Глава 81. Цена веры. 22 января 2013 года

22 января 2013 года Руль опять гулял со Стодневым по центру города.
Стоднев давно выкинул из головы мысль купить квартиру в Москве. Прилетал он утром, улетал вечером на Урал или дальше – по делам в Европу.
Когда он на выставке разворачивал какой-нибудь свой завод, он появлялся на час в коллективе. Или выступал на семинаре. Потом исчезал.
У старообрядца и подвижника домостроя были две подруги в жизни.
Одна – светская умница и полиглот, красавица Катя. Ее он таскал по переговорам и приемам.
И жена. Жена постоянно рожала. Без возражений.
Отметим, словоблудия – как начала любого другого типа блудства – Стоднев не любил. Когда возникла мысль о рождении шестого ребенка, он вдруг услышал:
– Не многовато ли, батюшка? Рисуешься перед общиной. Посмотри, отец, Перемыховым вон Господь только одного послал…
И жена замолчала, сказав больше положенного.
Последовало обычное наказание. Стоднев поднялся с деревянной скамьи столовой на третьем этаже терема, в котором обитал в столице Урала. Три шага. Заведенной у него для воды жестяной кружкой молча засадил ей по лбу. Хлынула кровь.
…С женой Василий познакомился на комсомольском собрании, где он был председателем. Красивая пара, красивая любовь, но все переменилось после рождения второго сына. Стоднев стал «править» жену постоянным физическим трудом. В конце концов она подала на развод, отхватив пару предприятий и деньги. Это вышло, когда Стоднев заявил: «Улетать и прилетать – под стук наперстка. Вот что, матушка, научись-ка ты ткать у Аграфены».
Развод. Генетическая экспертиза всех детей. Оба сына комсомольского периода жизни Стоднева оказались от него. Остальные – нет.
Блуд и комсомол Стоднев порицал постоянно. «Не поверишь, Руль, благодать спасла точно на шестьсот шестьдесят шестой. Я их тогда сосчитывал, девок».
Была, конечно, у Стоднева и тысяча шестьсот шестьдесят шестая… «Не та ли, – думал Руль, – из-за которой Василий опоздал на самолет, когда они застряли в борделе в кризисный декабрь 2008 года?».
…Зашли в бар, заказали водки. Стоднев перекрестился двумя пальцами, пробормотал поминальную по списку в двадцать имен, выпил водки и по привычке отодвинул меню.
– Дорогой, а покроши нам закуски: рыбы разной, семги, лучку тарелку.
Был день какой-то рыбный по религии, в которой Руль не разбирался.
Провели полчаса, повспоминали тех-других, вышли на улицу, к старообрядческой Белой церкви на площади Белорусского вокзала. Прошли между двух бизнес-центров по улице.
– «Лосситане», «Хлеб насущный»… – читал Стоднев вывески хипстероориентированного бизнеса. – А вот и наша церковь! – Он уперся взглядом в конец улочки. – Ого! – поразился офисному новострою вокруг церкви Стоднев. – Ну ничего, и это говно она тоже перестоит. И где же тут теперь «Газпромнефть» искать?
– В Питер уехала. А место теперь называется «Белая площадь». Сам бизнес-центр. Самая крупная офисная сделка Москвы за всю историю.
– «Белая площадь»? Была Белая церковь, а сейчас нашу благодать на весь бизнес-центр намазали и с ней продали? Втридорога? Вот смотри. Мы, старообрядцы, – деньги. Вы – местные, и коренные – сплошь табачники и блуд. Приехал иноверец. Смекнул за вас, лохов, что вот Белая наша церковь на Тверской – место для вас вроде благодатное. Ведь мы, кто старого обряда, с деньгами сотни лет повязаны. До революции купцы наши миллионами и всем русским хлебом под честное слово ворочали. Кормили Европу. Да и сейчас. Иноверец отстроился вокруг церквушки, символа денежной благодати. Грамотно. И продал дорого. Цена веры, из нашей Белой церкви, в его «Белой площади» – две трети. В контракте не указано, но мы не дети… Две трети – наши. Ну, так треть мы им оставим, за выдумку? А то храм перекрасим. Для начала в серый, под цвет его домов, Хитрована Бабаевича. Сразу сборы упадут… А потом в черный – разорение. Белая площадь – черный храм, ха! Он чужую благодать продал... Разбогатеешь, Руль, торговли вокруг храма не открывай. Парковки на час здесь не снимай,– завелся новой бизнес-идеей Стоднев. – Сила веры!