Андрей Антонов. Свеча. мистика. книга 2. ч. 1, 2

               
                С В Е Ч А         
               
               
                книга вторая


Часть 1.                КОРОЛЬ БЕНЗОКОЛОНКИ


Глава 1. «Говорит он так же, как и читает – по диагонали». Тревожный звонок. Жаманжол – плохая дорога.               
                «Чужие проблемы, в отличии
                от своих, никогда не кажутся
                неразрешимыми».               
               
  Герман работал над эскизами художественной отделки кафе. Называлось кафе «Караван», что само подсказывало определенные решения. Быстрые движения  простого карандаша рисовали на бумаге ажурные решетки, витиеватый растительный орнамент керамического бордюра обрамляющего  верх деревянных мебельных панелей, занимавших одну треть стен. Выше, над панелями появились наброски будущих пейзажей с песчаными барханами, верблюдами, дворцами и минаретами, растворяющимися в горячем воздухе знойной пустыни. Эта живопись, украшающая три стены, зрительно убирала углы и увеличивала пространство небольшого тихого кафе.  Пока это были лишь силуэты, ломающие горизонт нарисованной пустыни. Карандашные линии ложились в беспорядочном на первый взгляд нагромождении.  Постепенно весь этот хаос обретал ясность, стиль и характер.
  Только два раза за все утро Германа отвлекали звонками. Главное, что интересовало - расценки на выполнение дизайнерских услуг. Этот вопрос задавался последним, и, как всегда, оставалось неясным: собирается звонивший делать заказ или только ищет более выгодный вариант. Герман давно привык отвечать на вопросы дежурными фразами, соблюдая, однако некоторые паузы, как бы обдумывая ответ, что давало человеку «на том конце провода» чувствовать, что к нему проявляется исключительный интерес. Таких звонков за день  могло быть много, но встречу с клиентом обещали далеко не все, поэтому истинный интерес Герман начинал проявлять только после подписания договора. Сам процесс поиска клиентов ассоциировался у Германа с рыбалкой. Забрасываешь наживку: реклама, объявление. Чем скромнее наживка, тем мельче клиент – менее состоятельный, с меньшим объемом работ и менее интересным заказом. Наживка, в первую очередь, - стоимость услуг. Чем ниже цена, тем мельче «рыба». Клюнуло – подсекай! Тут уж все зависит от мастерства рыболова и его реакции. Поторопился с вопросом оплаты – клиент ушел. Сорвался. Не подсек вовремя, не настроил заказчика – «ушла рыба» к другому, более сообразительному дизайнеру. Исключение, конечно, составляет «клев» по рекомендации. Тут уж заказчик сам бросается на крючок. И наживка его устраивает и рыбак проверенный. 
 К половине первого предварительные наброски были готовы, и Герман уже засобирался на обед, как снова заиграла мелодия мобильного телефона. Не глядя на экран, он поднес аппарат к уху:
  - Мастерская интерьера, - бодрым голосом сказал он, готовый выдать набор привычных ответов.
  -  Привет! Тебе Талгат звонил? – услышал он голос бывшего одноклассника. Образ Владимира - высокого кареглазого, с черными усиками и выправкой белогвардейского офицера, человека лет тридцати всплыл у него перед глазами. Когда Герман не видел Владимира, тот всегда представлялся ему в мундире царского поручика.
  -  Талгату Олег звонил. Правда, мало что понял – связь плохая, - сообщил Владимир, - Одно ясно – тот сейчас в Каратае, поехал искать Семена. Того, что как-то связан с нашими приключениями на даче. У Олега какие-то проблемы. В общем - надо встретиться с Талгатом. Ты ведь знаешь как он говорит. когда волнуется. Так же, как читает. А читает он  «по диагонали», - засмеялся Владимир.
  -  Давай к вечеру, часиков в пять созвонимся, - предложил Герман, - Мне надо эскизы закончить «кровь из носа».
  Не успел Герман выйти из офиса, позвонил Талгат. Говорил он быстро, съедая не то что окончания, но почти целые слова. Интересными способностями обладал он по части общения: когда было необходимо, мог говорить так красиво и грамотно, с такой убедительной интонацией и правильной дикцией, что так и хотелось сравнить его с каким-нибудь древнегреческим Цицероном. Но иногда, беседуя с хорошо знакомым человеком, он   изъяснялся настолько быстро, не договаривая и перескакивая с одной темы на другую так неожиданно, что даже люди, привыкшие к метаморфозам его речи, внутренне корчились и извивались, стараясь уловить неудержимое течение мыслей, бегущих несколькими потоками одновременно. Причем, потоки эти, неслись с различной скоростью и в различных направлениях, иногда налетая друг на друга и не давая закончить ход течения.
  - Стоп, Талгат, - прервал его Герман, - Я в курсе, Владимир звонил, - Мы договорились в шесть созвониться. Потом к тебе подъедем. Тогда и расскажешь, что случилось. Идет?

