Часть 13. СУДЬБА САМУРАЯ
Глава 1. «Коммунизм – не просто сверхидея. Это – утопия»…. Странный посетитель. Не менее странная находка.
Вера и уверенность – разные вещи.
Парни и девушки жили в двух одноэтажных корпусах, объединенных одним общим тамбуром, в котором находилась комната дежурного вожатого. Это было маленькое помещение, где с трудом втиснулись кровать, стол с тумбой и стул. Естественно, что во время проживания студентов, комнатка пустовала и, чтобы ее не использовали как курилку, была заперта на амбарный замок. От тамбура комната отделялась тонкой фанерной перегородкой с большим окном, завешенным старой полинявшей шторой. Спальные помещения вмещали огромное количество кроватей и больше походили на казармы. Кровати стояли по обе стороны коридора с колоннами, выполняющими роль опор перекрытия. Разделялись кровати узкими проходами, разминуться здесь было почти невозможно. Лишь группа от группы отстояла на более приличном расстоянии, примерно в полтора метра, представляющих собой нечто вроде демаркационной пограничной полосы. Студенты разных групп держались обособленно и почти не общались между собой. Каждая отдельная группа поглядывала на другую как-то свысока и по непонятным причинам считала себя более элитной и привилегированной. Причем, такая политическая обстановка существовала как в мужской половине казарм, так и в женской.
По вечерам, после ужина из радиорубки доносилась музыка. Чаше всего это была какая-нибудь популярная радиоволна, гонявшая изо дня в день одни и те же мелодии, взятые для эфира. Всего в лагере было человек семьдесят студентов и не более пяти преподавателей, на которых было возложено нелегкое бремя управления толпой молодых людей, имеющих самые разные взгляды на мир, различное воспитание и разные убеждения. Усевшись на лавках под окнами радиорубки, покуривая и оценивающе поглядывая на девчонок из соседних групп, парни завязывали дискуссии на различные темы, часто касающиеся не только современности, но и спорных исторических фактов. Это было не удивительно, так как все они были студентами исторического факультета.
- Вот смотри, - говорил высокий парень в больших очках, с длинными черными волосами, похожий на Джона Леннона, - Наполеон какого роста был? А Ленин? А Гитлер?
- А Петр Первый?! – парировал другой – светловолосый крепыш, стриженый под расческу.
- Это, скорее, исключение, - отвечал казах, похожий на Джона Леннона. Все одержимые какой-то сверхидеей были маленького роста. Я могу назвать тебе еще несколько имен….
- Коммунизм – это сверхидея?
- Это не просто сверхидея, это - утопия!
- Вполне нормальная идея.
- Нормальная?! «От каждого по способностям, каждому по потребностям»! У тебя какие потребности? Если каждому по потребностям - на многих хватит?!
- На всех хватит! Просто человечество еще не доросло своим сознанием, чтобы его потребности ограничивались «необходимым и достаточным»!
- А если не доросло – значит для него это утопия! Во всяком случае, пока не доросло. Согласен? Похожего на Джона Леннона звали Жанат. Так его назвали папа с мамой, а друзья, конечно, называли Джоном. Парень, к тому же, здорово играл на гитаре и исполнял почти все битловские хиты. А когда он затягивал «Естудэй», то у особо сентиментальных даже наворачивались слезы. Джону нравилась Шолпан. Но, как часто бывает, он был не в ее вкусе. Нет, он был видный парень, умный, всесторонне развитый, душа любой компании, но, увы. Прописная истина – сердцу не прикажешь. Было в нем что-то ненатуральное, что настораживало девушку. «Просто роль играет» - однажды подумала она и сразу успокоилась и перестала чувствовать себя виноватой за безответное чувство сокурсника.
Сбор картофеля закончился, и студенты с удовольствием готовились к отъезду. Уставшие и соскучившиеся по благам цивилизации, ждали они часа отправки, когда вдруг неожиданно свалилось известие о том, что один из автобусов сломан. Это значило, что кто-то поедет второй партией. Было предложено отправить всех девчонок, а с парнями решать отдельно. Шолпан уже не помнила, кто первый бросил клич остаться всей группой. Инициативу поддержали, и в лагере должна была остаться группа из двадцати с лишним человек. Потом распихали по автобусам еще человек десять, так что «крайними» оказались пятнадцать человек, в том числе и наша героиня. Джон–Жанат со своим другом – стриженым качком Серегой тоже попали в эту компанию. Со студентами остался преподаватель физкультуры Иван Иваныч, известный своим крутым, но справедливым нравом, вполне вязавшимся с объемными бицепсами и огромными широчайшими мышцами спины. Иван Иваныч решил перебраться в «запретную» комнату, предварительно поручив девчонкам разгрести завалы и смахнуть лохмотья скопившейся пыли.
Шолпан тоже участвовала в наведении порядка. Было ощущение, что в комнату не заглядывали много лет, даже десятилетий. Словно и не уборкой помещения занимались студентки, а археологическими раскопками. Пыль щекотала в носу, работа то и дело прерывалась возгласами наподобие «Ух, ты!» или «Нифига себе!». Старые газеты и журналы с честью могли занять место в музее, так же как и пуговица от солдатской гимнастерки окислившаяся и покрытая зелеными лишаями. Шолпан попыталась рассмотреть, что за рисунок отштампован на ней, но в каморку проникало слишком мало света, который попадал сюда только, когда открывалась входная дверь или одна из дверей спальных помещений. Комната находилась в глубине тамбура, так что в ней всегда царил полумрак. Единственная лампочка, свисавшая с потолка на старом одеревеневшем электропроводе в лохматой матерчатой изоляции, не горела, дно ее было усыпано засохшими мухами, удивительным образом попавшими внутрь стеклянного саркофага.
- Шолпан, открой дверь, пожалуйста! – попросила девушка, копошившаяся под кроватью, - Тут что-то тяжелое. Шолпан вышла из комнаты, открыла входную дверь, вздрогнула и даже вскрикнула, напуганная неожиданно представившейся картиной. Перед ней стоял старик с ужасающей внешностью. Девушке показалось, что она уже видела этого человека раньше, но где и при каких обстоятельствах – вспомнить не могла. Черные с седыми прядями волосы были всклокочены, густые, полуседые брови путались в ресницах, обрамляющих слабо видящие глаза. Орлиный нос, сильно приплюснутый, сломанное ухо и отвратительный шрам неправильно сросшейся брови говорили о том, что старик когда-то был боксером или просто часто попадал под «раздачу». Среднего роста, сухой, но, по-видимому, еще довольно крепкий, держался он прямо и даже как-то по-солдатски браво. Одет довольно странно: старая выгоревшая гимнастерка без пагон, такие же выгоревшие галифе, совершенно не вязавшиеся с остроносыми коричневыми туфлями с ободранными носами. Холодный осенний ветер, крупными каплями дождя барабанивший по стеклам, безжалостно трепал волосы старика, не обращавшего на непогоду никакого внимания.
- Кто вы? – спросила Шолпан.
- Не трогайте сундук, - сказал старик вместо ответа.
- Какой сундук?
- Не ворошите чужого прошлого, чтобы оно не стало вашим кошмаром, - продолжал незнакомец глухим утробным голосом, почти не шевеля губами. Шолпан показалось, что старик не слышал вопросов и не видел ничего происходящего вокруг. Он словно смотрел сквозь нее, внутрь помещения. Ужасный взгляд сумасшедшего старика пробирал холодом, заставляя тело биться мелкой отвратительной дрожью.
- С кем ты там разговариваешь? – раздался голос, выбравшейся из-под кровати сокурсницы. Услыхав за спиной шум упавших на пол книг, Шолпан обернулась: Гульнара стояла, открыв рот и, широко раскрытыми глазами, не моргая, смотрела на старика. Его неординарная внешность произвела впечатление и на нее. Когда Шолпан снова повернула голову, никого уже не было. Она выглянула на улицу, посмотрела направо, налево, но странный человек исчез, так же неожиданно, как и появился.
- Кто это? – спросила опомнившаяся, наконец, Гульнара и принялась собирать книги, разбросанные на полу.
- Понятия не имею, - ответила Шолпан.
- Я так испугалась! Кошмарный старик, - сказала Гульнара, - И одет как бомж какой-то.
- Если бы не туфли, - сказала Шолпан, - Кошмарный говоришь? – добавила она тише, словно рассуждая о чем–то своем.
- А что он хотел?
- Не знаю, не поняла. Сундук какой-то трогать не велел.
- Что? – воскликнула Гульнара и снова выронила только что подобранные с пола книги.
- Гуля, ты чего? – не поняла Шолпан ее реакции.
- Да, там сундук под кроватью! Тяжелый, я его сдвинуть не смогла. И на замок закрыт, во-о-о-т такой! – продемонстрировала она размеры замка. Предостережения старика, мало повлияли на намерение изучить содержимое таинственного сундука, если не разожгли еще большего любопытства. Гульнара и Шолпан попытались сделать это вдвоем, потом к ним присоединилась еще и Света, ходившая за водой для мытья полов. Но втроем сделать это оказалось еще труднее – под кроватью было тесно и девушки просто мешали друг другу.
