Зелье

ЗЕЛЬЕ

Я

– Нина, так вы будете одна? – в голосе полной блондинки на ресепшен пражского отеля прозвучало удивление, как будто она привыкла видеть меня в компании спутника каждую неделю.
– Да, – ответила я, внимательно изучая женщину.
Нет, мы не встречались раньше. Последний раз я была в Праге в 1890 году. Весьма скучная командировка клерка Военного министерства империи, если не считать абсента в кафе «Славия». Способ забыться после очередной неудачи.

Я взяла ключ с потёртым деревянным брелоком и поднялась на лифте в номер. Пара кроватей, старое трюмо, стул – спартанская обстановка, ничего лишнего. Идеально для того, чтобы провести оставшиеся несколько дней жизни. Пора завершить историю, которая началась почти шестьсот лет назад. Иллюзий, что потерянное можно вернуть, не осталось. Конечно, я сделаю ещё одну попытку, всего одну, а потом шагну в мартовские воды Влатвы, которая когда-то приняла горсть пепла, смешанного с моей виной.

На тумбочке у окна лежала Библия. Предыдущий постоялец оставил в книге закладку – проездной билет. Я открыла в обозначенном месте и прочитала первую фразу:
На ложе моём ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его.

Встану же я, пойду по городу, по улицам и площадям, и буду искать того, которого любит душа моя; искала я его и не нашла его.
Песнь песней заставила меня грустно усмехнуться. Когда-то в этих словах я находила свои чувства, а сейчас осталась только пустота. Несколько недель счастья в далёком прошлом обернулись болью, которую не смогло заглушить время.

7188 месяцев, 218 780 дней, 9 жизней и 4 шанса исправить. Остался всего один.
Душа воплощается на Земле несколько раз. Так что большинство обитателей здесь не впервые. Помнят свой путь полностью немногие. Я к своим тридцати годам видела лишь пару таких человек.

Я не сразу разобралась в своих способностях. В моём детстве не было ничего необычного, если не считать постоянных болезней. Мама объясняла ослабленный иммунитет перенесённым в младенчестве воспалением лёгких. Сейчас я понимаю, что уже тогда душа сопротивлялась жизни в теле маленькой девочки. Несправедливо иметь такой хрупкий инструмент решения сложной задачи. Хотя в женских воплощениях я всегда была чуть ближе к цели, чем в мужских.

Предчувствуя будущие трудности, я редко улыбалась. «Отчего она у вас такая мрачная?» – донимали маму знакомые, на что она вежливо отшучивалась.
В остальном я была заурядным советским ребёнком. Воспоминания вернулись ко мне в десять лет вместе с книгой Моуди «Жизнь после жизни». Я не знала значения половины слов, однако истории людей, которые внезапно начинали говорить на древних языках, видеть образы из других стран и эпох, завораживали. В конце исследования автор приводил примеры способов гипноза, чтобы читатель мог самостоятельно разобраться со своей душой. Несколько дней подряд я с замиранием сердца проделывала практики: неподвижно лежала, концентрировала взгляд, задерживала дыхание. Ничего не происходило. Я была готова забросить бесполезное занятие, когда однажды поздним вечером на стене мне померещились отблески огня. Пламя разрасталось, оно занимало уже почти всю комнату. Я попыталась позвать на помощь, бежать, но тело не слушалось. Внезапно я ощутила, что смотрю на себя сверху, находясь вовсе не в своей комнате, а на вершине горы. В тот момент мне открылось, кто я и кем была.

За беспокойной ночью последовало ничем не примечательное утро. Моя новая память многое объяснила. Например, травлю в детском саду, куда я попала после смерти бабушки. Меня закрывали в туалете, портили еду, врали воспитателю о моих проделках. Что можно ожидать от тех, кого я когда-то приговорила к смерти? Правильнее было бы сказать – «приговорил». Большинство своих жизней я провела в мужском теле. По крайней мере, до четвёртого воплощения.
Я никак не выдала себя. Действительно, зачем родителям знать, что когда-то они, как вассалы, плели интриги против меня, а теперь вот, искупая свою ненависть, должны возлюбить врага как ребёнка? Они неплохо справлялись.
Мне не отказывали в детских прихотях. Комната ломилась от игрушек, которые было не просто купить. Больше всего меня радовали не редкие куклы и яркие платья, а путешествия. Порой я оказывалась в уже знакомых местах. Камни дорог, стены, запахи и звуки возвращали к давним событиям, заставляя мысленно проживать их снова и снова.

Как-то в Ялте, где семья отдыхала почти каждое лето, в порт зашёл круизный лайнер. Он был большой и белый с яркой красной звездой на борту. За прошедшие сорок лет корабль почти не изменился. Тогда, в последние месяцы войны на палубе плавучего госпиталя, я приблизилась к разгадке. Ошибки быть не могло: в глазах раненого мелькнуло узнавание. Потом всё исчезло. И вот я уже здесь, в новом теле, начинаю искать.
– Нравится? – спросил отец, заметив мой интерес к кораблю.
– Да.
– Давай сфотографируемся на память.
Мы сделали кадр, он до сих пор стоит на моём рабочем столе. Спустя год лайнер утонул. Услышав об этом в новостях, я ощутила грусть как от утраты близкого человека.

В четырнадцать лет путешествия внезапно прекратились: мы больше не могли позволять их себе. Новое положение вещей огорчало, но я точно знала, чего хочу и начала делать первые шаги для осуществления своего плана. Юность, которую обычно награждают эпитетом «бурная», в моём случае была периодом ожидания и накопления сил. Я читала много исторических книг – важно было знать детали, ведь они могли стать подсказкой в поиске. Не составило особого труда определиться с выбором места дальнейшего обучения – я готовилась к поступлению на истфак в педагогический университет. Ни родители, ни учителя не приветствовали мой выбор.
Я была непреклонна и двигалась к намеченной цели, не беря в расчёт мнение окружающих и минуя искушения, свойственные возрасту. Ни мечты о карьере модели и богатом муже, столь популярные среди сверстниц, ни первая влюблённость, ни шумные компании не затронули меня.

Казалось бы, полная определённость в том, кого ищешь и что хочешь, позволит легко выбирать путь и двигаться по нему. Но моё знание было и моим проклятием.

ЗЕЛЬЕ

Много лет назад в лесу, где росли самые высокие и крепкие ели, жила ведьма. Её дом находился почти на самой вершине горы, в месте глухом и безлюдном. Среди обитателей окрестных деревень место это считалось гиблым, а встреча с колдуньей сулила несчастье. Никто толком не знал, откуда взялась дурная молва. Родители передавали её своим детям, добавляя детали. Поговаривали, что ведьма может принимать облик прекрасной девы, а порой выглядит как старая карга. И хотя в описании возраста и внешности мнения рассказчиков разнились, в одном они сходились: те, кто хоть раз посмотрит в серые ведьмины глаза, погубит свою душу.
В действительности колдунья не была ни юной, ни древней. Она родилась в лесной хижине. Здесь же мать открыла ей секреты трав и тайны слов. Колдунья хотела помогать людям, но те шарахались от неё. Поэтому дни она проводила в одиночестве, совершенствуя мастерство. И вот уже зелья, которые исцеляли раны, теперь могли продлить молодость, а лёгкие привороты дарили вечную любовь. Однако знания ведьмы оказались никому не нужны, использовать их для себя у неё тоже не было надобности. По крайней мере, до встречи с рыцарем.

