Глава 4

 Тучи рассеялись, Аслин упала без чувств.
Теперь она в тысячу раз сильнее, чем была. Теперь ее замыслы будут осуществимы! Она совершит то, ради чего она так долго шла сквозь  боль и скорбь утраты.
Уже прошло много времени с тех пор, как она ушла из Хэтфилд-Хауса, еще немного и стемнеет. Пора возвращаться. Она собрала все цветы в корзину и побрела в сторону замка.

А тем временем в резиденции, Элизабет томилась муками совести. Роберт  в ярости уехал на охоту, как только узнал о том, что Герцог Анжуйский будет держать визит к Королеве. Все знали, какой он повеса, щеголь и любитель женщин. И, прослышав о красоте и благочестии самодержцы Англии, а еще о возможности делить английский престол с королевой, будучи ее мужем, тут же прискакал с визитом.
-Господи! Ну какое замужество? О чем может быть речь? - думала Элизабет, нервно накручивая рыжую прядь волос на палец, сидя у раскрытого окна в своих покоях. Ветер шумел створками витражных окон, развевая платье и сюкко королевы.- Я не нахожу эту идею разумной, и уж тем более не как  решение проблемы. Нет, он знает! Он не может не знать! Спесивый Лорд! Верно, он забыл, что я Королева, а не девочка из Хартфоршира.
Элизабет вспомнила, как она излагала свой взгляд на замужество парирующему ей Лорду, сидя в зале переговоров прошлым летом.
-Сэр, Вы даже не имеете понятия о том, что для женщины, значит покориться мужчине. Вы не находите, что этот уклад слишком традиционен?
-Несомненно, Ваше Сиятельство, он традиционен. Тем и славится культура! В том и смысл, что основана она на традициях и на религии. Ваша сестра, она не боялась традиционности.
-Моя сестра не реформатор, и никогда не была им. Но Сэр, вы верно не пронимаете! Я не могу, и не собираюсь идти наперекор тому, что долгие годы создавали наши с вами предки из поколения в поколение. Я и не имею в этом цели. Я лишь хочу сказать, что у женщин нет способа самовыражаться.
-Ваше Величество, позвольте возразить! Я склонен считать, что любая женщина- это в первую очередь Женщина! Ее удел- это семья и дети. Мужчине по его природе свойственно искать способ выражать свое эго. Было бы странным женщине искать способ культивировать свою гордость.
-Ох, Сэр, женщины не менее горды, чем мужчины. Просто мы этим не кичимся. И я считаю, что ни одна женщина на этой земле не обязана посвящать все свое существование в угоду эгоизму даже своего супруга!
-Ваше Величество, Вы слишком предвзято относитесь к браку! Это не оковы или тюремная камера. А как же чадородие? Как же продолжение рода? Бог создал женщину, как сосуд для самой важной миссии: приумножать человечество! Приумножать семейные ценности, передавать традиции из поколений в поколения! Это все имеет под собой важную основу. Позвольте быть с вами несогласным!
-Ох, Лорд Роберт! Как вы идеализируете!  Мы живем мгновениями, тем, что происходит в данное время. Мы люди- с чувствами, потребностями, пристрастиями. Мы не можем жить по плану, исключения составляет высокая цель. Мы традиционны, но не настолько, чтобы превращать свою жизнь в ад, не находите?
-Ваше Сиятельство! Вы неисправимы!- Лорд расхохотался заливистым хохотом с неподдельным задором.
«Ему смешно. Господи! Ему смешно оттого, что я считаю, что замужество не для всех? Как он может?! Смеяться над моим мнением! Как у него хватает смелости дерзить мне? Королеве Англии!?
Она резко поменялась в лице, черты лица приобрели спокойный вид, во взгляде появилась жесткость и холодность, губы стали поджатыми. Она понимала, что ее взгляды на институт брака не поддержат ни церковь, ни правительство. Им всем нужен наследник престола, да и сам факт правление страной женщиной их не радовал. Но она же Королева! Как же королевское слово?
