МОСТ

                (рассказ)

  Осенний ветер за окном безжалостно трепал осину. Ее ветки плясали на ветру и царапали оконное стекло.  На душе у Ивана Ефимыча тоже царапало  – пенсионер никак не мог понять, почему так получилось, что он, за свою жизнь не укравший даже пучок колхозной соломы, сидит здесь, в зале районного суда.
  – Подсудимый! – голос судьи заставил Ивана Ефимыча вздрогнуть. – Я к вам обращаюсь! Вам понятно, в чем  вас обвиняют?
  Иван Ефимыч равнодушно отмахнулся.
  – А, чего там не понимать?
  Судья нахмурил брови.
  – Тихонов! Встаньте, когда к вам обращается суд!
  Иван Ефимыч медленно поднялся со скамейки.
  – Еще раз спрашиваю: «Вам понятна суть обвинений?»  Отвечайте прямо: да или нет!
  – Да, ваша честь. Понятно…Чего тут не понять?
  – Вы свободны. – Судья повернул голову в сторону пристава. – Позовите следующего обвиняемого…М-м-м…Студенева Кирилла.
  Иван Ефимыч взял со скамьи кепи и вышел в коридор. Его тотчас обступили такие же обвиняемые, как и он.
  – Ну, что? Оправдали?
  Иван Ефимыч тоскливым взглядом обвел друзей по несчастью.
  – Оправдают…Как бы не так!  Вломили административный штраф…Десять тысяч.
  – А, батюшки! Десять тысяч!? – всплеснула руками Лиза Фомина. – За что? Мы, что, преступники?

   В тот апрельский вечер, когда половодье разрушило мост через реку, никто в Апастовке даже подумать не мог, что это, в общем-то, заурядное ЧП, обернется такими бедами и превратит в преступников чуть ли не всю деревню.
  Апастовка по всем меркам была обычной деревней:  и не большой, и не маленькой, с домами, покрытыми  модным сайдингом,  с хибарами с заколоченными окнами. Своим главным богатством и достопримечательностью  жители деревни считали реку Шур, вытекающей из леса. Хотя она была небольшая, зато даже в самые засушливые годы никогда не пересыхала, обильно одаривая  апастовцев  чистой водой и рыбной мелочью.
  Из деревни до райцентра  вела только одна дорога, еще в советские времена вымощенная щебенкой и кое-как приглаженная асфальтом. С годами она почти вся пришла в негодность, но апастовцы терпели, хотя при каждом удобном случае старались напоминать начальство о своей беде. Начальство внимательно слушало и бодро, особенно перед выборами,  раздавало обещания. Но время шло, ничего не менялось.
  А потом свалилась еще одна беда – вышел из строя мост. Река во время половодья окончательно подмыла берег, и бетонные подпорки с обеих сторон рухнули в воду. Теперь апастовцам, чтобы добраться до райцентра, на окраине которого квартировалась администрация сельского поселения, вместо прежних два с половиной километра приходилось преодолевать почти 25 верст, к тому же через три населенных пункта, даже прихватывая одну деревню из соседнего района.   
   Сказать, что Иван Тихонов больше всех страдал от такого неудобства, было бы неверно. Наоборот, его эта беда особо не затрагивала, потому что он уже не работал, мало ездил по делам, а если и приходилось ездить, то заводил свою старую «Ниву» и через минут сорок-сорок пять – все зависело от погоды  – уже мерил давление в райбольнице  или покупал продукты в райповском магазине.
  Иван Ефимыч в отличие от некоторых соседей, когда собирался в райцентр, всегда старался брать попутчиков. В последние полтора года особенно часто возил Лизу Фомину. Так  уж получилось. У Лизы младшая дочь жила  в райцентре и как раз полтора года назад родила первенца. Вот и пришлось Лизе мотаться между райцентром, где подрастала внучка, и домом, где лежала, не вставая уже второй год, больная мать.
  Иногда Иван Ефимыч даже искал повода, чтобы ехать в райцентр – лишь бы Лизу везти. Раньше она жила в городе, но после того, как похоронила мужа, оставив квартиру сыну, вернулась в деревню, к матери. Хотя тогда Лизе исполнилось всего сорок четыре года, но выглядела она на все пятьдесят – видно, нелегко ей жилось с мужем-алкоголиком. 
