Раздумья о Сухаре

          – Ляпи, Черня! ляпи! чего хочешь, всякую музгу лепи, лишь бы тебя не посадили! – кричал мне в трубку новогодний Пис так, словно я в Красной, а он в Осяткино и я должен был слышать его голос через шестьдесят километров тайги по прямой. – А мы не боимся, с Шиесом нам всё равно жизни не будет, вымрем, как марсиане, под грудой мусора москвичей, ты один из наших мест и останешься – ляпи…
          Вот я и ляплю, разрешение имею.
          Я на совещании, а телефон забыл отключить. Когда телефон отключен, ты никому не нужен, никто о тебе не вспомнит, не позвонит, а вот если не выключил… И как всегда в таких случаях бывает, Пис нарисовался на пламенном горизонте. Мне бы отключить его, и делу конец, так его же не отключишь, ни на яву, ни по телефону, не заткнёшь – кнопку «выкл» жму, но и она не может заткнуть демократический голос Писа из народа. А Пис действительно из народа, верит всему, чего Навальный с братией о власти пишет, верит также, как мы раньше печатному слову, Партии и Комсомолу – ни капли сомнений.
          И вот это намаханое звонит мне и орёт на тот берег Пинеги. Все совещающиеся на меня повернулись – слушают. А это взбалмашное лепит:
          – Ты чем так, к хренам, таким важным занят, что трубку не берёшь?! Витя Порывкин до тебя дозвониться никак не может. Бросай всё срочно к е-ням собачьим! и жди Витиного звонка…
          У меня в голове от такого «литературного» натиска шарики за ролики, зацепились бы вроде, но всё равно проворачиваются, кручу в голове: Ви-тя По-рыв-кин? Ви-тя? – нет, не знаю… По-рыв-кин – точно не знаю. Что-то знакомое вроде бы и есть, но никак не цепляет, всё проскальзывает; одним словом, отказывается мой мозг на совещании настоящую жизнь воспринимать и реальность контролировать… Спрашиваю как можно тише, прикрываясь ладонью:
          – А кто это такой? – типа, нет у нас здесь таких…
Лучше бы я промолчал, соврал бы чего-нибудь или просто согласился ждать Витиного звонка, а там смотришь, по голосу бы и интонации узнал, пришёл бы в чувства и вспомнил. А этот как попёр, не стесняясь, на всё мировое общее собрание уважаемых мужей, всё равно, что по громкой связи:
          – Вот я никогда ещё на хрен доктора наук не посылал, не имел такой привычки и возможности, и вот они появились. Как ты Витю Порывкина и не знаешь?! Владимир Владимирович знает, а ты нет?! Наша страна никогда хорошо жить не будет, пока такие, как ты, прихвостни в ней проживают, воздух коптят, и все решения партии КПСС саботируют, ничего сами не делают и другим не дают. Спасибо тебе, что мои глаза открыл на себя… – Проорался Пис голосом Юрия Левитана: «Говорит Москва…» и бросил трубку…
          На совещании напряжение, не знают, что делать, по стойке смирно стоять и внимать информацию «От Советского Информбюро…», или срочно чемоданы паковать пока «Наши войска…» не перешли в наступление… Ректор паузу выдержал, спрашивает, обращаясь ко мне:
          – Вы закончили своё общение по телефону, можно продолжать совещание? или будем ждать звонка и указаний от Виктора Порывкина?
Я «разрешил» продолжить, и совещание продолжилось, все от меня повернулись к ректору, а я сижу и обтекаю от слов Писа, мне уже не до совещаний: Ви-тя По-рыв-кин? Ви-тя По-рыв-кин? До боли знакомое, но склероз никак не подпускает к ключу разгадки. И тут вновь зазвонил телефон, и на экране высветилось: «Вам звонит: Витя Сухарь».
          Меня как кипятком обдало, мозг, только что отказывающийся от проведения нейронных изысканий в своей желейной жиже, говорит мне: «Вот как я могу сопоставить несопоставимое? если ты и все твои кореша Витю Порывкина только Сухарём зовут? я и Кулижского-то совсем недавно с Писом сопоставил, раньше для меня это два разных человека были. Да и к тому же, – оправдывался мозг, – откуда мне знать, что Сухарь может быть в Питере, а не в Амдерме? Питер и Амдерма, ты представляешь, где это? целый год на собаках ехать, поезда не ходят, самолёты не летают. Как можно этому намаханому без кодового слова «Красная» или «Осяткино» разговор начинать? Какая такая моя ассоциативная память должна Витю и Петербург совместить? У нас теперь с Альцгеймером дело лучше обстоит, чем с памятью. А тут такой запутанный ассоциативный ряд: Витя – Санкт-Петербург – Осяткино – Амдерма – Порывкин – Сухарь, не каждая искусственная нейронная сеть справится, а ты мне предлагаешь не захлебнуться. Твой Пис совсем с ума сошёл, такие задачи с загадками задавать со свободным концом в духе динамического программирования, да ещё тогда, когда мы с тобой на совещании почти спим…»
          Трубку поднял, из неё:
          – Черня привет! Это Витя Сухарь от Писа, если знаешь…
Вот видишь, как надо разговор начинать, верещал мой мозг, перебивая Витю, сразу всё мне понятно и ясно: раз тебя Черней назвали, значит это кто-то из друзей твоих школьных. Если бы сказали: «Здравствуйте, Иван Николаевич!» – то это были бы совсем другие люди, из твоей здешней жизни: студенты, выпускники, коллеги…
          – Я сейчас в Питере, – продолжал Сухарь, – книгу тебе про Амдерму привёз. Почитаешь, тебе, говорит Пис, это интересно будет. Там и обо мне упомянуто…
          – Витя, – с некоторым стеснением спрашиваю, – ты Порывкин?
          – Ну, да, Порывкин.
          – Этот взбаламашный, – говорю, – меня на уши поставил, заставил всё что знал и не знал вспомнить… Нет бы сказал, что Сухарь дозвониться не может и всё, я бы сам тебе позвонил. А то сообщает, протокольным голосом из Кремля: «Вам Виктор Порывкин дозвониться не может». А я, может быть, всего один раз и слышал, что ты Порывкин, всё время Сухарь…
          – Да он меня тоже достал, возьми, говорит, для Ивана Николаевича книгу. Я пока понял, что это ты, он всю твою подноготную рассказал от рождества Христова в красках и подробностях. Нет бы сказал: Черне книга нужна и всё, сразу понятно кому, а то чуть ли не час мне извилины в голове утюгом прямил твоими родственными связями и знакомствами, какой, думаю, «Иван Николаевич Шестаков из Красной»? Короче, я здесь в Питере на столько-то дней – приезжай и забирай.
          Так с Сухарём и договорились: приеду, заберу.
          …Поехал. Витя встретил, обнялись. Ты, говорю, чего здесь?
          – Да заболел… Ты представляешь, не пил, не курил, вёл спортивный здоровый образ жизни и на тебе – заболел, чуть ли не операция необходима. Чего такое случилось, не знаю. У профессора, такого же, как ты академика, спрашиваю: как так получается, что здоровый мужик и заболел. А он отвечает, всё это от нервов, говорит, от переживаний. Переживания иммунитет ослабевают, силы расходуют – и всё, привет, любое заболевание, какое опередит, то и будет, на перегонки мчатся.
Спрашиваю, а о чём ты так сильно переживал?
И тут ответ Сухаря меня удивил. Понял, что не зря ему сам Путин в Кремле награду вручал – заслуживает.
          – А как, – говорит, – не переживать?! если в девяностые весь спортзал растащили, распродали; дети как тараканы в подворотни расползлись, наркомания, пьянство, разврат, каждый сам по себе, без будущего и перспектив. С кем страну строить? восстанавливать с кем? на кого положиться? Уроки физкультуры мне проводить негде было. Разруха как после войны и революций не надо…
          – Так в тундре же можно уроки проводить, на широте, на бескрайнем просторе – неудачно съехидничал я.
          – Смеёшься?! А там белые медведи вокруг города голодные, как и люди, ходят и другая тундровая живность не прочь человечиной полакомиться… Нет, люди должны по-людски жить и в нормальных условиях развиваться, а особенно дети…

