Серый

Серый, на такое имя откликался сын Ипатия — сторожа аттракционов на сувенирной ярмарке вышедшего на пенсию уже как года три прошло — был точной копией своего отца. Также высок ростом, степенен в движениях, ходил будто навалил в штаны и боялся растрясти их содержимое. Глаза его закрывали толстые линзы очков, поэтому они казались безжизненными на маленькой, 50 сантиметров по периметру, голове — незаметно расположившейся на конце длинной шеи. Говорил Серый также медленно, растягивая слова, как передвигался в пространстве, вообще — вся его жизнь, напоминала жизнь сытого навозного червя, а сытым Серый был с рождения, потому как об этом заботилось государство.
  
 Серый имел инвалидность первой группы по зрению, что позволяло получать пенсию не только ему, но и его отцу, оформившему пенсион в 55 лет в связи с уходом за тяжёлым инвалидом. Здоровы были оба, что позволяло иметь, к пенсии, солидный заработок.
  
 Размеренная жизнь жирного червя для Серого не перестала быть тягучей даже с приходом весны и сопутствующему этому времени года, когда щепка на щепку лезет в мутных бурных потоках вешних вод. Череду его будней всколыхнуло характерное времени года чувство — которое пришло к нему неожиданно.
  
 Страсть никак не отразилась на его поведении, просто люди стали замечать его в обществе молодой женщины, которая работала здесь же на ярмарке — продавала сувениры отдыхающим. Многих это обстоятельство сильно удивило, всё знали, что у Наташи есть друг — Дима, тоже продавец сувениров, такой же долговязый — как Серый, но не инвалид, и вполне адекватный молодой человек.
  
 Сама Наташа, на фоне тех двух соперничающих ребят, смотрелась не очень гармонично. Она привлекательная привлекательная девушка, как в сказке: - «круглолица, черноброва, нрава кроткого такого».
  
 Её голову украшало милое лицо в обрамлении пышных рыжеватых волос. Большие бесстыжие глаза с каймой из густых длинных загнутых вверх ресниц. Всегда пунцовые щёки с ямочками, из глубины которых задорно торчал слегка облупившийся, от солнечных лучей, небольшой тонкий нос с упрямо-широкими ноздрями; пухлые алые губы небольшого рта, застывшего в насмешливой улыбке над круглым, слегка выдающимся вперёд подбородком, вызывали эротический трепет у случайно бросивших взгляд на них, находящихся под действием весенних обострений, самцов. Вся эта прелесть была украшением изящной, чуть ниже среднего роста фигурой юной, но зрелой соблазнительницы.
  
 В народе говорят: «баба без жопы, это вентилятор без лопастей - крутится, а ветра нет». О Наташе такое сказать, было бы кощунством. Треть её фигуры занимает жизненно важная, для женщины, часть тела. Гряды ягодиц у Наташи начинаются почти от начала поясничного отдела позвоночника, прямо от конца грудного отдела, где рёбра короткие. Оттого тонкий стан женской фигуры, казался поднятым высоко, под самую грудь — напоминающую два налитых яблока среднего размера заточенных в тесную ткань — стянутую между персями перемычкой и широко уходящую за спину, сомкнутую пряжкой под узелок прямо над ложбинкой на спине. Лямок через плечи, у той темницы зрелой плоти не было, поэтому ткань в крупный горошек периодически сползала вниз, предательски выказывая любопытствующим, коих было немало, белую полоску нежной кожи на упругой груди девушки.
  
 Изящным движением порхающих рук, диаметр плеча и предплечья, которых, был почти одинаков, отчего руки выглядели лёгкими и стройными, Наташа подносила ладони к капризной ткани в районе подмышек, заводила большие пальцы между телом и тканью, замыкала захват указательным и средним пальцами, поднимала острог женской прелести вверх, скрывая наготу. Затем, столь же изящным движением, Наташа приводила руки в исходное положение. Движения рук были столь естественны, непринуждённы и грациозны, что походили на взмахи крыльев лебеди. Это выглядело так очаровывающе, что хотелось наблюдать — как девушка поправляет свой гардероб — снова и снова.
  
