В одну воронку

(Превратности солдатской доли)

Старший лейтенант Прошкин всё никак не мог дослужиться до капитана. Вроде и смекалистый, и силой мать-природа не обделила. А была у него, при таком багаже, одна слабость. В прочем этой слабости в то время многие были подвластны. Любил он её чертовку, эту самую, беленькую. И как сойдутся вместе, так хоть трава не расти – ничего ему кроме неё больше не светит.

Вот так и служил себе, пока совсем не сбрендил и на начальство не полез, правоту свою доказывать. Тут-то ему и прилетело.

- Слушай, старлей! Ты чего такой упёртый? Тебе же старший по званию приказывает, а ты ни в какую. Под трибунал захотел?!

- А ты меня не пугай командир. Мы своё дело знаем, не первый год служим.

Вот так слово за слово и посыпались звездочки с пагон. Разжаловали нашего лейтенанта в рядовые и откомандировали в Таджикистан на границу – Родину охранять. А время тогда не спокойное было, то и дело талибы границу нарушали.
 
Раз поступил сигнал, что в девяти километрах от заставы, кто-то перешёл границу. Застава в ружьё и… побежали. А почему побежали? Так тут всё просто. Командир в штаб укатил на единственной работающей машине.

До места перехода добежал только Прошкин. Все остальные, ещё на полпути, выдохлись.

Талиб, нарушивший границу, был уже далеко, однако его всё ещё было видно. Он что-то кричал и ругался, заметив пограничника. Прошкин, не раздумывая, скинул автомат и сделал одиночный выстрел.

Пуля, на редкость оказалась не дурой, и угодила талибу прямо в пятку. Тот взвыл от боли и повалился на землю, корчась и взывая к Аллаху. Правда он ему, в этот раз, не помог. Прошкин сгрёб талиба в охапку и отнёс на заставу.

После такого подвига его конечно же наградили, вернули звание и отправили заведовать складом, глубоко в сердце страны.

Всё вроде бы текло хорошо: тепло, уютно, никто не стреляет, ни каких тебе ранних подъёмов или нарядов в не очереди. Ан нет, загрустил, осунулся, обмяк наш парень и давай пуще прежнего заливать. Дело дошло до того, что и на службу перестал выходить.

Раз не хватило ему, так он в соседний колхоз попёрся, канистру казённой соляры на галлон спирта менять. Думал потом всё вернёт. А там всё так закружилось, завертелось, что и некогда стало. А как в себя пришёл, за голову взялся, так сразу с повинной и к начальству пошёл. Там в его раскаяния никто не поверил. И послали его подальше на глухой приграничный пост под Псковом, чтобы не отсвечивал.

Но, как известно, горбатого, только могила исправит. Так и наш подопечный, на достигнутом не остановился. И однажды, не устояв в неравном бою, заснул где-то в каптёрке.

А тут, как назло, проверка из Москвы пожаловала. Всё им там в столицах не сидится.

Делать нечего. Чтобы не попасться им на глаза, пришлось наконец и Прошкину за работу взяться.

Залез он в яму, под очередную машину, и стал хаотично по днищу отверткой тыкать.
 
- Да вылазь ты оттудова,- ворчал старший смены. - Мы её уже давно проверили.

Прошкин не отзывался и продолжал начатое. Ткнув куда-то в сотый раз, он увидел что-то белое под глушителем.

Стали смотреть, а там тайник, в котором притаились 50 килограмм кокаина.

Прошкину опять уважение и почёт. Повышение дали.

Вот так вот он и живёт – то падает, то встаёт.

01/2020