          Вот на ком страна наша держится, подумал я, и на ком удержалась, в пропасть не рухнула! Не на нас, а на таком вот парне из Осяткино Архангельской губернии Сухаре – Викторе Афанасьевиче Порывкине – до болезни переживающего за «чужих» детей – за будущее страны. И вот кто скажет, что он просто учитель физкультуры и основ безопасности жизнедеятельности в заполярной Амдерме?! если он после стольких лет работы всё ещё переживает, что не успевает на школьную линейку первого сентября в связи с болезнью; что он не бежит и не сбежал вслед за военными, оставившими охрану рубежей своей Родины, а остался и не сдал свой пост воспитателя детских душ, стоял и стоит часовым на том же месте со времён своего распределения после вуза, стоит бессменно, так же, как в рассказе Леонида Пантелеева «Честное слово» и, пожалуй, что и нет ещё на земле вышестоящего звания, чтобы отдать приказ о смене такого часового. Стой Витя! пока ноги держат, стой! А мы будем ровняться на тебя, и не потому, что больше не на кого, а потому, что большего такого нет…

21-22.12.2019. 23:30 …00:30, СПб.

          Как отмечено в наградном листе окружного педагога, общий стаж работы Виталия Порывкина составляет 39 лет, 30 лет он работает по специальности. Сквозной линией профессиональной деятельности учителя, его проектов и инициатив является формирование личностных, нравственных и гражданских качеств подрастающего поколения, а также воспитания любви и уважения к своей Родине.
          Виталий Порывкин ведёт учебно-методическую деятельность, становился неоднократным призёром и участником профессиональных конкурсов и проектов. За добросовестную и творческую работу, высокие результаты и достижения в педагогической деятельности учитель награждён грамотами, дипломами, удостоен памятной медалью «Патриот России». Получил Благодарность Президента Российской Федерации за заслуги в сфере образования и многолетнюю добросовестную работу.
(Общественно-политическая газета «Заполярный вестник»)

Байки о Сухаре: http://www.proza.ru/2018/05/20/1837