- Мы, конечно, дико извиняемся. А что это вы там делаете? – Джон с Серегой откровенно разглядывали торчавшие из-под кровати округлые формы, обтянутые спортивным трико. Девчонки выползли на свет божий и, пыхтя и отдуваясь, рассказали о своей странной находке.
- Еще какой-то старик приходил, - вспомнила Шолпан, - Чудной, блин.
- И одет странно! - дополнила картину Гульнара, вспомнив о своем первом впечатлении, - Нам с Шолпанкой показалось, что мы его уже где-то видели. О том, что сказал необычный посетитель они почему-то умолчали. Сергей нырнул под кровать, с его накачанными мышцами сундук спорить не стал - пол заскрипел, показалась черная боковина, окованная металлическими полосами, с мощными навесами и большим амбарным замком – ржавым, старинным, похожим на реквизит к фильму по произведениям Вашингтона Ирвинга. Сундук был действительно очень тяжелый и не хотел покидать своего привычного места.
- Он уже корни пустил! – пошутил Сергей и решил поменять тактику.
- Джон, давай так: ты приподнимешь кровать, а я дерну, - предложил он. Так и сделали. Несговорчивый сундук, наконец, оказался в центре дежурной комнаты. В полумраке он, и правда, казался пиратской добычей, отчего на ум приходили строки известной песенки: «…Пятнадцать человек на сундук мертвеца. Е-хо-хо! И бутылка рому….». Выглядел он как-то зловеще. Неприятное ощущение того, что появление этого необычного предмета предвещает что-то недоброе, висело в воздухе. Даже расхотелось открывать его. Все замолчали, боясь узнать какую-то страшную тайну, хранившуюся под тяжелым навесным замком. Все, кроме Джона.
- Ну, что притихли? – спросил он так неожиданно, что Шолпан снова вздрогнула, очнувшись от воспоминаний о сегодняшнем госте. Его слова с новой магической силой вдруг всплыли в ее сознании: «Не ворошите чужого прошлого».
- Давайте, скажем Иван Иванычу, - предложила она.
- Чего это вдруг?! – удивился Джон, - Зачем тогда мы его вытаскивали?
- Иваныча нет в лагере. Он с председателем уехал, - поддержал Сергей.
- Некрасиво в чужих вещах ковыряться.
- Да этот сундук здесь сто лет стоит, - настаивал Джон.
- Ну, и что? – не сдавалась Шолпан, - Все равно, как воры. Моральная сторона вопроса обсуждалась до тех пор, пока девушки не закончили уборку помещения.
- Все, - уверенным тоном заявила Шолпан, - Лавочка закрывается, - и вытолкала парней за порог.
Глава 2. «Бабка моя не бьет в бубен и не скачет вокруг костра. Обходится без этих приколов». Исчезновение Джона. Итиро – первый сын.
Мне жалко звезду упавшую с неба…
Никак не решит, чье желание исполнить.
Примерно в три часа ночи Шолпан неожиданно проснулась. Сразу и не поняла, что ее разбудило. Сердце билось в непонятной тревоге. Кто-то тряс ее за плечо. Шолпан присела на кровати. Это были Гуля и Света.
- Там Серега за дверью стоит. Приперся, меня разбудил, - пожаловалась Света, кровать которой находилась ближе к выходу.
- Он, что свататься пришел? Вам мое благословение нужно? – зевнула Шолпан, не понимая, чего действительно от нее хотят.
- Джон исчез куда-то. Да я и сама ничего не поняла, - оправдывалась Света, - Короче, пойдем. Он с тобой поговорить хочет….
Серега сидел на лавке, стоявшей у входа в спальные корпуса. На улице было прохладно и сыро. Полная луна, наклонив голову, ухмылялась с черного неба. В луже, не высохшей за день, плавало ее отражение. Миллиарды звезд, рассыпавшиеся во Вселенной, мерцали в мельчайших каплях холодной ночной росы, выступившей на уцелевших еще кое-где листьях. Вид у Сергея был довольно необычный. Всегда спокойный и невозмутимый, теперь он казался перепуганным и озадаченным. Луна отражалась и в его глазах и блестела в тревожном взгляде. Лысый, нахохленный выглядел он и впрямь довольно странно, даже как-то зловеще.
- Я тебе зачем? – собралась с духом Шолпан. Серега вскочил с лавки и зашагал взад-вперед, оглядываясь по сторонам.
- Короче, сундук мы все-таки открыли, - сообщил он,- Ни хрена там не было. Кроме тетрадки одной. Старая, сразу видно. В кожаном переплете, клетки выгорели, страницы почти коричневые. Пустой, блин, а тяжелый!
- Только тетрадка? – переспросили девушки.
- Ну, еще котелок помятый, сапоги хромовые. И вот, - Сергей показал медную пуговицу, похожую на ту, что пыталась разглядеть Шолпан.
- Больше ничего? – настаивала Шолпан.
- Ничего.
- - Что в тетрадке?
- Фиг поймешь. Рисунки какие-то и записи, буквы похожие на иероглифы. Рисунки, кстати, тоже что-то типа японской или китайской графики.
- Где тетрадка?!
- Исчезла. Вместе с Джоном. Или, правильней – Джон исчез вместе с тетрадкой. Серега не переставал шагать по проложенному маршруту. Он проходил несколько метров вдоль корпуса, возвращался, шел мимо лавки и снова возвращался назад. Голос его, то удалялся, то становился громче.
- Давно Джон исчез?
- Я сразу к тебе пошел, - остановился парень напротив Шолпан.
- А я тут причем?! – удивилась девушка. Серега присел рядом и начал нервно трясти бедрами.
- Ты же у нас, типа, внучка шамана.
- Не шамана, а целительницы, - поправила Шолпан.
- Какая разница?
- Бабка моя не бьет в бубен и не скачет вокруг костра. Обходится без этих приколов.
- Ладно, не важно. Короче, шарит.
- Но, сама я мало что соображаю в таких делах.
- Ну, что-то же соображаешь? - сказал Серега, перестал трясти бедрами и снова начал озираться по сторонам.
- Пошли в каморку, а то здесь холодно что-то, - предложили девчонки.
- Не-е-е! Я туда не пойду! – вскочил качек и замотал головой. Казалось, что одно упоминание об этой комнате приводило его в ужас. Странно выглядел здоровый физически развитый парень. Что могло так напугать его?
- Ты что?! – удивились девушки и тоже стали оглядываться по сторонам.
- Я проснулся, не знаю от чего. Смотрю – Джона нет на кровати. Вообще-то, я всегда крепко сплю, фиг разбудишь. А тут…. В общем, лежу, не могу понять, почему проснулся и куда Джон делся. Потом слышу: возня какая-то в тамбуре и, вроде, разговаривает кто-то. Моя кровать возле входа стоит, сразу у двери. Короче, сижу, зеваю, шарю ногами по полу – тапки ищу. Неожиданно почувствовал - кто-то в окно смотрит. Поворачиваю голову – такая морда страшная на меня пялится! Чуть в штаны не наложил! Старик лохматый со сломанным носом и шрамом, прищурился и головой качает. Думаю: «Снится». Ущипнул себя – больно! Так разозлился.… Выскочил в тамбур и выглянул на улицу – нет никого! Вдруг сзади шум, я оглянулся, мне показалось, что в каморке какая-то тень мелькает и слабый свет горит, словно огонек свечи мерцает. Я туда! Свет сразу погас, только легкий запах дыма остался. Тут меня кто-то так толкнул, что я влетел в казарму и свалился на пол. Не знаю, как всех не разбудил. Поднимаюсь с пола и сажусь на кровать. Сижу и думаю: «Было это все или не было? Или все-таки приснилось, а с кровати я просто свалился?»
- Может и свалился, но мы этого старика тоже видели, - сказала Шолпан.
- Что?! – воскликнул Серега и снова вскочил с лавки.
- Да, видели. Я и Шолпанка, - подтвердила Гульнара.
- Значит, не приснилось?!
- Слушаю вас и начинаю верить, что вы и правда видели этого старика, - сказала Света, которой не представилось такой «удачи», - Может это кто-то из местных? Тогда, возможно, он причастен к исчезновению Джона. Посовещавшись еще минут пять, ребята решили: если Джон не явится еще через пару часов - обратиться к участковому. Остановившись на этом, отправились досыпать, хотя каждый чувствовал, что уснуть ему уже вряд ли удастся.
Перед самым рассветом Шолпан все же удалось задремать на несколько минут. Впрочем, это состояние нельзя было назвать настоящим сном. Она принимала участие в каких-то странных необъяснимых событиях, не поддающихся логике. Осознавая нелепость этих видений, девушка чувствовала, что все это происходит не в действительности, пытаясь, тем не менее, отыскать хоть какой-то смысл. Утро предвещало такой же унылый пасмурный день, как и вчера. Тяжелые серые облака, наполняясь влагой, опускались все ниже и, проплывая над верхушками грустных деревьев, цеплялись за них, ранили бока и проливались холодными крупными каплями осеннего дождя, смывающего последние краски осени. Джона по-прежнему не было. Участковому дозвониться не удалось; вызов шел, но трубку не брали.
