По грибы

       
            Как в большинстве небольших городков и посёлков нашей необъятной страны, мальчишеские компании были привязаны к конкретным  улицам или районам,  в  которых они  жили. Вот и я был одним из участников мальчишеской группе, сложившейся из ребят близких мне по возрасту, которых объединяла улица Почтовая в городе Алатырь,   привольно раскинувшегося на увале, возвышающимся над долинами рек Сура и Алатырь. С его высот открывались  прекрасные виды на окрестные леса, луга, ухоженные поля,  деревни, сёла и русла рек. В 1955 году наша улица было очень короткой и  состояла  всего из девяти  деревянных домов, два из которых барачного  типа,  пять частных домов и два многоквартирных дома. Улица одной стороной шла вдоль оврага, второй - ограничивалась огромной, покрытой низкой травой поляной и упиралась в полотно проходящей мимо железной дороги. Тем не менее, количество детей, приходящихся  на квадратный метр территории было заметно выше среднего по городу:  только наша компания состояла из одиннадцати  мальчишек от 10 -13 лет, не считая более младших ребят.  Всё свободное время мы проводили вместе, конечно, с учётом погодных условий.
      Так осенью, когда шли затяжные дожди, и  наша улица, не имевшая тротуар для пешеходов, превращалась в сплошную ленту грязи, ребята  собирались в заранее определённом месте, имевшего крышу. Обычно это были сарай или крыльцо с большим козырьком, куда,  интуитивно,  пробираясь  через грязь так, чтобы не зачерпнуть через верх, надетые на ботинки резиновые  галоши,  приходили ребята. Там играли в различные игры, не требующих "прогулок" по улице, в том числе и в карты, но без денег. Обычно это был "Дурачок" или "Акулина".
Пришедшая на смену осени  зима,  убирала нашу улицу в снежный наряд, наметала   сугробы и создавала  пушистые, сверкающие на солнце обрамления крыш и ветвей деревьев. Всё становилось чистым и праздничным, словно в сказке. В нашем распоряжении  были  лыжи, коньки санки, самокаты, самодельные ледянки, согнутые из  толстого металлического "драндулеты", а главное заснеженные склоны оврага и  кусок дороги с укатанным снежным покрытием, спускавшимся вниз на его дно.   В общем, зимой нам было чем заняться  и  что делать!   
         Весной, когда цвели фруктовые деревья в садах и первая нежная трава начинала покрывать освободившиеся от снега луговинки, ребята собирались на них и во что только не играли! Летом  вся улица, закоулки между сараями, поляна, овраги и, конечно,  река Алатырь превращались в места игр и развлечений. Позднее  постепенно  были освоены и прилегающие окрестности, правда, с учётом сфер влияния и возможностей других уличных мальчишеских компаний.   
Как-то раз, в начале августа, вся наша компания собралась вечером возле моего дома и, рассевшись на сложенных у сарая досках, принялась обсуждать, чем заняться завтра - то ли  отправиться рыбачить на утреннюю зорьку, то ли  на весь день пойти купаться на реку. Мнения разделились.
           И вдруг кто-то из ребят предложил: "Давайте пойдём в лес за грибами!". Все дружно поглядели в сторону заходящего  солнца, лучи которого освещали долину реки Алатырь и голубоватою полосу Чуварлейского соснового бора  над её поймой. "А что, пойдёмте! Пора уже ознакомиться с окрестными лесами. Лес - это же интересно, да ещё грибы домой принесём!"- заявил я и оглядел ребят. Большинству мальчишек  моё высказывание явно понравилось и они дружно его поддержали. При этом я понимал, что многим из них нужно было получить согласие у своих родителей, и поэтому добавил: "Завтра все, кто идёт за грибами, собираемся в восемь утра на этом же месте. А теперь по домам, надо выспаться!".  Посидев ещё немного, все дружно разошлись.
