Гостеприимство

Сказать, что Кощей любил жареную картошку со шкварками - это ничего не сказать.
В бывалошние времена, он велел ставить перед собой всю сковороду разом, и ел прямо ложкой (в бывалошние времена иноземной диковинки - вилок - в тридесятом и слыхом не слыхивали) шкворчащую румяную массу, щедро сдабривая ее сметаной, да с солеными огурчиками, да с копченой на ольховой стружке рыбкой, запивая брагой (в бывалошние времена Кощей еще пил брагу)... Но что говорить о временах давно прошедших!
Теперь же бессмертный маг может только облизываться, вспоминая жареную картошку и ковыряя специальной двузубой вилочкой побеги сельдерея... Впрочем, страсть свою к нехитрому кушанью он все же удовлетворяет. Хотя и довольно странным способом. Он полюбил потчевать гостей. И ладно бы бабу-ягу (хотя, пожалуй, вредная старуха ославила бы за такое угощение Кощея скупердяем) или кота Баюна (который сметану бы слизал, а на картошку чихнул три раза и сказался сытым от пуза). Нет, властелин тридесятого любил кормить картошкой шишиг, иногда заглядывавших к нему по разным надобностям.
Тощих, костлявых шишиг, которые жутко гордились своими утонченными формами и питались исключительно ивовыми почками! Да, да, тех самых шишиг, чьи андрогинные тела шествовали по всем подиумам Европы в незабываемые девяностые! Вот это вот воплощение героинового шика он, пользуясь тем, что слабые создания никак не могли отказать великому колдуну, набивал до отказа жирной, жареной на сале картошкой!
Шишиги тщательно жевали, давились кушаньем и улыбались искательно, а Кощей сидел напротив, придвигал то сметанку, то золотистого муксуна и самым своим бархатным голосом уговаривал съесть, ну, еще кусочек, ну, порадуйте старика, милая барышня, ну, вот этот такой румяный...
Как будто не знал, хитрый черт, что после этого ужина шишига будет две недели сидеть на болотной воде и слабительном!