«Ах, какое разочарование, что я женщина! Генрих менял жен, как перчатки в дождливую погоду, и никто, никто не смел перечить ему, или «вносить поправки» в его королевское решение! Даже, несмотря на то, что он был тираном без самообладания! А Я? Я разве многого хочу? Я хочу, чтобы мои желания имели признания! Я не хочу навязывания общепринятого уклада - он мне не подходит! Почему я должна за это оправдываться? Никто на этой Земле не заставит меня делать ничего, противного своей воле! И будь даже я трижды проклята Святой Инквизицией! Я Королева Англии, я не могу быть такой как другие, ибо я не они!»- На этой ноте она решительно хотела закончить разговор с этим несносным выскочкой Лордом, оставив его в пустой зале. Он уже более не веселили ее, теперь он вызывал раздражение и гнев. Она решительно поднялась с места, собранно и аккуратно, сложив руки в замок перед собой,  высоко подняв голову над своим станом, пока Роберт заливался хохотом от своих искрометных шуток. Вся свита поднялась, склонила голову в поклоне и бесшумной вереницей потянулась за так решительно выходящей королевой. Лорд мгновенно умолк и притаился, в ожидании бури, зная крутой нрав Элизабет. Она резко остановилась, оглянув свою замершую в ожидании свиту, и произнесла стальным  голосом:
-А вы сэр становитесь скучным. Оглянитесь и задумайтесь: весь мир живет по-другому! Быть может, вы просто неспособны  парировать достойным дамам в их эгоизме? И предпочитаете кухарок, которые только и могут, что наплодить потомство?
Элизабет повернулась и, горделиво подняв голову, вышла.
 Уколола. Она уколола Роберта больнее, чем он мог от нее ожидать. Да, он женат на простой женщине, хоть и знатного рода,  но его положение обязывает его быть семейным человеком. И конечно, Элизабет не может это пережить, и не пренебрегает возможностью показать ему свое место.
Лорд тоже любил ее с самых юных лет, но чтобы иметь положение и быть достойным королевской руки и сердца, нужно быть состоятельным. А у отца этой серой мышки, Джейн, есть все, чтобы стать таким.
«Ну что ж, это моя участь, с которой мне придется мириться, если я хочу быть подле нее.»- думал Роберт, уронив голову на колени в пустой зале.
Королева мчалась по пустым коридорам замка, шурша своим платьем из парчи. Сзади терпеливо и молча, следовала свита. Даже фрейлины и лакеи не имели смелости перешептываться и разговаривать между собой, как это было по обыкновению. Шумная и веселящаяся свита превратилась в преданно следующую тень, за сегодня хмурой, как грозовая туча, королевой. Они знают, что в эти моменты ее лучше не тревожить, ибо сейчас она больше похожа на фурию, жаждущую крови.
А в душе ее полыхал огонь!
«Несносный Роберт! Никакого уважения к моему статусу! Может мы и росли вместе! Но это совсем ничего сейчас не значит! Мир изменчив, как погода на побережье! Он теперь не может со мной спорить, как и раньше! Где моя Бесс?!»- бормотала себе под нос королева.- Где моя Бесс!?- сказала она громче, никто не откликнулся. Она  резко остановилась.
-Где моя Бесс?- сказала она громко, полным голосом, почти оглушив безмолвную свиту.
Из толпы следующих за ней безмолвных лакеев, фрейлин, костелянш, грумов, пажей, стюардов, камерариев  отделилась фигура и тихо приблизилась к королеве. Это была стройная, почти худощавая девушка, с русыми, почти светлыми волосами, убранными в прическу. Одета она была, как и все фрейлины королевы с подобающей роскошью, но не вычурно, шею обрамляло жемчужное колье, очевидно подаренное ей королевой в знак особого расположения. Голубые глаза, чуть вздернутый нос, плотно поджатые аккуратные губы, ямочка на подбородке, невысокий лоб и сдвинутые брови- все это делало ее очень милой, и часто королева любовалась ее, нетронутым старостью лицом. Бесс, так ее звали при дворе, поклонилась королеве, склонив голову,  тихо, своим мелодичным, мягким голосом, почти шепотом быстро произнесла:
-Что желаете, моя Королева?- так же оставалась стоять, покорно склонив голову, будто бы ожидала услышать ответ прямо на ухо.
-Музыки Бесс, музыки.- Королева взяла под руку Бесс и они тихо побрели в покои Элизабет. В такие моменты ей хотелось слушать музыку. Бесс прекрасно играла на флейте, и часто, в минуты гнева или грусти этим веселила душу королевы, наигрывая то мелодии из детства, то незнакомые песни чужестранцев, то просто напевала что-то, чего королева никогда  не слышала ни от кого другого.