          Утром на этом же месте собрались всего шесть человек, не считая меня: мой младший брат Володя, закадычный дружок Коля Югов, Володя Ревин, Саша Кукленко и Марк Гуревич. Остальных, скорее всего, родители не пустили,  так как с нами не было ни одного взрослого человека, а Чуварлейский  бор несмотря на  то, что имел ширину несколько километров, был частью ленточных сосновых боров, простирающихся в длину на десятки километров. Мобильных телефонов тогда не было и поэтому понять их было можно. Надо сказать, что  мы с Володей и третьим, ещё  меньшим братом Сашей, если уходили со двора или за пределы "слышимости" громкого голоса мамы,  обязательно сообщали ей, где мы будем и что собираемся там делать. Только на этих условиях мы вольны были в выборе мест игр и развлечений! Как обстояли дела у других ребят я не знал, да и не хотел знать? Хотя был уверен, что, как обычно,  Марк Гуревич идёт с нами в лес без спроса, поскольку его родители никогда не разрешали отходить ему от дома, а  в ответ он не ставил их в известность о своих настоящих планах и всегда был вместе со всеми ребятами.
Подождав минут десять и убедившись, что больше с нами никто не идёт, мы отправились в путь. От нашей улицы до Чувварлейского бора по прямой было километра четыре и нужно было торопиться, чтобы вернуться домой засветло.
         Все набрали побольше еды, взяли сумки для грибов, надели майки и обувь (обычно мы весь день бегали в одних трусах и босиком) и отправились в путь. Было начало августа,  день обещал быть жарким, однако в утренние часы   солнце ещё не пекло и воздух был бодрым и свежим, идти было легко и весело.
Преодолев вброд реку Алатырь, мы напрямую через пойменные луга направились к  бору, который возвышался   впереди нас  рядом с деревней Ялушево. Первым шёл я вместе с Колей Юговым, худощавым высоким пареньком, со  слегка вздернутом носом, отмеченным веснушками и весёлыми озорным глазами. За нами, немного вразброд, двигались мой брат Володя, довольно плотный десятилетний мальчишка, с русыми волосами, серо-зелеными глазами и покладистым характером, Володя Ревин, невысокий  для своих лет, с широкими  плечами  и широким лицом,  крупной головой, поросшей тёмными волосами, Саша Кукленко - не погодам высокий, спортивный паренёк со спокойным рассудительным характером,  крупным носом и выразительными глазами, Марк Гуревич -  упитанный "домашний",  мальчик с крупными чертами лица, стремящийся наперекор родителям, участвовать во всех наших уличных играх и развлечениях. Все мы дружно хотели найти хорошие грибы, хотя знали их понаслышке и ни разу не видели в натуре. 
     Когда мы подошли к деревне, то оказалось, что от луга её отделяет глубокая и широкая старица реки Алатырь. Мы прошли вдоль неё и вышли к заросшей высоким камышом перемычке, которая отделяла нашу старицу от следующей, тянувшейся вдоль села Чуварлей. С большим трудом мы пролезли через заросли камыша и достигли края бора. Бор был тихий, задумчивый, весь пронизанный столбами солнечного света. Сосны стояли стеной, сосна к сосне, подлеска не было, только кое-где встречались заросли малины. Мы пособирали чернику с костяникой, немного поели малины и храбро двинулись вглубь леса. Самое интересное, что почти сразу же мы наткнулись на грибы, и их было много. На чистой, без травы земле они стояли, как солдаты, разодетые в различные мундиры,  в которых мы ничего не понимали. Знали только, что нельзя собирать мухоморы, которые мы видели на картинках, и бледные поганки, о которых нам  рассказали родители. Все остальные грибы для нас были просто грибами. Чтобы освободить им место в сумках, мы быстро сообща съели все свои припасы, состоящие из  чёрного хлеба, соли, зелёного лука, огурцов, моркови,  помидор и сваренных яиц, заедая всё сочными ягодами черники.   Затем быстро наполнили свои сумки красивым, крепкими грибами, как потом оказалось маслятами, и красными небольшими сыроежками, о съедобности которых, оказывается, знал Марк Гуревич. Поэтому он сразу стал у нас главным консультантом по грибам!
Мы довольно далеко углубились в лес, было жарко, как в духовке, и нам всем очень захотели пить. И тут оказалось, что воды-то никто не взял. Идти было далеко, бутылки с водой весили много, нести их никто не захотел, да к тому же  мы почему-то  считали, что в лесу должно быть много ручьев и родников и проблем с водой у нас не будет. Но не тут-то было! Чуварлейский бор стоит на песках, источников воды в нем практически нет, есть только одно озеро и небольшая речушка, да и то надо было знать, где они находились. В общем, если не было долго дождей, воды в нем найти было практически невозможно!
