Неведомое. Глава V

(продолжение. Предыдущая глава IV - http://www.proza.ru/2020/01/03/1317)

(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)    

       На выезде из города фаэтон остановили двое отчаянно махавших руками господ. В одном из них - нескладном субъекте средних лет,  облаченном в горохового цвета, изрядно поношенную тройку дешевого сукна, признали скандально известного репортера «Клинских ведомостей» Свирского. Его спутником оказался довольно высокий молодой мужчина, крепко сбитый и привлекательной наружности, одетый в простой дорожный костюм, с солдатским ранцем старого образца за плечами и кожаным, по всей видимости, довольно тяжелым футляром в руке. Он был в широкополой шляпе и держался с некоторым изяществом, по которой сразу узнают человека благородного происхождения.

        - Доброе утро, господа! – приветствовал компанию в экипаже Свирский. Однако, газетчик напрасно старался казаться любезным – из-за несколько нагловатого выражения его плутовской физиономии и хамоватой манеры общения даже простое приветствие выглядело форменной издевкой. Он приподнял  котелок и ухмыльнулся. – В Демидово едете, служивые?

        - Тебе-то что за нужда, мошенник? – не отвечая на приветствие, сердито пробурчал Зосим Петрович. Потом махнул рукой: – Некогда нам с тобой лясы точить, бумагомарака, отойди с дороги, дай проехать!

        - Пару слов для восхищенных вашими подвигами на ниве уголовного сыска клинских читателей, господин Верещагин!

        - Что толку с тобой разговаривать – все равно наврешь в три короба, нет резона!

        - Не хотите – не надо, я и так уже знаю больше вашего. Мог бы поделиться.

        - Это об чем это ты успел пронюхать, ходячий мешок со сплетнями?

        - Так об убийстве батюшки демидовского Серафима уже весь Клин знает!

        - Ого! Ну и дела! Кто ж тебе успел поведать про то, черт чернильный?

        - Моя агентурная сеть работает лучше, чем филеры клинского уголовного сыску, господин коллежский секретарь!

        - Надо бы тебя самого хорошенько проверить, господин Климкин. Сдается мне, что это ты самолично в погоне за  жареными новостями по ночам с ножом и кастетом разбой и бесчинства творишь, а потом их смакуешь в своей поганой газетке.

        - Но-но, господин Верещагин! Это грязные инсинуации! Хотя, признаюсь - иногда лью чернила, не зная меры и снисхождения к человеческим порокам, но вот крови не проливал никогда!

        - Ну, да! Крови ты действительно не лил, но зато слез от твоих  паскудных писулек обиженный народ источил изрядно… Чего нужно-то?

        - Да, собственно, мне-то от вас не нужно ничего… Похоже, вы и сами мало, что знаете!

        -  Тогда, какого черта!..

        - Помогите моему товарищу, господа, окажите любезность…, - Свирский указал взглядом на стоящего рядом с ним мужчину.

        - Прошу прощения! – приятным баритоном обратился его спутник к сидящим в фаэтоне и приподнял шляпу: - Разрешите представиться - Каминский Владислав Леопольдович, журналист, писатель. Мои публикации, господа, вы могли читать в петербургских и московских журналах «Звезда»,  «Нива», «Родные просторы», «Сельская новь». Печатался и за границей, в частности сотрудничаю с лондонскими научными изданиями: «История древних цивилизаций», «Дороги познания», потом в берлинском журнале «Голос богов». Иногда публикуюсь в газетах, если есть соответствующий интерес к обсуждаемой в них теме.

        - Очень приятно, Владислав Леопольдович!
 
        Верещагин, Селятин и Глухов в свою очередь учтиво представились.

        - Чем мы можем быть вам полезны, господин журналист? – спросил доктор.

        - Видите ли, Ерофей Поликарпович, у меня специальное задание от редакции журнала «Родные просторы», касательно недавних исследований феномена демидовского Чертова оврага и загадок Змеиных болот…

        - Не понимаю, чем мы можем вам помочь, господин Каминский. Сфера наших интересов и познаний лежит совершенно в другой проекции, нежели природные загадки…

        - Видите ли, доктор, в связи с эпидемией холеры на дорогах установлены карантинные заставы, к тому же, извозчики и прочие владельцы гужевого транспорта просто боятся ехать в ту сторону, все, как один, отказываются. А пешком преодолеть почти шестьдесят верст, знаете ли… Если вы меня подвезете, хотя бы поближе к аномальной зоне… Буду весьма благодарен! Разумеется, я хорошо заплачу…

        - Я-то совсем не против, Владислав Леопольдович, но распоряжается экипажем коллежский асессор Селятин. Испрашивайте их дозволения- Глухов учтивым поклоном указал на молодого следователя.

