Lago Maggiore

Lago Maggiore (озеро Маджоре)
или
«Можно ли заглянуть в райские кущи при жизни?»

(Путевые заметки)
 
Я видел рай! Не там, за синью,
Где пустота да холод льдов…
И не в болотистой долине
Меж стен шумерских городов…
Не на дрейфующем атолле,
Где нас мытарит мокрый зной…
И не в беспутном русском поле,
Где ветерок шалит хмельной.
Я не готов был к встрече с богом –
Простой житейский интерес!
Не ангел звал меня в дорогу –
Велеречивый мелкий бес:
Он соблазнял привстать с кровати,
Забросить столько важных дел,
И двинуть в кущи, где Создатель
 На удивленье преуспел!
Где синь небес течет со склонов,
Сгущаясь в хладе ясных вод,
Где даже посох прислоненный
В неделю древом прорастет!
Где в Рощах умиротворенья
И клоп хорош, и жизнь красна;
Где в пышной мантии цветенья
Бессменно царствует весна!
Где звуки арий и симфоний
Кружат, как пчелы, средь аллей;
И где к протянутой ладони
Бежит бестрепетно олень!
Теперь я сам подобен бесу –
Смущаю люд: “Покинь постель,
Эй, ты, увядший плод прогресса,
Простынок мятых менестрель!
Вставай, герольд Высокой лени!
Вступай в мой Орден чудаков!
Сломи затекшие колени
Пред непрочностью снегов!
Вдыхая свежесть птичьих трелей,
Осознавая немощь слов,
По спинам радужной форели
Ступай до райских островов!
Воскликни: “Боже! Что за виды!
Кто здесь, над гладию озер,
Вознес сады Семирамиды –
Твой труд, Навуходоносор?”
Пройдись по вычурным аллеям,
Ведомый свитой дивных птах!
…Ты жил, дотоле не болея? –
Теперь умаешься в мечтах!
Не знаю я масштаба хвори,
Но есть “МиксТур” от многих бед:
Глоток из вод Лаго Маджоре –
И словно нет пропавших лет!

СТРЕЗА

          Всего-то час езды от «мировой столицы-couture», в которую давно превратился аристократический Милан, и того меньше – от международного аэропорта «Мальпенса»… А Вы ещё сомневались: ехать или не ехать?!
А Великая магия мироздания – вот она, оказывается, совсем рядом!
И это Вам - не каменистые пляжи Сан-Ремо, удручающие своей малозатратной демократичностью и далеко не лазурным, даже в солнечную погоду, морем.
Есть здесь и что-то неуловимое, и неописуемое – то, что заставляет влюбляться с первого взгляда, чем невозможно пресытиться и с чем мучительно расставаться. Это то, чем пронизана вся атмосфера благословенного уголка – ощущением блаженного умиротворения и созерцательного покоя. Это место и есть свидетельство реальности существования совершенства в таком противоречивом и обескураживающем мире – именно тот шедевр, в который и стоит вкладывать бесценный капитал, называемый временем!
Далекие вершины Альп, прорисованные в голубом зеркале озера... берега, растворяющиеся в зелёных клубах чарующих парков... ирреальные острова с их дворцами и садами, словно с репродукций для волшебных сказок детства...
И трудно свыкнуться с мыслью, что всё это не сон, который может прерваться в любое мгновение.
          Вот она – лазурная озерная Ривьера, климатический курорт со своими природными и рукотворными шедеврами. Её кристальные воды с неторопливой, вальяжной форелью, многовековые исполины платанов и секвой, цветочное половодье, захлестывающее её партеры, будут вечно сниться Вам, навсегда лишат душевного покоя, и одарят неумирающей мечтой, имя которой – Лаго Маджоре.
И если, как говаривал Ницше: “Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины”, то, возможно, именно на Лаго Маджоре и есть то самое место, где и искусство, и не суетная жизнь, покачивающая Вас на волнах трогательной гармонии с природой, и словно остановившееся время, и даже сам воздух, умиротворяющий, пьянящий спокойствием – всё суть ипостаси царящей здесь истины!
Здесь, в абсолютном благолепии ландшафтов и естественной непринужденности творений человеческих переосмысливаются понятия имитации и эклектизма, и всё воспринимается уместным, искусным и совершенным. Любое проявление искусства здесь обретает ауру истинности, облекается благородной патиной вечности, и сразу же кажется нетленным, непорочным и возвышенным.
Словно сам воздух хранит еще идеи Тосканского возрождения. И голубая, с переливающимися контурами воздушная перспектива тает в дрожащем Леонардовском сфумато.
Всё это великолепие – один Храм, чистый и не пугающий таинственной сакраментальностью, открытый пониманию и всякому проявлению чувственности, покоряющий сердца и умы, превращающий всех и навсегда в свою преданную паству.