  Талгат сидел за тяжелым «видавшим жизнь» столом из массива сосны, крашеного «под орех». Мебели в кабинете было не много. Еще один, такой же крашеный «под орех» стол, перпендикулярно приставленный к тому, за которым сидел хозяин кабинета, четыре стула с мягкими сиденьями и спинками из темно-коричневого кожзаменителя. Книжный шкаф из того же дерева и того же цвета и сейф, вмонтированный в стену. Стулья, как и вся остальная мебель, были не новые, но еще достаточно крепкие и устойчивые. Если, в общем - кабинет был небольшой,  серо-зелено-коричневый и без особого декорирования. Лишь два городских пейзажа, в недорогих рамках, украшали противоположные стены, оклеенные текстурными обоями. Красно-коричневая мебель и серо-зеленые стены неплохо гармонировали, не нагружая глаз пестротой.
   Интеллигентная внешность сидевшего за столом как нельзя лучше соответствовала должности юриста. Умные проницательные глаза смотрели строго, но приветливо. Когда на пороге кабинета показались Герман с Владимиром - глаза мгновенно потеряли свою строгость и засветились радостью.
  Мужчина поднялся со стула - из расстегнутого пиджака слегка выделился живот.
  -  Да, Талгат Хамитович, «авторитет» ваш растет, - пошутил Герман и изобразил удар, остановив кулак в паре сантиметров от светло-серой рубахи, обтягивающей живот, - Когда спортом заниматься начнешь?
  -  С понедельника, - мгновенно ответил Талгат, блокируя удар предплечьем, Надо только начать, а как заставить себя   не знаю. Вижу, что толстеть начал, супруга постоянно подкалывает….
  -  Ничего, попадешь в экстримальную ситуацию – почувствуешь, что такое лишний вес.
  - Не каркай, хотелось бы без приключений. Живут же некоторые, никуда не лезут – садик, огородик, чай на верандочке…, - Талгат на мгновение задумался, вспомнив Сергея Тимофеевича – дачного сторожа с которым пришлось познакомиться почти в такой идиллической обстановке, которую он только что сам нарисовал.
  - Давай без лирических отступлений, - предложил светловолосый Герман, серые глаза на какое-то время стали голубыми, почти синими, - что Олег говорил?
  - Связь плохая. Я понял не многое: доску со знаками кто-то стащил и скрылся. И еще: кажется, опять была встреча со Степановной, мне так показалось. Олег пытался продиктовать какой-то адрес. Все, что удалось понять – «старое южное шоссе, то ли сорок третий, то ли сто третий километр, поселок начинается на «Жаман», кажется: «Жаманжол» На карте ничего похожего не нашел. И знаете, господа, мне кажется -  ему нужна наша помощь.
  - А какого черта один поехал? Просили ведь подождать пару дней, - сказал Владимир, нахмурив белогвардейские брови.
  -  Как твоя «двенашка»? – поинтересовался Герман и хитро прищурившись, посмотрел на Владимира, который был выше на полголовы.
  - Вчера только с СТО. Вмятину выправил, да и подвеску, наконец, сделал.  - Послезавтра можем ехать, - твердым голосом добавил он, - Чертежи надо утвердить, а шеф  утром приезжает. А как у вас со временем?
  -  У меня завтра в суде защита, - ответил Талгат, - Так что, я тоже только послезавтра смогу ехать. Дней пять нам хватит?
  -  Кто знает? Мне бы так же хотелось быстрее управиться - работы много. Хорошо хоть срочной нет, - сказал Герман, «по умолчанию» соглашаясь на послезавтра.


Глава 2. «Одна голова - хорошо, а три – еще хуже». Тринадцатый километр. Бензин на нуле. Американский ковбой в китайских кедах.
               
                «Буддисты считают, что тело – тюрьма,
                в которой томится душа.
                А смерть – ее логическое освобождение».
               