        - Я не возражаю, -  сказал Селятин: - Если вы пообещаете скрасить наше путешествие информацией о чудесах в демидовском овраге. Думаю, что за интересными разговорами самая длинная дорога покажется вполне терпимой.

        - Ну, за этим дело не станет. Иногда, знаете, даже язык чешется, так хочется поделиться с кем-нибудь любопытными, но загадочными фактами, которые пока никто не может объяснить.

        - Полагаю, что такие загадки были бы интересны, прежде всего, ученым, если они, конечно, представляют какой-то интерес для науки.

        - Так я, как раз, и направлен в экспедицию научным советом Московского университета. Вы, Наверное, знаете, что готовится открытие новой экспозиции в Историческом музее на Красной площади.  Некоторые экспонаты в его запасниках добыты именно в этих местах лично мной. Это третий мой вояж сюда. Рассказы о первых двух моих экскурсиях на Чертов овраг и в Змеиное болото возбудили чрезвычайно любопытство университетской ученой братии.

        - Эк, вы о российских научных светилах-то – «ученая братия», Владислав Леопольдович! Никакого почтения к профессорским сединам, - смеясь, заметил Селятин.

        - Положим, Нил Карпович, - не замедлил с ответом Каминский: - мои наниматели до серьезных седин еще не дожили, только декану Никодимову едва перевалило за сорок, а  профессорам Выглежанову и Марлинскому и того еще нет. Все они относительно молодые люди, хотя и признаны коллегами из научных центров Европы отменными специалистами в своей области каждый.

         Верещагин спрыгнул на дорогу.
        - Давайте вашу ношу, Владислав Леопольдович. Я положу ее в отделения для поклажи под сиденьем  возницы. Там она будет в полной сохранности.

        - Благодарю! – Каминский передал Верещагину ранец, но футляр оставил при себе.

        - Здесь мои инструменты для исследований, - объяснил он: - Желательно не выпускать их из рук!

        - Как знаете, Владислав Леопольдович.

        - Простите, Зосим Петрович, у вас удивительно мощный голос красивого тембра. Такой редко встретишь даже среди известных певцов. Петь не пробовали?

        - Так я и пою в охотку, правда, когда сильно выпью...
       
        Журналист улыбнулся: - Жаль! Могли бы блистать на сцене.

        - Кто его знает, господин Каминский, где нам блистать суждено... Мне и в уголовном сыске неплохо живется.

         Репортер Свирский вынул из сумки большую пузатую бутыль, внушительного объема и протянул Селятину: - Возьмите с собой в дорогу, господа!

        - Что это?

        - Лекарство от дорожной скуки, Нил Карпович. Это настоечка, божественный напиток дьявольской крепости. тут целая четверть*, надолго хватит. Возьмите, не пожалеете! Развязывает языки и способствует хорошему настроению.

        - Я равнодушен к спиртному, господин Свирский.

        - Ну и зря!

        - Дай сюды, искуситель! – Верещагин выхватил у газетчика внушительную склянку и, сощурив глаза, попытался разглядеть сквозь зеленое стекло жидкость, что булькала внутри емкости.

        - Первоклассный самогон, на меду и целебных травках настоен, Зосим Петрович, будете весьма довольны.

        - Ничего в нектар сей не подмешал случаем? А то я тебя знаю!

        - Как можно-с, господин коллежский секретарь! Чистый, как слеза крокодила!

        - Ну смотри у меня, сочинитель сплетен!

        Доктор Глухов осуждающе покачал головой: - Не много ли будет, господин коллежский секретарь? Вы же на службе!
   
        - А я не собираюсь напиваться в стельку, доктор! Регулярная дезинфекция организма изнутри - вполне разумная предосторожность в такое время! Холерные эмбрионы, как говорят, дохнут в животе от крепких напитков, как мухи.
 
        Каминский дружески хлопнул репортера по плечу: - Ну, счастливо оставаться, Константин!
 
        Потом, демонстрируя великолепную физическую форму, ловко запрыгнул в фаэтон и уселся напротив следователя. Селятин заметил, как заметно вздулись от физического усилия хорошо развитые мышцы под тонкой тканью его одежды.