И если вдруг Вас укачает, умает тщета-суета,
Ночные страхи докучают, и истончает грусть-глиста,
Теснит и душит ворот платья, и пульс отчаянья в висках,
И тащит в душные объятья сестра усталости тоска -
Бросайте всё к ядреной фене! Вас исцелит колдун - покой
Настойкой умиротворенья и примирения с собой.
Он опьянит познаньем сути, невидной в смраде городов.
Здесь Вас за праздность не осудят, здесь сладок сон среди цветов.
В палаты клиники-природы, под сень платанов и секвой,
Бегите, бледный раб работы, сюда, где царствует покой!

          Именно здесь, на севере Италии, итальянская кухня наконец-то была реабилитирована в моих глазах и заняла приличное место в «моём персональном рейтинге».

Может быть не случайно именно здесь, в Стрезе, каждым летом проводятся международные фестивали музыки.
И «демоны смычка», и «божества вокала» – современные Паганини и Карузо, истинные обитатели небес, нисшедшие на время фестиваля, даже без приглашения, будут радовать виртуозным каприччо и божественным бельканто. Голоса, заполнившие отель, приютивший нас, не замолкали в залах и салонах, и на газонах у бассейна, и раздавались из-за шпалер цветущих кустарников.
Дабы предупредить бестактный вопрос, поспешу успокоить любителей поспать в абсолютной тишине: по ночам «божества» всё же спали, также как и все мы, бренные!
Собственно, я в состоянии вынести даже полуночную «Арию восточного гостя», правда, при условии профессиональности вокала. Грешен перед теми, кто ненавидит музицирующих соседей – в юности увлекался игрой на классической гитаре.
И мой друг, слушая звонкие менуэты Фердинанда Сора в моем вдохновенном исполнении, как-то изрек, что верит в мое призвание, и из меня обязательно выйдет вполне приличный… архитектор.
И даже ныне, когда за плечами у меня стоит уже больше возведенных объектов, чем менуэтов у Ф.Сора, я продолжаю трепетно внимать переливам гитарных струн, наслаждаться гармонией звуков у Сеговии, Тарреги и Каррули, и с ревностным восторгом отмечать божественное дарование подлинных музыкантов.
          Стреза, безусловно, – самый аристократичный и самодостаточный из прибрежных городков. Игрушечные улочки – двум упитанным американцам не разойтись; очаровательные особнячки, увитые розами и материализовавшиеся из радужных снов домохозяйки; маленькие площади, заставленные столиками открытых ресторанчиков; опьяняющие уже одним видом содержимого своих стеллажей винные лавочки, кулинарные и бакалейные магазинчики...
И, конечно, восхитительный променад вдоль озера, с белыми лебедями, щиплющими траву на безукоризненных газонах из-под ваших сандалий. Кажется, что именно они, гуси-лебеди, и работают здесь газонокосилками.
Улочки городка, унизанные вилами и маленькими замками, купающимися в стилях от маньеризма до «Бель Эпок», взбираются на теснящие Стрезу предгорья Альп и теряются в зеленом ворсе, покрывающем их спины.
Это здесь в парке «Паллавичино» Вы можете погладить безмятежно лежащих оленей, которые, пренебрежительно подергивая ухом, будут пытаются отогнать Вас, словно назойливую муху. Здесь, в парке виллы Таранто, на островах Изола Мадре и Изола Белла сможете увидеть всё, что пока ещё на земле произрастает – и все это, поражающее любое самое привередливое воображение, – в леностной доступности, без необходимости покидать обозримые пределы окрестностей уютного городка.
И как же это чудесно, что нет на его улочках этих толстых и шумливых, лишенных комплексов и неоправданно самоуверенных американцев, поджаривающих свисающие бока на своих «личных американских» курортах, на Антильских и Багамских островах!