   По этой трассе никому из друзей раньше ездить не приходилось. Талгат однажды был в Каратае, кажется, в этом городе у него даже были какие-то родственники. Но это было очень давно, в детстве, когда родители были еще молодыми. Моложе, чем он теперь. Все, что осталось в памяти от той поездки – это неприятный запах общего вагона, стук колес да мелькание фонарей в черном ночном пространстве. Города он не помнил совершенно, родственников тоже. Интересно и нелогично получается: чем дальше шагает научно-технический прогресс, чем больше возможностей появляется для общения – тем реже мы пользуемся этими возможностями, тем меньше внимания уделяем родным и близким. Не от сознания ли того, что в любой момент можно снять трубку телефона или просто отправить  сообщение по мобильному, написать на электронный адрес? Ни от того ли, что это стало так просто, мы говорим себе: « Не сейчас, не сегодня, никуда не денутся». Пауза затягивается, превращаясь в глухую тишину и, наконец, наступает момент, когда становится легче потеряться совсем, чем найти оправдание длительному молчанию. К тому же в наш меркантильный век, с нашим чересчур практичным подходом, мы часто теряем простой интерес к людям, если не видим в общении с ними никакой выгоды, забывая, что кроме физического тела и рационального ума есть еще и душа. Забываем о том, что не душа является приложением к физическим потребностям, а совсем наоборот – тело со своими желаниями и капризами – это только оболочка, временный сосуд для хранения бессмертной души.   
   Примерно половина пути была проделана, когда начали, как-то уж очень быстро, сгущаться сумерки. Вечерняя степь, словно бескрайняя вселенная, окружала шоссе, исчезающее в надвигающейся темноте. Встречные машины попадались все реже, и ощущение непонятной скуки перемешанной с тревогой начало легонько сдавливать грудь. Сидевший за рулем Владимир случайно посмотрел на приближающийся километровый столбик. Белые линии постепенно расползлись в стороны, на голубом фоне отчетливо проявилась цифра тринадцать. «Интересно, от какой точки тринадцать километров, если уже около часа не было ни одного населенного пункта поблизости?», - подумал Владимир и глянул на датчик уровня бензина. Стрелку зашкаливало ниже нижней отметки. И тут только он вспомнил, что канистра, лежавшая в багажнике пуста, ну или почти пуста.
   - Талгат, посмотри карту: есть заправка по пути? – спросил Владимир дремавшего на заднем сиденье товарища, приведя в чувства не только его, но и Германа, который тоже начал засыпать, путаясь в неясных мыслях и образах, уводящих в загадочный мир нереальности.
   - Заправиться забыли?! – воскликнул Герман, резко подняв голову, опущенную на грудь, и тоже успел увидеть табличку с цифрой тринадцать.
   -  Это откуда «тринадцать»? – удивился он, - От какого места? – повторяя мысль Владимира, выразив ее своими словами.
   Владимир хмыкнул, но вслух ничего не сказал, озабоченный главной на данный момент проблемой – пустым бензобаком. Выжав сцепление, он включил нейтральную передачу и, притормаживая, съехал на обочину. Лампочка в багажнике, конечно же, не горела, но было еще не слишком темно, и Владимир без особого труда отыскал канистру, заваленную другими вещами. Взвесив содержимое «на глаз», он уверенно заявил:
   -  Пару литров, не больше.
   -  Попадалово, блин! – сокрушенно произнес Герман, - Поистине: одна голова – хорошо, а три - еще хуже. Каждый на кого-то надеется…. Ну, что там, «штурман»?!
   Талгат пытался определить место нахождения, разложив карту на заднем сиденье, переворачивая ее то так, то эдак. Наконец он ткнул острием простого карандаша в какую-то точку и сказал товарищам, просунувшим головы в распахнутые с двух сторон задние двери:
  - Я так понимаю, мы сейчас здесь. Но это не тринадцатый, а сто тринадцатый километр. Видимо, когда таблички цепляли, перепутали. Это - последний населенный пункт, который мы проехали…, это – пересохшая речка…, - водил он карандашом по карте, - Она была на девяносто восьмом километре….
  -  Давай, ближе к теме, - предложил Владимир, - есть где-нибудь бензоколонка?
  -  А вот, смотри – чуть-чуть еще проехать и будет перекресток с второстепенной дорогой, то есть, грунтовкой, или вообще полевой. Нам направо…. Короче, как в американских ужастиках – бескрайние прерии и заправочная станция….
  -  А сколько до нее ?
  -  Километраж не показан…. Но если в масштабе – километров пятнадцать.
  -  Очень оригинально! – Герман со злостью швырнул в степь пустую пластиковую бутылку из-под газированной воды, - Интересно, что было вначале: дорога или заправка, заправка или дорога? – вслух рассуждал он, ухмыльнулся и добавил, - Яйцо или курица?
  -  Вначале было слово, - уверенно сказал Талгат, - А вообще, я думаю, что заправка стояла на полевой дороге, а потом проложили трассу, иначе просто не логично.
   Владимир вставил воронку в горловину бензобака и перелил остатки топлива. Даже когда жидкость перестала течь, он продолжал трясти канистру, да так прилежно, что чувствовал, как трясутся собственные щеки. Если бы он мог, то, наверное, выжал канистру как тряпку и тоже запустил вслед за пластиковой бутылкой.
 
  - Интересно, даже указателя нет, - сказал Владимир, когда машина съехала с шоссе на полевую дорогу.
  - А может, ее и нет уже, этой заправки? – отозвался за его спиной Талгат и посмотрел год издания карты, - Прошлогодняя, довольно свежая, - немного успокоился он и успокоил остальных.
  - Дорога такая, словно по ней вообще не ездят, -  снова начал переживать Владимир, когда стали попадаться участки, почти сплошь поросшие высокой сухой травой….
   
  Было уже совсем темно, когда в дальнем свете фар показалась предполагаемая заправочная станция. Она представляла собой сооружение наподобие металлического гаража, выкрашенного «серебрянкой». Железная  дверь, держалась на навесах и открывалась снизу-вверх. «Бензин», «Дизтопливо» - написали на ней красной пожарной краской, не вдаваясь в подробности того, какой конкретно марки топливо имеется в наличии. Шагах в двадцати от металлической будки находилось строение - небольшой одноэтажный дом, собранный из бетонных панелей. Освещаемый двумя висевшими на столбах фонарями, вырывавшими его из бесконечного темно-серого пространства, выглядел он как-то жалко и сиротливо. Рядом с домом стоял ветхий деревянный сарай, покосившийся и удерживаемый подпорками из ржавых металлических труб и деревянного бруса. Чувство непонятной грусти и жалости к  местным обитателям вызывал этот скучный ночной пейзаж.
  - Интересно, что за отшельники-староверы здесь обитают? – зевнул Талгат, тревожные нотки скользнули в его голосе.
  -  Тоска смертная, - поддержал Владимир.
  -  Нам здесь не жить. Заправимся - и ходу, - перевел ход мыслей в другое русло Герман.
  Из дома вышел невысокий мужчина лет пятидесяти с двустволкой в руках.
  - Америка! – воскликнул Владимир, - когда мужчина с ружьем наперевес медленно направился к серебряной будке. Седой загорелый казах был одет в широкие потертые джинсы, подпоясанные офицерским ремнем, полосатую  байковую рубаху и овечью безрукавку мехом внутрь. На голове была фетровая шляпа с загнутыми полями. Если бы не простые китайские кеды – настоящий североамериканский ковбой. Появилось ощущение, что это не заправочная станция, а съемочная площадка приключенческого фильма времен освоения Дикого Запада.
  - Ему бы еще «Винчестер» вместо «Ижа», - ухмыльнулся Талгат, увидев двустволку, и первым вышел из машины. Две коротконогие дворняги забегали вокруг, но близко не подходили, а только противно лаяли тонкими писклявыми голосами.
  - Бес! Жулька! А ну, кет отсюда! – крикнул на них «ковбой», - собаки послушно замолчали, отошли на несколько метров и сели, продолжая с любопытством наблюдать за поздним посетителем. Талгат с работником заправки подняли металлическую дверь, которая подпиралась штырем, свободно поворачивающимся на шарнире. Под дверью находилось три топливных  колонки. К счастью, имелся и девяносто второй бензин.
  - А что, агатай, не знаете, сколько еще до Каратая? – спросил Талгат, рассчитываясь прямо у будки.
  - Километров двести, - ответил тот, оценивающе разглядывая присоединившихся к беседе Владимира и Германа. Собаки снова закружили вокруг путников с неистовым лаем;
- Далеко вам еще, оставайтесь до утра. Я много не возьму. Вам - ночлег, а мне -  копеечка, - предложил хозяин, замахиваясь на собак. Несмотря на оружие, выглядел он очень дружелюбно. Было уже совсем темно, к тому же подул холодный, совсем не летний ветерок. Недолго посовещавшись, наши герои, вопреки своим прежним планам, решили заночевать.