Вечером она гуляла вдоль реки, как вдруг заметила тёмную фигуру на берегу. Ведьма приблизилась, чтобы рассмотреть гостя, который не испугался проводить предзакатные часы на её земле. Молодой мужчина что-то задумчиво чертил на песке. На его дорогом бархатном камзоле был вышит лев – герб хозяев замка. Ведьма продолжала без стеснения изучать рыцаря – он не мог её заметить за густым кустарником. Высокий и статный, с тонкими чертами лица и необычной для его возраста седой прядью в чёрных волосах, он не был похож ни на кого, кто раньше попадался ей на пути. Внезапно, словно почувствовав, что на него смотрят, рыцарь обернулся в сторону, где пряталась ведьма. Его печальный взгляд никак не выходил у неё из головы ни спустя день, ни спустя неделю. Раз за разом она возвращалась к тому вечеру и вспоминала рыцаря.

Наконец ведьма решилась применить магию. Она бросила в кипящий котёл щепоть сухих трав и произнесла: «Покажи мне его». Через бурлящую воду проступило изображение – сначала нечёткое, потом оно стало ярче: в тронном зале замка шёл пир, рыцарь сидел за столом в окружении шумной толпы придворных. Раз за разом ведьма повторяла ритуал. Через месяц ей стало известно о рыцаре всё. Порой, когда она видела, как хозяин замка увлечён беседой с очередной придворной дамой, внутри становилось тревожно. Рыцарь был одинок, предпочитая любовным утехам книги, битвы и охоту, но принимал знаки внимания не без удовольствия. Ведьма вдруг обнаружила, что мысленно разговаривает с рыцарем, придумывает его ответы, а несколько раз в воображении рисовала себя на месте его женщины. И мысли эти были приятны. Решив воплотить мечты, ведьма привела в действие хитроумный план. Она изготовила зелье, вызывающее у человека любовное чувство, и заговорила его особым образом. Сердце мужчины, который пригубит отвар, навсегда будет принадлежать только ей. Ведьма передала напиток рыцарю вместе с товарами магрибинского купца – постоянного гостя замка. Под действием её заклинания торговец так убедительно рассказал рыцарю о чудесных свойствах напитка мудрости, что тот сразу же захотел его попробовать. Сделав глоток, он не ощутил ни прилива сил, ни каких-то новых способностей – фляга осталась пылиться в охотничьем домике.

Не прошло и недели, как на прогулке рыцарь увидел ведьму. Нежная, стройная, с лучистыми серыми глазами и копной светлых волос, небрежно рассыпавшихся по плечам, – она была прекрасна. Они ещё не сказали друг другу ни слова, но он уже знал, что хочет только одного – обладать полностью её телом и душой. Им ничего не надо было рассказывать друг другу, ведьма взяла рыцаря за руку, и они поднялись в дом.

С того дня их встречи стали постоянными. Они могли говорить часами, а могли молча лежать, наблюдая краски закатного неба. Рядом с ведьмой рыцарь ощутил себя сильнее и мудрее, как будто нашёл недостающую свою часть. Ему не терпелось забрать её в свой замок, но ведьма почему-то не торопилась. Только однажды она согласилась переступить порог его имений, когда они спрятались от ливня в охотничьей избушке. Рыцарь развёл огонь и безуспешно попытался найти что-то съестное. Тут ему попалась фляга – та самая, которую он приобрёл у магрибинца. Вспомнив, что бесполезный напиток по вкусу похож на пряное вино, он предложил его ведьме. Она не отказалась.

Ночью рыцарь спал очень крепко, а наутро обнаружил, что ведьма исчезла. Быстро собравшись, терзаемый предчувствием, он поспешил в дом на горе. Дверь была плотно закрыта. На его стук никто не ответил. Рыцарь не раздумывая выломал деревянную преграду. Внутри его ждала привычная картина: ведьма сортировала собранные цветы и листья. Она удивлённо посмотрела на вошедшего и спросила:
– Кто вы?
Несколько месяцев рыцарь провёл, пытаясь вернуть ведьме память. Он показывал ей места, где они были счастливы, пересказывал их диалоги, просил прощения, сам не зная за что, но её серые глаза были пусты. В ответ на его старания ведьма лишь повторяла:
– Я не знаю вас. Отпустите меня.

Рыцарь не желал сдаваться. Рассудив, что, возможно, дело в магрибинском зелье, он собрал в своём замке лучших алхимиков страны. Но ни один их совет, ни одно лекарство не зажигали блеск в ведьминых глазах. Тогда рыцарь сам погрузился в трактаты.

Шли годы. Знания мира так и не вернули любовь. Разочарованный рыцарь объявил магию величайшим злом. Он повелел уничтожить все книги, а вместе с ними всех колдунов и прорицателей. Первой, кого коснулся новый указ, стала ведьма. Рыцарь думал, что, убив её, он освободится от чувств, не дававших ему покоя. Он не присутствовал на суде и казни, лишь приказал слугам собрать пепел после сожжения. Когда его воля была исполнена, вместо облегчения рыцарь вдруг ощутил усталость и пустоту. Уединившись, он развеял то, что осталось от ведьмы, над рекой. Холодный ветер смёл пыль с его рук, но образы прошлого в голове не исчезли, а как будто стали ещё ярче. Каждый последующий день он отправлял на костёр десятки обвиняемых в ведовстве, а каждую ночь не мог сомкнуть глаз, представляя, что снова обнимает любимую.

Страдания быстро состарили рыцаря, он всё чаще мечтал о смерти как об избавлении, с сожалением понимая, что его душу, скорее всего, ожидает рай, а значит, и на небе ему не быть с ведьмой. Чем больше он размышлял о загробном мире, тем меньше его привлекали ангелы и сады, а обитель дьявола, наоборот, манила надеждой на встречу. Отбросив сомнения, рыцарь налил себе бокал отравленного вина и осушил его одним залпом.


ОШИБКА

Первая ночь в отеле прошла беспокойно. В те редкие минуты, когда усталость брала верх, мне мерещились картины давно минувших событий, перемешанные с реальностью. Я то и дело проверяла телефон: нет ли там сообщения. Но на экране высвечивались только оповещения об очередной распродаже. Мне была понятна вся бесполезность волнений. Тот, чьего ответа я ждала, скорее всего, уже забыл меня.

На улице моросил дождь. Несмотря на это, в поисках хоть какого-то отдыха от надоедливых мыслей, я отправилась на прогулку. В центре было привычно многолюдно. На Карловом мосту меня чуть не сбил с ног сутулый мужчина в костюме скелета. Не подгадывая, я попала в Прагу в разгар Богемского карнавала. Средневековые улицы наводнили арлекины, гренадеры, ведьмы и диковинные животные. Я двинулась в общем нарядном потоке, который привёл меня на ярмарочную площадь. Бойкие торговцы втридорога продавали простой товар – глинтвейн и трдельники. Я взяла горячее вино и вернулась на старый мост. Напиток опьянил меня и тревога уменьшилась. Погода показалась не такой уж пасмурной, а совпадение моего приезда с праздником выглядело добрым знаком. Я выгребла всю мелочь из карманов и бросила в реку наудачу. Река спокойно приняла жертву.