        - Видимо, отменный спортсмен, - с невольным восхищением подумал он, когда коляска тронулась: - Скорее всего – гимнаст… или… или кулачный боец...

        На последнее несомненно указывали  характерные для профессиональных драчунов дефекты: на левой брови шрам - видимо, было когда-то серьезное рассечение, нос слегка деформирован, хотя и не потерял форму, костяшки пальцев на руках приплюснуты.  Нила Карповича несколько смущало, что в его схему не вписываются усы.. Боксеры, как известно, их не носят, так как вытирать кровь из разбитого носа усы мешают... Нельзя не заметить, что постоянно собран, как сжатая пружина… И временами чуть сутулится, хотя выправка, безусловно, явно военная… Стоит, словно гвоздь, пятки вместе, носки врозь. Левую руку держит у бедра. Кисть руки слегка отведена назад. Многолетняя привычка придерживать шашку? Опять - усы же… Хм-м!.. Офицер?

        - Что вы так изучающе смотрите на меня, Нил Карпович? Пытаетесь отыскать особые приметы?

        - Занятно, Владислав Леопольдович! Вы - настоящий джентльмен, тут меня нет никаких сомнений, … Но… вы, случайно, не бОксер ли, Владислав Леопольдович? Так сейчас принято на английский манер называть гладиаторов, выступающих на потеху публике.

        - Вы угадали, Нил Карпович, - улыбнулся Каминский: - Гувернером у меня был англичанин мистер Хопкинс, будущий чемпион Лондона 1872 года по боксу. Под его началом я уже в детстве постиг навыки благородного мордобоя… Иногда выступаю в любительских схватках для развлечения и поддержания жизненного тонуса, так сказать…   
   
        - Судя по выправке, служили, Владислав Леопольдович? – полюбопытствовал следователь.

        - Конечно! После окончания с отличием Александровского военного училища ровно шесть лет отдал служению Отечеству и Государю в лейб-гвардейском Конном полку.

        - А потом почему оставили службу, если не секрет? Полагаю, перед вами открывались перспективы блестящей карьеры?

        - Журналистика  и писательский зуд вкупе с неудержимой страстью к приключениям и исследованиям непознанного лишили гвардию одного из подающих надежды офицеров в моем лице, Нил Карпович! Два года, как вышел в отставку.. А вы наблюдательны!

        - Профессия обязывает… А что вас, Владислав Леопольдович так интересует в здешней глухомани?

        - Вот именно, что глухомани! А в старину эти места были относительно людными. В древности люди селились на берегах рек, так как именно реки служили дорогами для торговли и сообщения. До крещения Руси на месте нынешнего Демидово находилось городище – один из процветающих религиозных и культурных центров древних славян.  Но примерно в восьмом-девятом веке, задолго до нашествия Батыя и даже до появления на Руси христианства наши предки вдруг стали покидать эти обжитые места. Поселение пришло в упадок, и городище выродилось в крохотную деревеньку. Есть предположение, что довольно долгое время здесь совсем не было жителей.

        - В чем же причина таких метаморфоз, Владислав Леопольдович? Эпидемия? Чума? Оспа?

        - Не исключено, хотя вполне возможно, тут кроется какая-то другая причина. Во всяком случае, загадок в окрестностях села Демидово водится предостаточно.

       - А вы неплохо осведомлены для простого любителя старины, господин Каминский!

       - Ну, смею заметить, что я не «простой любитель старины», Нил Карпович – сотрудничаю с учеными кругами Московского университета уже довольно давно. Совершил по их заданию несколько исследовательских экспедиций в тех местах. Скажу, не хвастая, что мне удалось собрать весьма любопытный материал во время пребывания в аномальной зоне.

        - Я слышал, что Чертов овраг и Змеиные болота пользуются у местных жителей худой славой. Говорят, что именно где-то там находилось языческое капище.
 
        - Именно так, Нил Карпович, люди стараются обходить эти места, даже не косят траву на лугах, и скот никогда не пасут. В Чертовом овраге, например, не встречается ни один лесной зверь а птицы там не вьют гнезд Там не живут мыши. В небольшом озерце на дне его не водится ни рыба, ни лягушки. Мало того, в окрестном лесу не видно ни одного муравейника и даже вездесущих комаров нет…

        - Это отсутствие комаров и мышей вы считаете серьезным отклонением, господин Каминский? – насмешливо спросил помощник следователя.

