Семейные реликвии. Трилогия

                1. Супница

                Николай Александрович  Ртищев неподвижно сидел в кресле и молча наблюдал за игрой трёх малолетних дочерей. Недавно умерла его жена, Прасковья Викторовна, и в доме было невесело. Даже девочки  играли притаившись, разговаривая  друг с другом шепотом…хорошо, хоть в игре забывались и  не грустили, вспоминая мать.
Варя, Нина и Рая были дружными сёстрами, редко ссорились, а смерть матери  и вовсе сплотила девочек. А ведь они были ещё такими маленькими: Варе - семь лет, Нине - пять, а Рае – три года…
Варенька  была похожа на отца – монголовидное лицо с  характерным упрямым  выражением, тёмные прямые волосы, степенная.
Ниночка  - хрупкая, застенчивая и немногословная девочка с русыми косичками.
Рая – кудрявая, озорная и шумная.
Но впереди вечер – самая тяжелая пора в семье. Как ни старалась гувернантка Вера Наумовна отвлечь детей, они перед сном часто обиженно плакали, тихонько и как-то не по-детски.
Когда дети засыпали, Вера Наумовна уходила в свою комнату рядом с детской, но тоже не могла сразу уснуть – смерть хозяйки и на неё угнетающе подействовала. Высокая, всегда спокойная, ухоженная, никогда не повышающая голоса, мать девочек и к гувернантке относилась, как к члену семьи, не обижала, баловала недорогими подарками.
К мужу умершая Прасковья Викторовна питала нежные чувства и уважала его как главу дома. Разница возраста  21 год давала о себе знать – любовное почтение к Николаю Александровичу давно стало привычным для неё.
Но судьба распорядилась по-своему - при родах мёртвого ребенка Прасковья Викторовна скончалась в возрасте 36 лет. Вот так печально сложились  события в семье Ртищевых в мае 1904 года.
Но наступало утро, ночные детские страхи и печали  забывались, и девочки бежали в кабинет отца, чтобы  пожелать ему доброго утра, да поиграть с Кудряшом, большой кудрявой борзой, которая всегда ночевала в спальне  их отца.
Каждую из дочек  Николай Александрович обязательно сажал к себе на колени, гладил по головке, целовал в пухлые щёчки и отправлял к гувернантке причёсываться.
Летним тёплым утром завтрак проходил на террасе, одна из стенок которой  была живописно увита диким виноградом, а у другой, открытой, пышно цвела сирень. Всё лето легкий ветерок доносил на террасу ароматы из благоухающего сада.
Для девочек завтрак накрывался отдельно, так как взрослые вставали рано и успевали поесть до детей. Обедали же  одновременно всей семьёй, строго в час дня.
Гувернантка сама управлялась с приготовлением блюд, старалась разнообразить меню и красиво накрыть на стол.
Вера Наумовна заглянула в рабочий кабинет хозяина и тихо произнесла:
- Николай Александрович, уже час, пора обедать, зовите девочек.
Хозяин оторвался от бумаг, повернулся к гувернантке, задержал взгляд на её приятном лице,  и тоже тихо сказал:
- Обедать, так обедать, Верочка. Сейчас приведу дочек.
При слове «дочек» Кудряш спрыгнул с дивана и, обгоняя хозяина, понесся к комнате детей и присел в ожидании у двери, будто прислушиваясь к тому, что происходило за ней.   
В детской было тихо. Приоткрыв дверь, Николай Александрович увидел девочек, которые играли вырезанными из бумаги силуэтами животных. Заметив отца,  все трое радостно кинулись к нему, бросив своё занятие, а старшая Варенька,  держа в руках листочки бумаги, произнесла:
- Папа, посмотри, что мы сделали! Даже медвежонка вырезали!
- Молодцы! Только обедать пора, потом доделаете.
А Кудряш прыгал вокруг девочек и ласково повизгивал от радости.