К 18 годам у меня уже были вполне чёткие представления о том, как достичь желаемого. Я понимала, что существует множество причин, по которым мы можем не встретиться. Например, наши души могли воплотиться с разницей в 50, 60 или даже 90 лет. Но я верила, что мне всё-таки удастся увидеть колдунью.
В минуты сомнений я обращалась за помощью к гадалкам. Моих знаний в нумерологии, астрологии и картах Таро хватило бы на то, чтобы самой проводить консультации, но в трактовке собственных раскладов я не всегда была честна. Мнения ведуний всех мастей на мой счёт сходились: они определяли во мне «старую душу».
– Хм, странная у вас задача, – нумеролог Татьяна, женщина средних лет с фиолетовой прядью в волосах, внимательно изучала квадрат Пифагора. – Вы пришли в род отца, чтобы выполнить материнскую задачу.
– Что это значит? – уточнила я.
– Здесь как-то сложно. Надо смотреть карты ваших предков.

Я привыкла к таким размытым ответам и даже в них умудрялась находить нужное. Для окружения у меня была приготовлена весьма правдивая история о причинах моей любви к мистике. Работая над дипломом по теме «Категория судьбы в культуре», невозможно было обойти стороной древние верования и магические ритуалы.
Пять лет на историческом факультете не прошли зря. Всё, что я прожила за шестьсот лет, благодаря книгам выстроилось в логичную картину. Мои поступки в предыдущих воплощениях, словно тонкие нити, вплелись в единый гобелен, вид которого теперь можно было наблюдать со стороны.

После университета я почти сразу устроилась на работу. Должность менеджера в турфирме идеально соответствовала моим замыслам. Теперь можно было начинать поиски. Я долго не раздумывала над направлением первого путешествия. Пунктом назначения стала Саксония – земля на востоке Германии, граничащая с Чехией. Когда-то здесь стоял мой замок, от которого остался лишь остов, заросший травой. Увы, ни первая поездка, ни вторая, ни даже третья не принесли мне желаемого. Я лишь глубже погружалась в воспоминания. Горы по-прежнему вздымались, огибаемые лентой реки; деревья и цветы росли, подчиняясь природным циклам, но их вид меня больше не удивлял и не радовал. Здесь поселилась печаль утраты, которая превращает любой красочный пейзаж в однотонное серое пятно.

Я так увлеклась исследованием прошлого, что не заметила, как и без того узкий круг близких людей, стал ещё меньше, а родители забили тревогу. Больше всего их волновало моё одиночество.

«Неужели никто не обращает внимания на такую красотку?» – сокрушалась мама.
Недостатка в поклонниках у меня не было, но я не хотела тратить драгоценное время на бессмысленные свидания. За несколько столетий я убедилась в том, что такие игры порой могли развлечь, иногда даже вели к привязанности, однако никто не мог заменить колдунью. Чтобы не вызывать вопросов, мне даже пришлось заключить сделку с одним из друзей. Миша был геем и, желая скрыть это от родителей, с удовольствием принял предложение стать моим «как бы парнем». В одной из жизней мы уже были женаты. Тогда я тяготилась браком по расчёту и своей холодной бесплодной супругой. Сегодня формальные отношения помогали сохранять наши тайны от посторонних глаз.

За пять лет я успела исследовать все уголки Восточной Германии и Чехии. Реальность предоставляла мне возможности бывать в нужных мне местах. Наша фирма занималась обслуживанием форумов, конференций, выставок, и я не отказывалась ни от одного, пусть самого невыгодного и сложного, проекта, если он проходил в Европе. И в результате – ничего. Никаких подсказок, никаких знакомств, никаких знаков на пути. Меня мучили сомнения: всегда существовала вероятность, что колдунья уже умерла или ещё не родилась. Оба случая сводили на нет любые усилия. Однако я не сдавалась и проводила каждый день, готовясь к встрече: учила английский и немецкий (к моему великому сожалению, знания языков не сохранялись от предыдущих воплощений), тренировала тело в спортзале, чтобы увеличить запас времени на поиски.

Одна история отвлекла меня от основной цели. У венгра Ласло был чеканный римский профиль и вовсе не серые, а тёмно-карие глаза. Профессор Гёттингенского университета, политолог, он выступал с докладом на одном из семинаров.
– Спасибо за прекрасную организацию, – бархатистый голос с лёгким акцентом отвлёк меня от рутинного отчёта.
В лобби-баре после традиционного финального банкета почти никого не осталось: гости разошлись по номерам, а желающие продолжения отправились в ближайший клуб.
– С такими экспертами мероприятие было обречено на успех, – ответила я комплиментом на комплимент. – Не знала, что вы так хорошо говорите по-русски.
– Мама у меня из России. Я – Ласло, – мужчина протянул руку для приветствия.
– Нина.
– Хотите кофе? Хотя это глупо спрашивать в три ночи.
– Почему бы и нет?

Мы недопили американо. На рассвете я крадучись выскользнула из его номера и осторожно, стараясь не столкнуться ни с кем из коллег, вернулась к себе. Наши тайные свидания продолжались почти два года. Каким-то образом наши тела тянуло друг к другу, хотя души никогда раньше не встречались. Чтобы не быть обнаруженными, мы создали свой ритуал, которому чётко следовали. Мероприятия я и Ласло покидали поодиночке, потом следовал ужин, после которого нас ждал отдалённый мотель, где мы наслаждались друг другом. Под утро Ласло, куря в открытое окно, заводил разговор о будущем, а я не слушала его. Ведь никаких совместных завтраков, дома и детей быть не могло: Ласло никогда не покинул бы жену – немку Ульрику и идеальный быт.

Пусть ненадолго, я забыла о своём плане. Мне вдруг стали важны его сообщения в мессенджере; наши редкие фотографии и неопределённые перспективы путешествий вдвоём. Место прагматичных мыслей заняли мечты, в которых мы были вместе. Всё закончилось внезапно. В своём последнем письме Ласло был вежлив и прямолинеен:
«Дорогая Нина! Случившееся между нами было прекрасным приключением. Однако некоторые вещи не надо объяснять, поскольку они очевидны. Уверен, ты согласишься со мной, что любое продолжение будет нечестным по отношению как к нам, так и к любимым нами людям. С удовольствием останусь с тобой на связи по деловым вопросам. Всех благ».

Предсказуемый исход. За месяц до финального абзаца в нашей истории из его текстов пропали слова «целую» и «моя дорогая». Так и должно было произойти: я искала вовсе не Ласло. Но в области сердца кольнуло. Знакомое ощущение – я не раз испытывала его в женских воплощениях. Помню, как впервые родилась девочкой в семье галантерейщика в Париже XVIII века...

Погрустив немного и поняв, что роман с Ласло увёл меня в сторону от основной задачи, я с новыми силами вернулась к поискам. Только теперь моё внимание сосредоточилось не на прошлом городов и стран, а на семейном архиве. Я надеялась среди старых писем и фотографий обнаружить подсказки, которые помогли бы мне выбрать правильный путь.