Глава 2.      «За здоровье хозяина дома!». Степной Робинзон. Печальная повесть.
                «Сладкая парочка».               
                Мы должны помнить об ушедших из  жизни.
                Вот только нужна ли им наша память?
                Этого не знает никто.
                Может быть это надо только нам?
               
 
   В доме было три комнаты. Из небольшой прихожей-тамбура наши путешественники попали в просторное помещение, которое было кухней, столовой и гостиной одновременно. Если бы это не было заправочной станцией, то планировку можно было смело назвать «студией». Здесь стоял офисный стол с выдвижными ящиками, над котором пристроили навесной шкаф, оставшийся от недорогого набора кухонной мебели. Рядом со столом - газовая плита советской эпохи. Возле стены завешенной большим красным ковром примостилась тумбочка со старым маленьким японским телевизором. Провод антенны извивался, и, словно змея, уползал по ковру в небольшое круглое отверстие в потолке. Напротив стены с телевизором располагался внушительных размеров раскладной диван, заправленный покрывалом таких же красных тонов, что и ковер. В центре комнаты находился раздвижной полированный стол, один из видимых углов столешницы был отбит и подкрашен коричневой краской, а может и просто фломастером. Возле дивана лежал толстый коврик, скорее всего, выкроенный из обрезка, оставшегося от ковра на стене, потому что похожий кусок висел над диваном. В углу, возле дивана была втиснута деревянная витрина без стекол, используемая как книжный шкаф. Неплохо оштукатуренные крашеные стены светились матовой белизной.  Асылбек (так звали заправщика) жил здесь совершенно один, но, несмотря на это, в доме было довольно уютно, и только еле уловимый запах бензина портил ощущение идеальной чистоты и порядка.
 - Я постелю вам в отдельной комнате, - сообщил хозяин, - Можно и не стелить - спите одетыми, а то по ночам прохладно – котел пока не включаю, - сказал он, глядя на походное обмундирование постояльцев: джинсы, футболки, потертые кожаные куртки. 
  - Перекусить мы бы не отказались, - поборов скромность, «намекнул» Талгат.
  - Ноу проблем, - улыбнулся загорелый мужчина и снял шляпу, обнажив седую с намечающейся лысиной голову, - У меня не только перекусить есть, - вышел он в прихожую и вернулся с двухлитровой бутылью прозрачной жидкости.
  - Спирт? – высказал предположение Владимир.
  -  Какой спирт? Бензин авиационный. Мы же на АЗС, - пошутил Талгат.
  - «Сэм», - гордо ответил заправщик.
  - Авторская работа? Эксклюзив, так сказать? – поинтересовался Герман.
  - А мы не отравимся? – забеспокоились друзья.
  - На чистейшем зерне настояно, с добавлением особых трав. Среди них – донник, если вам это о чем-то говорит. Мало того, я через «Родничок» прогоняю, перед этим, на три литра - ложку молока. Идеальная очистка! Такая реакция! Неделю хлопья садятся. На-ка, понюхай, - поднес он бутыль под нос Владимиру, высказывающему наибольшие опасения.
  Умывальник был на улице. Парни вышли и устроили совещание:
 - Во-первых, надо, чтобы он первым выпил, - высказал свое мнение Герман.
 - Во-вторых, кому-то из нас не надо пить вообще. Тому - кто утром за руль, - дополнил Талгат, - И так как я машину не вожу - это кто-то из вас, - выпятил он нижнюю губу, что означало: «Ха-ха, вот так!».
 - Если честно, он совсем не похож на разбойника с большой дороги, - сказал Владимир, видимо забеспокоившись, что роль законопослушного водителя достанется именно ему.
 - Непоследовательны вы, сударь. Назад пятками? Будем жребий тянуть, - решительно произнес Герман, вытирая руки полотенцем, любезно предоставленным заправщиком.
 Когда друзья вернулись в дом, «король бензоколонки» сидел за кухонным столом и записывал в тетрадь сумму прихода и количество отпущенных литров бензина. Отбив на портативном кассовом аппарате чек, он протянул его Талгату.
  Пока гости умывались, новый знакомый успел накрыть стол, который придвинул ближе к дивану. Стульев было только два, на одном из них устроился сам хозяин, напротив сел Герман, вытянувший короткую спичку, означавшую, что остаток вечера ему предстоит провести в трезвом уме и светлой памяти. На правах «пострадавшего», он имел право выбирать лучшее место. Стол был накрыт довольно щедро: кроме холодных мясных закусок и домашнего сыра, плотного и желтого, больше похожего на сливочное масло, здесь были свежие огурчики и помидоры, пучки салата, петрушки и лука – всего, что удалось вырастить на «приусадебном участке», простиравшемся на многие километры, из которых использовалось, однако, не более сотки. Когда гостеприимный хозяин услышал, что один из постояльцев не пьет, он показал указательным пальцем в потолок, вышел в прихожую и, хлопнув дверцей холодильника, вернулся с небольшим арбузом желто-зеленого цвета. За тот промежуток времени пока его не было в комнате, Владимир, сидевший ближе, успел поменять рюмки, по которым уже была разлита кристально чистая жидкость.
  - Тоже с моей бахчи, - похвастался не заметивший «подмены фигур»  Асылбек и протянул арбуз Герману.
  - За здоровье хозяина дома, - сказал Владимир. Все, за исключением Германа, звонко «чокнулась» рюмками….
   - Послушай, Асылбек, как ты можешь жить здесь совсем один? – спросил Герман, когда заправщик рассказал о том, что уже два года безвыездно обитает на бензоколонке и бывает, что по неделе, а то и две, к нему не заглядывают ни клиенты, ни хозяева.
  - А я не один, - ответил мужчина и, повернув голову, покосился назад, как будто услышал за окном какие-то звуки. Парням показалось, что в глазах его мелькнула не то тревога, не то сумасшедшинка.
- Я понимаю: собаки, коза, кобыла, - поддержал Германа Владимир, - А человеческая душа? У Робинзона, и то - Пятница был.
 - Душа, говоришь? Есть душа. Ночью спать не дает. Может хоть сегодня получится.  Днем сплю. Один раз оставил одну парочку на ночлег.… Тоже мне – «Бони и Клайд»….. Если бы не Венера…, Слова его были непонятны, загадочны.
Помолчав немного, мужчина нахмурился, взял сигарету и вышел на улицу.
 - Пьяный уже, что ли?- удивился Владимир, - Слабак -  себе меньше наливал, да еще и пропускал.
  -  Странный   какой-то, - добавил Герман.
  -  А нам в последнее время только такие и попадаются, - вздохнул Талгат.
  -  Это что? Начало приключений?
  -  Продолжение.