На террасе уже был накрыт стол. В самом центре его стояла красивая, белая, с голубым рисунком, большая супница. Хозяин  её  недавно купил в посудной лавке, и обновка теперь гордо занимала своё обеденное место среди другой мелочи.  Фарфоровая супница была пузатой, с оттопыренными ручками и массивной круглой крышкой, которая считала себя главней этой расписной толстухи, потому что без неё суп быстро остывал. А супница, нагреваясь от бульона, пыхтела и ждала, когда суп разольют по тарелкам и скажут: «Замечательный супчик». Казалось, что эти слова  она воспринимала в свой адрес и, только услышав их, заканчивала важничать и незаметно дремала, остывая.
Гувернантка осторожно разливала бульон - черпачок прыгал то в одну тарелку, то в другую, а  все ждали и смотрели на него и каждый думал о своём.
Варя гадала: «Капнет на скатерть или нет?».
Ниночка молча вздыхала: «Налили бы мне поменьше».
Раечка старалась не  болтать ногами под столом, потому что  это запрещалось отцом, и ни о чём не думала. Но непослушная правая нога нащупала  спрятавшуюся под столом собаку и тихо гладила её спинку. Кудряш, в своём укромном месте терпеливо ожидал вкусной косточки и, наверняка, думал: «Когда же, когда?»
А Николай Александрович печально вспоминал: « А ведь  не так давно  суп разливала  Прасковья Викторовна – красиво, медленно, даже грациозно».


У ворот раздался звук подъехавшей коляски и за ним зычный голос конюха:
- Николай Александрович! К Вам гости! Голос звучал радостно и Ртищевы  поняли, что гость – из приятных.
Это приехал друг Ртищевых художник Владимир Викентьевич Сикорский, большой, красивый мужчина.
Приветливо улыбаясь он пробасил:
- Ну, где тут самые красивые и замечательные девочки?
- Барышни, берите печенье к чаю! Смотрите, какая красивая коробка!
Варя, зная, что отцу  понравятся её слова, мельком взглянула него и сказала:
- Дядя Володя, а мы ещё суп не ели, садитесь с нами.
Николай Александрович одобрительно кивнул Вареньке и пригласил гостя отобедать. Владимир Викентьевич бросил печенинку собаке, которая вертелась около его ног и сел за стол.
Сестры быстро расправились с супом, съели по котлетке и убежали в свою комнату, прихватив печенье.
А Ртищев и гость вели тихий разговор за обедом.
- Николай Александрович! Может быть наливочки подать?- тихо спросила гувернантка, близко наклонившись к Ртищеву. Он внимательно посмотрел на Веру Наумовну, улыбнулся и, кивнув головой, сказал:
- А что? Верочка, давай по чуть-чуть. Гость с дороги -  устал. Володя, ты не против?
- Давай Николай Александрович…за Прасковью…помянём. Хорошая женщина была…
Молча выпили. Владимир, вдруг, громко сказал:
- А я ещё супчику съем, да котлеткой добавлю.  И, подмигнув гувернантке, добавил:
- Знатные у тебя котлетки, Верочка!  И суп из этой супницы такой вкусный. Добрая покупка, Николай Александрович!
- Понравилась моей Прасковье, вот я и  решил порадовать. Только пользовалась она ею не долго. Сегодня вспомнил, как она подавала суп за обедом…затосковал. Теперь как супницу вижу, так и жену вспоминаю, её благодарную улыбку, когда  покупку принёс домой. Беречь посудину буду…
Сберёг.
И сейчас супница хранится у праправнучки, став семейной реликвией, наследством и  оберегом предков.








                2. Душистый флакончик

                Варенька стояла перед большим старинным зеркалом и расчёсывала свои длинные волосы. Большой гребень задумчиво скользил по тёмным гладким волосам и, подчиняясь хозяйке, ненадолго замирал, давая ей время всмотреться в свое отражение.
А оно было очень милое, с миндалевидным разрезом глаз, лицо, на котором красовались соболиные брови и очаровательные пухленькие губки. Чувствовалось, что владелица всего этого богатства постоянно следила за ним и сейчас любовалась, улыбаясь и подмигивая зеркалу. А оно в ответ посылало искорки из отражения чёрных глаз, которые, ласково щурясь, кокетливо смотрели на стройную девушку и радовались, что принадлежат именно ей.