 В это время года гардероб незатейлив у всех женщин, особенно — когда они на отдыхе. А если женщина считает, что какая-то часть её тела заслуживает особого внимания, то она старается всячески подчеркнуть её присутствие чем-то обтянув или вообще оголив. Отношение Наташи к общей тенденции взглядов у женщин на дилемму — прикрывать наготу или не надо, когда жарко, была философской — стесняешься, отвернись. Кому могут понравиться пятна пота на одежде женщины? Поэтому укрывала она своё тело только для того, чтобы блюсти сложившийся нормы приличия.
  
 В дополнение к волосам на голове и повязке на груди, в гардеробе у девушки присутствовала набедренная повязка, роль которой выполнял широченный и длиннющий шарф из очень тонкой ткани. Наташа расправляла его на батонах ягодиц, достигающих апогея ширины в районе тазобедренных суставов, затем плавно и ровно стекающих, постепенно сужаясь, по пропорционально к фигуре развитым бёдрам до колен, где ровно обволакивали сустав, образуя круглые коленки, также ровно продолжались до суставов стопы, уже в качестве икр ног.
  
 Повязку девушка крепила при помощи двойного узла, завязанного чуть ниже пупка, концы её недлинно ниспадали вниз, прикрывая всё, что оказывалось ниже узла, создавая дополнительную интригу. Охватывая бёдра сверху вниз и к середине, до узла, повязка визуально удлиняла ровный, слегка выпуклый книзу живот, на котором доминировал пупок в глубокой ямке.
  
 Когда столь ладно сложённая девушка, натура которой достойна кисти Рафаэля, шла по ярмарке, демонстрируя свою неповторимую лебединую походку, эротический сквозняк, от «лопастей» её «вентилятора», сносил «башню» каждому, кто встречался у неё на пути, нередко провоцируя короткие семейные ссоры среди прогуливающихся отдыхающих.
  
 Трудно сказать, что толкнуло Наташу в объятия Серого — заниженная самооценка или жизненные обстоятельства, но, после того как она с ним рассталась, флегматичность присущая навозному червяку в привычной среде обитания, покинуло Серого.
  
 ***
  
 В этой истории примечательно то, что своё счастье Димка осознал уже после того, как потерял его. Так часто бывает. Люди встречаются, живут вместе под прессом обстоятельств, потом расходятся. И, кто-то один, начинает рвать волоса на голове понимая, что счастье-то было рядом, а он не смог понять этого и не удержал его. Димка на животе ползал у ног Наташи моля о прощении и добился своего, вернул. Это немудрено, уж больно его альтернатива была нестандартной, но вот вернул ли он своё счастье, трудно сказать. Образ и запах соперника, которого он, даже в мыслях, не мог сравнить с собой ни в каком ракурсе, будут преследовать его всегда.
  
 А Серый загулял. Ему хотелось рассказать всем о своём горе. От его флегматичности не осталось и следа. С предложением выпить с ним, он приставал даже к малознакомым людям, которым изливал своё безутешное горе. Он рассказывал, как красиво ухаживал за Наташей. Дарил ей цветы, подарил дорогой телефон. Мечтал о будущем, - как он поедет в Новосибирск и закупит сувениры для собственного бизнеса Наташи. И что у его жены (ведь мы уже начали жить, доверительно сообщал он собеседнику) появляется шанс уйти на пять лет раньше на пенсию, если они оформят опекунство над инвалидом первой группы.
  
 Изрядно опьянев, Серый начинал врать, с целью повысить свой статус в глазах собутыльника. Он, без тени сожаления рассказывал о разбитой им, во время приступа отчаяния, дорогой иномарке, якобы купленной на средства заработанные за один сезон. С лёгким пренебрежением говорил о крупном штрафе за вождение автомобиля в нетрезвом виде и необходимости выкупать права, для чего уже собрал крупную сумму, намекая на продажность полицейских. Когда речь заходила о гипотезе выкупа прав, обычно собеседник посылал его на пеший эротический маршрут, так как понимал, что слепому прав никто не даст, закон возражать будет.