          Не поленитесь исследовать и противоположный от Стрезы берег – всего полчаса пути на белоснежном кораблике, самонадеянно именующем себя паромом. И Вам, несомненно, удастся укротить накопившуюся в мегаполисах нервозность и пробудить уснувшую детскую восторженность. Здесь, в колдовской сени парка «виллы Таранто», Вы извлечете из пыльных закоулков генной памяти картины беззаботного обитания Ваших пращурах в кущах Рая.
Умиротворенно фланируя по услужливо изгибающимся дорожкам, задыхаясь от умилительности отворяющихся, словно бесчисленные окна, ландшафтных видов, с облегчением забудете о бессмысленности меркантильных устремлений, рвущих жилы и калечащих умы. Блуждая по кривым пологим лесенкам и преодолевая мостики над камерными лощинками, по дну которых петляют убаюкивающие ручейки, с воодушевлением растворитесь в благолепии зелени, осчастливленные, заблудитесь в цветущим раю.
Ведь как верно заметил Сократ: “Сколько вещей на свете, которые мне не нужны!” (Интересно, у многих ли хватит смелости согласиться с родоначальником диалектики?)
Станете без устали удивляться все новым проявления флористической фантазии создателя этого удивительного парка – капитана Мак Экарна, собравшего здесь около 20.000 растений со всего мира, ровно, как и Создателя всего этого разнообразия форм в царстве растений (Giardini Botanici Villa Taranto).
Наблуждавшись по лесистым закуткам и благоухающим аллеям, непременно выйдете к поражающему воображение цветочному партеру, скорее напоминающему бескрайнюю многоцветную мозаику, перевязанную голубыми лентами бассейнов. И за умиротворяющей безукоризненной тишиной этого пространства следит, не слишком пристально, маленький бронзовый рыбак (впрочем, не такой уж и маленький) – Пескатори, итальянского скульптора В. Джемито – трогательное изображение мальчика, прижимающего к груди трепещущую рыбу, стремящуюся выпрыгнуть в бассейн, простирающийся перед ними.
И, наверное, прекрасно, что он – единственный здесь представитель высокого искусства, тактичный, гармонично сосуществующий с окружающим ландшафтом и не извлекающий Вас из блаженного состояния нирваны, в которое погружает парк, призванный поражать изобилием отнюдь не скульптурных шедевров.
Сам создатель этого парка-сада нашел успокоение здесь же, в маленькой часовне с веселенькими флористическими витражами. Под её уютным сводом всегда льется тихая музыка, убаюкивая, побуждая отрешиться от всего суетного, будто увещевая остаться здесь навсегда.

          Но если ухоженные кущи ландшафтного шедевра, коим является этот парк, начинают пугать Вас своей малолюдностью и приближенной к первозданности природой, и вам начинает так недоставать деяний какого-нибудь экзальтированного художника – что ж, добро пожаловать на остров Изола Белла!
Здесь на террасах сада, похожего на гигантский зиккурат, выстроилась целая дивизия мраморных изваяний. Возглавляет это бесчисленное воинство, вооруженное трезубцами и молниями, огромные единорог – символ семьи Борромео. Эдакий мутант – дитя кобылы, умудрившейся согрешить с нарвалом!
А дабы чудовище не рухнуло с верхней террасы, погребая под собой толпы зевак, оно надежно закреплено совершенно не замаскированными металлическими прутами толщиной в руку: пруты вонзаются и в вывернутые задние коленки монстра и даже в его внушительный зад.
Возможно, зверь и является идеологическим гегемоном всего сада, но явно – не главной его эстетической составляющей!
Isola Bella относится к четырем островам, с 16 века принадлежавшим аристократической миланской семье Борромео: острова эти – Изола Белла, Изола Супериоре деи Пескатори, Изола Мадре и Изола Сан Джованни.   
Isola Bella переводится как «Остров красивый», Isola Madre – как «Остров матери (какой-то)», а Isola Superiore dei Pescatori – буквально как «Остров большой рыбачий», хотя ни одного малого рыбачьего острова на озере не существует. Остров же «Изола Сан Джованни», надеюсь, в переводе не нуждается.  Тем не менее: Сан Джованни – Святой Иоанн Креститель.
Возможно, Вы прочтете и о том, что на самом деле остров Изола Белла имя свое получил в честь супруги Карло Борромео – Изабеллы. Но то, что он и в самом деле поражает воображение – никем не оспаривается!
          На этом Isola Bella, самом импозантном из островов, честолюбивый граф, вдохновляясь преданиями о висячих садах Семирамиды, разбивал террасный сад для, надеюсь, своей жены. Здесь же был воздвигнут и один из дворцов далеко не бедного семейства, сооружение – впечатляющее и масштабностью интерьеров, и богатством коллекций живописи и мебели...
Господи! И когда только экспансивные итальянцы успели столько наваять, чтобы хватило на все дворцы и музеи, и не только в Италии! Ведь это же практически невозможно делать единовременно – и писать маслом, скажем, Мадонну и неутомимо болтать!
А Мадонны, надо признать, удавались им, как никакому иному народу!
          Но стоит вновь сконцентрироваться на Isola Bella…
Изумляющим открытием для расслабленных, праздно шатающихся приезжих ветрогонов явятся полуподвалы дворца семьи Борромео: они дарят ощущение погружения на морское дно, в царство Нептуна – с любовью и усердием выложенные цветной галькой и раковинами, воспроизводят морские гроты!
В любом случае, эффект продолжительного остолбенения Вам гарантирован!
К какому же стилю можно было бы отнести эти интерьеры, все элементы которых, кружась в каком-то турбулентном вальсе, всё равно сливаются в общий орнаментальный рисунок и образуют ясно осязаемые морские образы? Может быть – «рококовый модерн»?
Но кульминацией Ваших впечатлений всё же явится сам Сад! И сад этот давно обжили исключительно белые павлины – белые безукоризненно.