Варя отошла от зеркала и ей вспомнился вчерашний обед у Терских, и ее знакомство с офицером, который постоянно улыбался ей, как будто давно знал. От его пронзительного взгляда девушка смущённо краснела и старалась не смотреть в его сторону. Но во время танца он так легко и уверенно вёл Вареньку, что она порхала в его руках, таких волнующих, таких приятных и теплых.
- Позвольте представиться: Николай Коноплин. Офицер, живу с родителями в Москве. Знакомый Вашего папеньки Николая Александровича. Давненько не заезжал к нему. А Вы так выросли и похорошели, Варенька.
- А я Вас не узнала, простите…но сейчас вспоминаю приезд ваших родителей к нам в Кончаково.
- Да, да, но меня в ту поездку не взяли – болел. Я служу и совершенно нет  времени для поездок. Рад, что мы встретились. Жаль, что завтра должен отбыть по месту службы. Пообещайте опять не забыть меня, а я при случае обязательно напишу Вам.
Варенька вздохнула.
Её воспоминания прервал громкий разговор в кабинете отца. Девушка быстро прошла короткий коридор и остановилась у открытой двери кабинета.
На лице Николая Александровича играла такая широкая улыбка, что её не
могли скрыть даже густые, прокуренные усы.
- Входи, входи, Варюша! Посмотри, что для тебя принёс посыльный от Николеньки Коноплина.
Варя густо покраснела, подошла ближе к столу, где стояла нарядная коробочка.
- Раскрывай, раскрывай, дочка, тебе ведь.
Варенька, замирая от волнения, открыла коробку. Там оказалось письмо для неё и большой розовый  флакон духов.
- Папочка! Так это же «Корсиканский жасмин» фирмы «Коти». Такого у меня ещё не было!
Варенька умоляюще взглянула на отца, с замиранием сердца ожидая его приказа отправить подарок обратно. Но отец снисходительно улыбнулся, вздохнул и погладил ее по голове:
- Поблагодари Николая за такой подарок. Адрес есть на конверте? Вот и напиши, да обязательно от меня передай привет. Да не забудь его на обед пригласить, когда будет в наших краях!
Варя не забыла. Написала длинное тёплое письмо Коноплину, передав привет от отца и поблагодарив за душистый дорогой подарок.
Он теперь стоял на туалетном столике девушки. Когда ей по ночам не спалось, она открывала душистый флакончик, вдыхала волнующий аромат духов, напоминающий вечер у Терских и представляла следующую встречу с Николаем Конопоиным.
По особым случаям она разрешала пользоваться духами и своим сестрам, особенно  когда они ехали в гости  к Терским или Сикорским.

Когда была израсходована последняя капелька духов,  Варенька не выбросила красивый душистый сосуд и берегла.  Даже, выйдя замуж, не рассталась с ним, а  захватила его в дом мужа как память о первом и глубоком чувстве влюблённости.
Много лет спустя Варвара Николаевна, уже седая и старенькая, рассказала как-то своей племяннице историю появления душистого флакончика и, показав его, опять спрятала в видавшие виды ломберный столик.
А после смерти Варвары Николаевны этот столик   перешёл по наследству племяннице Валентине. Она и  нашла в нём знакомый флакончик, долго вертела его в руках, принюхивалась, словно хотела еще раз ощутить запах ушедшей эпохи.
Валентина  тоже сберегла своеобразную семейную реликвию, вместе с историей её появления, и передала её молодым членам семьи.
И что же душистый флакончик?
Он хранится у праправнучки. На почётном месте рядом со старинной фарфоровой супницей, но они никак не могут вспомнить, где и когда встречались.
Так и стоят, любуясь друг другом, и не догадываясь, что их история тесно переплелась с историей нескольких поколений людей.


                3. Картина

                Последние дни августа радовали тёплой погодой, бездонным небом с лёгким набегом прозрачных облаков и густым разнотравьем луга, который раскинулся сразу за околицей небольшой деревни, прямо за домом, где жила большая семья.
 Яркий луч солнца заглянул в маленькую комнатку, подкрался к лицу спящей девушки  и, на мгновение задержавшись в пушистых ресницах, трепетно скользнул по  девичьим губам. Почувствовав тёплое прикосновение девушка пошевелилась, глубоко вдохнула свежего воздуха, сочившегося  из приоткрытого окна, и окончательно проснулась с мыслью, с которой и уснула: «День Рождения…мой  День Рождения!».
