Девиз другого дракона Глава 7. Старые места и новы

Порой незнакомый человек принесет вреда меньше, чем родной. (Народная мудрость)

  Всё же не прав был кузнец, предполагавший, что опоздает и последним придёт в замок на вече. Последним шёл, хромавший с зимы, младший брат старосты Вирт. Вирт был нелюдим, и любил принять лишку, а приняв- был не удержим как в словах, так и в действиях. Одно время он нанялся в охрану к их высокородному тану. Да не оправдав доверия, скоро вернулся обратно: кому ж понравится пьяница и дебошир, какой угодно силы?

Вирт запил по- чёрному, и староста обратился к Берте, местной знахарке и колдунье за помощью. Берта сварила славное зелье, и наказала добавлять дебоширу в питье по утрам. И правда, Вирта как подменили: перестал пить и задирать соседей, ходил молчаливый да тихий, пристроился в кузню помощником.  Пару раз, правда, зелье забывали подлить- и уж тогда братец вспоминал все старые привычки, да с лихвой навёрстывал упущенное время. Так что, за своевременным добавлением зелья родня стала следить более скрупулезно, не забывая обновлять опустевший горшочек с зельем у доброй колдуньи.

 Вирт же любил задерживаться допоздна в кузне, готовить к следующему дню уголь, чистить горн, складывать инструмент. Мог и сковать что-то несложное по заказу. Гвоздь там, или подкову. В кузне он был свободен от настороженных и недобрых взглядов родни. Там не шипели ему в спину, и не вздыхали облегчённо, когда выходил за порог. Потому часто, как только спадали морозы, оставался ночевать в кузне на лавке, укрывшись теплой овчиной. А чуть позже кузнецова дочка ему и тюфяк из овечьей шерсти смастерила, и подушку. Да ещё придумала всё это на день в холщовый мешок убирать и подвешивать на гвоздик.
 
   Вирт был чуть ли не последним в деревне, узнавшим, какая беда постигла их. И не пошёл бы он на это вече, кабы не Курт, так некстати попавшийся на встречу с седлом на плече и конем, ведённым в поводу. То, что встречные недолюбливали друг друга- мягко сказано, ибо пару зубов Курт потерял исключительно по вине брата старосты. Но тут взыграло попранное самолюбие да возможность отомстить
отвергнувшей девке чужими руками.

 Красавец гонец не задрал носа перед бывшим сослуживцем, радушно поприветствовал того. Пересказал новости. Расспрашивал о жизни, да не преминул подлить масла в огонь: заседают-то только разумные мужи. А его, брата старосты, кузнец и звать-то не велел. Знал, что в кузне. А звать запретил. Мол, что с него, неразумного молчуна, толку. Дескать, и двух слов связать складно не сможет. Только штаны станет зря просиживать.  Больно уж он зазнался. Да и дочка его чужая здесь. Не похожа она на них, ни цветом волос, ни змеиным глазом темным.

 Вот и хромал разозлённый Вирт к замку. Обиженный пренебрежением кузнеца да насмешками бывшего сотоварища по оружию. Хромал, распаляя себя обидными словами, сказанными за спиной. Словами того, к кому привязался да душой прикипел. С кем работал долгое время. Кому доверял более, чем родному брату.
      
 Вот и замок впереди. Всё, как положено: родовые гербы приспущены, траурные черные полотнища полощутся на ветру, являя всему окрестному миру знаки скорби. Караульные на стенах, сложенных из дикого серого камня, кивнули в знак приветствия. Да и пропустили беспрепятственно. Двор за кольцом внешних стен, мощённый тем же камнем. По двору снуют притихшие слуги, старательно делающие скорбные мины на лице. Всё правильно: тёплого да сытного места лишаться никому не хочется. А вот он, Вирт, сглупил в своё время: не удержался в господской дружине. М-да.

   Где ж они заседать-то станут? Да в парадном зале, где ж ещё.
 Гулкое эхо от шагов, отразившиеся от высоких сводчатых потолков. Поворачивающиеся в его сторону головы селян. Кто-то недоумевает, но больше на лицах досады. И огромные, в пол лица голубые глаза таны Эльгиры, что возвышалась над всеми в кресле с высокой спинкой. Со скорбным бордовым покрывалом на голове.
 -Всё правильно, вот только обо мне забыли, -  Вирт поклонился высокородной тане и обвел сидящих недобрым взглядом.