  С тех пор, как Лиза снова вселилась в отчий дом, прошло шесть лет. Как раз в тот год и разрушился мост.  За это время и Иван Ефимыч успел похоронить жену. Ее, конечно,  можно было спасти, но «скорая» ехала слишком долго – и все из-за моста.
  После этого Кирилл Студенев – свояк Ивана Ефимовича – не выдержал: взял бензопилу и спилил шесть ольх, растущих вдоль Шура. Потом пригнал бульдозер, расчистил берег, чтобы сделать спуск, и переправа была готова. Хотя по ней могли проехать только грузовые машины, да джипы и то лишь в сухую погоду, но это уже было что-то.
  Но радость апастовцев длилась недолго. На свояка Ивана Ефимыча составили протокол за незаконную рубку деревьев в водоохранной зоне, подали в суд, и горе-браконьеру за каждую спиленную ольху пришлось заплатить штраф 52 тысячи рублей.
  Лиза, которой с детства не сиделось на месте, пыталась собрать с деревенских деньги, чтобы помочь Студеневу, который, как она всем говорила «пострадал за нас», но лишь несколько человек раскошелились – и то всего на пару тысячу рублей.
  Самой Лизе, видимо,  тоже жилось нелегко – достаточно было посмотреть на дом. Иван Ефимыч не раз просился помочь, хотя бы палисадник поправить: обновить штакетник, заменить калитку, которая еле держалась на одной петле, но Лиза все отнекивалась и отказывалась от помощи.
  О причинах такой неуступчивости Лизы Иван Ефимыч, от природы стеснительный и от этого страдающий, только догадывался. Не раз видел он, как огородами пробирался в ее дом, свояк, который после суда стал по-другому смотреть на Лизу. Как-то Иван Ефимыч не выдержал и высказал Студеневу все, что думает о нем. Кирилл в ответ только усмехнулся:
  – Ты, Ваня, вот уже третий год холостой, а до сих пор не нашел себе бабу. Я же в отличие от тебя, сам видишь, блох не ловлю. Мог бы давно привести в дом Лизу. Кто тебе мешал? Дети? Так они в городе. Им до тебя и дела нет. Просто ты, Ваня, извини, конченый тюня-матюня. Всю жизнь был таким и таким же умрешь! Не зря твоя фамилия – Тихонов.
  – Но ты бы хоть ей палисадник починил.
  – Вот ты! – Свояк ткнул пальцем в грудь Ивану Ефимычу, – Когда к ней пойдешь, и починишь! Но, если она тебя позовет. А это, боюсь тебя расстроить, никогда не произойдет.   
  Свояк, конечно, был прав. Но не во всем. Дети – сын и дочь – не забывали отца. Они постоянно звали его в гости и даже уговаривали переехать в город. Но Иван Ефимыч отказывался. Но однажды, когда на закате увидел, как свояк в очередной раз по огородам крадется к дому Лизы, решил: «Хватит! Продам дом и перееду в город, ближе к детям».

  Иван Ефимыч, как только закончил окучивать грядки, в тот же день завел свою «Ниву».
  Сначала поехал к дочери. Пока жил там, времени зря не терял – с зятем даже успели высмотреть  квартиру.  Иван Ефимыч прикинул в уме: денег от продажи дома, плюс заначка должны хватить для покупки «хрущевки».
  Пожив у дочери три дня, перебрался к сыну – ближе к природе.
  С этого все и началось.
  Иван Ефимыч однажды, чтобы подышать свежим воздухом, спустился на набережную Волги, до которой от дома было рукой подать.
  Он и прежде, когда приезжал к сыну, любил прогуливаться по набережной. Но теперь Иван Ефимыч привычный пейзаж не узнал – всюду кипела работа:  деловито кряхтел бульдозер, рядом помахивал ковшом экскаватор, по насыпи важно двигался асфальтоукладчик.
   Дойдя до ближайшего пляжа, Иван Ефимыч  уже хотел повернуть обратно, но взгляд случайно упал на бетонные блоки, штабелем уложенные под кручей берега.