Вот и сейчас Бесс что-то напевала, пока Элизабет сидела   на приступке небольшой лестницы в своих покоях, вполоборота, чуть сгорбившись. Руки, сцепленные между собой, лежали на коленях, нервно перебирая кружева наряда. Мелодия разливалась внутри теплом, ласкала слух, отгоняя дурные мысли прочь. Негой растворялся голос Бесс по струнам королевской смятенной души, и напряженное тело  Элизабет расслаблялось,  гнев утихал.
«Знаешь же, чертов Дадли, что кроме тебя я никому не смогу отдать своего  сердца, ровно, как и супружеского ложа. Знаешь! Но твоя гордыня и честолюбие превосходит все мыслимые и гуманные границы! Ах, Роберт! Ах если бы только не имел глупость так скоро и неудачно жениться!»-мысли роем кружились у нее в голове. Она Королева! Королева одного из самых влиятельных королевств! А в ее мыслях какой-то Лорд-выскочка, который из-за своей тщеславной натуры даже не может ее понять!
Элизабет встала, подошла к расрытому окну. Ветер обдувал ее лицо, развевал пряди волос, покоящееся у ее лба, бил витражной ставней по стенам окна. Жестом королева приказала Бесс изменить мелодию. Так часто случалось, что Королева менялась в решениях за секунду, предугадать ее настроение было невозможно. Бесс бесшумно вспорхнув с места, взяла флейту и заиграла. Эта была другая мелодия. Совсем другая. Отличная от тех, что королева слышала раньше. Не было протяжных нот, или тянущих душу за нити мелизмов. Это были ноты решимости, страсти и бесстрашия. Музыка пробуждала  решимость и отчаянность действий. Это была необыкновенная мелодия, которая побуждала действовать, решительно идти вперед и ни в коем случае не знать успокоения.
Тело Элизабет, душа, мысли отбросили хандру, она вновь стала собранной, с четкими движениями, как и всегда раньше. Отбросив все свои переживания, она резким движением руки прекратила музыку,  и  произнесла:
- У меня тело слабой и немощной женщины. Но у меня сердце Короля. К тому же Англии.
Королева вновь приказала готовиться к приему. Герцог Анжуйский должен прибыть со дня на день, и весь прием должен пройти в нужном ключе. Дипломатические визиты для Англии как никогда важны в такое трудное время распрей и размолвок. И совсем некстати королеве грустить и предаваться девичьим грезам. Это, увы или к счастью, не ее участь.
Участь королей предопределена с рождения- их жизнь посвящена благу своей страны. У них нет привилегий обычной жизни, у них не может быть обычной жизни. Их жизнь не поддается рамкам обыденности и условленного уклада. Течение их жизненного пути определяется необходимостями других людей. У  них нет порой счастья быть с любимыми, знать родных и даже, воспитывать своих детей. Часто, у них нет даже право на выбор! Они, будучи младенцами в материнской утробе становятся разменной монетой влияний, раздела власти и принадлежности трона. У них отобрана возможность быть счастливыми известными обывателю способами. Но у них есть нечто другое. Власть. Самый пьянящий дурман и самая большая ноша.
Они могут завоевывать города, покорять народы, вести за собой армии и решать судьбы человечества! Они оставляют след в истории, меняют мир, меняют жизни! Они- воплощение силы, мудрости, воли и тактики. Это настолько другое качественное состояние, что то, что мы называем счастьем, меркнет в блеске короны и скипетра.
Это и ноша, и крест, и подарок судьбы.
В Хартфоршире было суетно и непривычно шумно. Все шло своим чередом, поддаваясь всеобщему волнению надвигающегося приема. Фрейлины королевы весело щебетали, то и дело прыская заливистым девичьим хохотом. Элизабет сохраняла свое привычное спокойствие на примерке платьев, пока портная делала  нужные замеры. Теперь ее мысли были далеко от душевных драм. Она Король. К тому же Англии. Она расчетливый тактик, у которого все под контролем.
Мари Тюдор занимается крысиной возней под ее носом в  Шотландии, собирая себе соратников. Испанцы, эти чертовы собаки, дышат в спину своими тайными делишками.
 Нужно строить флот! Нужно осваивать море, и все возможные его ресурсы! Никто не сможет покорить меня, если  стану Королевой морей! Никто не посмеет грозить мне пальцем, если у меня будет мощный флот! Ни одна испанская собака не выживет на море, если море покорится мне! Решено!
 Я буду Королевой Морей!