 -Брат, ну что ж ты …- староста осёкся, встретившись с хмурым взглядом бывшего стражника.
 - Чего он пришел-то, не зван? - подал голос кто-то из присутствующих.
 - А пусть садится, - кузнец хлопнул по пустому стулу рядом с собой, - может, что дельное и скажет.

 -Дельное? - Вирт едва не зарычал от скрытой, как ему показалось, издёвки, но сжал кулаки да сдержался, и сел на указанное место, -а может, и скажу…

    
«Ой же я дурак! Ой, какой же я дурак», - так думал молодой маг- недоучка, держась за голову, тяжкую после вчерашних излияний, и трясясь в седле.  Он видел перед собой крепкую фигуру глупого молодого тана, чьё владение располагалось высоко в горах, и которому вчера самоуверенно пообещал… ох, да даже лучше и не думать...лучше и не вспоминать. Идвариусу не раз говорили, ещё в Академии, откуда он позорно сбежал со второго курса, проявив излишне нездоровую тягу к запретной магии.

 И вот на тебе! Доболтался. Нет, сначала все складывалось очень даже ни чего: молодой наследник нашел его в трактире, заплатил, нанял. Потом вовремя явился владетельный тан, извинился, объявив, что дескать, в его услугах мага не нуждаются. Правда, деньги пришлось вернуть, но часть задатка милостиво оставили, и разбогатевший Идвариус плотно завис, если не залип, в том же самом трактире. Благо, что кухня там была неплохой, снятая комнатка- уютной, а молодая жена трактирщика- молодой, милой и сговорчивой.

 Да и немного подработать, исцеляя больные зубы и прочее, всегда можно.  Так нет же, погиб старый тан в дороге, под камнепадом, а молодой наследник вернулся, загнав добрых лошадей. Ну да чего ему? Лошадей купили новых, люди отоспались, а наутро с рассветом, его бесцеремонно растолкали, одели, привязали к седлу, и…  ох, ох, ох.

 За спиной цокали копыта коней трех охранников молодого тана.  Предусмотрительно они ехали позади, ибо задумай он, Идвариус, сбежать, или наслать чего-либо на самоуверенного молодого тана…а не всегда магия бывает быстрее копья. Или, стрелы там. Ох, не всегда! Пока же Идвариус, стараясь не привлекать внимания стражников, решился отомстить молодому наследнику за столь непочтительное отношение к своей магической особе. Примерно в течении получаса он замысливал мелкую пакость. Затем обдумывал, как всё обставить, дабы не махать картинно руками, делая магические пассы. Да не привлекать излишнего внимания туповатых стражников. А потом перегнулся в седле, да смачно высморкался.

Выпрямляясь, Идвариус стряхнул вперед рукой, яко бы избавляясь от того, что налипло на пальцы. Как раз в этот момент его конь споткнулся и присел на задние ноги.
  Ну вот. Такие чары и насмарку. Ан нет. Не насмарку: всё оказалось гораздо хуже. Из мыслимое и сотворенное заклятие послабления желудка не коснулось молодого тана. Оно ударило несколько ниже. По его скакуну. Теперь вороной жеребец задирал хвост, и громко пускал вонючие газы. А вот ехал-то за ним сразу он, Идвариус. Собственной персоной. Да как назло ещё и тропа, идущая в гору, здесь сужалась… 

 Ох, ну что ты будешь тут делать! Идвариус покопался в кармане просторной хламиды и извлек довольно засаленный, но все ещё ароматный платок некой состоятельной дамы, коей некогда оказывал лекарские услуги. Вообще-то он обучался как маг- погодник, но на первом курсе все изучали необходимые азы целительства. Вот и всё науки. После того, как сто лет назад в Осенней Войне победили Пресветлые эльфы, в единственной восстановленной Академии изучали всего-навсего целительство да управление погодой. Ни тебе там боевой магии, ни некромантии, ни стихийной магии. Так, жалкие крохи, милостиво разрешённые пресветлыми длинноухими ублюдками.

 А в книгохранилищах и библиотеке- ополовиненные фолианты с выдранными страницами. Вот и всё. Зубри да повторяй, зубри да повторяй. А тех, кто додумывался до чего-либо самостоятельно, экспериментировал да обходил запреты... в общем, от них быстренько и жестоко избавлялись. Если бунтари, конечно, не додумывались скрывать свои открытия, и не сбегали раньше, как это сделал он сам.
 