Реджина Палас отель

          Стреза, безусловно – королева Лаго Маджоре и, как королеве, ей надлежит обзаводиться и отелями с царственными именами.
Regina Palace Hotel, построенный в стиле Бель Эпок, расположен в первом ряду с самыми респектабельными отелями, выстроившимися вдоль набережной. Так как он - старейший из первоклассных отелей на этом побережье, я бы выразился даже точнее: это все остальные и почитали за честь пристроиться к нему.
И что меня соблазнило в выборе именно этого отеля в Стрезе? Трепетное отношение к архитектурному антиквариату? А может быть славное прошлое: отпечатки августейших ног на его коврах и других частей тела, не менее почетных, на его реликтовых перинах?
          Немало исторически значимых персон удостаивали его своим присутствием. Со времени открытия в 1908 году отель гостеприимно распахнул двери европейской элите, и на его коврах оставили свой божественный след монархи Италии и Бельгии, здесь столовался Бернард Шоу, и мял перины Сильвио Берлускони.
Кто только не устремлялся на берега Лаго Маджоре: Трубецкие и Орловы шлифовали здесь свой аристократического лоск, Стендаль и Бальзак набирались здесь светского опыта, стремясь ощутить флюиды подлинности, исходящие от Высшего Света, и зарядить ими свои нетленные творения. Здесь отдыхал от осмысления парадоксальности жизни Ницше, измученный классической филологией.
И опять среди самых знаковых фигур мы обнаружим Э.М.Хемингуэя, вдохновлявшегося здесь аурой благословенных мест. Наверное, умиротворяющие божественные ландшафты и побудили его писать именно здесь, в Стрезе, и именно «Прощай оружие»!
И он, Хемингуэй,  – вездесущ! У меня вообще сложилось впечатление, что я буквально следовал по пятам за этим столпом журналистики и апологетом «трагического стоицизма».
///В Венеции на площади Сан Марко непременно загляните в кафе, где сможете отведать замечательного кофе — чашечку «всего за 200 евро»!
Не хотите? Напрасно -  ведь именно здесь пил кофе сам Хемингуэй! Почему такие изуверские цены? – Да вот именно поэтому!
Но зато в Испании – стране, которую он должен был бы избороздить вдоль и поперек, Вас будет ждать настоящий сюрприз. Загляните в расположенный в историческом центре Мадрида ресторан «Ботин».
Это не только старейший ресторан Европы, но и, если верить надписи над входом, «Единственное место, где не ел Эрнест Хемингуэй»!///
        Так что Великий стоик, прославляющий выдержку и несгибаемость человека перед лицом жестокости окружающего мира, не чурался тривиальных радостей жизни. И, перемежая гимны самоотверженности героев Испанской революции и Гражданской войны с рутинной заунывностью трудовых будней контрабандистов и рыбаков, Классик не забывал о спиртном и женщинах, охоте и рыбалке — то есть обо всём том, что не отвращает и нас, не обремененных мыслями о несовершенстве мира.