   - Пойдем, тоже покурим, надо поговорить с ним, прощупать. Вдруг он ненормальный какой… Перестреляет спьяну…
  Заправщик курил, сидя на крыльце. Парни тоже закурили. В двух метрах от них стоял плакат с перечеркнутой крест - накрест сигаретой. Пауза становилась слишком длинной и тягостной.
  - А кто такая Венера? – решил нарушить молчание Герман.
  - Жена моя. Похоронил год назад.
  - Трагическая гибель или болела?
  - И то, и другое….
  - Как это?
  Мы на мотоцикле перевернулись. Она головой ударилась - тяжелое сотрясение. Месяц в больнице пролежала. Потом все было нормально. Последний год, примерно, начала жаловаться на сильные головные боли. Кое-как уговорил лечь в больницу. Оказывается, от удара появилась гематома, ну это как кровь запекшаяся, когда по ногтю молотком ударишь нечаянно. Образовался тромб в кровеносном сосуде. Короче говоря, надо было делать операцию, - Асылбек затушил сигарету о деревянную ступень и бросил в ведро, используемое вместо урны. Потом снова закурил, осветив бледное лицо, на котором, как на листе бумаги, читались переживание и тревога. Сделав пару глубоких затяжек, продолжил:
  - Венера не соглашалась на операцию. Просила не заставлять. Но я убедил. Я хотел вылечить ее. Перед операцией она прощалась со мной, словно навсегда и сказала напоследок: «Если умру, не вини себя». Как будто знала, что умрет. И умерла, прямо на операционном столе. А ведь это я уговорил ее. Аллах знает, сколько бы еще прожила – неделю, месяц, а может год?! А может больше?!
  - Асылбек, зря винишь себя, - попытался успокоить его Владимир, - сосуд мог лопнуть в любую секунду. Ты ведь хотел спасти ее, правильно? Или хотел, чтобы она умерла?
  - На похоронах я чуть не сошел с ума, кричал и просил Венеру не уходить от меня. Ко мне подошел какой-то старик и сказал, что я должен отпустить ее, иначе душа не найдет успокоения и будет маяться рядом со мной, - он немного помолчал и совсем тихо добавил:   
 - Так и получилось….
  - Ты любил ее? – спросил Владимир.
 - Да.… А теперь – боюсь…. Она cтала другой. Один раз даже сказала, что это я убил ее. Она приходит ко мне.
 - А что ей надо от тебя, чего она хочет? – спросил Талгат.
 - Когда как. В основном говорит «Отвяжись, отстань от меня», а иногда зовет к себе.
Как отстать, как забыть?! Я уже и рад бы! «Отвяжись, отвяжись…», а сама прицепилась, сил моих уже нет.
 - Она любила тебя?!- снова спросил Владимир.
 - Если честно, не знаю, я от нее таких слов никогда не слышал. Детей любила – это точно, а меня…, наверное, так…, привыкла.
 - Дети где?
 - Младшая у бабушки, а старший в городе живет, у самого скоро дети будут.
 - Асылбек, а где похоронена Венера? – спросил, прищурившись, Герман.
 - Да тут недалеко, километров пять, наверное. Мы здесь с ней три года прожили. В городской квартире сын со снохой живут.
 - А что за история, когда тебя чуть не убили?
 - Была тут одна «сладкая парочка»…, Пойдемте, прохладно стало, - Асылбек встал со ступеней и как будто стряхнул мрачное настроение, как собаки стряхивают воду с шерсти, выбравшись из реки.
   Компания вернулась в дом. Асылбек стал совершенно другим и даже начал шутить, рассказывая смешные случаи с участием его домашних питомцев. Получалось у него здорово: он гримасничал, менял интонацию и очень натурально имитировал голоса животных, завывание ветра и топот копыт. Особенно смешно изображал различные типажи людей, побывавших на заправочной станции, и запомнившихся благодаря какой-то необычной ситуации. Поражало умение преподносить эти ситуации с использованием различного рода сравнений и додумываний, как будто ни одна мысль и ни одно движение не только людей, но и животных не ускользали от него незамеченными. Действительно - мало увидеть смешное в обыденном, надо найти слова, чтобы донести это до слушателя, даже если слушатель, к тому же, не очень веселый человек. Казалось, что Асылбек забыл о своем обещании рассказать ту историю. Или просто передумал и не хотел будоражить воспоминаний. Гости решили уже и не напоминать ему об этом, как вдруг он без всякого перехода начал:
  - Так вот, примерно месяц назад это случилось, - заправщик замолчал и разлил самогон по рюмкам. Ничего не говоря и не чокаясь, выпил и снова превратился в другого человека.  Веселое беспечное выражение глаз сменилось тревогой и озабоченностью, сам он потускнел, съежился, стал меньше и даже старше. Владимиру, который сидел ближе всех, показалось, что прямо на его глазах у Асылбека появились новые морщины, а волосы стали жестче и серебряннее.