  Вот и его, скромных познаний и умений не хватало на всё. Нет, ещё пару лет назад он бы самоуверенно кинулся на помощь, и, стал бы поджаренным окорочком в голодной пасти дракона. Да, за эти пару лет Идвариус, (Дувар по рождению), набивший себе шишек и насмотревшийся до тошноты в глаза смерти, научился некоторой осторожности. В частности, он довольно быстро смекнул, что некоторые свои таланты лучше скрывать.

Экспериментировать с запретными силами следует поменьше. А вот дар целительства напротив, следует приукрасить. Так и путешествовал он по стране. Останавливался преимущественно в небольших городах, не имевших своего мага. Где и занимался безобидным ремеслом, пока не начинали случаться с его жителями некоторые странности., то бишь, Идвариус не попадался на некоторых своих шалостях. А уж в разного рода истории он влипал всегда. Вернее, это истории находили его везде. 
 Вот как сейчас, например, хватил лишку, да и сболтнул чего не следовало. Кто ж знал, что его словам о великой силе так свято поверят?

 Ох, фу-у! Вот ведь, и платок не спасает. Как всегда- не рассчитал, в чем-то ошибся. Или не повезло просто. Такое тоже, к сожалению, бывает. Часто бывает.  А вот с драконом надо что-то придумать. Серьезно придумать.  А чего думать-то? Опоить сонным зельем, сплести сонное заклятие, скормив его вместе с овцами, ну или, чем там его ещё кормят эти деревенские дурни?

А после послать этого дуболома, молодого тана: пусть себе идет да рубит спящему чудовищу голову. После ему и почёт, и слава. Как победителю.  А уж если дракон проснётся и позавтракает рыцарем- так кто не спрятался, я не виноват. А вот самому спрятаться загодя придется. Да-а. А вот куда бежать-то в горах? Задачка. Но, решаемая задачка.
Ох, фу-у, ну и вонь.
         
   
 Кузнец вернулся в дом уже затемно, первым делом выпил холодного кваску, зажёг свечу, а затем прошёл на половину дочери. Та крепко спала, свернувшись калачиком под меховым одеялом, и обняв полосатого кота.  Кот лениво приоткрыл один глаз на свет, зевнул, да и повернулся, устраиваясь поудобнее. А вот дочка не проснулась, продолжая сладко посапывать. Дарн некоторое время грустно смотрел на девушку. На разметанные по подушке пушистые смоляные локоны. Потом вздохнул и тихо вышел, что б не разбудить. И только тогда Элька открыла глаза.

  Уснуть после всего, произошедшего сегодня было решительно невозможно, а на разговор с отцом- не было сил ну вообще ни каких. Да и как объяснишь ему, обладающему лишь зачатками огненной магии (ибо всякий хороший кузнец- колдун, и от этого никуда не деться), что своей скорой смерти она ну решительно не ощущает. А потому так или иначе, с чьей-то помощью или же по дикому везению, с магическим амулетом или же с помощью высших сил- но выпутается из этой ситуации. А иначе и быть не может.

 Перед глазами вставало дивное видение Серебристого с летящими прядями волос того же невозможного цвета. Вот кто сейчас занимал всё внимание девушки, и перед важностью возможной встречи с кем отступало всё, вплоть до собственной судьбы. Вот в кого влюбиться не хватало до полного счастья! Эмоции и шальные силы переполняли девушку через край. Хотелось скакать, петь, творить что-то магическое, безрассудное и прекрасное.

 А она продолжала смирно лежать, слушая, как ходит и вздыхает по кухне отец. Ясно, что хороших новостей он не принёс. Может и правда, её выбрали на обед дракону. Может и правда, завтра её ждут слезы и поспешные сборы со стражниками у дверей. Но всё это будет завтра с утра. А сегодня эта ночь её собственная, лунная и волшебная. С другой стороны, отец её не будит, не собирает поспешно и не отправляет в тайный пещерный лаз: значит, не всё так плохо.
 

 - Слышь, Мареевна, что вчерась на совете-то было: Вирт-то баял на дочку кузнеца: мол, чужая она здесь.
 -Как баял? Быть такого не может! Да Дарн же его принял, как родного, да в работу взял! Вот ведь нелюдь! - две почтенные матроны, что не прочь были зацепиться языками и по более незначительному поводу, со смаком обсуждали новости у колодца. Да и где ещё можно было обменяться свежими новостями?

