Германии ли, Америке ли...Поэтому, когда американский генерал сказал свому другу Лоусону, что политические соображения и интересы Соединенных Штатов требуют, чтобы приговор был мягким, весь пыл симпатичного обвинителя потух. Солдат подавил в нем юриста. Политик - обвинителя. Мундир - человека.
И полковник Лоусон вдруг малодушно призвал суд вынести решение с учетом сложивщейся ситуации.
Иными словами, с ним произошло то же, что и некогда случилось с Яннингом.
А Рольф фанатичен с самого начала. Потрясает сцена, где Ирена Гофман(она, оказывается, жива!) дает свидетельские показания. Ее обвиняют в связи со стариком-евреем.
Рольф не выдерживает, переходит в наступление. Циничные вопросы, угрожающий тон, неверие в искренность человека...
Да, в это время заново происходит рождение фашизма. Рольф превращается в садиста. В фашиста. И не во имя корысти, не ради карьеры. Во имя ложно понимаемой миссии. Рольф верит, что политическая цель оправдывает любые средства. Если бы такое происходило только в фильме. Разве это не должно вызвать хоть капельку тревоги?
Внимание зрителей постепенно сосредоточивается к судье Хейвуду,этой "деревенщине". Хейвуд осуждает нацистов на пожизненное заключение. Хорошо, правда же? Но не торопитесь с радостью.
На другой день происходит очень любопытный диалог между Рольфом и Хейвудом.
-Хотите заключить пари? Через пять лет приговоренные вами к пожизненному заключению будут на свободе,- преполагает Рольф.
И он оказывается прав.
Сейчас многие убийцы на свободе. И даже не трудятся делать пластические операции на лице. Не страшно им. Это и вызывает тревогу в сердце честного художника.
Гитлер кончил бесславно. Но фашизм жив. В наши дни неофашизм поднимает голову. И может стать большой международной угрозой, если вовремя не поставить "тормозные колодки" под колеса. Минуло более 20 лет со времени окончания второй мировой войны. Появилась поколение, которое не пережило в сознательном возрасте ужасы свинцового смерча, не ощутило остро последствия минувшей мировой катастрофы.
Но молодым никуда не спрятаться от проблемы нашего времени.
В 1964 году на экраны вышел фильм "Первый день свободы" известного польского режиссера Алексанрдра Форда.
Безлюдные улицы немецкого городка. Ничто не напоминает о войне о близости фронта. В городе остался только доктор Роде и его дочери. В их дом попадает пятеро поляков, бывших заключенных концлагеря. Они сейчас хозяева положения. Что победит в них? Сознание своей безнаказанности, грубая сила? Или совесть, человеческое достоинство? Как распорядятся они своей свободой? Они дико надругались над Ингой, старшей дочерью доктора Роде, и ушли. Потом пришли тоже солдаты, поляки, солдаты Войска Польского. Доктор потрясен. Он говорит:
-После того, что они натворили, трудно назвать их людьми.
Офицер Ян задает контрвопрос:
"А то, что они перестали быть людьми, чья это вина? Как вы считаете?"
Чья это вина?
Сила фильма не только в том, что он говорит о совести и ответственности, о праве и человечности. Сила фильма в том, что раздумья эти звучат по-другому, по-новому, в том, что они усугубились, обострились. Ян стрелял в Ингу.
Мы хотим знать все причины, внешние и внутренние, которые это вызвали. Конфликт между Яном и Ингой - личные правды сталкиваются с правдой исторической. Герои - не пешки истории. Они хорошо понимают, в чем их долг, что они должны совершить.
Они должны сделать выбор.
Все делают выбор. Инга стреляет. Страшно, печально, необратимо. Все дело в том, что пуляч, посылаемая от Инги, не отличается от пули Отто. Движимая высоким мотивом - отстоят свое достоинство, она идет на башню. Она убивает спасителей.
Инга сама себе выносит приговор. Она лично ответственна. Но она не виновата. Она - жертва фашизма. Ведь фашизм эксплуатирует высокие человеческие чувства людей. Есть настораживающий мотив в этом фильме. Второстепенная героиня фильма Люцци выходит на авансцену. Она отдается польскому солдату и шепчет: "Вы не похожи на победителей. Победители такие, как те, которые ворвались в нашу квартиру..."
Вот эта аморфность, беспринципность идет от безверия в справедливость, в свободу. И это и опасно.
Яну нужно вести бой на два фронта. Наказать Ингу и "открыть глаза" Люцци. Люцци может признать что угодно и, конечно, приживется при фашизме. Проблемы фашизма в искусстве до сих пор актуальна, точнее, еще более современна, чем впервые дни мира.
Война была великим испытанием для всего человечества. Безнравственности был преподан урок. Только урок? О новых вспышках рецидивов фашизма,об этой раковой опухоли на теле жизни с тревогой поведали зоркие часовые зарубежного киноискусства...Ровное Джамбулской области август 1966 г."
Это было в старой записной книжке молодого начинающего журналиста. А вот и недавние записи.
"8 февраля 2000 года. И.о. главы государства встретился с академиками РАН. Отныне 8 февраля будет отмечаться день российской науки.И нет ответа на варварство новых властей. По чьему приказу журналист радиостанции "Свобода" обменен на трех российских военнослужащих? Изолгались ответственные министры, и помощник и.о. президента Сергей Ястржембский. И это страшно. Когда неугодного властям человека с его добровольного согласия, неизвестно как полученного, отдают тем, с кем государство борется как с бандитами, становится страшно. Почему так? Таков наш будущий лидер, будущий будущий лидер? На кого обижаться? Над нами рок. Не на что обижаться? Весь мир может удивляться, но мы живем по своим законам, и Европа, весь мир нам не указ. Почему так могут плюнуть человеку в души, откровенно насмехаться над ним? Потому что знают, что люди молча вытрут плевки? Люди разобщены. У них подавлено чувство достоинства. Где же тут проникнуться чувству сострадания? С тридцатых ли годов это, когда люди приговаривали друг дгруга на муки и смерть, радовались справедливому возмездию - приговорили к расстрелу врагов народа, приговорили, уничтожили польских офицеров в лесах Подмосковья и Сибири и обвинили в этом немецких фашистов, которые уже строили газовые камеры умерщвления всех ненемцев, депортировали всех ненадежных народов, ограничили, лишили крова, и этот пыл еще не угас. Уничтожить неугодного и нет проблем. Но неугодным может быть целый народ! Ну и что? Общественное мнение не поднялось особенно выше простой "мочиловки". Сровняем с землей города и все, что движется, если это нам не нутру. Сойдет. Государство без гражданского общества еще долго будет куражиться над человеком, пока оно не будет отчитываться перед всем народом. Государство издает законы, но их никто не исполняет, ибо само попирает свои законы! Государство еще и угрожает. Оно откровенно демонстрирует, в каких случаях будет применено ядерное оружие! Маска сброшена. Так что все ясно. Ничего не ясно. Как жить нам дальше? В мире и дружбе, по законам справедливости? Если этого не будет, то будет другое.
Во сне мне приснился мой доисторический предок. Черноволосый, с узкими щелками глаз. Он на коне, в руках держит стрелу и щит.
-Я помчал на охоту. За тигром. За приданым невесте. Сам поймаю тигра. Не отнимать же у другого?"
***
"Меня забыли. Не приглашают, не звонят...Вычеркнули из жизни. Вот черти, обижают. Когда нужен был, в ноги кланялись, все, что нужно от меня, получили, теперь забыли. Можно теперь обойтись без меня. Теперь я ровным счетом ноль. Они вынесли мне смертный приговор. Меня как будто не было и нет. Не пойму, как же они быстро объединились?"
Глава пятая
ПРИМЕТЫ
Что будущего добрая примета? Европа священных камней становится объединенной Европой...А где мы? Могучие силы преображения? Или стирание с карты всего отжившего? На глазах преображается столица. Видна работа мэра. Он не стенает, не брюжжит, а дело делает. Работящий мужик возглавил правительство столицы.И его вдруг "мочат". Не тот мэр, не такой. Как же, как же? Не устоял, обрел обретаемое. Попустительствует сонму алчных строителей. Разве не те же строители работали при прежних руководителях столицы? Те же. А вот Москва меняет свой облик. Конечно, имеет место технический прогресс в строительной индустрии, компьютеризация, главное, в квалифицированости строительных кадров. Все так. Идет экспериментальное строительство. Продолжены работы по совершенствованию архитектурно-планировочных и конструктивных решений. Для улучшения архитектурной выразительности фасадов строящихся зданий намечено расширить применение цветных кремнийорганических эмалей, синтетических составов, крупноразмерной керамической плитки (аж из Южной Кореи) и естественного камня, алюминиевых конструкций и цветного стекла. Во внутренней отделке зданий получают применение декоративные листовые и плитные материалы, синтетические плитки, щитовой мозаичный паркет. В благоустройстве районов будут применены цветные, дорожные покрытия, новые улучшенные конструкции малых архитектурных форм. Дома не будут “штамповаться”, а будут штучными...
Каждый дом будет иметь свое лицо. Конечно, это замечательно. Но как же иначе?
***
Строители “забунтовали”. Им многое не нравилось. Для людей мы строим.Но нас же самих за людей не считают. Работаем на высоте. Продувает ветер. Стоять и полчаса невозможно. Нет теплой обуви, теплой одежды. Если и дают, то в них работать невозможно. Нет унифицированного монтажного оснащения, средств малой механизации и инструмента. Нет, нас, строителей, за людей не считают. Экономия на нас боком выходит. Мы болеем. Посмотрите, сколько простудных заболеваний среди строителей? Еще говорим о социальной защищенности строителей. Смех. Руководители толкуют о том, что все хорошо,они все пекутся о здоровье строителей, но сами заселяют дома, построенные строителями опекаемыми! Такие они, руководители от строительства. И не сокращается число женщин, занятых на ремонте дорог, изолировке, где трудно создать необходимые гигиенические условия для работающих женщин.Эти женщины ютятся в общежитиях. Комнатки тесны. Нет даже телевизора. Но защищать бедных будут олигархи,потом сотрудничать будут на равных. Одна дорога: от социальной ориентации до социальной интеграции...
-Но дети рождаются, - сказал куратор.- Поэтому у нас проблемы с незапланированными детскими садами-яслями.
Строители - люди. Они хотят создать семьи. Нормальные семьи. Рождаются дети. И с этим надо считаться...Вы, художники, ищете гераклов, к сожалению. Разве не так?
Рожнов не смог найти убедительные ответы.
***
Он обещал жениться. И она пришла к нему в вагончик. У них произошло все, что могло произойти. И так продолжалось полгода. Оля однажды сказала, что ждет ребенка. Толя ничего не сказал и не выразил никакого чувства.
-Не приходи больше. Все.
Оля заплакала и ушла. По дороге ее окружили какие-то пьяные мужики. Облапили ее. Она едва вырвалась из их липких рук.
-Не стыдно? Я с животом, а вы лезете...
-Ну и что...У, ядрена баба...
Оля улизнула, пока мужики восторгались ее чреслами. Стыдно.
***
Можно поставить подпись и миллионы окажутся там...Потом можно перебраться самому. Какая разница, где жить? Лишь бы жить хорошо.
Мучался над этим долго. И никак не мог решиться. Уехать он может. Но как он сможет жить вдали от всего этого, что составляет его жизнь?
***
Почему-то ему хотелось полетать над землей. И это желание было так велико, что отговорить его никто не смог. Жить с такими желаниями среди других было нелегко. И он говорил о желаниях. Зачем? Не каждый день делаются великие дела, надо делать и мелкие дела, хоть и великий политик. Великий политик пошел чинить ботинки, потому что выбросить их было жалко. Бывает? Бывает. И в мелких делах есть своя прелесть. И надо делать их с удовольствием. Что раздражение? Жизнь одна.Что раздражаться-то?..
Сопротивление было такого накала, что не стоило надеяться на скорое разрешение вопроса. Переговоры не дали ничего.
-С какой стати мы должны перевести на их счет суммы?
И не перевели.
Тогда те состряпали компромат и отнесли в редакцию одной газеты, которую они опекают.
-Тут все правда, расшифровка вашей беседы и снимки эпизодов, снятых скрытой камерой. Опубликуем на правах рекламы. Материал уже сверстан. Просим триста тысяч долларов. И материал будет уничтожен.
И звонок.
-Завтра статья выйдет в газете, если вы не отправите по факсу копию платежного поручения.
-Значит, завтра? Ну и что?
-Как что? Вы там развлекаетесь, а мы тут мучаемся от беднежья. Посмотрим, как вы завтра заговорите.
-Какое развлечение? Головы не можем поднять...
-Не скажите. Сауны, красотки голые, кстати у вас на коленях, что еще...Завтра все увидите и прочтете...
-Мерзость какая!
-Вот за это и надо платить.
-Зачем на улицу выбрасывать мерзость? Этого делать не надо.
-Конечно, не надо. О чем мы с вами толкуем. Так как?
-Но вы пакостники.
-Не мы. Вы душите нас. Поэтому мы хотим потеснить вас. Откровенно? Да, честно. Так как?
-Где гарантия, что материал не может быть опубликован в другом месте?
-Этого мы не знаем. Но мы не опубликуем в той газете.
Он задумался на минутку. Вспомнил и покраснел. Девушка была очень сексуальна и хороша. И это тянуло в ней и стар и млад. Старики оглядывались, парни нагло ощупывали ее.Но не было одного серьезного предложения. Почему так? Он хотел сделать ей предложение. И теперь ее превращают в...
-Вы хотите нас разорить.
-Только и всего.
-Не только. Может, все-таки обойдетесь без публикации снимка?
-В снимке весь смак.
***
Анатолий Максимович Заволжин без радости принимал поздравления с днем рождения. Рожнов подарил его портретик в золоченной рамке, но Заволжин сунул его в ящик стола.
Он уже никого не поздравлял. Нет времени. Да и отдалился и вновь возникнуть было душевно трудно. Такая вот глупая причина. Я согласен, что надо попытаться понять все движения души близких людей, у меня своих забот хватает. Но нет ничего, чтобы мучиться нравственно. Не совершал я безнравственных вещей. Хоть и не безгрешен, хоть и есть за собой что-то. Жил ведь не в пустыне. Эх, почему так все складывается. Взаимоотношения с сыном сложные. Он взрослый человек. Не хочет, чтобы его контролировали. Что ни слово, то в пику. Отец не выдержал, сказал несколько слов. Ушел сын, отец так захлопнул дверь, да еще ударил дверь, будто дверь виновата...Все повторяется? У меня большие противоречия с родителями. Сказал, что отказался от них. Он один и иногда дело идет к лучшему. Ведь один и почему не рассчитывал на кого-то. Но и делиться радостью не может - услышит столько желчных слов, что не дай бог услышать это тем, кто это говорит. Наверное, говоря гадости, человек испытывает облегчение от накопившейся злости, наслаждение. Обмазал другого и как бы чище сам стал.
***
Родных столько и никого рядом. Грустно очень. Грустно. Одиночество всегда грустно. Ты сволочь? Это они так считают. Считают меня эгоистом, к сожалению. Не хочу и слышать о них. Жизнь большая и пусть в этой жизни будет светлое.Они хотели бы услышать о моей боли? Нет и нет. Так и я не нарочно. У меня так вышло. И когда что-то вспоминаю, так кипит все внутри. Понимаю, что это глупость, пусть глупость. Ты прости меня, моя...И все равно не поймешь меня, все равно. Душа у тебя настроена не так. Ты не тот человек, чтобы меня понять. Не хотят меня понять и все. Они понимают только себя. Бог с ними. Что за зависть? Чему завидовать? Моему каторжному труду и стенанию? Бог так решил, чтоб он выразил его, богово, мысль, ему поручено. Но только стыдился, что плохо получается.
В то время я получал сто восемьдесят рэ и был счастлив. Жил ощущением счастья. Сейчас я свободен, многого добился и нет ощущения счастья. Вообще многое неясно в этой жизни. Парень, который оказывал услуги элите, очутился в тюрьме. И там пишет диссертацию. Возможно, защитится. Хоть это дано ему.
***
Уходи и не вспоминай, коли так. Уходи и не ругай никого, живи один. У одиночества есть свои преимущества. Выполнил свое предначертание в этой жизни. Почему так ко мне относятся? Один - с черной завистью. Другой кипит злобой. Человек появился на свет. Для чего? Он хочет жить счастливо. Вот и все. Счастливо среди людей счастливых? Вот в чем суть...счастья. Чтобы жить счастливо, надо бороться? Бороться - значит, устранять с пути эгоистов? В пространстве Вселенной тесно? И чтобы добиться счастья, надо кого-то устранять? Но в человеке сидит страх, он боится. И это его определяет. Он любит жизнь. И это его определяет. И что превалирует? То и есть основное в человеке. Английский король предпочел короне любовь. Поступок замечательный и глубоко личностный. В нем было все от короля - выдающийся ум, Британия контролировала четверть суши. Высокое воспитание. Она не могла не восхищаться им. Он не мог жениться на ней, потому что был король. Король отказался от короны ради любви. Прожил жизнь счастливо и не раскаялся в совершенном поступке. Выдающаяся личность. Соблазн был велик. Любовь выше короны. Но она полюбила его как короля!
Он боялся потерять ее. Единственную в мире женщину, которая запала в сердце. Была ли борьба вокруг нее? Он этого не знает. На ней свет клином сошелся? Она будто обещала самое счастье самой собой.
***
Что козни тех времен! Нынче откровенная гадость не гадость.И стрельба не стрельба. Не обращай внимания? Но как не обращать внимания, когда они делают вызывающие вещи.
Рожнов отбрасывал один эскиз за другой, создавая образы известных людей, находжящихся "у времени в плену". Красивые душой, были и злые. Но злые больше в своей среде. Тут уж ничего не поделаешь.
***
-Смотри, что она делает? Вышла дочь замуж, а ничего, будто ничего не произошло. Может, молодым нужно отделиться, надо думать об этом, нет, не думают. Я устала думать за них.
Сына устроили на очень престижное место. Он способный, ничего не скажешь. Может стать политическим деятелем. Все зависит, от него самого и от стечения обстоятельств. Он дружен с молодыми лидерами. С ними побывал в разных странах. Так создается элита. А тут бьешься, бьешься и ничего не получается.
***
Почему Европа, весь мир болеют за Россию? Боятся ее? Неспокойно в России, неспокойно в Европе и мире. Неспокойная Россия наводит страх на всю Европу.Сейчас время разбрасывать камни, чтобы потом собирать их. В этом смысл развития. Для тогго, чтобы идти дальше. Оказывается, разбрасывать камни легче, чем собирать их. Ну что же - нельзя перечить время.Говорят, люди в третьем тысячелетии будут совсем другие, лучше. Компьютеры по интеллекту догонят людей, они уже сами будут воспроизводить себя. Такие перспективы у человечества. Про Луну мы забыли. На Луне будут люди жить. Но ведь и там, на Луне люди останутся людьми, проблемы будут те же. Будут ревновать, злиться друг на друга, искать, что-то общее, ведь надо же как-то жить. Может, и останутся жить на Луне навсегда.
***
Она - нет и все. И это сурово. Что ж, я хочу понять, и не понимаю. Она не хочет и слышать. И все, что вместе - как бы вне ее. Такая была у нас жизнь?
***
Почтальонша вручила ему телеграмму и ушла. У него екнуло сердце. Плохо с матерью. Он собрался быстро и поехал в Тамбов.
Евгений не мог представить мать, лежащую на смертном одре. Хлопотунья, добрая душа.
"Прошло два года,как ушел отец. Мама не могла жить без него, к нему спешила..."
Сестра обняла Евгения и всплакнула.
-Мамы нет. Ночью отошла...
...-Накануне она говорила: " Доченька, я сон видела. Во сне твой братик старший Мишенька, ему три годика было, как земляную постель поклали, ко мне тянется. Мишенька любил яблоко. Кричит: "Мам, папа тебя зовет!" И держит в руке яблоко! Что это? Ничего не понимаю. Сегодня яблочный спас?
-Да, мама. Я подала ей яблоко, а она не может надкусить.
***
Он в родительском доме остался на сороковой день.
-Сегодня такой день, нет мамы, ушла, вот уже сорок дней, как она оставила эту жизнь. Сегодня такой день,когда думаешь о жизни и о смысле жизни. Мама нашла смысл жизни и потому прожила долгую и достойную жизнь, оставила след на земле, в этой жизни. Была счастлива. Пусть душа ее приобретет счастливый покой там, в небеси, в вечности. Я помню как она меня отогревала. Я пришел с мороза. Весь замерзший. Она сняла с меня шубу, повела на кухню и напоила горячим чаем. Потом борща горячего дала. Душа у нее солнечная. Возле нее светло и тепло. Она хотела, чтобы было хорошо вокруг.
***
Племянница кинулась к нему с просьбой:
-Дядя, как бы мне в Москву.
-Это можно. Я пишу галерею героев...в объединении...Можно устроиться бетонщицей. На первых порах. Чтобы прописаться. Такие в Москве порядки.
-Какая же из меня бетонщица? Дядя Женя, вы что?
-А иначе как? А в других этих...маятно, там беспредел, туда тебе лучше не соваться. Пусть тебя не соблазняет быстрый успех. В Москву хочется. Москва требует взаимности. А взаимный интерес - мы Москве, Москва - нам. Мы Москве строим дороги, возводим здания, а Москва дает нам звание - москвича.
-Смешно, конечно, но лучше смех, чем слезы. Устройте в это ваше объединение...Там зарплату выдают?
-Сейчас везде, сама знаешь...Но объединение держится. Благодаря временному директору Поимцеву.
-Как это?
-Поимцев врио директора. Ладно, я уж как-нибудь с ним договорюсь. Не отчаивайся. И без обид и капризов.
-Какие обиды? Слушайся дядю,- строго внушила Маня, старшая сестра Евгения.
-Тогда племянницу мою ждут в объединении,- улыбнулся Рожнов.- А если всерьез, то почему бы не пойти ей туда? Я завтра возвращаюсь в Москву.
- Дядя, я поеду с вами,- сказала решительно племянница.-Все!
-Все так все. Поедем вместе, Ноночка. На первых порах будешь жить у меня, а потом в общежитие или комнатку снимешь...
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЗАМКНУТЫЙ КРУГ
Глава первая
ВИБРАЦИЯ
Металлические ворота открыты настежь, женщина в синем халате махнула рукой и грузовики, груженные бетонными плитами, кольцами и сваями, вереницей устремились на широкую городскую улицу и растворились в потоке солнечного света и автомашин.
Проскочила через ворота к будке, возле которой стояла грузная женщина в синем халате, молоденькая девушка. На ней джинсовая юбка, розовая кофточка. И, конечно же, высокие модные каблуки. Повела стриженой головой, мазнула синим взглядом по изумленному лицу женщины, спросила тоненьким голоском:
- Скажите, как пройти в отдел кадров?
- Выйди за ворота, пройдешь вдоль ограды и увидишь шестиэтажное здание, там проходная, скажешь куда тебе надо. Отдел кадров на первом этаже. Устраиваешься на работу?
- Прочитала в объявлении "приглашаются на работу инженеры- технологи, техники, арматурщики...".
- А кем же ты? - полюбопытствовала женщина.
- Хочу в арматурщицы пока...
- Стаж нужен? Зачем же в арматурщицы? Пересиди в конторке-то.
- Недобрала полбалла, обидно.
- Конечно, обидно, - согласилась женщина. - И моя точно также недобрала полбалла.
- А вообще как тут, люди какие?
- Обыкновенные, а какие же? Только зачем же сюда? Супермаркет, бензоколонка, бары, салоны красоты, клубы. Тебе-то что, стаж заработаешь и упорхнешь...
- Ну, спасибо...
Девушка шмыг за ворота, процокала вдоль каменной ограды и увидела угол высокого шестиэтажного здания. У стеклянных дверей таблица блестит золотом. "Министерство промышленности строительных материалов Производственное объединение "Спецстройматериалы".
- Предъявите пропуск, - скрипучий голос остановил девушку, когда она очутилась в проходной.
- Я устраиваюсь на работу.
- Паспорт предъявите.
- Вот, пожалуйста.
Девушка вынула из модной сумочки паспорт и подала вахтеру. Пенсионного возраста маленькая женщина в форменной одежде записала в журнал данные паспорта и вернула его девушке, вздох- нула:
- Можете идти.
В конце длинного коридора на первом этаже девушка увидела на массивной двери потертую брозовую табличку "Отдел кадров". Набравшись храбрости, она открыла массивную дверь и опять оробела от "народищу". За письменном столом сидела усталая женщина и что-то толковала двум очень похожим коренастым мужчинам, почти в одинаковых костюмах, клетчатых рубашках. И вдруг прервала беседу. По радио диктор вещал о каком-то террористическом акте не то в аэропорту. Не то на подземном переходе.
-Число погибших перевалило за двадцать...Что делается?- завздыхала женщина.
-Еще нужно много времени пройдет, чтобы устройство жизни устроило всех, а пока теракты, гибель ни в чем не- повинных людей.
-Может быть, попытаться выслушать злодеев?
-Слишком жирно для них будет. Всех не выслушаешь.Ну, выслушали, уступили, они будут устанавливать свои правила, которые не устроить тех, кто выслушал. Это какой-то замкнутый круг.
-И кто придумал все это?
-Кто? Непризнанные политики и прочие злодеи. Им все бы наказать невинных - от этого соблазна их ничто и никто не остановят. А исполнители - люди без чести и совести.
- Понимаете, а терроризируете меня. Покидаете, значит, нас. Не нравится. Вам все на блюдечке поднеси, вам все бы льготы. Так льготы надо заработать.
- Ираида Васильевна, не надо демагогии. Обещанной квартиры жду вот уже восьмой год, - сказал тот, кто помоложе. - А мне без квартиры уже не жизнь. Как быть-то? - Он провел большим пальцем по тугой шее. - Дети мал-мала меньше. Пойду в домостроительный комбинат, там обещали в течение года ...
- А мы не обещали, потому претензии излишни, - отрезала начальник отдела кадров.
- Зачем тогда приглашали на работу? - изумился рабочий.
- Мы приглашали вас на работу, но квартиру не обещали, - уточнила начальник отдела кадров.
- Ну хватит, подписывайте бумаги, отдайте трудовую книжку, говорить не о чем. Будьте здоровы и мы, братья Кулишовы, не пропадем.
Тот, кто постарше, молчал. Мужчины вышли. Начальник отдела кадров закрыла сейф на ключ, а ключ бросила в ящик письменного стола и невидяще уставилась на вошедшую девушку.
- Я по объявлению, - произнесла девушка заметно робея.
- Садитесь, вот бумага, пишите заявление. Куда вы хотели бы?
- В арматурный цех.
- Пишите в арматурный,- безразличным тоном произнесла начальник отдела кадров и уставилась в окно. - Завтра пройдете медосмотр и можете пойти работать. Устала я. Превратили отдел кадров в проходной двор.
- А почему? - изумилась девушка.
- Покрутишься у нас немножко и узнаешь. А впрочем, что это я? Царькова, подымешься на шестой этаж, к инженеру по технике безопасности, ты должна пройти инструктаж. Все понятно?
- Да, все понятно. - и выскочила девушка из неуютного кабинета.
- Кто там, войдите, войдите, - услышала она усталый голос Ираиды Васильевны, не понимавшей, почему люди превратили отдел кадров в проходной двор. Почему людям неймется?
Но никто не вошел. А Царькова же влетела в лифт, нажала на кнопку с цифрой шесть и в одно мгновение очутилась в вестибюле шестого этажа. Светло здесь. Окна широкие, большие. Подошла к окну. Перед девушкой открылась широкая панорама заводов объединения. Параллельные линии горизонтальных труб рассекали огромную территорию, занятую различной конфигурации строениями, надвое. Перпендикулярно к линиям горизонтальных труб легла ветка железной дороги, по которой туда-сюда сновал тепловоз с двумя вагонами. Дымили высокие кирпичные трубы и от черного дыма ложились на ажурные строения огромные тени...Гула и шума девушка не слышала, она была просто-настпросто оглушена ими.
- Девушка, вы на инструктаж по технике безопасности? - услышала Ноночка Царькова и увидела в раскрытой двери пожилого мужчину в очках. Кажется, лысого. "Занудный" - отметила про себя девушка. - Тогда сюда.
Ноночка вошла в небольшой кабинет, заставленный плакатами, макетами, схемами, присела на один из стульев в заднем ряду.
- Чем мы занимаемся, хотите спросить? Мы одеваем город, столицу нашей Родины, вот чем мы занимаемся, - с некоторым пафосом заговорил мужчина в очках. - Следовательно, задача не из лег- ких. Всякие туристы, свои и иностранцы, им все своими глазами увидеть надо, пощупать. Вы видели здание нынешней мэрии? Там недавно заседал СЭВ. Впечатляет? Проект - известных архитекторов, а материал - наш, нашего производственного объединения. Вы были в спорткомплексе "Олимпийский"? Мы этот комплекс одели. А подземные сооружения? Их удается видеть только специалистам. И опять же... Все на нашем материале. Так вот, чтобы подготовить материалы для "одежды" города, надо кое- что знать...
После этой вводной лекции инженер по технике безопасности Радомир Иванович Будницкий приступил к самому инструктажу по технике безопасности.
Лена слушала внимательно, стараясь вникнуть в суть рассказа. Постаралась ни разу не перебить рассказчика каким-нибудь каверзным вопросиком, что позволяла в родной школе. Здесь она чувствовала какую-то робость и стеснение.
- Конечно, в цехе новичку мало не покажется от повышенных децибеллов, а если включать вибровочные машины на полные мощности, формуя материалы будущего, то вообще...можно запросто стать инвадидом. Что нужно делать, чтобы избежать этого? Во-первых... Во-вторых...В-третьих... А конкретно ознакомитесь с правилами по технике безопасности непосредственно в цехе. Удерживайте себя от поднятия тяжестей. В цехе полно всяких приспособлений, кранов, полиспастов, лучше пользуйтесь ими. Молодые нетерпеливы, поднимают тяжести на себе и зарабатывают себе неприятности. Скажите, кому это нужно? Вопросы есть?
- Спасибо... - пролепетала Ноночка Царькова и встала со стула.
- Не за что, а вообще не забывайте нас. Вы вспоминаете нас после того, как случится травма и надо составить акт.
- И такое бывает?
- И еще как! И особенно с теми, кто только мечтает. Это производство. Поэтому будьте осмотрительны. А если вибрация будет донимать, то переходите в лабораторию.
В цех Ноночка Царькова шла в тревожном настроении. Ее предупредили, что могут быть неприятности, например, нечаянно зацепит ее арматурной проволокой, мол, такое случалось. И у одной девушки остался на щеке синий шрам. Но все обошлось и она вышла замуж за арматурщика, который не углядел чего-то и в один миг порешил красоту девушки.
Признаться, Ноночка слышала об этом впервые. Конечно, Будницкий выкладывал былые заводские истории из хороших побуждений, но они произвели на девушку гнетущее впечатление. А говорили, что здесь заботятся о людях. Или только говорят? И все идет как не надо. Но Ноночка решила все же поработать на заводе, не секретаршей или курьершей в престижном учреждении. Не захотела. Что это? Упрямство. Или еще что называют убеждением?
Ноночка сейчас не думала, что ждет впереди. Что может ждать молодую, интересную девушку? Конечно же, жизнь, достойная ее самой. Подумав об этом, она усмехнулась. Про себя. "Здесь столько народу, не дадут пропасть. На людях себя увидишь. Люди - твое зеркало. Что они думают обо мне?"
По территории объединения прокатился грудной женский голос, усиленный мощным динамиком: "Механик Звонарев, вас приглашают в приемную генерального директора. Юрий Михайлович! Вас ждет Анатолий Михайлович!.."
Диспетчеру вторило эхо, рождавшееся от незыблемых стен высоких корпусов.
***
Избранным генеральным директором производственного объединения "Спецстройматериалы" стал Анатолий Михайлович Поимцев... по счастливой случайности. Для непосвященных. Только немногие знали, что все это произошло благодаря Заволжину. Поимцева не избрали на собрании трудового коллектива (он бы не прошел, доверие к нему было нулевое), а накануне назначили и.о.генерального директора приказом министра. А чуть раньше объявили объединение головным, отнесли к его в рязряд естественных монополий! И в связи с этим оно контролируется государством! Генеральный директор до формирования Совета директоров назначается опять же министром. Опять же приказом. В подготовке этого приказа могут быть причастны близкие к министру люди. Так вот Заволжин только что был назначен первым заместителем министра по общим вопросам, который пожелал видеть своим преемником в объединении Поимцева по очень простой причине: нужна опора в будущей битве гигантов. Поимцев - это опора, конечно. Ему не откажешь в уме и осмотрительности. Он нейтрализует всех, кто покусится на его неограниченные полномочия, на интересы его друзей. Корпоративные интересы превыше всего. Поначалу он будет шарахаться, нервничать, окружит себя льстецами, утверждая, что восстанавливает вертикаль управления, оттеснит от финансового потока лиц из другого управленческого поля, словом, криминал не подпустит к управлению миллиардами... Не возможно, а точно, что тем самым породит мощную оппозицию. Ему не дадут работать, возможны худшие последствия. Или ввести завистливых в свой круг, посвятить в высшие сферы интересов, а с опасными поделиться малым? Или быть собакой на сене, бдительно лежать на страже интересов государства. Это невозможно, конечно. Не удержится, запустит руку в золотой поток...хочется жить, наслаждаться жизнью. Так нужен за ним глаз, да зануда-наставник... должен быть с характером. А то плохо кончит выдающийся менеджер доморощенный Поимцев. Ну, восстановил он оборванные нити производственных и деловых связей, проявив дипломатические способности ( все встречи с иностранными инвесторами приносили благо объединению). Кого подвезти до дачи, кому подвезти кое-что, этому привезти то, а того выручить, слабого подбодрить, просящему показать кукиш... и не пускался он во все тяжкие, чтобы стать главой объединения. Все шло к этому. И зазнался. Все стремится вырваться наверх. На это ему ни сил, ни хамства не занимать... Завистливые не угомонились. В недрах объединения зрел заговор. Недовольными решено всяческими путями дискредитировать Поимцева как руководителя, вплоть до распространения слухов о полном исчерпании Поимцевым ресурсов руководителя. В подкреплении этого тезиса они вбросили в СМИ факты присвоения средств группой Поимцева. Остается только снять его с должности другим же приказом. В ожидании этого приказа недовольные приостановили свои контрпродуктивные действия, дескать, стоит ли мараться, когда грязную работу есть кому выполнять... Но в министерстве решили иначе. Надо было спасать Поимцева... Чтобы провести Поимцева через собрание акционеров в гендиректоры, Заволжин сочинил докладную, что обстановка в объединении в связи с ухудшением финансовой дисциплины непростая и поэтому необходим во главе руководства человек, который может переломить ситуацию. В министерстве согласились с доводами Заволжина, решили назначить Поимцева на должность гендиректора временно, до выборов, освободив его от "должности" исполняющего обязанности. Заволжин проследил весь процесс издания приказа и в последнем варианте его выпало слово “временно”...Устав был нарушен, но нарушение устава объединения было неявным и пока никто не пытался опротестовать странный приказ. Если Поимцев сумеет погасить недовольства, то его не отторгнут... Поимцев умный человек и не совершит крупных ошибок. Но должен перекрыть поток неучтенной продукции. И перекрыл! Отныне только элитным льготникам строили и строят дачи и виллы из неучтенной продукции. Дачи и виллы оформляются не на хозяев, а на третьих лиц...И еще: сметная стоимость их обычно не реальной цены деревенского сарая. Поимцеву Заволжин передал список объектов первоочередного строительства.Передал молча, потом разводя руками, мол, се ля ви, совесть моя чиста. Правда, заметил:”Не втягивайте себя в соблазн словесного разврата.Будете разоблачать, примеряя рубашку народного героя, борца за отечество, ненароком можно шею сломать. Не судите, да не судимы будете...” Поимцев был шокирован. Он уединился в просторном кабинете и думал о своем первом заместителе, то есть о главном инженере, которого еще нет. Он есть. Это Юрий Михайлович Черкашин, с которым предстоит сейчас очень трудный разговор. Поимцев сейчас попросит его подыскать другую работу. Поимцев еще не стал настоящим генеральным, не успел войти в роль, но надо думать об опоре. Кто же будет главным инженером? Поимцев перебрал всех заводских инженеров и технологов. Люди разные, но у всех один недостаток: неистребимый эгоизм. Все себе бы да себе. Если бы можно, то все драгоценности и богатства земли с собой унесли. Рабы постыдного соблазна. Кучкуются, делят...разве что перекрыть кран, который неожиданно зафонтанировал. Отчего? Кто знает? В способности или в хамстве дело? Вовремя щелкнуть по носу? Но их не сдвинуть...
Ни один из них не годился на такую должность. Предшественник Заволжина, который перешел в проектный институт, не заботился о росте кадров. Тот был больше занят вопросами улучшения интерьера кабинета, расширением деловых связей, суля партнерам объединения скорый успех при незамедлительном проявлении щедрости. Магнеев верил своим словам, потому что они исходили от него самого. Он жил, не ощущая никаких комплексов. Он такой какой и есть. И все, что он делал, было естественно. Магнеев не испытывал чувства стыда за нутрянность. Не хам он, но существо, которое слышит только самого себя. И когда ему сказали передать ключ от кабинета Заволжину, он откинулся в кресле, потеряв сознание, изо рта вспучилась пена. Заволжин не успел перевоспитать оставшиеся кадры. А производственные вопросы по инерции решал главный инженер Черкашин. Что ж, надо отдать должное Черкашину. Человек средних способностей, он брал тем, что умел гасить конфликты. Как это ему удавалось, никому не ведомо, но конфликты улаживались, стороны мирились, даже лобызались на виду у всех. Конфликты гасились, но дела в объединении пошли все хуже и хуже. Замучила всех текучка кадров. Разве тем, кто уходит, так уж приятно носиться с "бегунком?" Предшественнику пришлось переменить руководящее кресло на стул и кульман рядового инженера в проектном институте в основном за развал работы с кадрами. И Поимцеву казалось, что предшественник Заволжина вовсе не работал с кадрами. Он больше сновал по коридорам министерств, чем в производственных корпусах. Теперь приходится выправлять положение.
Поимцев мысленно перебирал и перебирал заводских инженеров на должность главного. Он перед этим достаточно тщательно изучил анкетные данные заводских инженеров, с некоторым провел продолжительную беседу, однако ясной картины себе не составил. А если философски подойти к этому вопросу. И все-таки? Митичев? Нет, нельзя. Подхалим, двурушник. Мне в лицо пел дифирамбы, а в отделе сказал обо мне коротко: "Напыщенный индюк!" Может быть, и индюк, но я сумел найти информаторов. Пел дифирамбы предшественнику, а мне говорил о мерзостях этого незадачливого предшественника. Митичев - нет. Может, Девочкина? Отсутствие самостоятельности. "Как скажут - сделает". А мне некогда будет и сказать-то. Может, Елизаветский? Этот человек серьезный, умный, но нерешительный. А ведь придется принимать решения, да еще какие! Станет увиливать от принятия решений, чтобы снять с себя полную ответственность.
Выходит, что мне одному кашу расхлебывать? А если главным Земскова? Решителен, энергичен, но не организован. Да, да, бывает и такое: решителен, но не организован. Им надо управлять, а не воспитывать, учить. Да и не пристало учить взрослого человека азам. Меня избрали генеральным директором, а не тренером, я должен подобрать команду. Так кто же может стать главным инженером? Надо назвать такого человека сегодня. Завтра у меня спросят и если я не назову фамилию нового главного инженера, то мне оставят Черкашина или навяжут человека из главка. Тогда поди решай, кто или что лучше: или Черкашин или кот в мешке... Но с Черкашиным все ясно. Он не подходит... по многим причинам. Следовательно, с ним и должен был начаться трудный разговор...
- Анатолий Михайлович, возьмите трубку, - пропела, приоткрыв массивную дверь кабинета, секретарша Ангелина Аркадьевна. - Оттуда...
- Черкашин? Пусть зайдет, - кивнул Поимцев, снимая трубку с аппарата и поглядывая на настенные часы, - да поскорее. Мне надо в главк. Алло, я слушаю вас. С кадровым вопросом буду у вас завтра в три. Свои соображения? Конечно, будут свои соображения...
Открылась дверь и в проеме дверном показалась массивная фигура Черкашина. В помятом сером костюме, несвежий какой-то, заспанный, он производил тяжелое впечатление. Но что делать, надо как-то начать тяжелый, но необходимый разговор.
- Проходите, садитесь. Юрий Михайлович, вы, наверное, догадываетесь, зачем я вас вызвал?
- Вроде бы да... - проскрипел Юрий Михайлович.
- Я хочу разблокировать ситуацию. Идем вперед, а оказывается, никуда не идем. Никому никуда не выйти. Только мечта не знает границ. Какой-то замкнутый круг. Как вы смотрите на то, если вам будет предложена должность и.о. директора завода ЖБИ номер пять? - сказал Поимцев, что называется, взяв быка за рога.
- Там одно название - завод, а завода как такового нет, - вздохнул Юрий Михайлович.
- Это почему же? Ему уже без малого век и еще не один век простоит.
- Нет ничего более неустойчивого, чем стоящее неподвижно...
- Это как понять...- растерялся Поимцев, покраснев от двусмысленности ответа Черкашина.
- Вы уж как-нибудь мотивируйте мое несоответствие занимаемой должности...Я хожу, хожу, и вдруг ни с того ни с сего - не подхожу?
Поимцев не имел намерения отступать:
- Практически мы акционерное общество. Имеем право до пятидесяти процентов изменить состав акционеров. Все законно. Второе. Вы с Коротковым несли одинаковую ответственность за состояние дел в объединении. Коротков снят с работы, а я вам предлагаю должность и.о. директора завода. Справитесь, вернетесь на свое место...
-Что здесь, что там, что в лоб, что по лбу. Хорошо, - согласился вдруг Черкашин. - А Климчука куда?
- Это уж моя забота,- усмехнулся Поимцев. - Ему найдется место. Но скорее надо вытаскивать его оттуда, пока окончательно не завалил дело. Вы куда смотрели, Юрий Михайлович? Вы будто в театре, смотрели зачарованно на его художества и молчали. Он ведь зарвался, сделался удельным князьком, и какое тут самоуправление. Он подавлял всякую мысль, то есть инакомыслие. Его, только его мысль только в почете, а мысль-то заурядная, пошлая. А потом что это? Дачу себе выстроил якобы из отходов производства. Устыдился бы и заикаться об этом. Авторитет весь растерял, разбазарил. Догадался хоть, что так дальше нельзя, написал заявление об уходе. Главк придержал его заявление, мол, найдите равноценную замену. Замена есть, как вы считаете? Ну вот и договорились. Но как же вы допустили такое? Все молчали. А фигура умолчания всегда вызывает негативные последствия.
-А что? Можно что-то изменить?
-Вы промолчали, Коротков позабыл и будто проблемы и не было, язва пухла,нарывалась, а мы ее лейкопластырем, не хотим о ней думать, пока не лопнула полностью не созрела. Фурункул лопнул. На заводе привыкли к самоуправству директора. А теперь за самоуправление. Эта идея довлеет над людьми. Она сметет тех, кто не разделит эту идею... Как вы думаете, легко будет людям перестроиться? Тут все на виду, каждый перед другим, а то один директор был на виду, теперь весь завод. Хорошо, что директор осознал, заявление подал. Коротков надоумил.
- А смотрел... да вот Коротков. Они ведь вместе учились, друзья закадычные, не разлей вода.
- Почему же тогда не вытащит в свой проектный?
- Коротков бы его вытащил, да не директор же института, руки коротки, - объяснил Юрий Михайлович.
- Понятно. Ну, приступайте к новым обязанностям. Что еще? Вы еще что-то хотите сказать?
Черкашин вышел, не сказав ни слова. Ему, наверное, было обидно и печально. Не успел избраться генеральным директором и вот тебе, пожалуйста, уходи с насиженного места и обустраивайся на пустыре! Наверняка, Поимцев посадит на должность главного инженера своего человека. И если бы даже посадил? Что мог сказать он, Черкашин? Да ничего. Ну что ж, не плюй против ветра...
Поимцев еще не вполне вошел в роль генерального директора. Он сознавал, что произошло важное событие в его жизни. Ну вот и достиг новой вершины в восхождении к властным гималаям. Радостно? Забот прибавилось. Новое восхождение стоило колоссальных денег. И чтобы удержаться, тоже нужны деньги...Значит, надо искать эти деньги. Настоящие, которые редко обесцениваются, как наша нефть. Упала цена на нефть, упали с кресел президенты процветающих стран, развалились державы. В это трудно поверить, но это так. Вон наш президент, грустный, впадает в политическую истерику. Конечно, на острие властной вертикали, даже гению не устоять. Мог бы еще удержаться, были б деньги...Это и ежу понятно. Что ж, надо искать деньги... И они найдутся... Позавчера он долго не мог уснуть в ожидании... праздника. Он знал, что назавтра утвердят его на должность генерального, и все же... Много у него было праздников. И в большинстве своем они радостные, веселые. Жизнь радовала его. Но такого подарка, такого взлета он не ожидал. Воспринял как счастье и если уж грустные, то чуть-чуть. Приказ о значении на высокую должность... Справедливость восторжествовала? Не подлостью, а своим горбом, трудом праведным он добился кресла.(Ему казалось, что Заволжин всего лишь ускорил событие, которое должно было произойти). Он занял свое кресло, не чужое. В этот день все было иначе. Было ярко все: и солнце, и цветы, и радость какая-то яркая, горячая, радость, внушенная ему другими. Он-то ведь не ожидал,что ему пофартит, поверят ему и доверят огромный участок работы. Поверили. И не зря. Должность позволяла ему говорить с руководителями заводов и объединений покровительственным тоном, который как бы возвышал его над ними. Он сумел удержаться на должности, теперь избран генеральным директором столичного производственного объединения. Генеральным! Надо подобрать команду... И тут-то забуксовал! он даже не предполагал, какая это трудная работа сформировать управляемый штаб.
Рабочий день шел к завершению, а день Анатолия Михайловича Поимцева в объединении как будто только начался. Он пересмотрел план мероприятий, неотложных дел, кое в чем разобрался, понял, что главное - кадры. Вот например... Объединение сорвало государственное задание (смилостивились - дали государственное задание, чтобы снять социальное напряжение в коллективе, а то, не дай бог, пикет у Белого дома устроят!) по нескольким важным показателям, имелись объективные причины. Но они-то были порождены субъективными причинами. В срыве задания виноваты люди. И Коротков в первую очередь. Коротков упустил людей из виду. Он занимался украшением кабинета - три телефона, селекторная связь, часы настенные электронные, книжный шкаф со всевозможными справочниками. Прекрасное кресло. Но в кресле не усидел. Где уж усидеть! Ситуация вышла из-под контроля. Коротков запаниковал, судорожно цеплялся за что-то, звал на помощь, а опереться не на кого.
Необходима команда. И главная скрипка в управленческом оркестре главный инженер. Но нет на заводе и во всем объединении человека, способного возглавить управленческую команду...преданную ему, Поимцеву.И он заволновался. Он не видел себя со стороны. Если бы увидел, то вдоволь посмеялся. Но со стороны было видно, как он о себе заботится. Заботится. А как же? Ему повезло, и он занял место, многим вожделенное. И окружил себя двойным, тройным кольцом. Он считал, что люди, которых он подобрал, не предадут его. Они ревностно относятся к личному поручительству, не к делу. И чтобы не довели дело до катастрофы, Поимцев привлек к работе нескольких "мозговиков", ни на йоту не приближая к себе...
В объединении немало способных, инициативных инженеров, но некому играть роль первой скрипки. Всех одергивали, учили не высовываться, учили коллективизму, а попросту говоря, стадности и вот остро возникла проблема организаторов производства. А может быть, и нашлись бы люди, способные возглавить коллектив инженеров. Обременять поиском главного инженера в объединении? Это неудобно по нескольким причинам.
Вытащить главного инженера из "низов" - это как бы принизить себя. В объединении нет и не может быть человека, который бы мог приблизиться к нему. Дело требует, по его глубокому убеждению, сохранения невидимой черты между генеральным директором и объединением. Принцип демократического централизма можно ведь истолковать как пирамиду, на вершине которой вершитель власти. Так он и пришел к власти. Так кто же будет зам? Конечно, человек, который не будет делить с ним власть. И человек, знающий настроение масс и, следовательно, умеющий управлять массами. Следовательно, этот человек должен уметь подчиняться воле директора и одновременно уметь владеть массами, управлять ими.
Конечно же, такого человека надо подбирать, притом, на стороне.
Поимцев кинулся искать главного инженера на стороне, вспомнил свои студенческие годы. "Где же сейчас Пошнянский? Толковый парень, подавал надежды. Подошел бы на должность главного. Но хотел бы он работать со мной? Мы и в ту пору не ладили. Он считал меня неровней. Только он гений, творец и умолял не заблуждаться на сей счет.Конечно, всех как ветром сдуло. Несносный тип, самонадеянная тварь!
На этой почве и бывали стычки разные. А если, если Максимачева пригласить? Он меня выручал всегда. Преданный, без амбиций. Такой и нужен. Кажется, работает в каком-то задрипанном тресте старшим инженером. У меня будет главным. Что ж, надо вытаскивать друга из ямы,надо создавать группу, сейчас одному не выбраться из ямы..."
- Анатолий Михайлович, я ушла, - пропела в приоткрытую дверь миловидная секретарша. - Вам звонил Никандрыч, ну этот художник Рожнов. Заволжин о нем беспокоится. Что же, говорит, привечали, привечали, а теперь забыли даже как звать...
- Да, да, Ангелина Аркадьевна. До свидания!
Тишина. Поимцев минут двадцать наслаждался относительной тишиной. Хорошо-то как, ну просто замечательно. Глухие стены кабинета гасят металлический грохот вибраторов, подъемных механизмов, рычание грузовиков. Коротков знал толк в кабинетах, недаром кочевал с кресла на кресло, пока окончательно не укоротили за то, что вел себя неэтично. Предавался усладам, старый хрыч. Молоденьких улещивал, как же! полизать их атласную кожу и ощутить себя молодым-молодым. Нашел-таки молоденькую девицу, ночь провел. Женился было, а пришли за ней, потребовали отступного. Коротков влез в кассу, забрал все наличности. Попался! Повторить его судьбу? Да никогда. Глупо повторять чужие ошибки.
Рожнов просит аудиенции. Что такое? Оказывается, Рожнов некоторое время работал по договору... в штате завода, - только так можно было получить какие-то гонорары за свои работы. И, естественно, Рожнов хотел посмотреть судьбе своей дальнейшей в глаза.
“Надо вывести за штат. Штатный художник - это нонсенс. Но какие-то заказы надо бы...”
Анатолий Михайлович вышел из кабинета, в приемной заметил уборщицу, кивнул ей и выбрался в длинный коридор, освещаемый лампами дневного света.
Домой он решил ехать автобусом. Всего несколько остановок и он дома. Дома его ждали. Прежде всего дети. Старшей дочери уже пятнадцать, невеста, а младшему сыну - десять. Они бросились ему на шею. Вот они бесконечно разные, милые его дети, но любят его, души не чают. А жены и не видно. Она чистила на кухне картошку. Замотанная на работе, задерганная заботой. Она только что перед этим влетела в квартиру с полной сумкой, быстро переоделась и принялась готовить ужин. Видно, что жена устала до чертиков.
- Ну, что? - спросила жена.
-Я генеральный. Не избранный, а назначенный, но это не имеет значения. Можешь поздравить.
Зина подошла к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку.
- Поздравляю. Но изберут ли? Я слышала, полный развал...
- Опора нужна. Тесный круг людей, которые не предадут. Даже президент подобрал команду по принципу личной преданности, а нам уж сам бог велел. Давай подумаем об опоре. Найди мне главного инженера. Сможешь найти?
Анатолий Михайлович сел на табуретку, вытянув длинные ноги, а руки скрестив на груди. Дочка Аля подошла к нему сзади и обняла за шею, зашебетала. "Ты молодчина, пап". А сын Витя тут же на полу собирал свой кораблик, не смея встревать во взрослый разговор; Анатолий Михайлович был строг в этом отношении. Мол, старших надо слушать. Да и Зина побаивалась иногда своего начальственного мужа.
На семейном совете она обладала правом совещательного голоса.
- А если Новочихина? Светлая голова, горячее сердце, воля. Лучшего не найти, Толя.
- Еще заставят поменяться местами, - пошутил он. - Он, конечно, светлая голова... Позабудь, не напоминай о нем.
- И не совестно? - В глазах ее, глубоких, светлых, вспыхнули искорки.- Толь, нельзя же...
- На моем месте каждый так бы поступил, каждый.
- Нет, не каждый. Ты боишься, потому что ты не уверен в себе. К тому же ты косный. И тебе не преодолеть своей косности, тебе это просто не дано. Тут нужен новый взгляд на все. Ты боишься людей, которые умнее тебя, ты боишься идей. Ты типичный спасатель. Но сейчас спасать отдельную клетушку в горящем здании... Это меня беспокоит... Я вот что скажу. Ты восходящая звезда, ты должен тянуться к тем, кто светит.
- Пусть тебя это не беспокоит.
- Как же не беспокоиться, когда ты неверно рассуждаешь? Тебе с людьми работать, а ты... Вот! Ничто ведь не укроется от глаза людского, ничто. Ни малейшей фальши не позволяй. Ни малейшей несправедливости. А на несправедливости далеко не поедешь. Это всем известно.
- Следовательно, плохой я генеральный директор.
- Еще ты никакой не генеральный директор. .Ты почти был и.о. Директор от английского директ - направлять. Какое ты выбрал направление? Ладно, хватит об этом. Садись ужинать. Аля, Витя, за стол.
Аля села за стол, пододвинула к себе тарелку. Витя завозился рядом, пододвинув чашки, схватив ложку и вилку.
Анатолий Михайлович послушно сел за стол, взглянул в окно. За окном темно. Небо без звезд. Заметно стали коротки дни осен- ние. И удлиняют их только суетный гомон огромного города. Шоссе не замолкается ни на минуту. С вихрем проносятся автомобили, автобусы, грузовики, ослепляя друг друга фарами. Анатолий Михайлович представил себя в этом бешеном потоке и проиграл ситуацию, когда у автомашины отказывает рулевое управление. Стало зябко.
- Ты ешь давай, не гляди в окно. Что ты там нашел? - упрекнула жена.
- Понимаешь, когда мне подсвечивают, легко. Была бы ты всегда со мной, на работе и посвечивала будто фонариком... Я знаю, что небо начинается с земли. Опора должна быть. Я приглашаю Максимачева...
- Максимачева? Ну-ну...Ты говоришь, что беспокоишься о производстве. Ты о себе беспокоишься. Я понимаю, почему ты приглашаешь Максимачева. Он не заслонит тебя. И не будет мешать тебе делать то, что тебе хочется...Но тебе трудно будет его назначить. Встретишь такое сопротивление...
-Ничего, продавлю.
Поимцеву не понравился этот тон жены, с каким она произнесла фамилию его друга. И вообще Зина его сильно раздражала. В последнее время. И это его изумляло и пугало. Ведь была любовь между ними, такая любовь, которая подымает человека над землей, осветляет душу. Та любовь, которая суть жизнь. И внезапно исчезла любовь. А была ли любовь? Он видел ее и не узнавал. Красива, как всегда, обворожительна, игрива. Вот эта игривость и его раздражала. А потом из-за этой ее игривости в нем порой вспыхивали чувства неприязни и вражды, гасилось желание. И первое слово, произнесенное игривым тоном, задевало его...
-Что ты?
-Что я? Что я?- едва сдерживался он от тихого прилива неприязни к самому близкому существу.
Он как будто забыл все. И первые поцелуи, и замечательные слова признания, рождение детей. А он, ревнивец, мысленно упрекает ее за сердечную привязанность к Заволжину. А сам как будто не ухаживал за Нателлой, как будто та не признавалась ему в вечной любви, да и сейчас, наверное, тайно пытается увидеться с ним, хоть и матерью стала, дочку родила. Дочь - копия Заволжина. Может, муж стыдится слов признаний, сказанных бывшей невесте, ставшей женой друга? Нателла была в день свадьбы в белом платье, под белой фатой...Чиста перед мужем...Зина слышала, как иногда во сне муж шепчет имя Нателлы...Кого же любит муж? Да, любовь не бывает вчерашней или будущей, она всегда настоящая или ее нет, прошлое на нее не действует, потому что его любовь - чувственная любовь...
-Забурел ты совсем, в этой системе выживают те, у кого крепкие нервы, кто умеет сдерживать эмоции.
-Тогда я удержусь,- сказал он.- Отец идейным был, всю душу вкладывал в великое дело. Я это говорю без иронии...
Поимцев пытался вспомнить отца, но это ему не удавалось. Отца забрали в тридцать седьмом, Анатолий родился в январе тридцать восьмого. Отец не вернулся. В пятьдесят шестом отца реабилитировали, так сказать, посмертно.
Но Анатолий еще долго находился в подавленном состоянии. И все же после смерти Сталина страна оживала. Люди потихоньку выбирались из зоны оледенения, душа оживала. Сочувствие и жалость выражали к тем, кто пострадал... Сын того Поимцева, который был осужден как враг народа? Отец пострадал безвинно, теперь сын...В институт Анатолий был зачислен самым последним, но зачислен. Везло и в институте. Иной раз он напоминал, чей он сын. И это ему помогало, больше помогало. Иногда вредило. Обида за отца переполняла его душу. Он ненавидел тех людей, которые могли бы по роду своей деятельности решить судьбу его отца. Отцу не удалось в короткой своей жизни реализоваться в той мере, чтобы надолго запомниться людям. Он " поживет и за отца и за себя".
С отцом поступили несправедливо, чудовищно несправедливо и кто возместит это - никто, ни один человек в мире. По черному навету отца исключили из партии, объявили врагом народа, и только спустя годы он реабилитирован посмертно. Отец занимал крупный пост и он был слишком заметен, не сумел он обезопасить себя, отказавшись от тех, кто наушничал, подличал. И его оговорили. Он не принял правил игры и его исключили из этой игры.
Анатолий Михайлович Поимцев вознагражден за страдания отца? Стал генеральным директором. Высокая должность. И если ты дорожить ею, то подумай о защитительных мерах. И об этом он думал, лежа с усталой женой, которая не разделяла его радости.
Спать ему не хотелось, и Зина не была склонна поддержать его желание помечтать о будущем.
-Ох, Зина, какая ты инертная. Тебе ничего не надо.
-Почему же? Только я за тебя беспокоюсь. Власть тебе ни к чему. Работал бы по специальности. Тебя будут критиковать, ты их, критикующих, будешь гнать метлой. Я вот думаю, нельзя жить без начальников?