  Иван Ефимыч раз прошел мимо, два…
  Он размышлял, прикидывал…
  Не выдержал, подошел к молодому рабочему.
  – Вы что будете делать с этим бетонными блоками?
  – С какими?
  Иван Ефимыч показал рукой.
  – Вон, с теми.
  – А-а, с этими? – прищурив глаз от июньского солнца, зевнул парень. – Не знаю. Знаю только, что они бэушные. Лучше спросите у прораба. Вон там стоит. Скучает… Видите? В синих кепи.
  Прораб, уже успевший загореть лицом, на вид лет на десять моложе Ивана Ефимыча, с любопытством выслушал странного незнакомца и, видимо, довольный тем, что появился собеседник, начал объяснять:
  – Эти блоки были частью берегоукрепительных сооружений. Но, когда началась реконструкция набережной, их решили заменить.
  – Почему? Они ненадежные?
  Прораб удивленно посмотрел на Ивана Ефимыча.
  – Ненадежные? Откуда вы это взяли? Да они прослужили бы еще лет сто! Просто начальство решило, что всю красоту портят. Вот мы их и демонтировали.
  – А что теперь будете делать с ними?
  Прораб вздохнул:
  – Откуда я знаю? Начальство приказало вывезти. А куда? Ну, если даже вывозим, что будем делать с ними? Ведь просто так и где попало их складировать нельзя. Вот в чем проблема.
  Иван Ефимыч в чудеса не верил и ни на что не надеялся, но все же спросил – на всякий случай:
  – Они списанные?
  – Да.
  – Тогда, может, – голос Ивана Ефимыча неожиданно задрожал, – мне дадите?
  – С удовольствием! Да хоть прямо сейчас забирай. Но с одним условием – вывезешь всю партию. Даже погрузить поможем.
  Иван Ефимыч не верил своему счастью. В один момент, когда прораб с улыбкой и с подозрительной готовностью  сказал «с удовольствием!», Ивану Ефимычу даже показалось, что его просто разыгрывают, а потому он решил ковать железо, пока горячо.
   – А с транспортом поможете?
  – Поможем, но, сам понимаешь, за это придется заплатить.
  Иван Ефимыч на это раз по-настоящему обрадовался и окончательно поверил своей удаче.
  – Не вопрос! 
  Прораб на минутку задумался.
  – А на что тебе блоки?
  – У нас мост в деревне развалился. Уже шесть лет мучаемся без моста. Надо бы новый построить. Вот эти блоки как раз пригодились  бы.
  У прораба загорелись глаза – Иван Ефимыч сразу понял, что тот настоящий профессионал.
  – А сваи у вас есть? Как их будете забивать?
  – Сваи нам не нужны. По обоим берегам выложим блоки, как прежде было. Положим пролет, а на них, уж, после всего, бетонные плиты.
  – И где их возьмете? – продолжал допытываться прораб.
  – Остались от прежнего моста. Но они лежат в реке.
  Прораб на минуту задумался.
  – А какая ширина русла реки?
  – Ну, наверное, метра три будет. Но это – ширина протоки. А в целом, от берега до берега, будет не менее десяти метров.
  – Так, так, – задумчиво почесал затылок прораб, – ну-ка, отец, зайдем в будку и там обсудим этот вопрос более детально. Тут спешка не нужна. Дело ты, как мне кажется, затеял благородное и надо провернуть его с умом.
  Сидя за столом, прораб начал чертить на бумаге схему моста. Решили так: старые элементы конструкции не использовать, так как было неизвестно, в каком состоянии они находятся, к тому же могут повредиться во время извлечения из реки; в качестве пролета применить три двенадцатиметровых  бетонных блока,  но только более маленького диаметра, которые прораб пообещал дать дополнительно.
  – Еще отгружу тебе пять бетонных плит, – расщедрился прораб. – Не волнуйся, они тоже списанные. Но это будет только послезавтра, когда мы их извлечем из старой дорожной насыпи.
  – Спасибо!
  – А теперь поговорим насчет логистики.
  – О чем? – не сразу понял Иван Ефимыч.
  – Насчет оптимальной организации перевозок.  Как ты себе это представляешь? Кстати, как тебя…извини, что я сразу же перешел на «ты», звать ….