Аслин брела в замок, еле волоча за собой ноги. Грязное, все в болотной тине,  мокрое платье, было тяжелым и тянуло вниз. Корзина с цветами казалось неприподъемной. Осталось немного до замка, но сил идти дальше не было: дико кружилась голова и, глаза застилал туман, в ушах шумело. Слишком мало прошло времени после обряда, и  Аслин попросту не успела восстановить свои ресурсы. Она была обессилена. Сегодня она отдала все свои силы, чтобы совершить обряд, который мог ее даже убить, забрав всю ее жизненную энергию. Обычно ведьмы не рискуют собой так отчаянно и не делают сложных вещей в одиночку. Это плачевно заканчивается для ведьм. Все действия в мире требуют баланса. Все совершаемы поступки, будь то хорошие или плохие, потом все равно восстанавливаются балансом, который существует вне зависимости, веришь ли ты в это или нет. Но ведьмы, они живут на границах двух миров, и баланс в этих мирах они обязаны соблюдать, это их обязанность и первостепенное правило. Это закон вселенной. Чем больше ведьма просит- тем больше она тратит. Именно поэтому ведьмы не проводят обрядов возвращения мертвых к живым. Здесь тоже нужен баланс, равный по ценности: жизнь за жизнь.
И сейчас Аслин была слаба, как никогда. Но она не могла рисковать своей тайной, чтобы искать еще одну ведьму. Да и времени могло уйти на это больше, чем у нее есть. Ах, если б бабушка была жива, она бы не позволила нести эту ношу в одиночку!
Она еле-еле  пробиралась по лесной чаще, и вышла на последнюю перед Хэтфилд-хаусом опушку. Уже за небольшим холмом виднелись стены замка и самый глухой западный вход.  Им почти никто не пользовался, ведь за стенами замка, прямо за этой дверью, пересекая небольшую опушку, можно попасть прямиком в Хартфорширский «волшебный» лес. Никто не любил ходить в этот лес, об обитателях ходили легенды, и  чаше всего люди оттуда не возвращались. Но не Аслин. Она выросла в этом волшебном лесу, и знала все тропинки и закоулочки, поэтому она прошла самым коротким путем к западному входу в замок, на пути оставалась лишь только небольшая опушка, сквозь которую Аслин устало брела.  Ее покидали силы, казалось, что расстояние не сокращается, будто поляна совсем не становится меньше. Корзина тянет руки  вниз, она почти волоком тащит ее за собой, как якорь. Стало темнеть, на башнях замка начали потихоньку загораться осветительные огни. Скоро  поляну накроет туман и непроглядная тьма;  нужно поторапливаться в замок, или иначе ее ждут неприятности. Волосы сбились, лезли ей в лицо, выбившаяся из косы прядь, попадала ей под руки, когда перекладывала корзину из одной в другую, и очень больно оттягивались. Аслин злилась, но сил больше не становилось. Ноги хлюпали водой в промокших насквозь башмаках, тяжелый подол платья путался в ногах и цеплялся за траву. Руки стали красными от холода, ее немного потрясывало- она продрогла. Шум в ушах нарастал, голова кружилась так, будто все вокруг превратилось в одну большую карусель. Она поставила корзину на траву и почувствовала какое-то движение, вскинула голову, распрямилась. Недалеко от нее был силуэт мужчины. Он очень быстро приближался к Аслин, разглядеть лицо не получалось. Она пыталась сконцентрироваться, но  образ расплывался перед глазами. Аслин потеряла равновесие и рухнула  прямо на траву без чувств.
Молодой человек тем временем поравнялся с Аслин и наклонился к ней, чтобы разглядеть ее поближе. Его поразили ее красота и потрепанный, измученный внешний вид. «Надо же, какая красивая крестьянка, интересно, что она тут забыла в такой час»- подумал незнакомец, но тут же на плаще Аслин увидел брошь в виде ромба, что означало, что эта девушка под защитой королевы. Скорее всего, это ее служанка. Но почему девушка, находящаяся под защитой королевы, в таком виде находится одна, здесь, рядом с зловещим волшебным лесом, совершенно обессиленная, продрогшая, да и еще в сумерки? Он взвалил на плечи девушку, в руки взял корзину с цветами и пошел в сторону Хэтфилд-Хауса. Совсем скоро он скрылся за дверью западного входа, поросшего мхом и травой. Поляну накрыл туман и все погрузилось во тьму.