Дорогому читателю

Невероятная тишина. Лишь изредка слышатся перелистывания страниц книг или стук каблуков при ходьбе вновь зашедшего. Читальный зал был самым спокойным отделением этой огромной библиотеки, однако скучным и я не любил здесь задерживаться надолго. Я поднимался и спускался по спиральным лестницам, проводил рукой по корешкам книг в разных аудиториях, иногда брал случайные книги и прочитывал несколько строчек из середины произведения. Меня не очень интересовала литература, тем более мне было абсолютно все равно на самих писателей, на их жизнь и письма. Есть всего несколько романов, которые я прочитал и остался доволен. Практически все эти произведения есть у меня дома и ради них я точно не ездил бы сюда чуть ли не каждый свой выходной день. Но библиотека для меня была особенным местом.
Выйдя на улицу, мое тело подхватила толпа и донесла до метро, минуя закусочные и парикмахерскую. Да, ту самую парикмахерскую, на которую ты тоже обращал внимание, мой дорогой читатель, когда проходил мимо нее. Идея сделать вместо головы у манекенов на витрине утюги и надеть на них красивые парики было одновременно и гениальным и глупым решением. Дети и родители смеялись, смотря в плоские лица этих обезображенных манекенов, бедных и покорных манекенов. А с другой стороны, был ли в этом какой-то намек? Мол, люди довольно плосколобые или того хуже, если вы зайдёте на стрижку, то выйдете непременно с таким же лицом — без чувств и эмоций, лицом холодным и с антипригарным покрытием. Мне было ужасно больно за этих позирующих пластиковых кукол. Если они хотят сделать мне ещё больнее, пусть наденут на них ошейники с поводками и пускай держат эти самые поводки  другие манекены, только с нормальными человеческими головами.
Пока я размышлял о парикмахерской, удалось проехать три станции, при этом две из них не существовали. Стоя у двери и облокотившись на поручень мои глаза бисером сыпались по силуэтам людей сидящих напротив. Мой легкий, воздушный взгляд застрял на прекрасной девушке. Читатель, просто проверь, что она была прекрасна, не буду описывать ее внешность словами, однако, дал бы ты мне фотоаппарат, я сфотографировал бы ее и приложил бы сюда фотографию. Я смотрел ей в глаза, а она смотрела в свою толстую книгу и ловко перепрыгивала со строчки на строчку так быстро, что еле успевала перелистывать страницы. Я думал, вот бы она на меня посмотрела, чтобы мы врезались взглядом. Может быть, это и была бы любовь с первого взгляда. Может быть, мы были бы самой прекрасной парой на свете. Хотя.. СТОЙ! Не смотри, не смотри! Я же набрал полтора килограмма и сейчас не в форме. Значит так, прекрасная незнакомка, давай встретимся в этом же вагоне, в это же время через неделю? На следующей станции она вышла. Видимо, это был ответ "нет".
Спустя ещё две станции (уже шесть из которых не существовало) я выполз из душного вагона. Пол станции был выложен шахматной клеткой и я ступая лишь на чёрные клетки добрался до конца станции, где стоял бюст одного из самых значимых людей прошлого века. Подходя к нему, мне довелось приветственно кивнуть. Первые полминуты он стоял недвижимо, гордо смотря вдаль. Однако, я шепнул, что никто не смотрит и он, покосившись на меня, легко кивнул в ответ. По правде говоря, довольно приятно иметь таких знакомых. Главное в этом деле — не распространяться, ведь все равно никто не поверит.
Эскалатор был невыносим. Поднимал тела стоящих на нем так долго, словно устал. Могу понять. Я решил поддержать его и вместе с ним медленно поднимать свои плечи, представляя, что на них стоит толпа маленьких людей. Одна полная женщина с фетровой шляпой на голове стояла рядом с моей шеей и своими микроскопическими пальцами упиралась в нее. От этой щекотки я начал немного посмеиваться и дергать плечами, отчего два человека упало и я не успел их подхватить руками. Стало ужасно грустно. Может быть этих самых людей ждали домой их дети или собаки, а теперь их тела пропали без вести, упав в узкие щёлки грозного эскалатора.