          Что не могло не радовать такого прижимистого постояльца, как я, не шибко щедрого на изъявления благодарности в инвалюте, так это то, что в обширном холле отеля не маячили ливрейные с назойливым намеком на неумеренные чаевые: в нужную минуту они появлялись неизвестно откуда и в том же направлении дематериализовались, как только необходимость в них пропадала.
Несколько омрачали эффект и нарушали царственный покой горничные, перманентно стучащиеся в номер и докучающие вопросом, не испытывает ли синьор в чем-либо острой нужды и не нужно ли за ним прибраться, хотя бы –перестелить постель.
          Официанты в зале ресторана, не взирая на внушительное их количество (ибо их было поболее, чем постояльцев), не напрягали своей предупредительностью, но чутко фиксировали все происходящее: стоило провокационно уронить вилку, как тут же на Ваш стол близстоящий призрак беззвучно клал чистую.
          Но вдруг в один из дней в ресторане появляется новые лица – итальянская супружеская пара. От появления всего двух новых отдыхающих в огромном зале сразу же стало очень шумно. Оживились официанты: они все спешили оказать соотечественникам знаки повышенного внимания, нарочито громко что-то обсуждали с ними, охотно отвечая на какие-то бесчисленные вопросы.
Их голоса в условиях местной акустики звучали, как Иерихонские трубы. Итальянцы снова наслаждались шумом после утомительной, затянувшейся тишины.
          В стеклянных витринах «Regina Palace отеля» красовались коллекции старинной посуды и курительных трубок. Но что привлекало особое внимание ввиду своей необычности и коллекционной редкостности, так это –произведения «наперсточного искусства». Под «наперсточным» искусством я подразумеваю отнюдь не ремесло «наперсточников» – виртуозных манипуляторов, промышлявших когда-то на улицах многих постсоветских городов. Сложно представить наличие такого изобилия изощренно-художественных форм для изделия с исключительно узкой специализацией. С витрины на меня взирали и крошечные человечки в импозантных нарядах, и удивительные сказочные создания, и предметы чайных сервизов...
          Кстати о гербах, которые красовались на чем ни попадя: они были вышиты или вытеснены и на простынках, и на салфетках, и на полотенцах для поп, заботливо развешанных на позолоченных держателях над ослепляющими непорочной белизной биде. Украшали они и туалетное мыло – ах, вот чем пахнут истинные монархи!
Вот только туалетная бумага почему-то несправедливо была лишена царственных эмблем.

Доминиканский монастырь Святой Екатерины на скале.

          Пусть одной из непременных целей Вашего вояжа станет монастырь Санта-Катерина-дель-Сассо, который на вызывающей высоте распластался по отвесной каменной стене, повисая буквально над бездной, приник к ней пугливо, притуляясь на узком уступе. И так печально уязвимы его черепичные крыши под угрожающе нависающим над ними скальным выступом.
Неужто за века так не случилось камнепадов, что снесли бы напрочь приютившуюся здесь обитель?
          Эта женская монашеская обитель без стеснения выполняет и функции музея. Согласно легенде, монастырь был основан Альберто Безоцци ди Ароло в XII веке. Богатый торговец, чудом выживший после кораблекрушения, построил здесь церковь во славу святой Катерины, которой молился о спасении во время шторма.
Вот только… как-то не вяжутся идиллические картинки небольшого Лаго Маджоре со всесокрушающими штормами и морскими кораблями! Вероятнее всего, просто лодка достопочтенного Альберто, зачем-то перевозившего богатые грузы через озеро в направлении отвесной и дотоле необитаемой скалы, просто дала течь.
В главной церкви монастыря можно долго разглядывать яркие, будто светящиеся фрески XIV века.
Про это место очень хорошо написал Джанни Родари в своей «Грамматике фантазии»: «Слово sasso (камень) ассоциируется с Санта-Катерина-дель-Сассо – храмом, возвышающимся над Лаго Маджоре. Мы с Амедео ездили туда на велосипеде. Усаживались в холодке под портиком, потягивали белое вино и рассуждали о Канте». Ничто не мешает и Вам сделать то же самое!  Причем, за это удовольствие с вас не потребуют ни цента! Правда, исключая вино, которое также довольно бесплатное! Ибо стоит местное Кьянти даже условней, чем наше «порошковое иссыкское или тургеньское пойло».

          И здесь самое время произойти чуду! – воскликну я с пафосом.
В тот самый момент, когда Вы уже умилительно расслабитесь в тени галереи, нависающей на высоте десятков метром над зеркалом студёных вод озерных, навалившись на перила балюстрады животом, распустившимся от безделья и неумеренного питания... вот тут уж обязательно набегут загадочно-мистические тучи, подернется свинцовой патиной безукоризненная гладь, которая только-то была светлей небесной лазури, и солнца луч, пронзая сумрака дырявую вуаль, высветит чернеющий вдали кораблик.
Эдакая мистика!
И будет сиять пучок золотых нитей, пока не спуститесь к причалу для пароходиков.
Подумал бы я о единичном стечении обстоятельств, как выразился бы бесстыдный скептик, не обнаружь схожие фотоэтюды с того же места произведённые, как до поездки в интернете, так и после – в красочном буклете.
И как только они, «любители спагетти», умудряются вытворять такое!
~~~~~