- А к нему невозможно дозвониться, - сказала тетя Шура – невысокая полная казашка лет шестидесяти, выполнявшая в лагере обязанности сторожа.
- Он у нас один на три поселка, - добавила она.
- Теть Шура, у вас есть старик такой: страшный, со шрамами, в солдатской форме ходит? – спросила у нее Шолпан. Женщина окинула компанию молодых людей удивленным взглядом, сделала продолжительную паузу и, наконец, сказала:
- Был. Лет пять назад умер. Я вместо него работаю. Он до меня лагерь сторожил. И жил здесь. Никто не помнит, откуда взялся. Просто появился в поселке. Жил один, кому дров напилит, кому воды натаскает, огороды копал. Шустрый старик был, но странный какой-то. Не поймешь кто по национальности….
- Здесь жил, в лагере? – спросил Серега.
- Я даже догадываюсь где, - перебила его Шолпан, - В дежурной комнате? – посмотрела она на сторожиху.
- Да. А вы откуда знаете? Вы, вроде бы, первый раз у нас, я вас раньше не видела. Ничего не оставалось, кроме как рассказать о вчерашнем появлении странного старика.
- Ой, бай! – воскликнула тетя Шура, - Давно его не было! Опять объявился!
- Что?! – воскликнули друзья хором.
- Он поначалу часто приходил. Многие его видели. Бродил по ночам по лагерю. Потом директор какую-то бабку из аула привез. Она подымила возле его могилы травами какими-то. Я сама не видела, люди рассказывали. После этого Тир перестал здесь шататься.
- Его Тир звали?
- Вообще-то полное имя - Итиро
- Итиро? Значит японец, - констатировал Серега, - Переводится примерно как «первый сын». Вот, что за каракули в тетрадке!
- В какой тетрадке? – спросила сторожиха.
- Мы сундук вскрыли. Он в дежурке под кроватью стоит.
- Ну вот! Все ясно! Бабка предупреждала, что вещи китайца нельзя трогать! – воскликнула тетя Шура. Ребята рассказали ей о случившемся. О том, что Джон пропал вместе с тетрадкой. Тревога за судьбу сокурсника еще больше усилилась. Делались различные предположения. Все выдвигали свои версии. И только Шолпан молчала и думала о чем-то, совершенно не слушая остальных.
- Тетя Шура, вы знаете, где старика похоронили? – неожиданно очнулась она от раздумий.
На кладбище отправились в том же составе: тетя Шура, Света, Гуля, Шолпан и Серега. Странное дело, но никто не стал расспрашивать Шолпан о том, откуда у нее такая уверенность, что Джона надо искать на могиле старика. Ее безапелляционная уверенность магическим образом подействовала на остальных участников мероприятия. В подобных ситуациях часто случается, что ответственность за дальнейшие действия с удовольствием перекладывается на первого вызвавшегося. Тем более, у студентов была причина довериться своей подруге, а тетя Шура поддалась общему влиянию.
Путь к кладбищу лежал через старую лесопосадку кленов и тополей, превратившуюся с годами в труднопроходимую чащу. Подлесок состоял из колючих кустов шиповника и дикой ирги, буйно разросшихся под сенью многолетних деревьев. Тетя Шура быстро шагала по еле заметной тропинке, замысловато огибающей заросли кустарника и туго сплетенные ветви деревьев. Черная кора кленов, изрезанная морщинами, выглядела очень живописно и даже сказочно. Толстые стволы тополей говорили о том, что высажены они давно и чувствуют себя настоящими старожилами. Несмотря на то, что почти вся листва уже облетела и лежала под ногами плотным мягким ковром, свет плохо проникал сюда, в посадке было сумрачно и немного жутко, что вполне соответствовало мрачным мыслям, блуждавшим в головах наших путешественников. Шли молча, стараясь не шуметь, словно боялись побеспокоить невидимых обитателей этой дикой рощи, некогда искусственно созданной людьми. Минут через пятнадцать стали видны просветы, открывающие взору панораму перепаханного тракторами поля. Некоторые места оставались нетронутыми, с высокими зарослями засохшей полыни и увядшими кустами облезлого лопуха.
До конца лесополосы оставалось каких-то метров пятнадцать, когда путники услышали хруст веток и чей-то кашель. Это было так неожиданно, что каждый испуганно вздрогнул, а некоторые даже вскрикнули. Компания остановилась. Напрягая зрение, наши герои пытались разглядеть хоть какое-то движение в серых промозглых зарослях, чтобы определить, откуда донеслись звуки. Однако было совершенно тихо, кашель прекратился, так что можно было подумать, что все это только померещилось. Но не всем же одновременно?!
- Джон! Ты где?! – закричал Сергей, не выдержав тягостной тишины. Снова раздался кашель, потом совсем рядом зашуршали листья и на фоне черных кленов появился Жанат. Он был почти голый, если не считать больших синих трусов, из широких штанин которых, торчали худые длинные ноги. Парень дрожал от холода, был ужасно лохмат, а глаза, даже в сумерках светились каким-то безумием. Собрав волю, вспомнив, что это все-таки их сокурсник, а не лесной дух или герой ужастика, ребята подошли ближе. Ничего страшного не произошло. Парень продолжал стоять под деревом, трясясь и клацая зубами. Оглядев всех присутствующих, он остановил взгляд на Шолпан и закивал головой раньше, чем она успела спросить:
- Ты к нему ходил? Джон встрепенулся и снова стал собой. В глазах блеснул разум, он оглядел свое скудное обмундирование и сказал:
- Замерз, блин, дайте куртку погреться. Сказано это было так просто, так естественно, словно прогулки по ночам в одних трусах были для него обычным занятием.
- Нормально! – сказал Сергей и накинул на плечи товарища свою куртку. Шли молча. Никто не решался начать разговор именно сейчас. Только Шолпан повторила свой вопрос:
- К нему ходил?
- Откуда знаешь? – удивился Джон, забыв видимо, что уже отвечал на этот вопрос. Потом добавил: «Не сейчас» и быстро зашагал впереди, удивляя остальных тем, как легко находит затерянную в зарослях тайную тропку….
Глава 3. «Присаживайся. В ногах правды нет». Лесоповал. Гладиаторские бои.
Наше тело, природа, даже Вселенная
со всеми планетами, кометами и прочим
«космическим мусором» - это физическое,
осязаемое, материальное. Но, кроме
материального есть то, чего мы не видим,
не можем «пощупать». Это мысль. Мы не
можем отрицать существование мысли.
Сохранить происшествия в тайне не удалось, так что Джону пришлось продефилировать в столь оригинальном наряде мимо остальных сокурсников, ожидающих у входа. Зрелище действительно было довольно необычным, однако, вместо криков «браво» и рукоплесканий шествие сопровождала звенящая тишина. Завтрак давно закончился, но сердобольные товарищи прихватили пайки отсутствующих и принесли в «казарму». Как ни странно, события последних часов не испортили аппетита, и прибывшая команда с удовольствием уплетала котлеты с макаронами, запивая их холодным компотом. Сгорающие от любопытства товарищи деликатно молчали, терпеливо ожидая, когда исчезнет последний кусок хлеба и опустеют тарелки. Наконец настала долгожданная минута: Жанат запрокинул голову, вытряхнул из стакана остатки вареных фруктов в рот и будто точку поставил его на стол.
- Ну, что, - сказал он удовлетворенно, - Теперь спать….
Уже поздно вечером, когда начало темнеть студенты собрались в мужском спальном помещении и окружили проснувшегося, наконец, Жаната. Оглядевшись вокруг, он присел на краю кровати, глянул на наручные часы и принялся соображать: что приснилось, а что является реальностью? Если это только сон, то чего хотят от него? Почему он в одних трусах и где его валенки и телогрейка? И почему в помещении панцирные кровати, а не деревянные нары? И что вообще здесь делают эти парни и девушки и откуда он их знает? Что он помнит? Жанат поставил локти на колени, подпер подбородок ладонями и принялся вспоминать события с того места, когда он все-таки извлек тетрадь из сундука…
Пытаясь разгадать значение иероглифов, Джон всматривался в картинки, нарисованные химическим карандашом. В некоторых местах они выгорели или расплылись в синие пятна с неровными бархатистыми краями. Раскидистые хвойные деревья с причудливо искривленными толстыми стволами росли прямо на камнях, водопады срывались с отвесных скал и бежали бурными реками. Одинокие деревья и очертания изогнутых крыш пагод. Фигурки человечков в различных позах либо группы людей, выполняющих какие-то движения. Большинство страниц было изрисовано именно такими символическими изображениями фигурок. Джон несколько раз перелистывал тетрадь, пытаясь найти какую-то логику в построении рисунков, знаков и иероглифов. От значков-человечков рябило в глазах, казалось, что мысли стали вязкими и тягучими и начало клонить в сон. Приходя в себя, он понимал нелепость возникающих образов, видений, диалогов и монологов, возникающих в секунды сумеречного состояния между сном и реальностью…
В какое-то мгновение все смешалось и Джон перестал осознавать где находится и что происходит…. Он чувствовал, как дрожит от холода, лежа на втором ярусе деревянной кровати, устланной вместо матраса соломой и охапками колючей травы. Это была даже не кровать, а скорее нары, которыми было заставлено помещение сырого холодного барака. Джон привстал и окинул взглядом окружающее пространство. Ему стало так жутко, что он задрожал еще сильнее. Вокруг лежали и сидели уставшие, одетые в телогрейки люди. В разных углах барака раздавался храп и кашель простуженных заключенных. То, что он среди каторжников Джон понял сразу, но как и за что оказался здесь, он понятия не имел и, странное дело, не пытался вспомнить. «Сейчас должны ужин принести», - подумал он. Со скрипом отворилась деревянная, обитая жестью дверь, впуская в помещение морозный воздух. «Ужин!» - закричал солдат в тяжелом овчинном тулупе и огромных светлых валенках с подворотами. Влетело облако пара, а в нем двое заключенных, тащивших большую алюминиевую кастрюлю ….