        - Разумеется, господин Верещагин, - ответил журналист.  – Комары и мыши – важная составляющая изначального баланса любого природного района в нашей средней полосе. Мошкой питаются птицы, личинками комаров - рыбы, мышами - лисы и волки. Отсутствие насекомых – серьезное нарушение природного баланса.

        - И это все?

        - Нет не все, Зосим Петрович. Любой человек, рискнувший побродить по Чертову оврагу, в некоторых местах его испытывает странное недомогание – угнетение сознания и головную боль, усиливающуюся с каждым часом, потом безотчетный страх, доходящий временами до настоящего ужаса. После нескольких часов нахождения в такой аномальной зоне,  люди, как правило, впадают в панику, теряют контроль над собственным поведением и в беспамятстве бегут куда-то, не разбирая дороги и не помня себя. Сам испытывал несколько раз нечто подобное. Я уже говорил, что были случаи, когда там бесследно пропадали любопытные искатели приключений и местные жители.

        - Тут нет ничего удивительного! Болота и дремучие леса – плохие места для прогулок, смею заметить! – сказал Верещагин. – В лесах дикий зверь подстерегает заблудившихся путников, в болотах трясина засасывает неосторожных…

        - Конечно, можно объяснить и так, господин Верещагин, но дело не только в том, что люди исчезают бесследно, там еще происходят какие-то совершенно уникальные явления. Местные говорят, что на дне Чертова оврага по ночам открывается вход в преисподнюю. На склонах оврага зажигаются огни, а из земли бьют холодные голубые лучи света. Иногда наблюдаются свечения и в небе.

        Верещагин засмеялся: - Забавно!
 
        Он только что бережно отлил в дорожную серебряную фляжку из бутыли целебный напиток, что передал ему Свирский, аккуратно  вставил пробку и машинально потряс над ухом.
        - Наверное, там и черти бегают? - весело спросил он, заботливо пряча фляжку во внутренний карман мундира.

        Каминский несколько смущенно улыбнулся в ответ: - Насчет чертей ничего не могу сказать, но вездесущие деревенские ребятишки в разное время неоднократно видели там некое странное существо, ростом в аршин с небольшим. По их описаниям, оно слегка напоминало маленького человечка. Рассказы детей в описании этого существа в основном совпадают. Деревенские называют его и лесовиком, и лешим.

        - У детишек-то фантазия довольно бурная, господин журналист! В этом они очень похожи на газетчиков. Если доверять их выдумкам, то можно далеко зайти в своих выводах. В следственно практике мне не раз приходилось проверять детские показания. Феномен их таков, что ребята начинают сами верить в свои измышления.
 
        Помощник следователя скептически улыбался. – Вы сами-то видели этого лесовика?

        Глаза журналиста неожиданно стали строгими, он немного подумал и, наконец, решился: - Представьте себе - видел!

        - Вы это серьезно?

        - Вполне! Правда, мельком…

        - И можете описать карлика?

        - Могу!.. Правда, сразу хочу сказать, что глаза человеческие – весьма несовершенный инструмент. Иногда воображение чрезвычайно реалистично дорисовывает в восприятии человека виденное, хотя этого в действительности этого и в помине нет.

        - Так бы сразу и сказали, Владислав Леопольдович! Мол, что-то померещилось в лесу, а что не разглядел…

        - Да нет… как раз - разглядел.

        - Вот как? Видели мельком, но уловчились рассмотреть? Как вас угораздило? Когда и  что же это было?

        Каминский, казалось, не обратил никакого внимания на откровенно саркастический тон Верещагина, собрался с мыслями, вспоминая, и ответил : - Это было прошлой весной в конце мая. В тот день я основательно заблудился. Как оказалось, потом, бродил по кругу в овраге с радиусом примерно в полверсты несколько часов, уже и смеркаться стало… Совсем отчаялся. Напрочь потерял ориентацию. Думал, что уже не выберусь из оврага до наступления ночи…

        - Надо было компас с собой взять, раз места незнакомые!..

        - Компас в овраге, так сказать, сходит с ума… Стрелка вращается то по часовой, то против часовой стрелки, иногда медленно, но чаще – рывками и довольно быстро. Кстати, и часы там безбожно врут…

        - Возможно, перенимают плохие хозяйские привычки?

        - Постарайтесь без комментариев, Зосим Петрович! Вы мешаете слушать! – довольно сердито оборвал его доктор Глухов!

        - Простите великодушно!