Дверь комнаты тихонько приоткрылась – это заглянул младший брат.  Его светлый вихор, по-утреннему лохматый, весело и дружелюбно кивнул сестре. Увидев, что она уже не спит,  Славик подбежал, легонько потрепал её разметавшиеся по подушке волосы, и, улыбаясь, присел на кровать.
- Ленка,  пора вставать, соня! Родители уехали за продуктами, а нам велели убраться до приезда гостей. Подумать только – тебе стукнет двадцатник! Не забыла?».
- Да не забыла, не забыла!- девушка сладко потянулась, - Сейчас поднимусь и все дела переделаем.
- Лен, а ты Кольку своего пригласила? Что-то он уже несколько дней не приезжает, - брат испытующе посмотрел на сестру, задав этот  провокационный вопрос.
- Знаешь, Слав,  он у заболевшей матери дежурит в больнице. 
- А домашнего телефона нет - позвонить? Может быть, съездить и сказать во сколько приезжать? 
- Не надо.  Даже если опоздает, ничего страшного. 
- Ну, Алён, а если не застану, то записку оставлю - он парень хороший, компанейский.
- Славочка, какой ты у меня умница-разумница. Это Сашку надо сто раз просить, а ты раз и сделал!  Всё маленький, маленький был и незаметно  вон какой вымахал в 15 лет!
 Сестра  ласково взглянула на  юношу: «А для меня ты всё равно  маленький!», – Лена стараясь перевести  тему разговора, задорно схватила брата за плечи и, притянув к себе, со смехом поцеловала  его в обе щеки и голубые глаза. Брат не остался в долгу - одеялом накрыл сестру с головой и, пока она брыкалась, со счастливым смехом выбежал из комнаты. 
Девушка осталась одна и  задумалась… 
С Колей  в последнее время как-то всё стало не так, как раньше. Парень слишком настойчиво стал искать близости,  а Лена  считала себя не готовой к таким серьёзным отношениям.  Девушка начала даже остерегаться такого напора со стороны юноши  и они стали реже встречаться. На день рождение она пригласила Николая уже давно, но, учитывая такую ситуацию, не знала – придёт он или нет. Поэтому от предложения брата съездить к  пареньку и отказалась.
Лена надела халатик, открыла пошире окно, за которым росла малина, сорвала несколько сладких ягодок и вышла из комнаты за Славиком.
- Чего с утра разгалделись? Это старший брат Александр, так выразил своё недовольство весельем в маленькой комнате. Его беременная жена Люся ещё крепко спала.
- Саш, мы больше не будем!
Лена и Славка стояли в коридоре и, театрально склонив головы, вымаливали прощение, еле сдерживая смех. Они знали, что это у Саши напускное – сам любил повеселиться и никогда не обижал своих трёх братьев и сестру. И сейчас он стоял и улыбался,  прижав  палец к губам: «Тише, Люську разбудите».
Лена любила Сашу за его мягкий  и неконфликтный характер. Любила по-сестринки  нежно и глубоко так,  что после женитьбы брата некоторое время даже ревновала  его к жене Людмиле, которая по стать ему была высокой, стройной, с уступчивым характером. Когда лучше узнали невестку, то  стали относится к ней дружелюбно, как и она ко всем членам семьи. А с золовкой  Люся  особенно сдружилась.
С родителями было  обговорено, что праздновать будут дома, а так как семья была большая, то застолье обещало быть тоже большим и весёлым.  Родители, три брата, мамина сестра с мужем, мамин брат с женой и дочерью, две подруги и Николай – вот и набиралась хорошая компания.
Целый день семья хлопотала по хозяйству.
Дома был наведён порядок и приехавшие усталые родители остались довольны.
Осталось только решить, что будут ставить на стол,  кто какое блюдо будет готовить, чем и занялись мама, Лена и Люся, а мужчины пошли в огород накопать картошки и собрать овощей – их в этом году уродилось вдоволь.
- Лен, а Колька твой придёт? – спросила Люся, - игриво взглянув на девушку.
- Пригласила…А придёт или нет – не знаю, - покраснев, ответила Лена.