- Самурай, на выход! Это был другой день. Лето. На улице жарко, а в бараке сухо и прохладно, вот только надоедливые мухи…. Невысокий парень азиатской наружности ловко спрыгнул с верхних нар и направился к выходу. Часовой пропустил его, сам пошел сзади.
-Куда? – спросил парень.
- А то не знаешь, к капитану, конечно.
Солидный широкоплечий мужчина лет сорока сидел за тяжелым конторским столом и дымил папиросой. Воротничок кителя был расстегнут, капли пота блестели на красном лице. Коротко остриженные светло-русые волосы ежиком торчали на круглой макушке. Капитан посмотрел на вошедших, кивнул часовому на дверь и затушил папиросу в металлической пепельнице. Оказавшись в облаке, он прищурился, разогнал дым рукой и сказал:
- Присаживайся, Самурай. В ногах правды нет. Голос, привыкший подавать команды, был грубый и низкий. Не было в нем никаких интонаций, позволявших почувствовать настроение.
- Мать умерла, - продолжал капитан, - Я ее десять лет не видел, все обещал приехать, крышу починить, забор поправить. Все мечтал к отцу на могилку сходить. Так и не дождалась. Какая же я сволочь! Голос чуть заметно дрогнул, мужчина застеснялся своей слабости и чтобы как-то скрыть ее начал подкуривать очередную папиросу.
- Много куришь, капитана, - сказал японец, - Сердцу плохо.
- Говорят, ты зэкам свиданки с родственниками устраиваешь. Как ты это делаешь?- спросил офицер, пропуская мимо ушей лекцию о вреде курения.
- Сами видят, кому сильно хочет, - с сильным акцентом ответил парень.
- А мне можешь устроить? – тихо пробурчал капитан себе под нос, не веря, что говорит подобное.
- С кем?
- Ну, как с кем? С мамой, конечно.
- Она умер же? – удивленно произнес японец.
- Я слышал ты и это можешь.
Самурай опустил глаза и задумался. Капитан не мешал, только искоса поглядывал на заключенного и дымил папиросой. Минут через пять, не раньше, японец сказал твердо и безапелляционно:
- Хорошо, я помогу, но один условие…
- Ты мне еще условия будешь ставить?! – вскочил офицер, но вдруг вспомнил о какой услуге идет речь, смутился, сел и уже спокойно спросил:
- Чего хочешь?
- Не заставляй драться. Два человек убил.
- А ты не убивай! – засмеялся офицер.
- Тогда моя убьют, - серьезно ответил Самурай.
- По рукам, - капитан поднялся над столом. Японец тоже встал, протянул руку.
- Не обмани, - предупредил он.
- Обещаю, - крепко пожал тот протянутую ладонь….
Лесоповал. Джон обрубает ветки спиленных деревьев. Опять зима. Разгоряченному от работы телу жарко, а ноги мерзнут. Сырые валенки задеревенели на морозе, еле-еле греют отсыревшие портянки. Солнце уже низко, вот-вот часовой крикнет «строиться!» и поведет в бараки. «Строиться!» - крикнул часовой и начал перекличку. «Я!» - отозвался Жанат, услыхав свою фамилию. На ужин каша с кусками сала. Это настоящий праздник! Таким сытым он уже давно себя не чувствовал. «Скажите Самураю спасибо, - сказал кто-то, - Из-за него капитан расщедрился»….
Среди ночи барак разбудили криком «Подъем!» и велели строиться. Пьяный капитан нетвердой походкой прогуливался вдоль строя, заглядывал в глаза заключенных и дышал на них свежим перегаром. Чувствуя себя вершителем судеб, он останавливался возле кого-то и, тыча огромным кулаком в грудь, кричал, брызгая слюной:
- А ты, сука, что имеешь против капитана Смолина?! Что ты имеешь против Советской власти?! Где ты был, когда я подыхал в окопах вместе с солдатами?! Кому везло, тот оставался стоять, замерев от страха и кипя от негодования. Чаще «разговор» заканчивался мощным ударом в солнечное сплетение или в челюсть. Несколько вооруженных солдат стояли у входа и осуждающе покачивали головами.
- А ты, самурай, – вдруг увидел он японца, устроившего ему «встречу» с покойной матерью, - чего полез на нашу землю?! Получил по заднице?! Он схватил парня за шиворот и вытащил из строя.
- Семченко! Тащи двух уголовников из третьего!
- Товарищ капитана, ты обещал…, - робко попросил Самурай.
- Пошел на…ер! Ничего я тебе не обещал, падла японская! – заорал капитан и хотел ударить парня в ухо, но тот резко присел и кулак просвистел над головой. Повинуясь законам инерции, офицер продолжил движение вокруг оси и, не удержавшись на ногах, грохнулся на деревянный пол. Солдаты подбежали и помогли подняться. Немного протрезвев, капитан Смолин посмотрел на Самурая и вспомнил о данном слове. Чувства боролись в нем. Отменив «мероприятие» он мог вырасти в глазах заключенных, но показать слабость перед подчиненными. Во всяком случае, так ему казалось.
Вернулся конвойный с заключенными из третьего барака. Один был высокого роста, не меньше ста восьмидесяти, второй невысокий, но широкоплечий, с большой лысой головой исчерченной шрамами. Высокий тоже не казался худым, а кулаки его были даже больше, чем у капитана. Оба они с волнением смотрели на японца, выглядевшего в сравнении с ними совершенным подростком.
- Похороните самурая – водки дам. Всем хватит.
- Капитана, ты обещал! – снова взмолился японец и встал в боксерскую стойку.
- Пошел на…ер, – ответил офицер. Обитатели барака, подчиняясь установленным правилам, забрались на второй ярус и уселись, свесив ноги. Страх, любопытство и усталость читались во взглядах измученных за день людей. Хорошо приглядевшись, можно было разглядеть злость, ненависть и решимость, но эти чувства разбивались о суровые лица солдат с винтовками. «Гости» из третьего барака сняли телогрейки и пошли в наступление. В проходе между нарами было не так просторно, чтобы действовать одновременно. Первым бросился высокий – он шагнул вперед и произвел резкий прямой удар правой рукой. Самурай сделал низкий уклон в сторону и слегка развернувшись, резко ударил нападавшего правой ногой в область печени. Мужчина захрипел и, схватившись за живот, упал на пол. Воспользовавшись тем, что японец оказался к нему спиной, второй противник обхватил его сзади, удерживая плечи. Японец отреагировал молниеносно: нагнувшись корпусом вперед, он ухватил стопу обидчика обеими руками и дернул из-под себя. Теряя равновесие, мужчина освободил объятия и взмахнул руками. Не успев сообразить, как оказался на полу, он получил удар ногой в лоб и потерял сознание. В это время пришел в чувства высокий и, пытаясь вспомнить, что происходит, встал на ноги. Капитан, сидевший на нижних нарах, оказался у него за спиной. Незаметно для японца, он дал зэку, снятый с винтовки штык. Ощутив в руке холодную сталь, заключенный почувствовал себя гораздо увереннее. Он оглянулся назад и, подмигнув капитану, бросился на Самурая, отчаянно размахивая смертоносным оружием. На верхнем ярусе послышался ропот. Заключенным явно не понравилась подлая выходка капитана. Непонятным образом удавалось японцу кружить вокруг нападающего, несмотря на ограниченное пространство. Он, то уклонялся в сторону, то приседал, то отпрыгивал назад, избегая ударов штыком. В какой-то момент японец лег на бок и ударом обеих ног, подсек стопы противника. Тот с грохотом упал рядом с самураем, совершенно потеряв ориентацию. Воспользовавшись моментом, японец схватил руку, державшую штык, зажал ее между закинутыми на грудь противника ногами и, лежа на спине, провел болевой прием. Но это не было схваткой на ринге, когда можно попросить пощады, похлопав противника ладонью или постучав ей по ковру. Раздался жуткий крик здоровяка, ощутившего невыносимую боль от перелома в локтевом суставе. Штык выпал из покалеченной руки и через мгновение вонзился в грудь поверженного исполина. Защелкали затворы, конвоиры бросились к японцу, но произошло невероятное….
