История мистера Крауди

/////Глава 2. См. сборник «Таксидермист из Чешэма.» Civ. Ed./////

Далее я привожу нашу беседу с мистером Крауди, опуская мелкие уточняющие вопросы, возвраты и повторения.
— Вы знаете, я действительно окончил медицинские курсы на морской службе, — начал он издалека, — но степень бакалавра получил в Бирмингенском колледже естественной истории по специальности зоология. И сейчас работаю на этой ниве у нас в графстве близ городка Чешэм. Там у нас очень крупные охотничьи угодья. Леса знаете ли. Лисьи загоны испокон веков были любимым воскресным развлечением почтенных жителей. А многие привозят из дальних странствий диковинных животных, иногда разводят их и устраивают охоты.
Я всё это говорю для того, чтобы вы, джентльмены, поняли мою ситуацию. Расходы у меня небольшие, живу я один, но прибыли не получаю, нет ни имения, ни акций. Приходится трудиться. Занимаюсь всем понемногу. Врачую синяки и простуды, преподаю в нескольких семействах. На доходы сельского учителя среди бедняков не проживёшь. Так вот главный мой источник заработка — это таксидермия. Охотники любят выставлять свои трофеи, а у нас почти каждый джентльмен — охотник. Три охотничьих клуба в графстве.
На этой ниве я достиг определённой известности. И, скажу без ложной скромности, заслуженно. Благодаря хорошему преподаванию химии в Бирмингеме я смог разработать свои препараты для обработки мездры и эпителия. Оттого шкура у моих моделей выходит мягкой и на ощупь приятной, живой.
Выполняю я такого рода поручения и для сэра Чешэма, пэра, члена палаты лордов. Когда-то весь Чешэм принадлежал семейству лорда. Да и сейчас он владеет землями половины графства. Такой клиент весьма способствует популярности. К тому же лорд как раз и разводит больше других экзотических животных из дальних стран. Уверен, многие зоопарки Европы потеряли бы сон, познакомившись с его коллекцией. Прайды леопардов, гепардов, стада американских буйволов и африканских антилоп. Голов по пять, по десять, не более, но в наших местах это чудо. Даже пруд с американскими крокодилами возле замка. Если бы не дурная слава его лесов! Поговаривают, там водятся ведьмы. Ерунда конечно, но так говорят. Сам я вообще не верил ни во что такое до недавнего времени. В наш просвещённый век пара и кругосветных путешествий, как-то не принято говорить о силах неведомых, потусторонних. А я вот столкнулся с ними, джентльмены, ибо не нахожу решительно естественного объяснения происходящему со мной. Может быть и в ведьмах есть толика правды.
Я в затруднительном положении... Боюсь вы не поверите.
— Отчего же? — Успокаивающе заговорил Холмс. — Мы с доктором слышали в этом доме столько удивительных историй...
— А в некоторых даже поучаствовали! — подхватил я.
— Продолжайте, мистер Томас, — закончил Холмс.
— Моя известность сыграла со мной злую шутку. С полгода назад, даты я к сожалению не запомнил (мы, провинциалы, редко следим за календарём), под вечер в мой скромный дом явились не совсем обычные гости. Они приехали в коляске — я слышал стук колес на дороге — двое прошли в дом и, когда я их впустил, оказались двумя мужчинами, одетыми как джентльмены, но в масках и плащах, к тому же говорили они изменёнными писклявыми голосами. Я удивился, поскольку среди моих немногочисленных друзей и соседей не было никого, склонного к подобным студенческим розыгрышам. На мой вопрос, что им угодно, один отвечал, что про мои таланты изготовителя чучел стало известно радже Копар Кумай Сингху и он хочет сделать мне важный заказ. Тут я успокоился. Мне, знаете ли, иногда доводилось выполнять конфиденциальные заказы от господ, боящихся огласки. Ну, скажем, пожилая леди привязывается к своей собачке, как к ребёнку, кладет её спать с собой и не хочет после смерти животного отказываться от своих привычек, но боится огласки, боится реакции нетерпеливых наследников, ну вы понимаете. Вот и шлют ко мне своего слугу инкогнито.