- Когда-нибудь можно будет, но пока... Ты бы отказался от должности пока не поздно. Окунешься в игру, завязнешь. Тебя затопчут, смешают с грязью.
Он слушал ее с легким раздражением, понимая, что она говорит эти слова с болью, из любви к нему, из рабской привязанности и какого-то внутреннего протеста.
И в нем проснулось какое-то чувство протеста и ненасытное желание. Он стиснул слабо сопротивляющуюся жену и добиваясь от нее нежных ласк, доводил ее до изнеможения и молчаливых слез.
Под утро они забылись в коротком сне. Утром Анатолий Михайлович только забежал на минутку в свой кабинет, дал какое-то распоряжение секретарше, неожиданно оставил за себя Черкашина и укатил в пригородный трест, где работал Максимачев.
Черная "Волга" млгко парила над асфальтовом шоссе, убаюкивая водителя и пассажира. Поимцев откинулся на спинку сидения и задремал. Ему вспомнились далекие студенческие годы, и сладкая теплынь прокатилась по груди. Была студенческая братва и среди них ближе всего к нему оказался Максимачев. Может, случайно, а может, пнет. Сильно тогда выручал Максжмачев. Долг, говорят, платежом красен. Пришла пора возвращать долг. Голова Максимачева дом советов. Только кто оценит? Близкие люди. Значит, не оказалось у Максимачева рядом близких людей, коль прозябает он на скромной инженерной должности. Небось, получает всего-то ноль целых ноль сотых...
Контору треста нелегко было отыскать. Но водитель, многоопытный водитель нашел-таки искомый трест. Незавидненькая конторка была зажата к высокому каменному забору. Технический отдел треста ютился в маленькой полутемной комнатке на первом этаже. Поимцев открыл обшарпанную дверь, вошел уверенно и напористо и комнатка вовсе стала крохотной.
-Иван! - гаркнул он, устремившись к небольшому невзрачному мужчине в сером помятом костюме. Примечательного в нем было мало, разве что лысина, которая сияла луной. Ну что ж, через десять минут Максимачев действительно засияет, засияет по-настоящему. То-то будет радости.
- Поимцев, ты...?!
- А то кто же? Ну, здравствуй, дружище... - Анатолий Михайлович шумно вздохнул, обнимая друга.
Они вышли в коридор и здесь Анатолий Михайлович коротко изложил цель своего приезда.
- Согласен, - с некоторой робостью проронил Максимачев.
- Подай заявление, идешь переводом ко мне, я с твоим начальством улажу.
- Хорошо, но трудно это будет сделать. Будут возражать, дескать, рано на руководящие должности метить. Жалобы пойдут. Зависть, прочее. Может, заявление по собственному желанию и не говорить, куда ухожу?
- Это не совсем, но что делать. Ну, я поехал, жду тебя...
- Телефон оставь.
- Записывай. Если добром не отпустят, я нажалуюсь в министерство, шелковыми станут. Видишь, куда тебя загнали? В техотделе вшивого треста протираешь штаны.
- Хотел в науку, да там тоже непросто, диссертация не выгорела, я сюда, но сюда-то пришел поздно, время потеряно. Но я успокоился, перекипел. Что ж, бывает.
- Ладно, не надо стенать-стонать. Я вызволю тебя из беды, вызволю. И те, кто измывался над тобой, будут в твоих руках. В общем, жду.
И опять черная "Волга" парила над асфальтом, только теперь в направлении к Москве. Поимцев теперь не дремал, хотя и хотелось отключиться. Осложнялась процедура с переводом Максимачева, она затягивалась из-за противодействия администрации треста. Надо ждать месяц, а то и два. Значит, придется назначить врио главного инженера объединения того же Черкашина. А если у того же Черкашина дело пойдет на лад? Как же тогда мотивировать отстранение врио? Надо Черкашина направить на курсы повышения квалификации. А вот зама главного назначить временно на должность главного инженера... В объединении два зам.главного. Назначить надо того, кто бездарнее. За два месяца ничего с объединением не случится, если в главных походит бездарь...
Вчера Поимцева подробно проинформировали о руководящих кадрах объединения, и он составил вполне определенное впечатление и мог уже оперировать им. Из двух замов главного бездарнее Паршуков Виктор Борисович (это, может быть, не совсем так). Что за люди здесь? Так скверно относиться друг к другу? Или это сегодня норма?
Прояснив для себя вопрос о кадрах, Анатолий Михайлович с облегчением откинулся на спинку сидения. Зина оказалась права. Чтобы удержаться, приходится воздвигать частоколы вокруг неизвестно чего. "Неужели я негодяй или все же есть во мне какая-то капелька филантропии, ей богу? Что стараться-расстараться для тех, кого знать не знаю? Может, уйти? Ни в коем разе! Я принимаю решения. Цена которого миллиарды рублей, миллионы долларов! Я волнуюсь, когда подписываю астрономические счета. Это такое волнение... И другим хочется испытать это волнение. Потому и неудачники брызжут слюной, ядовитой слюной. Хочется сласти- власти попробовать! Ни миллиарды, ни красоточки не утолят жажды власти, но имея миллиарды, можно раздеть любую красотку, велеть казнить и помиловать...
И тебе дали эту власть, эквивалент твоей общественной силы, и ты волен использовать ее во благо, конечно, людей. Но чтобы использовать во благо, надо разумно ею пользоваться, ни в коем случае не злоупотреблять ею. Если ты хочешь подобрать дееспособную команду, тогда что злоупотребляешь данной тебе государством властью?
Умственные пассажи на уровне амебы. Все правильно, надо поступать так, как посказывает чувство, потому что пока что не владеешь техникой личной работы. Кому не известно, что труд без техники личной работы что автомобиль без двигателя. Наверное, человек, полный интересных творческих замыслов, но лишенный техники личной работы, напоминает работника, использующего примитивные орудия и приспособления каменного века. Все эти курсы управления только сбили спонталыку тебя, уповать надо на чувство. Сейчас состоится очень важный разговор. Как повернется разговор, так и проследуют твои дальнейшие действия. Но постараться предугадать ход разговора, разгадать тайные помыслы собеседника и мгновенно для себя принять решение, о котором знать другим и вовсе не обязательно. Желательно поступить вопреки намерениям собеседников и убедить, что это самое удачное решение.
А если нет времени на то, чтобы убедить кого-то? Тогда не следует убеждать, поскольку не вернешь упущенное время. Надо прокладывать свой курс, не взирая на обстоятельства, и ты будешь выглядеть сильной личностью. Массе импонирует сильная личность. Иномарка бесшумно подкатила к зданию заводоуправления. Анатолий Михайлович очнулся от дорожного сна, протер платочком размягченное лицо, которое мгновенно будто окаменело, вздохнул и вышел из кабины. ...Входя в приемную, Поимцев бросил, не глядя на секретаршу:
- Разыщите Черкашина и Паршукова.
- Хорошо, Анатолий Михайлович, - сказала Ангелина Аркадьевна.
Поимцев не вошел, а вдвинулся в свой кабинет, прошагал по ковровой дорожке к массивному креслу, сел и потер руки. Так-так, дело продвигается. Надо торопиться. Всем сердцем, всей душой торопиться. Люди не вечны. Но одному поднять трудно то, что задумано. Надо карабкаться, опираясь на плечи друзей, то есть на надежные плечи.
Вошел Черкашин. Поимцев сухо кивнул, приглашая вошедшего сесть за стол, произнес телеграфно:
- Посылаю вас на курсы повышения квалификации. Пока Климчук сдаст свои дела, вам следует освежить свои познания...
- На заводе сейчас авральная ситуация, там необходимо оперативное вмешательство, а вы о курсах, - попробовал было возразить Черкашин, выражая полное свое недоумение метаморфозам генерального директора.
- На заводе всегда была авральная ситуация. Ну и что? Поезжайте на курсы, - настаивал Поимцев.
- Что ж, учиться ведь не грязь месить, штука приятная, - сказал Черкашин. -Все понятно, Анатолий Михайлович, как не понять, когда все ясно, хоть наводите тень на плетень...
- Тогда, как говорится, с богом, дорогой Черкашин.
А через десять минут Поимцев беседовал с мужчиной средних лет, в синем костюме, модных ботинках, вызвавшем в нем недоумение - человеку под сорок, а за модой гоняется - собственно, не беседовал,а монологировал, потому что говорил больше он, чем собеседник.
- Виктор Борисович, Черкашин посылается на курсы повышения. Вам нужно временно, месяца на два, побыть в шкуре главного инженера объединения. Что, слабо? Надо, надо. Кандидатура на эту должность подбирается, но пока утвердят, пока этот главный войдет в курс дела... Словом, берите в руки бразды... э-э-э, производства. За дело, дорогой Паршуков. И вот что. Все вопросы надо согласовывать со мной, никаких отсебятин, так называемых смелых решений.
- Разумеется, все будем согласовывать, а как же!
- Ну все, тогда.
Анатолий Михайлович неделю только и занимался кадровыми вопросами. Изучал личные дела, пытаясь выявить общую тенденцию в кадровой проблеме. Налицо традиционная кадровая политика. Подбирались к тому же кадры по принципу личной преданности, удобности и по звонку. В условиях производства по старой технологии кадровая запущенность никак не отражалась на производственной деятельности объединения. Инженеры средней руки вполне справлялись со своими обязанностями.
Но сейчас объединение должно ускорить свой разбег. И во главе движения должны стоять действительно деятельные инженеры и техники, изобретатели и рационализаторы, надо дать простор творческой мысли. Иначе погибель. В объединении начали было кадровую работу, но едва начав, приостановили. Конечно, дело архитяжкое - произвести кадровую перестановку. В каждом конкретном случае - человек. Но ведь должна быть совесть у человека. Неужели он не понимает, что стыдно занимать чужое место? Выходит, что не понимает. Выходит, что надо говорить честно и прямо, что нехорошо занимать чужое место. Кадровые ошибки в объединении вылились в проблему. А то, что проблема возникла, ему стало ясно с первых дней пребывания в стенах объединеняя. Управленческий аппарат требует омоложения. "Пригрелись, черти. Ладно, будем ломать традицию. Ломать и никаких гвоздей? Старший инженер Животченко. Может, хороший инженер, но ему шестьдесят три, больше бюллетенит, чем работает. Почему бы не уйти на пенсию? Придется сказать об этом. Но таких наберется с добрых десяток.Соберу всех и предложу уйти на заслуженный отдых. На высвободившиеся места возьму молодых, по толковых эрудированных инженеров..."
Поимцев приглашал людей преклонного возраста на беседы, которые продолжались по часу и более, в конце беседы человек клал на стол генерального заявление об уходе на пенсию. Но удивительно, что никаких жалоб он не услышал. Оказывается, надо называть вещи своими именами. В этом все дело.
Но производство лихорадило. Паршуков, скованный предупреждением Поимцева, по существу ничего не предпринимал, ничего не делал, пустил производство на самотек. Наметились сбои в снабжении цехов исходным сырьем: цементом, песком, грауием, щебнем, проволокой и пластификаторами... Надо было все отложить и заделывать эти прорехи. Паршуков латал одни прорехи, и пока он латал, возникали другие. Вымотался вконец. И ждал, когда освободят его от непосильного для него управленческого груза... И вроде оставалось недолго ему нервничать. Говорили, что вот-вот появится в объединении довью главный инженер. Уж скорее бы!
В объединении устали от управленческой неразберихи. Скорее бы появился хозяин, который все расставил по своим местам, наведет всюду должный порядок. И в пассивном ожидании перестали творчески работать. Но сегодня нельзя было работать не творчески. Сегодня все на словах за ускорение, за перестройку. Но пора-пора ведь приступить к делу. К делу не получается. Все ждут чего-то. И с напряженным выжиданием встречают разрешение кадровых проблем самим Поимцевым. Ведь его направили, чтобы вывести объединение из глубокого прорыва. Он должен обнажить все болячки объединения, ему человеку из главка, как бы стороннему человеку сделать это легче, чем работнику объединения. Поимцев уловил это настроение, не упуская его из виду. Поимцеву важно было показать людям, что он болеет не столь за себя, сколько за объединение. Он ратовал за ускорение роста производства, сказал, что будет решительным образам изгонять ручной труд. Но для этого необходима воля, то есть новые люди, которые не могут мириться с безобразием, каковым является ручной труд. В объединении необходимы люди, которые бы признавали не только микропроцессорную технологию, но высокий уровень инженерного мышления. Эти люди смогут вытащить производство из ямы. А куда деть людей со старым мышлением? Они ведь не безликая масса. Это верно. Но как простить им то, что все дома в новых микрорайонах Москвы мыльного цвета? А объединение продолжает поставлять детали для серии безликих серых домов и даже получает премию. и еще упрекают объединение, что медленно наращивает выпуск деталей.
С приходом Поимцева выход этой серой продукции увеличился. Но ведь это и ужасно. Пора перейти от экстенсивной форме производства к интенсивной. Пора в корне изменить облик микрорайонов Москвы и провинциальных городов России. Но со старыми кадрами этого не сделать. Следовательно, надо найти такой механизм, который исключал бы пребывание человека не на своем месте. Если все будет решено по справедливости, тогда не будет обид. Обида разъедает душу человека. Если хочешь зла человеку, постарайся обидеть его. Разве не этим занимались на протяжании многих лет? Этим и занимались. И посеяли безверие, которое вызвало пассивность и апатию. Тяжелая расплата? Необходимо работать творчески, мыслить оригинально, нестандартно. Для этого надо собрать в инженерный корпус людей непохожих и даже конфликтных по своей натуре. Главное, не взирать спокойно на то, как уходит попусту время. Иначе их всех отбросят назад, на задворки технического прогресса. Это понимал Поимцев. И усиленно сколачивал работоспособную команду, инженерный десант. На вакантную должность главного механика пригласил однокашника Борисова. Борисов с головой ушел в работу. Положение дел тревожило. Оборудование марально я физически устарело. Ситуация тупиковая, но Борисов не отчаивался, чувствуя за собой поддержку. Поимцев словно вдохнул в него новую жизнь, зажег в его душе погасшие звезды давней надежды. Родились первые решения, первые реалии надежды. Было решено кое-что модернизировать, а основной производственный фонд заменить. Хорошо-то как! Да это же - благие намерения! Все упирается в средства. Где же их взять? Реальное - это модернизация, а вернее всего косметический ремонт оборудования. К этому и приступил главный механик Олег Дмитриевич Борисов. Он был рад такой возможности. Ему инженеру, предоставили полную возможность для творческой работы. И он загорелся. Сколачивал возле себя энергичных инженеров, техников и раёочих, которым дорога марка родного прдприятия. Случалось, что изделия объединения доводили, "до ума" на строительной площадке. Стыда не оберещься. Но с Поимцевым Борисову почему-то становилось тяжело общаться. Борисов чувствовал свою зависимость перед Поимцевым. Как же, как же, пригласил, предоставил, обласкал. И эта зависимость мешала главному механику вести себя естественно... Он видел, что генеральный разделил людей на своих и не своих, без всяких оснований не доверял одним, всецело полагался "на своих”, которые, мягко говоря, этого не заслуживали. Ладно, поживем - увидим. Ведь генеральный не враг самому себе. Сегодня технологический процесс столь усложнился, что людям некомпетентным там делать нечего. Но чтоб дальше идти, мало быть просто компетентным, надо быть и творческой личностью. Генеральному нравятся тихие исполнители. Это настораживает...
Так думал о генеральном Борисов, так думали и тревожились другие думающие специалисты...
Ждали главного инженера. Что за птица? Ходили всякие слухи. Учился в институте средне, ничем особенным не проявил, но уживчив демократичен. Не густо для главного инженера. Поживем - увидем... Но зачем же ждать?
Начальник технического отдела объединения Гелий Петрович Родянский не хотел ждать, он начал действовать. Записался на прием к генеральному директору.
- Чего вы добиваетесь? - спросил в упор Поимцев.
- В объединении нет человека, способного возглавить инженерную службу?
- Таким человеком вы считаете самого себя? - усмехнулся Поимцев.
-Я навел справки, простачок ваш Максимачев,-не теряя самообладания, сказал спокойным тоном Родянский. - Он заслуживает быть только старшим лнженером. Там в тресте никто его не затирал. Он ничем себя не проявил...
- А здесь проявит, господин Родянский. И занимайтесь своими делами, - сказал Поимцев.
- Чтобы лучше заняться своими делами, необходимо, чтобы главный инженер хотя бы не мешал...
- Все. Разговор окончен, - с металлом в голосе произнес Поимцев. Сказал, будто выстрелил.
Родянский вылетел из кабинета генерального снарядом. Толстые роговые очки скатились с переносицы на кончик высокого массивного носа и очертания предметов смазались, и Гелий Петрович, очутившись в приемной, что называется, "поплыл". Секретарша Ангелина Аркадьевна не смела напомнить о своем присутствии. Но Гелий Петрович пришел в себя и уж вышел из приемной, как говорится, в состоянии полного присутствия. "Нет, я больше не ходок к этому диктатору. Удивляет одно. Учился в престижном вузе, изучал политэкономию, философию, историю культуры, штудировал первоисточники, а остался куркулем. Полученные знания не всегда становятся убеждениями. Теперь Поимцев будет преследовать меня, до тех пор, пока я не уберусь с глаз долой. Но этого не будет. Мне в другом месте будет и вовсе худо. Здесь - моя судьба. Значит, остается одно - бороться за себя. Бороться не на жизнь, а на смерть. Засовывать голову в пасть тигра не намерен. Пока будем выжидать. Пусть попробует расправиться со мной. Не в тайге живем, а в столице. Поимцев вероломен, изощрен и мерзок. Сволочь, в общем. А изображает демократа, поборника общих интересов. А общие интересы состоят же из суммы личных интересов. Ему начхать на личные интересы какого-то Роднянского. Поимцев-де вместе с этим Роднянским не учился, не обедал за одним столом в студенческой столовой. Ясно, Поимцев, все ясно, вы так засветились, что дальше некуда. Но больше обращаться за по¬мощью не станем. Но как же поступить с новым главным, который никогда не станет главным? Но почему именно Максимачев?
Ответ на этот вопрос никак не находился. Ведь если Поимцев решил открыть объединению перспективы, то он должен был найти такого главного инженера, который был по настоящему вожаком коллектива инженеров и изобретателей. Это должна быть светлая голова, горячее сердце, это должен быть человек немалого мужества. Он должен уметь доводить начатое дело до конца. И главное, пробудить творческий потенциал каждого работника. Ведь он - главный инженер. А Максимачев ничем себя не проявил. И ставя его на должность главного, Поимцев допус¬кает произвол. Поимцев ставит, а что же люди объединения? Неужели им все равно? Неужели им безразлична судьба нового цеха полимербетона? Да новый главный загубит дело, которого он не знает и знать не хочет. Люди могли отвести кандидатуру Максимачева, но не отвели. Откуда эта пассивность? Это опасная пассивность, которая открывает дорогу таким, как Максимачев.Ключевая в объединении должность отдана на откуп человеку весьма средних способностей, у которого и нет собственной программы, что нонсенс, и все это видят, но стараются не замечать. На министерских постах появляются случайные люди...Так кажется со стороны. Вакантная должность заполнена, никому не известный в объединении человек стал главным инженером и кажется, что ничего не произошло из ряда вон выходящего. И в этом заблуждении была заключена будущая драма, в котором каждый был ее действующим лицом, и каждая фраза и реплика была заранее под¬готовлена Поимцевым. И оттого становилась неинтересной, скучной эта драма. Чтобы не играть в ней, оставалось одно - уйти из объединения. Право же, маловат выбор. И этот выбор стал единственным для многих, в ком не погибло чувство протеста. Но ведь не так-то просто и уйти. Почему уйти из-за одного человека? Что за постановка вопроса? Никто, правда, так не ставит вопроса, но стало естественным то, что должен уйти тот, кто недоволен...
Глава вторая
БЕЗ ПРАВА НА ОШИБКУ
И вот приступил к обязанностям главного инженера Максимачев. Начал с техсовета. Потребовал принести список членов техсовета. И на другой день собрал техсовет.
В кабинете главного инженера собрались ведущие специалисты объединения, бригадиры, мастера. Обычно вела протокол Елена Пав-ловна, старший технолог. И сегодня она заняла свое место за сто¬ликом, расположенным впритык к длинному письменному столу главного. Елена Павловна выглядела, как всегда, эффектно, импозантно, обво-рожительно. Она вся сверкала. И большие глаза, и серьги в ушах, и пышные темные волосы. И кофточка с блестками. Естественно, она приковывала к себе внимание, тем более внимание нового главного инженера. Может быть, Елена Павловна готовилась к техсовету более тщательно, чем сам Максимачев. Ни одного лишнего движения, лиш-него слова, все к месту, все к слову.
А Максимачев, увы! далеко не оратор. Он запинался, проглаты¬вал фразы, комкал, как вату, вялую мысль. Видимо, он впервые выступал перед такой аудиторией.
-Нам предстоит большая задача... э-э-э, по техническому перевооружению заводов объединения, совершенствованию технологи-ческого процесса. Замечу, что технология должна быть безотходной. Латаем дыры. Не думаем о главном - улучшении технологии. Потому выпускаем продукцию, в которой доля продукции высшей категории качества невысока, улучшение технологии - это улучшение условий труда. Я вчера обошел цеха, лаборатории, отделы. Будто совершил путешествие во вчера. А мы должны такой разбег взять, чтобы утро¬ить выпуск продукции. Давайте, поразмыслим, что делать дальше. Говорите, ни стесняйтесь, предлагайте, уточняйте. Кто первый?
- Разрешите мне, - сказал Гелий Петрович Родянский и резко встал со стула, обвел пытливым взглядом присутствующих, как бы ища поддержки. - Предлагаю покончить с латанием дыр. Надо посмотреть на транспортные схемы. Много в ней излишних звеньев. Эксперименты с добавками в бетонную смесь пора завершить. Пора отвечать по су-ществу: что делать с добавками? Кроме того, надо упорядочить струк-туру управления. Дельные предложения просто гибнут в бумажном во-довороте...
- Позвольте, позвольте, - остановил Родянского новый главный инженер. - Вы садитесь, мы вас поняли. Вы много на себя взяли. Мы хотели услышать, что предлагает ваш отдел? Конкретно, по суще¬ству. Не надо подменять министерства, Комитет по делам изо¬бретений... А вы разводите демагогию.
Родянский хотел было что-то сказать, но потом махнул рукой. Поднял руку инженер Ломакин. Шепоток прокатился по кабинету. Максимачев заморгал, пытаясь понять, в чем дело, но слово этому Ломакину предоставил.
- Недавно в цех пришла девчонка. Ее поставили на обрезку про-волоки. Как вы думаете, ей приятна такая работа? Да она сбежит - в лучшем случае. А в худшем. Не хочется думать о худшем. Вот два года не могу изготовить опытный образец машины по обрезке прово¬локи. Мне чинят всяческие препятствия.
- Дорогой Родянский! Это правда? - взвизгнул новый главный инженер. - Только честно.
- Никогда не врал, - отрезал Родянский. Он даже привстал, чтобы собраться с мыслями. Он был ошеломлен бесцеремонными репли¬ками главного. - Предложение Ломакина оформлено как изобретение. Однако создать опытный образец не представилось возможности. Говорят, что у головного завода просто нет средств. Но это не соответствует действительности. Просто нет ответственных за новую технику.
- Зачем же так несерьезно? Садитесь, дорогой Родянский. И вы, господин Ломакин. Завтра я займусь и этим вопросом. Обрисуйте положение дел в формовочных цехах. Слово начальнику цеха номер один. - Максимачев постучал ка¬рандашом о графин с водой, призывая присутствующих к тишине, поряд¬ку. Однако мало кто обращал на него внимание.
Поднялся из-за стола начальник цеха номер один Думачев. Весь какой-то нескладный, обветренный, взъерошенный. На нем замшевая куртка и серые мятые брюки, стоптанные ботинки. Думачев тряхнул взъерошенной головой, рубанул воздух длинной рукой и, что называет-ся, с места в карьер:
- Доколе такое будет продолжаться? Какие поддоны нам дали? Срамота, радость рвачам. И требуете высокого качества формовоч¬ных работ?
- А вы предпринимали что-нибудь в сторону улучшения состояния дел в цехе? - спросил Максимачев.
- Обращались в инженерную службу? То-то же!
- А что может инженерная служба, - обиделся инженер Ломакин, - при тех крохах, что отпущено ей?
- До прений еще не дошли,- построжел Максимачев.
Он заметно нервничал. Человек импульсивный, нетерпеливый, он потерял нить управления, принимал желаемое за действительность. Ему не виделось, что люди обрисовали честную картину положения дел в объединении. Но это было не так. Каждый говорил с оглядкой, из опасения не нарушить ненароком сложившийся баланс "сил". Думачев все дело свел к устаревшим поддонам, хотя это не соответствовало действительности. Он не хотел ссориться с Черкашиным, который,что кривить душой, не уделял вопросам оснащения формовочного цеха должного внимания. Правда, Черкашин на курсах. Но кто поручится, что ему не будет передано содержание претензий Думачева. Черкашин всегда искал повода придраться к Думачеву, которого недолюбливал. Конечно же, Думачев раздражает начальство. Во-первых, тугодум. Долго анализирует, долго мурыжит ответ, и потому, наверное, ходит в середнячках. Ни шатко, ни валко. Правда, положение дел в других формовочных цехах куда хуже, куда плачевнее. Думачев против экспе-риментов, против производственного риска, цех не экспериментальная лаборатория. Он за строгие расчеты, за высокую культуру производства, которых, мол, нет в объединении. Здесь правят бал стихия и анархия.
-Господин Максимачев, я что-то недопонял или ошибаюсь? Разве может цех добиваться резкого улучшения изолированно от объединения? Для того, наверное, и создавали объединение, чтобы поднять техни¬ческое вооружение цехов на новый уровень. Но у руководства традиционные взгляды на сей счет. Разве можно решить вопрос совер¬шенствования технологии формовочных работ локально, вне увязки с вопросом технического перевооружения всего объединения?
- Достаточно. Садитесь, Думачев, - остановил раздражен¬ным тоном Максимачев. - Пора от рассуждений переходить к делу. Кто выскажется еще? Активнее, друзья мои!
- Разрешите мне, - подал слабенький голос худощавый человечек в опрятном костюме, в очках. - Я из бетоносмесительного узла, старший мастер, фамилия моя Стеркин. Не за горами зима. Песок и гравий поступают смерзшимися. И засорены комочками льда. Все это переме-шивается с цементной смесью. И порой на бетонной поверхности возникают оспины - это растаяли комочки. Естественно, за это нас не хвалят, за это нас ругают, а иногда штрафуют. Со штрафами - шут с ними. Но жалко выброшенной на свалку бетонной плиты. Вы поинтересуйтесь, на задворках их горы! И нам не стыдно, лед имеет свойство таять при плюсовой температуре! Но к чему я клоню? Нужно, чтобы компоненты бетонной смеси предварительно обогревались. У нас пока об этом и думать не хотят. Я спрашиваю, доколе?
- Ясно, дорогой Стеркин, - проскрипел Максимачев. - Садитесь. Вы, конечно же, поставили серьезную проблему. Будем изучать ее...
- А пока работайте по старинке, так, что ли? - задал ритори¬ческий вопрос чем-то уязвленный Стеркин.
- Ну зачем же так? - огорчился Максимачев.
- Можно вопрос? - пробасил большой рыхлый мужчина в коричневом пиджаке и серых брюках. - Я из бетоносмесительного узла. Вот мы готовим смесь. Я вывозим в формовочный цех автотранспортом. Наклад¬но это. А нельзя ли как-нибудь решить этот вопрос?
- Будем решать, - ответил Максимачев. - Еще у кого какие вопросы?
И зашумели, загалдели незнакомые Максимачеву люди. Вопросов было столько, что он не успевал отвечать. И терял нить разговора, ибо ведущий забыл о повестке дня. А техсовет был созван по одному вопросу: улучшение производствен¬ной деятельности объединения. Были объективные, так и субъективные причины. Об объективных говорить не стоит, это сфера высокой политики. А вот про субъективные причины говорить надо и всерьез. Пока что Максимачев не нашел реаль¬ных путей улучшения. Но настроение было бодрым, оптимистичным. Желание и стремление к свершению представляются нам более прекрасным, чем при их достижении. Да будет свет! Будем стремить¬ся к хорошему. Но в малых дозах. Меньше будет ошибок. Немного да вовремя полезнее, чем много и все, когда время прошло.
Максимачев сердился, что задают ему вопросы, обрывал, осажи¬вал людей. И в конце концов он вновь завладел ситуацией. Люди успокоились, перестали задавать вопросы. Ну и правильно. Зачем содрогать воздух? Максимачев понимал, что поступает не лучшим образом. Пусть! Самый хороший поступок тот, который не хотим со-вершать, и самый дурной поступок тот, который уже нельзя исправить. "Да как же я поступил: хорошо или скверно?" - вопрошал он самому себе и не находил ответа.
После техсовета у него разболелась голова. Он прикинул: если и дальше после техсоветов будет болеть голова, то не потерял ли он, чем нашел? В зарплате он выиграл вдвое, но зато в перспективе гипертония, досрочный инфаркт... Года два потяну,вытяну из ямы объединение, а там надо завязать. ”Так что же в таком случае? Успеть бы построить приличный дом на садовом участке. Пересесть с “Жигулей” на “Вольво”, да обменять трехкомнатную квартирку на пятикомнатную... ”
Но это было очень соблазнительно и заманчиво, ведь еще неделю назад и в самых смелых своих планах, мечтах такие перспективы не высве¬чивались. Все относительно в жизни. В силу каких-то причин вышел на авансцену Поимцев и он формирует свою команду. Какие качества нужны, чтобы попасть в личную команду генерального? Их не очень много - не высовываться, не казаться умнее самого генерального, беспрекословно исполнять его волю. Все эти качества у Максимачева в избытке. Следовательно, стабильность отношений будет гарантирована. Все надежно как железобетон.
Итак он, Максимачев, главный инженер объединения сдал экзамен на "профпригодность".
И к нему зачастили. Только не по производственным вопросам. А чтобы наушничать. Знали, что Максимачев стал главным инженером только потому, что был однокурсником генерального директора. А раз так, то можно добиться кое-каких благ, заручившись поддерж¬кой нежлобствующего протеже генерального! А причин для "жлобствования" у Максимачева не было. Ему поручено было только приумножать внутренний валовой продукт объединения, распоряжаться ВВП (то бишь акциями акционеров) будут Поимцев вкупе с Заволжиным... И то... Теперь мое - это мое, и моя беда или моя вина, и я, поручив распорядиться моей долей кому-то, возрадуюсь или покаюсь...Это природой определено. Не сглазить бы! Сколько поражений, сколько невинных жертв ради этого! Мое - это мое, чужого не надо, и почему это эгоизм, индивидуализм и бог знает что?!
Имеющий уши - да услышит, имеющий глаза - да увидит. А если помочь увидеть и услышать новому человеку? Конечно, надо помочь.
И вот выяснилось: инженер Ломакин люто ненавидит заведующую планово-экономическим отделом Косякину, потому что та не выделяет средств на внедрение новшеств. Так вот и не выделяет, хоть и дол¬жна была выделить. Смеется над Ломакиным. Мол, славы захотелось. Не рановато ли? Такое мышление у Людмилы Павловны Косякиной. И она вполне устраивает Поимцева. Страж бережливости и экономии. Так он однажды и выразился. Но так ли это? Боясь выделить мизер, какой-то ноль рублей на внедрение новшества, она способствует тому, чтобы объединение потеряло миллионы. Вот тебе и страж бережливости и экономии! Она считает, если не выделила, то сэко¬номила. А то, что рубль должен быть в обороте, должен принести еще рубль-два, ей это невдомек. И этот человек ведает планово-экономическим отделом, считается опытным знающим специалистом. Доколе?
Не добившись правды, вернее, управы на Косякину у слабохарак-терного Максимачева, Ломакин записался на прием к генеральному директору. "Ну его, не главный, а кокетка, хочет всем понравиться. И зачем только идут к нему с жалобами? Он делает вид, что слушает. На самом-то деле никого не слушает. Он дремлет. И в итоге никому он оказался ненужным. Он ведь ничего не решает. Что за главный, который ничего не решает? Смешно. Ему дали возможность проявить себя и он проявил себя... полным профаном в управлении производственным процессом. Ему самому нужна помощь, ему самому надо найти себя, опереться на что-то. Уже видно, что пороха не выдумает. В общем, главный не тянет воз. Тянет воз Родянский. А он даже не замглавного, а всего лишь начальник технического отдела, отвечающий за подотраслевой сектор науки. Ему не позавидуешь.Родянскому по-настоящему тяжело. Он не облечен полномочиями, ему не доверены материальные средства. Его советы, не подкрепленные властью (средствами), ничто. Ему приходится только убеждать. Умный человек прислушивается к этим советам. Умный и смелый. Но их, к сожалению, в объединении не большинство. Трусливы, потому что умны. Или смелы, потому что не умны. К тому же мешает Максимачев. Нервный, импульсивный, Максимачев ( в присутствии сослуживцев) обвинял Родянского во всех смертных грехах, а потом же просил у того же прощения.
Но дело сделано, у Родянского оборваны крылья...
Родянский, "проглотив обиду", старался вывести положение из тупика, а выходило, что лавры доставались главному инженеру. В объединении привыкли считать, что за производство в ответе только главный, не говоря уже о генеральном директоре. Раз выправлено положение, значит, главный расстарался. А если уж дело провалилось, то тут уж вино¬ваты все инженерные службы объединения, но только не главный инженер. Такой стереотип мышления навязывал заводским людям генеральный директор, пытаясь утвердить любым способом, любой ценой авторитет своего протеже. Этого не знал Родянский. И потому он посоветовал обратиться за помощью к Поимцеву. На прием к генеральному Ломакин попал на другой день.
- Я вас слушаю, Ломакин, - произнес Поимцев, утк¬нувшись в бумаги. - Слушаю, говорите.
- Понимаете, мне нужно внедрить изобретение. Так жалко девуш¬ку, которая режет проволоку...
- Жалко, значит, девушку. Жениться собираетесь?
- Не... Понимаете, Косякина не выделяет средств.
- Я проинформирован. Я пытаюсь войти и в ее положение. Изо-бретений тысячи, если только заниматься внедрением изобретений, то кто же будет выпускать нужную всем продукцию?
- Вот потому-то и я хочу, чтобы внедрить...
- Нет, вы другое хотите, вы сами сказали. Вам девушку жалко... Вы к кому пришли, к генеральному директору или заведующему загсом?
Ломакин вышел из кабинета полыхающим огнем. Он долго трусил по заснеженной заводской территории, пытаясь остыть, прийти в себя. Вновь возвращался в приемную генерального директора.
- Он занят, - преградила ему путь Ангелина Аркадьевна, - он занят.
- Тогда передайте ему мое заявление об уходе.
- Да вы что?
- Ухожу.
- А куда? - без любопытства спросил Поимцев.
- Туда, где ценят мысль.
- А... понятно. Ну желаю успеха.
- А вам желаю счастливо оставаться.
- Спасибо.
Ломакин был растерян, подавлен случившимся. Пришел домой под хмельком, хоть и выпил-то в кафе бутылку содовой.
- Ты расстроен? - спросила молодая жена.
- Заявление подал.
- Ты считаешь, что так надо было? - испугалась она. Устави¬лась на него, как на ребенка, в руке которого настоящее взведен¬ное ружье. Мила неслышно, мягко подошла к нему, прижалась русой головкой к его просторной груди и прислушалась к биению сердца. Оно стучало неритмично, будто устало. - Милый, давай поведу тебя к врачу.
Он будто не слышал этой последней ее фразы.
- Пойду в КБ. Понимаешь, ничего у меня не вышло с внедрением изобретения. Не могу найти общий язык с Косякиной. Плановичка! Она неплохой человек, но правнучка Коробочки. Считает копейки, теряет рубли. К тому же, плохо считает, не дано. Не на месте человек. Но ведь она как камень на дороге, не обойти и не проехать. Камень надо убрать, тогда путь открыт. Но человек ведь не камень. Скажи Косякиной, что она камень, в суд подаст за оскорбление личности...
- А переубедить слабо? - промолвила жена.
- Дороже стоит. И время утечет безвозвратно. Много будет нервных клеточек, а толку никакого. Хочу доброе дело сделать, а меня подозревают в злом умысле, дескать, я хочу влезть в государственный карман.
***
- Неужели все так думают? - Мила откинула назад головку и обласкала его добрым лучистым взглядом.
- Почему такое происходит? Каждый считает только свое. Косякина считает то, что вроде выгодно ее отделу. Технолог исходит из своих интересов. Ему нужно готовить новую оснастку, внести коррективы в технологический процесс, а ему-то это зачем? Против и начальник арматурного цеха. Никому ничего не нужно. Парадокс и только.
- А директор? Ведь он отвечает за общее дело?
- Беда в том, что директор не может соединить разные инте¬ресы в одно общее. Он старьевщик, только латает дыры.
- А я слышала, что он оживил махину. Стало интересно. А ты обиделся? - задала наивный вопрос Мила.- Не понимаю.
- Потому что директор хочет угодить тем, кто там...и там все у него свои люди. Все-таки ему важны интересы окруженцев, а не всего дела. Директор должен быть интегратором интересов, идей, а ему все некогда, на часы оглядывается. Я нарвался на бездушного директора. Представь, он подписал мое заявление, не раздумывая. Я ведь не хотел уходить. Творческая мысль рожда¬лась в стенах объединения. Я выполнял вроде социального заказа. И вдруг такой пассаж. Мне надо срочно устроиться на родственный завод, по теории вероятностей я не встречу второго Поимцева. Следовательно, меня там-то на новом месте поймут.
- Дай бог. Но если с нервами плохо, надо лечиться, милый.
- Пусть лечатся те, у кого слабые нервы. Ты представь, как этот Поимцев выбился в генеральные директора. Середнячок. Ему бы старшим инженером, это самое большее, что ему дано. Умение находить нужных людей, локтевые способности, контроль над финансовым потоком, интриги и умение рапортовать вывели его в люди.В министры метит. Но уверяю тебя, его же окруженцы и подведут его.
- Они будут защищать его, - возразила Мила.
- Это верно. Но рьянее они будут защищать его, тем уязвимее положение генерального. Да и положение дел! В объединении происходит реавтоматизация производства,ибо дешевле заменить автоматику живыми роботами из стран СНГ, которые безропопотны и беспрекословны. Москвичам и россиянам с ними не конкурировать. Текучесть кадров. Пока смотрят на это сквозь пальцы, потому как Поимцев недавно принял бразды правления. Но накажет он себя, ох накажет, потому что чуда нет. На что он надеется? На своего Максимачева? Так этот середнячок, такой середнячок, что говорить не хочется. Но пыжится, ученость хочет показать. Да вот в лужу сел.
- Он-то сел в лужу, но выгнали тебя, милый. Но почему ты такой неконтактный? Приобрел бы друзей, заручился бы чьей-то поддержкой, глядишь, и Поимцев с тобой не так обошелся. Ну как щенка какого кинул за порог...
- Отольются кошке мышкины слезки. Завтра пойду искать работу.
- И пожалуйста, не говори, что ты изобретаешь что-то. Испугаются, скажут, что нет вакансий... - просила слезно Мила.
- Какую глупость ты говоришь!
- Я хочу тебе добра, милый!
- Врать не умею. Скажу все, как есть.
- Ну смотри, милый.
Он подхватил ее на руки, ласковую, нежную, заглянул в глаза и будто утонул в них. Она была желанна и, может быть, еще больше, чем недавняя Мила-девушка. И в этот миг он позабыл обо всем на свете. Он видел перед собой только ее, женщину, несравненную, нежную, ласковую и переполнялся добрым чувством, желанием...
- Я счастлив с тобой, о моя милая женушка.
- А я нет, потому что люблю тебя и мне горько, что у тебя одни неприятности.
- Я хотел этих неприятностей. Ладно, забудем об этом. Поче¬му мне так хорошо с тобой, скажи? Неужели людям все равно, что нам хорошо?
- Нет, не все равно. Я знаю, что тебя поймут, ты будешь по-настоящему счастлив. И забудь, что есть Поимцевы, Максимачевы и другие твои ненавистники. Милый, я устала...
Он бережно отнес Милу на тахту и когда увидел ее обнаженную, благоразумие и приличие покинули его. Будто ушли куда-то и навсегда заботы, беспокойства, мечты. Как будто ушли... Но они вернулись. Когда он проснулся, то не было рядом Милы. Ушла на работу. А ему пока некуда идти. Он пока не знает, куда идти. Он нужен обществу, он не нужен некоторым людям, инертным людям, которые не хотят ника-ких перемен, привыкли молоть воду в ступе. Но ведь эти люди обязательно стоят у врат настоящей жизни, с одной лишь целью: не пускать никого в клуб мыслящих. Пусть "мыслящие пролетарии" остаются пролетариями, для спокойства общества. И сторожевые псы общества изобретательны в поиске средств "преграждения" и агрессивны по отношению к покусителям спокойствия. Эти псы рас-правляются с нарушителями по одиночке. Почему бы нарушителям спокойствия не объединиться? Их очень мало и, объединившись, они противопоставляются той агрессивной разрушительной силе и выключаются из процесса созидания. Носители идеи не видят нужды в объединении, спайке. И все же нужна спайка, нужен сход. Приходя к этой мысли, Ломакин почувствовал в себе какую-то силу и уверен¬ность. "Мы еще поглядим, кто кого, неуважаемый господин Поимцев. Вы пришли к власти непонятно каким путем, но уйдете с дороги. Не удержитесь. Под вами горит земля... Остается только ждать...Жаль, что от объединения останутся одни остовы..."
Ломакин с тоской глядел в окно. Кажется, ни на минуту не затихает жизнь огромного города. Гул автомашин, влетающий в раскрытое окно, настойчив и могуч.
"Нет, я не примирюсь с тем, что отступил. Зря ушел. Зря ушел. Может быть, не зря. Они бы съели меня с потрохами! Отдавать себя на съедение? Но не оставлю хитрецов в покое. Конечно, надежд, чтобы свалить опоры бюрократизма, не питаю, но выбить хоть по частям мертвечину, сделать это надо хоть попытаться. Идти и взять заявление? Но оно уже подписано..."
Глава третья
НЕПРИЯТНОСТИ
По объединению разнесся слух, что новый главный инженер не тянет. Тянет заместитель главного Виктор Борисович Паршуков. Но Паршуков не дурак. Он видит, что плоды титанического его труда без зазрения совести присваивает Максимачев, и тихо возмущается. Более того,постепенно само¬устранился от важнейших дел. Этого-то и ждал Максимачев. Новый главный завел чехарду с кадрами. Вместо кропотливой работы с ними, он тасовал их как колоду карт. Как будто с умыслом! И случались странные метаморфозы. Совершенно бездарный механик однажды возглавил механическую службу всего цеха. Только кто пожинает горькие плоды, неизвестно никому. Человек тормозит дело, потому что он не может вникнуть в него, а не может вникнуть потому, что нет на то способностей. А из-за этого страдает производство, наносится материальный и моральный ущерб всему объединению, всей отрасли, всей стране. Методы Максимачева примитив¬ны, постыдны: вот я ему покажу. Он и показывал свой несносный характер, дурную импульсивность, свое нутро. Сурово наказывал тех, кто осмеливался нажаловаться на него генеральному директору. А обойти его было нельзя. Паршукова практически отлучили от реализации проекта.
Грянул гром. В главный комитет объединенного профсоюза поступило коллективное письмо от группы возмущенных.
Председатель профкома объединения Алевтина Васильевна Журина узнала, как всегда, последней. Она была в шоке. Как же так? Люди не обращались в профком, пожалуй, не было причин бить тревогу, затевать бучу, а нет, бухнули письмо в главный комитет. Алевтина Васильевна работает председателем профкома недавно. Работала технологом, старшим технологом, зарекомендо¬вала себя отличным работником, принципиальным человеком. При предыдущем генеральном директоре, и при Заволжине возникали неувязки в технологи¬ческом процессе, которых Журина мастерски устраняла.Ее опыт растиражировали на все лады, но ее самое не замечали! Предшественник Заволжина смотрел сквозь пальцы на сбои в техпроцессе, он был за то, чтобы не останавливать производство, даже обнаружив брак в большой партии готовой продукции. Журина отказывалась подписывать липовые отчеты о соответствии, тем самым вызывая ярость у не¬терпеливого, высокомерного директора. Неравный бой старшего тех¬нолога с генеральным директором оборвался в связи с освобождением генерального от занимаемой должности и назначением внешнего управляющего Заволжина. На очередном отчетно-выборном собрании она была избрана председателем профкома. Но ей не повезло. Она не сработалась с новым генеральным директором. Поимцев пока¬зался ей человеком целеустремленным, но злопамятным. Старалась га¬сить конфликты и находила себе оправдание в незначительности своей личности. И без того объединение скандально известно в столице. Она считала, что не должно быть ничего личностного, конк¬ретного, ничто не должно быть персонифицировано. И конфликты, которые порой вспыхивали в объединении - это не конфликты, а производственные неувязки, старалась убеждать в этом Журина. Она понимала, что недалека от демагогии.
Поимцев невольно совершил молчаливую сделку с Журиной и, на словах ратуя за технический прогресс в объединении, гнул свою линию уже безбоязно. Он твердо усвоил, что свои люди не подведут. Сле-довательно, на ключевые места надо ставить и ставить только своих людей. Они уж заняли ключевые места. Будут служить не объединению, а Поимцеву. Это сила! Каждый из этих людей не представляет яркое, запоминающееся явление, но, право же, замеченный и поднятый Поимцевым на две или служебные ступеньки выше, воспрял духом, стал ревностным его сикофантом, что вполне устраивало его на первых порах. Поимцев был информированным человеком. Собирал своего рода банк информации о всех людях объединения, во всяком случае, о тех людях, которые имели в объединении общественный вес. И ни одна единица информации не стиралась в его памяти и в нужный момент подсказывала Поимцеву решение, имеющее для того или иного человека судьбоносное значение.
Ох, эта зависимость рядового человека от начальника! Поимцев и хочет извлечь все возможное от этой зависимостии. Человек хочет подать на конкурс документы. Нужна характеристика. Вообще-то стран¬ная логика у тех, кто отвечает за наши кадры. Единственному, не-покладистому человеку подчас трудно получить объективную характе-ристику с последнего места работы. И этот человек фактически обречен на прозябание.Было. Но сейчас другие времена и выработаны новые способы укрощения несогласных. А успех предприятия держится на этих ершистых, которые однажды, да принесли ему настоящую пользу в виде идеи, рацпредложения, изобретения, но ведь идеи практически не оплачива¬ются и человек, подаривший эти идеи, предается остракизму.
Но ведь свято место пусто не бывает. На место ошельмованного приходит новый. Но что такое приход нового человека? Это всегда риск. Какой он, новый, и еще как поведет себя! Нельзя пускать это дело на самотек, во власть стихии. Никакого самотека, строгая поли¬тика, иначе говоря, жесткий отсев лиц безнадежных, безнадежных с точки зрения генерального. Пусть будет Поимцев и десятки Поимцевых под разными фамилиями на верхнем эшелоне власти и сотни Поимцевых в нижних слоях. Похожесть - вот главное качество для вступления в личную гвардию. Таким образом Поимцев клонировал свой личный штат в целом объединении. И спешил почему-то, потом резал по жи-вому. Вызывал людей на беседы, а беседа длилась несколько минут, она обычно завершалась заявлением посетителя. Поимцев внушал себе, что поступает правильно, что все это в интересах дела. Это же он говорил и Журиной, женщине, как ему казалось, современ¬ных взглядов. Не будет она дуть против ветра.
Пока Поимцев обновлял и обновлял свой аппарат, а объединение продолжало и продолжало лихорадить, вибрировать. В чем дело? Поимцев никак не мог поставить точного диагноза этому бесконечно¬му "хаосу", постоянной вибрации в этом непонятном объединении и поэтому все меры по блокаде болевых точек были неэффективными.
Но он надеялся, что время еще есть, время для выправления сложив-шейся ситуации.
Всем было ясно, что с главным инженером вышла осечка, но генеральный этого не хотел признавать. Поимцев искал виноватого не вокруг себя, а на почтительном отдалении.
На пятом заводе произошла авария: вышел из строя бетоносмеситель. То была вина главного инженера. Как быть? Не топить же своего выдвиженца! Генеральный возложил вину на Паршукова Виктора Борисовича. Формально был виноват последний: Максимачев в этот злополучный день был в местной командировке.
Но через некоторое время в главке обнаруживают "подметное" письмо о безобразиях в объединении "Спецстройматериалы".
Более того некоторые активисты объединения устроили пикет у памятника Юрию Долгорукому с требованием прекратить безобразия в объединении. Ноночка Царькова стояла с разрисованным плакатом "За справедливость не на словах, а на деле!"
Увидев эту некрасивую выходку объединенцев, Поимцев был взбешен. По-настоящему... Жаловаться, доносить, порочить честного человека?! И это в его же объединении! Этого нельзя так оставить! Он ринулся на поиски подписантов подметного письма, но увы! В объединении тридцать тысяч работников. Всех подозревать не будешь. А почему бы и нет? Нельзя верить подчиненным. Каждый подчиненный норовит убежать от начальника, а последний всегда выступает в роли догоняльщика, бежит сломя голову с арканом всевозможных запретов и немыслимых инструкций, с надеждой потуже затянуть петлю, материальную и нрав¬ственную петлю на шее жертвы. Сила правит миром. Поимцев выбрал силу. И кто-то покушается на нее. Тем хуже для того, кто покушается. Поимцев постарается выявить оппозиционеров. Нет в природе абсолютной оппозиции, может быть, некое лицо, претендующее на те или иные блага, посчи¬тавшее себя обиженным и задумавшее месть как главную форму борьбы. Этот пакостник, мерзкий творец слухов, циничен, нагл, он заявляет своими мерзкими действиями:"А чем ты лучше меня, почему ты должен вершить, а не кто-то другой?"
"Я докажу, дайте только время, - мысленно отвечал анониму Поимцев, будто обращаясь к человеку без лица, то есть чудовищу, - и я не боюсь тебя. Но твой укус неприятен, да, неприятен. И я постараюсь тебя обезвредить. Любым способом. Ты порождение поры станов¬ления бюрократической системы, когда возможны были, по силам были ей даже массовые репрессии. Бюрократическая система нуждалась в фискалах и лжесвидетелях. Бюрократическая система служит определен¬ной группе лиц и ни в коем случае массам, для их пользы, для их процветания. Аноним преследует своекорыстные интересы. Его надо разоблачить, притом немедленно, любым способом. И примерно наказать, кто бы он ни был. Но кто же этот наглый оппозиционер? Увидеть бы его в лицо, да плюнуть в наглое это лицо...Но он рядом, только как тень, не догонишь. Пронюхал зачинщик кое-что, к трубе подкрадывается. Наверное, Рожнов по своей наивности сболтнул лишнее. Видишь, какие у меня заказы? Все, мол, Поимцев! Есть у него средства, куры не клюют. "Ну вот, рассыпал зерна зависти. Надо было мне заказать галерею...И он уж растрезвнил на всю матушку-Россию. В газете интервью дал...Дурень, не понимает, что может свернуть себе шею...Рожнов глуп, несерьезне, семьи-то у него нет, тяготится бобыльством, но выбрать сердечную не может, ему покладывали, он бежит, а ты -то...посвящал его во все дела! Делился с ним планами по акционированию объединения, по тайной трубе успеха, признавался о делах сердечных...Зачем про трубу-то?" Труба, по которой пополняется золотой запас для будущего. В долю хочет вступить, да не пускают. И потому мстит. Максимачев по глупости дал промашку...Значит, скрытый оппозиционер рядом..." Будем подозревать тех, кто был обижен. К его великой радости, подметка была напечатана на машинке. В объединении около тридцати машинок отечественных и иностранных марок, их собирались списать в связи с вводом компьютерной техники, но бухгалтерша велела подождать. Поимцев рас¬порядился представить ему "почерки" всех машинок, имеющихся в объединении. Да, подметка отпечатана на одной из машинок. Значит, кто-то из работников управления настрочил пакость. Безобразие! Надо все же найти пакостника и строго-строго наказать. Но пока что зачинщик попытался наказать генерального директора за особый стиль в подборе кадров.
-Пригласите Рожнова, - сказал Поимцев секретарше.
Рожнов входил в кабинет Поимцева в скверном настроении. Он знал, зачем вызывает Поимцев. Ругал племянницу. "Не самостоятельная, глупая. Ее ведут.Чего она добивается? Квартиры? Казенной!" Он давно не виделся с племянницей. "Дядя, а ты можешь нарисовать меня...Ты же говоришь, что я красивая..." Его смутило это...Он не мог представить ее натурщицей. Это все равно что самому раздеться и стать на подиум. Фу! Он отчитал ее, она перестала звонить ему.
-Евгений.Ты занят монументальным зодчеством, пишешь каменную летопись о обыденной жизни.Не так? В этой жизни происходят странные вещи. С твоей племянницей уже побеседовали в первом отделе.Быстренько забирай ее и пристрой куда-нибудь.Десять окладов выходного пособия.А потом я придумаю еще. Сейчас же ее уведи. Комиссия вот-вот нагрянет...
Из главка приехала комиссия, тщательно проверяла личные дела многих новых сотрудников администрации объединения. Однако ничего не нашла, даже сучка не нашла, за что можно было зацепиться. Ровным счетом ничего. Тогда комиссия принялась за дело с другого конца. Она попыталась узнать, как внедряется прогрессивные методы работы. И здесь обнаружила любо¬пытные вещи. В объединении очень мало сквозных бригад на хозрасче¬те. Администрация объединения практически не уделяет этому вопросу должного внимания. Здесь столько организационных неувязок, что можно только увязнуть в жиже проблем.
- Кто у вас занимается конкретно этим вопросом? - спросил у Поимцева дотошный член комиссии, моложавый мужчина средних лет, в строгом темном костюме, в белой сорочке; лицо неподвижное, заслоненное огромными дымчатыми очками, сквозь стекла очков поблескивали недоверчивые глаза. - Кто-то же должен заниматься этим вопросом?
- Как кто? Федор Борисыч Ивакин, начальник бюро экономического анализа, - быстро отвечал Анатолий Михайлович, - это бюро создано при планово-экономическом отделе.
- А можно побеседовать с ним?
- Сейчас пригласим Ивакина, - Поимцев нажал нервным пальцем на кнопку, тихо отошла массивная дверь и показалась в проеме двери Ангелина Аркадьевна.
- Что, Анатолий Михайлович?
- Ивакина сюда.
- Хорошо, - испуганно промолвила Ангелина Аркадьевна.
Спустя минуту Ивакин влетел в кабинет взлохмаченный, вспотевший. Он знал, он по опыту знал, что экстренный вызов к начальству ничем хорошим не сулит. Надо подготовиться к худшему. Он и подготовился к этому. Весь подобрался.
- Здравствуйте...
- Федор Борисыч, расскажите, пожалуйста, о внедрении прогрессивного метода... - подсказал Поимцев.
- На сегодняшний день в объединении работают по прогрессивному методу двадцать из тысячи ста бригад...
- Что за цифры, Федор Борисыч? - грозно сверкнул глазами Поимцев.
- Понимаете, планово-экономический отдел... а бюро при планово- экономическом отделе. А Косякина, как вы знаете, человек осторожный...
- Ладно, вы идите разбирайтесь,о результатах сообщите Максимачеву, - остановил Поимцев и уткнулся в свои бумаги.
Федор Борисович и проверяющий вышли из кабинета. Тогда Поимцев отодвинул от себя бумаги, призадумался. Надо менять структуру управления. Если оставить в неприкосновенном виде прежнюю схему, то жалобы будут сыпаться как из рога изобилия. Косякина осторожна, а Федор Борисович в ее подчинении,поет и будет петь в ее дуду, хотя, может быть, и не хочет петь в дуду и думает иначе. Опять Косякина, сколько можно! Из-за нее вынужден был уйти с завода талантливый инженер Ломакин, ну если не талантливый, то способный. Следом за Ломакиным подали заявление на увольнение еще несколько инженеров, пришлось их отпустить.
Поимцев все же удосужился заглянуть в бухгалтерские ведомости. Парни работали на самой низкой ставке, можно сказать, работали задаром, если учесть какую пользу они при¬несли заводу. Многозначными цифрами исчислялся экономический эффект, но никто даже слова благодарности не сказал этиммолодым ребятам. Видимо, не произвели на заводскую аудиторию никакого впечатления. Будто так и должно быть. Ни копейки они не получили за свои новшества. Эти новшест¬ва вполне могли придумать другие ребята, окажись на месте этих. Не добившись признания, ребята ушли с завода. Жаль. Побродят по предприятиям и учреждениям Москвы и кончат творческую жизнь где-нибудь вне сферы производства.
Этот процесс бесконтролен и Поимцев только вынужден был развести руками. Птом еще извлечь и горькие уроки. Он уверен, что на его век достаточно нынешнего уровня технологии производства, более того, он не должен стремиться кардинально менять ее. Печальная судьба импортной вибрационной машины никак не выходила из головы. Устано¬вили импортную машину в новом формовочном цехе, проработала она с полгода и вышла из строя. Слишком производительна и требует береж¬ного обращения. Вынуждены были выбросить ее и вернуть в цех старую отечественную. Ниже производительность, трудоемок процесс формова¬ния плит и панелей, но зато выше заработная плата! Конечно, люди работают за деньги, а за что же еще? Семейный думает о семье, у молодежи свои интересы и опять-таки деньги диктуют их поведение. Молодые рабочие получают мало, во всяком случае, им не хватает зарплаты на то, чтобы жить свободно, не в обрез. Возможности повышать им зарплату ограничены. Да и опытные рабочие зарабатыва¬ют не так уж много, но эти как-то научились выкручиваться из любой даже тупиковой ситуации. И конце концов можно жить на хлебе и воде. Это грядет. Собираются открыть границы, и тогда дешевая и качественная заграничная продукция удушит отечественное производство.Но можно ли тогда говорить о настоящем энтузиазме, который двигает прогресс? О каком энтузиазме речь, когда производство будет свернуто. Мы научились только подменять, извращать понятия, жить в странном мире, Да и мы странные люди - скорее задвинутые, чем продвинутые, с вывернутыми руками,лицами, душами,им говорят одно, но они слышат другое, а было сказано ни то, ни другое. Немудрено споткнуться в этом странном мире. Может бить, все поменять в нем, вернув понятиям изначаль¬ный смысл? Непосильная задача. Надо делать то, что нужно для нача¬ла. В мучительных раздумьях вызревало еще одно важное решение, имеющее для него принципиальное значение. Необходима опора в вы¬работке экономической стратегии объединения. Все решать самому просто немыслимо, надо переложить часть вопросов на кого-то другого. Так, значит, должен быть тот другой, который и станет надежной опорой. Мысль ясна и убедительна. Надо выбить новую должность заместителя генерального директора по экономическим вопросам, в подчинении которого будет и планово-экономический отдел и бюро экономического анализа и другие службы. Главное, начальник бюро экономического анализа будет подконтролен непос¬редственно заместителю генерального директора, освободится из-под опеки осторожной Косякиной. Задумано отлично, но кого поставить на новую должность?