Глава 4. «Сожги тетрадь на моей могиле». Побег. Кто же он? Джон или Самурай?
Если мы не можем отрицать существования
нематериальной мысли, почему не верим в
существование нематериальной души?
Не осознавая, что творит, впав в какое-то странное состояние, больше похожее на сумасшествие, Джон прыгнул на спину одному из солдат и свалил его на пол. Чувство злости, переходящее в отчаяние подавляло инстинкт самосохранения и придавало сил. Его выходка словно послужила сигналом для остальных и вскоре все военные, включая капитана Смолина, оказались под горой заключенных ревущих и рвущих свих обидчиков, словно дикие звери…. Бросив растерзанные тела, толпа вооруженная тремя винтовками и одним пистолетом, бросилась из барака. Выскочившие навстречу солдаты не успели сделать ни одного выстрела. Привыкшие к беспрекословному подчинению заключенных, они просто не поверили в реальность происходящего и попытались остановить бунтовщиков угрозами. Из толпы раздались беспорядочные выстрелы, через мгновение беглецы сломали ворота и вырвались за территорию лагеря….
Далеко за спиной были слышны выстрелы и лай собак. Джон бежал рядом с самураем. Болотистая почва, как надувной матрас прогибалась под ногами. В некоторых местах вода выступала над мягкой мохнатой подушкой и чавкала под ногами. Того и гляди угодишь в яму и тогда все – выбраться из засасывающей трясины без чьей либо помощи будет просто невозможно. К счастью болото кончилось и, оказавшиеся рядом, беглецы выбрались на твердую землю, сразу же очутившись в роще деревьев с причудливо искривленными стволами.
- Возьми, Жан, зажги на моя могила, - японец сунул Жанату потрепанную тетрадь в кожаной обложке.
- Почему я?
- Ты взял. Значит ты, - ответил самурай, бросился прочь и исчез в зарослях. Парень остановился и огляделся по сторонам. Никого. Заключенные разбежались по тайге кто куда, разбившись на небольшие группы. Звуки выстрелов и лай собак удалялись, значит погоня шла в другом направлении. Джон остался один. Была осень. Мелкий холодный дождь, падая на землю, превращался в туман, затянувший все окружающее пространство мрачной тревожной таинственностью. Чуть передохнув, Джон поплелся в неизвестном направлении, трясясь от холода, прижимая к груди, врученную самураем тетрадь. Зубы стучали так громко, что звук этот отдавался в голове и разбивал на осколки и без того нестройные мысли, выплывавшие из тугого, скованного холодом сознания. Все же иногда удавалось ухватить, не успевшие рассыпаться образы и события чьей-то чужой непонятной жизни.
Вот маленький мальчик, судя по одежде - японец, бежит по зеленому лугу. Он смеется, быстро семеня маленькими ножками, стараясь убежать от отца. Мужчина настигает мальчика, хватает, подбрасывает вверх и ловит крепкими руками….
Теперь подросток стоит в строю ровесников в доспехах самурая. Учитель выкрикивает команды, и юноши синхронно выполняют движения, имитирующие блоки и удары руками и ногами….
Ночь. Стройный парень невысокого роста держит за руки хрупкую девушку в кимоно. Девушка опускает голову, прячет глаза. Она плачет. Мужчина говорит ей что-то негромко и ласково. Девушка вертит головой, она не верит. Пьяный аромат цветущих деревьев заполняет воздух, стрекочут ночные насекомые….
Снова ночь. Высокий забор. На вышке воин в головном уборе с кривыми широкими рогами, похожими на топоры. Рука натягивает тугую тетиву, стрела вонзается в горло воина, тот перегибается через перила и падает с вышки. Прыжок вверх, руки хватаются за верхний край забора, подтягивают тело. Прыжок вниз, кто-то тяжело наваливается и выворачивает руку…. Больно.
Полумрак. Холодно, сыро. С потолка капают капли, громко разбиваются о каменный пол. Звуки болью отдаются в голове. Ноги скованы тяжелой цепью. Джон чувствует, что это его ноги. Тело болит от побоев. Его пытали. Сегодня должны казнить. Он знает это. Где-то вверху слышится скрежет железных навесов, потом звук шагов. Кто-то спускается вниз и приближается. Офицер говорит по-японски. Джон не понимает слов, но знает, что ему предлагают принять смерть на поле боя….
Холодный сырой барак, нары, подстилка из соломы. Как он оказался здесь? Что помнит? Звуки выстрелов и разрывающихся гранат. Ноги бегут по неровной земле, поросшей колючим кустарником и пятнами желто-зеленой травы. Ямы и кочки выворачивают ступни. Он кричит какой-то самурайский клич, сливающийся с голосами бегущих рядом солдат. В руках винтовка с пристегнутым штыком. Впереди вражеские окопы. Совсем рядом взрывается граната. Голова словно разрывается на части, становится темно и тихо. Какую-то долю секунды он видит пустую темноту и слышит ее бесконечное тугое безмолвие. Потом и это исчезает. Иногда сознание вспыхивает, и Джон видит над головой голубое небо с пушистыми ватными облаками. Его куда-то несут, он почти не чувствует тела….
Лагерь, барак, лесоповал, капитан Смолин, холод, усталость, постоянное желание есть и спать. Такая жизнь входит в привычку, и он находит силы и возможность изредка выполнять привычные гимнастические упражнения и отрабатывать удары руками и ногами. Постоянно приходится стоять за свою честь и жизнь. Драки, покалеченные соперники, ноющие кости рук и ног….
Так кто же он?! Джон или Самурай? Почему видит последний бой со стороны? Он прыгает сверху на спину солдату. Лагерный двор, болото, выстрелы, крики, лай собак, лиственный лес. Самурай отдает старую тетрадь и исчезает….
Джон идет через мусульманское кладбище. На краю обособленно стоит высокий надгробный камень прямоугольной формы. Без сомнения – это могила Самурая. На камне выбито русскими буквами: Итиро Танака, ниже - годы жизни, причем точно указана лишь дата смерти, а вот год рождения - только двумя первыми цифрами, и нет ни месяца, ни дня. Наверное, он и сам не знал этого. Джон щелкает зажигалкой, неизвестно как оказавшейся в руках. Сухие пожелтевшие листы сразу разгораются. Легкий сырой ветерок развеивает пепел. Парень поднимается с колен и направляется в ближайшую рощу. Не понимая, кто же он в действительности, прислушивается: да, где-то рядом слышатся голоса. Неужели солдаты?! Голоса приближаются, становятся громче. Кажется, среди них слышны женские. Но в лагере не было ни одной женщины. Кто же это?! В зарослях мелькают разноцветные болоньевые куртки. Его зовут по имени. Это же его однокурсники! Как они попали сюда? Куда сюда?! И кто он?!
- С того дня мы перестали узнавать Джона, - грустно сказала Шолпан. Из веселого парня он превратился в мрачного молчуна. Месяца через два бросил институт, а весной ушел в Армию.
- А где он теперь? – спросила Полина.
- Точно не знаю. Первое время Джон переписывался с Серегой, но потом совсем замолчал. Слышала, что, вроде бы, он устроил драку с дембелями. Кого-то покалечил и попал в дисбат….
- И как это все объяснить?
- Ты что-нибудь слышала о множественности личности? Я думаю, тот случай из этой оперы.
- Ладно раздвоение личности, но перемещение в другое время…, - покачала головой Полина, - Это для моего ума непостижимо….
Девушки замолчали. Рельеф местности заметно изменился. Повороты стали круче, машина то взбиралась на гору, то катилась вниз. Солнце периодически пряталось за набежавшие тучи. В такие минуты становилось грустно и даже немного тревожно. Когда же оно появлялось снова, то словно проливало свой свет в душу, отыскивая в уголках ее покой и веру в хороший исход затеянного мероприятия.
Часть 14. ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА ДАЛЬНЕМ УЧАСТКЕ
Глава 1. «Инопланетянку убили, а шаман умер». Древний амулет. Есть направление движения. Пещера есть, а вот избушка – легенда.
Жизнь не может быть ровным прямым шоссе
В ней столько поворотов, ям и ухабов…
Третий день пути. Далеко слева остался родной город. В Каратай тоже не заезжали, проехали по окраине. Олег вспомнил первое впечатление, которое на него произвел Семен. «Да, этот «доходяга» оказался совсем не тем, чем казался», - думал он, - «Вот уж поистине – первое впечатление обманчиво». Вспомнились его глубокие познания в истории Аляски и шаманизма североамериканских индейцев. Вспомнилась драка на дороге, когда Семен показал себя с неожиданной стороны. Вслед за этим всплыл образ Петровича, общавшегося с человеком в черном плаще. За ним появился боксер, мечтавший овладеть ударом невероятной силы, но в итоге сильно пожалевший об этом. Люди и события возникали один за другим, смешиваясь в одну невероятную историю, мало похожую на правду. Снова мелькнула мысль, в последнее время все чаще возникающая в сознании: «Что происходит? Куда и зачем он едет в компании друзей, совсем не похожих на сумасшедших и почему так серьезно воспринимаются эти сказочные события? Может быть, это и впрямь помешательство, только массовое и потому происходящее никому не кажется невероятным?»