ПОСТОЯЛЕЦ

– У нас будет постоялец! – с порога заявил галантерейщик домашним. Младшая дочь порадовалась воодушевлению отца, она давно не видела его таким. Дела в лавке в последние полгода шли плохо, и семья едва сводила концы с концами. Парижане, увлечённые революционной борьбой, не очень-то раскупали сумки, веера и брошки. Появление квартиранта предполагало хоть небольшой, но постоянный доход.
Известие о госте на целый день погрузило дом в суету. Решено было отдать постояльцу комнату младшей дочери на первом этаже, удобно расположенную рядом с холлом.

– Он попросил место для встреч с друзьями, – объяснил отец. – Тебе же придётся занять спальню сестры наверху.
Безропотно приняв новость о своём переезде, девушка поинтересовалась:
– Кто он, наш постоялец?
– Важный человек из правительства. И, кстати, не женат.

Дочь вздохнула. С тех пор как ей исполнилось двадцать, отец стал видеть в любом холостяке потенциального зятя. Старый вдовец легко нашёл партии для старших сестёр среди соседских отпрысков, а вот судьба младшей никак не могла решиться.
После разговора гость не выходил у девушки из головы. Какой он человек? Что изменится в доме с его появлением? Она ощутила волнение, как будто сама готовилась к путешествию. Мысли не давали ей уснуть. Только перед самым рассветом усталость победила тревогу, девушка погрузилась в дрёму, которую нарушил стук в дверь и собачий лай. Она накинула шаль и спустилась вниз. Едва девушка открыла затвор, как на неё обрушился большой белый пёс и облизал лицо.
 – Фу, Макс! Мы же договаривались. Так нас никто не пустит к себе. – Хозяин собаки с силой потянул за поводок. – Вы простите его, он так знакомится. Больше мы хлопот не доставим.

 – Было почти не страшно, – улыбнулась девушка, рассматривая посетителя.
Одетый в поношенный камзол, он был невысок ростом и худощав. Обычная внешность за исключением глаз, серую радужку которых почти полностью скрывал чёрный зрачок. Верный признак близорукости придавал взгляду мужчины особую привлекательность. Тёмная бездна манила погрузиться в неё.
 – Что ж ты стоишь, доченька? – Отец бежал по лестнице с несвойственной возрасту прытью. – Проводи нашего гостя в комнату.

Девушка выполнила приказание и поднялась к себе, хотя ей хотелось остаться с мужчиной: смотреть на него, слушать, просто быть рядом. Она ощутила в незнакомце близкого человека, который вернулся в её жизнь после долгого отсутствия.
Вечером отец устроил торжественный ужин. От привычной скупости галантерейщика не осталось и следа: на столе стояла бутылка дорогого вина, хранимого для особых случаев. Из-за нарочитого внимания постоялец чувствовал себя неловко. Смущение он спрятал за пространным монологом о будущем Франции.

 – Надеюсь, я не сильно вас утомил, – завершил гость свою речь, окидывая взглядом примолкнувшее семейство.
 – Это очень… познавательно. Нам, конечно, далеко до вашей образованности. Но книги мы покупаем. Дочка читает. – Галантерейщик наконец-то смог перевести беседу в нужное ему русло.
 – Похвально, – произнёс мужчина, глядя поверх голов присутствующих. – Благодарю за гостеприимство. Мне пора готовиться к заседанию.

Оставшись одна, девушка размышляла о постояльце. Никто раньше не вызывал у неё желания стать ближе. Она твёрдо решила узнать о госте больше. Однако это оказалось не так просто. Мужчина почти не бывал дома. Изредка девушка замечала его с книгами во внутреннем дворике. В такие моменты она под разными предлогами оставалась в гостиной, чтобы издали наблюдать за ним. Когда она в очередной раз протирала несуществующую пыль с окна, мужчина жестом пригласил её подойти. Готовясь к отповеди за любопытство, девушка робко переступила порог.

 – Извините, что отвлёк вас. Хотел попросить об одной услуге, – начал он. – Послушайте мой доклад, если, конечно, у вас есть время.
Она кивнула.
 – Занимайте ложу, – мужчина указал на скамейку у стены и, сменив интонацию, произнёс: – Я обращаюсь к вам от имени отечества…

За долю секунды тихий постоялец превратился в громогласного оратора. Его выступление, длившееся почти полчаса, было наполнено отсылками к античной истории и рассуждениям философов. И хотя девушка знала не все имена и сюжеты, мысли казались понятными, а страсть, с которой мужчина говорил, завораживала.
 – Ещё не умерли от скуки? – внезапно прервался он.
 – Что вы. Я как в театре побывала.
Мужчина рассмеялся:
 – Сильно напыщенно?
 – Нет, увлекательно, – девушка задумалась. – И необычно: вы как будто становитесь другим человеком…
Он оживился и впервые внимательно посмотрел на неё.
 – Я с детства учился ораторскому мастерству. Самостоятельно. Поначалу вынужденно – боролся с заиканием. Долгая битва. Как-нибудь я вам расскажу. Мне было приятно видеть вас своей первой слушательницей.
– С радостью помогу снова. Тем более это не трудно.
 – Обязательно воспользуюсь вашим предложением.

Встречи во внутреннем дворике стали постоянными. Порой из-за дождливой погоды они оставались в доме. Их общение не могло укрыться от домашних. Девушка старалась избегать многозначительных взглядов и расспросов отца. Да и что она могла сказать? Ей нравилось проводить время с гостем. Однако она по-прежнему не понимала его отношения. Он доверял ей свои детские тайны, шутил, расспрашивал о жизни и книгах, но чёрные зрачки ничего не выражали.
«Возможно, его тяготит внимание семьи. Как жаль, что мы видимся только в доме», – размышляла она.

Шанс сменить обстановку представился неожиданно. Галантерейщик задумал разбить сад под окнами гостиной. Привычное место для занятий оказалось недоступно, и гость предложил перенести обсуждения в парк неподалёку. Девушка согласилась. Она представила себя неспешно прогуливающейся под руку с постояльцем, как с женихом, и от этого на душе стало радостно.

Идеальная картина осталась только в воображении. За пределами дома мужчина вёл себя отстранённо. На аллеях парка он держался поодаль, как будто они были случайными попутчиками. Когда избежать встречи со знакомыми не удавалось, он сухо представлял её как дочь хозяина.
Равнодушие не пугало девушку. Она верила, что мягкостью и отзывчивостью привлечёт наконец его внимание.

Как-то во время обсуждения очередного трактата, они заговорили о любви.
 – Для меня нет другой любви кроме любви к свободе, – произнёс гость, посмотрев ей в глаза спокойно и безучастно. – Я отказался от привязанностей во имя своей цели.

Она промолчала. Хотя внутри разверзлась чёрная пропасть. Даже после этого признания девушка продолжала надеяться.
Её и без того хрупкую мечту разрушили солдаты, вломившиеся в дом в предрассветный час. Они вытащили постояльца в одной рубашке из комнаты и увели по направлению к городской тюрьме.

О казни мужчины девушка узнала от торговки на рынке:
 – Слыхала новость? Неподкупный-то оказался предателем и лишился головы. А правда, что он квартировался у твоего папаши, милочка?
Она ничего не ответила на досужий вопрос. Внутри неё всё замерло. Ждать больше было некого.