Поимцев решил познакомиться поближе с работниками планово-экономического отдела. Ему приглянулась, всерьез приглянулась Надежда Дмитриевна Васильева, старший экономист. Молодая, исполнительная, скромная сотрудница, потом он узнал, что ей всего-то двадцать пять, - заре¬комендовала себя с хорошей стороны. Как аттестовали кадровики, она компетентна, выдержана. Мысли схватывает быстро, как говорится, на лету, так же мгновенно реагирует. Интересно беседовать с ней. Красота ее, правда, мешала этой беседе. Поимцев терялся, когда эта девушка смотрела на него чистыми голубыми глазами. В голове пусто, до звона пусто, ему надо находить какие-то слова, а он стоит как вкопанный. Только спустя какое-то время он понял, как она хороша, истинно хороша. Он предчувствовал, что возможно невозможное. Почему возникают проблемы тогда, когда их разделить просто невозможно. Почему возникла на высоком пороге его жизни эта девушка, от которой он не отступится, чего бы то это ни стоило. Он чувствовал, что рядом с нею сходит с ума. Он угрюм, он молчалив, но как красноречивы его сердце, его глаза. Он должен был подумать над тем, чтобы не выдать себя с головой, чтобы не стать посмещищем в объединении и в глазах руководства. Генеральный директор не имеет права влюбляться. Ему чуждо чувство ревности. Но он ревновал эту девушку даже к вахтеру, который весьма почти¬тельно расступался перед нею.
И он решился. "Чтобы женщину раздеть, нужно ее вначале одеть",- вспомнил он циничный афоризм и усмехнулся. ”Не я стар для нее, а она молода для меня. Ну и что? Я не могу успокоиться, пока...Но могу и опозориться...Все так, но...” Но возможно ли невозможное? Со своей стороны он сделает все, чтобы невозможное стало возможным. Но она, как она себя поведет? Она цельная натура. Если полюбит, то полюбит навек. Обнимет его и вымолвит судьбоносные слова:"Я ваша навек. Я счастлива любовью к вам, мой единственный,самый дорогой...Я буду счастлива вдвойне, если бы знала, что я вам небезразлична...Сделайте со мной все, что хотите, не обижусь...". Завое¬вать ее сердце добротой? А он, Поимцев, добр или играет в доброту? Он добр к друзьям, порой самоотвержен, бескорыстен, но только по отношению к друзьям. Он может броситься в водоворот, спасая друга. Но незнако¬мого человека ему еще не доводилось спасать. Так что не знает, как поступит, если позовут на помощь. Еще не случалось. Так что же его доброта? Инстинкт самосохранения? Он сделает все, чтобы эта девушка обратила на него свой взор. И она обратит свой взор, если заденет нечаянно ее сердце. Каким образом?
Долго, оставшись наедине, он искал "приворот" и кое-что постиг во взаимоотношениях Косякиной и Васильевой. Косякина недолюбливала Васильеву и побаи¬валась. Потому и находила повод, чтобы "задвинуть" Васильеву. Как бы между прочим бросала реплику о халатности молодых сотрудниц, нежелании работать с вызовом. Не молодежь, а свекла вареная.
" Васильева? Да, добросовестна, но пороха не выдумает, - за¬явила Косякина на совещании у директора по вопросу о резервах кад¬ров. - Рано на руководящую работу...Безжалостна. Говорит, что надо закрывать нерентабельные предприятия.Это что же, бросить на произвол судьбы сотни людей? Вот ее бы выкинули за борт, как бы она запела..."
Известны были и другие высказывания Косякиной:
" Что за ревность такая? Не хочет, чтобы Васильева поравня¬лась с ней, явно не хочет, - подумал Поимцев неодобрительно о Косякиной,- кидает черные шары, а рядится в тогу бесстрастной судьи. На себя бы посмотрела. Отдел лихорадит. Вечные организа¬ционные неувязки. По вине отдела никак не сдвинется перевод бригад на производственную самостоятельность. Там взрослые люди работают, а мы все опекаем как детей малых.Не дело..."
Но Поимцев вопреки мнению и желанию Косякиной, выводил Васильеву на руко¬водящую работу.
-Доклады об экономической политике объединения пусть готовят и Васильева, и Косякина, там посмотрим.- заявил Поимцев.
-Причем Васильева? Она рядовой работник,- возразила Косякина.
-А притом,-загадочно произнес Поимцев.-Вы живете сегодняшим днем, жаль.
И находил все новый повод для завязывания отношений с Васильевой. Развитие отношений наслаивалось на субординацию и прочие побочные неписаные служебные коллизии. Его сердце и душа были заискренены ею и однажды случилось, что он засыпал и видел во сне Васильеву. Вскоре учредил должность помощника генерального директора по экономическим вопросам и назначил на эту должность Васильеву. Создал комиссию по выводу объединения из сложной ситуации и названил своим заместителем (на общественных началах) Васильеву.Таким образом он мог видеться с Васильевой ежедневно, не приду¬мывая какого-то благовидного предлога или повода. Но мешала Журина. Однажды она высказалась по этому поводу следующим образом:
- Анатолий Михайлович, вы, как говорится, на виду. Говорят, что за вас все решает Васильева. Но кто она? Вчерашняя студенточка...
- Все мы были вчерашними студентами, - взорвался Поимцев, - и, пожалуйста, по существу. Она перспективный работник. Доклад ее вы слышали? Мы думаем о выдвижении резерва? То-то и оно-то.
- Да, но Васильева пока никак не проявила себя как экономист-организатор,- возражала Журина.
- Ее экономическую политику мы утвердили. Дайте ей самой проводить ее, дайте проявить свои способности. Что вы, ей богу, нельзя же так!- Глаза Анатолий Михайловича ушли под тяжелый лоб, будто спрятались. Он тяжело дышал. - Объединение не выпол¬няет план по номенклатуре изделий и объему продукции. Три тысячи человек только в администрации, а толку-то? Потому что хромает управление. Мы не умеем организовывать людей. Гоним по старинке. Давай-давай, а воз и поныне там. Почему? Способные люди в загоне? Надо эффективно использовать одну из форм поощрения: выдвижение их на руководящую работу. Возглавить участок, службу должен человек способный и смелый. Смотрите, что делается у Косякиной. Она единоличница. У нее зам, ну, пустое место. В отделе никто не растет. Люди перегорели. И что же? При Косякиной все работают в поте лица - только дел не видно. Стоит только отлучиться Косякиной, так никого в отделе нет. В местной командировке. О чем я? Да о том, что дисциплина на страхе - это не дисциплина.С этим надо кончать. Косякина приверженка традиционных взглядов на все.Она до добра нас не доведет...
- Так уж сразу и выводы? - возразила Журина.- Ей сейчас тяжело. Дочь надо устраивать. Не поступила в институт, не прошла по конкурсу. Ну и Косякина в трансе.
- Конкурс есть конкурс, честное соревнование...
- Конечно, проходят и "меченые", к сожалению.
- Проходят. Но с каждым разом все труднее это сделать.
- И я о том же, Анатолий Михайлович. На каком основании Васильева утверждена на должность помощника генерального директора?
- Позвольте мне на этот вопрос не отвечать, - резко оборвал Поимцев, понимая, что забывается.
- Тогда придется заслушать вас на профкоме,- вздохнула Журина. Круто повернувшись, вышла из кабинета.
Оставшись наедине, Поимцев начал лихорадочно думать, как успокоить Журину и тем не менее довести задуманное дело до конца. Он решил “везти” Васильеву, то есть в незаметно, но неуклонно “привести” ее на должность заместителя генерального директора по экономическим вопросам. Но для этого нужно какое-то время и удобный случай. Ждать он не мог. Тогда какой это удобный случай? Надо создать ва¬куум вокруг должности заместителя генерального директора и после этого выйти с предложением о кандидатуре Васильевой. Ну и что, что молодая? Этот недостаток исправим. Надо доказать, что она хорошо зарекомендовала на должности помощника генерального. Пожалуй, да.
И еще одна забота у генерального директора. Это заводской сектор науки. Его возглавляет по должности Евгений Петрович Родянский, кандидат наук, автор ряда изобретений. Человек инициа¬тивный, даже чересчур, но в последнее время сник или хитрит. Скорее всего хитрит. Почему? Притесняют? Или задумал человек нечто? Все это надо выяснить, и только тогда принять единственное решение, которое должно быть верным. Следовательно, предстоит очень серьезная беседа. Но Родянского сломить нелегко. Он умен, изво¬ротлив, но принципиален. Этот постоит за себя. Что же, вокруг этого Родянского надо создать вакуум. Первые шаги в таком направлении сделаны. Поимцев добился того, что Родянский перестал ходить к нему с различными идеями, замыслами и предложениями. Понял, что идей и замыслов и у других хватает. Так почему же должен с этим ходить к самому генеральному всего лишь начальник техотдела? Конечно же, лучше, если бы генераль¬ный директор сам выдавал гениальные идеи. Они стали б и руководящими.Коли так, надо гасить вспышку мыслей в головах тщеславных кулибиных и эдисонов, занявших при попустительстве прежнего руководства ключевые позиции в объе-динении. Ну , сей Евгений Петрович предложил новую транспортную схему, весьма дельную, весьма экономичную. Зачем? Зачем Родянский лезет так некстати со своими предложениями? Чтобы показать свое умное лицо? Но, мол, какой я умный? Умный или нет, все это зависит от меня, генерального... Завтра же высмею этого Родянского на совещании и намеренно обойду вопрос о транспортной схеме. Потом поручу заниматься ею Максимачеву. Собственно, такие вопросы относятся к компетенции главного инженера. И пусть Родянский не сует носа, куда не следует. Что еще? Поговорить с главным технологом о состоянии дел с качеством продукции. Вчера комиссия обследовала дорожные плиты. Слишком они громоздки и недолговечны. Отчего, почему? Что это такое - генеральный директор как "скорая помощь". Не успеешь вывести из прорыва один участок, в глубоком завале другой. Генеральный директор все еще не владеет ситуацией в объединении? С Максимачевым ясно - это не главный инженер. Заменить? И речи быть не может. Он - надежный тыл. Но ведь и дела вести надо. С кем? Надо подыскать ему сильного заме¬стителя. Проблема. Сильный заместитель будет делать работу главно¬го, а Максимачев будет пожинать лавры главного. Интересная комби¬нация. И в случае неудач можно свалить вину на того же сильного заместителя. Найти ты такого дурачка, работящего дурачка, честного, бескорыстного, не требующего никаких привилегий, никаких лавр и прочее. Трудно найти такого, но надо... А сейчас надо побеседовать с Максимачевым насчет новой транспортной схемы. Идея привлекательная. Лишь бы Максимачев не загубил ее по своей ограниченности и неком¬петентности.
“Надо бы поконсультироваться с Цоем Юрием Уновичем. Насчет общей лаборатории. Ученый сейчас на голодном пайке. Может консультировать за символическую плату...-думал Поимцев, рисуя карандашом на бумаге для ксерокса профиль Васильевой.-Человек принес государству целое достояние. И сейчас долларовые ручейки текут...Но Цой остался нищим. Что звания, что степени? Мне бы его звания, мне бы его степени. Науку мы поставили на колени. Ученые, как олени, переведены на подножный корм. Что найдут на огороде, то и съедят. Ничего, было, академики работали в шарагах, им наращивали срок, чтобы они лучше работали, лучше шевелили мозгами. Нынешние лучшие достижения рождались в шарагах!Цой это даже не эпизод. Он не значится в обществе.Хоть трижды он великий, все равно Цой,Ким, Иванов, Петров, для меня ничего не значит. Послушаем его бесплатных советов...”
Набрал номер,выдержал паузу, произнес:
-Юрий Унович, здравствуйте, Поимцев приветствует. Как дела? Да, конечно, но держитесь. У меня предложение. Можете вы возглавить наш сектор науки на общественных началах? Подумаете? Сколько ждать? Ах, позвоните. Ну, хорошо. Жду звонка.
“Ишь, проявляет характер. Думает, что я нажиться хочу на его идеях. А как же, дорогой мой?”
Вечером он поехал за МКАД, в элитный дачный поселок, где строил четырехуровневый коттедж. Стройматериалы завозились из объединения. “У воды да воды не напиться?” Прораб крутился юлой.
-Знаете, я боюсь за акустику в театре. Нужны материалы...
-В чем проблема?-грозно спросил Поимцев.-И вообще, когда все это будет завершено? Долго уж очень строите.
-К осени все будет готово, если б еще спецбригаду отделочников.
-Завтра пришлю.
Поимцев повозмущался еще, нагнал страху на строителей и уехал. “Что толку, денег не считаем. А не могут толком возвести коттедж для радостной жизни. Осенью устрою премьеру спектакля. Наденьку приглашу...”
***
- А, друг мой ситный, проходи, садись, поговорим вот о чем, - с радостью провозгласил Поимцев, когда увидел в дверях Максимачева. У него всегда подымалось настроение, когда вспоминал о лучших днях студенческого братства. Как же тогда сильно помог ему в труднейшую минуту Максимачев! Если бы не он, то неизвестно, сидел бы Поимцев в этом просторном кабинете... Словом, Поимцев любил Максимачева, и тот платил ему той же монетой. И это выразилось в приятель¬ском похлопывании по плечу, обмене шутками, доверительной беседой о женщинах. И переходом к делу без всяких предисловий.
- Слушай, Ваня, вот какое дело, если мы провернем, то нам при жизни памятники поставят. Тут один предлагает идейку, весьма занятную, но так путанно и авитаминозно, что едва уловил суть.О новой транспортной схеме речь. Наше дело воплотить ее в жизнь. Все в наших руках. Если будешь испытывать трудности, позови на помощь заводских рационализаторов, они мигом все сварганят.
Анатолий Михайлович смотрел и смотрел на своего друга испод-лобья остановившимся от восторга взглядом, никогда он не чувство¬вал так хорошо и свободно, как сейчас.
- Ясненько, Толя,- подхватил Максимачев, испытывая в душе какой-то подъем, - конечно, надо что-то яркое нам выдать. Продукция идет своим чередом, люди не видят всей нашей работы. А вот новая транспортная схема, которая сможет сэкономить время, тонно- километры. Игра стоит свеч, согласен. Толь, я вот что хочу сказать. Назревает какое-то недовольство...
- Пустое, успокоится. Им кажется, что ты пришел не на свое место. Мало ли что им кажется. Я решаю, как и что, я решаю. Но вообще, ты должен хотя бы внешне выглядеть первым замом руководителя.Люди по натуре актеры, тебе дали роль, и ты должен играть роль.
- Но ведь дело кончится новой жалобой, - осторожно намекнул Максимачев, закрывая лицо мягкими ладонями.
- Ну и что? Пусть проверяют! У нас с тобой нет ни дач, ни машин, ездим на работу на служебных ивалидных колясках. А объединение наше хребет не хребет, но опора экономики всей отраслиЮ,страны.
- Может, все-таки включим в рабочую группу Родянского? Его же идея. Как-то нечестно... - робко, но все же внятно настаивал Максимачев.
- Нечестно? Что ты подразумеваешь под этим словом? - взорвал¬ся Анатолий Михайлович, на сей раз кажется всерьез.- Мы с тобой вагоны разгружали, потому что учились без стипендии, а этот Родянский, небось, не холодал и не голодал. Сейчас мы наверстываем упущенное. Пусть восторжествует справедливость! Впиши в список Юрия Уновича.
- А, понятно. Ладно, попробуем. Может, что и получится.
- Ладно-то, ладно, да не затягивай дело. Об экономическом эффекте ни слова. Сэкономленные средства пойдут в фонд развития...
- Конечно...-проронил Максимачев, имея в виду производства по своей воспитанности.
- Ну, нравится здесь?
- Еще бы! Такие масштабы, что ой-ой-ой!
- Если все будет хорошо, то мы с тобой кое-чего достигнем в этой жизни.Войдем в правительство.Надо фонд создавать. Понятно.Урезать, где можно, но аккуратно.Чтоб возмущение людей на нас не вылилось... А еще лучше выпустить акции и продавать их на стороне. В самый раз. Имеем полное право.Что братья Мавроди? Они из воздуха делали деньги. А мы страну города строим. Между прочим Заволжин меня поддержал в этом вопросе. Поручаю эту работу Васильевой. А ты проследи, чтобы эта дура Косякина не учла неучтенную продукцию. Она полагает, что дважды два - это четыре. И прогнать ее нельзя. Скандал закатит.
- Надо, чтоб всем было хорошо. Тогда и нам будет хорошо,-заволновался Максимачев.
- Ты чего-то впал в мандраж? Конечно, всем хорошо - это хорошо. Но это утопия, а практика толкает к разумному ограничению и отбору...Тебя кто защитит в случае чего? Все-таки, Заволжин, да я... Ну, иди, мне надо заняться еще вопросом качества, что тоже не сахар.
Глава четвертая
НАЙТИ И ПЕРЕКРЫТЬ
Максимачев вышел из кабинета генерального директора окрыленный. Он знает, что делать, чтобы "облегчить людям жизнь". У него есть ответ на вопрос...с подсказки Поимцева. И по пути к себе, в кабинет, обдумывал дальнейший ход действий. Надо заняться транспортной схемой, надо. Но с чего начать? Обратиться к самому Родянскому Поимцев запрещает, из какого-то чувства зависти или мести. Кого же взять в соратники? Может, Паршукова? Нет, не годится. Паршуков только завалит идею. Жаль, что Ломакин уволился, очень жаль. Уж этот парень бы выдал на-гора. Может, механика Звонарева? Точно, этот подходит для такого дела.
Максимачев позвонил Звонареву и вызвал его к себе. Звонарев не замедлил предстать перед пытливыми очами главного инженера. Как же,как же, не часто его вызывают к главному инженеру. Это честь, это доверие.
Выпачкался в мазуте, а костюм почти что новый, из дорогого материала. Следовательно, опять увлекся чем-то, да так, что позабыл обо всем на свете. Подходит, этот парень подходит.
- Миша, я вот по какому поводу. Ты там занят какой-то мифичес¬кой машинкой для резки проволоки. А тут конкретное дело - упроще¬ние транспортной схемы вокруг бетоносмесительного узла. Подожди сюда, взгляни. Схема в общем виде, черновик пока. Давай поразмыс¬лим, как и что. Если сумеем выпрямить схему, то сумеем такой подарок объединению принести, что и не снилось никому из нас.
- Я тоже думал об этом. Знаете, вообще можно обойтись без грузовиков, если установить транспортер ленточный, разумеется, от приемных бункеров, емкостей, до бетоносмесительного узла, а дальше до формовочного цеха. Надо установить транспортер. Тут и загвоздка. Да, трудности. Дескать, надо строить укрытие. Но это дешевле обойдется, чей возить щебень, песок в бетоносмесительный, а потом бетонную смесь в формовку. А может быть, нужны трубы для такого дела. Все по трубам. Можем даже по трубам гнать жидкое стекло, пластмассу, да что угодно...
- Слушай, замечательно. Трубы! Это отлично. Даешь трубы!
Они склонились над схемой транспортного узла, рассчитывали на микрокалькуляторе варианты и результаты записывали на бумаге для пишущей машинки.
Этим они занимались напряженно всю рабочую неделю, пришлось отложить другие срочные дела. Выполнили расче¬ты к концу следующей недели. Правда, за основу взяли предваритель¬ные расчеты, сделанные Родянским. Год назад Евгений Петрович выступил в реферативном журнале со статьей о рационализации тран¬спортной схемы и снабдил ее предварительными расчетами. Вот эту статью и вспомнили заводские разработчики. Окончательные расчеты легли на стол генерального директора.
-В работу, - сказал Поимцев и встал из-за стола. - Верю, что нас ждет успех.
А Максимачеву он поручил деликатную работу по дискредитации идей Родянского, велел выступил в реферативном журнале с контрстатьей...И форсировать работу по внедрению трубной технологии. Обещал обратиться за помощью в газпромовцам. У них трубы...
Были задействованы все службы. Выделены средства. Началась работа по подготовке оснований для труб. В многотиражной газете главка появилась заметка о новой транспортной схеме. Среди авто¬ров ее значились генеральный директор, главный инженер, потом Звонарев, упоминались разработчики и рабочие-исполнители. Не было только упомянуто имя Г.П.Родянского.
В объединении вначале недоумевали, а потом пошептали и смол¬кли, как впрочем и ожидал Поимцев. Люди не станут искать справедливость там, где всем сулит выгода. Какая разница, кто придумал новую транспортную схему, лишь бы дело шло нормально.
Конечно, рассуждая таким образом, Поимцев понимал, что заго¬няет проблему внутрь, никак не разрешает ее. Действительно, безнрав-ственно отлучать повара от котла, но что поделаешь - жизнь застав-ляет. Родянский должен быть отлучен от разработки транспортной схемы как автор, потому что Поимцев хочет поощрить своего человека. Он имеет на это полное право. Он генеральный директор и чтобы стать им, прошел высшую школу социального альпинизма, опираясь на одних, сталкивая с круч других и потому не хочется отдавать призы случайным людям.
Родянский человек мозговатый, но ведь не из своего круга. Да и этот человек, если уж на то пошло, не хочет входить в долю, воз¬мутится, если намекнуть на это. Так что же? Лучше отстранить Родянского от технического пирога. Так спокойнее. И вообще назрела пора о перемещении Родянского, например, в службу качества. Надо, надо гасить творческий жар несносного заводского исследователя. Да будет так!
Решение найдено. Не позабыть бы вовремя оформить стенд на международной выставке, дело пахнет золотыми медалями.
И тут опять возникла несносная Журина. Пришла к генеральному и спросила напрямик:
- Я держу перед собой газету и не вижу фамилии Родянского. Что это, случайность?
- Конечно, нет. Родянского просто нельзя было упомянуть, пото¬му что он не имеет к этому никакого отношения.
- Как это не имеет, позвольте спросить? - лицо Журиной стало пунцовым.
- А вот так, не имеет. И точка. У вас есть ко мне вопросы?
- Нет. А вопросы вам зададут в другом месте.
- Позволите спросить, где?
- Узнаете.Этот соблазн вам дорого обойдется...
В этот день генеральный директор имел сугубо конфиденциаль¬ную беседу с главным инженером.
- Журина... того. Как бы нам ее изолировать? Мешает.
- Прокатить на выборах и все. Полгода осталось.
- Долго ждать. Надо что-то придумать. Может быть, вспомнить о сыночке, который поступил в институт как производственник, хотя он никакой не производственник?
- Но сынок действительно работал на одном из наших заводов.
- Но характеристику-рекомендацию она подписывала?
- Это надо уточнить.
- Что уточнять? Не надо уточнять. Надо действовать! А то получится, что мы напрасно ее обвиняем в использовании служебного положения в корыстных целях. Разве не так?
- Конечно, но ведь Журина не подписывала характеристику. Как быть?
- Ну, иди подумай. Доложи, что делать.
Поимцев остался один и искал выход из создавшегося положения. Он почувствовал, что сгущаются тучи и надо разогнать их, пока не разразилась гроза. Сосредоточие опасности - Журина. И что тут мудрить? Выход один - опорочить Журину и исключить ее из руководящего состава. Но как это сделать? Раздуть историю о добывании характеристики-ре¬комендации незаконным путем и вынести этот вопрос на профсоюзное собрание. Инициатива должна исходить не от меня. Иначе обвинят, что у нас карманный профсоюз. Конечно, предприятие авантюрное, но может проскочить. А если не выйдет, то вопрос отпадет само собой. И в последнем случае Журина будет деморализована.
Поимцев резко надавил на кнопку. Открылась дверь, робко вошла в кабинет Ангелина Аркадьевна.
- Найдите и приведите сюда общественного инспектора по работе с молодыми кадрами, хочу побеседовать и притом всерьез. Так и скажите. В последнее время он избегает встреч с руководством, поведение вызывающее. Его дня¬ми ищут и не могут найти. В чем дело?
- Анатолий Михайлович, понимаете, молодежь - народ демократичный, она не любит указаний.
Ангелина Аркадьевна,приведите сюда этого, как его Федорова, мне, право, некогда.
- Хорошо.
Ангелина Аркадьевна, как говорится, расшиблась в доску, а нашла Федорова. Высокий, кудрявый, живой, с задоринкой, он нравился Ангелине Аркадьевне и она ему покровительствовала как старшая сестра над младшим братом, ревниво относилась к его судьбе. Почувствовала, что над ним сгустились тучи и будучи не в силах отвести беду, старалась хоть предупредить о надвигающейся беде. Как помочь парню, как отвести неминуемую беду? После бесед с генеральным обычно пишут заявления об уходе.
- Сережа, вот что. Генеральный сердит, потому веди себя так, чтобы не рассердить его еще больше.Жисть такая, ничего не поделаешь.
- Я не могу подстраиваться под генерального директора. Если вызывает по делу, о деле надо говорить, и надо по-деловому вести разго¬вор.
- Все так, но не зарывайся, - предупредила Ангелина Аркадьевна, когда Сергей входил не без дрожи в коленках в кабинет генерального.
- А, проходите, молодой человек, садитесь. Давно вас не видел. Избегаете меня, что ли? - зачастил Анатолий Михайлович, стараясь ничем не выдать своего волнения и затаенную мысль.
- Да вот дела...
- Понимаю. Как в общежитии, спокойно?
- Теперь спокойно, когда выгнали дебоширов.Пристают к девчатам. Хромает организация досуга. Намечали экскурсию в Сергиев-Посад, сорвалась.Автобуса не дали.
- Нехорошо, нехорошо, ладно, поможем. Еще какие случаи. До меня дошли сведения... Сын Журиной как?
- А что? Активный парень, помог нам стенд оформить.
- Активный в чем? Если можно, принесите объективную характерис-тику на него.
- Простите, а для какой цели?
- Я должен знать. Обновляем список резерва.
- Характеристика самая положительная.
- Может быть, но нас волнует другое.
- Что другое?
- А характеристику для поступления в институт кто подписывал?
- Подписали те, кто должен подписывать. А что?
- Значит, Журина подписывала?
- Не знаю, нет. Алевтина Васильевна тогда не была председателем профкома.
- Ну хорошо, вы свободны.
И когда остался один, Поимцев вновь пустился в пространные рассуждения. Может быть, он допустил по отношению к этому парню некоторую бестактность, может быть. Может быть, перефорсировал голос...Надо было поговорить не как генеральный директор, а как чувствующий человек... Не вижу, полагал он, здесь ничего неэтичного. У кого же уточнять кое-какие данные о молодом работнике, как не у общественного инспектора по работе с молодыми кадрами? Ну, допустил неко¬торую бестактность, но ведь пока он, Поимцев, первое лицо в объе¬динении. И слухи о том, что он допускает кое-где несправедливость по отношению к тем-то и тем-то? Да, Поимцев намеренно приостановил продвижение по службе некоторых людей. Он и сейчас считает, что это нужно было для пользы дела. Но здесь даже самому себе не хотелось признаться, что слегка лукавит. Он заботился прежде всего о своем благополучии. Ему очень хотелось быть провидцем. Ему ведь только кажется, что создал работоспособный аппарат, соб¬рав под началом Максимачева людей, ранее знакомому ему или Максимачеву. Это будет гарантией от всякой неожиданности. Государствен¬ные интересы, конечно, прежде всего, но ведь и о себе тоже надо позаботиться.
А вообще, если пройтись по инженерному корпусу, то можно кое-кого и ... Все, оказывается, знают, какой бездельник Вадим Черняков. Но докладных на него не поступало и, видимо, не посту¬пят. В чем же дело? Оказывается, отец этого Вадима дружен с руко¬водителем ведомства. И потому кое-кто побаивается этого Вадима, всерьез побаивается. Иные лепятся к нему, ищут дружбы. Парень средних способностей, ничем особенным до сих пор не выделялся. И никому лично вроде бы не мешал. Зачем же тогда избавляться от него? Ну, пойдет он в другой коллектив, что дальше-то? Где гаран¬тия, что там он будет работать, проявит себя? Нет, не годится такой вариант. Надо заставить работать. А как? Ведь он не хочет работать, у него папа хорошо зарабатывает. Вадим всего лишь на заводе некий срок. Однажды Ломакин застал Вадима за интересным занятием - разгадыванием кроссворда.
- Занятие, конечно, достойное для инженера, - сказал Ломакин. - Неинтересно работать?
- Если честно, то да. Занимаюсь работой, которой вполне мог справиться техник. Меня поставили на комплектование. Это же не серьезно. Я выполнил работу, время свободное появилось, ну и кроссвордики отгадываю.
- А где бы ты хотел работать?
-В отделе главного технолога. Там пересматривают номенклатуру изделий. Там мои знания пригодились бы. Но хотел бы открыть свою фирму.
- Хорошо, я поговорю...
- Не надо. Там сидят тесно, без движения. Там застой, тихая заводь.
- Это ты верно.
- Что-то не так делается. Там пока ничего оригинального не выдали и им не стыдно. И я им не нужен. С какой стати?
- Это ты верно. Но вообще-то их куда?
- Вот именно. Они в другом месте не годятся совсем. Вот и тол¬кут воду в ступе. На словах за техническое перевооружение, ускоре¬ние, а на деле - тихая заводь, рыбок разводи. Там же Косягина. Она хочет высидеть пенсию и всего боится.
- Это уж точно.
- О чем же ты тогда? Вот и кроссворды разгадываю. Могу и другим заняться, но пока не мешают. Я не прав? Но я задание вы¬полнил. А уйти с работы - запишут прогул.
- Ладно отложим разговор.
Ломакин был крайне удручен откровенным диалогом с Вадимом. Вадим, конечно, не сахар, чей-то сыночек. Но только ли поэтому его судьба не состоялась - вот в чем корень вопроса. Проявляя интерес к тому, что он чей-то сыночек, не проявляли интереса к нему самому. Человек опускался от того, что занимался не своим делом. Он мог принести пользу, духовно возродиться, если бы замечали. Но почему упорно не замечали? Почему?
Вадим, конечно, прозябает в отделе. Но в этом же отделе тон¬кий расклад сил, который может нарушиться в любой момент. Вадима не замечают, потому что так ему хотелось. А вот Ирину, дочку от-ветственного работника, замечают и создают ей обстановку наиболь-шего благоприятствования. Сергей Петрович прямо-таки лебезит перед ней, любит выслушать каждое ее словцо. Ирина не отличается скромностью. Высказывает по поводу и без повода, шпарит собственными афоризмами. И вот Ирина стала фактически начальником отдела, а сам Сергей Петрович как бы замом. Это вносит сумятицу в работу отдела. Люди не знают, к кому обращаться в той или иной сложной ситуации, то ли к Ирине, те ли к Сергею Петровичу. Фактически решает Ирина, но официально подписи должен ставить на всяческих бумагах Сергей Петрович. Люди жалуются на такое положение дела, а Сергей Петрович пускается в лространные рассуждения.
- Думаещь о чем угодно, только не о деле. Думаешь о престиже. А ты думай о том, как сделать больше и лучше. Ты думай о том, что тебе повезло, не ворочаешь кувалдой. На наших заводах пока каждый третий занимается ручным трудом. А ты инженер, считаешь себя инженером. Ты будь инженером, помоги людям. Рассуждать горазды, других осуж¬дать горазды, а как коснешься дела, так сразу причины. Не каждый умеет взглянуть на себя. Он видит только другого. А это плохо. Думать надо, думать, чтобы ускорить наше движение вперед, а не вспять. И надо начинать с самих себя. И не на словах, а на деле пересекать зло. Так, ездим?
- Вы ведь неправду говорите.У нас же нет свободы. Да, во дворе...Но мы в закмкнутом пространстве.И вы ведь боитесь слететь с дол¬жности и потому вот городите черте что...
- Вадим, что ты говоришь? - рассердился Сергей Петрович.
- А то, что слышите, - выпалил Вадим. - Вы оправдываетесь тем, что защищаете общие интересы, горой, дескать, стоите. Эти слова как броня, которая вас защищает. Но скажу, слабая броня. Это броня, сотворенная из личных интересов. Но Поимцев еще хлеще. Он ведь групповщик. Он человек, который стоит за интересы группы и в этом смысле он идеальный тип. Он приблизнул! к себе только тех, кто ему предан или кто ему полезен лично ему. Принял в техотдел на должность инженера жену работника главка, причем за¬ведомо зная, что она но справится с работой. Она закончила биофак пединститута, а тут нужно ежедневно производить инженерные расчеты. Поимцев не глуп. Эту женщину он сделал старшим инженером, а чело¬века, который на этом деле собаку съел, тоже перевел на должность старшего инженера. Значит, работа будет делаться, только зарплату будут получать два человека.
- Но если и дальше так пойдет дело, то Поимцев погорит..
- Он не такой дурак. Жаль, нет человека, который бы...
- Найдется. Вот вы, например...
- Никакой я не борец. И не подумаю. Со света сживет. Разве не видно?
- Испугались? - усмехнулся Вадим.
- Нет, просто я другого склада человек. Когда же творить, если бороться?
- Кто же за вас будет бороться?
- Тише, Вадим, тише...
- Сергей Петрович, вы трус. Пойду к Ломакину.
-Думаешь, твой Ломакин поможет? Сам еле-еле сидит.
- Все это так, да понимает... Вы видите, да делаете вид, не видите. Ложь. На мелкой лжи далеко не поедешь. Кривда еще никого не вывела на верный путь.
- Ты смел... потому что твой папа приятель Поимцева, не так ли?
-Да идите вы!
Увольняясь Ломакин рассказывал, по словам Поимцева, всякие небылицы о нем и о порядках в объединении и люди были возбуждены. Надо было принять какие-то меры, чтобы нейтрализовать вредные слухи.Закрывал нерентабельные участки и предприятия, увольнял тех людей, которые падки до всякой болтовни и слухов. Но слухи, слухи...Кто их распускает? Кто их сочиняет? Кто снабжает сюжетами для слухов?Ведь эти слухи рождались не на пустом месте. Как ни таился, а люди что-то вызнали. “Наверное, заметили, что я заворчиваю за кольцевую дорогу...” Да, там у него небольшая уютная дачка для отдыха. Каждую неделю он выезжает на дачку эту с какой-нибудь похотливой девицей. Они снимают с него напряжение, их услуги он как-то оплачивает. Одной нужна справка, другой его телефонный звонок, в последнее время требуют только деньги, да и то в виже баксов! Однажды он развлекался с юной красивой "телкой", которая оказалась дочерью ответственного работника. Был в гостях, эта дочка проявляла верх воспитанности и томности. Поимцев даже не мог подумать, что эта девочка может так перевоплотиться. Оказывается, она была десертом для важных гостей. Призналась, с кем она поддерживала интимные связи...Поимцев был поражен, восхищен, хотя и испытывал какую-то брезгливость...”Ну и что? И ты там?” “Нет, не желаю, зато папа держится. Его хотели сбросить. Он ведь не умеет вовремя перекраситься. В политике он мужчина, а надо быть женщиной.”
Девица эта была для него девицей разовой встречи, она это почувствовала, только попросила позвонить и уладить одно дельце. Поимцев выполнил просьбу, на следующей неделе повез на дачку другую...Жизнь продолжается. В жизни много соблазнов, потому она и зовется жизнью. Никто не сможет ограничить твои соблазны, оградить тебя от искушений, как ты сам и твои возможности и твои представления о морали и нравственности... Да и как еще нейтрализовать эти слухи, когда они невыдуманы? Выходит, надо изгонять за территорию объединения всех родственников высокопоставленных лиц? Но это невозможно, потому что незаконно. Надо ужесточить требования к этой категории работников.
Но ведь из кошки не сделаешь тигра, как ни бейся, хоть из кожи лезь. Эти работники - люди со средними способностями, но более амбициозны,чем остальные работники, более чувстви¬тельны к равнодушию, непониманию со стороны администрации. Наверх может поступить нежелательная информация об обстановке, моральном климате, что Поимцеву нежелательно. Остается одно: не принимать никаких мер против слухов. Слухи не опасны, их к делу не пришьешь.
А вот Ломакина надо водворить обратно, для психологического эффекта. Вернется, если предложить обиженному должность ведущего инженера. Анатолий Михайлович позвонил домой Ломакину и диплома¬тично спросил о самочувствии и дальнейших планах.
- Устраиваюсь в НИИ, Анатолий Михайлович. Младшим научным сотрудником. Тоска зеленая, но пока так.
- Там же полгода люди без зарплаты...На что рассчитываешь? А ты возвращайся в объединение. Предлагаю должность веду¬щего инженера.
- Тогда есть резон вернуться. Пожалуй, вернусь. Но это ничего не значит. Я слышал, вы становитесь открытым акционерным обществом. Приду к шапочному разбору...
- Только без предисловий. Не люблю.
- Хорошо, вернусь.
- Ну вот и хорошо.
Поимщев упорно осуществлял задуманное: во что бы то ни стало назначить Васильеву своим заместителем. Перестал замечать Косякину, да и нужды в этом не было, конечно, хорошо, что она рабочая лошадь, трогать не будем. Пусть работает как работает. Нужно придумать что-то для Васильевой. Он и придумывал для нее всяческие нагрузки. Васильева член экономической комиссии, Васильева - председатель группы по выявлению резервов производства. Посчитав, что она достаточно покрасовалась на виду, Поимцев издал приказ о назначении Васильевой заместителем генерального директора по экономическим вопросам.
А перед этим он вызвал ее в кабинет на короткую беседу. Пока она шла к нему, он представил ее в купальнике на золотом пляже и закатил глаза и вздохнул. Сидела в плановом отделе юная выпускница экономического факультета финансового института, работала споро, интересно. Красивая девушка. Тонка и стройна. Волосы до плеч. А взгляд? Загадочный, таинственный и насмешливый. Так красива, что осталась в одиночестве. Ребята боялись подойти к ней. То юнцы безусые. А мы люди с опытом... Ну, ну, посмотрим, посмотрим...
- Вызывали? - робко спросила Надежда, прислонившись к двери.
- Да, садитесь. У меня к вам серьезный разговор?
- Какой может быть серьезный разговор?
- Вот и настало время, когда я смогу предложить вам должность заместителя генерального директора.
- Да вы что! Простите, я могу идти?
- Минуточку. Не сразу мы будем загружать вас новыми обязанностями, будете привыкать...
Надежда теперь-то начала понимать, почему она делает такую головокружительную карьеру. Она приглянулась... генеральному директору. А может быть, все же за дело?
Конечно же, она лучше разбирается в сложностях хозяйственного механизма, чем Косякина, но у той опыт работы, у той авторитет. Теперь Надежда понимала, почему Косякина вдруг люто возненавидела ее. Косякина полагала, что Васильева перечеркнула ее судьбу...
- Косякина... - пробормотала Надежда.
- Косякина прекрасно справляется с порученной ей работой. Что же ей надо? Но речь о вас. Так как же?
- Вам виднее...
- Вот это я хотел услышать от вас.
И однажды Поимцев приехал к ней...в гости. Открыла дверь Надя. Она и не удивилась. Была в коротком домашнем платье, с распущенными мокрыми волосами. Она только что приняла душ, была нежна, отрешена. “Хороша, изумительна!” Он стоял в остолбенении, спрятав за спину букет роз.
- Вы?!
- Не ожидала?
- Вы .. удивили меня,- только и произнесла она.”Увы, папочка...”
- Чем занимаемся?
- Замучилась над расчетами. Инвестиционный климат осложнился после этих событий. Пикетчики. Они отпугнули инвесторов.
- После об этом. Я пришел к тебе, не прогонишь?
- Как вы думаете? Что ж, проходите.
- Это тебе, - он вручил ей букет роз.
Надя улыбнулась.Все ее тело было торонуто искрометным чувство радости. Он понял, что “угадал”.
Поимцев остался... Его не прогнали. Он знал, что не прогонят... Но для обоих это была трудная ночь. Надя не смела прогнать генерального директора, который решил навестить ее так стран¬но и неожиданно. Она потчевала его чаем с вареньем и не знала, как “Закруглить” эту встречу.Ей было стыдно под заинтересованным его взглядом. Он ждал чего-то, большего, чем ее вежливое расположение.Не могла сказать, что она польщена расположением большого человека, но язык одеревенел, да и мвсль пропала, смотрела на него виновато и глупо.Ей казалось, что вопреки чувствам она боится чего-то, тянет время, как будто хочет соблазнить немолодого человека... Время неумолимо приближалось к полуночи. Но спать не хотелось. Они разговорились.
- В чем счастье человека? Ты спрашиваешь, счастлив ли я? Почти, почти счастлив,- сказал Анатолий Михайлович.- Я выполняю ответственную работу. От моего решения зависит судьба тысяч людей, а может быть, и миллионов,всей страны, следовательно,я сопричастен.Но не будем об этом.
- А мне кажется, что было бы лучше, если судьба объединения не зависела от вашего решения,- возразила Надя.- Это же ужасно. Судьба многих зависит от одного человека. Когда же не будет этого?
- Наденька, ты просто преувеличиваешь. Ты хочешь сказать, чтобы я пустил все на самотек. Тогда будет анархия. Я должен ни минуты не выпускать из рук нити управления.
- В объединении говорят, что допускаете необъективность при выдвижении кадров.
- Я к этому отношусь очень серьезно. Наденька, скажи, Ты любима, нет, я хочу спросить, ты любила?
- Да, еще в школе. Я была сильно увлечена одним мальчиком. Он стал летчиком-испытателем. Может быть, из-за меня...Писал мне смешные письма.
- Ну и что же?
- Самолет взорвался в небе на большой высоте ...Он любил высоту и желание испытать, что такое заоблачные выси, пересилило разум...
- Прости меня.
- Я сказала себе, что никогда не выйду замуж.
- Напрасно. А впрочем это только мое мнение.
- Анатолий Михайлович, вы женились по любви?
- Да, конечно. Я и сейчас люблю свою жену, я не представляю свой жизнь без нее. Но это ведь моя жизнь. А ты... другая жизнь. И я восхищен... тобой.
- Пожалуйста, не надо. Я слышала это и не раз. Я люблю своего Колю.
- Конечно-конечно, Наденька. Но доколе ждать? Это выше моих сил. Я знаю, ты будешь моей...
-...женой? Это невозможно.
-Возможно...
Он подошел к Наде, притянул к себе, поцеловал в упруго-непо-датливые губы.
И отпустил ее, почти оттолкнул и пошел к двери. Выставил себя за дверь, чтобы прийти в себя.
“Она испугалась как! Не оттолкнула, нет, значит, я ей понра¬вился. И понравился как мужчина. Она как утреннее солнышко исходит от нее какая-то светлая радость, тепло становится на душе. Как не полюбить ее. И зачем я только отпустил ее?Опа ведь не оттолкнула меня, не оттолкнула. Что же это только сейчас мне пришло? Какой же я олух!"
Поимцев сокрушался над своей недогадливостью и нерешитель-ностью, но ему хотелась петь. И если бы не встречные люди, он бы запел свою любимую песню "Все, что на сердце у меня". Что чело¬веку нужно? Сегодня же он доставит Наде радость. А каким образом? И вдруг его осенило. Он теперь знал, как это сделает.
***
Ломакин говорил полушепотом приятелю своему Алексею Шпаку, старшему технологу:
- Люди годами ждут продвижения. Но выдвигают не тех. Почему? Потому что чиновники - сволочи? Наш качок,ну, директор, например. Потому что он тащит своих?
- Тут есть, правда, нюанс,- вздохнул Алексей.- Мне опять не повезло. Плохо дышал на меня замзав. Тупица, каких еще земля не знала. Он давил на пятки, чтобы остановить меня. Вот просвет. Унял на пенсию человек. Что делают? Меня вроде бы переводят на его место, а фактически заправляет за меня бездарь. Сей бездарь требует от меня отчета. Как-то придумано, чтобы отчитывался перед ней я, а не она.
- Это ты Ирину имеешь в виду?
- Она принимает все буквально. Так заправляет делами, что люди в отделе, как собаки стали. Только и делаем, что пишем друг на друга кляузы. Конечно же, отдел лихорадит, ну прямо вибрация. А начальник бездействует. Он скован. Трусит, вот что.
- А если ему помочь?
- А как?
- Люди сейчас в оцепенении. Их надо немедленно выводить из состояния шока. Можно сбросить Поимцева? Трудно, почти невозможно, но надо действовать.
- А как?- заговорщическим тоном спросил Шпак.
- Почитай газеты, послушай радио. Я шучу. Но мы над этим и думаем. Поимцева поймать трудно. За ним не числится никаких нарушений, все честь честью. Это Максимачев отремонтировал квартиру за счет объединения. Но Поимцев вроде поставил за это Максимачева на вид. Его люди отремонтируют квар¬тиры, а Поимцев ставит их за это на вид. Интересная закономер¬ность. Своим потрафил, и себя обезопасил! Здорово. Надо выправлять положение, но как? Поимцев иезуит, дьявол во плоти. Не поймаешь. Так все усугубилось, так все запуталось, что нелегко и распутатъ Но работу надо делать. Иначе нам не сдобровать.
- Работу, конечно, надо делать. А ты знаешь, что Паршуков подал заявление об уходе. Его не пустили, но оставили на рядовой должности. Просьбу уважили наполовину. Случай редкий, потому достойный внимания юриста. Паршукову не хочется ишачить на Максимачева. Взять те же пустотелые плиты перекрытий. Стоящее дело. Но толком никто не хотел заниматься. Паршуков, тот прямо сказал: "Я буду заниматься этим делом, а Максимачев спокойно присваивать его? Я дурак, но дважды глупостей не делаю." Скажи, кто плитами занима¬ться будет?
- Не продержится Поимцев долго,- сказал Ломакин.
Он подошел к окну, уперся острым взглядом в панораму завода, и все же ничего ничего не видел перед собой. Наверное, потому что за год ничего не изменилось в панораме завода, будто был он в полной консерва¬ции. Что же создавало такую иллюзию? Но нетерпеливый голос его собеседника прервал ход его мысли.
- Уже два года держится,- произнес Шпак.
- Еще год, и все увидят, что король-то голый.
-Не понимаю, почему? Куда все деньги объединения делись? Посчитай, сколько? И все куда-то в бездну. Если директор такой транжира, то как быть? У него контрольный пакет акции, не зря он этого добивался.
-Чтобы он раздавал деньги всем? Только близким друзьям и...Слышал, прокручивают видик, где главные герои Поимцев и Васильева. Сняли скрытой камерой...Криминал не в том, что он с ней встречался по своим..., а в том, что протежировал. То есть использовал служебное положение в личных целях!Но ему пока ничего, ни один волос с головы не упал. Заволжин прикрывает. А провалы навешивают на Максимачева. Удобная мишень. Максимачев все-таки профан...Еще один Поимцев и мы в глубокой яме очутимся, в канализационной трубе... Но за год сколько ущерба он нанесет нам всем... Ждать не приходится. Вот говорят о требовательности. А на деле? Нашкодят, а потом просят скрыть об этом, простить. И прощаем, потому что они рядом. Те, кто подальше, судят. Потому те, кто дальше, правы. Мы строго судим тех, кто дальше, а ближе - не можем. В этом все дело. Юлим. Говорим так, чтобы сгладить все. И виновный становится невиновным, белое не белое, а черное - серое.
- Тогда не говори,- резонно заметил Ломакин.
- А если спросят? - почти крикнул Шпак.- Что тогда?
- Лучше сказать, что ничего не знаю. Но это позиция улитки.
-Как не знаю? Это же обман! А если все же не обманывать ни себя, ни других? Ты допускаешь такой вариант?
-Значит, так. Завтра техсовет у директора. Будем говорить... Ты поддержишь меня?
В кабинете воцарилась тишина. Два молодых человека договариваются об очень важном и, кажется, никак не могут договориться. От их сговора зависит судьба Поимцева, и выходит, что зависит дальнейшая судьба всего объединения. Для этих двоих несостоятельность Поимцева как генерального директора очевидна, но ведь важно, чтобы это стало известно как можно большему кругу людей. Поимцев был бы отличным старшим технологом, но никак не генеральным директором объединения, и так как сидит не своем месте, не в своем кресле, он суетится, а от тяжести его пол под ним ходит ходуном. Долго не удержится в вибрирующем кресле Поимцев, но, к сожалению, он этого не понимает, он упоен властью. На днях хвастался, что вхож к самому министру. В связи с реставрацией исторических памятников Москвы министр пригласил на закрытое совещание крупных реставраторов и строителей. На этом совещании Поимцев заверил министра, что коллектив объединения выполнил все масштабные заказы, в том числе и заказы, связанные с реставрацией исторических памятников.
- Надеюсь, что это не только заверения,- улыбнулся министр, обратив внимание на моложавого генерального директора. В конце совещания министр попросил его остаться на несколько минут, дружески изрек:
- Изложите в двух словах программу действий.
Поимцев не растерялся, вытащил из внутреннего кармана элегантного костюма вчетверо сложенный лист бумаги, развернул его и заговорил, будто рапортовал, вспомнив давнюю армейскую привычку - вытянуться перед начальством в струнку.
- Наша программа состоит из трех пунктов. Мы можем в срочном порядке наладить выпуск узорных плит. Далее, мы можем заполнить полости полимербетоном. Далее, мм можем изготовить бетонные коль-ца и трубы любой конфигурации...Далее, мы можем изготовить пластиковые...
- Ну что ж, отлично, господин Поимцев,- только и произнес министр,- действуйте.
-Наше объединение еще не сорвало ни одного важного заказа,- сообщил Поимцев, испытывая терпение министра, который спешил в Кремль и потому дважды поглядывал на наручные часы.-Позвольте от продажи ликвидной акции создать фонд...
-Считайте, что позволил. Идея хорошая. Правительство намерено выпускать свои облигации.
Вот эта встреча с министром не без помощи самого Поимцева в объединении обросла новыми правдоподобными подробностями. Что-де беседа министра с Поимцевым длилась сорок минут, что после этой беседы был решен вопрос о фондах. Беседа длилась минут пять, второпях министр говорил в повелительном наклонении, спохватывался, просил извинения за категоричность ответов и свернул беседу. Встреча с министром сильно укрепила позиции Поимцева. По всякому поводу Анатолий Михайлович ссылался на свою встречу с министром и давал руководящие указания в духе этой встречи. И подступиться было к нему почти невозможно. Он висел на телефоне или уединялся с Надеждой Дмитриевной, не боясь пересудов. Чем естественнее ведешь себя, тем эффектнее выглядишь. Уединяется с Васильевой? Значит, так и надо, для блага объединения. Кто об¬винит его в махровом неразумном эгоизме, вылившемся немалыми бе¬дами для окружающих. Хотя таже кадровая чехарда. Тот же бумажный вальс вместо решения вопроса. Спроси у него, кто чем живет,он не ответит, но он знает, откуда ветер дует. И вообще, как ни крути, стенка на стенку, в одиночку ничего не сделаешь. И не верь словам, соблазниться словами легко, надо поберечь и ухо от словесной патоки.где он только не побывал, в составе делегаций и как частное лицо, но везде одно и то же, тебя примут за того, какой ты есть на самом деле.Значит, надо наращивать вес, только и всего. В числе его творческих вожделений, конечно же, диссертация. В соавторстве с Максимачевым и другими инженерами он опубликовал несколько научных статей в реферативных журналах. Осталось только найти научного консультанта, чтобы оформить диссертацию и представить ее к защите. Надо найти научного консультанта в родном НИИ, да такого, который мог бы своим авторитетом проложить дорогу в ВАК любому диссертанту. Поимцев "вычислил" непосредственных оформителей своей моно¬графии. Максимачев, Ломакин, а по экономическим вопросам - Васильева. Рациональная транспортная схема, удостоенная золотой медали международной выставки, ляжет в основу первой главы. Что же во второй главе? Ответ на этот вопрос должен подсказать Ломакин, который и был возвращен в объединение и которому предложена максимально высокая в его положении должность ведущего инженера. Собствен¬но, для этих целей и был возвращен. А сей возвращенец никак не понимает или делает вид, что не понимает...
Глава пятая
ЛОВУШКА
- Обновить инженерную коммуникацию в подземном этаже Моск¬вы, обновить "одежду" ее зданий и сооружений - вот какая задача стоит перед нами. Нам надо увеличить вдвое выпуск про¬дукции при той же производственной мощности и при той же чис¬ленности рабочих и инженерно-технических работников. И это в общем-то задача реальная. Надо лучше работать. Не умеешь, надо суметь, не сумеешь - уйди, дай дорогу тем, кто идет вперед, а не топчись на месте. Но обычно человек не хочет уходить по добру-поздорову. Значит, надо принять соответствующие меры.Не обойтись без неприятностей? Зачем же самому все это? Надо дать возможность и другим поработать...Люди не успокаиваются, не хотят понять, что кадровые перестановки неизбежны. Назревает скандал, еще скандал, одни скандалы. Печально. Думали бы об общем деле, и тогда не было б и скандалов. Там, где забы¬вают об общем деле, возникает нездоровая обстановка. Это ак-сиома. Объединение выпускает продукцию высшего качества. Несмотря ни на что. Этим надо жить, этим надо дорожить. А тут завели мышиную возню... Перекос, отклонение от норм в отношениях между людьми. Это лихорадит производство. Наша продукция - облицовка столицы. Резко меняется лицо столицы. А вы любите Москву? Любите, конечно, любите, но ведь на словах. А на деле? Вы только вставляете палки в колеса ускорения процесса обновления. Затеяли шумок вокруг транспортной схемы. Так уж важно авторство? Важно дело. Мы едва справляемся с заданием. На заводах объединения много ручного труда. Вот куда надо направлять наши усилия. Но дело людьми делается, людьми ставится...Выводы?
Поимцев говорил горячо, чеканя каждое слово, но его мало кто слушал. Он говорил общие слова.
- Какие будут соображения? - закончил он наконец свою затя-нувшуюся речь почти риторическим вопросом. Дело в том, что никаких соображений генеральный директор не принимал. Он это сказал для проформы.
- Вы правильно сказали, что дело людьми ставится. Каковы люди, таковы и дела...-начал, взяв слово, Ломакин.- Только у нас в объединении плохо обстоит дело с объективностью. Взять хотя бы вопрос об упрощении транспортной схемы. В авторах ходят те, кто первоначально возражал настоящим авторам. Теперь даже вознаграж-дения получили. Еще примеры? Кому хочется на дядю работать?
- Мудрый вы человек, господин Ломакин. Говорите с подтекс¬том, - усмехнулся Поимцев. - Потому вы здесь. Мы могли вас и не пригласить,Ломакин. Вы это должны помнить.
Но Ломакин будто не слышал предостережений генерального, "ляпал" без стес¬нения. Он, видимо, не из стеснительных.
- Та же история с созданием загибочной машины и машины для нарезки проволоки. Как только дело касается внедрения, остановка.
- Не уводите техсовет в сторону. Что вы хотите? Изложите письменно, - оборвал Поимцев опасного оратора и вновь пустился во все тяжкие: - Ломакин говорит о частностях. Разберем¬ся. Будет подготовлено соответствующее решение. Но, друзья, не забывайте об общем деле, которое нас сплачивает. Будет меньше ошибок, если будем исходить из интересов общего дела, думать об общем деле. От нас ждут продукции высшей категории качества по низкой себестоимости. Этого можно добиться только высокой произ¬водительностью труда. Необходимы организационные и другие меры. По этому поводу выскажется замгенерального директора Васильева.
Надежда Васильева вмиг побелела и превратилась в статую из гипса. Она встала и застыла. Не глядя на присутствующих, уставившись в одну точку на стене, она заговорила не своим голосом:
- Мы всегда требуем от людей настоящего отношения к делу. В общем правильно. Но надо еще заинтересовать их к этому. Речь идет о внедрении хозрасчета, хозрасчета на деле, а не на бумаге. Уж сколько раз мы нарушаем принципы хозрасчета, сколько раз! И никакой тревоги! Вспомним бригаду Снесарева. Снесарев взялся за дело хорошо, и дела у него пошли. Заговорили о нем. Свой, заводской парень, беспокоится за успехи объединения. Наша на¬дежда и опора. А потом? Увидели в ведомости на зарплату большие цифры и оклеветали парня. Хапуга, рвач, индивидуалист. Он ста¬рался не реагировать на это, но люди не унимались. И вот посы¬пались жалобы, протесты. Мол, Васильева ему покровительствует. Да, по¬кровительствую, а как же! Бригада Снесарева - будущее нашего объединения...
- Верно, все верно, - поддержал Поимцев, беря нить совещания в свои руки. - Только попробуй тут разберись, где рвачество, а где трудовой энтузиазм. Три тысячи в объединении работают. Попробуй разберись. Каждый со своим характером, миро¬восприятием. Одному нравится одно, другому другое, третьему - третье. По деловым качествам бывают разные - энергичные, инициа¬тивные, пассивные, напрочь лишенные самостоятельности. Как люди - добрые, злые, раздражительные, спокойные. По каким признакам комплектовать бригады. Не подберешь одних злых и пассивных. Под¬бор кадров - это и наука .и искусство, и талант. Но выращивать кадры надо планомерно, ни в коей мере не пускать на самотек. Упустили бригаду Снесарева. Кто виноват? С кого спрашивать?
- Вы будто не знаете, с кого спрашивать? - подал свой голос неугомонный Ломакин.
Он бросил эту реплику, с любопытством разглядывая все же несостоявшуюся хозяйку объединения по экономике, наслаждался будто произведенным эффектом. Васильева села за стол, вцепилась ладонями об его край, замерла. Она выглядела отличницей, почему-то не выучившей урок.
- Ваши вопросы и реплики неконструктивны, Ломакин, - прервал Паимцев неугомонного оппонента, защищая Васильеву.
- Неуместны? - не унимался Ломакин. - Задыхаемся от отсутствия воздуха, с заказами беда, а главный инженер, как типичный экстенсивщик, только о том и мечтает, как побольше людей согнать под крыши цехов. Приглядимся получше. Люди все еще вручную рубят проволоку...
- Это мы слышали, - попытался остановить Ломакина Поимцев.
- Так поставьте автоматику. А то сейчас хоть сто человек сюда поставь, не управятся. Тут не надо придумывать, есть проект рубочной машины, только нужна добрая воля, чтобы...
- И про машину эту слышали,Ломакин. Вы по суще¬ству, по существу давайте, - раздраженно поправил словно неза¬дачливого оратора возмущенный Поимцев. Тяжелый лоб его покрылся потом.
- Я буду писать в главк, - сказал Ломакин и сконфуженно осекся.
- Пишите, ваша воля. Только потом вам не пришлось бы крас¬неть. Так как вы вносите элемент дезорганизации, прошу удалиться,- повелительным тоном произнес Поимцев.
Ломакин встал и вышел из кабинета. Совещание продолжалось.