           Мы были все мокрые от  пота, устали, в голове звенело от зноя, а сумки с грибами стали неподъемными. В горле пересохло так, что даже кушать что-либо кроме ягод не могли. Слюна стала вязкой и густой, да и той во рту почти не было! Наконец, мы пересекли бор и  выбрались на его опушку.  Впереди  до самого горизонта простирались поля с волнующейся пшеницей, были видны перелески и вершины оврагов, поросших широколистными деревьями! Скорее всего, в оврагах вода была, но до них было слишком далеко идти! Слева от нас виднелась насыпь большой дороги, и, о чудо, в выемке рядом с ней блестело зеркало воды! Мы наперегонки устремились к вожделенной влаге и, подбежав к ней, растерянно остановились. В огромной луже, блаженно похрюкивая, лежало взявшиеся ниоткуда стадо откормленных, грязных свиней. Рядом с ними не было ни одного человека. Пить стало хотеться ещё сильней, вот она желанная влага рядом, но не напьёшься!
         Не раздумывая, мы воплями, криками и пинками, выгнали свиней из лужи и сели около неё ждать, когда осядет поднятая свиньями муть. Мы терпеливо сидели минут двадцать, потом не выдержали, сняли майки, сложили их в несколько слоёв и разбрелись по луже в поисках  участков с наиболее  чистой водой. Встав на четвереньки, мы через материал майки стали пить теплую, воняющую свиньями, а точнее свиным навозом, воду. Затем, как могли, умылись и сели  в тени отдохнуть. После этого ещё раз попили и отправились назад через бор домой. Через некоторое время на небольшой поляне мы сели передохнуть в тени сосны и стали изучать свои грибы.
           Тут наш главный специалист по грибам Марк Гуревич вдруг заявил, что мы собрали совсем не те грибы, что нужно! Он сказал, что красивые грибы в наших сумках называются "мясоедами" за их толстую, мясистую шляпку и что их едят только коровы и свиньи, которым нравится их сопливая, скользкая поверхность, ну а люди эту гадость не едят! Самые ценные грибы это конечно сыроежки, которые можно есть даже сырыми, и поэтому их надо оставить, а остальные выкинуть, тем более, что в них, как в навозе, водятся  черви. Он первый так и сделал, мне было жалко своих трудов, но сумка была такой тяжелой, а идти было ещё так далеко, что и я последовал примеру Марка. Остальные ребята сделали то же самое. Идти сразу стало заметно легче. Правда, на всякий случай, я три "мясоеда" оставил, чтобы показать их родителям.
           Дорога позволила нам сориентироваться в лесу, так как мы знали, что она от города ведет в Нижний Новгород. По пути  мы собрали около трети сумок красных сыроежек и довольно быстро вышли к Ялушевской молочной ферме! Сердобольные доярки на ферме напоили нас прохладной водой, дали по кружке молока и показали нам короткую дорогу через камыши в луга. Мы медленно двигались домой, то и дело перебрасывая усталыми руками сумки с грибами с одного плеча на другое, не думая  о целости содержимого в них. К вечеру мы, еле живые  добрались до дому, пройдя, наверное, километров пятнадцать! Когда же я с гордостью открыл свою сумку с грибами родителям, то с ужасом увидел, что в сумке никаких грибов нет, а есть какой-то ком из серой массы, состоящей из кусочков разного цвета и некоторого количества песка.  Все мои труды пошли насмарку, и всё содержимое сумки пришлось выкинуть на помойку. А вот три так называемых "мясоедов", которые уцелели полностью, мама признала маслятами и сказала, что это очень ценные грибы, и вот их то и надо было собирать! Если бы ты их принес, хотя бы штук десять, то можно было бы с ними пожарить картошку. В этот момент у меня не было никаких сил добраться до Марка и воздать ему всё, что он заслужил.
    На второй день, конечно, я ему сказал всё, что думаю о его познаниях в грибах и, для порядку, дал ему пару раз по шее, но того, что было сделано вернуть уже было нельзя!
 Это был  наш первый опыт по сбору грибов!
 
                05.01.2о20