О грустном

   Перед Новым Годом навестила дочь знакомой в палате паллеативной терапии хосписа. Впечатление угнетающее. На исхудалом Катькином лице лихорадочно-блестящие запавшие чёрные глаза с расширенными зрачками (с этими выразительными глазами, как с гламурной открытки, в детстве она была неотразимым и всеми любимым ребёнком), и её умоляющая просьба не обделять вниманием Настю - дочку-школьницу, к слову, весьма своенравную, хотя очень умную 11-классницу. Катькин муж - красавец писаный, 4 года назад ушёл к своей тогда ещё студентке, узнавши о смертельном диагнозе жены. Катькина мать Танюша - моя приятельница и ровесница, кстати тоже давно брошенная жена, стойко держится, опекая внучку. Мне всегда была к сердцу эта семья, где я отдыхала душой, пока болезнь дочери не поглотила наш оптимистический настрой. Теперь единственная Катькина мечта в 41 год - дожить до лета, когда Настя закончит школу и поступит в институт. Не знаю, исполнится ли?

   В атмосфере хосписа висит горе. Выхожу в отчаянии в коридор. Жарко. Почти январь, а на улице плюсовая температура. Из открытой мужской палаты вижу крайнюю койку и слышу разговор очень пожилой женщины у постели измождённого старика: "Милый, всё будет хорошо. Верю, ты не сломаешься и со своей неподражаемой иронией встретишь эту дрянь-смерть. Знай, что ты единственный, кто всю жизнь был в моём сердце и останешься навсегда до моего конца. А там мы обязательно будем вместе. Обещаешь?". Старик усмехнулся и кивнул. Кто она была ему? Жена, тайная любовь или никто? Но меня потрясли эти несколько невольно подслушанных фраз в стенах хосписа. Жизнь непредсказуема в своих проявлениях.