Часть 2.                СТЕПНЫЕ РАЗБОЙНИКИ


Глава 1. «Виски ведрами не пьют». Ведьма и «Мордоворот». Непростительная беспечность.
               
                «Надо верить людям. Особенно если         
                хочешь, чтобы тебя обманули».

  Они приехали так же как вы, поздно вечером. Прикатили на большом внедорожнике. Машинка была не новая, но в «отличном состоянии некрашеная, небитая», как пишут в объявлениях. Эта  парочка мне сразу не понравилась. Мужик - здоровый, лысый.  Его подруга – вроде бы красивая баба, а голос прокуренный, хриплый. Сама – наглая, надменная. Да еще номер машины – вместо цифр написано «Вова». Собачки мои как с ума сошли, никак не могли успокоиться, пришлось в сарай закрывать. Мужику лет сорок, наверное, а девка лет на десять младше. Волосы у нее красивые – пшеничного цвета, вьющиеся. Глаза большие, серо-зеленые - ведьма, да и только. Сама поджарая и крепкая как  кобылица, выше водилы  почти на голову. А тот, примерно, такого же роста как я, но широкоплечий и накачанный. Правда, живот у него был не как у спортсмена. Ну, или как у некоторых бойцов в супер тяжелом весе. Морда круглая и во-о-от такая, - сделал он жест руками, как будто держал перед глазами большой баскетбольный мяч.
  Я не хотел оставлять их на ночлег, но мне предложили сумму, от которой я не в силах был отказаться. Как говорится: «жадность фраера сгубила». 
  По их просьбе я залил бензобак «под крышку», взял деньги и понес в сейф. Постояльцы остались на улице возле умывальника.
 Видите: сейф вмонтирован в стену, замок хитрый и надежный. Перед приездом этой парочки была большая выручка – каждый день заправлялись «колхозники», я еле успевал, даже по ночам вскакивать приходилось. Как раз в тот день, я просил шефа, чтобы забрал деньги, кое-как связался по рации, мобильник здесь не ловит. Он обещал, но почему-то не приехал. «Колхозники» к вечеру угомонились, больше не заправлялись. Так что я, как «Скупой рыцарь», сидел возле этой огромной суммы и «дрожал». Не имел права я так рисковать, но движимый одним из известных человеческих  пороков, как и сегодня, нарушил инструкции.
  Когда я открыл сейф и начал раскладывать деньги по купюрам, мне показалось, что кто-то подглядывает в окно. Резко обернулся – что-то мелькнуло и исчезло в темноте. Тогда я осторожно подошел к окну и незаметно глянул на улицу: освещаемые светом фонаря, гости стояли возле умывальника. Мужчина растирал тело полотенцем, а женщина курила и, склонив голову набок, улыбалась, что-то говорила. Совсем не было похоже, что это она только что наблюдала за мной и успела отскочить от окна.
  Поужинали, выпили. Блондинка принесла из машины бутылку шотландского виски. Это пойло, доложу я вам, воняет куда как противнее, чем не самый чистый самогон.
   - Согласен! Приходилось пробовать, - поддержал его Владимир. «Шот виски» рядом с твоим напитком не стоял!
  - А голова после него болит – это ужас! – добавил Талгат.
  - Конечно, болит. Его же ведрами не пьют, - усмехнулся Герман, - Граммов пятьдесят и хорош.
  - А помнишь алкаша Зеба Стумпа из «Всадника без головы»? – не согласился Талгат, - как он заливал?
  - Он не шотландское виски пил, а моногохельское. Это я точно помню.
  - Какая разница? Хотя,  моногохельского я не пробовал.
 
