Я кричу

Я кричу.

Я плачу из-за боли, обиды и страха перед окружающим миром. Потому что все вокруг слишком большое, слишком непонятное. Я пытаюсь ухватиться за юбку, за ноги, идущие рядом, за руки, тянущиеся ко мне, за волосы и носы. Те отгораживают меня от громадного, пугающего пространства, наполненного неизвестным, прячут мое лицо, закрывают мои глаза. И я плачу все реже.

Я смеюсь. Потому что солнце и ветер, луна и дождь. Потому что тепло и потому что снег. Потому что я могу больше, я хочу больше, я становлюсь больше. Потому что Людка делится со мной мандарином, а Вова обещает жениться. И когда зажигаются огни на новогодней елке, из темноты выходит, хохоча, пожилой Мороз, а в июле болят ноги от постоянной беготни за рыжим котом и воробьями.  Мне можно подсматривать за миром, что живет вокруг, и улыбаться ему.

Я кричу. Мои руки резко вытягиваются, а ноги запинаются друг о друга. Мне страшно, мне непонятно. Мысли путаются в голове, их становится слишком много, слишком много для меня одной. Людка больше не ест мандарины, но Вова все еще хочет жениться. Стыдно. Путано. Непонятно. Надо разобраться, надо выговориться. Я хочу, чтоб меня услышали, чтобы мир, от которого меня прячут, наконец, заметил меня.

Я плачу. Слишком тяжело. Мне не говорили, что будет так сложно. Что окружающее настолько жестоко. Много борьбы, много работы. Приходится быстро учиться летать, быстро жить, быстро думать. Я не вижу Людку годами, но не ощущаю времени. Ко мне цепляется усталость, но сил еще полно.

И я смеюсь. Я держу в руках нечто столь крошечное и хрупкое, что порой становится страшно. Я прячу свое сокровище от мира и оберегаю изо всех сил. Стараюсь запомнить каждую улыбку, каждый смех, каждую глупость.  Вова держит меня за руку и смеется вместе со мной. Потому что тепло, потому что счастье. Мы ловим все мгновения, что смогли построить, стараясь не обращать внимания ни на утомленность, ни на время.

А время беспощадно.  Я кричу. От боли, настигнувшей врасплох. Прощание дается непросто, я отрываю от себя куски за кусками, расставаясь с близкими людьми. Меня охватывают страх перед неизвестным и грусть из-за потерянного. Мир становится пустым и незнакомым.

Я плачу. Печаль накидывается на меня вместе с измождением. Они рвут меня на части, но сил сопротивляться нет. Уходит Вова, уходит Людка.  Мое сокровище, что я берегла долгие годы, вырывается в мир, который с радостью его принимает. И это хорошо. Это правильно. Я уже не могу летать, как раньше, не могу бороться и побеждать.

Я молчу. Уже не о чем плакать и не о чем смеяться. Все затуманено и покрыто дымкой прожитых лет. Мое сокровище рядом и строит собственное счастье. Мне больше нечего рассказывать, все сказано давным-давно. Тихо и безмолвно, под руку с усталостью, ставшей верным другом, я жду.

Когда я уйду, будут слезы и печаль. Затем будет и смех. И все по кругу вновь и вновь. Меня было так мало, так быстро, что вселенная словно и не заметила моего присутствия. Но я кричала. Я плакала и смеялась. И отголоски меня будут долгим эхом раздаваться среди окружающих.

Я страшилась мира, не понимала его и его неизвестности. Но время все объяснило. Мир соткан из таких как я, из сотен, тысяч таких, как я. Он говорит, смеется и плачет миллионами голосов. И теперь мир – это я.

И я кричу.