Я поинтересовался, где могу найти уважаемого раджу и к чему такая таинственность?
«Скоро вы всё сами узнаете, — отвечали мне. — Мы пришли доставить вас к радже.»
Я встал. В следующий момент в руке одного из них что-то вспыхнуло, раздался хлопок, я на мгновение потерял зрение и, как видно, сознание, потому что в следующий миг пришёл в себя уже совершенно в другом месте.
— С этого момента прошу вас поподробнее! — перебил гостя сыщик. — Опишите, где вы оказались и что вы почувствовали?
— Я встал, намереваясь идти с провожатыми к их экипажу. Но не успел сделать и шагу, как один из них протянул ко мне руку, сжатую в кулак. В следующий миг вспышка ослепила меня. Всё белое стало чёрным, всё чёрное белым, а другие цвета пропали. Кажется, я зажмурился или заморгал. А когда блеск рассеялся, я обнаружил себя совершенно в незнакомом месте. Меня тошнило и голова слегка кружилась, во рту была сухость, но мысли были чёткими, даже чересчур. Мне всё время хотелось говорить и что-то делать. Я стоял, покачиваясь, посреди каменной комнаты. И, уверяю вас, это место точно не у нас, не в Англии! Я неплохо знаю дома и архитектуру соседей. Как бедных, так и богатых, ибо часто бываю и там, и там. А к тому же, несмотря на конец зимы, в распахнутое оконце плескался жар и было очень влажно, пахло экзотическими цветами и травами.
А главное сам раджа! Это не человек. Или совсем необычный человек. Его глаза горели таким неистовым огнем, что мне стало жутко, могильный холод пронизал насквозь. И хотя заговорил он как будто спокойно, даже ласково, столько угрозы было в его голосе, что ему хотелось подчиняться. Он внимательно смотрел на меня и когда заметил, что я пришёл в себя, заговорил, представившись Копар Сингхом. И поведал какую-то сложную историю, которую я плохо понял, поскольку, несмотря на яркость каждой отдельной мысли, мысли мои всё ещё путались.
Но вот его просьба повергла меня, господа, в немалый ужас и в изумление. Он просил сделать меня чучело, чу-че-ло, господа! Чучело из его любимой наложницы, погибшей по какой-то случайности.
Собрав всё своё мужество я отвечал, что не делаю чучел из людей, это противно моей христианской вере и настоятельно просил отправить меня назад, домой в Англию.
На что он возразил, сказав, что ни за что меня не отпустит, пока я не выполню своей работы. Грозил карами земными и небесными. Но потом, смягчившись, стал уверять, что она не была христианкой и в их огнепоклонской вере это в порядке вещей. Что тело её сожгут, как и положено, на костре и пепел развеют в долине Ганга. Он взмахнул рукой и мне показалось на миг, как стены раздвинулись и я вижу перед собой берег огромной реки, дым костров и море индусов. От меня требуется только снять кожу и натянуть на скелет, то есть то, что я и делаю обыкновенно. И в конце обещал хорошо заплатить за работу и отправить домой.
Что мне было делать, джентльмены? Я покорился судьбе и принялся за работу.
— А вы могли бы узнать этого раджу? Каков он с виду?
— Увы! На его чалму была навздета кисея вроде вуали. И я мог видеть только пылающие нездешним огнём глаза, подведённые по восточному обычаю, да смуглые кисти рук. Довольно грубых для такого вельможи. Для опознания этого боюсь недостаточно.
— Да, маловато. Тогда опишите нам комнату, какой вы её запомнили.
— Это легко. После я провёл там много часов и по многу раз. Но в ней нет ничего примечательного. Квадратная комната. Футов 20 на 25. Стены сложены стопками из плоских камней, тогда как в наших домах используют тёсаный камень или кирпич. Там были только одна дверь и одно крохотное оконце под самым потолком. Ещё там была вытяжка, иначе бы я задохнулся. И вытяжка была устроена на обыкновенный европейский манер — короб с трубой, уходящей в отверстие в потолке. Собственно и всё. Посредине стол, как в прозекторской. В углу шкаф с реактивами. Ещё несколько стульев и рукомойник. Ах, да, кресло, в котором восседал поначалу раджа. И мои инструменты, которые были предусмотрительно захвачены моими похитителями.
