Кот по прозванью Петух

 
      Жил в одном доме Кот. Весь черный, с белым пятном на кончике хвоста. Когда ночью он шел в темноте и держал хвост трубой, то казалось, что маленький белый фонарик плывет над землей. Кот очень гордился своим хвостом-фонариком и никому не разрешал плохо о нем говорить. Но остальным зверям хвост Кота не очень-то нравился, и поэтому у Кота часто из-за этого получались ссоры. Постепенно Кот привык задираться и задирался уже не только из-за хвоста, но и по всяким пустякам: то ему покажется, что его кто-то толкнул, то кто-то чихнул невпопад, то кто-то слишком громко скрипнул дверью. Очень скоро никто мимо Кота пройти спокойно не мог, что бы Кот к чему-нибудь не придрался, и все стали его называть обидным словом – "Петух".
       А в этой же деревне жил настоящий петух Петя, который был очень скромный и тихий, никому никогда не говоривший грубостей, интеллигентный петух, и ему было очень обидно и досадно, что его сравнивали с таким плохим Котом и сравнивали незаслуженно. От обиды Петя начал похаживать в кабак, хозяин которого – жирный кабан, всегда спешил с добродушной улыбочкой помочь петуху залить вином горе. Петя обычно выпивал свою кружку и со слезами на глазах начинал изливать свою душу кабану, который садился напротив, подпирал копытом голову, прикрывал глаза и слушал, слушал, слушал… Поскольку рассказы петуха не отличались большим разнообразием, то через несколько минут кабан начинал мирно похрапывать, а петух, основательно войдя в роль несчастного и оскорбленного, продолжал свой монотонный, как зудение сонной мухи, рассказ, не замечая, что разговаривает сам с собой. Так было и в этот раз, разве что Петя был особенно не в духе и выпил явно лишние еще полкружки вина.
        Очнулся петух, когда уже прошел половину пути к дому. Стояла тихая безлунная ночь. Ветерок мирно шелестел камышом около речки. Вся деревня спала. То одна, то другая сторона улицы подбегала к петуху так близко, что умудрялась зацепить его забором и оттолкнуть к противоположной стороне.
        Кот не шел у петуха из головы. То он представлялся ему с крыльями и петушиным хвостом, то с кошачьей головой и куриными ногами, то сидящим на заборе огромным серым котищем, открывающим бездонную пасть и орущим: - "Ку-ка-ре-ку!"      
       "Уж этот бандит, - продолжал туго соображать Петя, - наверняка сейчас что-нибудь натворил бы, пока никого нет, ведь он – не я!  И почему это одним все можно, а другим нет. Вот, если бы я сейчас окно разбил, меня тут же  осудили бы на суде и приговорили к исправительным работам по рытью колодца, который копают все преступники на глубину своего роста. Земля сейчас мерзлая, и копать ее было бы очень и очень неприятно. Да и зачем мне ее копать, я ведь тихий. Это Коту было бы полезно, это ведь он – задира и хулиган, а не я. Ох, уж мне этот Кот".
            И, вдруг, в отуманенном вином мозгу возникла коварная мысль. Петух поднял несколько булыжников, собрался с духом и начал бить все окна подряд, не забывая при этом иногда пронзительно мяукать. Что было дальше, он помнил смутно – чей-то сонный рык, чье-то недовольное хрюканье и мычание, вой и крики: - "Держи разбойника! Держи Кота!"
         Наутро петух проснулся у себя дома и ничего не помнил, как ни вспоминал. С похмелья голова болела так, как если бы ею отыграли три тайма в футбол две команды носорогов. По распухшей голове петух догадался, что выпил наверное вчера лишнего, но как и что было потом, не имел ни малейшего представления. Выпив огуречного рассольчика, почистив перья и взяв пустое ведерко, петух отправился на улицу. Солнце было уже высоко, около полудня, но на улице, как ни странно, никого не было. Стояла странная тишина. Петух, поскрипывая ручкой ведра, направился на ручей к проруби, откуда жители деревни брали воду. Ручей был довольно далеко, и пока петух дошел, голова почти перестала болеть. Уже около самого ручья он услышал гул голосов и подумал, что наверное что-нибудь случилось, и в роще по этому поводу, как и обычно в таких случаях, организовано общее собрание. Петух набрал немного воды, с жадностью сделал несколько глотков, затем выплеснул остальное на снег и пошел к роще. Приближаясь, он все отчетливее начал различать отдельные слова и фразы. Говорил медведь, который был очень умный и справедливый, которого звери за это выбрали главным судьей. Он гневно ревел, слегка охрипшим голосом, что пора прекратить это безобразие и примерно наказать Кота за его последнюю выходку, а заодно и за все предыдущее его поведение. Он говорил, что верхом наглости является еще и то, что Кот отпирается от совершенных им дел, хотя всем ясно, что натворить такое кроме него не кому. Нашлись среди присутствующих даже такие, которые утверждали, что, не смотря на темноту, явственно разглядели убегающего Кота, когда тот, совершив свой дерзкий поступок, скрывался за углом. У стоявшей рядом козы петух, извинившись и не забыв поздороваться, спросил, что такое натворил Кот. Коза удивилась его неведению, но объяснила, что Кот этой ночью побил окна у половины деревни. Поскольку есть свидетели, слышавшие, как Кот злорадно мяукал, даже не заботясь о том, что бы его не узнали, то Суд обязательно должен, да и пора бы давно, наказать этого задиру. Петух искренне разделил ее мнение на две одинаковые части и оставил одну из них у себя. Поскольку таких серьезных проступков никто ранее не совершал, то Кота приговорили докопать колодец до конца и тем самым искупить свою вину, облегчив всем зверям труд таскать воду из далекого ручья. Все были согласны с таким мудрым и справедливым решением Суда в лице медведя.
           От аплодисментов посыпался снег с верхушек берез. Радовался вместе со всеми и петух: уж ему ли не знать, как тяжело таскать воду из ручья, ведь его дом самый крайний и дальний в деревне.
           Через месяц в деревне произошли приятные перемены. Во-первых – Кота теперь не узнать. Он стал таким вежливым и тихим, что предпочитал по нескольку раз здороваться с одним и тем же жителем, чем как-нибудь случайно кого-нибудь пропустить. Он первым спешил открыть перед кем-нибудь дверь, уступал место на лавке даже детям и предпочитал громче всех смеяться над своим, когда-то обожаемым, хвостом, едва кто-нибудь отпускал по его поводу безобидную шутку.
          Во-вторых – теперь у всей деревни был под рукой колодец с прозрачной, а не мутной водой.
          А в-третьих – очень скоро Кота перестали звать "петухом", чему несказанно рад был сам петух, хотя ему и невдомек, что это он сам произвел все эти перемены.
           Теперь звери живут дружно, и никто кроме совы не знает правды о той темной ночи, когда вместе с окнами была разбита и несправедливость в присвоенной Котом кличке тихого петуха. Сова знает, но никому не собирается об этом говорить, ибо не всегда лишь правда может принести пользу, не всегда ее полезно знать. Как видите, бывает и так.