В вестибюли метро было много людей, но несмотря на это, воздух был чист и свеж. Даже в помещении чувствовалась нежность мая, его легкость и свежесть. На улице было солнечно, призраки солнечных лучей ласкали уши и теплым дыханием нагревали макушку. Пока я шёл до дома, встретилось несколько интересных вещиц: слепой музыкант, играющий недалеко от входа в метро; большая лужа на тротуаре возле магазина детских игрушек (не понимаю, откуда, ведь дождя не было уже несколько недель); дети, играющие в классики. Если ты не знал, мой читатель, классики — популярная в своё время игра, в которой нужно пропрыгать по всем клеткам в определенной последовательности и не сбиться. Удивительно в данном случае было то, что эти дети начертили их очень необычно. Таким образом последний квадрат  с цифрой "30" был посреди проезжей части.
Вот и дом, в котором я живу. Поднимаемся на второй этаж. Пешком, мой друг, пешком. Пока дождёшься лифта, можно несколько раз подняться и спуститься, если есть такая необходимость. Я подошел к двери и нажал на звонок. Опомнился, что меня нет дома и открыть я себе изнутри не могу. Пришлось искать ключи.
В квартире меня встретила моя шляпа и плащ, который нужно будет убрать в кладовку. Нынче не по погоде. В комнате висят три картины, смотрящие в стены. Я их иногда разворачиваю лицом к комнате, когда мне одиноко, но сейчас они мне будут лишь мешать лишними глазами и разговорами.
Переодевшись и поев, мне вздумалось написать стихи. Я слабо знаком с поэзией, но на книжной полке можно найти сборник стихов Байрона и Шиллера. Включив настольную лампу, которая своим наглым светом слепила меня, я принялся в толстую тетрадь медленно и аккуратно вписывать строки:
"На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ."
Посидел, склонившись над листом пару минут. Постучал ручкой по тетрадному листу и закрыл тетрадь. Что ж, больше ничего в голову не приходит. Думаю, это просто не моё. Знаешь, дорогой читатель, иногда просто нужен талант. Думаю, это передается по наследству и человек, который будет практиковаться по десять часов в день, но не имеющий таланта, добьется значительно меньшего, чем человек, который будет лишь изредка заниматься, но этот самый загадочный талант иметь. Ужасная несправедливость, не правда ли?
Обидевшись на самого себя за такие дурные мысли, пришлось уйти и раствориться под теплым одеялом, захлебнувшись приятным сном.
Утро. Утро — это понятие растяжимое. Вот сейчас, например, семь часов утра. Солнце вовсю радуется и сверкает на асфальте. В ближайших планах у меня умыться, поесть и поехать в библиотеку. Часы остановились. По дороге зайду в магазин, где продаются пульты для телевизора. Не понимаю почему, но именно там продаются самые дешёвые батарейки. Рубашка. Шляпа. Туфли. Что ж, может, посмотреться в зеркало? Вряд ли стоит. За последние семь лет я не видел в нем ничего нового. Лишь изредка  меняющуюся длину волос, и то не сильно. Я стараюсь брить волосы электроритвой для головы каждые две недели. Так бывает, что иногда это забывается и вспоминается лишь в то время, когда волосы уже стали заметно длинее.
Мне пора, дорогой читатель. Может быть, я еще напишу тебе. Пока что продолжать не могу, шум палаты перебивает мысли, да и процедуры ждать не будут. Да, определенно напишу, как придумаю что-нибудь новое. Доктор Хофпман одобряет эти письма в никуда. А вот и он. Иду, иду. Пока, дорогой читатель, до скорых встреч.