— Ватсон, — Холмс обернулся ко мне, — а что вы думаете о потере сознания?
— Несомненно опиат. Вам ли не знать. Видимо препарат кодеина. И доза лишь немногим больше медицинской. Но вот мгновенный обморок, потерю ориентации и памяти я объяснить не могу.
— Согласен. Тут что-то добавлено. И получилось весьма остроумно! Я поэкспериментирую на досуге... Любопытно, любопытно. Продолжайте, мистер Крауди.
— Я даже не думал про опиум. Знаете ли, опиум никак не объясняет, как из зимы я попал в лето. А взять мгновенное отключение сознания? От долгой дороги, пусть и под опиумом, не осталось и клочка воспоминаний! Как это может быть? Это же мистика, господа. Я не хочу в это верить, как и вы, поверьте! И потратил немало времени, блуждая по своим воспоминаниям и размышляя в поисках причин, но... Но не могу найти другого объяснения своему переносу только как в потусторонних, мистических силах. В волшебстве, если хотите! Нет, это не опиум. Хотя некоторые симптомы схожие, я согласен.
Покончив с осмотром комнаты, я не без робости подступил к трупу, лежавшему под лёгкой накидкой на столе. Накидка, прилипнув местами к влажному телу, обрисовывала черты молодой девушки. У неё были великолепные формы и пропорции золотого сечения. Тёмные соски, просвечивая, распирали покрывало.
Я сбросил ткань и мне открылась индианка. Полностью обнажённая. Черты лица, линия рук и оливковая кожа не оставляли сомнения. Мне даже показались смутно знакомыми эти черты, но я не смог припомнить, где и когда мог видеть это милое личико с миндалевидным разрезом глаз.
Погибла она от удара стрелы, обломанное древко до сих пор торчало у неё из груди, подпирая молочную железу снизу. Выстрел поразил в самое сердце и смерть была мгновенной. Но и помимо этой стрелы на теле имелось несколько ран, нанесённых при жизни. В основном ушибы и ссадины на ногах, две на икрах и одна на бедре.
Картина преступления или несчастного случая была мне не ясна. Во всяком случае на самоубийство это не было похоже ни в коей мере. Выстрел из лука пришёлся сзади сверху и не мог быть нанесён себе самой жертвой. Меня коробило от происходящего. Но вместе с тем от обнажённого хладного тела исходили почти осязаемые флюиды вожделения и блаженства.
И это тоже волшебство, джентльмены! Тело женщины безмолвно кричало о плотских утехах. Причём кричало мёртвое, убитое тело. Понимаете? Безмолвный крик, похожий на зов сирен. Я, как вы видите, человек уже не молодой, практический. Да и к трупам влечение испытывать... Это не просто моветон, это невозможно, вы понимаете меня, господа? И тем не менее, глядя на её плавные контуры, на расслабленное великолепие женской плоти, прикасаясь к этой прохладной коже, даже подмечая первые следы тления, — душа замирала в предвкушении блаженства, как перед первым поцелуем.
Это кодеином не объяснить. Я будто очутился в сказках «Тысячи и одной ночи». Околдованный.
Дрожащей рукой сделал я первый надрез. Не так, как нас учили вскрытию в анатомическом кабинете, а так, как необходимо при снятии шкуры со зверя, — Крауди виновато развёл руками. — Кольцевые надрезы на запястьях и лодыжках, продольные по внутренней стороне конечностей, связующую медиану по животу... Хотя впоследствии мне пришлось изменить схему, без шерсти шов на животе выглядит очень грубым. В дальнейшем медиальный разрез я делал по спине вдоль позвоночника. И очень сожалею, что не понял этого тогда же. Прекрасная индианка заслуживала большего мастерства и тщательности. Но первый раз я пребывал в шоке и мало думал о самой работе.
— Так это была не единственная жертва?