С уходом Ломакина, кажется, сгинул и дух противоречий, ко¬торый царил в кабинете генерального директора, которого так бо¬ялся сам хозяин кабинета. Анатолий Михайлович почувствовал облег¬чение. Он не умел спорить, испытывал трудно скрываемую антипатию к человеку, который возражал ему даже в мелочах. Все почувствова¬ли это и мгновенно перестроились, то есть определили для себя определенную модель своих действий или поступков в системе объединения. Люди почувствовали, что Поимцев не любит, неприемлет критику, никакую критику, и поняли, что в конечном итоге все это приведет к тупику. Придется уходить по одиночке тем, кто не может смириться с участью глухонемого. А тот, кто смирился, напоминал перестойное дерево, - с виду крепкое, но под корой - труха. Вот эти уже не могли оказать на Поимцева отрезвляющего влияния.
- Позвольте мне слово, - Поимцев встал с кресла, начал вышагивать ио ковровой дорожке кабинета, выбивая как бы дельную мысль из хаоса, - значит так. Мы тут выслушали одного демагога. Он ведь ничего не предложил. Зачем нам загибочная машина? Чтобы потешить чью-то амбицию? Авторы машин потребуют западных воз¬награждений, оставят нас голенькими. Нет, не пойдет такое дело, пока я здесь, ничего не выйдет. Я вернул Ломакина не для того, чтобы он здесь разводил демагогию. Я здесь отвечаю за все и по¬звольте усвоить это как можно быстрее. Прекрасные музыканты без дирижера не смогут составить оркестр. Знайте, что здесь дирижер я. Или вы не согласны? Но кто спрашивает вашего согласия? Мол¬чите. Так слушайте дальше, чтобы не натворить новых ошибок. Говорят, каково тесто, таковы и пироги. От того, как мы замесили бетонную смесь, зависит и качество бетона. Тут выступала оператор бетоносмесительного узла Аникеева Вера Сергеевна. Что я уловил из ее выступления? Не надо круто менять тех-нологию приготовления бетонной смеси, да и вообще весь техноло-гический процесс. Только ведь отладили, нужна передышка, дайте людям вздохнуть. А вы тут затеяли черте что. Так дело не пойдет. Нельзя допустить, чтобы вибрационная машина пошла вразнос, сама рассыпется и взорвет весь корпус. Благоразумие и трезвый расчет подсказывают, что не надо разгонять вибрационную машину, надо придерживаться среднего режима работы. Это не трусость, это мудрость. Я вам советую. Идите, работайте, ничего не делая. У меня все.
Никто не шелохнулся. Люди спали. Пришлось Поимцеву повы¬сить голос:
- Господа, вы свободны. Надежда Дмитриевна, задержитесь на минутку.
Все покинули кабинет, освобождаясь от духовных тягот, учиненных в этом кабинете, освобождались от влияния самого хозяина, которого они откро¬венно ненавидели втихую, потому что подавлял...
- Толя, неужели ты не видишь, что они презирают тебя? - с горечью воскликнула Надежда Дмитриевна, когда они остались одни. - Они презирают тебя.
- Ну и что? Что от этого? Они - это они, биомасса. Вот если бы презирали наверху, тогда. Пока что у нас централизм, пусть даже демократического, никто не отменял. Централизм при свободе рынка.Смешно, правда? Нет? И пока действует этот принцип, я спокоен. Надя, поехали к тебе, я устал от обще¬ния с биомассой, я хочу отдохнуть.
Они поехали на персональном "мерседесе", за рулем был сам Ана-толий Михайлович. Он умел отлично водить машину, многое умел, только о науке или искусстве управления производством или боль¬шим коллективом имел смутное понятие.Но умел лавировать, этим искусством овладел виртуозно. Его передвигали с места на место, даже временно посадили в кресло, полагающемуся заместителю министра, он только успевал соответствовать. Ему было приятно, что его специально “выращивают” для высшей власти. Но был соблазн миновать ступени... Недавно он нашел слово - биомасса и будто отлегло от сердца. К массе надо относиться как к биомассе и все встанет на свои места, никаких проблем, к черту науку или искусство управления.
- Не надо людьми руководить, надо только следить за тем, чтобы не вышла биомасса на собственном брожении из берегов. Ломакина надо выбросить за борт.
- Толя, не надо об этом. Я устала.
Они были вдвоем на кухне. Надя облачилась все тот же обольстительный халат и потчевала гостя чаем. Он пил чай и ел глазами милую хозяйку. В нем нарастало нетерпение. Она весьма неохотно шла на сближение, видимо, не любила его, да стыдилась она разго¬воров о тайной их связи, которая уже не была тайной, и знание того, что она стыдится встреч, немножко угнетало его. Значит, она не видит в нем большого человека, которым можно гордиться, она просто благодарна ему за то, что "пробил" ей эту роскошную двухкомнатную квартиру, приобрел ей импортную мебель, да и одел ее. Она была благодарна и возмущена этим. Почему? Ясно же, поче¬му? Но хотел, чтобы она все объяснила... Хоть бы он молчал в минуты близости и ласки. "Ты ждала меня и только меня, восхитительная моя, несравненная, незабвенная..." - шептал он.
А утром вставал как чужой, незнакомый человек, слу¬чайно оказавшийся в чужой постели.
- Не нравится мне этот Ломакин, не боюсь я его, но ведь жучок-древоточец, позволь ему, так он проткнет мой позвоночник своим жалом. Только он одного не учел: фактор времени. Пока он проводит подрывную работу, я буду там, наверху. Ему меня не до¬гнать.
- А меня возьмешь туда, где ты? - спросила Надя.
- А как же, только о том и думаю. Но справишься ли?
- Говорят, там легче работать, чем здесь.
- Это уж точно.
- Нет, Толя, наверх не надо. Ты должен жениться на мне.
- Что ты говоришь?
- А ты разведись со своей. Я должна сказать, что у нас будет ребенок.
- Задала ты мне задачку...
***
На другой день Ломакин у ворот завода остановил грузови¬чок с бракованными плитами. Спросил водителя и узнал, что их намеревались раскрошить и пустить в дело.
- Куда? - спросил Ломакин.
- Да вот главный инженер...
- А почему я не знаю?
- Да ведь оплачено честь честью.
-Разгружайте.
После недолгих препирательств водитель все же вынужден был направить грузовик на площадку готовой продукции и разгрузить плиты. Ломакин отправился на поиски главного инженера, которого искать было не надо. Максимачев сидел в кабинете генерального директора, замещая Поимцева. Того вызвали в главк. И произошло трудное объяснение Ломакина с главным инженером, замещающим на время Поимцева.Оба чувствовали, что попусту тратят время.
- Что это такое? - спросил Ломакин.
- Что это? Допрос? По какому праву? - возмущался Максимачев.
- Я хотел бы знать, - настаивал Ломакин.
- Так вот, я выписал. Вот накладные.
- Вы выписали, правильно. Но вам это ничего не стоило, потому что вы главный инженер. Подумайте об этом. Я буду писать.
- Куда, извольте спросить?
- Куда надо...
- Это ваше право.
Ломакину этот разговор давался нелегко. Надо было настро¬иться психологически. Во-первых, Максимачев - его непосредствен¬ный начальник. Во-вторых, надо было говорить человеку, что чер¬ное это черное, стыдить взрослого человека, занимающего высокую должность, стыдить, совестить человека, который по должности является воспитателем. Да как же так получается? "Он выписал! Еще бы не выписать! Вполне мог и без накладной увезти, списать на брак эти плиты. У кого берем? Да у себя же самих! От себя отрываем. Глупость и свинство! Или мы не акционеры, по-прежнему - пустые места? Надо выправлять положение. Максимачеву не стыдно. Он встал в позу!"
В департаменте мэрии, куда обратился Ломакин, удивились.
- Мы думали, что Максимачев честный руководитель. Мало го¬ворит - дело делает. Нам понравился стиль его работы.
- Не пригляделись к нему. Никакого стиля работы у него нет, потому что он главный инженер не божьей милостью, а мило¬стью генерального директора Поимцева. Они друзья-приятели, как вам известно.
- Нам об этом не известно, - сказал представитель департамента, изрядно обидевшись. - Надо разобраться, прежде чем делать выводы. А цифры такие. За два года объединение не сорвало ни годовых, ни квартальных заказов. И даже свою продукцию оно продает иностранцам.
- А потому что заместителем генерального директора Василье¬ва. Цифры приглажены.
- Будем разбираться.
- Разберитесь. А мы поможем.
Возвращаться на работу не было смысла. Шел шестой час вечера, так сказать, час - пик. Хотел было забежать на часок в научно-техническую библиотеку, но тут же раздумал. Захотелось домой. "Приготовлю ужин, встречу Милу и это будет для нее при¬ятным сюрпризом". В последние годы его отрада, отдушина - Мила. Она понимает его, во всем поддерживает. А это сущее счастье.Он нуждался в добром слове, в душевней поддержке.
Только у своего подъезда он почувствовал усталость. На¬стоящую физическую усталость. Ноги не идут, они будто налиты свинцом. А руки, как плети, болтаются, чтобы согнуть их - нужно усилие. Отчего усталость? Ведь день прошел впустую, ничего пут¬ного не сделано, а усталость навалилась с невероятной силой.
Еле-еде влез в лифт, дотянулся рукой до кнопок, нажал на кнопку с цифрой 12. Дверь долго не открывалась, хотя вроде бы замок был цел.
"Мила пришла раньше меня", - догадался Ломакин и нажал на кнопку звонка.
Долго тишина. Потом шаги. Милины. Легкие, мягкие.
- Кто там?
- Я, кто же еще. Открылась дверь.
Показалась в халате Мила.
- Ты не удивляйся. К нам дядя приехал.
- Какой дядя? - удивился Ломакин, заметил наконец высокого импозантного мужчину, слегка лысого, в спешке застегивающего пуговицы на сорочке.
- Познакомься... - пролепетала Мила, - Иван Алексеевич.
- Я прошу не знакомить... - прохрипел Ломакин и прошел ми¬мо незнакомого мужчины и удалился в свою комнату.
Мужчина в спешке ретировался.
Мила заперлась в своей комнате. И через некоторое время раздался заглушаемый чем-то плач. Ломакин слышал этот плач и не воспринимал его как плач. Она плачет, а его не трогает этот плач. Ему стало жалко себя, за разбитую свою жизнь жалко.
"Из-за тряпок она завела себе друга, который в отцы го¬дится. Я, конечно, не был в состоянии одевать и обуть ее. Стыд и позор. Я как-то не думал об этом. А она действовала. Это ее подруга, что за немцем из ФРГ, сбила с толку. Та совершает чел¬ночные перелеты из Москвы в Бонн и обратно, как государственный деятель, чемоданчик наших вещей туда, и оттуда с барахлом. И талдычит Миле: "Что ты маешься со своим дурачком, который себя не содержит, он ведь у тебя не просто инженер, а изобретатель, которого гонят отовсюду. Как ты все это терпишь даже из любви? Этого нельзя терпеть!" Мила сбилась с пути, заблудилась, но ведь она не одна такая. Теперь я остался один со своими бедами... Куда мне теперь, ума не приложу? Пусть даже разведут, но как это непросто с разменом квартир.В общем стану человеком без определенного места жительства.Это невозможно. Да, тысячи и тысячи бомжей живут где придется и как придется, у них даже своя радость и гордость, свои праздники.Но стать бомжем - это все равно что умереть. Лучше умереть, чем быть бомжем...Как посмотреть в глаза людям? Как смотреть в глаза Миле? Еще утром были мы близкие, а сейчас чужие, чужие, между нами непреодолимая пропасть. Нет, не могу. Надо куда-нибудь. Поеду к Стеркину, денька два у него побуду, квартиру придется снять...А на что? У меня даже на колбасу не наскребется. О, господи.Я то ушел, гордость, видите ли...Но к Миле не вернусь. Если бы не любил, то...Люблю ее, люблю... Позвольте, позвольте, так это же Максимачев! Это невозможно... "
Ломакин вышел из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь. Он знал, что сюда больше не вернется.
***
О походе Ломакина в департамент сразу стало известно Поимцеву. Но он не выразил своего отношения к этому возмутительному факту. Домой он пришел рано. И это как-то насторожило жену.
- Толя, ты что-то смурной. Знаешь, давно в театре не были. С зимы. На "Князя Игоря" в Большом ходили зимой. Помнишь, воз¬вращались зимней ночью на "такси". Помнишь? Вернулись в припод¬нятом настроении. Отряхнули с себя будничную тину.
- Помню, но сейчас не до того...
- Это почему же? Вообще ты со странностями. Что это - не пустить свою дочь в лабораторию. Что Аля тебе сделала? Ты любишь свое чадо?
- Что ты плетешь, дорогая? - рассердился Анатолий Михай¬лович.
Жена примолкла. Обиделась. Они прожили вместе долгую и счастливую жизнь и вот - перешел в объединение;- счастья как не бывало. Почему? Потому что стал большим начальником, потому что был обязан осчастливливать по возможности всех, кто находится под твоим началом? Но это невозможно. Осчастливил Максимачева, обижается тот, кто должен быть на месте Максимачева. Да и счаст¬лив ли сам Максимачев? На месте ли человек? Но как теперь быть? Попробуй снять?
- Как снять? Да ты думаешь, что говоришь? - рассердился окончательно Анатолий Михайлович. - Не лезь не в свое дело.
- Если Максимачев не на месте? Ведь ты делаешь то, что должен делать он. Зачем тебе это? Придумай что-нибудь, у тебя должно быть к нему куча претензий, вот и...
- Знаешь, поступили сведения в департамент мэрии.
- Какие сведения? За что? - встревожилась Энна.
- Что отправляем мостовые плиты Тену.Без договора.Выкопали. И Максимачев со своим садовым участком, - произнес Ана¬толий Михайлович угрюмо, утнувшись в стол. - Выписал плиты будто бы бракованные, а они не бракованные. Хорошо, что я отказался от садового участка. А то бы и мне приписали бы "использование служебного положения в корыстных целях". Во время отказался от трехкомнатной квартиры. Сработали тормоза.
- Но ты же коттедж воздвиг нерукотворный...
-Если появилась возможность, почему же...
-Откажись ты от медвежьих услуг Максимачева, коль он простых вещей не понимает...
- Не могу, - замотал головой Анатолий Михайлович. - Ты хочешь, чтоб его хватил инфаркт? Я не злодей.
- Опозоришься, чувствую, не избежать тебе позора. Не состоялся ты как руководитель. Цепляешься за какие-то мифические узы дружбы. Ты же руководитель крупнейшего в стране производственного объединения, а не предсе¬датель общества друзей. Тебе поручили дело, а ты думаешь о приятелях, своих людях. Как же ты хотел, чтобы не жаловались.
Анатолий Михайлович слушал жену с чувством глубокой вины, его подмывало признаться в грехах, но что-то удерживало. Он бо¬ялся скандала, боялся нездоровья жены, несчастья детей. Открыть¬ся было невозможно. Но ведь Надя обмолвилась о ребенке, зна¬чит, еще один узел им завязан, да такой, что вовек не распутать.
"Ладно, как получится..." - подумал он вяло, отодвигая от себя тарелку с борщом.
- Аппетита нет.
- Ну ты уж совсем. Мужчина или не мужчина?
- Ты вот скажи, что такое витрина государства? Мостовые рушатся спустя два месяца после их торжественной сдачи или пуска. Наши дорожные плиты лопаются после того, как прокатился с ветерком порожний грузовик. А облицовочные плитки? Хочется плюнуть на все это и бежать без оглядки в сторожа, двор¬ники, тебе этого не понять. Вбивают в твою башку неутопический гвоздик, ты и не пикни, потому что сочтут это за хулиганство, политическое хулиганство.
- В сторожа или дворники идти незачем, а вот хватит Максимачеву твоему бесчинствовать по своему неразумению. Если тебе хочется удержаться в кресле. Но тебе не хочется. Так приблизь Родянского, защити диссертацию и в НИИ, лучшего и не надо.
- Нет, я не собираюсь уходить. В дворники и в сторожа еще успею.
- Тогда подумай о главном.
- Не суй нос не в свои дела, уж как-нибудь разберусь.
Анатолий Михайлович говорил с женой резко, раздраженно, не как с женой, а словно со своим подчиненным. Между ними установились довольно странные отношения.
Он не появлялся по два-три дня в своем доме и не считал нужным объяснить Энне причины столь внезапного, вероломного отсутствия, и Энна мирилась с этим. Энна все поняла в то первое его отсутствие, проплакала в ванной глаза, смирилась со своей участью. Если он уйдет к той женщине, о которой он помалкивает пока, она не скажет ни слова, подумала Энна. Чем скорее уйдет, тем лучше.
Они давно уже спали в разных комнатах, словно боясь ночного уединения, боясь нечаянного признания, после чего должно быть новое отношение, новое бытие. Им обоим не хотелось ломать тот мир, который они строили столько лет...
- Ты подумай насчет Максимачева, - сказала Энна, уходя спать.
- Подумаю, - глухо произнес Поимцев.
И все же Поимцев не послушался этого совета. Он упорно не замечал накаленной атмосферы, вызванной действиями Максимачева. И эта атмосфера во многом от методичных действий Паршукова, антагониста Максимачева. Паршуков, пока он, Поимцев, генеральный директор, не будет главным инженером. Почему-то Поимцев люто возненавидел Паршукова. Может быть, потому, что Паршуков вполне мог быть и генеральным директором. Умеет работать с людьми. Люди тянутся к нему. Бригадиры, мастера непременно советуются с ним. Оказывается, в свое время Паршуков работал в министерстве,но погорел на чем-то и пришел на завод. Поимцев выяснил, на чем погорел Паршуков. На заводах, было еще это до создания на базе многих родственных заводов производственного объединения, существовала негодная практика укрывательства числа оборудования. Якобы работая мень¬шим числом оборудования, добивались фиктивно высокой выработки на одного работающего. Паршуков раскрыл эту механику. Ему подсказали не замечать. Он упорствовал. Паршуков бухал об этой механике приписок на собраниях, если сгоняли с трибун, на него спускали всех собак, его увещевали, мол, зачем выносить сор из избы, а он продолжать бухать. Завод бурлил, вибрировал из взры¬вов эмоций, а Паршуков только и ждал этого взрыва. Не скрывал своего ликования. Надо, окружил себя сей возмутитель заводского спокойствия людьми типа Ломакина и повел атаку на заводские устои. Обижен Паршуков? Может быть и обижен. Может быть, надо было его назначить главным инженером объединения. Ошибку можно исправить. Но куда же деть Максимачева? Обидится Максимачев, выкинет штуку, стыда не оберешься. Максимачеву терять нечего, пойдет на ва-банк, попробуй, останови его. Может быть, рекомен¬довать его на ответственную работу в министерство?
Пожалуй, так и сделаем. А с Ломакиным не придумается никак. А может быть, не надо ничего придумывать? Пусть все идет, как идет. Пусть он ведет демонтаж устоявшихся в коллективе отноше¬ний, а в сущности в этом нет ничего опасного. Земля движется вокруг своей оси и вокруг солнца и сумма этих движений созда¬ет вибрационный эффект любому строению, любая попытка до¬биться абсолютного покоя просто абсурдна. Ломакин делает есте¬ственную работу, хоть и выглядит человеком анормальным, не от мира его.Но если не этот Ломакин, то найдется другой Ломакин, ко¬торый тоже станет притчей во языцех. Жаль только, что Ломакины находят сочувствие у Паршукова. Количество переходит в качество. Паршуков со своей командой анормальных становится заметной силой, если уж рано говорить об оппозиции генеральному дирек¬тору. Ломакин же помчался в департамент мэрии, разу¬меется, не без напутствия Паршукова. Обижен, обижен Паршуков. Надо, надо выправлять положение. А что, если Паршукова назначить первым заместителем главного инженера? Такой должности нет, но можно придумать. Наделить этого правдолюбца фактически правами главного инженера и посмотреть, как поведет дальше. "Хорошо, это мысль. Но как нейтрализовать нынешние выпады сего неугомонного правдолюбца?" - с горечью подумал Анатолий Михайлович. И не находил ответа. Разразился скандал. Пришлось лучших директоров наказывать, потому что их все же уличили в при-писках. А как было удобно управлять? Директора аккуратно шлют отчеты, гладкие, как стекло. Заводы выполняли заказы. Лучшие дирек-тора по таким отчетам не обойдены вниманием. Им награда, им почет, да и какие-никакие материальные блага в виде улучшения жилищных условий, обретения садовых участков для поближе к Москве, очереди на "Жигули" и прочая и прочая. И долго же все сходило с рук. Но у Паршукова это не прошло. Он засигналил! Опасный человек.
Вскоре он появится на одном из заводов рядовым инженером. Нет, нельзя и думать о нем, как о глав¬ном инженере. Эх, Максимачев! К нему надо сильного, умного зама, иначе пропал за понюшку табаку. Но будет ли сильный, умный зам работать на Максимачева? - об этом генеральный директор и не подумал. Тянул волынку. Пусть идет, как идет. Грянул гром... в октябре. Поимцева срочно вызвали в министерство.
- Складывается впечатление, что вы провалите заказ.
- Мы? Да что вы? Заказ будет выполнен в срок, а то, что поверх заказа, на продажу, - уверял всех Поимцев. - Кто дал вам сведения, что плохо с выполнением заказа?
- Сорвете заказ, плохо нам будет, господин Поимцев.-Зарплату вовремя выплачиваете?
- С небольшой задержкой.
-Это почему же? Едите деньги как хлеб?Плохо кончится.
Неделю думал, как быть. Ноябрь на носу, а там декабрь. А надежды на выполнение заказов, видимо, не оправдывались. Благоприятная обстановка ускользала. Максимачев не владел ситуацией. А подрядвики, субподрядчики, генподрядчики оказывыли на него нажим.Не министерство, власть которого было номинальным. Поимцев решился на нелицеприятный разговор с Максимачевым.
- Ваня, надо выручать...
- Кого? - без умысла спросил Максимачев, пребывая в прекрас¬ном настроении. Как выяснилось, дела с дачей продвинулись далеко.
- Меня,- искренне признался Анатолий Михайлович. - Надо дать сводку о выполнении годового заказа, а весь январь будущего будем латать дыры.
- А если этого делать нельзя? - робко спросил Максимачев.
- Если бы, да кабы. А инвестиции, а субсиции? Ну ничегошеньки ты понимаешь. Ты еще там, в прошлом. Пойдешь на пенсию и вспоминай прошлое. Мы с тобой два года работаем вместе. И практическа ничего у нас с тобой не получается. Дважды мы упустили возможности. А дальше что? Жалоба поступила на тебя. Нель¬зя нам не выполнять заказы и просить инвестиций, понимаешь? Сколько мы перевели на заграничные счета? Подай заниженную сводку о реализации продукции, которой еще не было. Нам и не нужно ни перед кем оправ-дываться, мы не получили сырья для этой продукции...
- Пририсовать нули.Что там! Пририсовал и ты... Не могу, - взмолился Максимачев.
- Хорошо, тогда надо искать объективные причины.
- Буду искать, свалим вину на смежников.
- Ладно. Иди.
Максимачев ушел, а Поимцев терзал себя нелегкими размыш-лениями. Человек он неглупый, понимал, что уязвим. Надо выполнять заказы, а он занят дрязгами. Вот даже Максимачеву не осмелился ска-зать, что нельзя использовать служебное положение в корыстных це¬лях. Он понимал, что люди не слепы, они видят кое-что, видят, что он увертлив, неискренен перед ними, играет...”в свою пользу”. Его люди заняли ключевые позиции в объединении. Его люди улучшили и жилищ-ные условия. Это не скроешь никак. Люди видят все, замечают все. Надо что-то делать. А что? Может быть, предусмотреть вариант о замене Максимачева кем-нибудь из доморощенных.
Поимцев вспомнил разговор с Ломакиным. Тот прямо заявил ему, генеральному директору:
- Мы хотим хорошо работать. Объединение должно выпускать больше товарного бетона, плит, дорожек, оград, водонапорных ко¬лец, больше и высокого качества, чем выпускало и притом высшего качества. Что для этого нужно? Уметь организовать производство, организо¬вать людей. Максимачев не умеет, он должен уступить свое место. Максимачева вы защищаете.
- И буду защищать, - коротко произнес Анатолий Михайлович.
- Но почему? - возмутился Ломакин.
- А потому, что вы нападаете на него. Паршуков мутит во¬ду, ему не сдобровать. Он лезет не туда, куда надо.
- И правильно делает.
-И - правильно? Послушать вас, то вы молодцы. К сожалению, пока отвечаем за дела объединения мы.
- Будете отвечать.
- Что за угрозы?
Дома Поимцев рассказал об инциденте с Ломакиным жене.
- Да бог с ним. Слушай, Толя. Только честно. Ладится у тебя дело с Максимачевым?
- Нет, не ладится. Он хороший человек, но организатор из него не получился. А уже вошел во вкус, ему нравится быть главным инженером. А это такая ответственность.
- Так переведи его в заместители главного инженера. Он ведь неплохой инженер.
- Конечно, неплохой инженер, но хочет работать главным. И он меня не поймет. Максимачев занят больше склоками, больше тем, чтобы охаять Паршукова. Сам себе роет яму, себе, а не Паршукову. Как же я боялся в свое время Паршукова! Если умного человека бояться, то дело плохо.
- А теперь разве трудно исправить ошибку.
- Невозможно.
- Ты запутался, Толя. Максимачев обидится, Паршукова нельзя возвышать, потому что умный. Надо было послушать людей, приглядеть¬ся к тем, кого ты выдвигаешь на должности. Ты же не клуб друзей- приятелей возглавляешь, а совсем другое. Если бы даже и было идеально налаженное производство, все равно нельзя доверять дело людям случайным. А Максимачева все же освободи от должности.
-Обижать друга? Да никогда! Полетим, так вместе. Недол¬го осталось. Жалобы посыпались. Если по правде, то всем не уго¬дишь. А этот Ломакин...
- Он выражает волю тех, что составляет коллектив. Ты вы¬слушай его.
-Продукцию давай, Ломакина выслушай. Я ведь как хотел. Думал, Максимачев будет работать как вол, буду за ним как за ка¬менной стеной. А оказалось, что он пустота. И держаться за пус¬тоту...
- Ну нет, запутался окончательно.
- Нужны ведь бетонные плиты - хлеб строительства, а я о чем-то совсем другом подумал. Без коллектива, дружного, твор¬ческого коллектива вряд ли что-либо получится. Теперь я это усвоил. А поздно. Может и не поздно? Как ты думаешь?
- А почему ты спрашиваешь у меня совета? Не по адресу обращаешься. Надоело, - взорвалась Энна.
Она все-все знала, но не признавалась, что знала и между ними установились такие странные отношения, коим удостоверялись, что они настоящие муж и жена, хотя фактически они таковыми уже не были. Кто в этом виноват? Да никто конкретно, жизнь. Остается только изменить жизнь, приспособить ее к нуждам и потреб¬ностям нашим.
- Толя, я слышала, Ломакин развелся с женой, уличив ее в неверности. Ему негде жить.
- Впервые слышу. Да и не хочу слышать. Кто он и кто я?
- Ты так ставишь вопрос? А ведь он изобретатель милостью божьей и такая неустроенность. И тебе его не жалко.
- Нет, не жалко. Он хочет изменить порядок вещей. Да мало ли чего он хочет! Ему надо посторониться, иначе его раздавят. Я не хочу ничего знать о нем, у меня своих забот хватает.
- А ведь все равно придется решать его вопрос.
- Почему непременно решать? Пусть он сам по себе, я сам по себе.
- Поэтому он и возникает, что ты сам по себе. Не любишь ты людей. Все беды от того, что те, кто вознесся над людьми, не любит их. Понимаю. Некогда. Надо устраивать свои дела, а люди они сами по себе, они не пропадут, потому что их много, с ними поэтому ничего не случится. И ты совсем не герой, хоть и мнишь себя им. Ты шакал, поставленный за барса. Это так, без обиды.
- Ну, знаешь ли, я говорить больше с тобой не собираюсь.
- Ну что я плохого сказала? Тебе дали редкую возможность стать Человеком с большой буквы, чем ты этого заслуживаешь, так надо подтянуться, если того...
- Прекрати разговор, иначе я за себя не ручаюсь, - про¬рычал Анатолий Михайлович. Он был страшен в эту минуту. Тяжелый лоб посмуглел от гнева и ярости. Он ушел из опостылевшей квар¬тиры, конечно же, в гости к Наде Васильевой. Эта выслушает и утешит.
В метро ему встретился с Сережей, бывшим молодежным лидером, а теперь подвизавшимся в профкоме по линии жилищной комиссии. Анатолий Михайлович силился вспомнить фамилию Сережи, но так и не вспомнил. После того, как Сережа отказался выступить с разоблачительной речью против Журиной, Анатолий Михайлович нашел способ отстранить парня от общественных дел, навесив ярлык: беспринципен, идеологически не выдержан. Он-то навесил на парня ярлык, но до конца расправиться с ним не смог. Парень выпал из поля зрения, и как будто этого Сережи не было на свете. Оказывается,Сережа все еще в объединении, даже в профкоме. Явный чей-то недосмотр. Парня выбрали в профком! Кто включил его фамилию в список для тайного головования? Надо бы выяснить.
- Добрый вечер, Анатолий Михайлович, - приветливо произнес Сережа, очутившись в вагоне электрички рядом с Поимцевым.
-Откуда?
- С занятий домой возвращаюсь. В МГУ учусь, на пятом курсе.
- Это хорошо, это прекрасно.
- Анатолий Михайлович, знаете надо помочь Звонареву с дет¬скими яслями...
- Что такое?
- У Звонаревых сын ясельного возраста. Они не могут устроить в ясли. Такая закавыка.
- Пусть найдут няню.
- Няня стоит две трети зарплаты, которых они уже полгода не видят. Ленка, жена Звонарева, получает сто баксов. Никакого резону нанимать няню к Славику.
- Что же это она так плохо работает?
- Я бы не сказал, что плохо она работает. Лену я знаю.
- И я тебя знаю. Ты ведь не любишь правды.
- О какой правде вы? Чтобы я вытащил на свет божий наду¬манную историю с характеристикой на Журина? Так к этой бумажке Алевтина Васильевна не имеет никакого отношения, все это знают.
- Не так все, все не так.
- Звонареву надо помочь.
- Так помогите. Вы же профком, ясли - ваша забота, как будто у генерального директора нет других забот, как устраивать ползунков в ясли.
- Вы же депутат гордумы, к вам обращаются как к депутату.
- Звонарев, говоришь? Его жена Лена, что в арматурном цехе?
- Девичья фамилия Царькова.
- Запомнил. Вы даже такого пустякового вопроса, как ясли не можете решить. А туда же, демократия, макроэкономика. Вижу, нало-маем дров с этой демократией. На сцену выходят хамоватые, не-компетентные люди, которым хочется поупражняться в ораторском искусстве. Кнута хорошего, да пастуха бодрого, разом выбили б эту дурь.
- А могут люди идти на штурм, понукаемые кнутом?
- Демагогия, Сережа.
- Извините, нет. До свидания.
Сережа вышел из вагона, хотя ему ехать дальше. Просто он не хотел продолжать бессмысленный спор с Поимцевым.
***
Царькова вышла замуж за механика Звонарева. У них родился сын. Надо мальчика определить в детские ясли, а очередь никак не движется. Лена упрашивала мужа сходить к директору, тот ка¬тегорически отказался это делать.
- Чем мы лучше других? В порядке очереди, будем ждать.
- Когда сын наш в школу пойдет?
- Не пойду я к директору.
- Хорошо, я пойду.
Лена записалась на прием к генеральному директору. Поимцев долго раздумывал о том, что странным образом перекрещиваются судьбы. Эту Лену он почему-то связывал с Ломакиным, а почему - никак не мог вспомнить. И вспомнил: он упрекал Ломакина в личной заинтересованности, когда тот отстаивал свой проект машины для резки проволоки, мол, пусть женится на этой Царьковой, только не впу-тывает в личные дела других... Конечно, Поимцев сознавал свою бестактность, но увы! ничего с собой поделать не мог. Так вот она какая, эта Царькова. Смелая. Пришла к генеральному директо¬ру, не побоялась.
- Я то думал, что вы ушли. Что у вас? - поинтересовался Анатолий Михайлович.
- Дядя не смог прописать к себе. Пришлось остаться. Посодействуйте с получением места в ясельки.
- Хорошо, подпишу любое письмо, чтобы вашему сыночку выделили место в ясли.
- Вот спасибо, - искренне образовалась Царькова.
Он мог бы спокойненько отказать Царьковой, сослаться на очередь. Но его бы обвинили в черствости, равнодушии к людям, безволии. Мол, Поимцев не знает, как власть употребить. И к нему не придут люди, приема по личным вопросам не будет. Недавний разговор с Сережей только подтвердил его догадки относительно авторитета генерального директора. К генеральному директору не записывались на прием. Причин несколько и главная причина - в неверии посетителя в положительном решении вопроса Поимцевым. Дескать, генеральный директор занят только тем, чтобы не сорвался заказ, не упал объем реализации продукции, а все остальное его совершенно не интересует. Да и некогда ему интересоваться. С трибун хорошо говорить о вхождении в рынок, об эта¬пах этого вхождения, уже кричат о третьем этапе работы в условиях рыночных отношений, а генеральный директор объединения еще никак не мог отойти от стереотипов старого мышления: будет заказ - будет все остальное. Может, наоброт? Надо бы все остальное поставить на первый план, тогда за план не надо биться. Но для Поимцева такой поворот мысли был пока и может быть навсегда невозможен. Для него будто инопланетяне те люди, которые живут от зарплаты до зарплаты. Он, напримрр, живет высо¬кими материями, мыслью о государственном плане, реконструкции заводов, обновлении каменной "одежды" столицы, а заводские ино¬планетяне тоиько и думают о том, как без очередей достать кол¬басу, детские колготки, разменяться квартирами, нанять к сыну репетитора, подстроиться или не угодить своему начальству. С та¬кими инопланетянами не выполнишь государственного заказа, это уж точно. Надо менять психологию заводских инопланетян, а каким образом? Да хочет ли он менять эту психологию? Наверное, не хо¬чет, судя по куцей записи в книге посетителей. К нему не идут посетители. Это очень плохой симптом. Слухи о генеральном дирек¬торе, не пользующемся авторитетом, могут доползти и до высоких кабинетов.
Поимцеву такая перспектива не нравилась. К тому же, все мы горазды думать о судьбе всего земного шара, но когда дело касается конкретного человека, проявляем поразительную некомпе¬тентность. Признаться честно, Поимцев боялся этой молодой посе¬тительницы. Наслышан о взрывном, огненном ее характере. Царькова шумела на собраниях, возмущалась тяжелыми условиями труда. Попа¬дись ей на зубок, только попадись... И вообще женщины непонят¬ный народ. Вот Васильева почему-то избегает его. Надо выяснить, почему.Хотя, что выяснять? Все ясно. Он только не может решиться на серьезный шаг... К нему на совещание приходит только по вызову. Так даль¬ше продолжаться не может. Однажды положила ему в папку входящих бумаг заявление о переводе на рядовую должность. Что это? Боит¬ся груза ответственности? Карьера ее совершенно не интересует. Или обиделась за ту просьбу о том, чтобы изыскать возможность причесать отчет... Тогда Васильева категорически отказалась сделать это. "У нас то одно, то другое срывается. Это все видят, зачем же обманывать?" - сказала тогда Васильева. Встал вопрос о снятии Васильевой с должности заместителя генерального директо¬ра. Но тогда их отношения будут навсегда омрачены. Он не хотел этого.
Он представил ее решившуюся написать это заявление - оно было написано красивым каллиграфическим почерком, значит, переписывалось и несколько раз, тщательно выводилось каждое слово. Но это еще не говорит о том, что Надежда написала это после долгих раздумий, что она окончательно решила оставить должность, к ко¬торой рвались столько претендентов и еще каких! Поимцев знает, что были среди этих претендентов люди весьма и весьма достойные.
В восемь вечера он нажал на кнопку звонка, стоя у двери квартиры Васильевой, тоже, кстати, полученной не без его помощи, двухкомнатной квартиры на шестом этаже, с видом на небольшой пруд. Окна на тихую сторону улицы и солнечную. Поимцев сам вы¬бирал ей квартиру, и вот теперь это заявление...
В проеме двери возникла обаятельная девушка в коротеньком халате. Волосы до плеч. А взгляд? Большие голубые глаза смотрят на тебя и освещают тебя таинственным и добрым светом.
- Что вам нужно? - недобро спросила Надежда.
- Мне нужно поговорить с тобой. Я по твоему заявлению. Что, будем на пороге стоять и разговаривать?
- Проходите, пожалуйста. Мне некогда, как можно короче.
Он прошел в большую комнату, обставленную импортным гар-нитуром, опустился в мягкое кресло и перевел дыхание. Надежда подошла к окну и молчала.
- Ты такую дилемму поставила, что... Не приму твоего заяв¬ления, значит, ты потеряна для меня. А я не хочу этого. Ты - первая моя девушка, первая моя женщина, которую я полюбил безоглядно. Прости, что так вышло...
- А что прощать? Я виновата. Не смогла противостоять со¬блазнам и...
- Это я не мог...
- И я не могла...
Она знала, что будет боль, будет стыд, но не смела его оттолкнуть. Да и не могла. В жарком сплетении рук она как будто лишилась воли. Она полюбила его и боялась даже самой себе в этом признаться. Он рядом, он совсем близко и будто солнечным светом пронизывает всю душу, все тело. И она должна была запретить ду¬мать о нем, как о мужчине. Он женатый человек, у него семья, дети. Все это так, но она не смогла побороть свои чувства. Будь что будет, а может быть ничего и не будет...Может быть... Так она думала каждый раз, в миг забвения... Но ведь подтвержда¬лись опасения. Да и с Анатолием Михайловичем творилось что-то. Видимо, жена догадалась обо всем и закатила скандал. Ведь Ана¬толий Михайлович уже который день не возвращается домой. Надо решиться. Сказать все начистоту. Но этой решимости у Нади в решительную минуту не хватило. Она надеялась, что все уляжется, успокоится. Она надеялась на это. К потому не могла решиться на час откровения.
Он ушел от нее ранним утром. Проснулся и долго созерцал ее. Раскрылось одеяло, а она этого не заметила. Две фаянсовые чашеч¬ки грудей, будто освященные серебряным светом, лезли ему в глаза, били каким-то острым током по его искушенному сердцу. Его взгляд по беззащитному ее животу, на струящиеся белым светом бедра. И эта удивительная красота открыта его взору. И он не смог совладать с собой.
- Наденька...
- Не надо...
Она была, как всегда, по девически стыдлива и беспамятливо податлива в близости. Он неистовствовал.
- Люблю, люблю, люблю, Надюшенька...
- И я тебя.
А потом он заспешил, заспешил, можно сказать, убегал. Он бо¬ялся скандала.
-Ну и беги, пока соседи тебя не увидели. Ты идешь в пра¬вильном направлении. Только куда мне, да, мне вот куда деться?
- А никуда. Смирись, милая моя Наденька.
- Нет, теперь уж поздно. Я перехожу в лабораторию инсти¬тута старшим научным сотрудником.
- Развязываешь мне руки. Так, так. Показываешь свой харак¬тер. Что я такое сделал, что?
- Еще спрашиваешь? Я не хотела уходить, вынуждена.
- Прости, прости, Наденька...
Он ушел. Она еще лежала, в изнеможении, и в счаст¬ливом, и в горьком. Она сгорала от стыда и какой-то смутной тревоги. Что будет с Поимцевым, если узнают о его связи с ней? И все же она не сможет и не будет ничего скрывать. Скрывать - значит, предавать то, что произошло. Она знала, что будет ребенок.
Поимцев не пристанет к ней... она - его увлечение, отрада, а семья - его гавань. Но Надя не будет разбивать его семью. Почему она должна кого-то разлучать, разбивать сердца? Что же произошло? А произошло то, что должно произойти и не надо отри¬цать этого. Ее беспокоило только одно: что будет с Поимцевым, если узнают о его связи с нею?
Для него несчастье - его встреча с нею. Разве любовь бывает несчастьем? Не бывает. Но соблазн? Это был соблазн, вечный соблазн зрелого мужчины... Так надо сделать все, чтобы не омрачить его жизнь. Она уйдет в НИИ... Появившись у себя в кабинете ни свет ни заря, Поимцев пытался разобраться в сложившейся необычной ситуации. Он подписал заявление Васильевой, конечно, не с легким сердцем. Он отпуска¬ет Васильеву, но не видит ей замены. Подписал все же. Совесть пробудилась? Может быть. В душе он не одобрял действий Василье¬вой. Когда добилась высот, написала заявление. Почему раньше не могла настрочить это заявление?
"Кого же на место Васильевой? Не Косякину же. Может, по-советоваться с Журиной? Не стоит. Она считает меня человеком вчерашнего дня. Напрасно. Очень категорично. Если на то пошло, я тоже мучался совестью, когда формировал свою команду. А как же иначе? Видите ли, она беспокоится о моей репутации. А сама? Дойду, обязательно дойду до истоков, до истины, не побоюсь ни¬чего и никого, не побоюсь быть опозоренным...Вслед за Васильевой побегут. Нынче не удержишь силой..."
***
- Веня, здравствуй, что так рано ко мне? - спросил Поимцев, пожимая руку другу. - Садись, выкладывай.
- Что выкладывать, кроме как заявления о переводе на ря¬довую должность.
- Да что это с вами? Сговорились?
- Ты это о ком? если обо мне, то скажу следующее: я не владею ситуацией, сложившейся в объединении, я больше не в состоянии вести производство. Более того, я считаю, что своим вмешательством, некомпетентным, неграмотным, я только усугубил ситуацию. И страшная весть об смерти Максимачева и Ломакина не выходит из головы. Один упал с балкона, другой с эстакады. Несчастные случаи и притом в одну и ту же ночь? С Максимачевым произошел несчастный случай. Но Ломакин! Я довел человека до той черты, когда ему абсолютно незачем дальше жить. Все, чем он жил, для нас было насмешкой. Мы просто издевались над ним. Он ведь уходил от нас, и там же столкнулся с тем же, отчего уходил, потому что там орудовали мои близнецы. Он оказался в ловушке. И погиб. Нет, не могу больше соучаствовать в совершении преступления. Переведи меня, как друга прошу. Не делай маня несчастным чело¬веком.
- Вот как. Ну хорошо, подпишу заявление. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Веня.
- Спасибо... - вымолвил ошеломленный Поимцев. Он ожи¬дал всего - резких выпадов в свой адрес, но только не этого.
- Не за что.
- Ты поставь главным Паршукова, если хочешь и дальше ра¬ботать.
- Это уж мое дело, кого поставить, кого снимать.
- Ты не прав, но не хочешь признавать свою неправоту.
- Другие на моем месте поступили бы точно так же!
- Прошу тебя, как друга прошу.
- Раз просят, что ж.
- Это другое дело.
Ушел Веня, унося с собой некое облегчение. Ему вдруг стало легко-легко, как если бы он сбросил с плеч непомер¬ный груз. Был непомерный груз и он его сбросил. Как не радовать¬ся? И этот груз оставил в просторном холодном кабинете. Пускай Поимцев делает, что хочет? И Максимачева нет, Ломакина нет, опоры нет. Максимачев как-то сказал, что он пой¬дет в цех, в лабораторию, куда угодно, но никогда больше не ся¬дет в кресло главного инженера, в кресло, утыканное иголками...
А Поимцев мыслил иначе. Он не мог простить Максимачеву его легкомысленного заявления, никак не мог. Накажет, непремен¬но накажет, так накажет, чтобы запомнил на всю жизнь. Заимел все, находясь на командном посту, и вдруг вот свалился с эстакады. Как так? От чего? Убежать хотел от ответственности? Объединение сдает позиции. Кому отвечать? Конечно же, теперь одному Поимцеву...Из правительства даже звонили, тревожились. Когда он сказал, кто звонил из Белого дома, в объединении не поверили. Он не стал уверять, что действительно звонили...
Анатолий Михайлович нажал на кнопку. Тотчас же показалась на пороге Ангелина Аркадьевна.
- Найдите Паршукова, пошлите ко мне. Бегут как крысы с тонущего корабля. Бросают меня, спа¬сают свою честь. Им, видите ли, стыдно со мной. Я им хотел добра, славы, а они? О себе думают, о собственной шкуре. Хозяйствовать не научились по-новому, лавировать не научились, вот и осталось им швырять мне в лицо заявления. Уходят, уходят. С кем же я остаюсь? Ни с кем? В полном одиночестве?.."
- Вызывали? - спросил Паршуков, не глядя на сидящего в кресле генерального директора. Паршуков открыто выражал свою неприязнь к Поимцеву.
- Садитесь.
- Постою уж.
- Максимачев написал заявление о переводе на работу в отдел... Честно признался, что не может управлять процессом. Вре¬менно назначаю вас главным инженером, а там посмотрим...
- Если только в интересах производства...
- Приступайте.
- А вы не мешайте... На похороны Ломакина поедете? Идет автобус.
- Нет, не желаю.Самоубийц презираю.
-А кто довел его до этого?
-У меня спрашиваете? Откуда я знаю. Говорят, с женой у него нелады...
-Это, конечно, имело место...
-Поезжайте...
Анатолию Михайловичу стоило немалых усилий, чтобы не продолжить бессмысленный спор с Паршуковым в вопросе о таком дели¬катном моменте, как похороны Ломакина, так нелепо завершившем свою жизнь, свою судьбу, но удивительно просто развязавшем словно неразрешимый узел противоречий. Появление Ломакина в этой жизни преждевременно и потому он обречен. Хорошо, что так разрешилось. Иначе бы Поимцеву пришлось вновь увольнять честного бескорыстного мыслителя, право же, без выходного пособия. Грустно все, гнусно. А что можно-то? Да ничего. Осталось только терпеть. Но сколько же можно? Если не терпеть, то бунтовать? Отвести в безумии душу? Нет уж, лучше пить, запить, утопить душу в горькой воде...И оставить в покое мечту, спрятать надежду нежную в тайнике еще не совсем окоченевшей души.Только вот Ломакин заморозил эту свою душу, стал чистым спецом. Так он осточертел своими сногсшибательными идеями, что беги на все четыре стороны!
Но куда бежать? Бежать-то некуда. От этого Ломакина лихорадило весь коллектив объединения. И теперь его надо хоронить. Упал с моста или, сбросился, неважно, главное, устранена одна из причин неблагополучия объединения. Идти на похороны Ломакина Поимцеву не следовало. Ломакин рядовой инженер, рядовой, несостоявшийся инженер, а генеральный директор - номенклатурный работник. Уже в самой жизни лег между ними шлагбаум, а теперь, после смерти их разделяет пропасть.
Паршуков этого не понимает, наверное, никогда не поймет. Может быть, рано назначать такого человека главным инженером, но пока что нет иного выбора. Как хочется уйти от забот, проблем, тревог и надежд!
Но куда уйдешь? Никуда не уйдешь! Нет, не устранить про¬блемы, их можно только до поры до времени удерживать в железных тисках бюрократии. Если уж честно, то Поимцев не боится за себя, пока жива бюрократическая машина, ему нечего бояться за свою судьбу. Как этого не понимает Паршуков, откровенно ненавидящий Максимачева, и, следовательно, его, Поимцева. Паршуков будто живет в идеальном мире, где нет проблем, нет людей создающих эти проблемы, верит во всесилие разумной мысли, разумный идеал. Наивный человек, потому и бестактный. Что это за небрежное обра¬щение к генеральному директору насчет похорон рядового работни¬ка объединения? Паршуков будто с луны свалился, или играет в ду¬рачка. Каждый человек немного актер.
Анатолий Михайлович хотел было рассердиться, но сумел взять себя в руки. Черного коня не сделаешь вороным. Приходится смириться. Когда он остался вновь один, подошел у окну. Над тер¬риторией пролетала утка, дикая утка и впервые за последние дни Анатолий Михайлович улыбнулся.
"Добились, наконец, главного - технология стала безотход¬ной, никаких выбросов в атмосферу. Беречь природу - беречь себя. А кто сделал так, чтобы пролетала утка? Поимцев. Он беспокоился, его беспокоила совесть. А ведь не скажут же об этом. Поимцев думает, что будет дальше. Дом - не только то, где ты живешь, а вся страна. Максимачев думал о другом. И он приобрел машину. Почему так по-лучается, если человек не думает об общем деле, он обязательно приобретает машину. А если думает, то приобретает высокое кресло! Что за чушь! Ладно, я не буду мешать. Что из этого получится..."
Глава шестая УЙТИ КРАСИВО
Был вечер, а в кабинете у Паршукова полно народу. Люди обменивались мыслями. Не было ведущего. Каждый высказывался и ему давали возможность высказаться. Паршуков вел себя странным обра¬зом. Он слушал других, не его слушали, а он слушал. Люди вели се¬бя так, будто его и не было. Никто не довлел, никто никого не по-нукал, не регламентировал. Поминали Ломакина. Сорок дней после кончины... Сейчас внимание было приковано к Ломакину. Вспоминали последнее заседание в бюро по новой технике, где Ломакин, как всегда, говорил длинно, сложно, путано:
- Землю надо беречь. Аксиома. Земной шар должен быть чистым и безопасным. Что мы конкретно для этого должны сделать? Чтобы технология была безотходной. И в общем тогда мы и ускорим выход продукции. А как мы работаем? Плохо работаем. О качестве нашей работы можно судить и по уровню ручного труда. И мы так спокойно к этому относимся, нас не гложет отчаяние. Хватит. В подкове нашего вникания должны быть автоматизация некоторых трудоемких процессов. Я тут не касаюсь вопросов финансирования. Это не моя сфера. Сколько можно говорить о внедрении машины для резки про-волоки? Проект есть, авторское свидетельство есть, только внед¬ряй. Сколько можно говорить о пылеуловителе на бетоносмесительном узле! Всё говорим, говорим... У меня пока все.
Тут выдвинулся на авансцену всеобщего внимания молодой па¬ренек из арматурного цеха, по имени Гоша, а фамилию его никто не помнил, очень трудная, незапоминающаяся фамилия.
- Вот попрекают арматурщиков в черепашьих темпах работ. А вот у меня идея. Если формовщики обогнали нас, то они могли бы нам помочь. На деле не получается. А если отказаться от цеховой системы. Весь цикл производства связать организационно? И тогда будет иначе, я думаю. А то сейчас формовочный отвечает за фор¬мовку, арматурный за арматуру, а о конечной цели - готовой про¬дукции никто и не думает. Думает, правда, директор да главный инженер, им ответ держать перед коллективом. Неправильно это.
- Ну, Гоша, даешь. Ты как генеральный директор рассужда¬ешь. Говоришь, ломать структуру управления? Да кто позволит?
Иди в министерство, они тебе скажут... - усмехнулся Звонарев, который тоже заглянул на огонек из любопытства, ему очень нетерпелось узнать, что это такое клуб "Поиск", может, обычный техсовет при главном инженере, который в последнее время перестал функциони¬ровать, превратившись в обычную говорильню.
- А как ты думал? - отпарировал Гоша. - Рассуждать так рассуждать, доводить мысль до главного. Надо, чтобы каждый ду¬мал о конечной цели, надо заинтересовать его к этому. За нас кто будет думать? Заволжин? Тот там, на самой вершине айсбрега, ему не до нас с вами.Что пока получается? Мы сделали в прошлом месяце в полтора раза больше арматуры, а что из этого? Да ничего. Объединение все равно не¬дополучило за продукции.И забастовали модельщики. Почему? Формовщики не поспевали. Мы хотели им помочь, да как? Мы не имеем права помочь, совместительство не положено. А если бы изменить цеховую структуру, связать всех единой целью, общей задачей, тогда и дело пойдет как надо...
- Ты, Гоша, говоришь так, будто мы только что родились. Об этом столько говорено, да не делается как надо. Может, это и не нужно? - вдруг задался вопросом вроде бы равнодушный ко всему Звонарев.
- Ты квартиру получил, тебе уже ничего не нужно. А другим?
Паршукову очень хотелось поправить Гошу, но сдержался. Пусть высказывается. Очень мы любим обрывать человека на полу¬слове, если оно идет вразрез с нашими ожиданиями. Но с беспокойством подумал о том, что есть соблазн превратить клуб "Поиск" в место, где могут быть допущены и личные выпады. Следовательно, клубом надо неназойливо, но руководить.
Люди расходились поздно вечером. Высказались всласть.
И в этом была несомненная заслуга и.о. главного инженера Паршукова.
- Хорошо, что Поимцева не было, при нем не посмели бы высказать некоторые крамольные мысли. Например, мысли об изме¬нении структуры управления. Цехи удобны для директора. Он вызо¬вет к себе начальника и потребует план. А согласись с Гошей, то за продукцию отвечает каждый.Ею кормимся.
- Какая продукция? Та, что завалена на складах. Выкупить ее не могут. Кукуем. Поглядим, что будет дальше.
-Что будет дальше? Заметное улучшение дела - вот что будет. На-мечены новые подходы в управлении производством и если не вмеша-ться ретивые ревнители стабильности, то будет найдено искомое равновесие между управлением и производством. Почему нынче смотрят на управление как на врага производства? Действительно, почему? Только ли потому, что слишком много управляющих и уже своим количеством они мешают, вредят производству. Количество переросло в качество. Решение найдено: надо сократить количест¬во. Просто и непросто. В масштабе страны - это миллионы. Страш¬ные цифры. В масштабе объединения - всего двухзначные цифры. Но практически неразрешимые трагические цифры. Кого-то можно по-просить на пенсию. Но за ворота надо вытолкнуть еще молодых, но успевших разучиться работать. Они ведь не хотят работать, чураются работы, привыкли управлять работой, людьми, процессом, привыкли ходить по капитанскому мостику, самому будто бы надеж¬ному из всех мостиков, и уже не хотят ничего другого. Значит, надо заставить их смочь что-то другое, достойное их творческому потенциалу, который заметно убыл от постоянной невостребованности.
Но Ломакина никто не слушал. Это все слова. Нужно все это говорить Поимцеву.
А Паршуков проведет черновую работу по устранению завалов на путях к нормальному сотворчеству. Зная кто есть кто, он поза¬ботится о том, чтобы люди получали за свою работу соответственно, по справедливости. Так же как и Максимачев он не вмешивался в работу отдела труда и заработной платы, не стал ломать старый, но еще крепкий механизм уравниловки, хотел выглядеть добреньким, а в итоге никому не угодил, абсолютно никому. Судьба Ломакина теперь, конечно, не дает многим покоя. Если разобраться, Ломакин должен быть во главе инженерного корпуса, получать соответственно, а только и делали, что помыкали им. Неужели было невдомек, что человеку трудно, будто в клетке? Ему простор, воздух свежий нужен, а его забивают в угол, унижают, каленым железом неспра¬ведливости выхолашивают его бунтарскую душу. Сгорел человек!
Вот так же душили, буквально душили безотказного человека Стеркина Николая Ивановича, стерли в никчемность. Вроде старший мастер, а все в наших глазах мальчишка на побегушках. Человеку за пятьдесят, отец троих детей, а все мальчик на побегушках. И вот что произошло. Один из сыновей попался в темную историю, парня надо было спа¬сать - да понимание этого пришло к руководству слишком поздно - подросток угодил на скамью подсудимых. Правда, дали ему .два года условно, но каково отцу, каково матери и кто бы хоть вошел в их положение! Николай Иванович приходит на завод рано, уходит домой в полночь, с детьми почти не общается, да с женой тоже. Он вынужден зарабатывать, вынужден тянуть лямку добытчика. Ему даже газет некогда читать. С утра до позднего вечера на заводе, вроде при деле, а квалификацию потерял, остается быть на подхвате. Его так и зовут: "Старик на побегушках". А полу¬чает он не больше линейного инженера. Если бы не садовый участок, то вообше б но знал, что делать с семьей из пяти человек.
"Ломакина упустили. Так Стеркину хоть помочь. Постараться включить и хозрасчетную бригаду. А ведь это логично. Стеркин больше всех возится с черновой работой, рабочий на подряде получает двое больше. Но ведь Стеркин и есть тот самый чернорабочий, без которого пока промышленность стройматериалов не может обойтись. Так надо платить ему соответственно. Завтра же вынесу вопрос о включении Стеркина в состав бригады на собрании бригады. Должны понять. И тут уже Поимцев не смужет помешать. Бригада будет решать. Почему мы не доверяем бригаде, почему? Что там люди из другого теста, ущербные, которые,совершенно не понимают, что нужно или не нужно для производства, люди, которые толь¬ко думают о том, чтобы урвать побольше во вред производству. Неужели они не понимают того, что урвать-то нельзя - оскудеет источник. Другая логика должна диктовать людям ролевые установки. По ведь эта логика и свойственна этим людям, только не замечаем. Значит, те, кто не замечает этого, и есть люди другой логики?
"Не упасть б мне в эту яму, незавидная судьба. Неверие в людей, это отрыв от людей. И к чему тогда все мечты и планы, которые, стали как фетиши? И ты не выдержал. Вернул меня к творчеству. Что это? Жест? Или его вынужденный ход? Наверное, вынужденный ход. Хочет удержаться? Удержаться. Поимцев - непотопляемый сухогруз, только болтанка ему опасна. Вибрация. Но у Анатолия Михайловича удиви-тельное чутье на опасность. В объединении Анатолий Михайлович только делал, что боролся с опасностью. И упустил людей. Люди вышли, в его понимании, из берегов. И он в отчаянии. Нет, чтобы уйти. Не уйдет же. А попросить уйти - кто может попросить? Еще нет кодекса чести руководителя. Нарушил кодекс - уходи доброволь¬но от благ? Нет такого. Будем терпеть? Конечно, нет. Надо гото¬виться к сражению. И опять выступать в единственном числе? Глу¬пость и безрассудство?
Паршуков позвонил Родянскому, так сказать, узнать настрое¬ние. И настроение у Родянского не боевое, нет. Мало того, что на глазах у людей отняли его "транспортную схему", оболгали изрядно. И все это люди из окружения Поимцева. Они будут менять тактику, стратегию свои не изменят, будут удерживать свои позиции до последнего.
Но ведь на собраниях коллективов выражалось столько недовольств, и ничего?
Если прийти к Поимцеву и откровенно изложить свои претензии? Набраться мужества и придти к нему. Ведь не жизнью рискуем, а ясего Лишь должностьл, призванием. Но ведь без человека нет призвания. Нельзя оставаться уважающим себя человеком, видя все это и не выразив своего отношения.
Родянский признался честно, что идти к Поимцеву не намерен, потому что он его не уважает.
Паршуков поговорил с другими сослуживцами, но охотников идти к Поимцеву не нашлось. Паршуков решился. Записался на прием к Поимцеву назавтра. Зачем такие формальности? А как же без них? Нужны эти формальности. Потому что Поимцев не оставит этот его визит без последствий. А последствия будут самые плачевные. Наверное.
