Неведомое. Глава IX

(продолжение. предыдущая глава глава VIII - http://www.proza.ru/2020/01/05/1073)

(Начало. Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)               

        Через полверсты коляска поравнялась с одиноким путником, неспешно бредущим по направлению к деревне. Селятин попросил доктора остановиться и с любопытством оглядел странника.
        Это был весьма пожилых лет мужчина в простой домотканой рубахе из некрашеного  холста, подпоясанный обычной веревкой, но в форменной чиновничьей фуражке и добротных сапогах. Он тоже остановился и, опираясь на толстую суковатую палку, близоруко сощурился,  глядя на следователя поверх сломанных очков, небрежно перевязанных бечёвкой.
        - Доброго дня, уважаемый! – обратился к нему Селятин. – Вы не местный ли, случаем?
        - Точно так, добрые люди! Живу в Демидове, и вырос здесь же. Чем могу быть полезен?
        - Не подскажете ли, как нам найти учителя Прозоровского?
        - Викентия Прохоровича?
        - Вроде бы так…   
        Нет, не подскажу, а сразу скажу: я тот самый Прозоровский и есть! К вашим услугам, господа!
        - Бог мой!.. На ловца, как говорится, и зверь бежит!
        Нил Карпович спрыгнул на дорогу и, приподняв фуражку, представился: - Следователь клинского уголовного сыска Селятин!
        - Очень приятно-с… э-э-э ?..
        - Нил Карпович!..
        - Титулярный советник Прозоровский! Как я уже говорил, Викентием Прохоровичем величаюсь! Очень приятно, господин Селятин!
        - Взаимно, господин Прозоровский!
        - Вы еще поклонитесь в пояс, а потом обнимитесь и трижды почеломкайтесь по русскому обычаю, православные! – съехидничал еще не отошедший от пикировки с доктором Верещагин.
        - Не обращайте внимания, Викентий Прохорович – это мой помощник Зосим Петрович - язва и циник по призванию… Видите ли, долгая работа в уголовном сыске располагает к некоторой мизантропии. Господин Верещагин презирает политес, а всех людей считает потенциальными преступниками, которые готовы нарушить закон в любое время.
        Прозоровский приподнял фуражку и слегка поклонился: - Очень приятно, господин Верещагин!
        Помощник следователя поморщился и ответил на приветствие, едва дотронувшись до козырька форменного головного убора: - Увы, Викентий Прохорович, не могу похвастаться тем же… Давно перестал испытывать удовольствие от знакомства с людьми! Как вижу новое лицо, так обладатель физиогномии… приятной ли или же  совершенно омерзительной… обязательно оказывается   либо изрядным мошенником и вором, либо даже совершенно кошмарным убийцей-душегубом… Издержки профессии, так сказать!..
        Журналист предпочел не задерживать внимание старого учителя, и был весьма  краток. – Каминский, - скромно представился он.       
        Доктор в свою очередь приподнял котелок и слегка поклонился. - Глухов Ерофей Поликарпович!..
        - Не обращайте внимания на него! – добавил он и кивнул головой на помощника следователя. – Зосим Петрович в молодости в цирке выступал. Потешал публику. Правда, как атлет французской борьбы, а не клоун.  Но я всегда подозревал, что  он просто перепутал амплуа. Из борцов его вышибли, а вот коверным господин Верещагин был бы гораздо успешнее!
        - А вы, господин Глухов, сдается мне, совершенно напрасно подвизаетесь в медицине, из вас бы вышел отменный дьячок. Во всяком случае, родственники пациентов, которых вы уморили своим мастерством врачевателя, были бы вам чрезвычайно благодарны.
        - Перестаньте, господа! Хватит скандалить! Постеснялись бы, право! – вмешался Селятин.  И уже обращаясь к старому учителю, предложил: - Садитесь в коляску, Викентий Прохорович. Дорога не близкая, а мы довезем до села, как раз туда направляемся.
        - С удовольствием принимаю предложение. Я ведь из самой Лиховки иду, признаться, изрядно притомился уже. Ноги отказывают, годы, знаете ли… силы уже не те… По молодости-то, бывало, крюк в десять верст  для меня сделать было в охотку.