  – Нет, нет! Это даже очень хорошо! Продолжайте! А звать меня Иван Ефимыч. Можно просто: «Иван».
  – Хорошо, Иван…Так вот, насчет логистики…
  – А че тут думать? Погрузим здесь все стройматериалы, а там выгрузим. Автокран, думаю, найдем.
  – А потом?
  – Потом? – слегка растерялся Иван Ефимыч. – Потом начнем строить.
  Прораб снисходительно посмотрел на Ивана Ефимыча и улыбнулся.
  – Я так и думал. Смотри, Иван, что получается? Ты нанимаешь автокран, чтобы погрузит, выгрузить блоки и плиты, затем снова нанимаешь, чтобы строить мост. Значит, тебе придется дважды выкладывать деньги. Это, во-первых. Во-вторых, – прораб выжидающе взглянул на Ивана Ефимыча, – в деревне есть люди, которые имеют корочку стропальщика?
  – Зачем? – удивился Иван Ефимыч. – Трудно ли зацепить груз и выгрузить? Любой может…Дело-то нехитрое.
  – Не хитрое, говоришь? Это как посмотреть. По инструкции погрузкой-выгрузкой грузов может заниматься только стропальщик. Давай, не будем нарушать инструкцию. Знаешь, что я тебе предлагаю? – У прораба снова появились искры в глазах. – Я тебе дам двух рабочих, которые уже имеют опыт строительства мостовых сооружений. Естественно, они у тебя могут работать только в субботу или  воскресенье. Плюс ко всему, я сведу тебя с автокрановщиком. 
   Прораб назидательно поднял указательный палец.
  – Но имей в виду. Автокран мы арендуем. Поэтому с крановщиком насчет оплаты будешь договариваться сам. И с рабочими сам же рассчитаешься. По самым грубым прикидкам, эта авантюра тебе обойдется…обойдется примерно в сто тысяч рублей. У тебя хоть деньги есть? Или всем миром деньги будет собирать?
  – Есть, – твердо сказал Иван Ефимыч. – А на односельчан надеяться нечего. – Иван Ефимыч отвел глаза. – Не дружный у нас народ. Каждый только за себя.
  Прораб встал с места.
  – Раньше времени  не расстраивайся. Поможем, чем можем! Будет у вас мост! Обязательно будет! Не в средневековье же живем.

  Прораб как в воду глядел. Солнце еще не успело спрятаться за сосновым бором, а мост, на удивление и на радость апастовцев, которые почти весь воскресный день толпились и суетились на берегу, уже был готов.
  Хотя строители очень торопились в город, тем менее по старинному обычаю встали под мостом, а первым по нему на своей «Ниве», проехал сияющий от счастья Иван Ефимыч, который в один миг превратился чуть ли не в национального героя. К нему даже приезжал корреспондент из райгазеты. Но очерк так и не появился. Зато появились гаишники и районное начальство. Они осмотрели мост, походили  по нему, проехались несколько раз с одного берега на другой и, никому не говоря ни слова, уехали.
  Уже на следующий день возле моста началась суета. Рабочие из районного ЖКХ привезли сварочный агрегат, выгрузили из самосвала трубы, кувалды и закипела работа. Уже после полудня по обеим сторонам реки стояли шлагбаумы, перегородившие дорогу к мосту.
  Апастовцы сначала решили, что рабочие будут устанавливать перила на мосту, а потому не проявили особого беспокойства. Спохватились только тогда, когда, рабочие, завершив дела, быстренько собрали инструменты и также быстро уехали.
Три дня деревня приходила себя. А на четвертый все, кто мог, рассевшись по машинам, выехали в райцентр, в администрацию сельского поселения, которую по старинке называли «сельсоветом».
  Им повезло. Когда они целой автоколонной подъехали к зданию, глава поселения Фомичев как раз, сидя в салоне своей машине, нервно поворачивал ключ зажигания. Но на его несчастье и на счастье апастовцев, которое в итоге все же обернулось для них несчастьем, «иномарка» никак не заводилась.
  Первым к машине главы подошел Студенев.
  – Куда вы торопитесь, Иван Семеныч?
  – На совещание, в район, – недовольным голосом ответил Фомичев.