«Сколько людей вовлечено в наши дурацкие приключения!» - думал в то же время Владимир.
«Может быть все пройдет, когда найдется хоть один персонаж, который усомнится в правдоподобности событий? – рассуждал Герман.
« Мир, конечно, устроен непросто, - так думал Талгат, - Но, мне уже порядком надоели эти ведьмы, шаманы и привидения. Ведь и в тонких материях и потусторонних проявлениях должны существовать какие-то законы. Должно быть какое-то решение, какой-то способ успокоить чуждые для понимания силы».
Дорога была неплохая. Попадались длинные прямые отрезки, на которых можно было прилично разогнаться, если бы не отремонтированные участки, покрытые лужами жидкой асфальтной массы, перемешанной с мелким гравием. На одной из таких «латок» из-под колес идущего впереди грузовика вылетело несколько камешков. Один попал в лобовое стекло и чудом не разбил его. Повезло, что скорость была небольшая. Владимир, сидевший за рулем, стал гораздо осторожнее: сбавлял скорость и почти съезжал на обочину при приближении встречных машин, а при обгоне заранее выезжал далеко влево.
- Не повезло кому-то, - сказал Олег, сидевший рядом с Владимиром: на обочине лежало битое лобовое стекло, превратившееся в мозаичную композицию, склеенную пленкой. Примерно через час попалась заправочная станция. Это было как нельзя кстати. Две пустые канистры лежали в багажнике, топливо заканчивалось.
Залились «под горло» и наполнили канистры. Пользуясь случаем, размялись и вдохнули уличного воздуха, пропитанного запахом бензина. Сразу за заправкой дорога была узкой и не такой «идеальной». Иногда она долго тянулась вверх, словно поднималась в гору, потом так же долго бежала вниз. При желании можно было заглушить двигатель и бесшумно катиться, словно на электромобиле. Временами дорога была на столько разбитой, что приходилось сбрасывать скорость до сорока километров. В такие минуты хотелось покинуть салон автомобиля и пойти пешком. Казалось, что так будет гораздо быстрее.
К вечеру четвертого дня с правой стороны дороги, далеко на горизонте стали видны холмы и пологие вершины сопок, освещенные лучами заходящего солнца. Машина снова ехала в гору. Когда солнце скрылось за угасающими силуэтами сопок и дорога понеслась вниз, путникам открылась панорама огней небольшого городка с редкими многоэтажками. Друзья, уставшие от проведенных в машине ночевок, решили остановиться в гостинице. Это было вполне современное трехэтажное здание с большими витринами в первом этаже и пластиковыми окнами в номерах.
- Вспоминается постоялый двор с его загадочными обитателями, - сказал Владимир, зевая, аккуратно и с удовольствием складывая снятые с себя вещи.
- Смотрите, сударь, фрак не помните, - усмехнулся Олег, глядя на него и небрежно бросая джинсы на спинку деревянного стула, - Три ночи спал не раздеваясь, а тут, подиж ты ….
Герман постоял в раздумье, держа свои вещи в охапке, и, все же, последовал примеру Владимира.
- Надеюсь, здесь отдохнем без приключений, - сказал Талгат, укладываясь в постель, пахнущую свежестью стирального порошка. В гостинице было тихо, только еле-еле слышались звуки работающего на первом этаже телевизора. Негромкие диалоги, сопровождаемые легкой медленной музыкой, успокаивали и настраивали на приятные сновидения. Утомленные дорожными лишениями, друзья сразу уснули, оставив на журнальном столике недопитые стаканы сладкого гостиничного чая….
- Туристы? – спросила невысокая кареглазая консьержка, когда друзья покидали гостиницу и подошли, чтобы рассчитаться за ночлег. Женщина была непонятной национальности. В ней было что-то казахское, китайское и уйгурское. Были в ее облике и некоторые черты присущие больше коренным алтайцам. Одета она была вполне современно, умеренно подкрашена неплохой косметикой и еле заметно пахла тонкими духами. Все в ней было обычно, если бы не амулет на шее, напоминающий украшения североамериканских индейцев. Это был коготь какого-то зверя или большой хищной птицы, подвешенный на тонком шнурке из сыромятной кожи. Сам коготь был пришит к кусочку меха и блестел вделанным в него камнем, похожим на бриллиант. Герман уставился на амулет так откровенно, что женщина не могла не заметить этого.
- Это от бабки досталось, - сказала она, беря в руки драгоценную для нее вещь, - А бабке – от ее бабки. Так что вещице этой лет двести, наверное. Герман улыбнулся, сделал удивленные глаза и спросил:
- А ваша бабка к шаманам никакого отношения не имела?
- Ой, да какие шаманы! – усмехнулась женщина, - За романтикой приехали? Легенды интересуют? Расскажут – только уши развесь! А если еще и заплатишь!
- Нас, собственно, только одна легенда интересует, - пришел на помощь Олег, стоявший рядом.
- Какая? – посмотрела на него кареглазая консьержка.
- Про то, как тарелка приземлялась. Как шаман вылечил инопланетянку, потом женился на ней и потерял свою силу….
- Инопланетянку убили, а шаман умер, когда узнал…, - продолжила женщина.
- Вы слышали?! – удивился Олег.
- Да кто не слышал? – спокойным голосом ответила консьержка, - Только у нас это за легенду не считают. Это было, только давно очень, - улыбнулась она.
- Разводите туристов? – ухмыльнулся Олег.
- Ради бога! – обиделась женщина, - Есть пещера с древними рисунками. Там тарелка нарисована. Самая настоящая, не ошибешься. Говорят, что даже избушка сохранилась, где жила та инопланетянка. Только избушку никто найти не может. Вот это уже легенда.
- А где пещера эта? – спросил Олег. Парни собрались вокруг консьержки и слушали, открыв рот.
- Это в Куйчугурском лесхозе где-то. Но, место, говорят, гиблое – лучше не соваться.
- А как в этот лесхоз добраться? Не подскажете? – воодушевились парни.
- Наговорила на свою голову, - вздохнула женщина.- Я могу на карте показать. Через дорогу магазин есть, там можно атлас купить.
- Айн момент, - быстро сказал Талгат и принялся ковыряться в спортивной сумке.
- Вот, - разложил он карту на стойке консьержки….
Глава 2. «Кто вы? И что занесло вас в столь забытый богом уголок?». «Позвольте представиться, сударыня…».
Иногда человек меняется на столько,
что даже сам, вспоминая себя в
прошлом, словно думает
о ком-то другом.
- Так. Теперь, как я понимаю, нам направо, - руководил Талгат, ерзая на переднем сиденье.
Владимир свернул на грунтовую дорогу, ведущую в степь.
- Ты не ошибся? – переспросил он, - Что-то несерьезная магистраль какая-то. Лесхоз все-таки, - засомневался водитель.
- Все точно, я запомнил. Тут только один поворот на юго-запад. Машина выехала на плато высокого холма. Немного пробежав по ровной поверхности, снова пошла вниз. Вдали засинели верхушки хвойного леса.
- Ну, вот! – обрадовался Талгат, - И лес видно. Это послужило неоспоримым аргументом, все сразу успокоились. Примерно через полчаса подъехали к окраине темного смешанного леса. На высокой покосившейся арке ворот красовались сваренные из толстой проволоки буквы, сообщавшие, что дальше находятся владения Куйчугурского лесхоза. Металлические створки ворот были распахнуты, и, по-видимому, не закрывались уже несколько лет. Кусты жимолости своими гибкими ветками оплели поржавевшие прутья. Казалось, что это сами ворота пустили корни и дали такую дружную поросль. Дорога уводила дальше, теряясь в прохладной загадочной тишине вековых деревьев. Почти физическое ощущение тревоги навалилось на путников. Окунувшись в сказочный сумрак, друзья притихли и принялись озираться по сторонам, будто боясь увидеть что-то такое, что может представлять опасность.
- Ну, и где этот лесхоз? – нервно спросил Владимир.
- А я откуда знаю? – тоже не очень ласково ответил Талгат, - Ты вывеску видел? Значит, правильно едем. Ехали действительно правильно – вскоре лес стал прозрачнее и «двенашка» выбралась на широкую залитую солнцем поляну с десятком больших добротных домов, сложенных из толстых идеально ровных сосновых бревен. Один из домов выглядел по-особому. Высокое крыльцо под навесом, две внушительных размеров вазы с красной геранью, стоявшие по сторонам входа и вывеска, на которой трудно было разобрать написанное, но догадаться все-таки можно – все говорило о том, что это и есть контора лесхоза. Было совершенно безлюдно, только большая рыжая собака выскочила откуда-то из подворотни и с лаем бросилась к машине.