 -Да может, может! Так и сказал: де волосами да глазами не похожая! Чужая она нам!
 -И вовсе он не так баял! - уверенно оборвала третья матрона, нарядная и дородная жена старосты, с тяжёлым ожерельем на внушительной шее.
 -А как же, почтенная мэта Диора? - с заметным подобострастием спросила Мареевна заискивающим тоном.

 -Да-да, почтенная мэта, расскажите: кому не знать-то, как и вам.
 - Ох, да о чём вы тут? Приветствуем вас, почтенная мэта, - к троице присоединились ещё две женщины, проходившие было мимо, по своим делам.
 -Да вот, почтенная мэта рассказывает, как Вирт дочку кузнеца вчерась на совете хаял, - успела выдать Мареевна.

 -Да ну? Вот те раз, - удивилась подошедшая пожилая женщина, чья бедная одежда носила на себе следы искусной штопки, - вот и делай добро людям!
 -Может- может, - дородная жена старосты весомо кивнула, - да только, Вирт- то девку в драконовы невесты предложил, да сказал, что чужая она нам.
 -А ведь верно, - согласилась одна из женщин, - волосы-то у неё чёрные, да растрёпанные вечно: ну чисто орчиха!

 -Да ты хоть раз орков видала? - возразила пожилая женщина.
 -Видала! А как же! - запальчиво ответила первая.
 -А ить верно Вирт баял: косы-то как змеи за спиной извиваются, а глаза змеиные да глубокие, аж жуть! Ну чисто ведьмачка!
 -А ещё она к старой Берте повадилась ходить: это девка-то молодая!

 -А ещё в горы, да в мужских портках! Да жива- здоровёхонька всякий раз возвертается. А вот муж-то мой… пропал родимый, - женщина в заплатанной одежде шмыгнула носом.
 -А у меня прошлым летом коза померла. Аккурат через неделю после того, как эта ведьмачка стадо пасла. А я ж и не подумала тогда на неё…

 -И с парнями- то она ни-ни. И на посиделки не ходить! Разве ж так себя девки-то ведут?   
 -Вот- вот, недобрая девка, чужая она нам, - весомо уложила поверх всего сказанного, последнее слово жена старосты, - так уж лучше- то её в драконовы невесты, нежели своих родных деточек. Ведь правду говорю, бабоньки?

 -Верно-верно.
 - А то нет! Так и надо ей, за мою козочку! А какая коза была! Какая коза!


 Жена старосты возвращалась от колодца, тяжело неся два ведра воды. Конечно она и дочку свою, завидную невесту, могла послать за водой. И сына- подростка, а вот любила сама. Старший сын ходил в охране тана, а брюхатая сноха ещё нежилась в постели. А походам к колодцу было две причины. Первая- свежайшие новости узнать, ибо по негласному обычаю все деревенские кумушки утром да вечером собирались у колодца, языками почесать.

 Вторая- показать массивное золотое ожерелье, да нарядами новыми похвастаться. Да, жили они богато по деревенским меркам, и зимой не бедствовали. Ели вдосталь и сытно. Порой, и соседям помогали. Как без этого? А после той помощи чьи-то дочки да сыновья отрабатывали поданный зимой кусок на поле с весны до осени. Пахали, сажали зерно, косили и сушили для них сено.  Не своих же деток тяжкой работой морить, раз другие есть? Может, потому и раздалась она в ширь от сытной сверх всякой меры жизни. Переживала только, что дочка её любимая удалась лицом в отца, а статью- в неё, теперешнею. Ну да дочку старосты и такой замуж возьмут! С богатым-то приданным!
   
  Мета Диора вошла в просторный двор, где к ней тут же подскочила девчушка в заплатанной бедной одежке, что отрабатывала зимнюю помощь и помогала по хозяйству. Она сноровисто переняла ведра, согнулась под их тяжестью, и понесла к кадке. На пороге сидел младший сын старосты, подросток лет пятнадцати. Когда девчушка проходила мимо, он осклабился, и ловко подставил ей подножку. Бедняжка упала, разлив воду, а старостиха отвернулась: ещё чего не хватало, свое родное дитятко за шалость ругать. А и девке- работнице впредь наука: нечего перед сыночком её вертеться. Своё место знать надо!

  Староста был в поле, следил, как работники новое место очищали под пашню от камней. Земли в долине хватало, каждый засевал столько, сколько мог осилить. Или, на сколько хватало семян. Вот и прибавлялось с каждым годом в их семье личной пахоты. И не беда, что законную десятину урожая отвозили высокородному тану в замок: излишков хватало всегда.

