11. Не сам себя величай, но от Бога ожидай

НЕ САМ СЕБЯ ВЕЛИЧАЙ,
НО ОТ БОГА ОЖИДАЙ

Напомню, что, отправясь в Скандинавию, я вовсе не намерен был «приоткрывать завесы» и на что-то «проливать свет». Это — стезя и забота историков. А мне, вольному жителю крайнего юго-востока скандинавского мира, хотелось хоть «краешком глаза» взглянуть на крайний северо-запад в надежде найти ответ на вопрос, не он ли питает генетические корни меня сегодняшнего, по личным подозрениям - дальнего потомка воителей  Средневекового Севера?  Оттого и выбор собеседников, и восприятие рассказов их чисто личные. И вещи открыл любопытнейшие.

Обратите внимание, насколько пестр духовный мир моих собеседников и их знакомых, насколько ярко выразились в нем метаморфозы их времени.

Вот Халльдор Торгримссон (Снорриссон) из Лососьей Долины. Отец, дед и прадед и глубже по «коленам» - язычники, наследники капища и статуса Годи. Торгримм Торгримссон уже в зрелые годы не только сменил веру, но и построил два христианских храма. А Халльдор, сын его, судя по рассказам о нем, вообще «безбожник», не «бьёт челом» никому.

В молодые годы друг его и со-ратник Ульв Оспакссон, судя по рассказу его, непонятно, какой веры, хотя ревностно служит Харальду Сигурдссону, христианину, брату Олава Харальдссона, вознесенного за подвиги веры в Святые и почитаемого до сих пор.

Язычником остался третий друг их, Мар Хундрёдарссон, Хромой Мар, купец с Готланда. Да мало того — пусть незлобиво, но, однако же, поносит православие и его святыни.

Хьяльти Скеггиссон, один из первых новокрещеных в Исландии, ставший еще в юности проповедником Христовой веры, служил православным миссионером двум конунгам, Олаву Трюггвассону и Олаву Харальдссону. Причем, в этой роли пастыря ревнуя о пополнении стад «овец» своих не гнушался серебром, звон которого для нетвердых духом «чад» уж куда как убедителен...

Подобно ему, с юных лет верный и деятельный раб Христов Рёгнвальд Ульвссон. В свои еще восемнадцать построил на святом источнике близь Скарара первый в своей жизни христианский храм, в котором крестились в новую веру многие из его родни и тогдашнего Шведского Двора. А о богоугодных делах его у нас в Альдегьюборге (Старой Ладоге) совершенно особый сказ впереди. Как и об Олаве Святом и ряде других из Плеяды Славы Средневекового Севера.

Но вот уж начало ХХI века, позади целое тысячелетие, а как современны, свежи и уместны духовные борения, тогда возникшие.

По рассказам Хьяльти Скеггиссона и делам поборников христианства той поры, в Исландии, на соседних островах, а также Норвегии и Швеции, у нас в Гардарике — сначала Новгородской, а позднее и Киевской земле христианство и язычество где и не очень, а в основном мирно уживались век уж точно, а если реально представить, - много больше.  Но вот минуло тысячелетие, но мир веры — не религий, а веры, подчеркну - не стал менее пестр. Не имея намерения углубляться в анализ, вспомню лишь впечатления личные.

В сентябре 1981 года во время трехнедельного путешествия по Венгрии посетил десятка полтора действующих католических костелов и везде — одна и та же картина. Главный вход распахнут, в нескольких шагах - скромный аналой, подобный тем, что у иконостасов, с молитвенником, раскрытым на странице поминаемого сегодня христианского святого. Остановись, вспомни, помяни. Пройди в зал со скамьями с высокими спинками, присядь, где пожелаешь. Играет негромко-задумчиво орган (седой старик горбится над клавиатурой). Или не играет, а лишь тишина, прохлада, свечи под распятым на кресте Иисусом, и все твои заботы — там, где-то... Замри, оставь бренность мира сего. Пусть ангелы на крылах эфира вознесут душу твою в блистательный мир сладостных мелодий...