- Киньте ей что-нибудь, а то колесо откусит, - сказал Владимир, останавливаясь у крыльца Администрации. Парни принялись рыться в рюкзаках, но в это время из калитки соседнего дома вышел невысокий мужчина лет шестидесяти, прикрикнул на собаку, взял ее за ошейник и направился обратно.
- Уважаемый, погодите секунду! – крикнул Владимир ему вдогонку.
- Щас, собаку привяжу, - оглянулся мужчина. Лохматая нечесаная шевелюра, трехдневная небритость и красные прожилки сосудов глаз делали его похожим на сторожа или дворника «перебравшего» накануне. На нем были камуфляжные брюки с многочисленными карманами, непонятного цвета растянутая майка свободно висела на худой жилистой фигуре.
- Сегодня никого в лесхозе. Две бабки старые и Петька – сосед мой…. Спит, наверное, - вздохнул мужчина (скорее всего, с Петькой и употреблялись спиртные напитки накануне вечером).
- А вам кто нужен?- продолжал разговор нечесаный мужик. Парни замялись, поглядывая друг на друга – никто не решался начать разговор об интересующей их теме.
- И сколько гектаров занимает ваш лесхоз? – поинтересовался Герман.
- Дохрена, - ответил мужик, - А вам зачем? Лес купить хотите?
- Да нет, в общем-то…. Нас одно место интересует….
- А-а-а-а ! – догадался красноглазый, - Вы тоже пещеру ищете? С рисунками? И избушку да?
- Почему «тоже»?
- Да, был тут уже один. Сказал, что на работу хочет устроиться, а сам все вынюхивал и выспрашивал. Потом исчез….
- Невысокий, худой?! – не выдержал Олег, - Такой, примерно? – показал он рукой.
- Так это ваш товарищ, значит? - прищурился мужчина подозрительно.
- Ну, да, сознался Олег, - Мы его и ищем.
- Не понравился он мне, - покачал головой собеседник.
- Впечатление бывает обманчиво, - вступился Олег за Семена, хотя сам, в свете последних событий, тоже сомневался в его порядочности .
- Я тут недавно. Про пещеру эту слышал, но бывать в ней не доводилось. В лесхозе сейчас нет никого – все в район уехали. На ярмарку. Сегодня праздник какой-то местный. А пещера эта в районе шестого участка находится. Там Татьяна Владимировна командует. Собственно, для меня она - Таня, конечно. Ее все по отчеству зовут – уважают. Строгая, но, как говорится – справедливая. Лесников не обижает, но и работу спрашивает. Так что, езжайте на шестой участок. Только не знаю – есть там кто сейчас. Хотя, участок этот в самой глуши. Бывает, что лесники по несколько месяцев людей не видят.
- А как проехать? – спросил Владимир.
- Смотри: сейчас обратно дуй, не торопись. Будет поворот налево. Его почти не видно. Там камень большой стоит, перед ним повернуть надо.
- Да тут камней этих….
- Я и говорю, смотри внимательно – этот камень здоровый и на голову похож. Вроде как баба Яга по шею зарыта. Поедешь налево…. Да, налево. Дороги нет почти, но, если тихонько, проехать можно. Доедешь до развилки и повернешь направо. Налево – тупик. Дорога из леса выйдет, потом вдоль речки ехать надо…. Дорога прямо идет, не прозевай – будет поворот направо, обогнешь рощу и приехал. Тут тебе и участок номер шесть.
- Запомнили? – окинул он взглядом всех присутствующих.
- Вроде бы.
- Да нифига вы не запомнили! – засомневался мужчина, - Есть ручка и листок? Участливый незнакомец набросал план и протянул Владимиру…
Камень действительно был похож на работу скульптора. Угол косынки торчал надо лбом старухи с длинным загнутым носом. Но зрительный эффект пропал как только подъехали ближе. Прямо перед камнем к «главной» примыкала второстепенная дорога. Если не знать, что это дорога, ни за что не догадаешься. Она была настолько узкой, что ветви сосен свисали над крышей машины, и невозможно было предположить, что здесь может проехать высокий грузовик. Оказалось, что может – откуда-то снизу, прямо в лоб вынырнул старенький «полставторой» газон, принялся моргать фарами и сердито сигналить. Да, разъехаться здесь было просто невозможно. Владимир свернул в просвет между густо разросшимися соснами и въехал в кусты колючего шиповника.
- Охрернел мужик! Если поцарапаюсь – пусть не обижается!» - выругался он.
- Нифига себе движение! – засмеялся Талгат, сидевший рядом, - прямо «Проспект Целинников» да и только! «Газон» остановился и из кабины выпрыгнул «мужик», оказавшийся невысокой спортивной девушкой лет двадцати пяти. Красивое круглое лицо с редкими озорными веснушками вокруг аккуратного узкого носика, короткая стрижка каштановых волос, почти прямые, темные, как нарисованные, не выщипанные брови. Губы небольшие, выведенные с особой тщательностью, по-настоящему женские и слегка припухшие, словно у обидевшейся первоклассницы. Не то карие не то зеленые глаза смотрели прищурившись, казались немного удлиненными к наружным и к внутренним уголкам и от этого были особенными. Было в ее взгляде что-то неуловимое, придававшее нарисованным чертам неповторимый шарм. То ли смотрела она искоса, то ли впрямь еле заметно косила каким-то глазом, но это придавало ее облику неповторимую индивидуальность, с которой не может соперничать никакая пропорциональная, возведенная в каноны красота. Как я уже говорил, девушка была невысокой, поэтому крепкие спортивные бедра, обтянутые темно-синими джинсами, выглядели полноватыми. Однако это абсолютно не портило фигуры, а наоборот делало ее похожей на гимнастку. Олег сразу узнал эти острые зелено-карие глаза, этот особенный взгляд, эти крепкие круглые бедра. Конечно, это была она – Воронина Таня. Он учился с ней почти три года в одном техникуме и даже в одной группе. Она нравилась всей мужской половине группы. Да и парни других отделений и курсов поглядывали на нее, чувствуя как начинает биться сердце при ее появлении. Олег не был исключением. Но нашелся претендент более достойный внимания этой яркой и умной девочки.
Татьяна Владимировна окинула взглядом, выбравшихся из «двенашки» товарищей, немного дольше задержавшись на белогвардейском поручике. «Тебе всегда нравились высокие», - с ухмылкой подумал Олег. Подумал без обиды и сожаления. Просто констатировал факт.
- Ну, и кто такие? – сердито спросила девушка, расстегивая карман зеленой хлопчатобумажной рубахи, похожей на солдатскую. Опережая встречный вопрос, она предъявила удостоверение работника лесхоза.
- О, как все официально, - усмехнулся Олег.
- Не слышу ответа, - сказала Татьяна Владимировна и по-хозяйски скрестила руки на груди.
- Позвольте представиться, - шагнул вперед черноволосый Владимир и, вытянув руки по швам, даже попытался щелкнуть каблуками. Увы, в кроссовках это вышло недостаточно эффектно. Назвав себя, он представил остальных, обращаясь к девушке не иначе как «сударыня». Такая умышленная напыщенность развеселила строгого работника лесного хозяйства – она улыбнулась и уже мягче продолжала допрос.
- Что же, господа, имена ваши я слышала. Теперь хотелось бы узнать, кто вы и что занесло вас в столь глухой забытый богом уголок. Девушка явно не страдала отсутствием чувства юмора и решила поддержать взятый высокосветский тон.
- Туристы мы. Из Гуманитарного. Университета. Филологический факультет, - быстро сказал Талгат, - изучаем фольклор алтайских народов.
- Легенды, песни, обычаи…, - поддержал Герман.
- Это не ваш сокурсник был у нас? – спросила Татьяна Владимировна, сделав ударение на слове «сокурсник».
- Худенький такой, невысокий? – повторил Олег вопрос, который задавал мужику в лесхозе. Он снова вытянул руку перед собой и показал приблизительный рост «юного филолога».
- Вот-вот, - закивала девушка, - Значит, вы его ищите?
- Да, он немножко в «неадеквате», его надо срочно найти.
- Заметила, что «не в адеквате», - согласилась хозяйка шестого участка.
- Он у нас впечатлительный, фантазия богатая. Заигрался. Бывает….
- Где находится пещера, я ему объяснила, а вот насчет заимки…. Бред. Я здесь третий год работаю, всю окрестную тайгу облазила. Это - точно легенда. Товарищ ваш три дня как ушел. Ему еще столько же идти, если правильно идет. Пешком вы его уже не догоните, а на машине не проехать.
- Блин, а что делать?! – расстроились «любители народного фольклора», - Его надо срочно догнать, иначе с ним может что-нибудь случиться. Девушка пожала плечами.
- Могу и вам объяснить, как добраться до пещеры. Хотя, если честно, не уверена, что найдете. Проводник нужен. Мне некогда, а больше никто не согласится. Местные считают пещеру проклятой и, вообще, избегают этих мест. Мои лесники тоже туда не ходят – боятся.