— Увы, джентльмены. Я к тому и веду. Их было четверо. Первую я вам описал. Второй была белая девушка, европейка, но с хорошим загаром. Из простых. Смерть её наступила из-за отсечения головы. Других ран на теле я не обнаружил. Как и следов связывания или следов сопротивления.
— Голова отрезанная или отрубленная?
— Сложно сказать. Срез был очень ровный. Я даже решил поначалу, что отрезали её уже на трупе. Про неё сказали: «смерть от несчастной любви». И я подумал про отравление. И что кто-то начал было проводить вскрытие. Но по характерному обескровливанию убедился, что это не так. Причина смерти — отсечение головы. На самоубийство как-то не слишком походило и я даже рискнул в следующий свой перенос спросить об этом раджу напрямую. И знаете, что он мне ответил? Дескать, она использовала домашнюю гильотину для резки бумажных блоков! Я плохо представляю себе это устройство, но звучит, согласитесь, натянуто.
Третья тоже была белой и бледной и с татуировкой лисы на левом бедре. Про неё сказали, что она обворовала хозяина саиба, за это и поплатилась. Женщину щедро нашпиговали противобекасовой дробью разных цветов. Мелкой такой. Удивил меня размер дробинок. Если бы я намеревался убить человека, я бы такой большой номер ни за что не использовал. Да и вообще бы зарядил пулю.
А ещё её наградили несколькими проколами и порезами. Смертельным оказался удар в печень. То ли пикой, то ли тонким ножом, что и неудивительно. Со слов раджи — она с награбленным пыталась сбежать ночью в мужском костюме. Сторожа в темноте открыли огонь и затеяли потасовку с ножами. В принципе раны хорошо подходили под описание. Даже мелкий размер нашёл объяснение. Сторожа имели приказ отпугивать воришек от сада. Я разумеется спросил зачем им нужно чучело? Ответ был прост. Хотят выставить её в назидание другим слугам. Дикари...
— Лисицу наносят себе некоторые воровки в Лондоне, — заметил Холмс. — Сходится. Но, заметьте, в Лондоне, не в Индии.
— Не исключено. Возраст у неё был юным, а вот тело... изношенным, потрёпанным жизнью. Кстати, в него меня попросили вшить... Знаете эти неуклюжие американские подобия женской вагины из каучука? Их иногда можно купить в борделях или на чёрном рынке. Ни размером, ни формой эта штуковина не вписывалась в «лисичку». И мне пришлось применить всё моё мастерство и изобретательность, чтобы расположить вагину в... искуственном теле, сохранив и приглядный внешний вид и, извините, функциональность. Я уж молчу про сложность спрятать все раны и порезы! И, знаете, я испытал гордость, когда закончил работу.
Вы понимаете, мне очень трудно, почти невозможно, бороться с дурманом этого исчадия ада. Каждый раз, когда я вижу теперь обнажённую мёртвую женщину, я испытываю такой прилив мужских сил, что стыдно сказать. А когда она в моих руках превращается в подобие себя живой, я испытываю ещё и гордость за свою работу.
Наш гость, обуреваемый эмоциями, надолго замолчал, сцепив руки и судорожно вздыхая. Я тоже сидел, не имея ни слов, ни мыслей, потрясённый услышанным.
— А четвёртая женщина? Ведь четвёртой жертвой тоже была женщина? — выждав паузу заговорил Холмс.
Крауди поднял глаза, помрачнел, пожевал губами. Но решился и продолжил.
— А вот четвёртой, увы, оказалась леди. Из-за неё я и приехал к вам. Настоящая английская леди. Ни с кем не спутать. Белая нежная кожа. Пальцы не знавшие работы, ноги, не знавшие иных дорог, кроме прогулок в саду, благородные черты лица и рыжий цвет волос. И с благородным следом от ударов шпаги. В бедро, в руку, в живот и окончательный — в сердце. Раджа что-то говорил о дуэли и равном праве женщин защищать свою честь, но я, знаете ли, не вслушивался. Пока это были иноземки и сомнительные простолюдинки я закрывал глаза. В конце концов, у них там, в Индии, странные нравы. Но когда таким образом погибла благородная женщина из высшего света и я даже подозреваю, кто именно, то я не могу смириться с подобным преступлением.