СЕМЬЯ

Спрятаться в Праге от потока туристов непросто. Мне удалось найти тихое кафе с видом на дом Фауста. Я пила капучино, рассматривая в окно розово-белое строение. Здание больше напоминало особняк купца, чем жилище алхимика. Легенды о чернокнижниках меня мало интересовали, со многими из них я водила знакомство. Кто-то был сумасшедшим, кто-то шарлатаном, и уж точно ни один из них не владел секретами вечной жизни и любви. Да и есть ли они, эти секреты? Прожив много веков на земле, я сделала единственный вывод - существование лишено какого-либо смысла, кроме того, что мы привносим в него сами. Моей целью, моим смыслом была любовь. Годы, десятилетия в погоне за ускользающим миражом, и я готова сдаться, хотя совсем недавно мне вдруг показалось, что желаемое совсем близко, осталось лишь протянуть руку.

Поиски в семейном архиве поначалу не дали результата. Ничто не связывало род, в котором я воплотилась, с Германией или Чехией. Возможно, мне просто не хватало информации. Отец щедро поделился со мной воспоминаниями о предках, нашлись даже редкие документы, а мать не знала почти ничего.
«Жаль, что твоей бабушки Нины нет с нами, - задумчиво произнесла она в ответ на мои расспросы и протянула потертую фотокарточку. – Это единственное, что сохранилось».

На черно-белом снимке, испещренном заломами, были трое: молодые мужчина, женщина и девочка лет пяти.  Элегантно одетые, они серьезно смотрели в объектив фотографа.  На оборотной стороне стояла чернильная подпись: «Тбилиси, 1936». Через год моя прабабушка Екатерина подаст на развод, а после с ребенком на руках и одним чемоданом уедет к дальним родственникам в Новосибирск. На новом месте о причинах бегства, как и о дальнейшей судьбе прадеда Федора, не говорили, грузинский этап жизни семьи старались забыть так старательно, что в итоге от прошлого остались только имя Нина и старая фотография. Кем был неулыбчивый мужчина в строгом костюме и галстуке-бабочке? Любил ли он жену? Ямочка на подбородке, такая же как у меня – признак упрямства. Неужели гордость и себялюбие разрушили брак? Тогда почему прабабушка хранила снимок и до конца жизни оставалась одна?

В поисках ответов я отправилась в Грузию. Майский Тбилиси встретил меня как долгожданного гостя. Город был теплым и щедрым на впечатления. Сонный по утрам и оживленный вечерами он существовал в каком-то особом ритме, равно удаленном и от неги курортов, и от деловитости мегаполисов. Я сразу без сопротивления влилась в спокойный темп столицы Грузии, или он влился в меня вместе с бокалами терпкого домашнего вина. Каждое утро я проводила за работой в архиве, а после обеда отправлялась на долгие прогулки. К середине моего пребывания в Тбилиси стало понятно, что быстро получить информацию о моем прадеде Федоре Сухове вряд ли удастся. Метрические записи в объемных томах распределялись по годам и церковным приходам, где крестили жителей. Я же не знала ни места рождения предка, ни рода занятий – никаких сведений, которые могли бы облегчить поиск.
 
«Мне с этим никогда не разобраться», - вздохнула я, закрывая очередной фолиант.
Служительница архива, пожилая грузинка, закутанная не по погоде в черный шерстяной платок, сочувственно посмотрела на меня:
 - Ничего нет о вашем прадеде?
 - К сожалению… Одной неделей здесь мне явно не обойтись… Месяца тоже будет мало.
 - Скажите, дорогая, вы не обращались в полицию?
 - Нет. Они вряд ли занимаются такими древностями.
 - Да. Но у них хранятся дела 30-х годов. А там, кто знает…  Время такое было… Тем более у них все в компьютере, не как у нас. Попробуйте.
 - Спасибо за совет.

До отъезда оставалось несколько дней. Мне не хотелось проводить их в очередях, ожидая приема у нерасторопного чиновника. Однако я все-таки запланировала посещение центрального офиса полиции Грузии. Здесь впервые за всю неделю мой навигатор дал сбой. Я топталась на месте, пытаясь понять, где же северо-восток, куда так упорно направлял меня Google, пока наконец не решилась обратиться к прохожим. Никто не смог мне помочь. Отчаявшись, я двинулась наугад, больше смотря на экран смартфона, чем на дорогу. Стрелка-указатель маршрута замигала - северо-восток был найден, и в этот же самый момент я уперлась в препятствие – чью-то спину.

 - Простите, пожалуйста, - скороговоркой произнесла я, не глядя на возникшего передо мной человека.
 - Sorry? I don`t understand.

Ответ заставил меня поднять глаза. Молодой мужчина – ничего примечательного, если не считать высокого роста и старомодных солнцезащитных очков – такие носили поклонники Нео из «Матрицы» лет пятнадцать назад. Я снова извинилась, но уже на английском. 

-Нестрашно. Похоже, это я замешкал, - улыбнулся незнакомец. – Как в таких случаях говорят в полиции, «виновны оба участника происшествия».
-Кстати, о полиции. Где здесь головной офис? – спросила я, хотя и не предполагала увидеть в иностранном туристе знатока Тбилиси.
-Совсем недалеко. Мне тоже в ту сторону. Могу составить компанию, если ты не против.
-Наоборот. Так я по крайней мере не заблужусь снова. Меня Нина зовут.
-Александр. Надеюсь, с тобой не приключилось ничего серьезного?
-Нет, нет, дела давно минувших дней… Ищу информацию о своем прадеде. А ты?
-По работе. Сегодня у меня прощальная встреча с коллегами из министерства. Завтра уезжаю.
-Уезжаешь?
-Ну да. Обратно в Дрезден. Проект здесь закончен.
Я взглянула на спутника. Смуглая от солнца кожа, выгоревшие волосы, ношеная футболка с принтом горных вершин, брюки-карго – современный Индиана Джонс, путешественник и искатель приключений, но никак не офисный клерк.
-Никогда бы не сказала, что ты здесь в командировке.
-Правда? Кто я по-твоему?
-Не знаю – турист, например. Фотограф, коллекционер ковров…
-Ковров? Почему?
-Первое, что пришло в голову.
-За русского туриста меня принимают постоянно. Мне даже кажется, что я начинаю понимать язык. Коллекционером ковров меня никто еще не называл. Кстати, направо – полиция. Тебе - в регистратуру, мне - на второй этаж. Если подождешь, мы можем сходить в кафе.
-С удовольствием.
-Тогда встретимся у стойки информации, - Александр снял нелепые очки и посмотрел на меня. – До скорого.