Мама молча посмотрела на дочку и ничего не спросила, придержав разговор до удобной поры. Едва успели написать перечень блюд для   праздничного стола, как с улицы с шумом ввалился отец с сыновьями и понесли  на кухню целый  таз овощей.
 « Вот вам ещё работа, девки! Разбирайте, мойте, чистите, варите!», - весело сказал  папа, подмигнув жене, и вышел на улицу покурить. А ребята сели играть в шахматы – любимое развлечение семьи.
Не было только среднего брата Лены – Володи, который со вчерашнего дня уехал в гости к другу и заночевал там, сказав, что на день рождение сестрёнки вернётся.
К вечеру все хозяйственные дела были переделаны, и  семья решила  погулять возле дома на лугу, по проторенным  двум тропинкам по его краю. Взяли с собой и овчарку-сторожиху Пальму, которая стала очумело носиться в высокой  траве и чихала от её пряного запаха. Братья бегали за ней, она за ними, а Слава, как маленький, даже вместе с собакой валялся и  кувыркался, спугнув спящую в траве большую бабочку - крапивницу.
Лена побежала за ней, но куда там…не поймать – высоко взлетев, пёстрая красавица опять опустилась и пропала среди травы, продолжать свой сон. 
- Ленка, ты сама, как бабочка, в своём сарафанчике, только крыльев не хватает!- крикнул Слава и, схватив  сестру подмышки, поднял её высоко, а та, раскинув руки, весело отозвалась: « Я - бабочка, я – бабочка и тоже летаю!».
А собака прыгала, стараясь схватить  подол сарафана девушки, словно боялась, что та действительно улетит. Остальные  с удовольствием смотрели на эту здоровую озорную игру на лугу. 
Ах, что это был за луг! Трава росла по пояс, высокая пушистая тимофеевка живописно раскачивалась от лёгкого порыва ветерка, словно приветствуя отдыхающих, кипрей дружно стоял на краю луга плотной стеной, привлекая пчёл и шмелей, от которых днём луг гудел, как живой. Но самым богатым украшением его  были луговые ромашки. Они дружно расселились густыми кустами одним большим пятном среди травы, вольно раскинув высокие крепкие стебли, будто похваляясь своими солнечными серединками с белым венчиком лепестков.
То ли вечерний лёгкий ветерок, то ли беготня ребят и собаки разметали над лугом  аромат свежести от примятой  травы и  того непередаваемого чувства особого  настроения, которое зовётся счастьем…
Наконец, Пальма  устала и сама побежала к дому, а за ней   потихоньку потянулись все остальные - день подходил к концу.
Вернувшись, попили за большим круглым столом чайку с вареньем, Отец и Слава стали смотреть футбол, Саша с Люсей пошли спать, а мать, уединившись с дочерью в её комнате, спросила:
- Ну, как, волнуешься? Замечаю, что Николай стал приезжать реже … но я уж  не спрашиваю…сама расскажешь - взрослая.
Лена благодарно посмотрела матери в глаза:
- Да, мама, как выйдет, так и выйдет. Как-нибудь  расскажу. Возможно, он и не приедет, но ничего серьёзного между нами не произошло.
Мать вздохнув, обняла девушку:
- Знаю, Леночка; знаю, ты у меня - умница.
Дочка крепче прижалась к матери и, вдруг, спросила:
- Мам, а ты не знаешь, что подарит мне дядя Жора?   
А дядя Жора, мамин брат, был художником. Высокий, с тёмными, ниспадающими на лоб волосами, которые он театральным лёгким  жестом руки поправлял назад и так же красиво одевал шляпу, которая ему очень шла.   Художник часто гостил в семье по нескольку летних дней, рисовал живописные этюды, рассказывал племянникам о своей работе в музее авиации и космонавтики в Москве. Однажды  дядя возил их туда и показывал  несколько интересных выставочных экспозиций, автором которых он являлся.
- А это секрет, Жоржик просил не говорить, -  улыбаясь ответила мать, и Лена увидела, как проявились морщинки на усталом лице женщины. «Прибавилось в последнее время», - горько подумала Лена и сказала: 
- Мам, ложись сегодня пораньше – ты так устала…
В соседней комнате затих шум от телевизора, отец вышел на улицу покурить, мать - следом и они долго не возвращались. Девушка уже сквозь сон слышала звуки засыпающего дома: осторожные  шаги, металлический лязг дверной щеколды, щелчок выключателя в комнате родителей, да отдалённый лай Пальмы, вспугнувший ночную тишину.