  – Совещание подождет, – спокойно, чувствуя за спиной поддержку односельчан, сказал Студенев. – А вот народ не хочет ждать. А власть по Конституции у нас принадлежит народу. Так что, Иван Семеныч, вылезайте из машины – поговорить надо.
  Глава, поняв, что выехать не удастся, с недовольной миной на лице, которую счел не ненужным скрывать, вышел из машины.
  – Чего вы хотите?
  Люди словно только этого и ждали.
  – Почему мост закрыли?
  – Шесть лет вы ничего не делали, а когда Тихонов на свои деньги построил мост, закрыли его! Почему?
  Фомичев поднялся на ступеньки крыльца и миролюбиво поднял руки.
  – Тихо! Тихо, я вам говорю! Здесь вам не митинг! Сейчас объясню.
  Крики постепенно прекратились.
  – Итак, – Фомичев сделал паузу и привычным строгим взглядом оглядел электорат, – объясняю, в чем дело.  Мост закрыл не я и не глава райадминистрации.  Проезд по нему закрыт по требованию надзорных органов.
  – Кто им дало право?!
  – Закон! Вот кто им дало это право! – повысил голос глава.
  Услышав это, народ снова зашумел.
  – Это что за закон, если против народа? Для кого он написан?
  Фомичев смягчил голос.
  – Поймите, во всем должен быть порядок. Партизанщины не должно быть.
  Тут не выдержала даже Софья Ильинична, бывшая учительница.
  – Строительство моста разве партизанщина? Как только у вас язык поворачивается так говорить?
  – Софья Ильинична, и вы все, – Фомичев обвел рукой толпу, – поймите правильно. Мост вот так, с бухты-барахты не строится. По закону строительство  объекта сначала надо включить в план, предусмотреть финансирование,   определить заказчика, разработать проектно-сметную документацию, потом объявить тендер, составить договор с застройщиком, имеющим лицензию, и так далее. Дел там, я вам скажу, очень много.
  – Так почему же не делали? Кто вам мешал?
  Фомичев снисходительно взглянул на апастовцев.
  – На строительство вашего моста в бюджете деньги не были предусмотрены, потому что на это строительство уйдет не менее пятнадцати миллионов рублей.
   – Ха-ха-ха! Пятнадцать лимонов! А Тихонов за сто тысяч построил!
  – Да, построил, – охотно согласился Фомичев. – Но он использовал бэушные материалы и построил не по СНиПу.
  – Что за СНиП еще?
  – Строительные нормы и правила. По закону все объекты должны строиться в соответствии с требованиями СНиПа.  А ваш мост – я имею в виду нынешний, тихоновский – построен на глазок, как бог на душу положит. Кто будет отвечать, если он завтра рухнет и, не дай бог, кого-нибудь  прибьет.
  – Да, он сто лет простоит! Танк выдержит!
  – Не спорю. Скажу больше – может, выдержит и паровоз. Но – еще раз повторяю – во всем должен быть порядок. Никому не позволено нарушать  закон.
Вперед протиснулась Татьяна Селезнева, уже почти старушка, которая осталась без работы после закрытия деревенского магазина.
  – Вы говорите, что все должно быть там…тыры-пыры, то есть по закону. Хорошо…Пусть будет по-вашему. – Татьяна Селезнева обернулась к односельчанам. – А вы помните, как прежде строили этот мост?
  – Помним! Помним!
  – Тогда ни про какой СНиП мы не ведали! Всем миром взялись и построили! А сколько простоял, хотя и был деревянный? Полвека! А потом, когда колхоз был…Вспомните, как построили железобетонный мост? Председатель Лукин – пусть земля ему будет прахом – мелиораторам дал три бычка, и они за три дня построили его! Я верно говорю?
  – Верно, тетя Таня! Дело говоришь, Татьяна Петровна!
  Фомичев усмехнулся.
  – Но ведь тот мост рухнул.
  Тут уж не выдержала Лиза Фомина. Она, растолкав людей, вышла вперед и встала полубоком к главе.
  – Фомичев, мы с тобой в одном классе учились. Ты уже тогда бы таким…таким, –  Лиза потрясла грудями, – жуликоватым.