 Мета Диора вошла в сложенный из дикого камня, как и у всех прочих, дом. Вот только размерами он отличался, да и богатством обстановки внутри. Старостиха переоделась в платье попроще, подвязала передник, да и стала к разожженному очагу, готовить семейству обед.

Остатки еды перепадали работникам. Тем, что победнее: что ж они, нелюди что ли? И их накормят от щедрот хозяйских. А скоро и сам хозяин пришёл, поцеловал жену, бросил неодобрительный взгляд на что-то постоянно жующую от скуки дочку, и прочих родичей, уже сидящих за столом и ждущих главу семейства. Колючий взгляд старосты зацепился за брата:
  -Что-то, ты Вирт, не в кузне сегодня. Ай проспал?

 -Нет, - тот угнулся, разглядывая грязные ногти.
 -Что нет -то? Так чего ж не пошёл?
 -Сам знаешь: нет мне туда ходу отныне.

 -Вот- вот, стыдись! И что тебя вчера за муха укусила? Чем девка не угодила? Ай сватался к ней, да отказала? - усмехнулся в бороду староста.
 -Да говорю же: нет! - вспылил Вирт.

 -А ить прав он, кругом прав, - подала голос старостиха, - чужая она нам! По крови чужая. Все наши о том бают. Да не зря! Вон, у Ротки –то, козу заморила прошлым летом! Не добрый у ней глаз. Не зря к старой Берте таскается. Нелюдимая да злая она!
 
 -Может, дар перенять желает, - не согласился староста, - девка-то она не простая, согласен. Да ведь дочка кузнеца. Не забывай о том!
 -А ить, может, и не его: кровь-то чужая, да сильная. Всем девка в рабу купленную, всеми повадками! Да и косы змеиные, чёрные! И глазищи… может, и от духа какого горного раба та понесла. Чужая она нам!

 -Ну чужая, ну и что? Вырастил-то, как свою. А про козу… так я про тебя тоже могу сказать! - вспылил староста.
- Да что же, родимый? - всплеснула руками Диора.
- А то, что куры у соседей передохли: не иначе, как ты виновна. Всё! Хватит! На стол подавай! Да девке, что двор метет, собери чего.


Ой же я дурак! Ох, какой же я дурак!
Идвариус трясся в седле, люто завидуя молодому тану и распаляясь всё больше. Да и как было не позавидовать его влитой посадке да широкой спине? Сам маг-недоучка был не ахти каким наездником. А тут, за два дня пути, весь зад себе поотбил, да между ног седлом натёр. Вечером, на привале у костра, он задумался, как исправить положение.

 Одной целебной мази показалось недостаточно, и, после сытного и хмельного ужина, Идвариусу пришло в голову, что не плохо бы было сделать себе кожу на заднице вовсе не чувствительной, но мягкой. Такой, как кожа, которой обито седло.  В результате же… он что-то перепутал, и вместо преобразования качества, произошло изменение формы. Благо, одежда на нем широкая, и молодой тан со товарищами не заметил, как за одну ночь у нанятого мага заметно увеличилась филейная часть. Но этого мало! Вдобавок ко всему, там и на ляжках отросла рыжая и колючая свиная щетина, которая раздражающе покалывала и немилосердно чесалась. Может, уже кто и завёлся там.

Не исключено. Вдобавок ко всему, спутники Идвариусу попались на редкость угрюмые и молчаливые, слова лишнего не вытянешь. Да, помер под лавиной папаша. Да, просыпается прожорливый дракон. Но всё это дела-то житейские! Тем паче, что первое принесло молодому тану титул с поместьем, да полную свободу действий. Молокосос просто ещё не понял всей выгоды произошедшего. Иначе не посмотрел бы на него, Идвариуса- мага так уничижительно, когда он рискнул утешить хмурого тана этими размышлениями.

 Как есть молокосос! Переживает, что до его приезда дракону скормят пару деревенских девок. Но остальные-то останутся! Да и местные, они же тоже не дураки. Наверняка, выберут тех, что похуже, подурнее: ящеру всё равно, кого жрать. Красавицу или прыщавую косоглазую уродину. Или, не всё равно? А судя по скупым фразам… чуть более двух тысяч народа. Вполне без нескольких дур обойтись можно. Да там и на пяток драконов корма наберётся! С избытком! А этот высокородный… чтоб ему ещё такое «хорошего» сделать? Так, блох он уже насылал: чешутся почему-то все… чтоб ещё такое придумать? Ага, кажется измыслил…