Назавтра Паршуков был в кабинете Поимцева. Проинформировав о положении дел в объединении, Паршуков при¬ступил к главному, ради чего он записался на прием.
- Анатолий Михайлович, я к вам неплохо отношусь.
- Что надо?
-Я хотел бы вам посоветовать перейти на другую работу.
- На какую, интересно? - произнес Анатолий Михайлович, что-то записывая в еженедельнике.- Вы о чем?
- О том, что слышали.
- Вы шутите?
- Я не шучу. Разве похож я на человека, который шутит? Анатолий Михайлович, для вашей же пользы вы должны перейти на другую работу. Не вы для объединения, а объединение для вас. Сегодня это нонсенс. Вы понимаете?
- Начинаю постигать ход вашей мысли. Неужели так серьезно, что вы хотите мне внушить?
- Серьезно, Анатолий Михайлович, очень серьезно.
- Ну, хорошо, я подумаю.
- И чем раньше, тем лучше.
- А вы, господин Паршуков, можете сложить свои обязанности исполняющего обязанности главного инженера.
- Нет, производственная необходимость пока не позволяет поступать таким образом. Об этом я поставил в известность министерство.
- Хорошо, хорошо. Вы пока остаетесь исполняющим обязанности, а мне дайте время подумать. Договорились?
- Сколько времени?
- Месяц, всего месяц.
- Ну что же, месяц на размышление вполне приемлемый срок. А уж потом пеняйте на себя. А если хотите этот месяц употребить на изгнание людей, которые не согласны с вашей линией, то уж сами понимаете. Вы - первое лицо, всего лишь первое лицо, а хозяева в объединении - те три тысячи людей, которых вы ни в грош не ставите. Каждый из них, я уверяю вас, каждый из них при¬ходит сюда не для того, чтобы только зарплату получать, которая не позволяет ему не думать о следующей зарплате.
- О чем вы? Надо лучше работать, тогда будем лучше жить. Будем считать, что разговор состоялся.
Паршуков задумался над случившимся. "Его не искали, он свалился к нам. Убедившись, что не тянет, он укреплял режим личной власти. Объединение само по себе, и он сам по себе, и выходило, что чем лучше жилось Поимцеву, тем хуже становилось объединению. Ему указывали на это, и он убедился, что не тянет и до упора борется за свое благопо- гучие и не стыдно ему. Он не монстр бюрократической машины, а лучшее ее творение. И в этом драма нашей жизни. Неразрешимая драма?"
***
Через несколько дней в объединении вышел приказ, суть которого заключалась в повышении личной заинтересованности в выпуске продукции. Этот приказ не отменял цеховой структуры, но связывал экономическими отношениями все подразделения объеди¬нения. Паршуков полагал, что нашел оптимальное решение в сло¬жившейся на заводах объединения ситуации. Ему работалось гораздо лучше, чем до саж пор. Поимцев уединился, никого не принимал, короче говоря, самоустранился. Его можно было понять. Он так и не научился современному искусству управления. И все его распоряжения, указания были распоряжениями, указаниями руководителя-экстенсивщика, руководителя, еще приемлемого в недалеком прошлом. Нынче такой руководитель только мешал. Наконец-то Поимцев понял, что нельзя ему вмешиваться в дела объединения, благо не вмешиваться. Вот и уединился. Но доколе?
Между тем Паршуков разрывался на части. Он фактически выполнял функции главного инженера и генерального директора. Вел производство и составлял наметки на завтрашний день. Но испол¬нять сразу две функции практически было невозможно, исполнял плохо. Он это знал, но пока не находил выхода. Ведь не выго¬нишь же Поимцева...
-"Сейчас главное - выровнять производство. Тридцать тысяч чело¬век работает в объединении. Сила. Но почему-то мало кто думал о том, кто как рэботает. Чтобы каждый работал хорошо, творчески, надо добиться того, что каждый своей работой помогает другому приблизить цель. Надо пересмотреть штаты. Главные службы хромают потому, что во главе их поставлены люди Поимцева. Следовательно, надо решать этот вопрос. Его песенка спета. Но чтобы удалить певца, могут разрушить все объединение.А это катастрофа."
И Паршуков вышел с этим вопросом к Поимцеву. Тот вначале воспринял предложение Паршукова в штыки.
- Вы хотите своих людей ставить на ключевые позиции? Разбежались, упадете, - взорвался Поимцев, входя в роль.
- Не своих людей, а тех, кто способен вести за собой людей, - поправил Поимцева, самого Поимцева Паршуков, и.о. главного инжене-ра. - Иначе мы не выйдем из прорыва. Выбирайте.
- Все так, но кого вы предлагаете на место главного механика? Шулятьева, человека, никак себя не проявившего, ссебенауме,ктому же.
- А если ему не позволяли проявить себя? У него десять рац-предложений, три изобретения, и ни одно из них не внедрено. Он умеет ладить с людьми, он прекрасный организатор.
- Хорош. Но место главного механика не пустует. Уволить... Что вы хотите? Серию жалоб?
- Может, Игорь Петрович сам поймет и подаст заявление?
- Идите.
- Но ведь его служба хромает, работает из рук вон плохо, а он спокоен? Совесть есть или нет?
- Это вы у него спросите.
- Нет, вы спросите, вы генеральный директор. Я тоже при случае скажу об этом.
- Что дальше?
- Список у вас на руках, Анатолий Михайлович.
- Понятно, понятно. Вы отвергаете тех людей, которых в свое время я рекомендовал. Это тенденциозно, необъективно, несправедливо, по крайней мере.
- Позволъте с этим не согласиться, - почти выкрикнул Паршуков, - позвольте не согласиться. Вы ведь прекрасно знаете, какие они руководители. Они горе-руководители. Так о чем речь? Я тут подготовил проект приказа. Если согласны, приказ будет подготов¬лен тотчас же. Время не терпит.
Поимцев долго не отвечал на поставленный ребром вопрос. Явно уходил от ответа. Конечно же, Паршуков прав. Но разве он, Поимцев, не руководствовался высокими принципами, благими намерениями? Он хотел поднять производство. Самый верный путь - создать коллек¬тив единомышленников. Он и создал этот коллектив. Но объединение лихорадит, трясет! Поимцев не смог проконтролировать ситуацию, и свои¬ми действиями он только усугублял и без того трудное положение, создавшееся в объединении. Ему становилось страшно. Но идти в министерство и признаться в своей несостоятельности - как нож острый. Следовательно, оставалось одно - все валить на объективные причи¬ны. Но Паршуков путал все карты. Паршуков ищет причину в субъек-тивных моментах в руководстве. Требует пересмотреть список руководителей объединения. "Хорош гусь. Моими руками жар разгрести хочет. Умница. Нет, этому не бывать. Не бывать несправедливому, скорому суду".
- Нет, я отказывайсь, - повторил Поимцев.
- Но как быть? Вы подскажите выход. Эти люди уперлись и не дают инициативе ходу. Как быть с этими людьми? Им надо быть там, где они проявят себя с лучшей стороны.
- Все так, но как объяснить массовое перемещение руководи¬телей?
- В условиях реконструкции возможны массовые перемещения. Разве не было такого прецедента? У нас в объединении не было, когда создавали объединение.
- Вот именно, когда создавали объединение. Но теперь другое время.
- Вы привели свою команду. А теперь мы хотим упорядочить структуру управления. Иначе ничего не выйдет. Вы хотите, чтобы наше объединение развалилось и нас призвали к ответственности?
- Уж больно круто вы решаете, - усмехнулся Анатолий Михай¬лович.
- Да, круто. И это потому, что вы в свое время не решали, а подменяли настоящее решение, ломали людские судьбы, если на то пошло, Анатолий Михайлович.
- Ладно, решайте как хотите, я пас. Подписи свои ставить без разбору не желаю. На сегодня все. Идите, у меня своих дел хватает.
Паршуков клокотал от гнева и глухой ярости. Поимцев навязыва¬ет ему свое понимание чести, порядочности, коллективизма. "Привел сюда свою кодлу, а дело развалил. Теперь боится, чтобы эту кодлу как-то потревожить. Какой деликатный стал! Это, мол, Косякина и Васильева добровольно подали в отставку. А остальные цепко будут держаться за свои места. Пойдут жалобы, обращения в суды, в конце концов все встанет на свои места, то есть все будет по-прежнему. Это-то и страшно. Но этому не бывать..."
В этот день Паршуков переговорил со всеми, которых надо было переводить на менее ответственные должности, и удивительно, нашел понимание. В тече¬ние месяца были решены кадровые вопросы. На ключевых постах были поставлены люди компетентные, умеющие вести за собой людей. Объединение постепенно, но уверенно набирало темп.
К Поимцеву практически никто не обращался. Он сидел днями в пустом кабинете, с кем-то о чем-то говорил и эти разговоры отвлекали его от тревожных дум. Ангелина Аркадьевна не тревожила его. Он заметил перемену в ее настроении. Почувствовал, что из первой помощницы она стала откровенным критиком его действий, да и образа его мыслей. Всех посетителей по срочному делу направляла к Паршукову. Поимцев начал постигать происходящую перемену, в объединении через призму своих неудач и видел в своем крушении козни недругов. В числе последних оказалась и Ангелина Аркадьевна.
"Ошибся я, не поменяв в свое время секретаршу. Она теперь хозяйка кабинета. От того, как она поведет себя, зависит многое. Я верил,был влюблен в нее,потому не заметил, когда она мне изменяла...А нельзя верить тем, кто льстит... Это моя большая ошибка, что оставил в приемной Ангелину Аркадьевну, большая ошибка. Теперь уж не исправить. Пять лет я повластвовал, наверное, пора поднести черту.
Я был неплохим генеральным директором, но это не значит, что я был хорошим генеральным директором. Недостаточно осторожно поль¬зовался своей властью. Но есть на свете люди безгрешные? Их нет и не будет никогда. Так какого черта! Они, недовольные, и выпроваживают меня.И выпроводят. Со всеми шмотками. С Рожновым! На кой им певец во стане Поимцева? Да...Времена нынче какие! Смутные времена. Долой нечестных и нечистых! И скрыться то нельзя, любое тайное становится явным. Все обнаружили. То, что я создавал свою команду единомышленни¬ков из послушных бездарей, что потворствовал незаконной построй¬ке дач, что сам бывал на этих дачах, где лилось вино и раздавал¬ся женский смех. За все это надо отвечать. Не за план, а за пустое. Времена какие пошли несуразные. Неужели реки повернут вспять? Надо зарыться в песок и терпеливо ждать, ждать, ждать.
Завтра же попроситься в министерство, перейти на рядовую, но ответственную работу в отделе каком-нибудь. Все, что мог, взял от должности генерального директора, пора отсидеться в тиши высокого кабинета до лучших времен. Здесь вибрирует..."
Не то что грустно, тоскливо стало ему в этот час. Почему его так невзлюбили? Если б нашелся вразумительный ответ на этот вопрос!
Действительно, от работы формовочного цеха вибрировало здание заводоуправления, стекла кабинета Поимцева мелко-мелко звенели, ввергая его в уныние.
***
В министерстве верно оценили ситуацию, возникщую в объединении. Вызвали на беседы Поимцева
Вызвал его на личную беседу Заволжин. Поимцев спросил без обиняков:
-Что-нибудь случилось?
-Может случиться неприятность. Вот тут у меня папка на тебя...У тебя две внебрачные дочери. Три внебрачных сына. Еще ожидается, по нашим сведениям...
-Ну и что?
-Да ничего,- посуровел Заволжин.- Поумерил бы свои инстинкты! Ты же недвижимость на своих наследников оформляешь, она актива выпадает, консервируется. Генпрокуратура предлагает...тебе отдать акции по номинальной цене, правительство плюсуют еще пятьдесят миллионов долларов отступного и гарантирует выезд на постоянное место жительство в Испанию, Гибралтар, например. В случае отказа неприятности по полной программе. Пока мы предлагаем вернуться в министерство на должность замминистра без портфеля - начальника управления. Чтобы уйти, не потеряв лица, нужно время, понимаю. На всё то, что нужно тебе сделать, дается максимум два месяца. Прокуратура разыграет комедию с возбуждением против тебя уголовного дела, арестом, потом прекращением уголовного преследования, смотри, не сфальшивь. Срочно сдай дела и возвращайся.
-Да...
Поимцеву ничего другого не оставалось, как дать согласие вернуться в министерство. Зта новость мигом прокатилась по всему объединению.
- Отличная новость. Неужели Поимцева забирают обратно? А то он тут нахозяйничал.
- Еще неизвестно, кого пришлют. Радоваться рано...Государство владеет пятьюдесятью одним процентом акций. Пришлют своего.
***
Но пока не присылали. Подыскивали человека. Парщуков уже три месяца исполнял обязанности генерального директора объединения. Исполняющим обязанности главного инже¬нера в это время был Родянский. Времени на раскачку не осталось, наоборот, было упущено время. Упорно шел разговор о создании на базе объединения и научно- исследовательского института научно-производственного объединения. Если будет создано новое объединение, то вновь будет меняться структура управления, пересмотрят штаты. Однако создание такого объединения стало необходимостью.
В среду состоялась первая встреча Паршукова с директором института Юдиным. Юдин- человек с замашками удельного князька сразу же не понравился Паршукову. "Говорили, что выдвиженец... Не похож.Не сработаемся, никак не сработаемся. А как быть? Подладиться под него? Подладиться можно, но сей Юдин никогда не поймет нас, производственников. Не мы науке, а наука должна служить производству. Юдин не поймет этого. Жаль."
-Я прошу учесть, что объединение научно-производственное, следовательно, наш институт будет в нем главным, руководящим звеном, - сказал Юдин.- и возглавить объединение должен пред-ставитель института.
- Объединение создается для того, чтобы выпускать высоко-качественную продукцию. Главное - все же это. И науку мы приглашаем для этой цели, - настаивал на своем Паршуков, прекрасно понимая, куда клонит директор института.- А впрочем,все эти организационные вопросы будет решать главк.
- Мы не согласны входить в объединение и играть в нем вторую скрипку.
- Конечно, я вас понимаю.
- Более того. В институте номеклатурных работников больше, чем в объединении. К чему это я говорю? При решении спорных вопросов мы не найдем взаимопонимания.
- Давайте поговорим на эту тему в присутствии Журиной.
- Я слышал, что она деморализована анонимками...
-Конечно, протесты кого хочешь выведут из равновесия. Но Журина не из тех, кто опускает руки. Выяснилось, что характеристику длл ее сына подписывала не она, а прежний председатель профкома.
- Однако,однако... я бы на ее месте сложила полномочия, чтобы не вызывать новые пересуды.
- Кому она должна сделать хорошо? Анонимщикам?
- Хорошо, будем говорить в присутствии Журиной. Интересно будет узнать ее мнение.
***
Журина не удивилась, что ее хочет видеть Юдин. Все-таки не шутка слияние двух профкомов. Журина виделась мельком с Юдиным. Запускали на головном заводе цех "Полимербетон". Юдин приезжал открывать этот цех. Тогда и познакомились.Юдин произвел на Журину впечатление. Высокий, представительный, корректный и тщеславный. Юдин приехал в сопровождении ученой свиты. Тогда он как-то не выделил Журину, лишь слегка кивнул ей и она поняла, что он в "курсе". Кто-то проинформировал его об этой злополучной истории с характеристикой. Журина почувствовала, что Юдин знает про характеристику буквально все, но в искаженном свете.
Юдин старался держаться подальше от Журиной, не вступал в разговоры, одним словом, он держал себя на расстоянии. Это было смешно и глупо. Юдин даже отказался пойти пообедать в заводской столовой, боясь сближения с заводскими людьми. Так и уехал го-лодный.(Того, кто бы сказал, что жизнь собьет спесь у этого профессора,чуть ли не покончить с собой, не получая зарплаты, равной зарплате школьной уборщицы, назвали бы клеветником. Пройдет всего-то десять лет и все в этой печали дней прошлое не кажется таким печальным...).
А теперь вынужден был разговаривать и, если не произойдет ничего необычного, вынужден будет считаться с Журиной, как с председателем профкома.
- Нам надо выработать общую линию поведения в министерстве. Со-здается научно-производственное объединение. Слово научное сто¬ит на первом месте. Следовательно, ведущее место в объединении будет отведено институту... - кидал пробный шар Юдин, искоса посматривая на Журину.
- Допустим, - сказал Паршуков.
- Какая разница, кто будет в голове, лишь бы дело шло, - сказала Журина. - В объединении для науки полный простор.
- Это верно. Только все зависит от людей. Кто возглавит энпэо? В этом корень вопроса.
- Должен возглавить человек достойный.
- Конечно, конечно, только такой человек может повести за собой объединение, - подхватил Юдин. - Такой человек должен отыскаться в стенах института.
- В принципе мы договорились об объединении. А остальные вопросы будем решать по ходу действия, как говорят... - уклончиво ответила Журина, считая вопрос исчерпанным.
Решение главка было неожиданным. Паршуков утвержден гене-ральным директором НПО "Мосбетон", Юдин - заместителем генераль-ного директора, директором института, упразднен заводской сектор науки, его работники влились в коллектив института. Журину прочили в председатели объединенного профкома. Все же ис¬тория с характеристикой сыграла свою роль.
Ложный слух, пущенный с ведома Поимцева, докатился до стен института и уже никакими усилиями не вытравить из сознания, из памяти людей информацию, пусть даже ложную. Журина каждый раз должна была оправдываться. Пять лет она оправдывалась. И это оправдание стало ее виной. Журину даже не избрали в объединенный профком. Вернулась на прежнюю должность старшего технолога в отдел главного технолога. В отделе ее предупредили, чтобы не очень-то выступала по части перестройки всего технологического процесса. Парадоксальный случай. В отделе работают интересные люди, в свое время внедрившие современную, пере¬довую технологию. О них писали в многотиражке как о героях. Те¬перь эти люди боятся перемен, не желают ничего менять в установшемся укладе их жизни. Кажется, ничто их не подвигнет на новые внедренческие муки.
В свое время Журина и была заводилой, заводской Галиной Старовойтовой, правда, заурядной и это тоже запечат¬лелось в памяти. Словом, у Журиной не складывались отношения в отделе, а перейти, например, в лабораторию, она не подумала. Придется, наверное.
- Анатолий Михайлович каленым железом выжигал всяческие новации и мы потому прожили спокойно пять лет, - откровенничала Инна Павловна, технолог. - А вы за все новое! Что оно, новое? Одни хлопоты, а денег не прибавится.
- Постойте, как это выжигал каленым железом, как вы гово¬рите, новации? Что-то я не припомню? - сказала Журина.
- Да где уж вам помнить? Вас за нос водили.
- Я не обижусь, если расшифруете то, что сказали.
- На словах да, а он давал Максимачеву задание завалить проекты института по полимербетону. На пять лет задержали внедрение новой технологической линии. Мы бы теперь наравне с финнами выдавали полимербетон.
- Так это же преступление!
- Вас водили за нос, а вы...
- Я отвечу. Но ответит и Поимцев, наверняка ответит.
-Ответит? Он там. Он неприкосновенная личность, а вы...
Журина была полна решимости. Коллеги пожалели, что "откры¬ли" глаза вернувшейся к ним номенклатурной сотруднице. Что будет,
что будет? Опять по неопытности, небрежности выпустили джина из бутылки...
В объединении создавалась новая технологическая линия по производству полимербетона. Несколько раз наезжал Поимцев как один из руководителей главка. Он развелся с женой и женил¬ся на Васильевой. Родилась девочка. Назвали ее Наденькой. Выл счастлив. И это сказывалось на встрече его с руководителями НПО. Он поздоровался со всеми за руку, дарил комплименты, был легок на обещания.
- Насчет поставки нового оборудования? Рассмотрим немед¬ленно. Это дело отлагательства не терпит, - говорил Анатолий Михайлович, идя по длинному коридору в окружении заводских руководителей. Редко, когда выдавалась такая возможность рассказать о своих нуждах работнику главка.
В кабинете генерального директора Поимцев занял свое прежнее кресло. Паршуков сел на стул.
- Ну что нзс волнует? - продолжал свой монолог Поимцев, глядя на всех и не видя никого в отдельности. - Министерство постара¬ется помочь вам. Но на бога надейся, сам не плошай.
- Я хочу сказать о дисциплине поставок, - поднялся со стула коренастый грузный мужчина лет пятидесяти - это Цыплаков, новый зам. генерального директора по производству, - дисциплина никуда не годится. Обещали песок с Талдомского карьера, а возят ее из Ярославской области и какой - грязный, вперемешку с гли¬ной. Кто планирует такие поставки? Лишить бы его месячного ок¬лада, чтобы одумался. А гравий. Сказка да и только. В пяти го¬родах побывал, три реки форсировал, десятки порог обивал, а правды не нашел.
- Какая еще правда? - нахмурился Поимцев. - Вы покороче.
- Можно покороче. Гравий из Московской области поступает в соседнюю, а из того же Воронежа мы возим гравий в Москву.
- Да, но вам необходим воронежский гравий, - сказал Поимцев.
- Который ничем не отличается от московского, - ввернул Цыплаков.
- Хорошо, я разберусь. Что еще?
- Об улучшении условий труда в третьем цехе. Загазованность...
- А вы что-нибудь предприняли? - спросил Поимцев.
- Анатолий Михайлович, вы работали у нас прекрасно зна¬ете, что наши меры - жалкие потуги выйти из неприглядной картины убогости. Надо кар¬динально менять технологию. Иначе наша продукция так и останется на складах. Вы это прекрасно знаете. Помогите нам.
- Поможем, конечно, поможем, - раздраженно ответил Поимцев, не глядя даже на собеседника, начальника третьего цеха. - В прошлом квартале вы работали хорошо, в этом вы сбавили темп, ускоренный темп. Необходим анализ причин, приведший к сбою тем¬па. Господин Паршуков, в двух словах, в чем дело?
- О смежниках тут уже сказали, - начал Паршуков без вооду-шевления, потому что и без того всем было ясно, что к чему и по всему было видно, что Поимцев приехал скорее инспектировать объе¬динение, чем помочь ему. - Медленными темпами идет реконструкция второго цеха. Да и новый цех "Полимербетон" еще только раскачи¬вается, можно сказать.
- Я не согласен с такой оценкой, - вдруг подал свой голос до их пор молчавший заместитель генерального директора, директор института Юдин. - Цех выдал продукцию, пауза необходима для ана¬лиза этой продукции. Ё скобках замечу, что до сих пор узким мес¬том является внедрение изобретений.
Поимцев что-то записал в записную книжку, потом воззрился на Паршукова.
- Как же так? Ведь для того и создали энпэо, чтобы уско¬рить внедрение разработок. И опять жалобы. Что вы не поделили?
- Не отработаны экономические стимулы, - запнулся Паршуков, - мы будем решать этот вопрос. Немедленно.
- Столица ждет вашу новую продукцию, ждет. Фронт работ в столице необъятный, требуется огромное количество дорожных плит, водоза¬борных колец, оградок, многих деталей единого каталога, а вы тут развели ведомственные склоки. Еще со времен шумеров...Не надо склок, надо больше блок. Иначе мы все окажемся в проигрыше. Дошло до сознания?
Поимцев был в ударе. Ему нравилось покровительствовать, журить, быть над. В министерстве он обрел себя. Годы, проведенные в объединении, конечно, можно смело вычеркнуть из его жизни. Он хорошо улавливал веяние времени, умел сориентироваться в соответ-ствии с духом времени, но так как все в жизни быстро менялось, он потерял ориентиры, но верил в дружеские связи, в высокое покровительство. И свое бесславное правление в объединении он приводил в качестве доказательства верного своего тезиса. "Разве я мог удержаться почти пять лет, если бы не друзья мои? Паршуков мигом б меня проглотил, этому ничего не стоит. Но я удержался два с лишним года. И эти два года уже работают на меня. Как никак два года генеральным директором был. Правда, другие после этого идут в большие политики, в министры. Я вернулся в министерство, но на ступеньку выше, чем до работы в объеди¬нении. И многие должны быть мне благодарны. Ведь я вытащил их из дыр на свет. С Паршуковым надо быть осторожным. Если дела в объединении пойдут в гору, то Паршуков может оказаться наверху
и мне придется кланяться ему, а может и вовсе не придется. Вы-швырнет он меня как мочалку..."
Совещание закончилось. В кабинете у Паршукова остались двое: Паршуков и Поимцев.
- Как работается, коллега? - спросил Поимцев. - Признаться, не задумывался, некогда было.
- Понимаю. Показатели отличные. Вас там заметили. Так что возможно и не дадут вам здесь поработать...
- Вы о чем?
- О том, что слышали. Вам тесно здесь. Значит, так. Я решаю вопрос об оборудовании, а вы не забудьте сказать об этом в министерстве.
- Не понимаю, что за торг? - вдруг возмутился Паршуков.
- Я пошутил, неужели шуток не понимаете? Вопрос об обору-довании будет решен завтра же.
- Хорошо бы завтра, волынка надоела. Обещают, а дела нет. Когда ребенок врет, журим его. А когда ответственное лицо врет, как прикажете понимать?
- А никак. Привыкать надо.
- Привыкать? Вы сосчитайте ущерб, нанесенный враньем обещалкиных, не сосчитаете. Нет, надо этому положить конец. Вопрос о смежниках будет поставлен в министерстве.
- Может, повременим?
- Нет, не повременим. Мы знаем, что в руководстве у смеж¬ников много ваших однокашников.
- Что вы, что вы, причем тут однокашники?
- Хватит. Вы засветились, притом достаточно.
- До свидания, господин Паршуков. Ждем вас в министерстве.
Поимцев ушел, тихо притворив за собой массивную дверь. Итак, Поимцев вновь вернулся в министерство. Его оказалось нелегко сковырнуть с насиженного места. Дважды покушались на его жизнь. Но, видимо, он из породы живучих, стойких. Он знает, что руководить старометодно уже не может, но и уступить добровольно завоеванные позиции не хочет, потому он всегда несправедлив. Вот к кому применимы слова, что правда и справедливость - это вещи такие, о которых всегда только говорят, но очень редко их придержива¬ются. Разделяя людей на своих и на чужих, своим - все лучшее, не своим - все худшее, он внес настоящий хаос в нравственной жизни людей объединения. Люди видят все это и делают свои выводы, порой горькие. Иные не сми¬ряются. Но министерство не видит Поимцева в подлинном свете. Дело в том, что в министерстве место Поимцева занимает... Поимцев и он представляет пока объединение! А другим пока он не позволяет замещать себя! Он выработал изощренные методы разобщения людей. Поимцев, кажется, потерял контроль над собой. И восстановил против себя многих своих близких друзей, воистину, чем сильнее у человека себялюбие, тем менее он бывает любим другими.
Поимцев не тужил особенно, что не приобрел в объединении друзей. Нет друзей, есть руководители и работники. Он, Поимцев, руководитель, слабый ли, сильный ли, но руководитель. Это кого-то может и удивить. Но тот, кто неспособен удивляться, не спо¬собен и глубоко мыслить. Поимцев умел распознавать таких людей и использовать их по своему усмотрению. Паршуков остался в про-сторном кабинете. Раздался телефонный звонок.
- Паршуков слушает. А, Зин, я скоро. Я сейчас. Пельмени? Прекрасно. Купить соку. Хорошо, забегу по пути.
Паршуков выходил из ворот заводоуправления. Из заводских корпусов доносился мерный гул. Подошел автобус. Паршуков сел в полупустой автобус, который вскоре вышел на многолюдную маги-страль. Девятый час вечера, а светло, лето вступало в свои права. "Как там брат мой Алешка? Нет пишет ведь, заработался. Научная душа. Вернется, поговорим по душам. Мы тоже здесь даром хлеб не едим. Даже на рыбалку выбраться никак не удается. Вот я генеральный директор. Когда-нибудь придется уйти. Счастье, если будет возможность уйти вовремя, чтобы не остановить движение. Сойти на полном ходу, Уступить место, уступить руль другому, более достойному. Тридцать тысяч человек за моими плечами. Главное, уйти вовремя..."
***
Но как будто падала, рассыпаясь на искры, звезда Поимцева. По письму в правительство пол¬тора месяца работала в объединении комиссия. Она выявила факт злоупотребления служебным положением прежних руководителей. Это, в частности, выразилось в потворстве приближенных лиц в строительстве дач с использованием строительных материалов вверенного ему объедине¬ния, далее, бывший гендиректор окружил себя людьми, ничем не проявившими на прежней работе, которые сосредоточили в своих руках большую власть; их действия можно квалифицировать как сговор с корыстной целью.
В объединении допускалось искажение отчетности. И появился лаконичный приказ: За злоупотребление служебным положением освободить от должности... заместителя министра по общим вопросам.За одну и ту же вину его наказали дважды!
Поимцеву стало плохо. Его вывели из кабинета, положили на носилки и в машине "Скорой помощи" отвезли в обычную больницу. Он пришел в сознание на вторые сутки. Открыл глаза и почему-то стены показа¬лись кроваво-красными. Зажмурил глаза, испугавшись кроваво-красной стены. Он долго, медленно и мучительно размыш¬лял, где находится, и что это с ним происходит. Он еще не осознавал себя, ему казалось, что он червь, и как червь он чувствует себя прекрасно.
Кто-то массажирует его грудь, колет чем-то острым, но ему не больно, только щикотно. И после этих уколов приятная теплынь прокатывается по всему телу. А ему было холодно, сыро, как в земле. Он червь, противный червь, и придут и раздавят.
Ему хотелось уползти, спрятаться.
- Больной, что вы делаете? - вскрикнула медсестра, под¬нимая Поимцева с пола. Он только что сорвался с койки на пол и застонал.
- Не давите меня, хоть я червь... помогите, пожалуйста... - проговорил он и вновь потерял сознание.
Примчались врачи, начали интенсивно проводить все необходимые в таких случаях процедуры. Надо спасать человека.
-Поможем, конечно, поможем.
-Мамочка, кашки хочу...- как будто канючил маленький Толюня, вцепившись в мамины ноги...
-Он бредит,- сказал врач медсестре,-он нас не замечает...
Им уже стало известно кое-что о больном и потому они быстро решили, как лечить больного.
Тут был не тот случай, когда говорят, что инфаркт помоло¬дел. Поимцев избежал бы инфаркта, если бы не сокрушитель¬ное жизненное поражение. В жизни он привык побеждать.
Человек со средним интеллектом, он был не в состоянии просчитывать варианты по выводу себя из жизненного тупика. Плохую услугу ему оказало его чрезмерное тщеславие. Он совершенно не считался с интересами конкретных людей, того же невзрачного сотрудника управления. Может, у этого чело¬века большая семья и его мучают всякие семейные неполадки. Это так. Вот болеют дети, за ними уход нужен, да и путевку в санаторий не мешало бы приобрести вовремя. Да человек стесняется сказать об этом, он молчит, сопит, кажется, что он сердит.Он любит своих детей беспредельно, пожалуй, он готов на крайности ради детей. И все, что он ни делает, так это для детей, ради детей вот имя чад своих.Прощает жене своей все, лишь бы дети оставались с матерью. Рожнова однако сей семьянин не впечатлил."Ну кто детей своих не любит? Этот живет без достоинства. Им же помыкают. Хотя над кем не помыкают? Те, что наверху, ненавидят тех, кто внизу. Те велят жить так, как они предпишут, но не так, как они сами! Говорят, чтьо даже нельзя исходить из возможностей. Это у них возможности. Цинизм властей, но он прикрыт государственной позолотой! Почему так плохо человеку в богатой стране? Деньги разворовываются и все остальное идет на пустое - на вооружение. Вооружились до зубов, а грызть-то нечего, потому что вооружились до зубов. И все недовольны. Можно выжить? Выжить можно, но жить-то как?.. Семьянин, говоришь? Семья спасет душу? Послушай его, однако, может, что -то другое скажет?"
Послушать бы его, подбодрить, да времени не остается, до этого руки не доходят.
- Завтра как-нибудь загляну в палату,- вздохнул Рожнов.
А тот, горевший на работе, вдруг перестал реагировать на события, равнодушен. А почему? Некогда выяснять это. Работа с людьми запущена. Нравится в работе генерального директора название должности и права, власть. И теперь ударили. Призвали к ответственности. Перед всей страной ответ держать. И не смог.
Поимцев медленно приходил в себя, очень и очень медленно. Он все еще чувствовал себя червем, а потом глиной, землей.
Открыл глаза и увидел усталое лицо бывшей жены. По щекам ее катились слезы.
- Толя, не огорчайся...
- Я жив?
- Конечно, жив.
- Ах, жив. Ах да, меня сняли. Что Заволжин не приходит? Я должен ему сказать... Не придет, значит. Смогу ли там, внизу червем копошится? Наверное, не смогу. Что делать?
- Выздоравливай,Толя. А там видно будет.
- Что видно, когда вижу? Ты строишь иллюзии. Нет того Поимцева, был и кончился, кончили его. Что я хоромы нажил? Да ничего же ведь! За что меня так?
- Толя, ведь все же случается. Я была твоя и буду навек твоей.
-Спасибо тебе, моя дорогая, спасибо за доброту, за все, за великое твое сердце. Ты мой донор. Сколько твоей крови влили в меня! Прости меня за все, за все, что сделал тебе не по серд¬цу, прости. Мне осталось недолго. Хотелось, чтобы воздух был чище, солнца было больше.
***
У ворот больницы стояла поникшая Надя. Она знала, что к Анатолию Михайловичу наведалась бывшая жена, и решила дождаться, когда та уйдет. Надя не хотела даже случайной встречи с первой женой Поимцева и потому тщательно обдумывала каждый свой шаг.
Она прошла к березовой аллее, нашла скамейку и присела на самый ее краешек. Бедная, бедная женщина. Для нее все в прошлом, любовь, счастье, настоящая жизнь. Она всего лишь бывшая жена и встречается с прошлым, зная, что ничего уже нет впереди, кроме тягостных будней. Надя должна увидеть Поимцева, увидеть и утешиться. Да, но хочет ли он увидеть ее? Наверное, нет. Он уви¬дит ее, молодую, красивую и здоровую, и расстроится, загорюет. Он полюбил ее, когда был здоров, был на высоком душевном подъеме, в апогее своей власти. Он был властен, нетерпелив. С ним она забывала все на свете, ей казалось, что нет никакой тьмы, есть только свет. И вот теперь должна забыть его? Почему? На лице Нади появи¬лись слезы. Она их не замечала. А слезы лились, лились ручейком и скатывались на грудь.
Сквозь березовую листву пробивались безмятежные солнечные лучи.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ВРЕМЯ СХВАЧЕННОЕ
Глава первая
ОПЕРАЦИЯ "ПЕРЕХВАТ"
"Рожнов? Который? Александр, Евгений? Художник? Сын художника? Еще Сергей? Племянник Поимцева? Рэкетир-коллекционер? На халяву хочет кайфовать, фараон. Хорошо, выясним... Да выключи приемник, нам только слушать арию из "Травиаты"! Это слушают в Большом театре, не в дежурке и не в кителе..."
"Ну зачем такой геморрой? Что выяснять, когда все ясно? Приступайте к задержанию!"
"А если..?"
"Вот и сказано: "Немедленно приступайте к операции "Перехват". Перекройте все выходы из города. По обстановке вызывайте ОМОН. Открывать огонь открывать на поражение. Упустите - пеняйте на себя. Ясно?"
***
"Менты гоняются за сыночком Рожнова. А почему? Потому что младший Рожнов переправляет картины старшего за рубеж. Сейчас старший заканчивает картину "Обманутая Елена". Он ее полвека пишет. Но вроде заканчивает. Там сложная манера письма, с какими-то загогулинами, да еще особая техника...Какой Никас? Эксклюзив! На втором плане картины мчащийся на белом коне Юноша... Удивительная художническая находка. Рожнова знаю не первый год, но этого я от него не ожидал. Десять миллионов долларов дадут запросто, а если еще с автором что-то приключится, то все пятнадцать! Он собирается передать все в фонд помощи матерям-одиночкам... "
"Очень его заколебали одиночки. Размазня! Как будто он всех их станет меньше, осчастливит каждую! Картина каталогизирована?"
"А вот и нет. Никак не может расстаться со своей Пигмалионицей. Это портрет его любимой девицы, которую он обманом соблазнил... Все кается, изводит себя...Увидите, то испытаете такое чувство, что..."
"Что воздух колебать попусту? Значит, так..."
***
Евгений Никандрович Рожнов неспешно, но раздумчиво приступил к последнему завершающему этапу работы: отключил телефон, выключил монитор, размешал краски, потом, будто собравшись с силами, энергично взмахивал кистью над холстом. И размышлял о том, что же произошло за последние годы с прототипами... Он их не узнавал. Писал портреты многих известных и забытых ныне деятелей, вкладывал в каждый образ свою душу, пытаясь все же быть беспристрастным и правдивым. "В портрете очень трудно не льстить человеку, добившему в жизни успеха или славы. Но угадывать его будущее желательно. Но интересно. Угадал судьбу? Угадал...Я знал, что этот рано сойдет со сцены. Говорил хорошо, но как цыганка, говорил то, что хотят услышать. Ну и остался там еще, в том времени. И ничего у него не получается. Одно нытье. А этот цепкий, его не раз попытались задвинуть, но не смогли, свеж, как огурчик на грядке...А тот змей-искуситель утром шепечет одно, а вечером другое. Его пнут здесь, он очутится где-то там, там толкнут, он вынырнет здесь. А иной как маятник, туда-сюда, туда-сюда. Прав Иосиф Бродский: "Плохая политика портит нравы". Воистину так!
Правда, отказывался работать над патриотической темой даже по заказу. Сколько можно эксплуатировать ее? О красоте человеческой, о проявлениях человеческого духа можно запечатлеть не только на ликах полководцев.
Ему предложили создать памятнику Ермаку, который будет установлен городе Ермак, что в Казахстане.
-Ермак отважный казак, заслуживает увековечения. Но заодно и памятник Кучуму...
-Нет.
-Это же наша история.
- Заказ снимаем. А портреты генералов первой и второй чеченской войны? Вечных миротворцев?
- И Шамиля Басаева? Еще кровоточит рана, а вы...И вообще печально все это. Хватит одной "Герники" Пикассо. Почему мы так жестоки друг к другу? Почему мы никак не можем прощать? Как упремся в одну точку, так и свет не мил!
- Тогда не откажете во внимании творцам перемен?
- Смотря, каким, - отвечал Рожнов. -В приличное общество этих не приглашают! Им лишь бы набить свои карманы! Это да, любой начальник имеет. Чем больше начальник, тем больше имеет. У воды воды не напиться? Быть в саду и не сорвать яблочка? Какое это воровство? Причем тут совесть? Пришел новый и настало затишье? Делят втихую, вот и затишье. Скоро обделенные встанут в позу! Бог с ними! В конце концов, все это остается, в космос не улетит! Конечно, конечно, а ты заимей, как Билл Гейтс! Кто слово против скажет?
И все-таки эти люди влекли Рожнова, они оказывали на него психологическое воздействие, такое у них было биополе. И они его изматывали душевно. Рожнов испытывал даже тревогу и страх, созерцая эти лица-портреты...
Они не забирали своих портретов. Рожнов отдавал их на продажу. И если удавалось что-то продать, художник, словно дитя, прыгал, танцевал от радости, вновь испытывая творческий подъем.
Из благодарности они приглашали его на приемы и банкеты. "Господи, если б знали, кого приглашают? Озорни ка и насмешника!" Однажды он явился на прием в сверхмодном костюме и сорочке из ткани а-ля-Рожнов. Он обратил на себя внимание вице-премьера правительства. И его статус неожиданно повысился. Воспринял это с ироничным юмором. Надо же! И его картины в некоторых пор украшали высокие стены Госдумы! Пока временно, по устной договоренности... Правда, его картины встречали кое-какие административные препятствия. Дескать, Дума не художественный салон и не галерея, искать поддержки своему творчеству надо другом месте! Рожнов сказал, что воспринимает ситуацию вполне адекватно, а его неприятие нынешней реалии - это, извините, не причуда или каприз, а нормальная реакция здорового человека.
Однако его картины не вызывали аллергии у тех, кто творил эти реалии, но и восторга не вызывали.
-Вы все шутите, - заметил депутат, помогающий Рожнову выставляться в стенах Госдумы. - Где вы нашли плачущих мужиков?
-Вот так даже? А я думал, что кричу от боли... Можно всерьез все это воспринимать? То, что творится, вызывает только отрицательные эмоции. Людям не хватает положительных эмоций. Вот я и заставляю взглянуть на себя и улыбнуться.
-Отразить все невозможно, значит, надо искать суть. Вы ее нашли? Конечно, надо нас встряхнуть. Спим, без задних ног. Продолжайте дальше в том же духе,- пожелал один известный деятель, пожелавший остаться неизвестным (во всяком случае, Рожнову он не представился).
-Еще недавно строили мы самое гуманное общество, на сплошном нельзяизме, ибо человек гибнет от соблазнов. Вроде из высших побуждений пудрили мозги людям, подавляя свободу личности, для великой цели создавалась монолитная масса! Но вырвались из плена одни, другие, третьи...Не захотели жить в долгострое, где нет крыши. Сейчас вроде бы демократия, свобода, но где внимание к человеку? Какое внимание, когда полное равнодушие к человеку? Как же! Тут и дурно пахнущие бомжи, и чумазые беспризорные дети... Из огня да в полымя! Я вроде бы сам по себе, но стал лишним новой власти. Отняли мастерскую, мол, будь любезен, выкупи! Упрекают, мол, ловец момента, певец момента. А нужен ли я вечности? Но момент есть лик вечности.
-Ты говоришь, что ты весь в тревогах, страхах, печалях и напрасных ожиданиях! Зачем так ставить вопрос? Ты нужен не Поимцеву с Заволжиным, а всем, и не обижайся на тех, кто оставил тебя ни с чем. Они ведь не клялись тебе в верности! Время коньюктуры, то есть время предателей, потому что все схвачено. Чтобы жить, да добра наживать, надо предавать! Учтите, мы у себя, чего стесняться? Психология гостя пусть волнует гостей столицы. А их с каждым днем все больше и больше. Что-то неуютно стало вокруг и потянулись в Москву со всего ближнего зарубежья. Оказалось, люди не могут договориться! Одни жестокости и предательства! Меня поражает упертость лидеров. Они ни в чем не хотят уступать друг другу, метелят без всяких правил. Что им наши страдания?
-О доброте забудь. Уже все поделено. По-новой дележка, нет, отнимание друг у друга собственности, со стрельбой, отравлениями и прочими прелестями. Не только браткам хочется жить в свое удовольствие.
-У них даже не срабатывает инстинкт самосохранения. Каждый поступает так, как ему хочется, несмотря ни на что. Компромисс в данной ситуации исключен.
-Потому что олигархическое у нас общество, не аристократическое. При всей разности лидеров - они из одной политической элиты. Они кусают друг друга, но им не больно. А народ сам по себе. И ему несладко. В России плохо и работающим, и неработающим. У работающих изымают деньги, прокручивают, неработающие ковыряются в мусоре или домушничают. Где президент? Кто сидит во всех этих кормушках и злачных местах? Разберись в тайной системе высших отношений! Непосвященным лучше молчать! Вроде свободные выборы. Попробуй разобраться в паутинах лжи! Выбирали, выбирали, а в структурах опять все те же, которых мы на дух не признавали. Сказали какие-то зажигательные речи, мы поверили. И страну они распахнули для себя. Вот мы и увидели мир и поразились. Показали себя! Одно самодовольство и убогость! Как не впасть в отчанье при виде всего, что делается дома? Мы летим над пропастью и спорим и спорим, а не отступить ли, пока не поздно? Одни за то, чтобы перепрыгнуть, другие - отступить. Схлестнулись за место под солнцем непримиримые политические силы! Властью трудно поделиться, ее можно отнять, потерять, обрести. К сожалению, гарант спокойствия, уходя, оставил преемника, чтобы обеспечил ему спокойствие, а стране стабильность.
-Он не умел просчитывать неуклюжие шаги и действия политических противников.
-Нет, он их недооценивал, он ими пренебрегал, всегда размахивая красным лоскутком перед загнанным в угол волком прошлого.
-Согласен. Но с одной оговоркой. Он думал, что нахрапом обуздает оппонентов, возвысится за счет их унижения, в оскорбительной форме предлагал принять его, только его императивы. Ну да, оппоненты стали паиньками! Надо сказать, что политическое противостояние усилилось. Пока словесные баталии, метелят друг друга в печати. И у них под носом растаскивают собственность. Естественно, спад производства, а никакой там рост, а сокращается производство потому, что нет у людей стимула. Чего они будут кишки надрывать, когда все разворовывают! А что, если...Велик соблазн вновь взяться за административно-командные рычаги, приказать, заставить, навязать, словом, властвовать как царь. Надо же, возвращает в правительство того, кто способствовал созданию финансовой пирамиды, кто азартными играми в акции промотал страну. От того премьера ворам было раздолье. А президент возвращает ему государственный вентиль! Потому что ворон ворону глаз не выклюнет.
-Зачем же он отправил премьера в отставку? Ну, конечно же, чтобы спасти его от мести тех же олигархов! Это же и ежу было понятно. Правда, сам премьер ни о чем не догадывался! А гарант ни намеком о своем решении! Ничего не скажешь, бывший аппаратчик!
-Ушел бы сам. Так нет же! У нас нет механизма отставок. Кто не может управлять, тот должен уйти сам. И не в совести дело. Дело в механизме отставок. Должно быть так, что руководитель сам должен уйти, передать другому руль, если вести дальше корабль не может. Премьер никак не уходит. Пришлось гаранту спокойствия отставить его, чтобы людей успокоить. А вдруг что-нибудь да случится, да поздно будет. Поставил молодого, чтобы списать все упущения на стрелочника! Опомнившись, возвращает прежнего! Но это анекдот! Естественно, старый премьер не преодолел думский барьер. Президент, предлагая думцам вновь утвердить отставленного премьера, привел думцев в неописуемую ярость. Они поняли, что президент не только не считается с ними, но и бьет по самолюбию. Как же президенту вникнуть в психологии думцев? Не психолог он по образованию. Ну, закончил строительный институт. Что же, высшее образование дает человеку все, что ему нужно по его специальности и что нужно запомнить абсолютно все, что начитывали профессора? Нет. Суть образования, наверное, в том импульсе, который дает учебная аудитория индивидууму для его развития. А что касается специальности, то образованный человек всегда знает, как быстрее и экономнее решить проблему. А наш президент уж очень часто ошибается. Переучился! Отдохнуть бы. Да не тут-то было! Пришел и не уходит. Хотя народ просит его уйти. Народ не безмолвствует! Народ говорит однозначно: уходи. Но слышать не хочет. Вроде бы на преемника возложил кое-какую ответственность. Да периодически собирает генералитет, ставит их во фронт и внушает, что генералы должны подчиняться приказу, как будто они полные дебилы! Ты говоришь о совести. Погоди ты с этим! В государстве должен быть закон, не позволяющий лидерам творить безобразия, обогащаться за счет государства и почивать на лаврах.
-К чему все это? Что партократы, что демократы, что те, что эти - казнокрады. Ну и что такого? Ты же ведь ничего не сможешь. Ты ведь песчинка.
-Я ничего не смогу, но я песчинка - да. А в песке все буксуют. Нельзя не считаться с песком. Я не Егор Семенович и не Геннадий Селезнев, я песчинка, я народ. И очень жаль, что власть предержащие не понимают этого. Ну, отправят в отставку...тех, кто им служил верой и правдой. Кого бы подставить? Добро ведь расташат, его спрятать надо, да заткнуть рот. Вон мальчишку сделали генеральным директором "Всероссийские алмазы". Из благих побуждений. Мол, надо навести в этой области порядок, а то беспредел. Помогли парню сесть на алмазы. Малость покрасовался в алмазах, покупался в роскоши. И забыл, кто хозяин. Припрятал алмазы, забыл, что надо делиться. И его уж в наручниках домой... Любое благородное движение обречено на провал, если до сих пор оружие - ложь. У племянницы удушье. От стресса. Ей жить не на что.
-Да ничего не получается, потому что ложь стала не только нормой, но и политикой. Ложь и коррупция - вот что мешает добиваться того, что можно было бы добиться. Увы! Энергия лжи велика. Она подменяет правду и разрушает идеалы.
-Те времена не ушли. Но сегодня добиться единодушия при отсутствии миллионов доносчиков и информаторов невозможно. Не представляю, каково было гаранту ходить по канату при таком плюрализме! Впору сорваться, ударить кулаком по...Но удержался. Прости, народ российский. Это все, чего добились россияне на исходе двадцатого века!
- Потому и ушел. Я хочу представить, как мучается ушедший наконец в отставку гарант спокойствия. Ты говоришь, что его мучает угрызение совести? Но почему позволяет преемнику наступать на те же грабли? Полагает, что можно дважды наступать на собственные грабли? В очередной раз дразнит удушенную оппозицию, упрочив тылы! Это же не вписывается ни в какие рамки!
-Значит, он просчитал варианты. Мало ли что оппозиция жаждет реванша? Клин клином вышибают. Он хочет довести оппозицию до безумной ярости и навязать свою волю. Этим всегда отличался.
-Но сейчас не то время. Пересидеть на котле, который кипит? Да и его время прошло. Он знал об этом, потому и раздувал пену оппозиции, чтоб не взорвался котел кипящий. У него развит инстинкт самосохранения. Догадывались, что он потеснится ради своего, что уходя, не уйдет. Время-то схваченное. Чего бы отпустил? Дай бог, чтоб потеснился. Но как он это сделает? Как те, или как эти? Но беда в другом. Мы закрытая система. Мы закрылись от всего мира. И наше хорошо - это наше хорошо, наше плохо - это наше плохо. Мы особые. Мы не может ни с кем породниться. Случится катастрофа, если откроем ворота миру.
-Я все думаю вот о чем. Как отнестись к всенародно назначенному преемнику? Мне уже напомнили о возврате кое-чего...Прослышали, что я как плохо о нем высказываюсь. Он понимает, что надо выслушать всех граждан, договориться и принимать решения, устраивающие всех, не в ущерб свободе личности. Может быть, и выслушает, а может быть, и нет, но угадать мелодию ему хотелось бы. Но будет петь в свою дуду, велик же соблазн испытать народный слух. Насколько хватит у людей терпения? Преемнику-то не откажешь в уме и воле. Но соблазн действует на подсознание. Не устоит преемник. Неслучайно же, он создает госсовет, давайте потолкуем о делах государственных! Не ново, при царях и королях бывали сборища шутов. Что, опять туда же, в омут?
- Вроде как нужно всем нам все родину-мать спасать. Когда страна вступает в период кризиса, появляются личности, ну очень патриотичные личности. Печется об укреплении государственности, ибо заинтересован в этом. Но нужно ли это личности? Сам гарант пробился, а теперь хочет, чтобы люди, забыв о своих заботах, бросились укреплять для него властную вертикаль! Не хочет он делиться властью не с теми...
-Время схваченное. У нас своя демократия. Гостю никогда не стать хозяином. И новый наш гарант выбран старым. Для всего мира он пока загадка. А он родненький, родименький, расейский! Ничего. Вдарим! Бандиты-террористы расшалились? Замочим! Региональные лидеры кучкуются? Лишим возможности собраться! СМИ разоткровенничались? Свобода слова будет в рамках информационной безопасности страны! Насчет мира и согласия в обществе - неизвестно, но иллюзия социальной гармонии будет создана...
-По-доброму делать добро не могут. Им нужен кризис. Взбулгачат людей, замутят воду, барахтайтесь вслепую! Когда тут оглянуться, опомниться? Как бы не набросились друг на друга, что бывало не однажды.
- А ведь богаты многобразием! Мы мост, связующий Запад и Восток. Нам судьба дала такую фору... Но какой же русский транзит, когда не говорим, а показываем зубы? Мне стыдно за медведей, периодически устраивающих хаос. Хорошо, переживем и этот кризис. Но что делать, если Власть отворачивается от тебя? Стать под чью-то крышу или залечь на дно и ждать, когда тебя окончательно порешат? Может, оставить родину, ведь кроме родины, у человека есть больший дом- земля. Если доведется покинуть родину, ибо на родине жить невыносимо, даже умереть невыносимо, то не приклеивайте позорный ярлык. Конечно, родина есть родина. Но умереть от своих злодеев, или жить среди чужих - что лучше...Почему люди превращают жизнь на земле в ад? Надеются перебраться на Марс и другие планеты?
-Евгений Никандрович, что-то вы политикой стали интересоваться...
- Художник не политик, но он не вне политики. Фу ты, язык сломаешь. Я вижу мир в многообразии, а политика лишает остроты зрения. Я пытаюсь оставаться самим собой,- пояснил с улыбкой Рожнов.
-Художник несвободен, ибо зависим.
-А кто независим? Хочу жить завища от жены, от детей, ничего от них не утаивая.
По лицу Рожнова прошла тень.
"Говорят, что я изменчив. Изменял я Лене? Я никому не обещал ничего. Так изменял ли я Лене? Я Лену потерял, потому что боялся расстаться...Я искал свою Лену, всю жизнь искал и не нашел...Мечта была сильнее разума. Найду Лену, пойду с нею под венец...И мечту мою разрушли. Жил тем, что не верил, что потерял навсегда... "
Вспоминал женщин, которые помогали ему смириться с потерей, развеивали его одиночество, не упрекали его в равнодушии, не требовали от него ответа, и его порой сжигал стыд. Он не мог управлять инстинктом самца. Может быть, время способствовало этому. Запретов нет, бери все, если хочешь и можешь!
***
Настало какое-то странное время. Уже насытились разговорами о политическом плюрализме, демократии, экономической реформе, скандалы и заказные убийства все чаще будоражили столицу, а заводские стены как стояли, так и стоят. Правда, в последнее время непривычно тихо за ними. Но плакаты Рожнова еще висели на стенах заводских коридоров, только люди не замечали этого. Им было не до этих плакатов. Они думали о хлебе насущном. Их забыли. Вспомнят, когда нужны будут их голоса...Пока властям не интересно, что они и как они... И все же это было не так.В объединении что-то происходило, оно было следствием тех событий, которые сотрясали страну, все это напоминало отстаточную вибрацию. Объединение постепенно затягивало в водоворот событий.Руководство объединения при всем своем желании не могло стоять в стороне от этих событий. Заволжин и Поимцев поддержали было Горбачева в пору гласности, перестройки-перекройки, а потом стали ярыми его противниками, поддержали Ельцина. И очутились в коридорах власти. Правда, очутились не на самой верхней ступеньке власти, но на ключевых местах - должностях. Они вышли из партии, вскормившей их, объявили себя беспартийными, но если их причисляли к элите, к партии демократов, то они уточняли, что принадлежат, если угодно, к партии народа. И это действительно так. Министры фонтанировали идеями, по их подсказке и желанию правительство начало выпускать ГКО, втягивая страну и зарубежные финансовые круги в азартные игры...Но умные ребята не унимались. Миражами они соблазняли министров, смущали премьера правительства...Их рвение оплачивалось сторицей. Их то выдвигали, то задвигали, по обстоятельствам, но они всегда были в нужный момент в нужном месте. Вокруг них сновали какие-то энергичные люди, и те, которые создавали им имидж...Сумели расколоть общество на две крупные части, что тоже раскололись на мелкие части и осколки... Часть интеллигенции пошло за новыми старыми, часть за новыми новыми. Не забыли и Рожнова. Р был упоен этим. А когда Поимцев за свой роскошный портрет выкупил Рожнову помещение для его музея-выставки в центре Москвы, на Цветном бульваре, то строгие мэтры первыми заговорили о приеме в Академию художеств. Рожнов на радостях размягчел, стал снисходительным к противным старым мэтрам, к себе... Он открыл свой мастер-класс, где учились юные дарования, которые мечтали попасть в Париж, Лондон, Нью-Йорк, зная, что в России любят прилежность и скуку, творческие эксперименты не приветствуются...Но не опускался до уровня школярства. Он сохранял высочайший профессионализм. Его творческую щедрость оценили, похвалили его на одном представительном слете художников, но в последнее время охладели к Рожнову. И только потому, что он многое увидел и разочаровался. А власть не любит разочарованных, она любит очарованных. Он попытался проанализировать причины своего выдворения...Заволжин и Поимцев ушли в глухую оппозицию к изменившей им власти, которой добивались с таким упорством! И их выдворили из нее, ибо они не сдавались.
-Вся беда в том, что честь не стала основой для власть предержащих. И в жизни нашей столько лжи! Говорим одно, а делаем другое. Так было, так есть, так будет? Коли так, что может быть хорошего в этой жизни? В конце концов это разрушит все наши духовные и нравственные связи. Кому это нужно? Да всем здравомыслящим это не нужно. Но увы! Ложь - вечный наш соблазн. Невозможно не жить не по лжи. Слабость? А может быть, такие мы...
-Преемник заговорил о патриотизме. Ну а какой же патриотизм без борьбы с врагами? Враги хотят ампутировать Россию. Всех их нейтрализовать всеми имеющимися средствами. Враг должен быть повержен. А как отнестись к поверженному врагу? Конечно, подобающим образом! Патриотизм - это и та же ненависть? Ненавидеть скрытых и откровенных недоброжелателей, все валить на внутренних, внешних, биологических и географических врагов России. Тот враг - кто не с тобой. Нет, никогда не иссякнет рог беды, никогда. Нелюбовь не к своим людям, а потом нелюбовь к людям. Люблю своих, не люблю чужих? Но это означает только, что правители любят только себя и угодливых лизоблюдов!
-Да хватит об этих мерзких правителях. Неужели мы не сможем прожить без них?
- У них своя жизнь, у нас своя. Как же не думать о них, когда наш очаг не устроен. Можно не говорить о них, но они в душу нам подбросили огня. Жить по-старому нельзя, по-новому не умеем. Вон наш премьер бывший рыночную экономику путает с базаром. То хапуги, то братки! Но большие деньги - это кровь... Весело стало, плакать хочется и смеяться хочется.Время порока. Все объединение растащили на фирмы, филиалы, малые предприятия. Аж двести директоров, слесарь Вовчик стал генеральным директором фирмы по реализации полимерматериалов!
-Что в этом плохого? Это хорошо, что люди поднимаются с колен, пускай каждый что-то придумает, проявит.
-Я разве против? Только не умеют договариваться. Я не вылезаю из разборок!
-Но что мы можем? - пролепетал Рожнов. Как будто речь идет о его сыне. Сын незаметно перевелся в братки. Цепь полукилограмовfz на шее, номер блатной на "Мерседесе". Однажды выдал отцу: "Я жить хочу. Зачем там жить? Опасно? Да, опасно, рисково. Но жить как ты не хочу. А по-другому не получается. Ты дергаешься, а нервишки поберечть надо. Бесполезно меня перевоспитывать. Опоздал! Что, задумался, что молчишь? "
-Мы можем многое, если объединимся. И начнем с собственного жилища. Все шишки летят на правителей. А слова боимся говорить о собственных начальниках. Почему? Да страшно. Правители далеко, а твой начальник вот он, что захочет, то и сделает. Пока морит тебя голодом...