  Фомичев сделал шаг по направлению к Лизе.
  – Но…ты, следи за своей речью! Кто дал тебе право оскорблять меня? Меня – должностное лицо, да еще при исполнении служебных обязанностей? За это, знаешь, что будет?
  Но Лизу уже остановить было нельзя.
  – Ах, ты мне угрожаешь? Меня, что, посадят? Хочешь сказать, за правду посадят? Ты же прекрасно знаешь, почему тот мост разрушился! Не при тебе ли провели, как нам тогда сказали, выпрямление русла реки? Зачем это сделали? Чтобы деньги отмыть? Прежде река текла так, как это природе было угодно. Берега заросли деревьями и кустарникам. Дерн защищал берег от подмыва. А потом, после вашего выпрямления, все стало рушиться, даже баня тети Груши свалилась в воду. Зачем надо было разрушать то, что создано природой. Ответь народу!
  – Правильно, Лиза! Крой его!
  – Я тогда не работал главой поселения. Так что, Елизавета, ты зря на меня наезжаешь.
  Лиза подперла кулаками бока.
  – Ах, не работал? Но ты же работал в райадминистрации! Значит, отвечал за район!
  Настала очередь говорить и Студеневу, который стоял впереди всех.
  – Иван Семенович, мы выслушали вас внимательно. Вы говорите правильно, – Студенев криво усмехнулся, – вроде. Но позвольте вас тогда спросить, коли вы ратуете за закон: «Почему строительство нашего моста до сих пор не включили в план?» Народ ведь шесть лет, – Студенев потряс рукой, – шесть лет! мучается. Магазин закрылся, «скорая» отказывается приезжать к нам…А если пожар? Ведь вся деревня сгорит!
  – Я же сказал, – снова повысил голос глава, – в бюджете нет  таких денег!
  Студенев, как будто только этого и ждал. Он, довольный, саркастически улыбнулся и нанес удар.
  – Хорошо, хорошо. Но тогда скажите народу, почему в прошлом году в Шоровку построили асфальтовую дорогу, новый мост через Кирю, хотя дорога там была значительно лучше нашей? Почему для них деньги нашлись, а для нас – нет. Скажите, как на духу, народу. Только не надо нам вешать лапшу на уши.
  – В отставку Фомичева! – крикнул кто-то из толпы.
  – Главу райадминистрации тоже в отставку!
  – Ну, что ж, – Фомичев вытащил из кармана платочек, помял его и снова засунул обратно. – Как говорится, раз пошла такая пьянка… Только не надо меня пугать отставкой. Думаете, я держусь за это место? Да я хоть сейчас готов сложить полномочия. Но надо все делать по закону. Порядок должен быть. А теперь по существу вопроса… Вы сами хорошо знаете, почему вам деньги не выделили.
  – Нет, не знаем! Не знаем! Говорите!
  – Хорошо…Вы сейчас лукавите – вы все прекрасно знаете, в чем дело. По большому счету, вы сами виноваты, что так получилось. Я же вас еще в позапрошлом году предупреждал: не проголосуете за «Единую страну» так, как надо, окажетесь на бобах. Так оно и вышло. В Шоровке за «Единую страну» проголосовало 87 процентов, а у вас – об этом даже стыдно говорить – всего 52 процента. Так что вы сами виноваты в своих бедах.
  Иван Ефимыч, молча стоял и слушал. Сначала он даже хотел  остаться дома, но Лиза уговорила: «Иван, что ты раскис? Нельзя же так! Давай, дело доведем до конца. Поедем в сельсовет! Все только об этом говорят. Нельзя это так оставлять! Это же преступление – закрыть мост!»
  …Иван Ефимыч встал рядом с Лизой, стащил с головы кепи.
  – Люди! Вот что я вам скажу. Мне, кончено, обидно, что так получилось. Я, конечно, хорошо говорить не умею. Извините меня.
  – Нет! Нет! – все разом зашумели. – Ты – молодец! Это пусть начальство извиняется. Мы, Ефимыч, за тебя горой! Говори! Слушаем!
