Самостийность как проявление комплекса неполноценн

   Дискуссии для и развлечения ради отступлю от своего правила не размещать нигде копипасты чужих текстов и опубликую здесь не знаю, откуда взятое (мне на почту прислали) небольшое эссе неизвестного мне автора под ником Alex Korneitchouk. Мне рассуждения показались интересными, с достаточно аргументированной точкой зрения. И, в целом, совпадающими с моим мнением по этой теме. Поэтому от себя добавлять ничего не буду. Как и оспаривать иную точку зрения в комментариях - из нелюбви к умозрительным спорам, зачастую плавно переходящим в оторванное от тематики мерение… скажем, интеллектами.
   Итак, собственно заявленный текст в его первозданном виде:

«Я стопроцентный белорус. Так сказать, «изменник родине» по самостийному определению. Наших собственных белорусских самостийников я знаю как облупленных. Вся эта самостийность не есть ни убеждение, ни любовь к родному краю - это есть особый комплекс неполноценности: довольно большие вожделения и весьма малая потенция. Какой-нибудь Янко Купала, так сказать, белорусский Пушкин, в масштабах большой культуры не был бы известен вовсе никому. Тарас Шевченко понимал, вероятно, и сам, что до Гоголя ему никак не дорасти. Первая решающая черта всякой самостийности есть ее вопиющая бездарность. Если бы Гоголь писал по-украински, он так и не поднялся бы выше уровня какого-нибудь Винниченки. Если бы Бернард Шоу писал на своем ирландском диалекте - его бы в мире никто не знал. Большому кораблю нужно большое плавание, а для большого плавания нужен соответствующий простор. Всякий талант будет стремиться к простору. Всякая бездарность будет стремиться отгородить свою щель. Когда я говорю о бездарности, я говорю не только об отсутствии таланта. Понятие бездарности включает в себя как неотъемлемую часть понятия - также и тщеславие. Бездарность надувается, пыжится, на цыпочки становится, бездарность прежде всего претенциозна. Бездарность обвиняет весь мир в том, что весь мир не оценил ее дарований. Бездарность автоматически связана с ненавистью» (Иван Солоневич)