Об этих разговорах догадывался Поимцев. Но они не вызывали в нем какую-то тревогу. Подумаешь. Он теперь олигарх.
Сегодня в его театре будет премьера. Ставится балет “Спящая красавица”. Конечно, не в полном объеме, с купюрами, но сюжетная канва прослеживается полностью. Приглашена молодая прима...
Рожнов ждал приглашения, дождался и приехал загодя. Его привезли на "Вольво" вместе с Заволжиным. Заволжин представился почему-то...Дмитрием Федоровичем... К тому же, Заволжин подмигнул Рожнову, мол, так надо.
-Будет широкая программа. Сауна, джакузи, ужин. Но приглашенных будет, думаю, немного. Свои, только свои.
-Я не директор, не министр, а приглашен...
-Ну как же без вас, Евгений?
Это были ко многому обязывающие слова. Уже всем стало известно, что с Рожнова сняли обвинения в хищении. Главное ведь, что магистраль построена! Конечно. произошло удорожание строительства, но это не преступление, это обстоятельство...А по расходованию средств при создании новых стройматериалов есть претензии к Рожнову, но всего лишь претензии...Какие-то силы вмешались, силы, которые готовились к решающей схватке с Поимцевым и Заволжиным.
Приглашенных было немного. Несколько импозантных мужчин и несколько элегантных дам.Среди них не было ни жены Поимцева, ни Нади. Артистическую труппу привезли еще вчера и она вполне освоилась в новом театре. Репетиция оркестра прошла успешно. Поимцев был доволен.
Гости уютно расселись в креслах.
-Можно начинать?-вежливо спросил дирижер у Поимцева.
-Начинайте.
Прима была очаровательна.
-Ее держали в кордебалете, справедливо?- с волнением произнес Поимцев, наклонившись к Заволжину.- Руководство театра погрязло в коррупции.
- Но ведь там выдающиеся балерины...
-Ну и что? Одаренная молодежь не должна быть вовлечена в интриги...
Поздно вечером гости начали расходиться. Собралась в Москву и труппа, вся труппа. Но Поимцев пригласил приму на ужин. Она не посмела отказаться...
"Как все-таки хорошо на свете жить, когда у тебя есть все. И ты здоров, силен, ясная голова и цели твои недосягаемые для других...Лишишься здоровья и все это как будто не было. Так надо жить пока живется и не стыдится этого..."
Но стыдиться пришлось. Если бы знали Поимцев и прима, что все последующее будет снято скрытой камерой! Особенно те моменты, когда она доставляла собою истинное наслаждение своему спонсору...В порыве страсти он обещал сделать ее владелицей этого коттеджа...И эти слова прорывались сквозь страстные стоны...
-Неужели невозможно уничтожить видик?-прохрипел Поимцев. Ему стало плохо. Он дотянулся до шкафа и потянулся к валидолу... впервые в жизни.
Когда видеофильм поступил высоким адресатам, Поимцев отдал волю чувствам.
-Негодяи, дьяволы, ох, негодяи, ох, свиньи...
Он кричал, выл, чертыхался, но легче на душе не становилось.
"Они хотят отнять у меня трубу. Вот вам, а кукиш не хотите!"
И позвонил директору АО "Российские алмазы" не по своему телефону. Был осторожен, знал, телефоны прослушиваются...
***
Рожнов писал портреты синеглазых, кареглазых и зеленоглазых девиц этого молодого гендиректора "Российские алмазы". Молодой бизнесмен не находил времени, чтобы самому позировать, более того, считая себя некрасивым, то есть не достойным для вхождения в память потомков, а девиц привозил на джипе.
-Запечатлейте на века... российское очарование. Сможете?
-Почему же нет?
-Время наше скоротечное, тем более, где сверкают алмазы. Одни добывают алмазы, другие носят бриллианты, белые, черные, желтые, у кого больше алмазов, тот властвует, а перед смертью все равны, душа улетает в небо, в вечность! Только художник может продлить время жизни.
-Продлить можно. Но во сколько вы оцениваете это продление?
-Пятьсот баксов и ни центом больше, хоть вы и гениальный художник, знаю.
-Багет стоит сто баксов,- в тон ему сказал Рожнов.
-И триста за работу. Что же?
-Тогда что же, портрет остается у меня?
-Ну и еще сто баксов и вы мне отдаете портрет. Договорились?
-Что ж, согласен.
Заказчик куражился, гоняясь за новизной ощущений и чувств за символическую плату. Крохобор и есть крохобор! Конечно, он не Джордж Клуни, "соблазнитель номер один в мире", а эти девицы - не знаменитые топ-модели и актрисы, а девчонки смазливые, перед Рожновым стояла задача придать им большего обаяния и очарования, обогатить духовно...и всего за триста долларов!
Конечно, условия кабальные, но Рожнов вынужден был взяться за такую работу. Он вкладывал в работу свою душу. Он не думал, пишет ли шедевр, станет ли этот заказной портрет классикой, но вкладывал в работу все, что мог - мастерство и опыт и ум неординарного художника. Да ему было интересно писать милое и родное. "Вкус у нового русского, конечно, есть. Его прельщает, как бы выразиться точнее, вытянутая классика. Девочки высокие, худенькие, глаза испуганные. Но эта кореянка Роза! Изюминка. Блеск. Нашел же, гигант! Ну что же, о вкусах не спорят, тем более в моем положении". Он хотел отгородиться от повседневности, ото всего, но этого не получалось. В стране сложная ситуация. Попытка восстановить прерванный путь не удается, почти не удается. Не удается направить развитие истории по спирали. Крайности сходятся. Крайности во мнениях, крайности в выражении этих мнений. Не говорим о горячих точках, где невинные люди на собственной шкуре познают ад. Заложники, беженцы, невозвращенцы, изгнанные и разлученные... Покинуть родину...не от хорошей ли жизни? От хорошей ли жизни протестуют народы, которые потеряли свою государственность, свое право жить по своим обычаям и законам? Политическая и экономическая зависимость от более сильного народа - не подарок. Потому хотят любым способом избавиться от такого подарка."Хочется жить по-своему? Не жирно ли?" Те, которых мы облачили властью, уже называют борцов за независимость экстремистами и проводят карательные операции, да с таким усердием, что население спешит покинуть родные очаги. Каратели проводят карательную операцию, чтобы запугать беженцев. Что их осуждать? Неужели мир останется безучастным к этому безобразию. "НАТО готовит бомбовый удар по базам войск карателей, ибо уговоры не дали никаких результатов. Но наши просят не наносить бомбовых ударов по базам тех, кто творит безобразие. Поддерживают наши политики сильных, но неправых, потому что тактически, мол, верно. Слабые никогда не станут сильными! А сильные имеют намерение подавлять слабых, от сильных слабым нечего ждать пощады. И приходится слабым бороться...Поддерживая сильных, мы провоцируем разор и конфронтацию... О престиже страны не думаем. Где дальновидная политика, о которой только и талдычат?Ее не было и нет.Чему удивляться? Было время, мы спешили наказать других только за то, что они - другие, кто бы они ни были.И наказывали, били врага на его же территории...с одержимостью, свойственным фанатикам, гениальным людям или людям, лишенным какого-либо интеллекта. Внешне мы цивилизованная страна. У нас денежное обращение, даем обязательства, говорим слова, не лишенные смысла. Но захотим, то оставим людей без денег, захотим, то откажемся от свои обязательств, мы особенные. Но от этой особенности хоть подыхай...
-Знаете, почему меня избрали генеральным директ ором? - произнес Филипенко.- Я круглый сирота. У меня нет соблазна грабить и воровать. Хоть подыхай. Ни родных, ни близких. Раз нет никого, то нет зачем мне деньги? А в случае...искать не надо.Вот он, виноватенький.
-А родителей помнишь?
-Нет.
-А что...
-Было время застоя. Мои родители выступали за права человека. Ну и попали в автомобильную катастрофу. Я рос у тети. И она засомневалась в выводе следствия. И она не вернулась домой. Нас - меня и брата в детдом. В детдоме брат умер. По матери скучал.Я родителей не помню. Но иной раз тоска стиснет сердце, хоть умри.Больно мне, так больно...Но не встретил сочувствия, не нашел сочувствия...О, родители дорогие...Они жили, они были.И их нет. Я сделал попытку найти их...Дело в том, что исчезли документы.Потом на какое-то время смирился. Запустил автомойку. И во мраке засияла звездочка. И зажил-таки! Когда деньги есть в кармане, тогда другое настроение, земляне!
-Но откуда деньги? Ведь ты не был ни академиком, ни министром.
***
В третьей картине триптиха Рожнова встретились Заволжин и Поимцев, они вместе укладывают огромную дорожную плиту... Выглядели эдакими героями, которые готовы жизнь отдать за людей. Это так и есть. Они и были такими. А сейчас готовы отдать жизнь, но чтоб за это им воздалось. Но просто они знают, что в небытие им не воздастся. Нужно получить вознаграждение в этой жизни, а не после...
-Евгений, ты верно их изобразил. Они у капитанского мостика. Но их надо оттащить от капитанского мостика, чем скорее, тем лучше, понимаешь?
-Нет, не понимаю.
-Так, как они управляют страной, могут другие. Но почему тогда они? Это могли быть другие, третьи, четвертые. Но ведь они! И в общем-то случайные люди на Олимпе, люди, а не боги...Притом амбициозные, тщеславные. Лишь бы быть во власти, лишь бы войти в историю. Искушение посильнее чести. Они и попали в узкий круг благодаря высокому патрону. Сумели обаять его. Но высокий патрон внутренне созрел для правды. Да, у него тогда преобладали эмоции, сегодня он должен принимать взвешенные решения. Он должен найти тех, кто сумеет выплавить положение, благодаря его окружению и попали все...Это вроде бы программа стабилизации. Но стабилизация означала: все остается, все остаются, одни бомжуют, другие гоняют на "шестисотом".
Поимцев, да и Заволжин - это те, кто не боится неординарного, то есть нового. Но их смелые новации - это повторение того, что было. Они смело чувствуют в узнаваемых ситуациях. Рожнов видел их в “конкретике”. В обычных повседневных делах они сильны, выглядят сильными. Но там, где решается судьба страны, их не найти. Поимцев и Заволжин были когда-то другими. Новое время вознесло их, и у них непомерно раздулись амбиции. И "нарвались". Впрочем, у Заволжина всегда возникали проблемы с выживаемостью, ибо нигде он не был своим. Отказался от подкупа тех, кто обладает телефонным правом, не в пример Поимцеву, который откровенно придерживался принципа: "Не подмажешь - не проедешь". От себя Поимцев добавлял: "Не подмажешь - наедут". Выкупал ренту безопасности, а никак не удавалось выкупить ее. Твои успехи - как красная тряпка для быка. Будь скромнее. Любят воровать друг у друга, а органы пытаются отнять! Все хороши. Все наглецы. Он почувствовал слежку. И повел себя совсем иначе. “Слежка? Значит, недоверяют. Говоришь, прослушивают разговоры? У художника, как всегда, игра фантазии. Но пока ничего не нашли в наших телефонных дискуссиях, а то бы зацепились. У них сейчас не хватит духу на это. Я не кондом, что используют и выбросят...” На всякий случай он дал интервью нескольким газетам. И опроверг все слухи. Он шел босиком по разбитому стеклу. В союзе с банками отправлены заграницу средства, выделенные на воспроизводство конкурентоспособной продукции. Это огромные средства. Но их надо переправить так, чтобы забыли о них. Часть уже переправлена. Во всеуслышание объявлено, что не отберут эти бешеные зеленые, если будет уплачен налог до пятнадцати процентов. Ну да, только переведи их в родные пределы, их и конфискуют. Пусть там лежат, до лучших времен! Деньги все, деньги ничего. Вон фотомодель стала девушкой по вызову. Пришла, даже не спросила, кто вызывает, за доллары готова была продать имя, честь...
Рожнов представился свободным художником, а она -"Ия, художник-модельер". Только Рожнов еще не знал, что Ия внебрачная дочь Поимцева...и Марины.
“ А было...Я писал портрет Поимцева, он был в мастерской, вошла Марина...Я их и познакомил. Ушла Марина, кивнув нам, сославшись на занятость, ушла и ушла, а оказывается, приглянулась она Поимцеву. Конечно же, соблазнился ее формами. А так она скверная баба... Но дочь-то унаследовала только ее формы. Фу, о чем я? Ладно, я не Билл Клинтон, а Ия - не Моника Левински. Сердитые мужики, то бишь сенаторы хотели отлучить от власти из-за интрижки, наслаждаясь...Но Билл джентльмен. Он извинился перед Моникой за ее "страдания". У нас она была бы изолгана, прополоскана, измочалена. "Скверная девица, дрянь, фу, фу. Ни в чем не хочет уступить...Женщина должна уметь уступать. Отношение между мужчиной и женщиной- это отношение взаимоуступок. Так природой определено. К сожалению, эта женщина - мать конфликтов и бед...А может, я придираюсь? " Девица как девица. Но сука не хочет, кобель не вскочит. У нас могут случаться подобные вещи? Я бы хотел, чтобы случалось. Увы! У нас не бывает лидеров-мужчин, способных увлечься, потерять голову. У нас лидеры теряют голову от власти. Отрекутся ото всего, только не от власти. Ельцин не отрекся от власти, он передал ее преемнику. Уходя, не ушел. Ну и что? А многое чего было из-за этого." “ Потому что уже выбились из сил, пока добрались до высот? Значит, у нас не могут...Нет такой девушки, которая бы смутить деятеля, государственного мужа? Мы не те..." " и не те. Ну что за мужчина, который оказался таким слабым?" " Соблазн был так велик, что ничто не остановило. Ни звание, ни честь, ни достоинство. Потому что она женщина, а он мужчина. Это в свободжной стране. Я презираю не мужчин, которые стесняются проявить себя мужчиной, я их жалею..."
Рожнов писал с Ии свою "Обнаженную" с особым восторгом и вдохновением. И наслаждением. Он жил в работе. Это будет такая картина, которая заставит человека позабыть о печалях и пробудит в нем сильные желания и надежды...
-Завтра в шесть, - сказал он Ие.
-Мне надо выкроить сегментик. Как еще папа посмотрит. Он только раздражает. Что ни делаю, все не так. Потому что любит он меня не сердцем, а серым веществом.
-Как это? Взглянуть бы на него краешком глаза.
-Почему же краешком глаза? Вы часто встречаетесь.
-Как это?
-Разве вы не встречаетесь с Поимцевым Анатолием Михайловичем?
- Встречаюсь. Вот как!
-Благодаря ему я покоряю этот свет. Только никому об этом не говорите. Он ведь скрывает, что у него внебрачная еще дочь!
Как деликатный человек, Рожнов при встрече с Поимцевым ни намеком об Ие и ее происхождении, больше о своих затруднениях и обычной человеческой жадности, а об одном из жлобов, как бы журя, по-дружески сказал:
-Я ему говорю, что, унесешь все? Надо создавать центр современного искусства. Вот недавно я с чеченцем-однокурсником каталогизировал картины, вывезенные из Грозного в горные районы. Боевики не успели их вывезти заграницу. Между прочим нашел два своих пейзажика. Однокурсник забросил живопись, не знаю, чем занимается, но одно то, что он помог найти картины...
-Конечно, он знает тропы к схронам. Наверное, он не питает любви к...
- Это да. Он не любит Константина Васильева. Мол, чересчур выраженный. Считает, что гибель Васильева связана с этим. Но любит Никаса Сафронова. Еще бы! Сколько чувств и мыслей вызывает любая его картина, я не говорю про его обнаженных женщин. Что техника? Талант, добрый талант. Но переживает, что нет своего Эрнста Неизвестного, который отразил народную трагедию. Что он там предпринимает, мне неизвестно. Его, конечно, могут и заарестовать. Он это знает. Смеется. Нельзя, говорит, Жэня, всю жизнь дрожать от страха, стыдно. Он делает то, что должен делать человек. И в беде он не забывает о главном. Дорогой мой, ты хочешь того, чего мы не хотим. Как быть?
-Ты не хочешь, но это не всё. Потому будет так, как хо- тят многие. Жизнь побеждает и страх, и стыд, и судьбу.
-Не согласен.
-Надо сосуществовать несогласным, если нельзя добиться согласия. Вот в чем дело! И не все фантазии надо приветство- вать. Просто нам не повезло. Время не за нас. Неудачное для нас время. Во времени все схвачено, как песчинки в песочных часах. Так вот, мы плохо ухватились. Опоздали. Время рассвета, подъема и время заката, спада. Вот мы угодили в кювет. Но по своей ли вине?
-Вы жили для себя, прежде всего для себя, хотя говорили, что для родины...
-Во благо родины, для всех, только когда же жить-то же?
-В том-то и дело...
-Ты хочешь, чтобы мы поддержали тебя? Так не говори этих вещей хоть...Я слышал, пишешь картину. Продай мне. Жалко? Сделай себе копию. Что тебе стоит?
-Я жаждующий и жадный. Но не поэтому эту не могу отдать. У каждого время ограничено, две жизни не прожить невозможно. У меня не хватает времени на создание копий.
Поимцев не сказал, что скоро он собирается на всемирный форум предприниматей. Не сказал, что намеревается вывезти картину и...естественно, тайно. Он понимал, что люди недолюбливают тех, кто умеет делать деньги, а если человек делает большие деньги, то он попадает вызывает всплеск эмоций. Как же он не затрагивает чьи-то интересы, да он всем перекрыл кислород. Как поступают в таким условиях? Можно, конечно. Для начала предупредить...сделать неприятности близким друзьям и окружению человека, вышедшего за рамки приличия. Будь осмотрительнее, не проникай в сферы интересов. И не жлобствуй. Если уж удалось взобраться на кочку, ищи опору, чтобы не успасть. У Поимцева -одна опора - Заволжин. ищи опору, чтобы не успасть. У Поимцева -одна опора -Заволжин. Но Заволжину будет очень неприятно, если у Поимцева будут неприятности...Но ведь Поимцеву неймется. Ему все надо высовываться... Власти мало. Надо больше... И пускается во все тяжкие.
Поимцев как-то вышел к народу и еле-еле ноги унес. Чуть ли не яйцами тухлыми закидали. Люди не воспринимали его всерьез, более того, были настроены враждебно.
-Не вешай нам лапшу на уши. Побудь в нашей шкуре. Значит, у воды да не напиться? Чья кружка?
Конечно, и не Поимцев, и не Заволжин довели страну до края пропасти. Точно, не они. Они могли в свое оправдание составить несколько убедительных фраз. Интеллекта на это хватит. Поэтому они и выглядели в высоких креслах не гостями. Но кто им поверит сейчас? Конечно же, кредит доверия исчерпан, а возвращать кредиты не могут. Пустомели? Не пустоболты, изощряются в обмане. Государственные шулеры! Они до изощрятся! Объявили о приверженности к ценностям демократии, о переходе к рыночной экономике, признании частной собственности и все этиценности относят только к себе! Все бы хорошо, да какая же демократия, когда олигархи правят бал, какой же рынок, когда ничего не производят и продают только сырье, какая же частная собственность, когда капиталы переводат заграницу, опасаясь конфискации?
Да, на этих опорах построена экономика Соединенных Штатов Америки, которая в двадцать раз мощнее экономики нашей. Но мы единственная страна в мире, которая в состоянии уничтожить эти великие Штаты, несмотря на их Шатллы, ПРО и прочая. Если лишимся этой возможности, то с нами попросту не будут считаться. А эти там что-то просчитали и решили ослабить нашу вооруженность! По желанию Запада? Это Западу нужно, чтобы Россия разоружилась! И все к этому идет.Они завидуют нашему сырьевому богатству, им нужно подобраться до них! Они заинтересованы в нашем одностороннем разоружении! Разоружимся и тогда возьмут нас голыми руками.
-Не говорите этих вещей в открытой аудитории!
-И ты за свободу слова в Internete? Мне бы твои проблемы. У тебя больше возможности для самовыражения. Ты владеешь кистью.
- А у тебя немереные ресурсы!
- Страна богатая, всем всего хватит. Если нельзя взять сходу, то можно поэтапно, обойдя рифы. Исподволь всех приручить. Лидеров не очень много, а они завоевывают мир. Начни с малого. Соблазнительно, конечно. Одним махом всех забивахом! Мы хотим чего? Пусть каждый живет по-своему, но чтобы не проливалась кровь. Хлебом делятся, а золотом... Этого нельзя допустить...
Для Рожнова это было открытием. Поимцев говорить то, что нельзя и произносить вслух. Доверяет. Доверяет или проверяет? Оказывается, есть страны, которые богаче, притом многократно нашей великой и многострадальной, но Поимцева туда не заманишь. Рожнов же ощущал себя гражданином великой страны, но и одним из миллионов россиян, больше бедствующих, чем в чем-то не нуждающихся, и не мог представить, как живут люди в другой богатейшей стране. Он не завидовал тем, кто живет в роскоши, потому что не смог бы жить в роскоши. Нас приучали к бедности. Несите все государству. Чем беднее народ, тем богаче государство! Стыдили несунов, расстреливали расхитителей государственного добра. Но государство не стало от этого богаче! Люди остались так же бедны, как и были бедны, а государство не стало богаче! Кто кого обманул? Но у нас бедность не порок! Но только в далекой Корее бедность - порок!
Рожнов полагал, что он есть идеальная копия типичного россиянина и все его картины - это зеркало, копия России. Поэтому его и ценили на Западе, во всем мире. Его картины в музеях и картинных галереях многих стран и в частных коллекциях. К его таланту не подбирали эпитетов, ибо ни один эпитет не подходил. Не говорили, что он великий художник, гениальный художник, изумительный художник, правдивый художник, говорили: " художник Рожнов".
А эти, от которых все и происходит и идет, презрительно бросают в рожу: "Наш Рожнов". Наступило иное время, сняты ограничители, и понесло человека. Приватизировали полстраны, наслаждаются. Олигархи наши похуже Хлестаковых. Эти облечены властью, что позволяет им вытворят непотребное, растранжиривать на халяву то, что им и не снилось в недавние времена, но увы!- за которые расплачивается страна. И выдают свои художества за благо. Цинизм безграничен.Понимают или не понимают те, что взялись за неподъемную ношу, что взялись за улучшение жизни? Себя они уже устроили. Они ведь ничего не сделали, завели страну в тупик., в к краю пропасти. Летим над пропастью. Пока летим - живем.Почему? Эти люди думали только о себе, хотя говорили красивые слова. Они не уйдут. Значит, что? То, что бывает в таких случаях, не надо.
“Там почему-то оказываются ненастоящие люди. Только пресса, которая их обслуживает, поет им дифирамбы. Выдающиеся деятели, исторические личности. Да, очнитесь, посмотрите! Если страна не выдвинет новых настоящих лидеров, то можно ожидать все, что угодно случаю...”
Рожнов второй день гостил у дальнего родственника. Приехал за сюжетами. Глубинка. И сегодня есть такие глубинки в России. Изба покосилась от старости. Она была сложена еще дедом, из сосновых бревен. А крыша прохудилась. Течет крыша.
- Вась,- Рожнов говорит извинительным тоном, что-то долго прожевывая,- ты уж извини, что спрашиваю, почему не поправишь крышу? Лесу вон сколько! Возьми в руки пилу и...
-Что ты, Жень! Кто же в ливень крышу кроет? Шутишь?
Он провел рукой по шляпе, носком сапога меся грязь...
-Так разбери и крой в солнечные дни.
-А зачем? - удивился Вася.- В вёдро крыша не течет. Ты что, омаразмел?
-Ну тебя...Я вот двадцать лет строюсь, что-то получилось.
-Получилось что надо. Сруб замечательный, банька, бассейн.Что есть, то есть.
Рожнов увлекся строительством дачи. Не дача, а участок в садово-огородном товариществе художников. Получил шесть соток и начал их обживать. Строил домик по своему проекту из бросового материала. Из бросового материала дворец! Хотелось обмануться, хотелось даровщины отведать... Если подсчитать, сколько вложено денег и труда, то дорогая дача получилась. Денег хватилось б на дворец. Но не продашь за ту сумму, что вложил! Денег таких никто не выложит. Материалец-то бросовый! Вот и по бревнышку, вот и по дошечке. В свое удовольствие строил. Надрывался. Но побудешь на природе, душа возрадуется. Свет мил. Увидел в метро молоденькую стройную хорошенькую девушку. Готовый образ. Спиши и будет образ юной России. Глядя на эту девушку, очишаешься душой. Что так мрачно на душе? Какая пропасть, какой кризис! Жизнь замечательна, несмотря ни на что...
-А вот не нукай. Жуешь свою жвачку, жуй, проживешь с мое. Ты на тех, кто наверху, посмотри. Они могут жить, не убивая? Тьфу! Пропади все пропадом. Живи боговым. А, какую-никакую память хочешь оставить- никчемное желание. И памятники сокрушают. Скажут, не так жил. Все меняется. Жаль, что ты не сможешь ничего изменить!
- Посмотрел. Они не дремлют. Воруют по-черному, чтобы светлые хоромы воздвигнуть себе на вечную память. Какие они все же мытари! Они на службе дремлют. Да их же и не будят, лучше бы не просыпались! Дождутся, что попросят. Ведь наше общество что...Но лафа кончилась. Плохо им будет. Плохое могут подкинуть те, кому нечего терять или люди, которые обречены выполнять грязную работу. Такие люди есть во всех странах. Надо к ним обратиться...
-Какие страшные вещи ты говоришь...
-Страшно. Страшно то, что они у мостика. Сколько ни говори, что они завели страну в тупик, мы у края пропасти, а они все там. Ну чуть-чуть поменяют. Поставят у двери нового швейцара и все. Потом выясняется, что и швейцар этот ихний. Туда чужие не попадают. Там преемственность власти. Там одни и те же. Они связаны круговой порукой. Значит, все что мы пытались сделать, впустую...
-Причем они? Вот олигархи опасны. Олигархи и есть кукловоды. Все схвачено. Поимцев и Заволжин их марионетки. А все эти выбранные, новые, то да се, демократический фон - это декорация.
-Собраться в кулак и одним ударом по этой нечисти...
-Заманчиво, конечно,- вздохнул Рожнов.- Но сейчас время такое, что лучше не соваться туда, куда не надо, ничего не делать, чтобы не было хуже. Выживают Обломовы, а Рудины погибают со знаменем в руках. Вот и не знаешь, что лучше - быть умником или быть "дураком". Лучше быть умным дураком.Но нужно опасаться не только бешеных собак, но бешеных кошек и взбешенных людей... Нужно суметь акклиматизироваться. Выживают те, кто может выжить.
-Ты говоришь о выживании. А я думаю о том, как достойно уйти. Вообще человек должен жить достойно и достойно уйти. Человек ведь гость на Земле. Он не помнит, когда родился и должен, потому, мгновенно уйти, не осознав факта смерти. Он не должен знать, что уходит. Видимо, так предназначено природой. А долгие болезни, недуги, которые медленно сводят человека к черте и дают ему ненужный простор для размышлений о бренности бытия, связаны неправильным образом жизни, в том числе алкоголизмом, наркоманией, курением. Ревностным поклонникам Бахуса порекомендую прочесть повесть Джека Лондона “Джон Ячменное зерно”.Сколько людей оборвали свою жизнь из-за пристрастия к Бахусу!
-Конечно, ясно, что в глубине веков человек жил проше и лучше, он еще не успел придумать ту паутину условностей, которая опутала и связала нашу жизнь по рукам и ногам. Но возможность выжить была у наших предков несравненно меньшей: их не охраняли непреложные для нашего времени законы. И сейчас не придумали всех необходимых законов. Вот главному человеку требуется гарантия безопасности, когда он уйдет в отставку или добровольно сложит полномочия. До сих пор как? Возносим до небес, а потом убиваем...
-Мы ведь все еще австралопитеки, а может быть, те же лемуряне. А если начать родословную от прачеловека, тогда уж надо попытаться понять суть самой жизни.Только и всего. В капле отражается солнце. Народ это гиперличность. Проникнись любовью к личности, большой, малой...
-Это да. Но можно составить истинную родословную?
-Теоретически в век компьютеров возможно составление такой родословной.
-В человеке всегда будут господствовать два начала - животное и духовное. Мы пытаемся образованием и воспитанием подавлять животное начало, а напрасно...
-Конечно, напрасно.
-Во-во, насчет австралопитека. Мне здесь в лесу хорошо. В Белокаменную твою не хочу. Прежде всего надо одеваться со вкусом. А одеваться со вкусом надо тоже уметь.
-Это верно. Никак не сочетаются, например, фрак и кепка, фетровая шляпа и сапоги, косоворотка и лакированные ботинки.
***
Ия попрощалась с Рожновым и вышла из мастерской. На ней только легкое платье. Июльская вечерняя духота плотно окутала ее. Ноги не шли. Подкатила иномарка, открылась дверь:
- Ия? Вас папа ждет...
-А почему он мне не позвонил?
-У него было совещание.
- Да, он говорил...
Она села в машину и ее повезли куда-то. Ия почуяла неладное. Старалась не выдавать своей тревоги. Выцарапала минутку. Успела по мобильнику позвонить отцу...
Поимцев вмиг вспотел. Он почувствовал, как его толстая кожа покрывается пупырышками, пурырышки лопаются и сочится кровь. Но он еще не потерял контроль над собой, реагировал на события адекватно. Вздохнул и позвонил в милицию по сотовому, толково объяснил ситуацию.
- Все понятно.
- Ну что же?
- Операция "Перехват"...
- Перекройте все, что можно. Я в долгу не останусь, спасите...
И за иномаркой медленно мчались в погоню. . . милицейские "Жигули". Почему-то выключился двигатель. Но иномарку прижал к кювету черный джип. Обезвредив похитителей, парни в масках бросили Ию в джип и... Это были захватчики из группы самозванного генерала, подключившегося к операции "Перехват".
"Побыстрей за кольцевую. Девушку нельзя отпускать. Она приманка...Или Поимцев поделится или сдгвиг по фазе... Он без крыши, главный их...отвалился, все. Поимцев в подвешенном состоянии. Предупредим, а потом, если упрется рогами, пошлем ему пальчик любимой дочери для начала...Был добрый, а спустили с цепи, стал злой. Добро переплавляется во зло, когда нет присмотра. Надо уравновешивать добро и зло. "
Джип мчался в направлении Москва- Ростов-на-Дону. Под Калугой джип остановили омоновцы...
***
-Что, что случилось?
-Да ничего не случилось, - сказал он так, сказал таким доверительным тоном, что у собеседника не вызвало ни тени сомнения. И тот вышел из кабинета совершенно спокойный.
А произошло нечто ужасное...
Убили помощника Поимцева. "Мерседес" помощника стоял на одном из стоянок у Садового кольца. Хозяина в машине не было. Когда он наконец появился и неспеша приближался к своему "Мерсу", к нему подошли четверо. Он увидел разрез на шине переднего колеса и догадался, что это киллеры. Открыл дверцу, попытался вытащить из-под сиденья автомат, но не успел. В него выстрелили из помпового ружья. Помощник бежал во двор, но тяжелая броня не позволила ему бежать. Его догнали и выстрелили в упор. Помощник упал замертво. Оказывается, помощник входил в преступную группу, которая контролировала рынок. И в самой группе вспыхнула борьба за "контрольный пакет акций!"
Он же выдал группе тайну Поимцева. Сказал, что Ия - внебрачная дочь Поимцева. И если девушку взять в заложницы, то Поимцев окажется в ловушке. Любящий свое чадо папа примет, конечно, нужное решение...Собрался на всемирный форму предпринимателей...
- Я все сказал.
-Ну, гад, удавить его некому... Удавим компроматом!
Выдав тайну, помощник подписал себе приговор. Для Поимцева гибель помощника подействовала так сильно, что он хотел было податься в бега... Его ввергало в ужас и отчаяние все то, что творится вокруг него...И еще одна неприятность: дальний родственник, ставший бомжем, совершил квартирную кражу и заявил об этом милиции. Для чего? Чтобы оказаться за решеткой! Да что же это такое! Поимцев испытывал раздражение к жене, которая ни под каким видом не хотела спасать опустившегося человека!
***
Что-то с ней случилось. Ей хотелось изведать новое чувство. Она любила своего мужа, о том, чтобы расстаться с ним, и речи быть не могло. Но пока молода, непостыдны соблазны...И однажды отозвалась на оказанное внимание. Молодой человек работал в компьютерном центре, красивый как киноартист, играющий классического любовника. Он набрался смелости звонить ей, когда Анатолий Михайлович только собирался на работу...Он брал трубку, хрипел: " Тебе звонят" и бросал ей трубку. Она густо краснела и лепетала что-то несуразное. Слава богу, Поимцев ни о чем не догадывался. Однажды она... пошла на свидание. И произошло то, что должно произойти. Они сгорали в огне страсти. Но она не могла скрыть своего разочарования. Не потому что он был плох. Он был нежен, страстен. Просто поняла, что ничего не прибавилось в ее чувственной жизни.
-Не звоните.
-Хорошо. Прощайте,- с трудом выговорил юноша. Он был потрясен...
Но втайне она была довольна. Хвасталась воображаемой подруге:
-Мне так было хорошо, будто в раю побывала.
Она представила себя той, которая не стесняется, говорит, не заботясь о своей репутации. Но причем репутация, когда надо просто жить, извлекать из жизни все, что можно, жить в свое удовольствие, не упускать свой шанс.Если соблазны не соблазны, то уж...
***
Гнев Поимцева не был праведным. “А ты разве...Ну был грех, затмение нашло. Прости! Считай, что ничего не было...” К сожалению, было, и Поимцев не мог простить жене измены...
-Я не смогу это пережить. Надо что-то решить...
-Хорошо. Я дам ответ,- сказала загадочно Зина.-Только не торопи меня...
Глава вторая
"ОБМАНУТАЯ ЕЛЕНА"
"Мой "Юноша на коне" вопреки предсказаниям все-таки очутился в художественном мире. Он такая же реальность, как "Укротители коней" П.Клодта, как Медный всадник, как памятник маршалу Жукову, принимающему парад. И все-таки мой Юноша как-то одинок. Он Юноша... Ему не хватает Девушки! "
Рожнов мучительно "лепил" в памяти образ Девушки, соблазняющей Юношу. Образ девушки никак не формировался в сознании немолодого художника. В подсознании Женщины Леонардо да Винчи, Альбрехта Дюрера, Франциско Гойи, Пикассо, Сальвадора Дали, Пластова...Испытывал истинное эстетическое наслаждение от созерцания обнаженных Женщин вечных поклонников красоты. Он напишет обнаженную Девушку, невинную, изумительно красивую и соблазнительную и вероломно обманутую. Воспримут ли ее как образ новой России, это зависит не от него.
Да и не о том сейчас речь. Как скоро удастся найти прототип Девушки? Пока что даже отдаленно не напоминали этот образ Девушки выбранные им модели и натурщицы. И те девушки и женщины, которые одаряли его вниманием, считая, что щедрый мужчина не может обесчестить девушку, если он только не будет беспокоиться о нормах нравственности. Какой стыд, какие обиды? Мужчина не знает возраста, пока он способен познать наслаждение, он - мужчина. Мужчина увидит Женщину... Рожнов, немолодой мужчина, оставался ну тем же "разборчивым женихом". Ну никак не выберет Девушку...для "Юноши"... Как ни водил кистью по просторам холста, вырисовывалась его Лена, плачущая девочка... Голая худенькая девочка прикрыла одной рукой груди, другой низ живота, но не могла укрыть от взгляда дажного пугающей природной красоты и соблазна... Женя говорил что-то, успокаивая испугавщуюся девочку, с его губ слетали слова как шелуха...Обманул ли доверчивую, невинную девочку? Наверное, да... Ту Ленку он не может написать...Он хотел представить ее серьезной девушкой, с судьбой, на фоне серых туч, но не смог. Не повел он Ленку в загс, судьба из разлучила. Он хотел обвенчаться с ней... Пригласил позировать для картины студентку Лизу. Лиза, конечно, не была похожа на его Ленку, но и непохожа на Мону Лизу. Обнаженная Лиза вызывала только определенные чувства. Не "бедная Лиза" Карамзина, нежна, наивна и насмешлива. "Может быть, списать с нее русскую обнаженную маху? Но русской махи нет... Есть баба. Эту бабу легко можно сбыть на Петровско-Разумовском рынке. "Лиза" не венец духовным исканиям и сердечным томлениям, нет. У этой Лизы нет судьбы. Тогда может быть, обнаженная Оля? Обиделась Ольга Данилова на меня после провала на выставке. Я ей посоветовал писать акварели, она послушалась как школьница-отличница, все скопировала до неприличия. Ну хоть бы рассердилась, покапризничала для виду...Так нет же! Она была увлечена Толей, который ее жестоко обманул! Обманутая Ольга? Обманутая Ленка? Обманутая Елена! Она стоит обнаженная, задумчивая, держа в руке зажженную свечку, задуваемую ветром. За ней она же, в фате, подвенечном платье, со свечой, только в церкви... Она прекрасна, мила, душа ее чиста, и кажется, ничто не сможет обмануть ее надежды! Это то, что нужно... Зритель свяжет эту девушку с певицей Еленой К... Замечательно! "
Кажется, Рожнов позвонил певице (может быть, говорил не с самой певицей, а с ее импресарио), довольно сумбурно изложил замысел картины и просил дать согласие на позирование. Певица долго молчала и вымолвила:
-Что-то я о вас не слышала.
- Те, кому нужно знать обо мне, знают.
-Я подумаю. Как я должна позировать?
- Как все натурщицы. Без одежды.Со свечой.
- Вы что? Об этом и речи быть не может.
-Но это будет в традициях европейского искусства, в рамках христианской нравственности.
-Обнаженную монахиню хотите изобразить? Извините.
Рожнов расстроился от такого отказа. Ругал себя на чем свет стоит. Но от этого ничего не менялось, он оставался при своих интересах.
Через некоторое время он забыл об этих неприятностях. Его вовлекли в политику. Стал на общественных началах помощником депутата Госдумы по культуре. Довольно быстро освоил слоганы, "схватывал" политические моменты, довольно удачно перескакивал с пятое на десятое в политической путанице...Одних поддерживал, других критиковал. Не щадил даже тех, коим он был обязан в жизни...Даже Заволжина.
***
Она лежала тихо, как спящий ангел. У него лились из глаз слезы как из ручья. Она ушла навсегда. И никогда не услышит ее тихого голоса, никогда. И это ввергло его в отчаяние. Он катался по полу, стонал, кричал, рычал, и пока он был зверем, не знал горя. Горе уходило в чувства...Любовь моя, жизнь моя...Заволжина обуял страх. Была кромешная тьма ночи, вселенская тьма. Человек великой души, он простил ей предательство. Как простил? Просто не стал вспоминать об этом. Кто знает, как один он стонал от боли душевной, которая терзала его сердце самым натуральным образом? И никто не выразил никакого сочувствия...Там, на самом верху. На самой вершине тесно и огнисто, там сложнейший узел противоречий. Мы никого там не жалеем. Во имя достижения цели.
***
Рожнов разглядывал мешки под глазами Заволжина, вздохнул, произнес:
-Тяжело, да? Подпиши. Депутатский запрос, все-таки. Культуру надо поддерживать.
-Почему я? Нельзя ли без меня?
-Без тебя нельзя. Надо нам закончить оформление стендов на Поклонной горе.
-Что это вы? Обратитесь в правительства СНГ. Эти республики принимали участие в войне или нет?
-Почитаешь книги, посмотришь кино, то неизвестно, принимали ли они участие. Противоречивое впечатление складывается. А ты знаешь, в ВОВ тридцать процентов состава дивизий комплектовалось в бывших союзных республиках, а об этом ни слова! Исторический случай - генеральские погоны получил узбек, так этому событию посвятили фильм! В каком-нибудь романе фигурирует какой-нибудь косноязычный солдатик, не то татарин, не то кавказец, представитель Союза, и это предел художнического достижения! Писателю слава. Вот и далее везде - Россия помогает, Россия защищает! Все судьбоносные решения исходят из Москвы! Это вызывает отрыжку. К сожалению, этого не слышали в Большом доме. К беде! И она пришла. Теперь денег на мемориальную доску никак не наскребем.
-Бог с ним, с твоим домыслом. Союз развалился, тех героев нет. Те герои - уже те герои. Но беда, когда негерой - антигерой. Как может отнестись антигерой к героя и даже негероям? Того хуже, если негерой мнит себя героем. Дает оценку любым событиям, направляет, да так, что выбивает землю из-под ног. Но ему кажется, что идет впереди событий, ему кажется, что владеет душами, властитель не властитель, но умами людей владеет. Отчасти это верно, потому что он занял место героя. Он мнит себя если не мотором, то ходовой частью, то осью. И колесом, ходовой частью. В ходовой части - ведущий вал - главное звено. Допустим, вокруг него собирается группа, ждут его решений. Но куда он ведет? Ведет к разрушению. Самое главное - он разрушил дом, самый главный дом.
-Дом-то развалил другой, не этот. Хотелось власти, а без бульдозера или тротила было никак нельзя. Но у него были советники, которые поджуживали...Что было, то было, что сейчас нам делать? Мы ведь отвечаем за курс...
-Только не ты. Ты лишь исполнитель. Потому - думай о себе в первую очередь, возьми, что можно.
-Чего злишься-то? Можно, все можно, но не поддамся соблазну. Ты можешь гарантировать, что не отберут? Бессмысленно все это.
-А швейцарский банк? А тайна вкладов? Ты стоишь у денежного потока. Не лукавь, стоять у воды и воды не напиться...Ты же курируешь строительство магистральной трубы?
-Посвященные знают. Это не просто строительство - это политика. А в политике ошибка стоит жизни...Зачем лезешь на рожон? Не подпишу. Транжирить деньги - только навлечь беду. К тому же у меня деньги виртуальные. Иди к Поимцеву. У него можно наскрести "живых денег".
***
А Поимцев даже не хотел встретиться с Рожновым. Резко оборвал разговор, как только Рожнов заикнулся о встрече.
Поимцев остро переживал разлад с Зиной. Они вместе прожили долгую жизнь и не смогли понять друг друга. Они порастеряли самое главное - уважение друг к другу... Поимцев на митингах вернул себе все то, что потерял, приобрел самое трудное - известность и то, что называют харизмой. Он занимал какие-то общественные должности, не первые, но его влияние на политиков было очевидно. Он созрел как лидер. При средних способностях у него было одно великое свойство - меняться вместе с жизнью. И потому он был на вершине волны. Только личное время уходило как-то бездарно. А было ли у него личное время? Он всегда принадлежал времени.
И вот вдруг на склоне лет резкое неприятие всего, что связано с мужем. Что он ни скажет, принимается в штыки. Все не так, не эдак, а он не привык к этому. К такому обращению. И много было конфликтов.
Вот он говорит о том, что произошло в мире.
-Я этим не интересуюсь, - обрывает она на полуслове.
Поимцев дрожит от негодования.
Что ни слово, то лыко в строку. И вроде бы терпит мужа, но не может уже скрыть неприязни. Неужели вспомнила девичье увлечение? Тогда что же? Нелегкая грядет старость! Смириться, терпеть, ждать перемен. Дура? Или обиделась? На жизнь обиделась, на то, что сумели выкарабкаться, не стали бомжами? Обиделась, что я добился в этой жизни чего-то? Может, она не хотела этого? Может быть. Тогда как ее охарактеризовать, как не дурой? Она не хотела добра человеку, с которым прожила большую половину жизни. Какая тут к черту мудрость, дальновидность. Неприятие перевалило все - разум. Мне остается терпеть. Ждать часа "Х". Ждать и ничего не делать. Сейчас плохо живет тот, кто что-то творит, выдумывает, он ниществует, ибо его энергией заряжается лидер или антилидер. Зарвался-то назначенный лидер. И его надо поправить. Он зарвался и уже его не поправить. Поздно. От него отвернулись даже близкие по духу люди. Что делать? За этим человеком большая компания. И эта компания забеспокоилась. Первый лидер хочет прибрать к себе к рукам все. Молодые недооценили первого лидера. Он сильно, исподволь укреплял свою позицию. Молодые не были осмотрительными, были беспечными. Происходит рокировочка, еще рокировочка и еще одна загогулина! И в этой загогулине, что творит первый лидер, сгусток такой энергии, которой бы хватило на выход из кризиса. Но "скрутило" нас так, что не встать вовек... Даже мир почувствовал, что страна утратила свои былые позиции. Если бы еще позволили людям дышать свободно, неужели они враги самим себе? Жаль, очень жаль, что так происходит. Теперь, наверное, никогда не восстановим то, что было. И последние потуги - это истерика. Пройдет немного времени и мы привыкнем к новому статусу. Жаль только, что так получается из-за глупости лидеров. Им была вверена сверхдержава. Теперь бы остаться просто великой державой, не сверхдержавой - вот должно быть целью нового поколения политиков. Мы погрязли в упреках и стенаниях, надо быть добрее и открытее друг другу. Мы ослабили себя страхом, доносчиками, репрессиями...
Такие мы...А ты, мой дорогой художник, Евгеша, видишь нас из дали души красавцами и красавицами. И все с пушками! Оглянись!
***
Огромная страна укрепляла границы, прикручивала ядерный штык, ничто ей не угрожало извне. Но жить в этой стране стало тяжко. И она исчезла с карты мира...Почему? Что произошло? За то короткое время? Потеряно столько, что вовек не вернуть. Тот курс, который они предложили, завел все в тупик? Или им мешали и они сбились с курса? И теперь не знают, куда ведут. Надо отстраниться им, чтобы понять, что происходит. Но вряд ли это возможно. Нужны отвлекалки. И вот выдворяют советника посольства Южной Кореи. Якобы занимался деятельностью, несовместимой со статусом дипломата. И арестовывают работника нашего МИДа якобы за систематическую передачу сведений конфиденциального характера. Почему не раньше, почему сейчас? Если передавал, почему не принимали никаких мер? Дипломаты познакомились на саммите восьмерки. Выяснилось, что у них есть взаимный интерес к тому, что происходит в их странах. Но ведь дипломаты!
***
Свинство никому не прощается. Сразу не поймешь, что это свинство, но что свинство, человек все равно поймет рано или поздно. И не простит. Да, душа не лежит. Что делать? Надо по-справедливости и поступать. Не получается, потому что душа не лежит. Потому я ушел. Там борьба страшная, коварная, жестокая. И в этой борьбе трудно было удержаться, даже имея за спиной сильнейшую опору. Молодой лидер еще не поднаторел в аппаратной борьбе. Вот и проиграл. Как трудно там удержаться, как трудно. Геркулес с головой Сократа может удержаться на Олимпе? С позором вниз? Нет, не с позором,сам,с достоинством уйдет. Но это все же уход и ничего не поделаешь. Да его нельзя оставлять на вершине. Такая вот ситуация. Гибель богов. Они погибают по своей вине.
***
Похоронили царские останки с почестями, через восемьдесят лет после жестокой расправы, и забыли. С людьми что-то творится. Так возненавидели царя, который отрекся от престола во имя процветания России, который не представлял никакой угрозы стране, что приговорили к мученической смерти, и не только его, а всю его семью. У дорвавшихся до власти людей от ненависти помутился разум.
Если и был ритуальный приговор, то он, жестокий ритуал, положил начало кровавому эксперименту по селекции особей с помощью маузера и максима. Если начинать отнимать жизнь за инакомыслие, то надо начинать с царя! Да, это была ритуальная расправа. Если нельзя добиться от другого того, что хочется тебе, то его следует уничтожить. Девять граммов свинца и нет проблем. Царь, царь во всем виноват! Все оппозиционные партии винили царя! Не каждый человек винит другого в своих неудачах. Это искус, соблазн...
***
Рожнов понял, что он бессилен понять всех сложностей этого мира, ибо они его погружают в уныние. И потому он, тонкий художник, необъективен? А вообще, может быть художник, живой человек, объективен? Как трудно набраться мудрости? Всех тянет изменить жизнь путем насилия, это какой-то роковой соблазн, перед которым невозможно устоять... Тысячу лет страна не может избавиться от этого соблазна. К чему приводит? Все ясно. Но память у правителей коротка. И жертвами ненависти и насилия становятся вновь и вновь невинные!
Мания власти-соблазн власти? Счастье человечества, что не всем его представителям это свойственно. Но человек, у которого мания власти, в конечном итоге заливает страну кровью. Но после всего этого мы другие? Мы добрее и снисходительнее к жизни? Если бы! Жестокие уроки не ведут к добру. Добро в души и сердца не прибавишь учением. Наоборот! История души, история жизни россиянина говорят об этом. Духовное смятение. Неужели высокие цели оправдывают убийства? Нет. Потом выясняется, что и высокой цели не было. Просто маньяки сделали свой нравственный выбор. Добро и Зло. Часто торжествует Зло. Царь отрекся, чтобы не воплощать в себе зло. В нем доброе начало. Но зло в образе палачей! Но пришли и фактически заняли пустующий трон, назвав его по-другому, провокаторы из тайной полиции! Случайные люди вершили правосудие! У них был велик соблазн участия в судебном шабаше, соблазн творить беззаконие...
***
-Соблазн отказаться от участия? Если самый главный не отказывается от участия, и мы не будем. И прогадали. Самые главные участие приняли и прокатили других. Показали себя более находчивыми, -возмущался Рожнов, будто споря с Юрием Уновичем.
-Приходят, не хотят знакомиться с проектом, заранее выносят приговор? Кому? Чему?
-Ты чтоб ни делал, не в счет, но и слова пустые не годятся. Десять лет слагают гимн, никак не могут.
-Настало время правды, потому не могут сложить высокие слова! Раздрай?
И он кивал головой, хотя внутренне кипел от возмущения. Не заикался перед друзьями и приятелями о своих проектах. Не раздражать гусей. Жестокость исходит от друзей, которые тебя всегда недооценивают. Такая вот жизнь. Значит, они не были друзьями. Вот и все. Настоящие друзья все-таки протянут руку в трудную минуту и не захватят и не унизят. Увы! Таких друзей где найти. Сам будь таким. Вот весь резон. Не требуй от других того, что сам не сможешь дать. Это не значит, что надо быть снисходительным. Не надо. Только достойные могут отнестись с уважением. Гибель богов. Но их жалеть не надо.
-Юрий Унович, в жизни много пошлости. Но я верю. Человек инстинктивно тянется к чистоте и красоте.
***
Труба. Из-за трубы, этой трубы нефтепроводной хотели ликвидировать двух президентов Закавказья, война в Чечне была, а Россию обошли. Все-таки труба идет через Грузию в Турцию. Турция возвращает свои позиции. Конечно, красные лидеры не хотели распада державы. Но действуя топорными методами, они завели региональную политику в тупик. Дальше больше. Система не позволяла выдвинуться сильным, прогрессивным лидерам. Эти анкеты, келейность, пятый пункт выхолащивали живое в человеке. Битва за трубу не закончилась. Значит, диверсии? Виноводочная война оттолкнула лидеров Грузии к Азербайджану. Борясь за сегодняшние интересы, мы теряли золотое будущее. На ошибках учатся? Многие страны поворачиваются к Турции. Если Турция сохранит светское лицо, то к ней потянутся многие страны. Россия будет искать противовес в Иране. И опять же этот шаг в общем-то рискованный. Усиливая Иран, мы рискуем потерять остатки былого влияния в Закавказье в случае сближения Ирана с Турцией. Так надо было покушаться на президентов? Это соблазн, великий соблазн, перед которыми не могли устоять известные силы. К сожалению. Гейдар Алиев уже не позволит себе ошибиться, ибо это однажды стоило ему жизни. Тогда новоявленный президент не устраивал Москву. Устроили ход конем. Нашли Гасанова, который легко прошел с танкам в Баку. Так уж получилось, что пришел в Баку новый старый Алиев. Но произошел торг. Алиев был вынужден назначить Гасанова главой кабинета. Тайные силы пошли дальше. Чувствуя, что Алиева не укротить, решили устроить заговор. Сработали топорно. Алиев остался невредим. Гасанов исчез, но нашли его где? Естественно, в Москве. Не могли его отправить куда-нибудь в Швейцарию, в нейтральные страны. Топорность в работе, требующей ювелирности, приводит к таким скандалам...К сожалению.
***
Свобода человека возможна в обществе. Реализация потенции личности не в ущерб реализации потенции других людей, более того реализация потенции во благо людям. Насколько это возможно? Возможность небезгранична. Положительная потенция все-таки от совокупного достижения общества. Такой человек, как Ломоносов, жил, наверное, до новой эры, но не смог сделать того, что сделал реальный Ломоносов, потому что общество не было готово воспринять и реализовать идеи пра-Ломоносова. Насколько творческая личность должна опережать время, чтобы его могли воспринимать и не спешили объявить личность неадекватной? Гениальность как данность природы не зависит времени. Важно не отношение гениальной личности с обществом, а восприимчивость общества к его идее. Костры инквизиции мрачного средневековья - печальная страница в истории человечества. Поиск правоты - это поиск гениальности. Правота - это озарение гениальности. Божественное провидение. Все скопом добьемся всего? Это ошибка. Гениальность - это синтез плюс озарение. Гениальность и есть озарение. Угнетение гениальность происходит потому, что она не вписывается в нынешнее отношения. Угнетение гениальности - великий соблазн времени. Невостребованность гениальности - примета времени? С такими выводами нельзя спешить. Бывают и академики во главе ведомств. К сожалению, примета времени. Чтобы реализовать идеи, нужно стать во главе ведомства. Но встав во главе ведомства, ученый становится больше менеджером, больше организатором, чем ученым. Какой же организатор, какой же менеджер? К сожалению, общество достигло такого уровня развития, что для реализации идей ученый должен встать во главе своего дела. Иначе его идеи не станут общим достоянием, не станет "мое - вашим". Современный Эдисон должен сидеть в кабинете с десятью телефонами и спутниковой связью? Но если это благие намерения? Значит, ничего не получится, если не встанет во главе ведомства? Что же, общество одолеет ученого? Ученый враг общества? Но это абсурд. К сожалению, абсурд вопринимается как нормальное явление. Враждебность к личности гениального ученого - повседневность. Но ученый не мыслит себя вне общества, он не может замуровать себя заживо в башне... Он видит дальше, потому не обижается на общество, которое его не понимает. Но общество не готово воспринимать новые истины! Это противоречие можно разрешить методом Александра Македонского, разрубившего мечом гордиев узел? Соблазнительно, конечно. И уж многократно пытались поступить таким образом, в ущерб развитию, причиняя людям горе. Свет во тьме, свет в свете - это или ничего или стоит очень дорого.Не обижайте зажегшего свечу. Ибо аукнется. Не убивайте несущего свет, ибо нести будет некому. Подняв руку на ясновидящего, вы ослабляете себя самого.
Юрий Унович пребывал в мрачном настроении. Его проект лишился бюджетного финансирования и, естественно, перспективы!
-Евгений Никандрович,- с надрывом прохрипел просевшим голосом,- зачем я тогда позировал? Нехорошо это!
-Но я же не уговаривал! Портрет попал в каталог, между прочим.
-А я не удержался...
***
Идет мокрый снег. На душе смутно. Наконец-то власти объявили об имевшем месте гибели подлодки! Она затонула. Когда-то семьям погибших написали, что моряки умерли, а не погибли. Потому семьи не получали пособие за погибших кормильцев. Тридцать лет хранили тайну. Госдеп США поведал миру об этой трагедии восемь лет назад. Наши власти только отвергали это, тем самым признавая факт... Кого обманывали? Бабку Маню, чтобы она ни о чем не тужила, доживая век...
"Обнаженная Лена...вызовет не эстетический интерес, а похоть. Пусть даже будет красивая, добрая, наивная девушка, мужики будут глазеть на нее маслеными глазками. Брр! Не то, не то..."- размышлял Рожнов. Что-то происходило, с ним, вокруг него, но он ничего не мог изменить, потому что все это происходило как будто во сне...
***
Рожнов развернул старую газету. На первых полосах о событиях в Риге. Газеты кричат.
- Когда Сталин присоединял Прибалтику к Союзу, так не кричали. Тогда боялись. Боялись лишиться свободы. Военные атташе выведали о планах вождя о нападении первым на Германию двадцать пятого мая сорок первого года.Начальник генштаба Жуков разрабатывал такой план. А сейчас не боятся России. Но она ведет себя как высокомерная метрополия. Прибалты ведут себя, казахи ведут себя, узбеки ведут себя. В речах сквозит высокомерие. Мол, закрутим вентиль на трубе... Все повторяется? Повторяется прежняя история? К сожалению. Конечно, что было - то было, ничего не попишешь. Кивать на историю можно, когда присутствует уважение к ней. Надо быть цивилизованным. Решать вопросы надо нормально. А то, что получается одно недоразумение. Нехорошо. Почему люди так негостеприимны? Мы ведь временные на этом свете. Может, поэтому так немилосердны друг к другу?
Рожнов отошел от окна. Подошел к Найде, погладил по загривку. Глаза у Найды печальны...Найда оживилась на миг и вновь распласталась на коврике обессиленная, лишенная надежды порадовать хозяина. Она умирала. И понимала все и лизала руку Рожнова...
***
Они пролетали над Атлантикой в ясную погоду. Голубое небо, голубой окена. Не было ощущения страха, хотя под ним голубая бездна. Они летели в Америку. Там они получат визу и будут делать что душе угодно.Будут свободными.Прощай, железная клетка, которая обрыдла. Жить надо свободно. У нас привыкли видеть в людях червячков. Там не будет до тебя никакого дела. Живи, как хочется. Ну и что? Страшно? Потому что свобода. Хочется отдохнуть от соглядатаев.
***
Есть абсолютная власть. Тогда у Властителя нет выбора, кроме как казнить или помиловать.Эту власть, конечно, он сумел захватить умом и изворотливостью ума. Но для удержания ее требуется больших усилий и умственных и нравственных заворотов. Не переиграл всех, всех врагов не уничтожил, жди беды. Зачем же ждать беды? Какое угрызение совести? Самый худший из тех, кто лучше - это оскорбленный друг. Он придерживается философии действия. Натворить, а там видно будет. Устранить легче, чем восстанавливать по крупицам и осколкам. Но мы разрушители. Мы как следствие страшных дней России. По-другому быть не может. Потому что так или иначе создается новая ценность. В стране, где насилие было возведено в ранг государственной политики, развитие идет зигзагами. Поэтому возможны откаты, накаты, наезды, недоразумения с отставками и переделами интересов - все это будет. Как и будет прорыв в новый мир. Президент непризнанной республики отправляется с частным визитом в Европу. И его нельзя остановить. Будет хуже, если остановим. И бывшие премьеры правительств принимают у себя этого президента, обласкивают, дают советы. Все в пику России. В Кремле реагируют вяло. Когда-то отреагировали, пожертвовали сотни тысяч жизней и ничего не добились. Кроме глухой ненависти у жителей мятежной республики. Пытаются найти опору среди аксакалов Северного Кавказа. Может быть, правильно, надо послушать всех, если это поможет делу восстановления мира и стабильности в регионе. Мы должны будет двигаться вперед не так быстро, как хотелось, но двигаться.