        - Тогда милости прошу в коляску, уважаемый Вениамин Прохорович!
        Помощник следователя скорчил недовольную гримасу, но пересел на лавку к Каминскому, старый учитель расположился на заднем сиденье с  Селятиным. 
        - А почто дома-то не сидится, Викентий Прохорович? – спросил следователь. - Что за нужда заставляет столь долгие путешествия проделывать?
        - Весной ко мне обратились двое немецких ученых из Геттинсбергского университета. Приехали специально, интересовались местными феноменами. За интересные образцы растений, собранных в Чертовом овраге,  заплатили, более, чем щедро. А полторы недели назад приехали еще два германца с рекомендательным письмом от тех моих знакомцев. Остановились в Лиховке на постой, так как в Демидово карантин, дорога закрыта.
        Тут Верещагин непроизвольно мхмыкнул.
        Прозоровский недоуменно посмотрел не него, но потом продолжил: - Германцы интересуются древними славянскими верованиями. Они узнали, что я много лет собираю материалы о местном язычестве. Попросили помощи  в исследованиях на местности и пригласили участвовать в их походах…
        - Надо же, очень любопытно! - оживился журналист. Он хотел еще что-то спросить, но Верещагин опередил его: - Оказываете услуги гида, Викентий Прохорович или охранника?
        - Скорее - архивариуса, господин Верещагин, - не обратив никакого внимания на слегка издевательский тон судейского чиновника, спокойно ответил Прозоровский. -  А для охраны  и рекогносцировки окрестностей немцы наняли проводника – одного местного жителя,  опытного охотника и знатока  окрестных «чудес», как изволил выразиться господин Верещагин. А я вот уже с год как не рискую ходить в тех местах.
        - Что так, господин Прозоровский? Боитесь леших? А-то у нас есть смельчаки, что водят знакомства с местными лесовиками.
        - Прошу прощения, а проводника не Севастьяном ли Ворониным кличут? – спросил Каминский, не обратив никакого внимания на выпад Верещагина. - У него еще сынок – мальчик лет четырнадцати-пятнадцати, разумом ущербный?
        - Он самый и есть. Воронин - мужик серьезный, во всех смыслах основательный. Для сопровождения по здешним местам лучшего проводника и не сыскать. У него какое-то звериное чутье на аномалии. А их там в избытке.
        - Что за аномалии, Викентий Прохорович? – заинтересовался журналист.
        - Трудно поверить, но там настоящие чудеса творятся! По крайней мере, все, что там происходит, именно так и представляется!
        Верещагин улыбнулся: - Очень интересно! Говорят, здешние крестьяне весьма крепкую брагу варят на меду… Невероятной силы воздействия на организм зелье. Немудрено, что после него народу чудеса мерещатся…  Тут помощник следователя намеренно с большой иронией посмотрел на журналиста.
         - А еще удивляются, что после обильных возлияний православные впадает в безумство и вытворяет невесть что, не токмо в дремучем лесу, но и в вашем же родном селе. 
        - Это вы на убийство семьи батюшки Серафима намекаете, господин Верещагин, то тут я ничем помочь не могу. Вчера меня в деревне не было…
        - Интересно! А откуда вы узнали о преступлении, Викентий Прохорович?
        - Сотник Милованов вчера вечером известил всех в Лиховке, когда проверить кордоны прискакал...
        - А не вы ли, случаем, восемнадцать человек убили вчера?. Признавайтесь сразу, господин учитель, мы ведь все равно выведем вас на чистую воду! Правда, Нил Карпович?
        Следователь поморщился и укоризненно покачал головой: - Шутку вашу нахожу довольно неловкой... Вы неисправимы, Зосим Петрович…
        - М-м-да! Профессия, безусловно, откладывает свой отпечаток на характер человека. Это неизбежно. Я вот тоже почти за тридцать лет учительства воспринимаю собеседников, как учеников, которым необходимо дать некие знания.
