Каждому своё

               

      У кого как, а у меня самый любимый день недели-четверг. Пятница-это уже день забот. Загрузка снаряжения, покупка продуктов, дорожные многокилометровые пробки, внедрение на остывшую не топленную дачу или на незнакомую охотничью базу…  Хлопот невпроворот. Суббота – решение либо хозяйственных дел, если это на даче, либо охотничьих, если это выезд за добычей. А уж воскресение-это в большинстве случаев день разочарований. Наматывая километры асфальта на колеса по дороге домой, только и успеваешь подсчитывать намеченное, но по разным причинам не сделанное, или упущенное. И коришь себя за это последними словами. Одно расстройство.
А четверг-это день мечтаний, день предвкушения того маленького счастья, которое ожидает тебя в ближайшие выходные. И ты торопишь время, торопишь пятницу – скорее, скорее, вперед за удачей, «птицей цвета ультрамарин». И заранее доволен собой, доволен тем, как ты удачно справился со всеми поставленными задачами.
Из двенадцати месяцев года самый мой любимый- это апрель, точнее его вторая половина. Если в начале месяца, несмотря на то, что апрель уже второй месяц весны, ушедшая, надоевшая до слез зима еще пытается напомнить о себе то внезапными снежными зарядами, то ночными морозами, то вторая половина месяца это уже полная победа весны. «Гонимы вешними лучами» снега почти полностью сошли с полей, и только в оврагах да в глухой лесной чаще лежат их остатки, напоминающие комья старых газет. Хотя зачастую небо хмурится, иногда выпадают такие яркие солнечные дни, что просто петь хочется. На кроны берез словно легкие зеленые облачка опустились, сережки на ольхе и орешнике, пушистые желтые и серые шарики на вербе и иве. Трава еще старая, пожухлая, и только треклятый борщевик Сосновского уже яркими зелеными пятнами красуется на полях и по обочинам дорог. Все тянется к свету, к солнцу, вся природа следует инстинкту продолжения рода.
      Вот на использовании этого инстинкта основаны различные виды весенних охот, в том числе и на длинноносого лесного кулика с немецким именем вальдшнеп. Не велика птичка, всего-то с известную всем горлицу, но охотник, сумевший добыть вальдшнепа весной или осенью, почитаем словно добытчик гуся. Такая охота физически не сложная. Не надо рыть окопы и таскать по раскисшей пашне огромные тюки с профилями и чучелами как на охоте на гусей, не надо заранее строить шалаши как на охоте на селезней и самцов тетеревов. Не надо заботиться о наличии подсадной утки, которая, если её покупать, стоит как сезонная путевка на водоплавающую дичь, а в половине случаев вместо того, чтобы оглашать окрестности призывным криком-летите сюда, селезни, я вся ваша, молчит, словно партизанка. Я уж не говорю про охоту на лесного летающего гиганта глухаря, с холодной ночевкой в мокром весеннем лесу и суперсложным скрадыванием под так называемую его песню.
      А охота на вальдшнепа легкая, веселая. Нехитрое снаряжение, надежное ружьё, патронташ с десятком патронов, да знание мест, над которыми любят летать в сумерках эти долгоносики, вот практически и все хитрости.
      В один из прекрасных субботних апрельских дней я отправился на поиски нового для меня места вальдшнепиной охоты. Поехал заранее, но с местом определился довольно быстро и решил больше никуда не ходить.
      В природе царила благодать. В близком овраге плескалась небольшая речка, казалось было слышно, как продираясь сквозь комья земли, лезет к свету трава, разноголосый птичий хор, солисты, конечно, разномастные дрозды, с упоением исполняли ораторию «Весна идет, весне дорогу». Во всей этой какофонии звуков мое чуткое ухо должно было уловить желанный грудной звук: «Хо-о-р, хо-о-р». Но до сумерек было еще около двух часов, так что вслушиваться и всматриваться было еще рано.
      Поэтому решил осмотреть территорию, на которой стоял. Опустил глаза вниз и остолбенел! Я стоял посреди грибного «Эльдорадо»! То тут, то там из-за брошенных кем-то березовых чурок торчали нежно коричневые шляпки грибов. Строчки, моментально определил я. Прекрасные, вкусные, надо только правильно их приготовить. Не сходя с места, я насчитал более полутора десятков шляпок. Но как же их унести, ведь кроме патронташа с тороками, это такие ременные петли для подвешивания дичи, у меня никакой тары не было. Я резонно решил, что вернусь за грибами завтра, в темноте никто другой их не найдет, а сами они бегать не умеют.
      Совершенно не помню, летали ли в тот вечер вальдшнепы, стрелял я или не стрелял, но точно знаю, что, вернувшись домой я тотчас предложил жене совершить утреннюю поездку в лес. Вооружившись плетеной корзиной и ножами, утром, не мешкая, мы отправились на разведанное мною место. Грибы никуда не исчезли, и мы буквально за пять минут уложили в корзину более двадцати прекрасных строчков. Аппетит приходит во время еды, и я предложил пройти еще в одно место, похожее на это. Предложение было принято, и мы отправились вдоль опушки леса.
      Под одной большой сосной я заметил зеленоватые изогнутые палочки толщиной с карандаш. Вот, обратил я внимание жены, демонстрируя свою осведомленность, глухари зимой в большой степени кормятся сосновой хвоей, а это их помет. Жена внимательно оглядела результат жизнедеятельности глухарей и ничего не сказала. Мы прошли совсем не много, как я снова указал ей на предмет, как мне казалось, заслуживающий внимания. В траве кучками валялись серо-желтые палочки, потоньше и покороче глухариных. Тут я снова блеснул своими познаниями природы. Вот видишь, здесь ночевали тетерева, это их следы.
      Так мы шли по краю леса, пока не дошли до широкой, когда-то проложенной военными дороги. Все её отсыпанные песком обочины были, словно бульдозером, изрыты дикими кабанами, которые в поисках корешков и дождевых червей испохабили плоды человеческого труда. И навоза своего свинского наложили целые кучи.
      Наконец мы добрались до цели своего маршрута, но, к глубокому разочарованию грибов там не оказалось. Возвращаться к машине я предложил напрямик через лес, что и было принято. Где-то на полпути на поляне мы наткнулись на до бела обгрызенную зверьем осину. Вот смотри, снова блеснул я познаниями, широкие полоски погрызов, это работали лоси, а вот и их помет. Круглые шарики-это бык, продолговатые-это корова, а поменьше- теленок. Тоненькие веточки на концах ветвей пооткусывали зайцы, глянь, вот внизу их приплюснутые шарики.
        Жена несколько секунд смотрела на представшую перед ней картину и произнесла:"Надо же, кому-то из охотников и дичь достается, а моему одно говно!"
               
ФИНИШ.

 Александр Косульников. Москва. 03.01.2020 г.


Рецензии