***
Ищу счастье. А оно все убегает, убегает, держа хвост пистолетом...В чем счастье? В достижении поставленной цели, не причиняя несчастья другим. Пушкин обратился к царю с просьбой смягчить участь арестованных декабристов. Это для блага России. Это был смелый шаг.
Пушкин шел по набережной Невы и раздумывал о странностях судьбы. Ты живешь и все меняется, порой не по твоей воле. Значит, навязывается благо. А благо навязанное уже не благо. Что свобода, коль она навязана? Вот об этом он и хотел поговорить с друзьями в тот раз, с Рылеевым, Пестелем. Но увы! Они держали все в тайне. Ни слова о своих планах. Ни слова об установлении конституционной монархии или республики. И то и другое - означает переворот, сползание в диктатуру. Пушкин не хотел такого развития событий. И вообще он против насилия. Он писал "Бориса Годунова". И мальчики кровавые в глазах...
"Не обнаженная Лена, а обманутая Елена, обманутая..."- вдруг озарило Рожнова. Он стал искать аналогии, реминисценции. "Бедная Лиза" Карамзина, "Соблазненная и покинутая", библейские сюжеты, шекспировские мотивы...проносились перед его загоревшими очами. И все же он увидел свою "Обманутую Елену" Над ее головой нимб? Нет. Я же не монахину пишу. В православии нет Афродиты...Я пишу молодую красивую женщину, обманутую ..."
***
Насилием изменить государственный строй? Но почему не всенародный референдум, не всенародное волеизлияние? Кому нужна подмена? Тогда те, кто у власти, могут оказаться в другом месте. Этого они боятся. Зачем приводят войска на Сенатскую площадь? Чтоб напугать царя? Какая глупость! Устройство государства касается всех граждан страны, в котором живут. И почему это должны решать отдельные люди? Совершенно непонятно. Насилие - это тупик, в который хотят загнать фанатики. В любом деле есть выход. Пришел на Смоленскую площадь, в МИД. Вопрос решен. Продлена виза. Эти ребята далеко пойдут. Но остались там, где были. Хотя прошло достаточно много времени. Реверсивное развитие, когда эукономика нестабильна и система политическая неустойчива. Постмодернизм, пост индустриальное общество сегодня расцентровано. Хотя Москва - это универсалистская претензия на глобальность власти. Москва - Третий Рим. Москва ощущает центром мира, а просимся в Европу, а в душе мы ощущаем третьим Римом. Как же так? И ввообще мы власть любим. Власть любой ценой? Церковная и царская симфония власти. Церковь и власть. Г.Федотов говорил о русском православном ханстве. Монголо-татары покровительствовали всем религиям. Законность власти. Когда Дмитрий Донской разгромил Мамая, татары приветствовали его, поздравили свободой. Москва средоточие власти. Универсалистские претензии на весь мир. Власть победителя. Но ей нужны новые жертвы. Москва - тип эгоистической власти, одинокий центр, государственное регулирование криминала. ФСБ,МВД, генпрокуратура. Структура меньшинства в органах власти. К сожалению, мичуринский опыт, о котором поведал Михаил Булгаков в "Собачьем сердце", дает о себе знать.
***
"Моя Лена будет похожа на певицу Елену К...Уговорил-таки. Будет позировать в одежде. Принесла кучу фотографий. Сказала, что времени на многочасовые стояния на подиуме у нее нет. Великодушно разрешила поработать с натурщицей, похожей на нее. И на завершающей стадии она выкроит время...Хоть так! Напоследок она бросила: "Вы видите, что творится? Мне стыдно..." Милочка моя, разве вы виноваты в этом безобразии?.."
***
Миллионы безработных. Что будем делать? Заводы не работают, фабрики стоят. Не отчаиваться и ждать.Конечно, не отчаиваться, но конфликты в семье. И тут весточка из Актюбинска, печальная весточка. Виктория повесилась. А повесилась ли? Может, ее повесили? Она работала в магазине, после того, как ушла из школы. Продавец она никакой. Пришли и сказали, чтобы она приняла товар. Она согласилась принять товар без накладных и прочего. На другой день, когда пришла в магазин, товара не нашла. От нее потребовали возмещения, назвали сумму фантастическую. Виктория была в отчаянии. Она не помнила, что сказала тем, которые требовали денег. У нее забрали двоих детей и спрятали. Сказали, что детей отпустят, если она возместит ущерб. Она сказала, что не брала и потому не должна ничего возмещать. Казахи были неуступчивы. И она повесилась. Или ее повесили. Детей отпустили. Может, все это провокация? Хотят выселить русских из Казахстана. Родственники подали в суд, но свидетелей не могут найти. Боятся свидетели давать показания. Молчат. Куда возвращаться? Ведь Казахстан их родина, они там родились, там жили. А теперь куда? Но и оставаться там нельзя. Русские школы закрываются. Что нам делать? Почему люди так жестоки? Кто может ответить на этот вопрос? Русские, убирайтесь домой. Куда убираться? Надо было обеспокоиться об обеспечить необходимыми правами русских, когда "закрывали" СССР! Об этом ни Ельцин, ни Гайдар, ни Бурбулис, ни Козырев не подумали. И теперь за ошибки лидеров расплачиваются ни в чем не повинные! Куда теперь податься моим братьям и сестрам?
А те, кто прорвался к власти, хотят во что бы то ни стало удержать в руках власть. Кто может удержаться от этого соблазна? Такие не родились! Но каким образом хотят удержать власть? Чтобы удержать власть, они обделали страну так, что ее не узнать! Прорвались, бесчестные, к власти. Им помогли прийти к ней, в надежде, что жизнь станет лучше с ними. Не стало. И требовать от них одного - уйти - нелогично. Они не уйдут ни за что. У людей нет работы, им стыдно в семье. Но что делать? Бастовать. Бастовать они не умеют. Не научили. Страна в системном кризисе. Есть виновные. Разве не нынешние правители - главные виновники? Но они не уходят. Не хотят признавать себя виновными. Потому и ведут себя должным для себя образом. Полагая, что их тайные желание и людские ожидания совпадают! Тогда эти лидеры и вовсе предаются соблазну неограниченной власти. Удивительная страна. У нас агенты тайной полиции, провокаторы могут стать правителями! Но лидеры не боги, не ангелы. И у них возникают свои интересы. Лидер исчерпал себя, он не может дальше вести страну, а хочет остаться во власти, вопреки всему, вопреки интересам народа. Его интересы и интересы народа не совпадают и он это понимает. И объявляет о смене курса. Того курса, который и вывел лидера на магистраль высшей власти...
Во всех бедах винить других, тот же надменный Запад, тот же коварный Восток, бичевать их с гордым видом - вот искушение политиков! Они купаются в море инсинуаций и дезинформаций. Потому истины добиться невозможно. Приближение к ней - да. И сколько людей, столько истин. Россия подводит черту, закрывается прошлое, начинается новая жизнь. Похоронить прошлое...Искупила вину страна, похороны царской семьи? Прощание с прошлым - столь же мучительно, как рождение новой жизни.
А похоронить расстрелянную царскую семью не могли без раздрая. И тут раздрай! Расстрелять могли, а покаяться в содеянном не можем. . . Сколько поколений ушло, а мы все те же! В нашем обществе что-то не так. Мы все больны, во всяком случае нездоровы. У вечного мы не можем отойти от сиюминутного. Казаться своим в своей группе важнее выглядеть белой вороной, но исполнить долг. Тайн много. Андрей Боголюбский убит. Среди убийц и жена...
- Меня лишили доступа к телу, как говорят,- вздохнул Рожнов.- Я высказался в том духе, что в Кремле все гости, пора и честь знать...
- Тем более, ты уже по ментальности им чужд. Ты пишешь теперь обманутую бабу. Они посчитали за оскорбление, усек? То писал портрет президента, а теперь голую бабу. Они возмущены. Слышал, от бабы глаз не оторвешь. Она будет выставочная или коллекционная?
-Не знаю. Она моя боль. Лена - моя первая любовь. Она верила мне, надеялась, потому в ночное пошла со мною....
-Как с племянницей Нонкой? Уж очень она увлеклась общественной деятельностью? Кто направляет? Не из нашего круга?
***
"Нет, не звонит. Устал за рулем...Программа "Время" на исходе, а не звонит..." Нонна Царькова позвонила в "Дорожные происшествия". Там ответили, что сведений не поступало. Но ведь могло и другое произойти. Все-таки они могли позвонить. Черствость? Не должно быть. "Тогда что? Ничего, ничего. Всего не предусмотришь. Мы не сказали ему, как поступить в таком случае.Такая вот история. Вчера мы отметили день рождения Юры, свояка. Настя подарила ему цветок Антурия в виде сердца. Юра расцеловал жену. Он был тронут таким признанием в любви..."
***
Мэр рассуждает о переселении москвичей из пятиэтажек в новые дома волновым методом. Обещает, что объемы строительства жилья сокращаться не будут. Люди все же дождутся своей очереди на жилье. Но кухоньки крохотные, "хрущевские"! Но сколько лет стоять в очереди?
Сын очень мнителен и горд. Отцу и слова нельзя сказать, все в штыки, все в пику. Кажется, что контролирую каждый шаг. Но не контролирует, а хочет добра. Купили после всех вериг машину "Ладу"-2109 для облегчения своей жизни. Не для шика. Его немного тешит. Он повез после работы девиц. Покатать. И застрял в дорожной пробке.
***
"Время, которое дано человеку, не должно быть растрачено попусту. Власти ни во что не ставят личное время человека. Она всегда демонстрирует неуважение к человеку. Почему так? Кто делегировал циников во власть? Если никто не делегировал, то что же? Ответа нет. Значит, за тыщи лет не отработан механизм, чтобы во власть попали достойные люди..."- размышлял Юрий Унович, стоя у своего окна.
***
В угоду чему, в угоду чего? Бороться за жизненные блага? Это, конечно, серьезно, это впечатляет. Своего не упустит. Упустить свое - только идиот. Значит, он идиот, раз упустил все. Мог стать крупным ученым - не стал. Поленился. Мог стать руководителем научного предприятия - не стал. И в итоге стал брюзгой. Больше брюзжит, чем трезво оценивает ситуацию. Такая вот история. Его упорно не хотят понять. Ну и ладно. Ничего не хочется. А чего хотчется? Ему нужна свобода. Для чего свобода? Чтоб лежать на боку. Такая свобода ни к чему. Крепость духа. Уж сколько обрушилось на его голову всякого, но не сдался, мужественно все перенес. Замечательно. И он в то же время печален. Он не чувствует себя счастливым. Это естественно. Почему? Он переступил порог? Возжелал запретного? Может быть. Но ведь также, что и другие. В рамках разумного. Ему не довелось жить в коммуналке, не знает, что это за жизнь в коммуналке, поэтому воспевает! И пожелает ли себе такой жизни? Но его прочили в коммуналку, хотели уж отобрать квартиру. Уже приходили, уже уговаривали. Не помогло, не подействовало. Обещали разобраться.
-Если со мной что-то случится, об этом узнают нужные люди. Я все это продумал, - сказал он на всякий случай.
И правильно сделал.Эти что-то замыслили.
"Прихлопнуть старика - вся недолга. Несговорчивый. Другого нет..."
"Но как? Он ведь предупредил, что всех предупредил. Кого всех? Конечно, не всех. Это невозможно. Но кто-то оповещен. А убеждать старика поздновато. Не стоит. Но выключить аккуратненько старичка, выключить. Раздражает. Зачем этот раздражитель? Чтоб потом за нами гнались? Можно этого добиваться? Можно. Он исчезнет и не будет его на земле, просто не будет. Это тебя устроит?
-Это устроит.
-Тогда это будет стоить дорого.
-Понимаю, что дорого. Но в разумных пределах. И чтоб комар носа не подточил.
-Будет так.
-Хорошо. Давайте действуйте."
И он не знал, что подводит черту...
***
Хорошо ему стало. Он очухался, огляделся и пришел к выводу, что все не так плохо, как казалось, следовательно, пока все хорошо. За что его так? Ну, уберут его, все равно будет дело продвигаться. Вон хотели устранить двух ведущих, а все пошло так, как и должно идти по логике вещей. Он не приемлет их условий. Его не запугать, как и не запугать и его жену. Они закаленные люди. Значит, все или ничего. Возможно. В этом деле трусов не бывает. К сожалению, полагают, что он трус, из-за его вежливости, деликатности и покладистости. Он может выдержать испытания в пределах человеческой возможности. И поступит мудро. Он относится к жизни философски. Спокойствия хватает надолго. Но этого не хватает его партнерам. Но ведь свой ум им не вложишь в голову. Приходится считаться с этим. Конечно, а как же. Надо быть реалистом. Соблазн - вложить свой ум другим и никаких терзаний, никаких противоречий, ведь это твои копии. Но такого не бывает. Потому придется согласиться с тем, что есть. И это так..
***
Какие соблазны у олигархов? Когда появляется энная цифра на банковском счету, глаза его разбегаются, голова его раскалывается, он плохо ориентируется, он плохо соображает! От материи все. А как печатаются деньги? Нужна изобретательность... Остапа Бендера. Нужно ведь, чтобы люди имели "Мерседесы". Зачем всех под одну гребенку? Не понимаю я этого. И не приемлю этого. Но нечестные приемлют. И живут припеваючи. Они не читали пособия как заработать миллион долларов, методом тыка научились зарабатывать больше, потому что они наши сукины дети.
-Все просто. Ты продолжаешь то, что в голосе, - сказал один такой крутой. Но ему не поверили. И навели наводчиков. Он их всех одной левой. Шутка не шутка, но это так. Но в другой раз оказался скромнее.
То есть осмотрительнее. Что получается. Ни туды, ни сюды. Ерунда на постном масле. Не ссорься с властью, не смотри на него свысока, иначе худо будет. Не подпишет, что будешь делать? То-то и оно. Крутой не был ни мрачным, ни остряком. Он серьезен, башковит, кандидат наук, играет иногда в преферанс, имеет любовниц, но увлечься не увлекается. Ему интересно зарабатывать деньги.И вкладывать их в прибыльное дело. А если заботиться о других?
-Пусть о них позаботится, постарается бог.
Пришел к нему друг:
-Одолжи, а?
-Нет ни копейки,- честно признался крутой.
Он ведь знал, что друг не вернет долга. Потому что пропойца. А с пропойцами что дело-то иметь?
-Извини, а, я спешу.
-Ты спешишь, а я никуда не спешу.
То-то и оно. Время человеку для чего дано-отпущено?
-Время...Ты как философ. Я живу и живу и проживу без денег. Не нужно.
-Но пивка хочется. Зачем просил?
-На пива не хватило. Правда. Обойдусь без пива.
-Конечно, можно и без пива. А как же!Довольствуйся малым, воздухом.
-Воздух как раз есть самое главное, без воздуха не прожить.
-Это мысль, - сказал новый русский и решил всерьез заняться производством чистого воздуха. Это должно принести доход.
На пути к реализации проекта столкнулись с немалыми издержками. Материальными и нравственными. Ведь не воспринимали его идею. Но он был настойчив и добился ощутимых результатов. Он завалил страну воздухоочистителями своей системы и стал сказочно богат.
Стал бояться соперников. Они опасны, ибо завистливы и не стесняются в выборе средств в достижении цели. для устранения конкурентов. Он-то еще никого не обидел-таки...чтобы не мучаться угрызением совести. Людей не надо сталкивать в пропасть, вообще не надо ставить подножки, чтобы они упали. Этого не надо. Приключения эти никчемные. Хотя иному иного не дано.
Он хотел известности, нескандальной известности. А известность не приходит просто так. Значит, надо что-то совершить. И он совершил что-то. Очень даже эффектную штуку продемонстрировал,не подвиг совершил, это нынче немодно, хотел, очень хотел быть известным.
Наверное, да. Потому что известному легче завязать знакомства. С ним считаются. Вообще столько парадоксов, что не знаешь, что делать. Ведь все очень скверно.Что скверно-то? Скверно то, что на тебя будут указывать. Уж лучше занять крупный пост. Он решил выставить свою кандидатуру в городскую думу. Затратил уйму денег на избирательную агитацию, кампанию. Звезд эстрады пригласил для восстановления своего подмоченного реноме, для улучшения имиджа и все без толку. Прокатили его. Кто-то сообщил в органы, что у него темное прошлое. Это накануне-то выборов? Когда проверять, кому проверять? А кляуза сыграла свою роль. Он не попал в думу. Но не отчаивался. Идем дальше. Тогда надо войти в администрацию и занять пост для начала зама или самого начальника направления. Бредовых идей хоть отбавляй. Но как их воплотить в этой жизни? Об этом бы подумать на досуге. Не позволили.
***
ФСБ имел большой зуб на и.о. генпрокурора и сфабриковало дело, которое развалится. Арестовали одного бизнесмена, предлагают ему, что выйдет на свободу, если даст показания на и.о.генпрокурора. Не покажешь, то будешь сидеть и гнить в следственном изоляторе до открытой формы туберкулеза. Бизнесмен просидел полгода, чтобы не мучаться совестью, но он уже начал кашлять. Симптом. И поспешил давать показания. Их подкрепляли документами, сработанными в компьютерном центре.Трудно обнаружить подделку документов. Для этого нужен уровень компьютерного центра. Но и.о. генпрокурора не имеет доступа к центру. И он - готов!
Если все это так, то стране такой еще жить нормально невозможно. Как избавиться от страха, когда творится такое? Трудно. Можно вычислить "фабрикантов", разоблачить и наказать? Наверное, нет. А раз нет, что страшно. Страна, где сыск был обыденным явлением, пожинает и до сих пор свои плоды. Можно загубить любое дело, сфабриковав дело. Можно выключить любого, задавить компроматом. У нас было, когда КГБ участвовало в устранении Хрущева. Сфабриковать дело...Да пара пустяков. Подбросить в печать компромат и все. Ничего не надо. Дело в совести. А совесть государство снимает, как поп грехи. Уйти за кордон не всякий, как Аркадий Шевченко, сможет. На это не всякий решится. Он не мог воспринять лицемерие руководства страны. Говорят о мире, а производят термоядерные бомбы. Все это вызывало аллергию, а потом подтолкнуло на сознательное решение. Решение нешуточное.Он не изменял родине, он пытался изменить систему, которая была порочна. Люди живут в государстве,в общем доме. Что ж, надо укреплять государство, в котором живешь. А как же иначе? Только сильное, справедливое государство защитит своих граждан. А если начнет уничтожать своих граждан? Но может быть сильным и справедливым многонациональное государство с этнической дорминантой?
***
Он жертвовал собою, но людям было жалко его. Да, он любит людей. И эта любовь сильнее любви к себе и страха смерти. Он был один на этом свете. Но знал, что будут оплакивать его смерть. То есть одной любви - одной и на всю жизнь.
Евгению Никандровичу попался дневник Саши.Сил не было листать страницы. Но вот одна запись привлекла...
"Ирина превратилась в злую ворчунью. Ее как будто заклинило. Не угодишь никак. Что ни делаешь, все не так. Вопьется в тебя, не оставит живого места на душе. Отбивался ором, отбивался. Но стыдно на душе, совестно. Но как урезонить-то? Да и обижена на весь белый свет! А мои слова только ее озлобляют. Ни объясниться, ни уйти .Тупик какой-то. Хоть на стенку лезь. Держался, что есть мочи, не пререкался, но одолело искушение...Достал водки, нажрался. Легче стало. А потом ушел в запой, ушел в себя, ушел...проснулся и понял: ушел из дома. Не выдержал испытания семейной жизнью...Пока буду один жить, на загородной даче...Разлюбил я Иринку, навсегда...Что это, пять бутылок осушил и ни в одном глазу. Хоть на иглу садись...Поймет ли отец?"
Евгений Никандрович тяжко вздохнул. Ему не верилось, что это с его сыном случилось несчастье...Гибель любви молодых - это неинтересно, но интересна любовь пожилых людей.
"Почему они полюбили? Ведь многое видели, многое знают, и полюбить это тоже удивительное явление. Любовь в семьдесят лет. Но была настоящая любовь, о которой они стеснялись говорить. Да и кому какое дело до их любви? Никакого дела до их жизни? Отказываться от любви? Можно, конечно, и отказываться, но ведь ущемить только себя самих и все. Другим будет ни тепло, ни холодно. Но нет, другие были бы рады, что есть на свете такая любовь. Ей богу.
Озарение, ав не глупость. Эта любовь не имеет смысла. А все настоящее не имеет смысла. Настоящее не поддается объяснению. Любовь не имеет смысла. И это так. Кто знает, какой имеет смысл...любовь?"
***
Он выглядел моложаво в свои восемьдесят с хвостиком лет, но о бурях, происходивщих в его душе, кто знает? Ему было стыдно, но его обуревали такие чувства, что никто бы и не подозревал. Он был влюблен в женщину, которую встретил на берегу моря...У него не было никаких дел, он поехал к морю отойти от тяжелых раздумий, обуревавших его в последнее время. Он автор одного прибора, с помощью которого можно найти искомое в глубине земли. Его засекретили. И он жил без имени.Если попадет его прибор в руки негодяев, то те станут властелинами земли. Не попадет. Прибор надо доводить до ума. И потому его, старого человека, охраняют.Он сказал, что не может жить под приглядом. И поехал к морю. Ему обеспечили должного уровня охрану. Он возмущен. И вообще повоевал с различными начальниками, пока пришел к выводу, что они и есть те люди, которые разваливают государство. Такой парадокс. Устал с ними бороться. Но не отчаиваюсь. Что отчаиваться? Но жить-то надо, и я занимаюсь всем, что подворачивается под руку, писал техническое обоснование к одному проекту, так увлекся, что еле оттащили. Заплатили столько, сколько заслуживала моя работа. И вот я здесь.
-Алексей Юрьевич, да вы удивительный человек. Не унывайте, - сказала женщина.
-Как могу так и держусь, Инна Григорьевна, - ответствовал Алексей Юрьевич.
Они познакомились в тенистой аллее по время вечерней прогулки, притом случайно. Она уронила сумочку и он поднял сумочку и подал ей.
-Спасибо.
-Вы о чем-то задумались?
-Да. И думы эти навеяны...
-Этим чудным вечером.
-И книгой. Больше книгой. Все дело в том, что я верю в то, что написано в книге. И так на меня подействовало то,что происходило в книге.Я не могу отрешиться от того, что написано. Меня приглашают в тот мир, где меня нет. И это меня тянет. Я не могу отказаться. Такие вот у меня дела. Никаких дел.
-О, вы верите тому, что говорите?А это не так. Нам выдалась редкая возможность предаться раздумиям об устройстве мира. Он прекрасен. И потому люди не могут договориться. Эта мысль ужасна, в общем-то. Люди не могут договориться. Что за люди? Если они не могут договориться?
Они вновь встретились на другой день на этом же самом месте.И почему-то несказанно обрадовались. Но не подали виду. Алексей Юрьевич приободрился. Высокий сутулый, он как бы выпрямлялся душой. Взгляд ясный. Инна Григорьевна была серьезна. Морщинки на не поддающемуся загару лице не разгладились. Ей пятьдесят, наверное, подумал он. “ Немолодая, - подумал он и покраснел.- И несчастна...”
Она неохотно приоткрыла дверку в свой мирок.
-Была жизнь, но все в прошлом. Не хочу вспоминать, чтобы не обидеть тех, которых уж нет со мною...
И он не стал настаивать.
И о себе не стремился слагать красивые легенды. То, что было, разве может повлиять на теперешнюю встречу, на нынешнее их отношение? Может быть, изменится ли положение звезд, но это не мешает никому...
***
Гигантский астероид приближается к Земле с вероятностью столкновения в 2028 году. Вот на эту встречу человечество должно хорошо подготовиться. Успеют ли земляне изменить траекторию полета астероида? Хватит ли сил?
Может эта опасность и заставит людей объединиться?
***
Время сейчас странное. Никак не поймешь, что происходит. Прервалась какая-то связь времен. Все не так, как надо. И разобраться, что к нчему, нельзя. Как и нельзя думать иначе. Жизнь большая. Не затеряться бы, нет, не затеряться. Не затеряться. Плохо, что у тебя никаких прав. Бомж. И в связи с этим не можешь устроиться на работу. А раз не можешь устроиться на работу, то нет денег на пропитание. Как жить? Не до размышлений о смысле жизни, один вопрос гложет: как жить. И пусть общество рассудит, как быть с такими.Общество не очень-то милосердно, но находит путь к сердцу человека. Иногда. Ведь наше общество незрелое, негражданское, еще с инстинктом толпы. Выходим из детского возраста. А дети по наивности творят жестокие вещи. Потому что они дети.
***
Генерал, которому стало "за державу обидно", сказал:
-Считайте меня полудемократом, я не приемлю наплевизма, Россия исчерпала лимит на революции и войны. Мы великая держава, но не будем силой доказывать это величие.
Его власти боялись. И потому когда учреждали для него высокую государственную должность, придумали и противовес. На всякий случай. Поэтому изнутри он не смог бы выбиться в единоличные лидеры. Да и не помогли бы. Наоборот, внутри не хотели бы его усиления. И вздохи облегчения, когда он ушел.
Вскоре он вконец рассорился с властью предержащими...своими резкими высказываниями. Говорил он правду. Но одно дело, когда правду говорит чужак, другое - когда свой будто бы. Его же воспринимали как сторонника, а не попутчика. И потому он вредил власти. Но его почему-то не критикуют.
Видимо, у власти свой резон. Симпатия у народа постоянная. Действительно, в нем есть что-то от богатыря. Родину он защитит. Как солдат. Хотя бы как солдат. Там, наверху, продают родину и оптом и в розницу. Так думал обыватель. К сожалению, так.
Политики грызутся, а производство разваливается. Нарушились связи в государстве. И нужно приложить колоссальные усилия, чтобы восстановить связи. Заводы стоят, потому что нет комплектующих. А нет комплектующих, потому что нет сырья. А сырье есть, только добывать его не могут, нет оборудования и людей. Люди не выходят на работу, потому что бастуют, требуя зарплаты. Абсурд или сумасшедший дом? И это в великом государстве?
***
"Золотистые кони..."...В окраинах восточной Александрии плодородная почва производит превосходных лошадей отличной породы. Подобных им - нет ни в какой другой стране. Они пылки, очень быстры и выносливы, золотой и радужной масти, а также цвета утренней зари”. О, эти "бесценные, небесные кони", - восторгались китайцы. И бросили вызов Парфянскому царству, пытаясь завладеть стадом желтых коней, потомков несейских коней!..
***
В горах Тянь-Шаня обитали племена, которые перебрались на Алтай. Это скотоводческие племена. У них кони небесные. У них повозки. Могут они совершать дальние переходы. Нужна вода и умеренный климат. И вот протоалтайские племена ринулись на восток. Дошли до Байкала. Байкал не стал пределом мечтаний. Отправились в дальнейший путь. Дошли до реки. "А мурие!"("О,вода!"). Эту реку так и нарекли - Амур. Здесь обосновались протокорейцы. Они затем вышли до большой воды, к падам-мури(море). Языческое поклонение и стремление к небу, к солнцу, к воде. К небу - душа, к солнцу - свет, к воде - жизнь. Они любили горы - это ближе к Богу, это душа желает вечности. Радовались воде, какая жизнь великая и повседневной жизни без воды? За водой спускались с гор. Они обособились, со временем принадлежность к этнической группе стала неким духовным домом. Стремясь к свободе, человек стал несвободен... В бывшем Союзе это делалось с умыслом. Постепенное превращение страны в мононациональное государство. Ничего нового здесь нет. Есть яд, влитый в сладкую пилюлю. В Союзе бывшем было не лучше и не "хуже", чем в других сильных странах. Большая страна хочет переварить поглощенную "добычу". Так было, так будет всегда? И жестокости сейчас не меньще, чем прежде.Так что же - жизнь есть борьба? И когда говорят пушки - музы молчат? Нет, не молчат. Что мировое сообщество? Оно выступает не в пользу той или иной страны, и не в пользу обижаемых, но в пользу мирового сообщества. А что польза миру? Чтобы не было войны. А она потому происходит, что обижают или хотят обидеть. Боль или проблему загнать в тупик - это все временно. Но мировое сообщество исходит из того, чтоб хоть временно, обрубить нити вражды, а там уж построится по-иному.Лидеры вовлекают массы в свои отряды. И человек порой игрушка в чьих-то руках. Как жить, как быть? О какой справедливости речь, когда человек не самостоятелен, не волен в выборе решений. Абсолютной свободы нет. Просто человек - существо космическое. Он космическое явление и в этом его изначальное величие, сущность. Осознание себя как космическое явление помогает человеку лучше понять глубинные явления в происходящем, но и пасть низко, но и найти верные решения. По-другому быть не может.Ты космос. Обеспечить бессмертие человечеству. Это можно. Но личное бессмертие только в делах, в том, насколько ты продвинул человечество к вершинам бытия. Биологическое тело человека сможет жить долго, в связи с заменой органов, обновлением органов. Но в чем его бессмертие, если дело дойдет до замены мозга? Стирание памяти - как это соотносится с жизнью конкретного человека?
Не позволяйте злобе вырваться наружу. Только это насилие я признаю. Человек должен приложить усилия, чтобы злоба не руководила им. Иначе она причинит зло людям.
Ты хочешь красоты, приличия, красоты в отношениях между людьми. Все это хорошо, но этого всегда не может быть в окружающей жизни. Жизнь многообразна, в ней причудливо уживаются красота с безобразием, приличие с неприличием.
***
Многие исторические книги и романы написаны с точки зрения победителя, как нам хорошо, а сочувствия к тем, которых завоевали, лишили исторической жизни - ни капельки. Рассуждаем о справедливости, но какой? Система разваливается, где ложь, односторонняя правда? Помянуть те народы, которых мы лишили исторической жизни, помянуть и не лить крокодиловые слезы...Время уже не то. Настала время для обнажения всей правды. Надо очиститься. Иначе души наши не выдержут лжи и человек с отягощенной душой не выдержит испытания...
Выдающийся деятель культуры, проживавший в четырех странах, перед кончиной пожелал покоиться на родине. Это Хо Дин. Родился в Маньчжурии, жил в двух государствах Кореи, в бывшем СССР, в России.Хотел покоиться на родине. Он похоронен в Сеуле. А историческая Родина корейцев - Алтай! Что же? Родина - где народ, этнос, носитель национального сознания? Наверное, так. Хотя в горах Алтая и Тянь-Шаня историческая родина...Человек не может жить без родины...Предать родину невозможно.
***
Только ли взаимовлияние культур? А синтез культур невозможен? Почему так схожи некоторые обычаи индейцев и славян? Ведь очевидных следов обющения не видно. в историческое время. Не нашли. Тот же слоговой принцип письма у русских и корейцев. Случайное совпадение? Может быть, случайное. Но нельзя акцентировать только на различии. Не может быть очень великих различий, потому что человечество едино. Это когда появилось земледелие десять тысяч лет назад, они прекратили брожение по земле и у них появились сообщества, различие обозначаться. Понимание единства человечества смягчает нравы.
В конце концов решает доброе начало. Добрая воля.
Иначе и быть не может. Борьба - это торжество доброго начала, торжество утверждения. Насколько облегчает доступ к добру. Великие всегда в позитиве. Великие для всех.
Книга - это мысль божественная, изложенная человеком в данный момент. Я думаю о грядущем поколении, которые будут постигать великий смысл жизни- это свет, радость, любовь как символ вечности.
***
Человечество, чтобы хотя бы частичку сохранить и защититься, разделилось на племена и народы. Что защищать? Государство, общество, личность? Что сейчас на первом месте, то и определяет...Если первое, то подавление свободы и полное бесправие личности. Если второе, то слабое государство и свободное общество и ограничении прав личности. Если третье, то слабое государство, гражданское общество и свобода личности. Так чего же хотят наши лидеры?
***
Наше бессмертие в движении мысли. Представьте себе, что мысль остановилась. Остановилась жизнь! Но мысль не остановишь. Значит, бессмертие? И оно изначально заложено в живом существе? Пока не нашли эликсира бессмертия, ищем. Люди найдут выход из тупика самым достойным образом. Только какова цена этого выхода? Дайте сказать слово тем, кто укажет выход из тупика. Надо идти вперед, шаг за шагом, не возвращаться назад.
Клонирование - это шаг вперед? Или желание остановиться? Клонированный человек. Его отец известный ученый. Но он не стал известным ученым. Она - клонированная особа. Ее мама - известная певица. А "клонированная" дочь не стала певицей. Но ее приглашают сниматься в фильмах о матери. Ей говорят, что она "копия" ее мамы. Ее спрашивают о покойной матери, задавая "физиологические" вопросы, мол, что чувствовала мама, о чем она думала, любила ли она кого-то, когда она узнала, что у нее будет такая неординарная дочь... Говорят, была одна. Испугалась, что останется одна, уйдет, и решила дать жизнь своему гену. Астра все же была дочерью, но не продолжением или копией той Астры.
***
Как радуемся, что нанесли сокрушительныо поражение врагу. До сих пор люди делятся на друзей и врагов. Есть секреты, тайны. Преподносят друг другу сюрпризы. Такие мы. И ничего тут не поделаешь. Пока, пока не убедятся в тщетности в победе. Победить народы нельзя. И как жить, уничтожив какой-нибудь народ? Но и возвышаться кому-то не позволят. России небезразлично, какая объединенная Корея появится на востоке. Изменение соотношения сил не должно быть во вред России.И она, естественно, постарается уравновесить векторы сил. Во всяком случае, не хотет допустить дисбаланса сил. Учитывают ли это политики двух Корей, то есть двух частей Кореи? По всей видимости, нет. Поэтому - объединение - это перспектива дальняя, но чем дальше отодвигается процесс объединения, тем меньше шансов для объединения. Мощное государство на Востоке - не нужно ни России, ни Японии, ни Китаю. Лидеры Кореи понимают это? Наверняка, в увлечении борьбы они забывают об этом. Более того, они обращаются за помощью к могущественным соседям, чтобы ослабить другую сторону. Те охотно помогают в этом! Как тут не печалиться? И ничего поделать нельзя? Наверное, можно. Неужели мир устраивает разделенная Корея? Неужели ее проблемы только ее проблемы? Для динамичного развития нужно объединение. Но нет, не хотят объединяться. Так как же быть? Корейская элита зарубежья должна оказать свое воздействие объединительным процессам. Это великое чаяние многомиллионного разъединенного народа, сохранившего свою самобытность. Может быть , поймут лидеры. Тут важно согласие лидеров. Но видимо, еще долго не дождаться согласия.Увы! И там ощущается дефицит в мудрых лидерах.
Наметилась тенденция к ослаблению обособления. С распадом СССР пошел процесс распада и в других союзных образованиях. Все-таки неуютно жить в стране, где нет отца, а есть старший брат, который взял на себя функции отца, нет, сурового отчима. Протославяне жили в Азии. Потом они двинулись к Гималаям. Стали индоевропейцами.
***
Сергей никак не мог понять Ирину, которая вежливо, но с гордостью отвергла предложение руки и сердца. Она почувствовала, что у него это увлечение, которое пройдет со временем. К старости он будет жалеть о выборе своей молодости. Он будет тяготеть к своим. А она тяготеть к своим. Так как она не мыслит свою жизнь вне России. Она русская по сути своей, не по биологическим данным. Как этого не понимает он и все окружение.И все же что-то говорило, что нельзя открыть свое сердце тому. что в заблуждении. Ирина не ответила на чувство. Они остались...Нет, друзьями не стали. Между ними установились какие-то странные взаимоотношения, какое-то соперничест-во. Он не оставлял надежд.
***
У тех, у которых всего много, как с совестью? Если они достигли этого своим умом, хотя мало вероятно, то совестью не маются. Да и душа спокойна.Но ведь не так. Душа не спокойна, ибо не может быть спокойна душа при таких деньгах и богатстве. Но совесть не шелохнется. Он не знал, что делать. За время жизни он утратил способность к физической близости с женщиной. Это его угнетало. Решил восстановить силы, но так чтобы никто не узнал об этом, не хотел, чтобы растрезвонили об этом. Тайно приезжал в поликлинику. И однажды Заволжина все же “засекли”. На другой день слух пошел гулять среди тех, до которых ему не хотелось, чтобы дошло. Якобы, чтио он не может. Якобы, что он пассивный, якобы болен СПИДом. И еще всякую гадость распространяет среди его знакомых. Это была целенаправленная травля. Как быть? Самому распускать слухи? Против кого? Против всех. Против кого - против всех? Слухи без адреса - это ведь просто анекдоты, посмеются и все. Как защититься от травли?
Тайно проведал имиджмейкера.
-За шестьдесят семь. Песок сыпется. Но мне нельзя уходить из круга...
-Вам нужно показаться на презентации вместе с девушкой...
-Но ведь не поймут, возраст, положение, или неправильно поймут, что девушка так...
-Надо добиться, чтобы она была вашей...
-Я этого хочу. Но, видите, какой тут подняли шум? Аж стыдно им самим.
-В конце концов мужчина и в сто лет мужчина. Что ваши года?
- К другу своему Демирчяну в Ереван. Он там большой деятель, власть. Встретились меня, встречу на телевидение засняли. Хотел тайно подлечиться. На смех подняли.
-Слетайте заграницу. И там можно подлечиться, поправиться...
-Невозможно. Могут за это время меня здесь...так встретить, что костей не соберешь.
-Но как вы хотите?
-Хорошо. Я подумаю.
Он придумал, что выезжает в командировку. В необходимость командировки убедил друзей и недругов. В интервью популярной газете.
Вроде бы поверили. Заграницей он интенсивно лечился. Без соглядатаев. Он почувствовал себя молодым и озорным. Даже захотел вновь поволочиться за какой-нибудь девушкой. И это у него получилось. Был счастлив. С девушками расставался легко, потому что они встречались с ним за вознаграждение. Они признались, что были довольным им. Он возвращался на Родину без комплексов, с великим нетерпением. Не торжествуйте, милые мои недоброжелатели, еще рано меня хоронить, дорогие мои вражины!
А ведь и девушка встретилась. Она соблазнительная и решила воспользоваться оружием обаяния, чтобы блистать. У нее другого варианта выхода из тупика нет. И ум, и обаяние. А что? Умереть с голоду? Этого не надо. Не хочется и дорожный мусор собирать. И что они набросились на меня? А они каковы? Говорят одно, талдычат о нравственности в политике, но происходят странные вещи, в которых угадываются те же ституации и те же говоруны. Время от времени происходят страшные политические убийства. Такие убийства не раскрываются, ибо направляется какой-то силой, примыкающей власти или противодействущей ей. Одно спасение - выборы, честные выборы. Россия за сотни лет беззакония и бесправия сумела сделать выбор. Но прошлое ведь так просто не уходит. И кто как может, так и убегает от этого "рая". Убегают. Но все-то не могут убежать. Значит, надо как-то изменить эту жизнь. Но только не силой оружия, не насилием. Попробовать убедить каждого. Это трудно, но это можно.
Но эту девушку не пустили в Кремль... по каким-то соображениям. От чиновников ответа внятного не дождались.
***
Отравили человека, который сделал немало для укрепления безопасности страны. (У него даже имени не было настоящего, а звали Илья Викторович). Может быть, благодаря ему страна до сих пор имеет статус великой державы. Но человек стал неугоден. И его решили усыпить, как брошенную собаку. И похоронили без речей. На похороны не пришел ни один чиновник. А его дед живота не жалел во имя престижа страны. Командовал эскадроном, сражался за царя, потом за Советы, не давал покоя басмачам, пока не выдворили их за кордон. Но был убит в канун Великой Отечественной войны, может быть, теми же басмачами! На заставу устремилась конная лава. Застава была разгромлена. Командир эскадрона был взят в плен "старым знакомцем", самим курбаши.
-Последняя просьба. Похорони нас в братской могиле.
-Нет.
По приказу курбаши ему отрубили голову и приторочили ее к седлу коня. Конь всхрапывал и несся в бою ураганом. Вдоволь поглумившись над врагом, курбаши повел своих воинов за веру в горячие пески. В Афганистан. И встретятся сыновья и внуки курбаши с сыновьями и внуками краскомом. Сын Ильи Викторовича тоже воевал, но не с басмачами, а душманами. Был контужен, находился на краю пропасти, но выжил. Душманы узнали, что это внук того командира эскадрона, и обещали сто тысяч долларов за голову проклятого уруса. Валерий погиб от снайперской пули.
Он не раз задумывался, как разомкнуть круг ненависти.
-Мы ведь в тенетах прошлого. Нас всех захватили, взяли в заложники. Те, которые берут нас в заложники, знают, сколько дадут за того и за этого. Не должность определяет цену человека. За иного крупного чиновника и рубля не попросят. И если возьмут в заложники, то только по ошибке. А вот его попытались захватить и не однажды. Да судьба берегла его от напастей.
***
В нем обнаружили наследственную болезнь. Какой-то дальний предок болел базедовой болезнью. Возможно, это был прапрапрадед, живший два века назад. О нем даже легенд не сохранилось, но он жил в наследниках. Можно допустить, что он был крепостным графа Разумовского. Можно лишь предполагать об этом. К сожалению. Кто этот предок, все-таки? Об этом часто задумывался Сергей Поисцев, старший сын Анатолия Михайловича. Попытался найти какие-то церковные записи, рылся в архивных массивах, но не находил ответа. И не придавал значения своей болезни. Дождь, когда кончится дождь? На стекле оконном проступает его расплывающееся лицо. Он вглядывается в это лицо и мрачнеет. Сквозь толщу веков он слышит грохот снарядов. Идет морское сражение... Он готовил курсовую об Имдинской войне. О последней битве корейского флотоводца Ли Сун Сина в Японском море. О значении этой битвы для будущего Кореи. Смертельно раненный флотоводец, превозмогая боль, отдавал последние приказы, которые приближали победу. Корейские моряки оказались храбрее и умнее японских храбростью и мудростью своего флотоводца-вождя. Корейские суда оказались более быстроходные, чем японские, но последние были мощнее. Сражение жестокое, ибо одни сражались за родину, другие - за свои жизни. Японская эскадра попыталась прорваться сквозь заслон, изрыгая на противника огнем и ненавистью. Они действовали крайне неразумно. Бились о заградительную линию. Ли Сун Син находил удивительно удачные решения. Уступая троекратно в количестве судов и численности матросов, сумел обессилить врага искусным заманиванием в ловушку, разрушением быстроходными судами кильватерного строя неприятельских кораблей, созданием заторов, хаоса, где в пылу сражения неприятельские суда сталкивались носами и шли на дно моря... К концу сражения японских судов стало только вдвое больше и настолько же больше японских захватчиков. Теперь перед Ли Сун Сином стояла задача уберечь экипажи судов, сами суда, и уничтожить неприятельскую эскадру. Но несколько неприятельских судов Ли Сун Син решил оставить. Почему? Пусть возвращаются на родину и расскажут о своих злодеяниях и покаются. Адмирал сделал все, как нужно. Не совершил ни одной ошибки? А это разве не ошибка - отпустить врагов? Хотя, конечно, корейцы и японцы родственные народы, потомки восточных тюрков. Но не родство тут сыграло роль. Это была нравственная победа. Ли Сун Син боролся за свободу своей родины, но не с бессмысленной жестокостью, а видя в противнике людей, против которых он должен был направить свой гнев и ярость, до тех пор, пока он не выполнит долг. Но не больше того. Он велел отпустить побежденных. Теперь непрошеные гости вспомнят о приличиях. Он воин. Он флотоводец. Ему дороги честь и достоинство. И победил по божественному провидению. А бог не хочет, чтобы люди убивали людей, ибо люди - творение божье...
Сергей понял, что он вновь увидел то, что не смогли увидеть другие признанные и молодые, но въедливые востоковеды. Его курсовую включат в научный сборник. И тогда у него появится желание “домыслить” белые пятна истории.
***
Трагическая история души. Столько всего. А почему? Из-за нашей гордости, неизменной веры в свою непогрешимость, неверие к другому, зависть и соблазн все решить одним махом. Нас захлестнула историческая беспечность. Ну и стали мудрее?
Признавать свои ошибки можем? Нет, не можем. У нас этого просто не может быть. Мы такие, что не можем признавать свои ошибки. Власть не может признавать свои ошибки. Власть будет дорожить жизнью своих сограждан? Или будет открещиваться от своих погибших сограждан? Неужели все это наша страна? И все же лучше России нет страны. Есть удаль, есть бесшабашность. То, что заложено в человеке.
-Мы совершили ошибку. Можно это сказать? Нет, нельзя. Когда чиновник распоряжается огромной отраслью, хотя эта отрасль ему не принадлежит, его смелость объяснима. Ему не жалко "погробить" и саму отрасль. Его заинтересованность разве что в том, чтобы занять более высокий пост, чем занимал.
***
Молодые реформаторы нелогичны. Сами участвовали в создании олигархии, знают всех олигархов и теперь объявили виртуальную войну против олигархии. Игра на публику. Перед президентскими выборами хочется попасть в политическую струю...
Рожнов не принял от них ни одного заказа.
***
Власть живет по особым законам, ее логику поведенния трудно понять. Принцип ее не понятен. Прошло много лет, а получилось - ничего не изменилось. Права та,которая говорила, что нельзя поступиться принципами. Великодержавный шовинизм в политике остался и он получает отпор, ослабляя страну. Все непонятным становится жизнь регионов. Они не горят желанием облагодетельство- вать центр. Центр однажды проявил себя как Иван Грозный и насторожил регионы. Соблазн - не погладить, а ударить по головке был сильнее разума!Поддались соблазну. Это была ошибка. Более того - преступление. Выросла проблема до настоящей войны. Страшной войны. Не послушался - применю силу! Применили. Что теперь-то? Забыть? Солдаты забудут. А вот те, кто защищал свое понимание жизни, свое достоинство - никогда!
Наши выборы несвободны. Регионы избрали на повторный срок того, кто ответствен за войну в Чечне. Неужели регионы ничего не знали? Подлог, давление и влияние?
Бой был жестокий. Солдат попал в бою в плен к чеченским боевикам. Они связали ему руки. Подошел боевик с крючковатым носом, схватил его за волосы и поднял с земли. Вытащил нож.
- Ты...Ваня Теплых? Тайга, стройка...
- А ты Руслан? Помнишь, в тайгу за шишками ходили...
- А теперь все...
- Руслан, не надо,а,ма-м-а...
- А, урус, ненавижу.
И с размаху ударил ножом в шею. Но голова отвалилась не сразу. Долго стоял в ушах душераздирающий крик, пока не отвалилась голова от тела. Из головы хлестала кровь. Кажется, она была жива, когда боевик посадил ее на кол.
Другие пленные смотрели на это с ужасом. И молчали, чтобы не вызвать больший гнев. Их пощадили. Их просто расстреляли.
Танковая атака захлебнулась. Но прибыла мотострелковая часть. И зачистила населенный пункт. Бойна продолжалась. Лидеры договориться не смогли. В высших кругах не ожидали такого отчаянного сопротивления. Каждый знал, что проиграть сражение нельзя. Но и умереть нельзя. Лучше сражаться до последнего. Они хотели показать, что сражаться умеют. И будут сражаться до победы.
***
В Кремле после известных событий пытаются устоять от соблазна показать всем субъектам федерации, чем грозит их мечта о полном суверенитете. Свобода в рамках, в определенных рамках! То, что может Москва, невозможно в провинции, на периферии.
Здесь не рассуждали о демократии, свободе. Здесь ценилось умение стрелять и опередить противника. И с той и с этой стороны - люди. Объявили другую сторону заклятыми врагами. Пленных не брали.
Преданные мальчики. Отреклись от них своих. Их трупы валялись почти три недели. Неизвестно, кто их подобрал и похоронил...
-Вань, все, о чем мы тут говорим, все равно что сказать, что "Волга впадает в Каспийское море".
-Но если если каждый осознаст это, то изменится что-то. Надоест же смотреть одно и то же кино. Живем не прошлым, хотели бы, да не можем мы. Кого винить, как не самим себя! Ты говоришь, тебя обманули. Прожил жизнь и даже не понял, как тебя обманули.
-Произошла подмена основы под идеологическим наркозом. На том спасибо. Помогли выжить.
-Что ты говоришь? Это не помощь, это подачки, чтобы не умер ты на улице, убирать труп удовольствие невеликое. Устроили пир на поминках твоих надежд. Обманутая страна. Ты это здорово выразил! Словами мы можем и море вычерпать. А ты попробуй черпак изобразить! Неси "Обманутую" в худфонд.
-Покупатель есть. Сто тысяч долларов предлагает. Но я решил выставить на аукцион.
-Ты угадал время. Отбросил ханжество, аскету, но не опустился до восхваления разнузданности. И прелести жизни, и ее противности, как они выписаны! Ты постигаешь жизнь в ее сути. Я преклоняюсь перед тобой, Евгеша.
-Но зачем же столько патетики? "Обманутая" еще не обрела свою нишу, но она в реалии. И реалии изменились с ее появлением. Я не могу с ней расстаться. Выписываю каждую ее слезинку.
-Остановись, можешь испортить. Влюбился в свою Надю?
-Признаться, да.
-Тогда плохи твои дела...
Глава третья
ПОХИЩЕНИЕ
Иван Зеркалов возмущенно размахивал руками. Однако не так яростно, как в былые времена. Не годы забрали у него силы, энергию, а повседневные заботы. Творческие неудачи состарили его. Лицо, искромсанное лезвием мелкими морщинами, исказилось едкой саркастической улыбкой.
-Евгеша, все сбылось, все то, что я предсказал. Страну расчленили, идет дальнейший развал, ты этого не видишь. Ты ослеп от своих картин.
-Ты опять о том?
-О том, конечно, о том, -застонал Иван Зеркалов.- За державу обидно. Все идет по Аллену Даллесу.
-Тогда и мы хотели развалить тот ненавистный мир. Мы не были ангелами.
-Идет религиозная война. Русские - это православие. Идет пока религиозная война, ибо народы разошлись по религиозным признакам.
-Но искусство не делится по религиозным признакам, ибо оно зеркало жизни, хотя и оно разделено настолько, насколько разделено человечество по религиозному мироощущению.Но если каждый народ и каждый человек сделали свой выбор, то что же упрекать их в этом? Каждый имеет право на свое видение жизни, свою картину.
-Послушай, что говорил Даллес. В газете напечатано. Ну вот: "Человеческий мозг, сознание людей способны к изменению. Посеяв там хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Как? Мы найдем своих единомышленников, своих помощников и союзников в самой России..."
- Мы ведь то же самое делали во всех странах, создавали организации единомышленников.
-Послушай дальше...
- Я слушаю.
-И неожиданно правительство уходит в отставку. Уходит первый вице-премьер. А с ними и его приближенные,- Иван возмущенно размахивал руками.- Это было как гром среди ясного неба? Не скажи. Но гром грянул. Ложный гром. На этого вице свалили все неудачи правительства. Пока будут обсуждать о скоропалительности или неправомерности этой отставки, будут искать следующую жертву. Самый главный как будто заботится о том, кто же будет следующим и последующим, беспокоится о преемственности власти.
- Ты прав, Ваня, - вяло согласился Рожнов.- А эти восемь-десять замусоленных лидеров не пройдут. Для раскрутки новых нужны новые выборы. Дальше откладывать - терять все! И вот главный решился. В поисках нового лидера президент разработал план действий, о котором он не распространяется. Что ж, поживем - увидим. Жизнь продолжается. Ребята все сделали так, что повернуть назад, идти вспять уже нельзя. Жизнь вступает в нормальное русло. Но те, кто претворял это, в накладе не остались. Их состояние таково, что они в состоянии выстроить город Солнца! Как все же попадают в первые люди? В мире и у нас в России...Сие загадка есть. Лучше подальше. Но уйдешь подальше, а вынырнет из мути невзрачная, амбициозная личность.
- Вот эта обреченность судьбы мало радует. Каждое утро я встаю с тревогой. А вдруг все вернется на круги своя...И так все последние десять лет. И не только я тревожусь. Эти новые заказали портретики, да исчезли...
-Что переживать? Объявятся там, где им вольготно, где тепло и уютно, не в Сибири. Это у восточных славян арийские хладостойкие корни, кроме шуток...
-Но государство наше все же многонациональное, и потому бездушное, чтобы осуществлялось что-то по человеческому закону. На утлом судне надо вести себя прилично, иначе оно перевернется.
-Людей много, что жалеть-то?
-Как Сталин? Отравили ученого Нестерова, да что там. убили Есенина и Маяковского, убили Котовского, зарезали на операционном столе Фрунзе, а всем все равно. Коли так, то будет вам Варфоломеевская ночь тридцать седьмого года. Далеко мы ушли от отцов и дедов?
Рожнов писал портреты эти по одному трафарету. Заказчики будто на одно лицо. Заказчики, конечно, не герои. Они значительны потому, что по ним определяется нынешнее время. Время - это люди. Рожнов не льстил заказчикам, он показывал их возможность, если им удастся не сделать ложных шагов. Увы! Это удается далеко не всем.
Но удалось ли Рожнову запечатлеть время? Лики времени - да. Но если так, то может быть и удалось запечатлеть время. Но запечатлеть время, в котором ты жил, пребывал, то есть его время, его страхи, его соблазны. В жизни много соблазнов. Но человеку надо освобождаться от ига соблазна, чтобы понять свою суть, но можно освободиться от ига, только соблазнившись...
- Смеешься?
- Ты ведь знаешь, я работал на заводе, реставрировал Успенский собор и где только не бывал в поисках сюжета! На Атоммаше, на БАМе, нынче почти что придворный живописец. Пишу портреты политиков. Бывал в кремлёвских апартаментах и разочаровался. Там соблазн пожить за счет народа. Соблазн приписать беды татарскому игу или немцам. Это достойно ли правителей? Но льстецы в угоду власти переписывают историю. Татары во всем виноваты! И отдельные набеги ордынцев изображаются как иго! А вот прорыв в Сибирь и на Восток - того же Ермака, того же Семена Дежнева? Это как по Ломоносову, могущество России прирастает...А все нынешние беды от зловредных советников.Очень прискорбно, что ничего остается от былого величия.
- А как бы хотел?
- Мы страдаем от величия...История не в величии, а в правде.
Рожнов не забывал, что его предки родом из старинной тамбовской деревни. О далеких предках в летописях упоминается в связи оборонением от монголо-татарской тьмы. Оторвали Селяниновичей от орала, заставили взяться за копья и мечи. И вновь взяли в руки орала. Были в роду предков Рожнова и татары. Наверное, невозможно было отгородиться от мира... Но так повелось, что в сознании не затухает мысль о вражде Руси со Степью, заглушающая мысль о единении, общей судьбе. Пафос отрицания, обличения перехлестывает разум, ибо это, дескать, способно укреплять государство! Историческое заблуждение "государственников"-летописцев! Но летописцы не художники, они фиксаторы и комментаторы событий своего и минувшего времени. А художник - выразитель времени, эпохи, имеет свой взгляд на историю. Многое объясняет. Психологические мотивы тех или иных поступков героев - разве не история? Иван Грозный ( гены, по через мать он унаследовал нетерпимость Мамая!) убивает сына ( хоть и в припадке гнева, а умышленно), Петр Первый судит сына, Александр Первый участвует в убийстве отца Павла Первого..."Я отрекся от отца только сейчас... Я прожил жизнь и не впустую. Кажется, не впустую. И в конце пути остался ни с чем. От безысходности хочется наложить руки." Не может. Пленник времени. Или судьба такая или судьбы у него не было. Оглянулся. Жизни не было. Все в стороне. "Ты же не хотел этого!" Гнев и отчаяние будто разрывали его грудь...
-Значит, все то - тупик. И то, что было в этой жизни, бедовое, коль все мы бедствуем... А все беды от заурегулированности нашей жизни,- думает вслух Рожнов,- куда ни кинемся, везде натыкаемся на тупик. Это как "курильский" тупик, палестино-израильский спор о святых местах Иерусалима, извечная вина "монголо-татар". МожетЮ кому-то это удобно? Да, удобно и легко списать на татар. Может, потому и преувеличены беды от монголо-татарского ига? Славяне тысячелетиями жили бок о бок с тюрками. Даже было своеобразное разделение труда. Бывают же между соседями раздоры. Татары совершали набеги на Русь. Но иго? Где наместники из татар? Ига в нынешнем понимании не было. Все княжества русские сохранились и множились. Ну, отдельные княжества платили другому княжеству дань. А было больше хозяйственных связей. Так опустошила Русскую равнину конница Чингисхана и его сыновей и внуков? Опустошала...Ничто не могло ее остановить. Монголо-татарских конников не прельщали ни богатства, ни неволя городской жизни. Коннику ничего не нужно было, кроме степи. Любоваться природой, зеленым простором степей, сединой гор, туманом безграничного пространства, в котором таится блаженство жизни. И бессмысленно спорить с суетливыми людьми... Монголо-татарский конник не был ни христианином, ни мусульманином, ни буддистом, но он не был и язычником. Он ли источник всех несчастий? Желание свалить вину за свое неумелое правление на монголо-татар, на тевтонских рыцарей - желание это никогда не угасало. Князь оказывал влияние на летописцев, которые все же кормились от княжеского стола. Где-то так. Поэтому говорить о полной независимости от князей говорить не приходится. Истории официальной не может быть. Она всегда ложь. Но история есть и она разная, субъективная.
-Ладно. Наливай, - грубо оборвал Иван, сжимая жирными пальцами стакан, - по полной. Что, алкашом стал, дрожат руки? Слушай, мы всегда поддерживали друг друга, не материально, а духовно, хоть мы не братья ни по вере, ни по убеждению. Я против всего то, что ты изображаешь, ей богу...
А утром с похмелья Иван понес несуразное:
-Жень, тебе мало известности, мало славы, еще и богатства захотел от нетленок! Бог тебя накажет!
-Что-то ты злой сегодня, - прервал его Рожнов.- Но еще Конфуций сказал: доброта победит в мире.
-Что ты, ей богу, зло, добро, что день даст... А мне ничего не надо. Я скупее стал в желаниях. До завтра. Пил "Кровавую Мери"? Тогда жди.
-Вечером?
-Да. И все-таки подумай что я тебе сказал спьяну. Ты вот рисуешь в свое удовольствие. И картины твои глазам и сердцам услада. Ты выразился. Чего же более? Теперь я понимаю, почему ты написал портрет первого президента.
-Для творческого человека нужна свобода. Я ее получил.
-Ты ее получил, а не завоевал. Но те-то остались. Ты пока сам по себе, а они сами по себе.
-Нет, не так. Если бы не мы, то там были бы другие. Я не ною, не жалуюсь. Это боль общая. Больно мне. Об этом говорю.