        - Вот и хорошо, Викентий Прохорович! В таком случае, это знакомство будет  чрезвычайно пользительно для каждого  из  нас, … если, конечно, вы не участвовали в убийстве батюшки и его семьи вместе с Мазиным и Сиротиным...
        - Прошу прощения, виновность оных уже установлена?
        - Урядник Громов установил произведенным дознанием.
        - Невероятно!
        - А что вас так удивляет, Викентий Прохорович? Хмельная чума из людей настоящих чудовищ делает, нам ли не знать!
        - Харитон и Демьян, конечно, люди простые, но вполне здравые…
        - По пьяному-то делу все доселе тихие и здравые, бывает, вытворяют такое!..
        - Нет, господин Верещагин, никогда не поверю! Я знаю этих мужиков с младых ногтей, они же у меня учились, как и большинство местных жителей. Не способны они на такое зверство!
        - Разберемся, господин учитель!
        - Надеюсь, Зосим Петрович!
        - Я прошу прощения… Буду весьма обязан, если вы удовлетворите мое любопытство, господа…
        - Что такое! Спрашивайте, господин Прозоровский.
        - Сдается мне, господа, что начальник едва ли не вдвое моложе своего помощника и в весьма приличном чине для своего возраста? Я как-то подумал, что тут субординация несколько странная...
        - Ничего странного, господин учитель.  Карьера, без всякого сомнения, начинается чрезвычайно удачно для всякого, у кого дядя – любимчик Государя, - отозвался следователь, улыбнувшись слегка смущенно.
        - Ну и университетское образование чрезвычайно способствует солидным чинам, - вставил Верещагин.
        -  В самом деле? Гуадеамус под сводами Московского университета пели, господин следователь?
        - В Сорбонне я изучал право, Викентий Прохорович.
        - Ого, вот как!.. Мне кажется несколько странным, что выпускник Сорбонны подвизается в провинциальном уголовном сыске, а не в столичном дипломатическом корпусе , господин Селятин. Почему так?
        - Долгая история, Викентий Прохорович.
        - М-да!… Капризы Фортуны, как я понимаю?.. Так чем могу быть полезен, Нил Карпович?
        - Павел Прокофьевич Мелиховский рекомендовал мне обратиться к вам, он сказал, что вы досконально изучили окрестности, являетесь настоящим летописцем волости, знаете ее историю и составили подробное бытописание местных нравов.
        - Да, тут я могу удовлетворить ваше любопытство. За тридцать лет сведения собрал изрядные. Много чего обнаружилось интересного.
        - Ну-с, Вениамин Прохорович, а не могли бы вы поделиться с нами историей этого райского местечка.
        - Райского? Боюсь, ваше мнение может поменяться, после более досконального знакомства с окрестностями.
        - Вот как? Ну, пока что мы видим вокруг только удивительные природные красоты: еловые и сосновые леса окрест, роскошный дубовый бор (мы его проезжали), замечательные поля, засеянные льном, рожью, овсом и пшеницей.  Просторные луга с сочной травой, где пасутся кони, и другой домашний скот.  Рядом река. Сельская идиллия, одним словом!
        - Ну, не все так гладко, как вам видится… Так с какого времени, Нил Карпович, начинать повествование?
        - Со дня основания Демидовского  села, если можно…
        - Пардон, но день основания поселения теряется во мгле веков. Но вот первое упоминание в летописях встречается в тринадцатом веке, когда кровавая волна батыева нашествия прокатилась по этим местам по направлению от сожженной  монголами Москвы к Твери.   Поселение же славян существовали тут гораздо ранее.
        Каминский, внимательно слушавший старого учителя, согласно кивнул.
        - Прошу прощения, - перебил он Прозоровского. - Тогда никакого села Демидово не было, а была крохотная деревенька, едва ли о десяти дворах. А называлась она «Перунова зернь». Да и находилась она в трех верстах от нынешнего села, рядом с Чертовым оврагом, где на одном краю его в незапямятные времена на Поганой горе находилось языческое капище и, вероятно, приносились человеческие жертвоприношения.

(продолжение следует. Глава X - http://www.proza.ru/2020/01/08/629)