Он быстро скрылся в недрах здания, а я все еще стояла ошеломленная. Несколько веков мне не давал покоя этот взгляд. В серых глазах случайного знакомого я увидела то, что так долго искала и уже почти отчаялась найти. Узнавание породило тревогу: «Помнит ли он?» Я подумала о нашей последней встрече в январе 1945 года. Тогда все стало понятно за какие-то доли секунды. А сейчас? Александр был вежлив и внимателен, но не более, чем положено в таких обстоятельствах.
Управившись со своими делами за десять минут, я вернулась к месту, где мы расстались. «Вдруг он не придет?» - мелькнуло у меня в голове. Однако беспокойство вскоре развеялось.
 - К сожалению, у нас есть всего час, - Александр открыл дверь, и мы шагнули в полуденный зной.
Передо мной как будто поставили таймер и заставили соревноваться в игре, правил которой я не знала. В кафе я старалась быть непринужденной и шутила, хотя чувствовала, как утекает время. Мы говорили о том, о чем обычно рассказывают друг другу люди на первом свидании: о странах, в которых живем; о работе и увлечениях; о бывших возлюбленных.

 - …Он был женат. Это начало и конец моей истории. Что у тебя?
 - Ничего серьезного, - Александр помолчал и повторил снова. – Ничего серьезного. Все как-то… хаотично. Я часто не знаю, где окажусь завтра, а это несовместимо с чем-то постоянным и продолжительным.
 - Новый порт – новая девушка? Значит, я - тбилисское приключение?
 - Нет. Мне стало интересно твое семейное расследование, - спокойно ответил он. - Ты проделала большую работу. Но зачем?
- Чтобы лучше понимать себя. Ведь то, какие мы сегодня – результат решений в прошлом. Останься моя прабабка в Тбилиси, мы вряд ли бы пили сейчас здесь кофе.
 - В этом есть смысл. Твоя теория кое-что объясняет, - Александр бросил взгляд на часы. – Очень жаль, но мне надо бежать.
Мы обменялись телефонными номерами и договорились поддерживать общение, не определив ни времени, ни места встреч.

Я, получив то, к чему так долго стремилась, растерялась. Колдунья была совсем близко, но заранее подготовленные фразы исчезли из головы. В кафе я изучила все до единого предметы на столе, интерьер, лишь бы только не смотреть в серые глаза. Мне было страшно увидеть в них безразличие или еще хуже насмешку. Как и много веков назад я не знала, что делать. Спросить напрямую? Затаиться и наблюдать? Я выбрала последнее. Вечером в номере отеля я то и дело проверяла телефон - сообщений не было. В наушниках надрывался Боно, который еще не нашел то, что искал. И я ему завидовала.

Около полуночи на экране высветилось сообщение от Александра с предложением прогуляться. Я поддержала идею. На душе стало радостно. В конце концов,  у всех проклятий и чар тоже есть срок годности, и вдруг именно сейчас он истек и можно наслаждаться моментом без оглядки на прошлое.

Мы встретились у любимой туристами надписи «I LOVE TBILISI». Город бурлил, несмотря на поздний час.
 - Спасибо, что согласилась, - вместо приветствия сказал он. - Надеюсь, что не нарушил никаких планов.
 - Нормально.
 - Бессонница перед отъездом - привычное дело. Накануне путешествия я всегда волнуюсь. Не знаю, зачем говорю это. И раз я начал раскрывать секреты: мне захотелось снова увидеть тебя.
 - Я тоже думала о тебе. Сегодня у меня возникло ощущение, что мы как будто знакомы очень давно…
Наконец я сделала первый шаг к признанию. Разобрать в темноте выражение лица Александра было невозможно, но я ощутила его смущение. Словно подтверждая мою догадку, он поспешил перевести тему:
 - Google Maps подсказывает: здесь должен быть храм бога огня Атешга. Взглянем?
Мы углубились в лабиринт улиц старого Тбилиси. Чтобы добраться до святыни, нам пришлось пару раз спрашивать прохожих. Памятник, охраняемый ЮНЕСКО, на деле оказался обычной стеной из кирпича.
 - Какие жертвы принимает огненный бог? – в шутку поинтересовалась я, чтобы заполнить возникшее молчание.
 - Тебе лучше знать, ты же училась на историческом. Я когда-то неудачно сыграл в одну игру с огнем, так что теперь стараюсь держаться от него на расстоянии.
 - Что за игра?
 - Так… Мальчишество…Кто дольше удержит руку над костром. Я почти победил. Шрам есть до сих пор.

Побродив немного по темным дворам, мы вышли к освещенной автостраде. Без предупреждения Александр вдруг выскочил на шоссе. Машин было не так много, как днем, но дорога не пустовала.
 - Что ты делаешь? – окликнула его я.
В метре от Александра пронесся джип. Мне стало страшно. Я не хотела терять его снова … в этот раз навсегда. Между тем, он спокойно достал смартфон и сделал несколько кадров, и только закончив, вернулся на тротуар.
 -  Со мной всегда так, - усмехнулся он и вместо оправданий спросил.  – Хочешь мороженое? Есть хорошее место.
 - Уф! А ведь мог бы предложить прыгнуть с Моста Мира.
 - Не в моих правилах подвергать опасности тех, кто рядом, - серьезно ответил он.
Мы гуляли по городу, не обращая внимания на часы и не выбирая направления. Когда наступило время прощаться, Александр крепко обнял меня. Я стояла не шелохнувшись, всем своим телом впитывая его тепло, запах, дыхание. Как будто это могло сохранить мгновение и отсрочить разлуку.
Уже в номере гостиницы я получила сообщение. В нем было одно слово: «Позавтракаем?» Я окончательно поверила в то, что расплатилась за ошибки предыдущих воплощений.
Утром в кафе я была до намеченного срока. Суетливая официантка поспешила принять у меня заказ.
 - Только латте, остальное позже, когда подойдет еще один человек, - уверенно сказала я.

Вскоре кофе стоял на столе. Александр опаздывал. Выдержав паузу, я набрала телефонный номер. Абонент был временно недоступен. Я постаралась успокоиться - в конце концов, десять-пятнадцать минут не так уж и много. С кем не случались бытовые мелочи, которые напрочь выбивают из графика. Разум находил объяснения, но мое беспокойство переросло в страх, а страх - в отчаяние. Я слишком рано убедила себя в искуплении. Моя жизнь была ожиданием встречи. И вот она случилась - я точно знаю, что в мире есть человек, которого я искала, однако все повторилось, как и 600 лет назад: колдунья не узнала меня. Или не захотела узнать? Я почувствовала опустошение. Исчезло все, что заставляло меня двигаться вперед и бороться. Не было больше мечты и желаний. Осталось только разочарование, подпитываемое ядом разрушенных надежд.

Через два месяца после моей поездки в Тбилиси на почту пришел конверт. В графе отправитель значилось: «Министерство внутренних дел Грузии». Внутри лежали три листа бумаги. Из первого - с гербом и синей печатью – мне удалось понять только номер и дату, поскольку документ был составлен на грузинском. Зато оставшиеся два легко читались, хотя и являлись нечеткими копиями. В них было решение заседания Тройки НКВД Грузинской ССР, датированное 16 января 1938 года:

«Сухов Федор Константинович, 1901 года рождения,  уроженец  г. Тбилиси, сын б. стар. жандарма царской полиции, служащий,  б. член ВКБ (б)  исключен за к.р. работу, женат, с низшим образованием, до ареста нач. 1 Отделения ДТО ГУГБ НКВД Зак.ж.д.
Обвиняется в том, что, являясь членом к.р. организации правых, принимал участие и должен был совершить террористические акты над руководителями НКВД, а также вел в НКВД ГССР шпионско-вредительскую работу, что предусмотрено в ст.ст.  58-8 и 58-11 УК Груз. ССР.
Обв. Сухов Ф.К. арестован 22/XI-37 г. и содержится во внутренней тюрьме Груз. НКВД».
На слове «ПОСТАНОВИЛИ» печатный текст заканчивался, и далее следовал росчерк  «РАССТРЕЛЯТЬ».