        - Между прочим, некоторые лесные растения в Чертовом овраге вырастают до  невероятного размера. Папоротник там может вымахать выше человеческого роста, а мох напоминает размером кустарник. Потерять направление в таких зарослях – ничего не стоит, - невозмутимо продолжил Каминский, даже не взглянув на Верещагина. - В этом можно легко убедиться, если совершить туда путешествие…

        - Но вы отвлеклись, Владислав Леопольдович, - осторожно вставил Селятин. – А что же тамошний карлик или леший?

        - Так именно в зарослях гигантского папоротника я с ним и встретился… нос к носу, так сказать… Хотя совершенно не уверен, есть ли у этого существа нос… Сначала почувствовал сильный запах, совсем не характерный для леса.

        - Что за запах? Вонь, смрад?

        - Запах не отвратительный, а просто явно посторонний среди  густой зелени. Пахло… так пахнет добротно выделанная кожа на новой мебели - кресле или диване…

        - А дальше?

         - Потом раздвинул заросли и увидел его. Подумал, что это небольшая копна свежескошенного сена, нанизанного на короткую палку в два локтя высотой. Но из этой серо-зеленой кучи смотрели на меня два огромных блестящих глаза бездонного черного цвета, какой бывает у полированного агатового камня. Глаза явно не человеческие. Размером они примерно в два раза больше, чем у людей, и без белков. Угадывается и черного же цвета лицо, хотя оно почти все скрыто длинными волосами, но под глазами явно проглядывает гладкая кожа, какая бывает на дорогих чемоданах. Рта не заметил, но в этом месте, где должен находиться рот - провал. Уши видел. Большие, оттопыренные, покрытые курчавой белесой шерстью  и остроконечные по форме.

        Через мгновение лесовик повернулся и исчез в растительности. Могу поклясться, что на его ногах… Ну, собственно, ног, как таковых, я не видел… Так вот, если там были ноги, то они обуты в самые настоящие лапти… По крайней мере, мне так показалось… Да, еще одна особенность: у существа – очень тоненькие ручки, какие рисуют маленькие дети, изображая людей. То есть, два прутика с растопыренными прямыми пальцами-спичками. Похоже, что пальцев числом… шесть или семь, сами понимаете, сосчитать я не успел, но во всяком случае - их явно больше пяти.
        - Н-да!.. Уж не с лешим ли вы изволили повидаться, Владислав Леопольдович? – без тени улыбки спросил Селятин. – Персонажи народного фольклора вполне могли реально существовать, а, значит, могли и кое-где сохраниться до настоящего времени.

        - И вы туда же, Нил Карпович? – поморщился Верещагин. Он вздохнул, повернулся к журналисту и добавил: - А с Бабой-Ягой в ваших путешествиях, Владислав Леопольдович, не приходилось в избушке на курьих ножках лясы точить?
        Каминский внимательно посмотрел в глаза помощнику следователя и усмехнулся: - Я не прошу вас мне верить, Зосим Петрович. Общество просит дорожных историй- я рассказываю. Вам интересно?

        - Безумно интересно, господин журналист! И сочиняете вы отменно!

        - Рад, что вам понравилось, господин коллежский секретарь!

        - Прошу прощения, а какие-либо другие приметы у виденного вами существа были, Владислав Леопольдович? Особая форма головы, шея, туловище? – спросил Селятин.

        - Не заметил. Лесовик был похож на толстый обрубок дерева или чурбак, без явных отличий отдельных частей тела. к тому же длинные волосы скрывают все очертания фигуры.

        - Ну, а потом что же случилось? Как вы выбрались-то из оврага? – спросил доктор.

        - Очень просто! Я бросился следом за карликом, передвижение его можно было легко проследить по характерному топоту его лаптей и шуму, который он производил, пробираясь через заросли. Он  привел меня к северному склону Чертова оврага, прямо к подножию Поганой горы и исчез, как будто растворился.

        - Гора - тоже местная достопримечательность, Владислав Леопольдович?

        - Все, что есть там, все – достопримечательность. Сама гора напоминает по форме правильный конус или огромную перевернутую воронку, поросшую очень жесткой и короткой травой стального оттенка. Ею можно порезаться, как болотной осокой. Собственно, мне так и сказали специалисты по флоре, что это, скорее всего, осока, но очень странная, и растет эта трава не там, где она должна расти – в сырых и болотистых местах, а на почти безводной почве.

ПРИМЕЧАНИЯ:

Четверть* - русская винная мера (3,07 литра).

(продолжение следует. Глава VI - http://www.proza.ru/2020/01/03/658)