Годовые праздники глазами детей

                Рождество
                (7-ое Января)
                ***************
  Чистый морозный воздух, ясное звёздное небо, сказочно пушистая в инее берёза
  за узорчатым окном, хрустящий под валенками снег,столбами дым от топящихся
  печей.
  Уют в доме, тепло русской печи, поющем за трубой сверчком, таинственно мерцаю-
  щая свечка перед образами в переднем углу, делающая своим свечением лики
  святых - живыми.

  И так хорошо, по домашнему хорошо, надёжно, что лучшего не бывает.
  И, конечно же, неотъемлемое от всего этого доброго - Мама. Наше лучистое солны-
  шко, наш справедливый учитель, наша заступница, верный оберег, самый наш
  надёжный друг.
  Всё это ощутимо, связано и хранимо памятью с большим, кристально чистым,
  торжественно строгим праздником - Рождества Христова.

  До этого в доме всё вымывалось, выскребалось до самого потаённого уголка,наря-
  жалось во всё своё праздничное, не набалованное роскошью жилище.
  На окна доставалось из сундука белые короткие шторки с дырками(решелье)и обвя-
  занными кружевными зубцами собственного вязания и подстать им белые под штор-
  ники,правда, без дырочек, так как их предназначение в двух стандартах:на случай
  рождения, крещения малыша, служили пелёнками.
  На образа в углу - домо тканные расшитые по одному фасону полотенца крестиком
  красно-чёрными хвостатыми петухами.

  На пол дерюжки-дорожки из сшитых порванных ленточек и потом сотканных воедино
  ткацким, большим, в пол избы, станком, доставляющем нам, детям,несказанное
  удовольствие - тоже "поткать" и вывести незатейливые узоры челноком, огромного
  размера.
  На на нас, девочек, наложено было такое обязательное - ткацкое дело. И осваи-
  вать это ремесло приучали с раннего детства, как и прясть, и вязать.
  Но самое богатство в убранстве избы это был, пожалуй, ковёр на сундуке и лос-
  кутное одеяло на кровати.

  Шерстяной вязанный ковёр, пропахший нафталином, он передавался из поколения
  в поколение, его берегли и не забывали от какой"пра-пра-пра" он достался.
  И, если, по недосмотру он прекращал своё существование, деревня строго судила
  молвой ту нерадивую, которая этот ковёр - чёрный с красными розами и зелёными
  листьями, бессовестно угробила.
  И в довершении-высокая, самодельная, широкая кровать с перовой периной, и
  большими подушками, данные хозяйке ещё тогда в приданное.
  А лоскутное одеяло было для нас, ребятни, своего рода, географической картой.

  Мы находили на нём бывшие свои рубашонки, платьица, платки, а также всё такое,
  взаимствованное на обмен по деревне.
  Вот и всё убранство и богатство деревенской избы, которое, к слову сказать,
  выставлялось только по большим праздникам, как тогда принято было говорить:
  "Про свят день до обеда"
  Печка в пол избы, кровать, лавки по стенам, да люлька с младенцем, которая
  пополнялась регулярно: подрастающих сажали на печь"доводиться в тепле",
  младенцев в колыбель-люльку, а в холодной ночи - в середину между папкой и
  мамкой на кровать. Обогревателей в избе не было,а печка - матушка, она тоже
  остывала к утру.

  Наряжалось всё это под праздник, мы,ребятня, бегали из дома-в дом, рассказывая
  у кого убор лучше и кто какое новшество внёс на сей раз.
  В избе пахло блинами, пышками, студнем, мясом солониной, кислой капустой и....
  телёнком, что жил в чулане под палатами и поросёнком в подпечке, которые
  доставляли нам великую радость, когда их выпускали в избу, чтоб почистить
  клетки и они резвились вместе с нами, а взрослые, глядя на веселье ребят и
  зверят,смеялись и радовались нашей радости.
  Мы носили им чистую сухую солому и сами лезли поиграть в их хоромы.
  И больно было, когда те дорастали до нужных килограммов и мать с отцом теряли
  головы, как объяснить нам, что на стол нужно мясо - кормить нас.

  Горе наше было безгранично, мы ревели хором, а за компанию и все наши друзья
  околотка, прибежавшие нас поддержать.
  Родители переживали по этому поводу, особенно отец, глядя на наше горе и рас-
  пухшие от слёз лица, он боялся как бы у нас не получился"разрыв сердца".
  Но потом мясо ели все за милую душу за обе щёки и вспоминать в это время о
  Мише-телёнке и Васе-поросёнке не очень получалось.