- Завтра мой День Рождения, - успела подумать Лена и провалилась в сладкий сон. Даже надоедливый зуд комара, залетевшего  с улицы,  не разбудил её. 
 Ах, какой праздник на следующий день устроила семья для Лены. Вроде всё было обычно – подарки, поздравления, тосты за столом, шумные весёлые игры, придуманные друзьями  именинницы, даже приехавший поздравить её Коля, вёл себя сдержанно и всячески ухаживал за Леной за столом.
Лишь мамина сестра Ольга, которую Лена про себя  звала «рыжая бестия» за её медный цвет волос и противный характер,  подпортила настроение своим вечным ворчанием - то картошку не так порезали, то селёдку не так разделали. Женщина сказала  это на кухне, однако Лена услышала, и ей стало неловко не так за маму, как за тётку. Но сейчас сказать она ничего  могла, зато  отец напрямую высказался: « Не нравится - не ешь, у себя дома выкобенивайся. А мы привыкли так, как готовит моя Валюшка», - и тётя Оля  больше не доставала маму своим брюзжанием.
Отец, когда был в настроении, да и при гостях, всегда звал свою жену Валюшка, Валёк. Думается, что назло тётке Оле, которая  любила получать мужское внимание единолично, а отец не очень жаловал  её  за эту черту.
Ждали только московских гостей – маминого брата с женой и дочкой – транспорт подвёл. Долгожданные приехали, когда веселье уже было в самом разгаре – голосистые подруги пели песни, кто мог - подпевал, мужчины, среди этого разноголосья,  чинно  вели разговор о предстоящем футболе. Самые горячие даже пытались заключить пари и делать ставки. Но приезд москвичей благоприятным образом повлиял на всю эту какофонию и она смолкла. 
Леночка вышла встречать гостей и, смущаясь от тёплых слов, принимала поздравления. Дядя Жора загадочно улыбался и ждал, когда закончатся встречная суета и пожелания вновь  прибывших родственников. 
И вот, в  наступившей  минутной тишине, он торжественно вручил племяннице большой, аккуратно упакованный пакет. На мгновение забылись все, ранее полученные подарки, среди которых было много достойных и интересных.
« Сейчас я получу что-то необычное, чего не дарили мне никогда в жизни. Дядя Жора – он такой…»,-  от волнения виновница торжества не могла даже быстро придумать какой же он.
 Все замерли…Дядя помог племяннице развернуть подарок - это была его авторская картина «Луг перед домом». На ней был нарисован  их родной дом, большой зелёный луг, на котором только  что вчера гуляла семья, и ближайший лесок.
Скромные луговые ромашки  выделялись живописным белым пятном среди изумрудного бархата травы, а кипрей красиво обозначился широкой розовой полосой в правом углу картины.
«Дядя Жора, дядя Жора! Спасибо! Я  мечтала о картине, но даже  не думала, что она будет такой!»,– Лене не хватило слов, и она  признательно поцеловала дядю, и повернула картину ко всем гостям: « Она ещё свежей краской пахнет»,- добавила девушка и глаза  её влажно заблестели.
« Да я только неделю назад её дорисовал», - сказал дядя, - «Мне давно хотелось подарить именно такой пейзаж тебе, Ленушка, на память. Вот момент и подошёл», - он на секунду  замолчал, и тут же продолжил дрогнувшим голосом: « Вместо деревни когда-никогда будет город, а ты будешь смотреть на картину и вспоминать свою юность, свой отчий  дом…и меня…», - с волнением  сказал художник, ласково посмотрев на племянницу,  и ещё раз поцеловал и обнял её.
Так и случилось. Город рос. Через несколько лет снесли и деревню, и дом большой семьи, и закатали асфальтом красивый луг с ромашками.
 Не стало и дяди Жоры…
Но каждый вечер Ленин взгляд подолгу задерживается на его картине и воспоминания ласковой волной охватывают уже пожилую женщину.

Сентябрь 2019г.