— Так почему же вы не обратились в полицию?
— В полицию, мистер Холмс? В полицию? А как вы себе это представляете?! Написать заявление на себя, что я делаю чучела из свежеубитых женщин? И делаю их в Индии, но не выезжая из границ графства? Да меня сочтут сумасшедшим, мистер Холмс! И отправят в жёлтый дом без всякого расследования. У меня нет ни свидетелей, ни доказательств. К тому же Скотланд-Ярд бессилен против сил тьмы!
— Когда-то я это уже слышал, — улыбнулся Холмс. — И повторюсь — против Вельзевула и я ничем не смогу помочь, но пока тут я вижу исключительно человеческую волю. Остроумную, таинственную, но человеческую. А ваши продолжительные отлучки? Провожатые, приехавшие в коляске? У вас должны быть свидетели. И ведь из той лаборатории вы могли что-то захватить.
— Я захватывал, и не раз. Прятал в укромных местах, но всякий раз, оказавшись дома, не находил ничего. Что касается свидетелей, то места у нас глухие. А слуга (у меня в услужении есть малый из местных вилланов), к которому я бросился по возвращении, вообще уверял, что я не выходил из комнаты всего пару часов. И не помнил никаких гостей и никаких экипажей. Не видел их и никто из моих ближайших соседей.
— Вы сказали, что подозреваете, кто была английская леди?
— Да. Помните, газеты шумели об исчезновении молодой вдовы генерала Хантингтона, Вирджинии? Даже наш «Чешэмский листок» смаковал подробности скандала.
— Да, припоминаю, — подтвердил Холмс. — Сложности наследования. Два конфликтующих завещания при пропавшей наследнице. Выехали со служанкой в Берлингтонский пассаж и обе не вернулись. 26 лет, рост средний...
— Да, да, — перебил Крауди — там фигурировал словесный портрет молодой женщины. И моя подопечная как нельзя лучше подходила под него. И у неё внизу живота находилась главная примета — небольшая родинка в форме вишенки.
— Гм. Очень интересно. А деньги?
— Выплачивали всё сполна. Наличными фунтами. Втрое от обычной суммы. Вот деньги из кармана не исчезали ни разу, надо отдать им должное. Но я ещё не решился потратить ни пенни.
— Так что же вы от нас, собственно, хотите?
— Что мне делать, мистер Холмс? Я не могу пойти в полицию, хотя чувствую за всем этим злую волю и преступление. И не имею возможности отказаться. Хуже того, я уже не хочу отказываться. Колдовство затягивает меня всё глубже и я опасаюсь за собственный рассудок. Мне в конце концов 36 лет, а я вожделею женщин, как подросток. Уже и на живых стал засматриваться. Да со мной и в юные годы никогда такого не было. Я иду по улице и вижу не благопристойную даму в подобающем платье, а её обнажённое тело, мои пальцы чувствуют прохладу ее кожи, а уши слышат сладострастные вздохи! Это наваждение!
И ещё. Сейчас вы поймёте причину моей поспешности. У нас в глуши, знаете ли, не очень-то блюдут календари; недели отмечают по воскресным богослужениям, а время — по ходу солнца. Я пользуюсь конечно часами, но обрёл все привычки местных жителей. Поэтому заметил, что мои гости появляются всякий раз в дни большой охоты у нашего лорда. И это не просто совпадение, поверьте! Именно так они становятся невидимками. Последние годы лорд стал приглашать много гостей. И на пару лишних чужаков в эти дни никто не обратит внимания. И вот как раз послезавтра, нет, уже завтра, у лорда очередная охота. Съезжаются гости к нему, а значит и мне нужно ждать гостей. Помогите, мистер Холмс! Вы моя единственная надежда.
— Ну что же, — поразмыслив минуту отвечал Холмс, — сразиться с таким изобретательным и остроумным преступником — настоящий подарок для рыцаря закона, как сказали бы в старину. Джон, собирайтесь, дорогой друг. Мы едем с этим милым джентльменом завтра в Чешэм.


Рецензии