КОРАБЛЬ

Госпиталь эвакуировали в спешке. Брали только тех, кто мог выжить - места на корабле было мало. Медсестра приняла это распоряжение спокойно, как и другие приказы начальства. За несколько лет она привыкла не рассуждать, а выполнять – ведь это лучший способ не думать о будущем. В этом же помогал  и самогон, который всегда можно было раздобыть у местных в обмен на лекарства. Не такой представала служба фюреру на агитационных плакатах, призывавших вступать в медицинские подразделения. На них девушки в строгих нарядах с уверенностью смотрели вдаль, где их ждали победы и процветание. Она могла бы тоже стать лицом немецкого Красного креста. Ее внешность идеально соответствовала стандартам: правильные черты, синие глаза, светлые кудри. Неудивительно, что фотограф, однажды увидев ее на улице, сразу же пригласил к себе для съемок. Она отказала тогда, испугавшись, что намерения мужчины вовсе не бескорыстны и за славу придется расплачиваться собой. Злую шутку сыграла с ней миловидность и при распределении. Юная медсестра приглянулась главному врачу одной из центральных саксонских больниц – он был готов на все, лишь бы оставить ее при себе. Спасаясь от назойливого внимания, девушка отправилась на восток. Холод, перебои с медикаментами, серьезные ранения, к которым доктора оказались не готовы – все здесь заставляло сомневаться в сделанном выборе. Тем не менее она была уверена в том, что поступила правильно. Ей не хотелось ни участи любовницы начальника, ни будущего, приготовленного семьей. Тетка, которая вырастила дочь беспутной сестры, нагулявшей ребенка от незнакомца, мечтала поскорее выдать ее замуж. Скорому осуществлению теткиных замыслов помешали два обстоятельства - отсутствие приданого и едва заметная врожденная хромота. Последнее смущало женихов - неизвестно какие плоды принесет хворая яблонька, да и в хозяйстве пользы мало. Был еще один изъян. С детства она любила, спрятавшись на чердак, говорить сама с собой.
 - Интересно, а Щелкунчик, которого мы видели в кондитерской, может быть принцем? – задавала она вопрос, чтобы тут же ответить, - нужно попробовать обнять его, как сделала Мари из сказки.
Как-то в газете девушка прочитала статью про лечебницу для душевнобольных. Доктор, светило медицины, подробно описывал передовые методы лечения, а в конце рассказывал, как распознать начинающееся безумие. Среди симптомов указывались и разговоры вслух в одиночестве. Это неприятное открытие заставило девушку быть осторожной, чтобы сохранить свою тайну от посторонних.
Даже в госпитале она находила время для своих бесед, которые удивительным образом упорядочивали хаос ее мыслей и несли облегчение. На корабле скрываться стало непросто. Все помещения были переполнены, кроме каюты, где лежал раненый русский. Медсестра не знала, что это за человек, как его имя, и почему врага оберегают лучше, чем своих солдат. Ее обязали присматривать за странным пациентом.
 - Не забывайте запирать дверь и доложите сразу же, как очнется, - строго наказал ей доктор, вручая ключ. 

Русский не приходил в сознание. Зато теперь у нее было секретное убежище. Завершив дела, она подолгу оставалась у койки раненого и говорила, уверенная в том, что ее никто не слышит. Порой медсестра рассматривала своего подопечного и строила догадки о том, кто он такой. В волнистых темных волосах мужчины пробивалась седина, но он был молод. Если бы не форма, он вполне мог сойти за ее соотечественника.

 - Наверное, это шпион, который владеет важной информацией, иначе зачем такая забота? - рассуждала она.

Однажды ночью медсестра проснулась от толчка, который сотряс корабль. Она выбежала на палубу. Помощники капитана пытались успокоить встревоженных людей: мина не нанесла большого ущерба, и они вполне могли  продолжить путь до ближайшего порта. Медсестра предпочла поверить объяснениям, но перед тем, как вернуться к себе, она заглянула к русскому. Проверив повязки и поправив одеяло, девушка направилась к выходу, но вдруг почувствовала, что теряет равновесие. Неужели снова мина? Удар был сильнее предыдущего. Медсестра пыталась отпереть дверь, но ту заклинило. Она пробовала снова и снова, обдирая ключом пальцы до крови. Усилия были тщетными. Шум, отголоски которого доносились из коридора, сменила тишина. Девушка сидела, прислонившись спиной к двери и обхватив колени руками. Впервые ей не нужно было скрываться от людей, но вдруг стало страшно… и одиноко. Подчиняясь внезапному порыву, она подползла к пациенту, который из-за крена упал на пол, легла с ним рядом, прижавшись всем телом. Каюту наполняла вода. Медсестра посмотрела в лицо мужчины и увидела, что его глаза открыты. Ей стало спокойно.

ВСТРЕЧА

За два года, прошедших с момента моего путешествия в Тбилиси, я сделала несколько безрезультатных попыток связаться с Александром. Он исчез из моей жизни так же внезапно, как и появился. Я тщетно искала информацию о нем в поисковиках и социальных сетях. Мне лишь удалось узнать, что он служит в специальном подразделении, выполняющем задания за рубежом. Об этом была статья на сайте немецкой полиции. Перед самым отъездом в Прагу я написала ему сообщение, в котором было название отеля и даты прилета. Уверенная в том, что ответа не последует, я все же продолжала ждать. Реальность не давала мне подсказок, поэтому я начала придумывать их сама, превратив обыденные действия в волнующую игру. К примеру, сидя в баре московского аэропорта, я рассматривала посетителей и делала свои ставки. Если к стойке первым подойдет мужчина, то Александр обязательно даст о себе знать. Чаще всего предзнаменования оказывались добрыми, в ином случае я начинала заново. Но телефон продолжал молчать.
 
Утром последнего дня в Праге я с трудом заставила себя подняться с постели. У меня не было плана, как провести оставшиеся несколько часов своего последнего воплощения. Позавтракав, я отправилась бесцельно бродить по району. На улицах было пустынно, туристы еще не проснулись. В глубине квартала я задержалась у странного граффити. На картине два существа, прижавшись друг другу, смотрели куда-то вверх, рядом были написаны слова их диалога:
«Мечта заполняет комнату. Здесь недостаточно кислорода для нас двоих».
«Я постараюсь не дышать и не двигаться».

Интересно, автор хотел сказать, что мечты могут быть губительны или что в паре всегда есть тот, кто готов не дышать, лишь бы остаться рядом с любимым?
Мои размышления прервал автобус, подъехавший к остановке. Не задумываясь, я зашла в него и через несколько минут оказалась в Вышеграде. Старая крепость под пасмурным небом выглядела мрачно. Ветер, казалось, хотел унести еще не успевшие покрыться листвой деревья. Я спряталась от пронизывающего холода под навесом кафе неподалеку от кладбища. Мои пальцы замерзли. Пытаясь согреть их, я сжала стаканчик с горячим чаем так, что его содержимое вылилось на телефон. Экран замигал и потух. Мне стало досадно от своей неловкости. Теперь точно соединить нас с Александром могло только чудо. Я оставила сломанный телефон на столе и отправилась обратно в отель. Нужно было собрать вещи, оплатить счет и найти укромное место, где никто бы не смог помешать мне закончить историю своего последнего воплощения.