 - После ужина я выдал постельное белье и проводил гостей в «люкс»,- продолжил свой рассказ Асылбек, после того, как обсуждение знаменитого напитка закончилось, - Эта ведьма опять показала свой характер. Решила, что стелить постель - моя обязанность. Но у меня ведь не гостиница. Я этого делать, конечно, не стал.
  Я сплю здесь, на диване. Эта комната отделяется от той, где спали гости, толстой бетонной стеной. За этой дверью, - заправщик кивнул в сторону Германа, за спиной которого находилась упоминаемая дверь, - коридор. Вход в спальню в конце коридора. Они расположились на диване, стоящем в дальнем углу отсюда, так что я ничего не слышал и быстро уснул.
   Мне снова снилась жена. Она стояла у меня в ногах, и ее   глаза смотрели осуждающе и тревожно. Сквозь  тонкие кухонные занавески падал яркий свет, стоявшая напротив окна Венера, светилась, пронизанная лучами полной луны. «Не спи, Асылбек», - услышал я голос, который был таким тихим и далеким, словно доносился откуда-то с улицы, а не от женщины, находившейся на расстоянии метра. «Не спи», - снова услышал я и не заметил при этом ни малейшего движения тонких обескровленных губ. «Почему?» - спросил я и разбуженный звуком собственного голоса, кажется, открыл глаза. Венера не исчезла, я не видел ее, но чувствовал, что она продолжает стоять в том же месте. Я не мог понять сплю я или нет, к тому же выпитое спиртное не давало ясно оценить происходящее и придавало смелости. «Почему?» - переспросил я и пристальнее вгляделся в еле различаемые в темноте очертания предметов. Занавеска на окне, висевшая большими закругленными складками, напоминала изгибы женской фигуры, одетой в тонкое прозрачное платье. Наверное, фантазия, разгоряченная алкоголем, рисовала этот образ, но в какой-то момент, я даже увидел, нет, скорее не увидел, а почувствовал, как из складок оконной занавески вытянулась тонкая женская рука и указала в сторону комнаты, в которой расположились постояльцы.  Стало совсем темно, силуэт растворился, веки потяжелели, мысли перепутались, образовав разноцветный клубок без конца и без начала.
  Часа полтора, наверное, пролежал я в совершенном забытьи, когда начал различать  пока еще неясные, но уже более определенные звуки и образы. Снова появилась Венера. Она стояла там же, не обретая форм. Когда я смог представить себе ее черты, то почувствовал, что  она сердито хмурится и говорит мне что-то, чувственно жестикулируя.
  Мне трудно объяснить вам все это, но я всегда чувствую ее присутствие, и знаю, где и в какой позе она стоит, даже выражение лица и движение губ мне известны. Это похоже на то, когда читаешь книгу, и фантазия рисует тебе описанные образы, ты запоминаешь их, они живут в твоем воображении. Образы эти становятся настолько явными, что ты не сомневаешься в их существовании и, не видя в действительности, представляешь их настолько ясно, что, наверное можешь рассказать об особых приметах, если это, конечно потребуется.
  - Просыпайся, пьянь! – вдруг крикнула Венера чужим хриплым голосом, и я сразу открыл глаза. На том месте, где только что была жена, стояла белокурая постоялица, а у окна, спиной к столу, - рассказчик кивком указал на кухонный стол, - сидел ее дружок, который не побрезговал выпить со мной и закусить, а теперь ухмылялся, направив на меня большой черный пистолет, похожий на «Макарова».

Глава 2. «Я слышал, как хлопнула дверь». Снова снится Венера. Расплата за доверчивость.

                «Кто такие ангелы-хранители?
                Может быть это души умерших, 
                продолжая любить нас,
                проявляют о нас заботу?   
 
