Напророченная слепота

Ведьмой Лора Олеговна была не с рождения.
После бурной молодости и нескольких неудачных замужеств её характер стал для других людей настолько невыносим, что на всяких производствах она подолгу не задерживалась. Устроившись прачкой при детском садике, она отводила душу не на работе, где более мускулистые бабы давали отпор – мама не горюй! – а тем, что писала жалобы на соседей по дому, а в городском транспорте и магазинах собачилась со всеми, кто оказывался в её «сфере доступности». Дома она частенько прикладывалась к бутылке. Теперь денег хватало только на дешевые сигареты «Прима» и низкопробный портвейн. Наконец она была замечена Сатаной и по пьянке отдала ему душу, а он ей – возможность полетать иногда по ночам да пророчить несчастья всем, к кому заглянет в окно. Заодно, если окно было приоткрыто, Лора могла и что ни то стащить.
Появился у Лоры и сожитель Степан, – такого же нрава. По вечерам они вместе курили «Приму», смотрели сериалы с мордобоем, и балдели от бормотухи, незлобно переругиваясь.
Но и про дело не забывали: по ночам Степан плёлся по тротуару, а Лора, оседлав швабру, промышляла по этажам. У подпитой и постаревшей ведьмы силёнок поубавилось, так что она уже предпочитала нижние этажи.

Оставим на время этих персонажей и заглянем в квартиру поэта Трофима Сусликова. Сусликов научился рифмовать ещё в детстве, набил руку в рифмовке и теперь на одном полу литературном полу-социальном сайте нашел почитателей. Обнаружив сотню непритязательных «коллег», которые отмечались тем, что от скуки писали миниатюры в две-три строки, Сусликов стал рассылать им хвалебные отзывы, а от них получать такие же. Так сказать, «ты мне – я тебе». «Список избранных» на странице поэта разбух за сотню фамилий и надуманных ников. Эти его визави платили ему тем же, и вся компания дружно занимала верхние строки таблицы рейтингов, создавая у каждого иллюзию собственной значимости. Наконец-то Трофим осознал себя настоящим талантом; графоманские творения попёрли из него мутным потоком.
Вечером в Сочельник на диван-кровати Трофима лежала пачка сигарет с предупреждающей надписью «СЛЕПОТА»; на это предупреждение он, конечно же, не обращал внимания, так как знал: такие надписи специально оплачены фармацевтической мафией, чтобы внушать людям болезни; какие-то впечатлительные курильщики, видя перед собой эти ужасные пророчества, и получив вот такую психологическую «установку», заболевают в натуре,
Трофим решил, что пора перейти на курительную трубку – как у Есенина. Что за поэт без трубки!
В полночь перед Рождеством, пока жена застряла в туалете, Трофим, пользуясь необычной для января тёплой погодой, открыл для проветривания комнаты окно и стал готовить диван-кровать. Сигареты он переложил на подлокотник дивана.
Но когда при установке спинки дивана он ударил по ней сбоку кулаком, чтобы та села на место, спинка спружинила, удар передался на пачку сигарет и та, словно выстреленная из пушки, вылетела в окно.

Пока окно в комнату Трофима ещё было закрыто, в него заглянула пролетающая ведьма Лора. Увидев в руках поэта пачку сигарет, Лора плюнула, бормоча:
- С фильтром, курит, сволочь.
Прочитав на пачке слово «СЛЕПОТА», добавила пророчество:
- Чтоб сбылось и сегодня же!
С тем полетела дальше.

Степан ловко поймал вылетевшую из окна третьего этажа пачку сигарет.

Под утро ведьма и её сожитель вернулись в свою квартиру. Лора достала сворованную бутылка водки.
«И у нас нынче праздник!».
Сожитель с ловкостью фокусника достал пачку сигарет с фильтром.
«И мы не лыком шиты!»
Спали они едва ли не до полудня. Степан, проснувшись, долго не мог понять – почему до сих пор так темно? Солнце погасло, что ли? Трофим щёлкнул зажигалкой. Пальцы обжег, а вспышки газа не видно. Осознание наступившей слепоты пришло к нему не сразу.
Лора, уставшая, почти обессиленная после трудного полёта, выпив стакан водки, вырубилась раньше Степана. Забрав у Степана дымящийся окурок, она сделала одну затяжку, на вторую её не хватило.
Поэтому и ослепла она лишь на один глаз.

Крещенские морозы застали нечистую парочку у метро. Люди жалели слепых и бросали в кружку звонкие монеты, хотя особо сердобольные бабушки не скупились и на бумажный полтинник, хоть и последний. Жалко ведь несчастных!