Я открыла тугую гостиничную дверь и замерла на пороге. Рядом со стойкой ресепшен, немного сутулясь, стоял Александр. Он перебирал туристические буклеты, щедро рассыпанные на столе. Когда я наконец вошла, о чем прозвенел колокольчик, Александр обернулся и поприветствовал меня:
 - Привет, Нина. У тебя выключен телефон, знаешь?
 - Привет… Я забыла его в Вышеграде, - неуверенно произнесла я.
 - Что ж, значит, с ним можно попрощаться. Удивительно, что ты остановилась именно здесь. Люблю эти места. Прогуляемся?
 - Да.
 Он говорил спокойно, как будто мы расстались только вчера, заранее условившись о встрече. Мое же волнение росло с каждым его словом. Для себя я уже приняла неизбежный печальный финал. Его внезапное появление все изменило. Я чувствовала себя игроком, который на поле обнаруживает, что вместо, например, футбола ему предстоит соревноваться в гольф. Мне захотелось сбежать. Зачем продолжать, ведь он так и не узнал меня? Александр продолжил разговор на общие темы:
 - Как тебе Прага?
 - Очень холодно. Каждый раз, когда я приезжаю в эту часть Европы, погода портится. Наверное, из-за моей плохой кармы.
 - Да ладно, - улыбнулся он.
Словно в подтверждение моих слов на улице пошел дождь.
 - У меня есть зонт в отеле, но я его не взяла.
 - Я не люблю зонты, как и шапки. И потом, вода – не огонь, в ней не расплавишься. Значит, Прага тебе не нравится?
 - Я не была бы так категорична. Этот город для меня связан со временем.
Александр вопросительно посмотрел на меня.
 - Когда бьют часы на центральной площади, вокруг циферблата кружатся фигуры апостолов, а рядом с ними танцует скелет. Хорошее напоминание о краткости жизни и о том, что лучший момент – это сейчас, ведь другого может и не быть.
Мой собеседник усмехнулся:
 - О, ни смерть, ни болезни меня не пугают.
 - Чего ты боишься?
 -Отвечу чуть позже. Куда бы ты хотела пойти?
 - Доверюсь тебе.
 - Неподалеку есть чайная, о которой знают пока только местные. Что, согласись, редкость для Праги.
Мы устроились в полутемной зале небольшого заведения. Массивная старая мебель, ковры на стенах и блеклая медная посуда - здесь невозможно было понять, в какой стране и эпохе ты находишься. Официант в тюбетейке принял заказ.
 - Расскажи за пять минут, как ты провел последние два года, - предложила я.
 - Скучная должна быть жизнь, чтобы несколько лет уложить в пару фраз.
 - Попытайся.
  - Много поездок, работа…
Мы замолчали, глядя друг другу в глаза. Я первой нарушила тишину.
 - И все-таки… Почему ты исчез тогда в Грузии?
Александр посмотрел куда-то в сторону:
 - Ты и сама знаешь.
 - Знаю, что мне было плохо, когда ты ушел. С первой минуты, как увидела тебя, мне показалось, нет, я была уверена, что между нами есть химия, магия… Можно назвать как угодно… Нечто, в одну секунду делающее незнакомых людей близкими, - мой голос дрогнул, – и я до сих пор не могу понять, что меня ранило тогда сильнее… Твой уход или то, что я так и не поняла, почувствовал ли ты то же, что и я.
 - Мне не хотелось ничего усложнять, хотя да, химия была. Ты же помнишь то зелье, которое мы выпили с тобой 600 лет назад?
Признание, которое я мечтала услышать несколько веков, лишило меня дара речи. Александр продолжил:
 - Гореть на костре было очень даже больно…
 - Прости… - я с трудом подбирала слова.
 - Не надо. Я слишком поздно понял, что у зелья есть побочный эффект. Даже два. Один тебе известен - это память.
- А второй?
 - Предвидение будущего.
 - Никогда не замечала за собой такого.
 - Да, потому что из нас двоих о том, что произойдет, известно только мне. Известно мне и то, что наша встреча губительна для первого, кто попробовал напиток – для тебя. Какие бы обстоятельства ни предшествовали нашему знакомству, что бы ни происходило, каждый раз я видел твой печальный конец. Наши отношения несут тебе смерть.
 - Но ведь каждый раз это ты погибал раньше…
 - Это был единственный способ сохранить тебе жизнь. Я держал дистанцию, прятался, притворялся – делал все наперекор своему желанию быть с тобой. Мой одинокий путь вел меня к гибели, но я с готовностью принимал неизбежное. Только однажды я был честен.
 - На корабле?
 - Да.
 - Значит, мне не показалось.

Я подумала о последних минутах моей предыдущей жизни немецкой медсестры. За одним воспоминанием пришло другое – о прогулках в парижском парке, потом о доме, спрятанном в саксонском лесу. За мгновение в мыслях промелькнули все наши встречи и расставания, которых за 600 лет было не так уж и много. Сказанное Александром перевернуло мои представления о прошлом:
 - Я всегда винила себя в том, что случилось с нами. Считала, что дело в моей несдержанности, упрямстве… А сейчас даже и не знаю…
 - Хотелось бы тебя утешить и сказать, что причина только в зелье… Но правда в том, что виноваты мы оба. Когда я увидел тебя, рыцаря… Правильнее сказать, увидела… Так вот та женщина, которой я был тогда, та ведьма, была готова пойти на любые ухищрения, чтобы оставить тебя в своей жизни навсегда. Так появилось зелье. И хотя мое колдовское мастерство было велико, не все удалось предусмотреть. Последующие столетия я провел, учась пониманию того, что любить – это отпускать человека идти своей дорогой, потому что его путь без тебя будет счастливее, ну или по крайней мере длиннее, чем с тобой. Свои уроки ты с легкостью назовешь сама, они схожи с моими.

Александр говорил грустно и каждое его слово отзывалось в сердце. Я больше не думала сбежать, наоборот, несмотря на предостережение, мне хотелось быть с ним, не думая о прошлых ошибках и будущих потерях.

- Почему ты решил мне это рассказать? Действие зелья закончилось?
 - Увы, у него нет срока годности. Но это наше последнее воплощение, и я решил открыть тебе правду.
 - И ты знаешь, что произойдет дальше?
 - Да. Мы выйдем отсюда, дождь прекратится…
 - Постой. Не надо… Ты можешь остаться сегодня со мной?
 - Да. Я хотел бы. 

Мы вышли из чайной. На улице было промозгло, о ливне напоминали лишь небольшие лужи на мостовой. Александр взял меня за руку. Как приятно было ощутить это тепло спустя столько веков. Я посмотрела на него и сказала:
 - Нет ни прошлого, ни будущего.

11.04.2019 -
3.12.2019
Новосибирск