  - Ключи от сейфа, быстро! – приказала женщина и сорвала с меня одеяло. Меня окатило потоком холодного воздуха, и я начал приходить в себя. Конечно, я был немного пьян, и все же понял, что это уже не сон и только теперь оценил серьезность ситуации.
  -  Послушайте, уважаемые, там только ваши деньги, стоит ли….
  -  Не свисти, я видела сколько там «капусты»! – прервала меня зеленоглазая грабительница.
  -  Если будешь «буксовать» - «завалим»! – крикнул мордатый и направился ко мне. Я вскочил с дивана и сразу получил такой удар ногой в пах, что в глазах сверкнули искры, а резкая боль заставила согнуться. Тут же последовал второй удар, и мне показалось, что у меня хрустнуло и сломалось ухо. Меня принялись бить ногами, причем с одной стороны я ощущал тупые тяжелые удары мужских ботинок, а с другой резкие и острые – женских туфелек. Острые удары были слабее, но чаще и больнее. Я свернулся калачиком, накрыл голову руками, как при команде «Воздух!» и ожидал, когда, наконец, закончится бомбежка.
  Удары неожиданно прекратились.  «Что такое?!» - услышал я над собой голос мордоворота и открыл глаза. В комнате стало темно, кто-то выключил освещение. Только сквозь занавески пробивался слабый свет луны, спрятавшейся за набежавшими облаками. После таких «массажных процедур» я совершенно пришел в себя и начал соображать и действовать решительно и быстро. Пока не привыкли глаза, я был в выгодном положении, так как мог ориентироваться в своем доме в полной темноте лучше незнакомцев.
  В минуты, когда дело идет о жизни и смерти, наш мозг действует так: либо быстро, как компьютер, просчитывает варианты спасения, либо так же, как компьютер «зависает» и впадает в безразличие и оцепенение. Есть еще один вариант, но он срабатывает у людей, очень отличающихся от всего человечества: память делится на два диска:  Мой компьютер работал в первом варианте: я быстро встал и, миновав коридор, выскочил в дверь черного хода, находившуюся в таком месте, что если ее не искать специально, то сразу не заметишь. Пробежав по заднему двору шагов десять, упал под кустом смородины и затаился. В доме раздался грохот: мои обидчики налетели на что-то в потемках. При свете спичек или зажигалки, они все-таки нашли выход и выбрались на улицу. Я лежал под кустом смородины и слушал, боясь поднять голову.
  - Куда он делся?   Как проскочил мимо меня?- спросил мужчина.
  - Это он крушил стулья и бил посуду? – женский голос.
  - Я думал, что ты!
  - Нет!.
  - Я слышал, как еще до погрома хлопнула дверь, - тревожно рассказывала блондинка.
  - Кто тогда бил тарелки?!
  - Что, я дура?!
  - Может он еще в доме?
  - А кто хлопал дверями?! Где-то есть еще выход. На, держи, стой здесь. Я обойду вокруг. «Пистолет отдал» - догадался я. Я лежал и не шевелился, перебирая варианты спасения. Набравшись смелости, я осторожно поднял голову....
 Из-за угла вышел мордоворот.  Слабо освещаемый луной, спрятавшейся в тучах, он казался героем фильма ужасов – неправдоподобно широкие плечи с глубоко посаженной лысой головой без шеи, мышцы рук, стремящиеся к шаровидной форме. Надо учесть, что наблюдал я за ним из положения лежа, и поэтому, он казался мне просто гигантом. Еще мгновение и я пустился бы в степь. Недалеко от дома есть длинный извилистый овраг, поросший густыми зарослями полыни – если добраться, можно было спрятаться в нем. Вдруг я услышал крик женщины, оставшейся охранять парадный вход. Крик был исполнен такого ужаса, что я почувствовал, как у меня похолодела кровь. Еще сильнее прижался я к нагревшейся за день траве. Почти сразу раздались выстрелы, и показалась длинноногая блондинка, которая спотыкаясь, пятилась назад. Продолжая беспорядочно палить и сотрясаясь при каждом выстреле, она медленно двигалась спиной вперед, приближаясь к кусту смородины, под которым лежал я. Если бы не ее подельник, она точно наткнулась бы на куст и упала прямо на меня. Лысый обхватил ее сзади, отобрал пистолет и вдруг тоже заорал как мальчишка, испугавшийся змеи. Это была Венера! Я понял это, хотя никого не видел, кроме перепуганных насмерть грабителей.   Первым пришел в себя мордоворот: он схватил подружку за руку и они бросились бежать к машине.
  - Ты что орешь? – переговаривались они на бегу.
  - Здесь кто-то есть, я точно знаю. Мне кажется, я видела девушку. Она шла за мной, но когда я обернулась, та исчезла.
  - Она не исчезла, она идет за нами! – крикнул мужчина и выстрелил в мою сторону, не целясь и не оборачиваясь. Пуля свистнула и подняла облачко пыли совсем рядом. Грабители скрылись за  углом, засвистел ослабленный ремень генератора, потом свист прекратился, тихо и ровно заработал двигатель. Из-за дома ударил яркий луч света, запрыгал по кочкам и кустам. Внедорожник выскочил из-за дома и умчался в степь, нарушая ночную тишину ревом мощного двигателя.
  Я лежал под кустом смородины и не решался покинуть свое укрытие. Даже не знаю,  чего я боялся больше: того, что вернутся грабители или того, что снова увижу призрак жены. Раньше у меня оставалась надежда, что она мне только снится, но в этот раз были свидетели, которые тоже видели ее и умчались,  плюнув даже на сейф с деньгами. Я не знаю, правильно ли, но употребляю слово «видеть».  В своем особом значении.
  Ночь была теплая, я решил дождаться рассвета. Долго я боролся с навалившейся усталостью и желанием спать, отыскивая в окружающих ночных пейзажах признаки наступающего утра, и все-таки уснул. Разбудила меня кобыла, которая принялась ржать, мучимая утренней жаждой. Я, кстати сказать, испытывал не меньшую жажду и сразу бросился к бочке с питьевой водой и, прежде, чем напоить животных, долго хлебал прямо из-под крана.
  Все тело болело, было в синяках и ссадинах, а в доме царил ужасный беспорядок. Эти обстоятельства не позволяли  усомниться в нереальности ночного происшествия. К тому же, удалось отыскать несколько гильз, оставшихся после беспорядочной стрельбы…
 
 В милицию я сообщать не стал. При любом исходе, меня бы уволили с работы за то, что я оставил ночевать посторонних людей. После этого я и приобрел двустволку. А вас, мои юные друзья, хочу сразу предупредить, что денег в кассе так мало, что не стоит мараться. «Шучу, конечно», - улыбнувшись, добавил он.
 
  - Нас можете не бояться, - заверил Асылбека Владимир, - но выводов, батенька, вы так и не сделали. Снова приглашаете незнакомых людей в дом.
  - На Венеру рассчитываете?- Герман тоже намеренно перешел на «вы», придавая шутливый тон разговору.
  - Меньше всего хотелось бы, - серьезно ответил гостеприимный хозяин, с трудом переключаясь на настоящее.
  - Кстати, а который час? – спросил он, отодвигая край рукава, - Спать, не пора ли?