Не раз грешным делом подумал, что, если бы у нас всякий день были вот так храмы распахнуты, вмиг бы разграбили, все стены ободрали бы, иконостас фомками расковыряли, пол взрыли ломами. Сколько таких изуродованных храмов святых я на своем веку повидал! Один в Порелях на Моломе чего стоит!..

А еще, да простится мне, православному, в пятьдесят по вере крестившемуся, что в отличие от католицизма — сугубо личное впечатление! - у нас церковь - «поющая». Много «театра веры» и многие службы будто оперы в светских театрах с расписанными ролями и певческими партиями. И ты не просто веруюший, а — раб Божий. И любовь свою к Богу должен постоянно подтверждать «рабским» своим поведением, участием во многочисленных «требах», ущемлением плоти и укрощением духа, буханьем в поклонах лбом в грязный пол, войдя в храм, поскольку ты — раб, раб, и раб...

Как много стало в последнее время «путешествующих» по православным телеканалам и светским программам священников с крестами на цепях, в поведении которых ни святости, ни образа слуг Христовых, а в речах — словеса суетные и греховные. И все они на одно лицо - будто топменеджеры и пиар-агенты даже не от Бога и веры, а — от церкви...

В пику им ярко помню настоятеля одного из опять же католических костелов в той  же  Венгрии. Был на исходе день. Святой отец, - а весь вид его даже со спины говорил, что он именно, не иначе как, а истинно Святой Отец, - уже очень в годах, в приталенной черной сутане до пят и символе цепломудрия - белоснежной колоратке  на пуговице сзади у шеи, возвращался из храма домой. Он спускался от храма по тропинке с полого холма в нежно-оранжевом мареве солнца на закате, но — как он шел! Он не шел даже, а - торжественно-медленно ступал, с достоинством и осознанием своего предназначения наместника Бога здесь, будто сам Иисус! Он был уже не близко на тропинке по холму, спиной ко мне, но все в его черной фигуре в этом мареве закатного Божественного света источало этот образ наместника Бога на Земле. И картина эта казалась готовым живым гениальным живописным полотном, на котором будто сам уже Иисус!  Никогда более и ничего подобного ни в других странах, ни в своих городах и весях ни глаз мой, ни сердце не ловило.

Мир души и веры — таен и хрупок. В 1985 и 1986 годах довелось мне по сумме времени месяц жить и путешествовать во Вьетнаме. Посетил десятка два буддийских пагод, в том числе и во время служб. Может, когда-нибудь вернусь к оставшимся в памяти впечатлениям, а сейчас и «к месту» - воспоминание.

В числе восьми благородных символов буддизма есть Колесо Дхармы. Восемь спиц его символизируют «благородный восьмеричный путь» Будды Шакьямуни, пробудившегося мудреца, основателя одной из трех главных мировых религий - буддизма. Это ПРАВИЛЬНЫЕ: воззрение, мышление, речь, поведение, образ жизни, усилие, осознание и созерцание. Этим символам и целям духовного просветления уже 45 веков! И поклоняйся ты, кому хочешь, но, коль скоро у входа разулся и перед Буддой предстал, возьми из корзинки тонкий пучок длинных трав, подпали, укрепи у стоп Шакьямуни, пусть тлеют, источая благовония, — рука не отвалится. Это — обрядность, как у нас в православии поставить у иконы святого свечку.

Но той минуте уже 35 лет, а я хорошо помню, с каким презрением знакомая по тургруппе, член коммунистической партии Советского Союза, выпускница Высшей партийной школы при ЦК КПСС в одной из пагод в Сайгоне отказалась поставить пучок трав к стопам будды Шакьямуни. Моральный Кодекс «строителя» и «религии» коммунизма, понятно, не предусматривал таких ценностей как правильные воззрение и мышление, а звал лишь всем поровну распределять блага, которые в «светлом будущем» польются откуда-то «полным потоком».

У всякого — свой Бог, и, пожалуйста, пой ему гимны, если хочешь. Но и в другом признавай право поклоняться и петь — своему. Ибо известно, что всякому воздастся по вере его — на том мир стоит...