  – Я считаю так, – Иван Ефимыч перевел дух, – «Единая страна» тут ни при чем. Это что же получается? Наша жизнь будет зависеть от того, кто как проголосует? Тот, кто проголосует за «Единую страну», будет кушать икру с белым хлебом,  а другие будут только слюны глотать? И это, как тут пытается нам всучить Фомичев, будет правильно, по закону? У нас, что, «Единая страна»  строит на свои деньги мосты, дороги, детские сады? Ведь так выхолит, если слушать то, что говорят нам по телеку. Вы согласны со мной?
  – Согласны! Правильно говоришь! Продолжай!
  – Хорошо. Еще раз повторяю: не надо валить на партию, и тому прочее. Все зависит от конкретного человека, от каждого из нас. Вот, скоро, в сентябре, будут новые выборы. Я теперь в смущении… Это куда мы так придем? Что будет со всеми нами? Всех нас поставят по стойке «смирно», чтобы в стране был порядок? Кому нужен такой порядок? Олигархам, чиновникам и их приспешникам? Я не знаю….Даже растерялся… Теперь я не знаю, даже за кого голосовать.  Ежели голосовать по совести, вообще останемся и без моста, и без дороги, а ежели по указке сверху, то, как жить дальше, как ладить со своей совестью?
  Над площадью перед зданием сельской администрации неожиданно нависла тишина.
  Даже Фомичев растерялся. Никто не знал, что делать дальше. Первыми направились к машинам апастовцы, стоявшие в задних рядах, за ними потянулись и остальные.
  Площадь опустела, только один  Фомичев остался. Он стоял до тех пор, пока последняя машина не скрылась за поворотом. Потом сел на скамейку и, забыв, что еще год назад бросил курить, стал шарить по карманам в поисках пачки сигарет.

  Прошел всего один день после похода в райцентр, как в Апастовку нагрянули полицейские. Они ходили по дворам и брали с людей объяснения: кто был организатором митинга? кто участвовал в нем? кто первым крикнул: «В отставку»?   
  А потом был суд. На скамье подсудимых оказалось шестнадцать апастовцев. Их всех судили за проведение несанкционированного митинга, к тому же рядом с административным зданием. Напрасно старался нанятый коллективный адвокат, доказывая, что митинга как такового не было – ничего не помогло. Судья никого не пощадил – по решению суда на всех наложили административный штраф по десять тысяч рублей.
  …Домой двинулись уже под вечер. Иван Ефимыч сидел рядом с Лизой. Он переживал.
  – Лиза, я, наверное, не то сказал? – робко спросил он. – Все испортил, да?
Лиза молчала. Молчали и другие пассажиры.
  Первым подал голос водитель Сергей – сосед Ивана Ефимыча.
  – Дядя Ваня, ты правильно сказал…в общем-то. Ну, что мы можем делать? Бодаемся, как теленок с дубом. Только лоб расшибем.
  – Уже разбили, – подала голос Татьяна Селезнева, сидевшая впереди.
  Вдруг, на развилке,  головная машина остановилась. Затормозили и другие машины, идущие следом. Все вышли.
  Возле развилки, на обочине старой дороги, прямиком ведущей в Апастовку, возле своего «Форда», держа в руке обломанную ветку, стоял Фомичев.
  Пассажиры полукругом окружили его. Никто ничего не понимал.
  Фомичев как-то странно поморгал глазами, будто стряхивал с них невидимую пелену и, словно жезлом, махнул веткой в сторону деревни:
  – Можете ехать через мост. Шлагбаума уже нет. Дорога открыта.
  – Как, открыта? – разинул рот от удивления Сергей. – А шлагбаум?
  – Мы с сыном сегодня «болгаркой» срезали его. Трубы до сих пор там валяются.
  Все  дружно ахнули:
 – Вот это да!
   Раньше других пришел в себя Студенев.
   – Семеныч, тебя же за это накажут.
   Фомин открыл кабину машины, обернулся, пристально оглядел всех и улыбнулся.
  – Посмотрим…Выкручусь как-нибудь. Не волнуйтесь. Езжайте смело. 

  Когда машина остановилась воле дома Лизы, чтобы ее высадить, Лиза дернула за рукав Ивана Ефимыча:
  – Иван, а ты че сидишь? Пошли. Калитку надо чинить. А потом забор, крыльцо…