-Возьми и вырежь рану, опухоль7
-А если это опухоль в душе?
***
Еле-еле выпроводив Ивана, Рожнов принялся размешивать краски...Нерадостные размышления отягощали его.
Невестка с внучкой уехала на ПМЖ в Канаду. Когда теперь он увидит внучку? Может, и не увидит никогда. Невестка не успокоилась. Засобралась пребраться аж в Перу, где президент Хухимори судится с женой... "Саша не знал, что у него родится дочка. Невестка дрянь. Обвинила меня в сильной энергетике, дескать, я оказываю давление на внучку. Она знает. Как было у меня с Леной, не прощает..."
Надо бы позвонить в приемную администрации, узнать, когда можно прийти... Не понравилось то, что в Кремле "семья" президента пытается изменить политику, чтобы удержаться на плаву. Конечно, они спросили мнение некоего Рожнова, дабы узнать настроение электората! Рассыпаются перед ним. Падают ниц. Самое ужасное, что они вполне искренни в своем отношении к нему, в своих действиях и поступках. Но это искренность людей, изведавших власть. "Они и свое не упустят и чужого не отдадут. Они - это отрыжка наша? И все-таки, зря они так по-хамски, видимо, они переоценили свои возможности. Это подводит к роковым соблазнам. Они как последователи Александра Македонского, которые отравили Александра, поделили империю, но потеряли все, что приобрели! "Вы вольны изобразить все, но должны отразить правду!" Ишь ты! Жаждут доброго слова. Хоть и в Кремле, но на Земле, на одном пространстве. Запоздалое осознание единства, общности...Возле власти страшно. Мне б хотелось отстоять от власти как можно дальше..."
Но опять же - вовлекут в конфликты помимо твоей воли. В стороне стоять не придется.
Подальше, когда хоть выработают правила игры. А то все живут по понятиям. До правил еще далеко-далеко.
- Дядя Женя, все не так,- сказал Сергей Поимцев, передавая ему гонорар за реализованные натюрморты.
- А как?
- Иногда, чтобы осуществить что-то, политики идут на крайние меры. И не считают это преступлением. Ну опять же - потрафить нищей глубинке. Олигархи должны приносить кого-то в жертву, чтобы их не извели. Медведи обижают кабанов, но не изводят.
-Извести богатых, одарить бедных? Осталось только крикнуть: "Фас!" ФСБ, МВД, Генпрокуратура ринутся на спасение бабуси от голодной смерти. Защищают народные интересы! Заслать крепких ребят в масках к кабанчику и мгновенно сбросит вес...Лишь только маску надеть и крикнуть: "К стене!" Можно ли устоять ли от этого соблазна?
-Нет, конечно. Если нет страны, то что может быть?
И Сергей вспомнил эпизод из давней истории...
"Вот японцы убили последнюю корейскую императрицу. Был соблазн покорить народ. Если убить императрицу, то страна лишится символа, люди потеряют ощущение единства. Так полагали те, кто задумал убийство. Кто это те? Тайна так и не раскрыта. Но императрица была отмщена. В Сеуле был убит японский деятель..."
-Дядь Жень, когда будут натюрморты?
-В следующий четверг. Закончу портрет...
-Я найду к тому времени покупателя...И еще космический какой-нибудь пейзажик. Звездные горы, над шапками вершин - таинственное свечение, исходящее от дальних галактик...
***
" Надо проследить, когда он найдет покупателя. Картину заберем и продадим покупателю. Как посредники...
-Но Рожнов ведь откроет, что не так...И потом его мастерская на сигнализации. Дернем замок монтировкой, тут же сработает сигнализация, вынесем две картины, менты примчатся.
-Тогда надо прийти, когда он в мастерской...
-Как тогда? Покупать картины у него, торговаться с ним?
-Подумайте! Пока прослушку не снимайте."
***
Иван Зеркалов заплетающимся языком нахваливал "мово друга-художника", мутными глазами уставясь в полутемный зал:
- Я вам вот что скажу. Евгений Никандрович Рожнов, выдающийся портретист, мог написать портрет по ситуации. Постигая время, он постигал людей. Его осыпали почестями. Народный художник, академик, лауреат, дипломант...Он не хотел почестей, он хотел признания, чтобы убедиться в правильности выбора. А на трудном пути к возрождению это было важно. Но еще осыпали градом почестей. Лишь бы только не лез в высокие двери...
Он не получал заказов. Вот и хорошо! Проживет и без них. Будто сговорились. Нет заказов. Вначале это тревожило, а потом его охватили тяжкие переживания. Не в том дело, что заказ хорошо оплачивался, а в том, что хотелось жить в творческом процессе, во времени! Значит, его время уходит или отнимают! Он нашел свой стиль, который был неугоден тем, кто во Власти.
Но остается главный распорядитель, потому что боится за свою судьбу. Остается только верить,что остается надежда на перемены к лучшему, которые все никак не наступают. Такая драма жизни нашей. А трагедия в том, что мы не ощущаем этой драмы. Что будет дальше, никто предсказать не берется.
-Скажите, а почему он не выставляется?
-"Обманутая Елена" не выставочная.
-Что-то мы не видели ее.
-Она у него в мастерской...
***
-Нам-то как жить? Мы что-то производим. И даже спрос есть на нашу продукцию. А ничего не получается. Не умеем реализовать свою продукцию. Вот беда-то! И этот еще добавил!
-Какая реализация? Ваши картины покупают?-усмехнулся сосед.
-Нет. Воруют. А что мне от этого?
-Не пишите и все.
-Пишу для себя...
Рожнов сказал правду. Он впал в отчаяние. Не пишется, и заказов хороших нет, а писать малевки не хочется. Хватит, сколько можно! Износился он физически за последние десять лет, боли по ночам напоминают о том, что нельзя поддаваться всем соблазнам, забывать, что природа дала все человеку для божественной жизни, но не одарила чувством меры, чувством красоты. Но Рожнов не променяет эти десять лет на все предыдущие годы, когда душевный износ достиг предела, он не жил, а существовал. А сейчас что? Денег нет. Ну и что? Можно заработать, расписывая коттеджи и офисы, малеванием афиш, рекламных листков, мог, но попробуй найди заказчика! Не дают ему такого заказа, потому что он мастер. С ним неудобно торговаться!
А те, наверху начинают страшиться перемен. Сами сделали жизнь переменчивой, неустойчивой и сами же боятся этих перемен. Они сами не могут адаптироваться к частым переменам.
Он чувствует дискомфорт от этих перемен. Восхищался матерью. Она умерла недавно в возрасте восемьдесяти семи лет. Хоронил он старенькую свою мать и плакал! Сколько же ей доставалось за свою-то жизнь. За что - ни она, ни близкие так и не нашли ответа. Отец на погранзаставе, и она вместе с ним как жена и солдат. По большому счету это глупости. А ей сказали, что это долг и однажды забрали ее за ненадлежащее усердие в охране границ. Басмачи хотели вернуться в родные края, их поймали и посадили в тюрьму. Она носила им еду. В родные края рвались и другие враги новой власти. Она думала, что это ее родная земля, а оказывается не так. Басмачи говорят, что они хотели бы умереть на родной земле. Семеновцы говорят то же самое. Дутовцы - то же самое.Потому постоянные конфликты на границе. Муж арестовывает перебежчиков, жена носит им еду, чтобы спасти их от голодной смерти. А потом Рожновых направляют в Белоруссию ловить перебежчиков...Потом война, СМЕРШ...
Наш человек живет ощущением, что он гражданин великой страны, знает, что у него особенная гордость. И это мешает ему в общении с другими.
-Не надо бы знать близко власть. Сплошное разочарование. Мне теперь нужно отдаление. Я не могу вблизи-то. Вот в чем дело. Они живут совсем по другим законам и обычаям. А народ живет по своим законам.
Отпевали покойную в маленькой церкви. Вместе с ней отпевали и мальчика, погибшего в дорожной катастрофе. Родители плакали навзрыд в безутешном горе.
***
-Он был без присмотра, пристроить его было некуда. Жизнь такая, что дети на улице оказались...Может, так угодно кому-то...
-Пора освободить Кремль и Белый дом от нечисти. Мы соберемся с силами...Нас поддерживают. У нас сила.Уже земля дрожит...Вибрация эта не приведет ни к чему хорошему. Но увы! там не слышат!
Там слышат свое, разыгранное по своим нотам.
***
На другой день съезд выдвигает политические требования в защиту отечества...
А накануне произошло трагическое происшествие:убит депутат Госдумы. Обстоятельства гибели запутаны. По основной версии, убит депутат якобы женой. Она была в ту ночь явно не в себе. И кто бы мог сказать, что она сможет пойти на крайний шаг? Она завершила красиво жизненный путь родного мужа. "Что дальше-то? Он ведь призывает собраться, чтобы решить, как быть с этой нечистью. Говорит это на людях, громко, не таясь...Ему звание героя давали, он отказался. Великий человек. И потому страшно то, что он говорит и что делает... Опозорят его и все. Не вижу выхода. Выход один - он не должен жить так..." Как подумала об этом - ей стало страшно. Двое детей. Им все время угрожают.
И вот глава государства встречается с военными деятелями, с силовиками. Говорит, что они опора власти, что достаточно сил, для отражения экстремистских замыслов захвата власти. Власть никто не отдает!
Мол, есть экстремисткие группы, которые мечтают о захвате власти. Ничего у них не получится. Вот тебе и высокий уровень! Слова-то непристройные! На угрозы заговорщиков, которые кроют его матом (Там услышали! Все было прослушано и даже известно, кто что сказал), тоже ответили матом. Мол, этого не хотите!
***
Он любил ее, ее плоть и не мог объяснить, почему. И не пытался объяснить. Кому? Стыдно. Да и не желал объясняться, потому что физическое плотское желание затмевало все остальное, и это делание вызывала она, легким поворотом шеи, трепетом груди, трепетом живота, длинными, сияющими фосфорисцирующим светом, ногами. Волосы распущены. Глаза улыбчивые. Взгляд царственный.
Она надумала уехать в Европу. В Москве жизнь обыденная, хоть и богемная и ее не устраивала эта богемность.
Она хотела блистать в высшем свете. В России тогда еще такого понятия не было. А когда будет, то она уже никому не приглянется.
Так она рассуждала предельно жестоко. Это страшно, что женщина рассуждает так. Очень страшно.
***
Сергей Поимцев то разводился, то сводился с Ириной, младшей дочерью Заволжина и Ольги Даниловой. Любил ее, огнеглазую брюнеточку, до безумия и потому он спешил разводиться. Огонь любви обжигал его сердце и душу. Она его предала. Он не мог представить ее обнаженной в чужой постели. Заходилось сердце...
Попросил тещу написать ее портрет, но та отказалась:
- Обратись к Рожнову. Он мастер по портретам.
Сергей обратился к Рожнову.
***
Главное - профессионализм. Там, где кончается мой профессионализм, начинается профессионализм другого. Схвачено или не схвачено время? Под силу ли тебе это одному? Поэтому команда, только команда.
***
Пять лет красивого обмана (наркотики) не жалко жизни. Так вышло. Запретное всегда манит. И вот не удержался.
-Не жалеешь?
-Нет, не жалею.
В такой жизни что жалеть. Хоть пяток лет насладиться тем, что ничем не заменить.
-Это ты так уходишь?
-Как могу. По-другому не могу.
Мусайбеков говорил с сыном на повышенных тонах. Разрывалось сердце от жалости к наследнику. Мусайбеков вице-аким города Алматы, профессор, уважаемый человек во всем Казахстане, но с сыном беда...
***
Он не мог понять, почему его так влекло к этим глазам, в которых видел только насмешливое выражение, которое немножко отдаляло его, останавливало от проявления забвения,опасного забвения, смерти. Стремительные линии рук, романтические колени. Он, конечно, видел ее. И даже если бы не был зрячим, он все равно бы не смог освободиться от обаяния ее голоса. Слова, исторгнутые из ее груди - они ведь от самой душа исходят. Недобрые мысли и некрасивая душа - вполне сочетаемы, но некрасивые мысли и красивая душа - несовместимы. Он все же знал, что ее душа нежна, доверчива и гармонична. Он хотел слияния с этой душой. И акт слияния не унижал их, потому что это акт любви.
И это слияние, наверное, суть всего сущего. Убежать от одиночества. Он один - одиношенек и хочется слияния, чтоб не быть одиноким. Кто-бы понял это? Только такая слитность, что просто одно чувство и все.
Страсть влекала к этой женщине. По радио передавали о разразившемся голоде в Северной Корее. Умирают от голодаю Уже погибли миллионы людей. Что же тоталитарный режим? Он ловит голодных беглецов на границе и бросат их в тюрьмы. Люди виновны, потому что она хотели убежать от голодной смерти. Их теперь считают преступниками! Многие законопослушные родственники умерли от голода. Осиротели. Кусок хлеба...Ким Чен Ир произвел 22 полковника в генералы. Люди голодают, а он укрепляет армию. Ужас! Обирают крестьян и рабочих. Отношение к коммунистам недружелюбное. И сейчас не переменилось к ним отношение. Злодеяния не забываются. Это они устроили в стране голод и разруху. Коммунисты мародеры. Но боялись говорить вслух. Чуждый элемент, кто говорит плохое о коммунистах. Любимый руководитель не устоял перед соблазном подавлять волю человека. Победит ли здравомыслие или ему надо помочь одуматься? Лизоблюды сочиняют нечеловеческие инструкции. И это понять невозможно.
Родилась дочь, красивая, капризная. Любовь осталась. Прошла страсть. Вот где истинная любовь. Он остался один с дочерью.
Однажды она сказала, что едет учиться в США. Влечение осталось. Но любил только свою незабвенную. И только минутный охват страсти только сохраняло его любовь.
***
Выразители интересов народа бывают жестоки к народу своему. Великая Французская революция породила неслыханные жестокости, Октябрьская революция открыла дорогу массовым репрессиям. Путь к репрессиям открыли расстрелом Николая Второго и его семьи. Редкий случай - отречение от престола. Николай отрекся от престола, ибо был совестливым человеком. Он отрекся от престола, чтобы примирить общество, спасти страну от потрясений. Но увы!Тогда то, что должно свершиться, свершилось. Революция наступила. Кто знает, что будет дальше? Царь отошел в сторонку, чтобы дать дорогу созидательным силам! Но нельзя было уже остановить разрушительную энергию.
Историческая беда наша - мы не можем найти достойных правителей. Один что-то ляпнул не в унисон, мы поддерживаем его, возносим до небес, выдвигаем на высший пост, от нашей щедрости, а оказывается, зря. Если бы каждый осознавал, как трудно быть капитаном. Но со стороны не понять, не прочувствовать. И потому рвутся к рулю, к капитанскому мостику. Недостойный должен уступить дорогу достойному, но этого не происходит. Быть рулевым это все же от бога. Дано народу право избирать. Но бывают ошибки. Лидер должен чувствовать чаяния своих избирателей, поступать так, как они хотели бы...Увы! Жена уговаривала, не надо туда, тебя уже оттуда вытурили и ты чуть не погиб. Не послушался. Продолжал витийствовать. Народ в восторге. И уже отступать было нельзя. Народ не понял бы.
-Мы все, кто здесь родился и живем, россияне и болеем за Россию, то есть за свое настоящее и за свое будущее. Поэтому мне больно, что творится...Я буду бороться конституционными методами...
-Золотко мое, плетью обуха не перешибешь.
-Это так. Но надо попытаться.
-Тебе сколько лет? Не романтик-мальчишка, а прошедший дороги. Ты видел черный песок, покрытый ржавчиной, ты видел кровь.
-Нет, не уговаривай. Я решил. И мне уже ничего не страшно.
-Тебя могут убить.
-Могут. Но я принял решение.
-Роковое, золотце мое. Прислушайся к голосу разума.
-Голос разума - это голос инстинкта. А я не могу жить только инстинктами!
***
Родственников много, но они разобщены. Вместе бы решали производственные дела, но не хотят . Жены считают копейки. От него, мол, толку нет. Только убыток. Так они считают. И ничего не получается. Общих дел нет. Нет и общения. Уходит духовное, душевное тепло. Что хорошего? Ничего хорошего. Но переломить ситауцию не в силах. Главный был демократичен и авторитарен одновременно. Отсюда и все наши радости и беды. Спонтанные решения самого главного застигают людей врасплох, тем самым они никак не освободил людей от зависимости от него! Главный хочет оставаться лидером. И он это заслужил в общем-то. Сколько пережил всего, сколько испытал, чтобы пробиться в лидеры! И разве такой человек уступит лидерство? Да никогда. Борьба будет бескомпромиссной. И меня это импонирует. Я буду знать, хоть знать, что можно ожтидать от них, а что - от тех. Приехала в гости к тебе. А она и не рада. Тетя в бедности и убогости. Не знает, как привечать родную племянницу. Обняла ее, расплакалась.
-Красавица моя. Так рада душа, душа моя.
***
Он забывался, а ему напоминали, что он не тот, не тот! Это, наверное, самое страшное. Неужели нельзя уйти от этого?
***
Я не знаю, я все делаю сама, не буду вас развлекать. Не расстраивайте меня. Я не красивая. Такая уродилась. Я каланча и кривобокая к тому же. Жизнь некрасивой бесцветна. Я это осознала с детства. С того времени ринулась в иную жизнь, которую уже не переделать. Одни отрицательные эмоции переполняют меня.
***
Кажется не должно этого быть, но на земле благодатной люди голодают. Ежегодно от голода умирают миллионы людей. Большие города не могут обеспечить всем работу. Жить в глухой глубинке - с голоду не умереть. Но где теперь эта глухая глубинка? Разве это жизнь? Жизнь в столице. Надо в столицу. В столице он жил как в деревне уединенно.
"Замело тебя снегом, Россия", - по радиостанции "Свобода" романс Филарета Чернова исполняла Надежда Васильевна Плевицкая. Она была в ударе.
-Замело, занесло, запуржило...
Затмевала первую исполнительницу этого романса Изу Кремер.
Кто бы знал, что стихотворение это, впервые напечатанное в газете "Свобода" 11 марта 1918 года - станет любимым романсом русского зарубежья.
- Но печальна судьба автора романса Филарета Ивановича Чернова(родился 24 декабря 1878 года во Владимирской губернии).Умер в психбольнице в 1940 году.
Сколько не было друзей, только гадости о его творчестве выливали. Почему? Он прекрасно рисовал этюды. Обвиняли в эпигонстве. Хотел покончить с собой.
***
Предательство возможно? Возможно. Почему обстреляли колонну с двух сторон? То есть ждали! Семеро убито, шестеро ранено.
***
Да, было предательство. Коверное предательство. "Договорились"...Некая сила направляла ситуацию в угодном для нее направлении. Тем хуже, тем лучше.
***
Вооружить людей, а потом можно направить их против своего народа, который неправильно ведет себя! Такое бывает? Бывает. При отсутствии гражданского общества. В 1962 годы солдаты разогнали демонстрацию в Новочеркасске. Но в 1991 году "Альфа" отказалась идти на штурм "Белого Дома". Можно говорить о становлении гражданского общества? Рано. Но рано не поздно. Но опасно другое. Заговор тех, кто рвется к власти, кто хочет взять реванш. Человек свободен. Простой человек, безработный. Как он ощущает себя в новом времени? Он испытывает чувство тревоги, одиночества, оттого, что он не востребован, что он не нужен. Он нужен. Если б его не было, но ничего бы и не было. Все, что есть хорошего, стало благодаря тому, что были он и его предки. Кажется только, что он не нужен, только кажется. Но обидно, что ученый химик устроился продавцом в овощном ларьке. Не Жорес Алферов, но ученый по призванию. И обидно вдвойне, что он рад такому повороту дела!
***
Он давно не работает в официальных структурах. Давно на подхвате. И как придется. Но как-то существует. Кто бы узнал о его муках нового существования? Но надо идти вперед. Назад пути нет.
***
Все перевернулось в этой жизни. И наверху оказывается та группа, взявшая под свой контроль денежную массу страны, то есть та группа, которая установила контроль над естественными монополиями, топливо-энергетическим комплексом, транспортом и т.д. В подковерной борьбе, в публичных драках, поединках в конечном итоге выходит вперед та самая группа. Необязательно за ней тянется шлейф преступлений. Тут нет тени старушки-процентщицы, просто мастерски уворовывают у миллионов. И не надо мучаться от угрызения совести. Серые деньги не пахнут. Их будет много и никуда от этого не деться. Жизнь стала многообразной, непростой, с разносторонними интересами, с разоблачениями, продвижениями. Это, конечно, по-своему интересно. Появление выразителей этих интересов, некая знаковая фигура, какой-нибудь гибкий мальчик. Жизнь действительно стала другой и не надо подходить к ней со старыми мерками. Надо разве что приноровиться к ней. Большая политика. Группа стремится к контролю над денежной массой. И она не скрывает этого.
***
Что останется, то отдает учителям, врачам, чтобы не умерли с голоду, резервируя их голоса на день выборов. Если, конечно, от их голосов зависит что-то в большой игре по ими же придуманным правлам. А если эти голоса не нужны, то с выплатой повременим!
Промышленно-финансовые группы будут диктовать свои условия, кого допустить к власти, кого нет. Шантаж - оружие. Шантаж - оружие этой группы. И если высшие должностные лица государства пойдут на шантаж, то ужасно. Общество умоется и утрется красным полотенцем? Это уже катастрофа нравственных скрепов общества.
***
Заволжин с некоторым раздражением думал о старшей дочери.
"Дочь как-то так строит свою жизнь, что вызывает во мне протест. Уходит от естественных радостей из-за неосознанной внутренней гордыни. Не знаю, завышена ли самооценка, не знаю. С порога отвергает сверстников, внутренне презирая их, чурается их. На разведенных и холостяков смотрит как на прокаженных. На старичков-боровичков обернуться? Хоть бы кто соблазнил ее! Вся на взводе, сжалась в комок...Но почему? Потому чурается, что не уверена, не заронилась искорка в душе и не приглянулась никому? Не взволновала чье-то сердце? "Обманули меня, я ждала не судьбу, а случайного гостя...Да где он?"- стенает дочь... Ни замуж никогда не выйдет, ни в подоле принесет. Не урод, но гордыня лишила обаяния напрочь. Если посмотреть на причины, то да, причина в ней самой. Она сама как-то выпадает из молодой жизни. Стыдно, но думаешь, хоть бы что-то было у нее от девиц легкого поведения. Хоть бы какое-то мимолетнее счастье не миновало ее. Но прямолинейна, как будто механически настроена, с правильными устроенностями, неинтересна юношам, но подходить к учреждениям. Она слывет неплохим работником,скромным, добросовестным, исполнительным. Я желал бы ей не кокетства, не игривости, но больше природной естественности, не подавлять в себе инстинкты, положительные инстинкты, не быть к себе жестокой. Было бы радостно, если б в подоле принесла. Увы! Неспособна! Двадцать пять уж девушке. И ничье-то воображение не всколыхнула. Если бы была убогой! Не убогая, только дурь в голове. Строит какие-то честолюбивые мужские планы. Меня это раздражает. Воистину человек не знает своих возможностей. Это в юности ничего.Но к старости в момент прозрения горько. Сколько фильмов смотрит о любви, а никак...Не умеет влюблять в себя, или даже вызвать агрессивные чусства.Не в игривости дело. Прямолинейна, суха, бездушна в обращении. Изрекает правильные вещи. Кого она может привлечь? Никого. Где нужно - посмеяться, улыбнуться, быть снисходительной. Нет же этого. Даже на необитаемом острове мужик с голодухи не набросится на нее. Она как будто бесполая. К сожалению, она останется одна. И не будет рядом никого...Обидно..."
***
Человек родился. Он хочет чего-то в этой жизни. Есть столько вариантов достичь своей цели, сколько людей в стране, ибо у каждого свои интересы, и если хочешь, чтобы услышали тебя в этой стране, то прислушайся к другим.
Ходим мы по кругу и тогда мы придем к исходному рубежу. Горе, необычайное горе согнуло его, сделало некрасивым.
Человечество разделилось на народы, значит, надо договариваться, отстаивая свои права, свои интересы. И многие вопросы неразрешимые разрешимы, даже если сильные мира сталкивают народы. Японцы требуют от России вовзрата Курильских островов, требуют, несмотря на дипломатическую глухоту лидеров России, которые без всяких там оговорок отдали Украине Крым (вместе с крымскотатарской проблемой), но решили наказать Чечню за сепаратизм, что привело к гибели десятков тысяч ни в чем не повинных людей и не привело к примирению, имея в виду смирение, а это для маленького народа равнозначно гибели. Последние чеченцы-боевики будут нападать из-за угла, делать вылазки дерзкие на соседей, чтобы сохранить подаренный им "суверенитет". Остается только укреплять границу по всему периметру. Или извести всех бандитов... Только каким образом? Перессориться можно со всеми из-за этого! Потому нестабильность - цена целостности государства.
И в этой связи характерно дерзкое нападение на колонну российских войск. Свои напали на своих! Свои выполняли чей-то заказ! Это обыкновенное предательство или цинизм? Неужели мир бизнеса вмешался в большую политику? Деньги делают грязное дело. Люди хищники и потому они не будут есть вегетарианскую пищу.
Так что же с человечеством? Будет воевать с самим собой? Пока оружие нельзя зачехлять.
Любите Россию...Услышали эти слова-заклинания? Услышали ли? Потому что многие ненавидят Россию. Апокалипсис. Что происходит? В жизни есть все, но делятся на Добро и Зло. Желать и того и другого невозможно.
Линда Маккартни. Милая добрая женщина. Она обращалась к миру с добрыми словами. Ушла с этими словами.
***
Рожнов не сразу поднял трубку:
-Из администрации президента. Вы можете приехать завтра в одиннадцать?
-Постараюсь.
Беседа была продолжительная, Рожнов догадался, чего от него хотят, но не принял поданного сигнала.
-Я принимаю заказы от всех, при одном условии: если это не противоречит моим убеждениям.
-Приглашаем в команду президента.
-Я художник. Творчество - не служба, оно не может быть ограничено.
- Художнику трудно быть толерантным человеком? Жаль.
***
Мы слушаем тех, от которых в данный момент не зависим. Не зависим? Да никогда. Мы только отстаиваем свое мнение. Порой вопреки господствующему мнению. И совершаем какой-то переворот в...умах. Иметь свое мнение - это сохранить свое достоинство, не лишиться своей самостоятельности в выборе пути к истине. Но мы подавляем тех, кто навязывает нам свое мнение. Тех же демократов, красных оборотней, научившихся говорить красивые слова! Но поклади им палец в рот, откусят! Суть-то прежняя осталась. Кусательный рефлекс сохранился на генном уровне. Надо только не забывать, что мы не рабы инстинкта...
***
"Человек должен стремиться к счастью. Добиваться счастья.На земле. А где же еще? Космонавты работают в открытом космосе. Если бы они были одни во Вселенной, то они бы делали то, что делают? То, что они делают, это для землян.
Но счастье? Какое оно? На мне все замкнулось, а мне уже невозможно создать семью...нянчить внуков. Живу памятью о замученном в камере сыне Сашеньке, о Лене моей незабвенной, не пережившей обман и горе, безрадостна моя жизнь на излете, но я ведь художник. За мои картины отдают жизнь! Это страшно." Он хотел забыться, забыться...Ушел в загул!
И с ним приключилась странная история.
Он позвонил по объявлению в газете.
-Вам худенькую, стройную и молоденькую? Есть.
Голос девушки действовал на Рожнова магически.
-Сейчас я передаю вашу заявку.
-Можно поговорить с девушкой?- перебил Рожнов.
-Нет. Вам ее привезут.
-Ваша заявка у меня,- заговорил в трубке мужской голос.- Будем через полчаса. Да, я охранник. Меня Сашей звать. Приготовьте деньги.
-Хорошо. Жду.
И вскоре в дверях возник...охранник.
-Деньги.
-А где Лариса?
-Она здесь. Деньги, пожалуйста.
Рожнов отда деньги.
Охранник кивнул бритой головой.
- Пивка нет? Ладно. Потом ее проводи'те?
- Провожу.
Охранник исчез. ..
Рожнов понял, что его обманули. И признаться в этом не может, и поверить в это не может. Как тут не поддаться соблазну, ведь хочется...оргазма?. И тебя обманули. Хотят честь соблюсти, и обмануть дурака самым нечестным образом!
***
Нынешняя номинально демократическая власть не понимает, что сила власти в решении мелочей.Такой простой мелочи, как выплата заработанной платы! Если власти это тяжко, невозможно в силу коррумпированности, разгула бандитизма, то получается, что власть негласно договорилась со взяточниками, с бандитами и разделила с ними власть.В этой ситуации кто у нас хозяин своей судьбы? Даже лидеры не хозяева своей судьбы. Такое общество. В коридорах власти прав тот, кто сильнее. Что никогда не меняется, так это отношение к окраинам.
***
У него было сотни связей. Потерял счет связям. Женщин влекло к нему. Они отдавались с наслаждением. Но в последнее время он проявлял нетерпение, эгоизм. Во всех любовях он любил только себя. И потому, ему было безразлично, знают ли о предмете его очередной страсти. Страсть невозможно утолить раз и навсегда. И разыграли старого...Как он мог так легко попастся? Подвела наивность его.
.Он не мог успокоиться и позвонил этой самой Оксане.
-Я вам дал адрес. От вас приехал охранник, забрал деньги, а девушка не пришла...У вас такой стиль?
-Ну что вы? Вчера вам сказали, что что это не от нас. Наш охранник третий болеет. Не знаю, как вам помочь. Я выясню и позвоню...Я устала. Давай те завтра...- женщина доверительным голосом промолвила все это...
И она позвонила. Опять путаное объяснение. И с сочувствием:
-Может, я к вам приеду вместо Ларисы?
-Приезжайте.
Но в назначенный час не приехала. Рожнов вновь позвонил Оксане.
-Понимаете, за те деньги, что вы даете, не хочется...
-Добавлю сколько-то. Жду час. Пущу только вас.
-Хорошо. Я оставлю сумку и документы. Я выйду к охраннику и вернусь...
И она приехала. Востроглазая и насмешливая. Она прожгла его испепеляющим взглядом.
-Ваша жена не осуждает за такое?
Оставила черный целлофановый пакет.
-А документы?
-Забыла.
Рожнов отдал ей денеги. Она вышла и...не вернулась.
Он поинтересовался содержимым пакета. Зажигалка, коробка папирос. Гель. Расческа и коробка с модельными туфлями. Примерно половина той суммы, которая была выманена у него! Иди, жалуйся...
Он не мог отнестись спокойно, хотя казалось, что все это случилось не с ним. Не денег жалко, но стыдно, что тебя превратили в озабоченного сластолюбца. Никакой они не проявили изобретательности. От тебя все разузнали и поймали на том, в чем ты слаб...
Вовремя отступить - это все, что он мог. И
***
Проблема границ. Проблема преодоления границ, барьеров.Граница - это жизнь, только упорядоченная жизнь. Нужно упорядочение жизни.Кто нарушает границу, тот нарушает этот порядок жизни. Но граница для упорядочения, не более того. Значит, надо договариваться о передвижении или сносе границ. Договориваться. Граница не выше жизни.
***
Кто когда пришел на этот завод, но Лариса пришла сюда пятнадцать лет назад рядовым технологом. Стала старшим технологом. Вышла замуж. До главного технолога не дошла. Потому что мечтала перейти в проектный институт. Ну, старшим проектировщиком. Мечту надо воплощать. Там работает однокурсник Толя Вандалович. Уже начальником отдела. Поставил себя. Слывет принципиальным, справедливым. Лариса узнавала его. Он другим не был.
-Обратиться к нему?
Придется обратиться.
Лариса обратилась к нему.
-Подай документы на конкурс!
***
Человек отказался от всего, от эгоистических желаний, отказался от мечты, от любви, чтобы научиться делать добро. Человек должен делать добро. Дайте такому человеку возможность выразиться. В этом и суть демократии.Но какая у нас демократия? Завтра может все перемениться. Но лидер должен все-таки считаться с мнением своих оппонентов?
***
Неужели в мире столько тупиков, из которых нет выхода? Значит, гибель людей? Почему люди не могут договариваться? Ведь договариваться - значит в чем-то уступить друг другу, слышать другого.
Как сделать эффективным... нравственность? Как ни парадоксально звучит, но старая нравственность безнравственна, ибо она подавляет человека, не позволяет ему реализоваться в жизни. И ничто приобретенные новые знания! Они ведь все еще измеряются эффективностью. Как сделать рыночные отношения нравственными? Или не надо вклинивать в эти отношения мораль. Перестаньте строить светлое будущее. Наконец-то Россия рассталась со средневековьем. То, что было, это все средневековье. Нужно модернизировать макро - и микроэкономику. Но российская модернизация! Этого даже видеть не надо, чтобы понять...Новые технологии и закрепощение. Так было всегда. Даже ислам находит выходы из тупика. Коран запрещает женщинам аборт, нашли толкование, и, оказывается, женщины могут сделать аборт. Уже имеется двести толкований Корана. В Конституции Соединенных Штатов Америки уже более сорока поправок. Если будем цепляться за догмы, но будем иметь то, что имеем.
-Вновь в России появился интерес к личности Казановы. Издают и переиздают. Интерес появился к той европейской жизни, что описал великий авантюрист. Он начинал галерею новых типов людей. Казанова, Калиостро, Наполеон, только носящие русские имена. Люди, которые сделали себя сами, люди без дремучих предрассудков, полагающихся на самих себя.
***
Наверное, соблазн это в природе человека, и если в природе, то что же? Не изменишь же природу. Как есть, так и есть. Только кто во власти соблазна, а кто поытается утишить зов соблазна. И есть есть возможность, то не ослалять силу соблазна. Человек не может устоять от соблазна. Если не может, устоять, то он раб инстинкта? А его желание - это естественное, человеческое желание? Если человеческое, то он не может подавлять желание. Это не низменное, это просто желание.
Она поддалась соблазну. И это привело ее к потере всего, что составляло ее суть, ее образ, что означало ее. Она спала телом, душа ее стала разбитной, разбитой, она потеряла веру в людей, да и смысл жизни. Видимо, у человека есть предел всему. И если человек переступает сей предел, он погибает. Был соблазн в пятый раз испытать отношение к Нему народа. За миллионы людей не выскажешься, но по мне, так хватит, пусть уходит, пусть приходит другой. Нельзя жизнь по инерции, нельзя допускать инерции мышления. Если человек не смог поспеть за жизнью, то какой смысл давать ему авансы? Но народ как океан, его не поймешь сразу издали. Народная жизнь не поддается объяснению. Народ может пойти за тем, кто лжет красиво. В этом жестокость наших дней. Жестокость в том, что есть соблазн не считаться с интересами других людей, этакое высокомерие к простым людям. Уйти от мирских забот, мирских соблазнов, выбрать вечное - удел великих.
"Нашими столпами стали те, кого мы в душе и не хотели. Властолюбцы. Им власть и больше ничего не нужно. Собирали тысячу лет страну, державу, а развалили ее за...Вот как бывает. Это уму непостижимо. Сговорились и растащили, все, что можно и нельзя. И все это под красивую музыку, под зажигательные речи новой интеллигенции.Вот, оказывается, ей понадобилась свобода слова. Выборность, демократия, рыночные отношения. Хотели как в Европе, а оказались все в той же Азии...Иван Грозный прорывался в Европу, Петр Великий в Европу рубил окно, но у них не получилось того, что сделали нынешние прозападники. Эти кричали о западном образе жизни, о западном рае, чтобы самим прорваться к силовым линиям. Страна фантастически богата. Вот бы урвать что-нибудь! Не урвать, подобрать. Все лежит под ногами. Велик соблазн. И это не минутный соблазн, а тот еще, древний, как инстинкт. Но чтобы урвать, надо кричать! Вот они и кричат. Докричались. Наиболее радикальные получили радикальные ответы.Это все равно что око за око. Получат сполна те, кто жаждет власти...как богатства... Какими дилетантами оказались во всем. Какие они политики? Развалили державу, и что делают! Держат московскую дивизию в горах суверенного Таджикистана! Слезы сквозь смех. Потерявши голову, по волосам плачут! Видите ли, так охраняют рубежи дружественных независимых государств от угрозы нападения! Но ведь сами-то лидеры дружественных государств не беспокоятся об этом! А мы беспокоимся! Отпустили окраины, стали они соседями, взлелеяли их лидеров, а теперь охраняем их от опасных соседей!Это же надо! Все идет к тому, что нас перестанут уважать. Конечно, хотят разрушить страну. Но ведь сами ничего не делаем, ровным счетом ничего! Но если ничего не делаем, то распад продолжается. Ни не надо успокаиваться, не надо славословия. Мы фантастически богатые, мы великие. Это как наркотик. Но можно ли уйти ото всего, от того, что стало сутью жизни? Но тяжелая жизнь вызывает тяжелые мысли...Кто-то проснулся с мыслью, что он главный человек, а остальные это остальные. Мол его обижают! Мол, не годится.И порядком напугал тех, которые не считают себя таковыми. Усилилась волна эмиграции... Национальный эгоизм уже вызывает неприязненные чувства. Разве они лучше меня? Я их не вижу. И если еще и такой лидер придет, то худо будет всем. Слабая страна нуждается в сильном лидере? Может быть. А может, менталитет, как говорят, у нас такой? Нам люб добрый царь, мы все же тяготеем к азиатской ментальности..."
Рожнову хотелось в картине "Юноша на коне" изобразить разверстую пропасть. Конь над пропастью, над бездной... Но картина давно в заграничном музее. Художник нашел последний эскиз и зарисовал под копытами коня бездну...
***
Укрыться от всевидящего ока черным зонтиком, можно жить где-то в стороне, в глубине. Как игуана, сжаться, уменьшиться, быть незаметным, чтобы пережить экстремы, дотянуть до других реалий. А не тут-то было. Невозможно это нынче. Беда пришла в каждую семью, к каждому. Пока происходит пальба, никому не удастся спать спокойно. "Нам все равно, что вы там делаете! Вы сами по себе, мы сами по себе! Только вовремя поставляйте оруженосцев..." Не получилось этого негласного альянса народа с правительством. Вместо альянса - "рельсовая" война. Власть не обратила на это даже внимания. Не платят людям зарплату? Это их проблемы. Власть цинична, жестока и безумна, но не так уж и храбра. "Рельсовая война" заставила ее пойти на какие-то хитрости. Люди сидят на рельсах, требуя свои кровные. Два мужика держат транспарант: "Президент, где наши деньги за проданную продукцию?" А рядом еще плакат, где углем выведено: "Президент, ты обещал лечь на рельсы, если наша жизнь не улучшится! Одно просим - уходи в отставку!" (Ушел президент, красиво ушел.) Но власть с его уходом лучше не стала. У нее по-прежнему канатные нервы, она скорее всего не имеет нервов, ибо она наша нелучшая выдумка.
***
Небоскребы Чикаго стерли из памяти города кровавые уличные бойни, нашествие нищих и попрошает. Они - материальные признаки величия человека, нет, его могучий инженерный гений. Надо видеть все это. Гений пакистанца Фазрула Рахман-Хана вернул человеку его величие. Человек чувствует Человеком. Он не подавлен. И нет омрачающей душу бессмысленности самовосхваления...Двадцать первый век - век алтернативы. Тебе - виртуальный мир, в качестве друга - клонированный двойник! Новая сущность, новая вера, новая модальность.Но тебе надоест это. И в двадцать втором веке тебе захочется чистого интеллектуального одиночества. Пожалуйста. Тебе - отдельный мир! Но ты затерялся в своем мире. Тебе хочется вернуться в мир людей, утерянный в приливе эгоизма. И ты пытаешься вернуться. Один способ- напрячь свои интеллектуальные силы. Всем своим дарованием ты пытаешься овладеть временем. Тебе грозит исчезновение.
***
Возвращалась Людмила Георгиевна в Москву на “Ладе”. В пути машина зачихала и остановилась. Что такое? Открыла капот, проверила проводки, клеммы, вроде все в порядке. Кинулась заводить - не заводится. Накрапывал дождь. Повозилась с полчаса и решила голосовать. Вот "Вольво". Открывается дверца кабины и с раздражением выскакивает спортивного сложения мужчина из этих, их новых. На вид сорок, может, меньше. Но очень зол или обозлен.
-Что у вас?
-Не знаю. Не заводится.
-Естественно.
Он открыл капот, потрогал что-то и сказал:
-Карбюратор отказал. Могу только подвезти до ближайщего автосервиса.
-Пожалуйста, будьте любезны.
-Трос у вас есть?
-Найдется.
Подцепили.
-Не быстрее восьмидесяти, ладно?-просила Светлана Георгиевна.
Ему это понравилось.
-Восемьдесят пять.
Ближайщий "Автосервис" был закрыт. Рабочий день кончился. Круглосуточный автосервис находился в районе МКАД. Пришлось Добрецову подвезти “Ладушку” до подъезда дома, где живет Людмила Георгиевна.
-Может, чайку? Согреетесь. Небось, промокли до нитки. Такой ливень.
-Нет, поеду. А впрочем, нам повезло.
-Это правда.
Они еще не могли прийти в себя. Их, скорее, его преследовали какие-то машины. В темноте они не разглядели ни марки ее, ни номера.
-Это за мной...У них до мне всегда какие-то дела. Наверное, ждут типы и у моего подъезда.
-Тогда переждите здесь.
-Хорошо.
-Была на даче. Муж уехал в командировку в Рио-де-Жанейро.
-Аж в Западную полушарию!
-Они расширяют сферу сотрудничества.
-Развернулись.А я все вокруг МКАД. И уже преследуют.
-Что-то у вас получается, значит. Знают вас. Считают вас тем, которого нельзя обойти.
-Это у вас так считают? Вы где работаете?
-Я на фирме, которая конкурирует с вами. Вот так встреча!
Она чувствовала, что Добрецов ей симпатизирует. И не из любезности. Это ей знакомо. Ей всегда говорят комплименты, иногда сальности, она не обращает внимания. Но серьезные ухаживания ее волнуют.
Она быстро привела себя в порядок, вышла из ванной освежевшая и загадочная, прошла на кухню.
-Кофе?
-Да, черный.
Он вышел из ванны с изменившимся настроением.
-Кофе, конечно...
-Так вы в той фирме, которая мне...Может, ваши и преследовали меня?
-Может быть, все может быть.
-А где вы получаете сырье?
-Этого я не скажу.
-Понятно. Вкусный кофе. Давно не пил такого кофе.
-Что так?
-Жена ушла. Говорит, я сильно изменился, говорит, стал бездушен. А она не хочет другого меня.
-Значит, она не изменилась. Я вам сочувствую.
-Сочувствуйте. Вашей фирме поставляют товары из Европы? Во всяком случае по рекламе...
-Да, из Европы.
-Интересно.
-Что интересно?
-Рекламные плакаты рисует Рожнов? Он умеет.
-Я бы не хотела говорить об этом. Эта работа.
-А если мы заключим договор?
-На какой основе?- игриво промолвила Людмила Георгиевна.
-Ваша фирма не хочет процветания моей фирме.От вашего стола нашему столу! Я же хочу вам успеха. Всем надо жить.
-Конечно. Как же иначе? Вы уже уходите? Куда, на ночь глядючи?
Он остался...Людмила Георгиевна постелила ему в комнате дочери (она давно не живет здесь), а сама осталась в своей, закрыв неслышно дверь. Вставила в замок ключ... Было неудобно. Раз пригласила, то что закрывать дверь-то на ключ? Под утро он забрался в ее комнату и вполз в ее постель...
-И не стыдно?
Он не отвечал. Обнял ее...
- Я приличная женщина...
Она не договорила. Он уже овладел ею. В жарком объятии она почувствовала сладкую боль мужского проникновения в ее интимные сферы.
-Ты сошел с ума, ты хочешь меня погубить?
-Конечно, Люд...
И она сказала:
-Узнает Заволжин, будет концерт.
-А, понятно...
Утром он поехал на работу.
-Завтра встретимся...
-Почему завтра?
-Сегодня я не смогу.
-Испугался? Окружение Заволжина будет наводить о тебе справки. Держись.
-Почему сразу не сказала?
-Ладно, не будем упрекать друг друга.
-Ты не хотела по совести.
-Нельзя.
-Тогда очень трудно.
-Трудно.
-Ну, мне пора.
-Останься, ради бога.
-Отстань.
-Попользовался и теперь отстань?
Он ушел. Тихо затворил за собой дверь. Она упала на диван и зарыдала.
Как жить-то дальше? Как хотите, так и живите. Не шумите только. Как не шуметь? Не дают заработанное. Государственный бандитизм. И потому нет слов для оправдания. И миллионы живут как-то. Жили же десять тысяч лет назад без денег. Жили, не умерли. Почему сейчас трудно? Потому что привыкли жить на деньги, а пора отвыкнуть? Человеку сегодня много чего нужно. Но надо ограничиться малым. И ограничивали себя! Перешли на диетическое питание-голодание. Борьба за выживаемость. Но в этой борьбе нет места злобе, нету и ненависти, потому что нет лица. Не могут они жить по-новому, они привыкли купаться во власти.
Девочка решила поступать "без всяких там" и не прошла про конкурсу. Отнесла документы поступить в платный вуз и ушла из дома. Сняла квартиру. Зачем? Долго не могла понять дочкиного "закидона"...Как же она без денег? Да еще в платный вуз пошла... А, понятно. На что обаяние девичье? Она красивая. Значит, дорогая. Но надо еще уметь продавать красоту - в розницу, цену цену любви с платой за любовь... Тьфу! Увы! Мимо нее не могут пройти мужчины с кошельками. Упускать этот момент? Она только рада этому. Это настоящее, осязяемое, и не надо соблазнять ее будущим... О будущем кто думает? Никто. И почему она должна думать о будущем? Как день прожить? И вообще сейчас время путаное, сведения концов с концами, штопания-латания, лишь бы выглядеть лучше, чем есть...
-Наденька...-звала она дочь.
Людмиле казалось, что ее дочь насилует циник с бычьей шеей.
-Надюшенька, доченька моя ненаглядная...
Кто бы услышал эти стенания, кто бы услышал! Их не услышат ни те, кто должен услышать, ни те, кто... Сейчас не скажут и после не скажут. С глаз долой. Но то же равнодушие. Тогда используют людей, сейчас никто никому не нужен. И если нужен, то для какой-то цели. А цель корыстная. Настал момент истины. "
"Не отвертишься. Поматросил и бросил не получится. Не уйти, парень, от определенности, придется выбирать. Или тюрьма, или семья. Третьего не будет. Женю этого нахала на доченьке. А дальше, дальше-то что? Семейная неволя или соломенное вдовство...Такая вот нынешняя дилемма..."
***
Рожнов все никак не мог дописать "Елену", вносил и вносил какие-то штрихи в портрет, с печалью и омраченной надеждой... Ему казалось, что завершит картину и умрет... Боролся с соблазном "обогатить, одухотворить образ", но пока что в картине явственно проступала "религия тела". Запали в душу уроки профессора об античном искусстве. И это мешало воплотить свой замысел в полной мере. Он намеревался создать образ смущенной Евы. Ева увидела Адама и нежно погладила его руку. И вспыхнула у Адама страсть. Адам не задумывался о том, почему она выбрала его? А Рожнов задумывался над этим? Может быть, все предопределено? Тогда что же? Может быть, Адам был чутким человеком, в нем жила нежная душа. Внешне он был стройный мужчина, его нелобастая голова тонула в курчавых черных волосах, все тело покрыто шерстью, но тонкой, короткой, он был бы и вовсе гол, если б не шкурка бизона, едва прикрываюшая часть его тела, смущавщая и его и Еву. Он познал стыд. Ева тоже испытывала стыд и потому прикрыла рукой груди. Черное лицо ее, обрамленное длинными черными волосами, излучало телло, в сияющих глазах сполохи желания... Адам впервые видел такое лицо. Оно выражало нежное любопытство, доверие и желание... "Любовь, самоотверженная, тихая, воскресила душу, вернула в обитель. Тут чистая правда. А без души люди только существа разумные. Обреченные..."
Однако этот замысел у него не реализовался до конца. И не мог бы реализоваться... Не потому что его Адам и Ева были бы тысяча первыми Адамом и Евой. И все же... как же так? Почему же так? Может, потому, что они разлучились, Ева потеряла Адама, душу родственную, соблазненная дьяволом... И осталась одна, и мир стал для нее новым, незнакомым, чужим, ей холодно и тоскливо... Обнаженная, соблазнительная и плачущая. Душа у девушки где-то там, за рамками картины. Такая она несчастная в жизни или вся жизнь такая? Кто знает? В этой размытости смысла картины и ее сила...Пробуждала в нем инстинкты и какой-то страх...
Он все же закончил картину. Вчера вечером провел по ее фону завершающий мазок и расписался. Ему казалось, что прожил тысячи жизней, но он не успел оглянуться. Некогда. Творческое время, как и девичье время, коротко, от ступишься и. Вот и от и до, от точки и до точки. Хочется пожить еще, он ведь устал не от жизни, устал от линейности. Право на долгую жизнь бессрочно, если бы не ошибки и предательства... Почему-то "Обманутая Елена" обливается слезами. Рожнов не мог понять. Он смахнул тряпицей слезы, но они вновь проступили на печальных глазах Елены. Рожнов не знал, что делать. И сам обливался слезами... Позвать биофизика Илью Вячеславовича, гипнотизера? И позвонил Лине, но она насмешливым тоном справилась об его избыточном здоровье и творческих свершениях и бросила трубку.
Позвонил дочери. Незнакомый мужской голос ( зять?) орал:
-Беда...
-Какая беда?
-Вы что, совсем провалились в нирвану малярства, отключились? Ничего не слышали о взрыве на Пушкинской? Рита в Склифе, я звонил вам, ей нужна ваша кровь, вы трубку никак не брали...
-Какая Рита? А...Ну и что?
Рожнов не сразу понял, о какой же Рите идет речь, ибо у него (он разузнал, что у него пятьтеро сыновей и три дочери, две из них - Риты).
-И об атомной подлодке "Курск", что легла на дно, не слышали? Да вы что? Не лгите! Если там лгут, то и я? Они, как всегда, лепечут невнятное о катастрофе на "Курске", о столкновении с иностранной субмариной, о динамическом ударе, детонации, строят версии и подверсии, с линейной взаимосвязью, разрабатывают варианты и подварианты, спасают секреты. Они хотят спасти экипаж? Верхутаи горды, их окружение робко, как будто аршин проглотили. Что им моряки, попавшие в беду?! Слышать об этом не хотят. Они ведь родину любят, а не несчастных моряков. Они свои погоны спасают, потому и тянут время. Запятнают честь страны и ребят погубят. Это и происходит: вы там погибайте, но не тащите нас с собой на дно.
-Да что же это?
-Их пытаются пробудить. Но что нам Европа? Что нам мир? Так всегда, когда согласия нет, когда одни надменны, другие злы. Те, кто должен вести нас, оттуда еще...
-Я ничего не понял. Говорили о каком-то столкновении. Понятно, мы все еще живем во враждебном мире? Ты скажи, что с Мишей?
-Ваш племянник сделал все как надо, не растерялся. Он свой долг выполнил. Хотя кто его знает. Ему ничего уже не нужно. А вот вашей дочери... Бегите в Склиф, кровь нужна, с вашим резусом...А впрочем, всем не поможешь. Будут и будут ЧП, катастрофы, по чьему-то злому умыслу, раз мы не желаем выслушать обреченных, ибо они таковыми себя не считают. Око за око, зуб за зуб? Может, не стоит добиваться с такой решимостью возмещения ущерба, причиненного нам, да воздастся за это?
-Ох-хо-хо...- застонал Рожнов и прилепил ладони к груди. Нестерпимая боль пронзила будто ножом натруженное сердце...
Шагнул к двери, собирался в Склиф. Только закроет дверь, включит сигнализацию... Но мгновенно "отключился".
Не слышал, как открыли дверь, выдавив монтировкой замок, неожиданные гости в маске.
-Не пугайтесь, какие-то типы. Вы что, не знаете, что за вами ходят? Шуганули тут одних. Наркоты нет?
-Вы о чем? Какая наркота? Убирайтесь к черту!
-Что так грубо? Заберем кое-что и уберемся...Вот эту..."Обманутую Елену"...
-"Обманутую Елену"?!
-Наркоту...
-Откуда же она у меня?
Двое ринулись к картине "Обманутая Елена", сняли ее со стены. Из глаз "обманутой Елены" потекли слезы...
-Оставьте ее, возьмите все,- прошептал художник, очнувшись.
-Зачем вам?
-Она вам ни к чему. Я ее двадцать лет писал.
-А мы двадцать лет ее ждали.
-Пропадет она...
Он умолял их оставить ему эту картину.
-Она последняя моя картина. Я ничего больше не напишу...
- Если уже ничего, то чего жалеть? Не шумите.
Нашли початую бутылку "Наполеона", разлили по стаканам и выпили, закусили огурчиками.
-Не трогайте "Обманутую", умоляю,- захныкал Рожнов, прикрывая своим телом последнюю картину.
Один из гостей подошел к нему сзади, отпихнул его отбросили от картины пинком ноги, внезапный удар был такой силы, что художник скорчился, прижав ладони к животу, окаменевшему от боли, мгновенно прокатившейся по всему телу, и плюхнулся на пол, будто укрываясь от высекающих молнии пуль, разрывающих нейроны мозга... И куда-то исчезла, испарилась сладкая боль-молния... Из глаз скатились слезинки. Лицо исказилось...Наверное, ему казалось, что смотрит на него нечто и успокаивает, жалостливо скуля...
-Скорее!- заорала черная маска с краской меткой, кинув под этюдник пистолет.
На стене небольшая картина. Юноша Рожнов, девчонка Лена и спаниель Найда, залегшая у ног юных хозяев. Где-то у горизонта бродит лошадь. Известная картина. Каталожная картина.
А рядом только что законченная картина "Обманутая Елена". Еще не занесенная в Интернет-каталог! Обвернув дерматином "Обманутую Елену", обливающуюся горькими слезами, грабители бесшумно растворились в ночной мгле...
На стене этюд. Юноша Рожнов, девчонка Лена и спаниель Найда, залегшая у ног хозяев.
Май 1978 г.- август 1998 г. -июль 2000 г.
Москва
Содержание
Часть первая. Художник Рожнов
Глава первая.
Глава вторая.
Глава третья. Зеркало, отражающее время...................................28
Глава четвертая. Вопреки желанию...............................................41
Глава пятая. Портрет
Глава шестая. Расписные матрешки..............................................73
Глава седьмая.
Глава восьмая. Сюжеты ли сновидений?.....................................109
Часть вторая. Сквозь тайгу
Глава первая.
Глава вторая.
Глава третья.
Глава четвертая.
Глава пятая. Тревожные
Часть третья. Поиски потерянной души
Глава первая. Приватный диалог................................................192
Глава вторая.
Глава третья. Без
Глава четвертая. Понять
Глава пятая.
Часть четвертая. Замкнутый круг
Глава первая.
Глава вторая. Без права на ошибку.............................................280
Глава третья.
Глава четвертая. Найти и перекрыть...........................................320
Глава пятая.
Глава шестая. Уйти
Часть пятая. Время схваченное
Глава первая. Операция
Глава вторая. "Обманутая
Глава третья.
Биографическая
Биографическая справка
Валентин Васильевич Тян родился 29 сентября (28 августа) 1939 года в монастырском селе Красный Партизан Кустанайской области (Казахстан), в семье спецпоселенца. Учился в школах Ташкентской области, г. Советской Гавани, пос. Клёрк Приморского края, г.Уш-Тобе (Казахстан). В 1964 г. окончил историко-филологический факультет Петропавловского пединститута (Казахстан), а в 1979 г. - сценарный факультет ВГИКа. Работал на заводах, преподавал русский язык и литературу в школах. Был корреспондентом газет, заведующим отделом московского журнала "Строитель", с 1977 г. работает в редакции научно-популярного журнала "Сельский календарь", с 1992 г. - главный редактор журнала, с 1993 г.- директор издательства “Экслибрис-Пресс”. Член Союза писателей России. Автор научно-популярных, документальных и учебных изданий, монографий и научных статей по проблемам печати, культуры, по некоторым вопросам истории России и Кореи ("Исторические этюды", "Политические и социально-экономические кризисы и реформы в России на переломных этапах ее развития (ХVI-ХХ вв.). Опыт комплексного исследования" и др.). Доктор историчеких наук, академик РАЕН.
Валентин Тян вошел в литературу лирическими рассказами о природе, писал исторические повести, создал по сути своей интересные и своеобразные произведения в классических жанрах, в последнее время его влечет свободное прозаическое и поэтическое жанровое разнообразие, и все это - призванное данным природой даром слова выразить и красоту мира, и радость и боль души человека. Это сборник рассказов “Березовые острова”, роман “Жизнь без праздника”, сборник стихотворений “Импульсы времени” и др. Некоторые его произведения переводились на казахский, китайский, корейский, татарский и другие языки. В 1997-1998 гг. вышло 4 тома Собрания сочинений писателя(подписное издание). В них собраны остросюжетные романы и повести, в которых философское осмысление времени, проблем реальности в контексте обретения Истины являются опорными точками в исканиях писателя. В том V включен роман, в котором преобладают не исторические, а психологические коллизии. Авторская интерпретация соблазна как атрибутики человека, как одной из форм обновления жизни основывается на тонком предчувствии и предвидении.
Литературно-художественное издание
Валентин Васильевич ТЯН
Valentin V. TIAN
ВЕЧНЫЙ СОБЛАЗН
Операция "Перехват"
Роман
Собрание сочинений, т. V
Внешнее оформление Е.Э.Байрамовой
Рисунки А.С.Зубова
На шмуцтитулах - рисунок Е.Байрамовой,
графика Р.Тяна, фотоэтюд Ю. Рязанова
Редактор Л.И.Круглова
Корректор В.И.Бровко
Л Р № 063154 от 05.01.99.
Подписано к печати 12.12.99.Формат 60 х 88 1/16. Гарнитура таймс. Печать офсет. Усл.печ.л. 26.00.
Уч.-изд.л. 27. 50. Изд.№ 35. Зак.№ Тираж 410 экз.
Налоговая льгота - Общероссийский классификатор
продукции -ОК-00593 (том 2): 953000- книги, брошюры
Издательский дом "ООО “Экслибрис-Пресс”
127562 Москва, Алтуфьевское шоссе, 30, оф.274
______________________________________________
Типография Издательства МСХА
127550 Москва, ул. Тимирязевская, 44
Вечный соблазн
Подписной индекс 36114
Каталог агентства “Роспечать”
Подписной индекс 24503, 83672
Объединенный каталог
ISBN 5-88161-055-5
9 77 588 1 6105510
Вечный соблазн
© Copyright: Валентин Тян, 2020
Свидетельство о публикации №220010300118
Свидетельство о публикации №220010300118
Рецензии