- А как мы можем уговорить вас? – спросил Олег.
- Никак. Не вовремя приехали. Летом следующим приезжайте.
- Вот спасибо, что не отказали! А до лета Семен пусть по тайге шарится? Чаем хоть угостите? Татьяна Владимировна объяснила, что едет в лесхоз. На участке есть дом, но ночует она здесь очень редко. Так что, если им хочется чаю, то придется повернуть обратно. Посовещавшись около минуты, друзья решили, что с чаем можно подождать, в крайнем случае, развести костер. Девушка пожелала счастливого пути и, легко запрыгнув в кабину газона, завела двигатель. Когда команда расселась по местам, и Владимир включил первую передачу, грузовик вдруг остановился и затрубил сигналом. Неожиданно он начал двигаться задним ходом. Водительская дверь распахнулась, девушка время от времени выглядывала и смотрела назад. Подъехав почти вплотную к «двенашке», автомобиль остановился и заглох.
- Есть идея! – сказала Татьяна Владимировна, выпрыгнув из кабины на крепкие пружинистые ноги. Друзья с уважением посмотрели на девушку. Было немного странно, что посторонний человек проявляет столько участия в их проблемах. В тайге, наверное, в отличие от города, другие понятия о взаимовыручке и внимании к незнакомым людям.
- У нас здесь планеристы работают – поля опыляют, пожарную охрану осуществляют, прочие работы. Бывает, что и туристов катают. Глянуть, так сказать, с высоты птичьего полета. А посмотреть здесь есть на что – думаю, понимаете. Сечете мысль? Возьму одного добровольца.
Добровольцем вызвался Олег, остальные продолжили путь к шестому участку, дожидаться результатов поездки к дельтапланеристам. Татьяна Владимировна дала ключи от своего рабочего домика, где можно было найти и чайник и даже посмотреть телевизор, если, конечно, антенна поймает спутник.
- И что, антенну до сих пор не сперли?! – удивились друзья.
- Во-первых, кому она нужна? Во, вторых, на участке всегда есть кто-то из лесников. А еще ко мне один местный старик повадился – охотник. Частенько бывает. Я ему чай индийский подгоняю. Мой ангел-хранитель. Все знают, что он у меня в друзьях. Его здесь ужасно уважают и даже боятся. Легенды ходят о его способностях. Вот с кем вам, господа филологи, пообщаться бы. Но, увы – из него клещами ничего не вытянешь, только шуточки или какие-то загадки, все время надо голову ломать, что он сказать хочет своими аллегориями.
В кабине «полставторого» стоял запах бензина. «Карбюратор тупит», - сказала Таня, вытягивая рычаг воздушной заслонки. Необычно выглядела эта миниатюрная девушка за рулем грузовика. «Почему другой машины не дали?» - размышлял Олег. «У нас один «бобик» в лесхозе, - прочитала его мысли Таня, - На нем лесничий рассекает». На панели лежала пачка папирос «Беломор - канал». Девушка достала одну, примяла середину картонного мундштука и, выдувая крупицы табака, приставила его к нижней губе, громко свистнула. Вышло это у нее до того пижонисто, что Олег не смог сдержать улыбку. Он вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет с фильтром и предложил девушке.
- Я к папиросам привыкла, - замотала Таня головой, - С фильтром редко завозят, а «Беломор» всегда есть.
Руки были заняты, постоянно приходилось менять передачу, поэтому папироса была зажата зубами и синий сырой дым попадал в глаза. Девушка щурилась, перебрасывая эту соску для мужчин из одного уголка рта в другой, отчего выглядела как озорная шкодливая школьница, пытавшаяся произвести сомнительное впечатление. Олег не выдержал и засмеялся. Таня глянула в его сторону, прищурив один глаз и затягиваясь папиросным дымом
- Я нигде не могла вас видеть, молодой человек? – спросила она, с трудом выговаривая слова одной половиной губ.
- Вообще-то, я должен был задать такой вопрос, обычный для мужчины, намеревающегося познакомиться с дамой.
- В самом деле, кого-то напоминаете.
- Это у меня внешность такая. Заурядная. Всем кажется, что где-то меня видели, - усмехнулся Олег, вспомнив первую встречу с Семеном и какое впечатление произвело на того слово «заурядная».
- Не знаю, мне так не кажется. А вы, с какого года?
- Предполагаю, что мы ровесники и предлагаю прейти на «ты», - ответил Олег и назвал год своего рождения.
- Действительно! Я тоже! – словно обрадовалась такому обстоятельству девушка. Одинаковый возраст будто снимал определенные обязательства и позволял общаться без особых церемоний. Машина выехала в редколесье, солнечные лучи ударили сквозь листву прямыми полосами и упали на дорогу яркими желтыми пятнами. Стало светло и необычайно весело. Даже проблемы показались Олегу в этот момент не такими серьезными как раньше. То ли солнечный свет подействовал на него, то ли эта милая озорная девушка, рассказывающая забавные истории и звонко смеющаяся вместе с ним. Смех у нее тоже был особенный: искренний заразительный, похожий на звуки звонкой скрипичной струны. Он словно вернулся в студенческие годы, казавшиеся ему теперь такими далекими, оставшимися за стеной, разделявшей его жизнь на «до» и «после» службы в Армии.
- Вообще-то я думал, что тут только на лошадях ездят, - сказал Олег, вытирая слезы после рассказа о том, как однажды Таня везла в кузове жеребенка, за которым пришлось гоняться по лесу, потому, что он оборвал веревку и рванул на волю. Случай был преподнесен так смешно и художественно, что Олег просто держался за живот, сотрясая хохотом кабину «газона».
- Пробовала ездить на лошади – не понравилось, - призналась девушка, - Трясет блин! Так что амазонки из меня не вышло. Есть повозка. Вот на ней нормально – тихо и комфортно. Но на машине все-таки быстрее.
Глава 3. Дождь. Ночевка в лесхозе. Семен номер два. « Я конечно добрая, но могу и в ухо двинуть».
Часто мы сами не знаем чего хотим больше –
свободы и приключений или тишины и
спокойной размеренной жизни….
Когда приехали в лесхоз, вечерело. Неожиданно набежали тучи и от этого сумерки надвинулись особенно быстро. Почти физическое ощущение понижения атмосферного давления предвещало дождь. Олег и Татьяна поднялись по высоким деревянным ступеням в дом, и оказались в просторном офисе конторы, выполненном в стиле «охотничьего домика». Мастерски выполненные чучела дикого кабана и медведя встретили их в холле. Кабан был такой огромный, что своими размерами больше походил на молодого быка, а вот медведь, поставленный на задние лапы, не превышал двух метров, но был довольно массивен, с большими черными когтями и великолепными клыками в раскрытой розовой пасти. Глядя на него, Олегу показалось, что где-то в глубине сознания он слышит ужасный душераздирающий рев рассерженного зверя.
- Хорошая работа, - восхитился парень, - Как живой. По неотделанным бревенчатым стенам висели бюсты рогатых и безрогих обитателей здешней тайги, а над головой парили чучела коршунов и других пернатых поменьше. По углам холла стояли деревянные кадушки с раскидистыми декоративными цветами, больше походившими на деревья и кустарники. В общем, интерьер холла напоминал музей природы.
Позвонив по телефону, находившемуся в кабинете лесничего, узнали, что планеристы опыляют поле какого-то соседнего совхоза и до заката должны вернуться в лесхоз.
- Они у нас жилье снимают. Заодно за пожарной обстановкой приглядывают. Наш лесхоз третий год с ними договор заключает. Олег посмотрел в окно и прикинул, как на таком небольшом участке, окруженном лесом можно умудриться взлететь на моторном дельтаплане. Такой маневр, по его мнению, можно было совершить, только прокатившись по всей длине единственной улицы, перепугав до смерти местных собак и кошек.
Напротив кабинета, на другой стороне холла находилась комната, предназначавшаяся для проведения различных совещаний и собраний. Кроме длинного стола посередине, здесь был большой диван из натуральной кожи, весь потертый, отчего выглядел очень солидно и дорого. В углу стояла тумбочка «доисторических» времен с «древним» ламповым телевизором типа «Рубин» или чем-то похожим.
- Неужели показывает?! – удивился Олег.
- А то! – ответила Таня, - Правда, всего две программы. Но, вполне чисто. Когда она попыталась продемонстрировать качество приема сигнала и включила телевизор, за окном загремел гром и по стеклам ударили большие и частые капли дождя. Барабанило так громко, что казалось, могут разбиться стекла, дребезжащие в деревянных рамах.
- В такой дождь, вряд ли полетаешь, - вздохнул Олег, глядя на небо, плотно затянутое мрачными черными облаками.
- Блин, я теперь тоже фиг выберусь, - нахмурилась девушка.
- Разве «газон» не проедет? – удивился Олег.
- Стемнело рано. Генератор «косячит». По ночам опасно ездить. Аккумулятор со светом сразу «сдохнет».
- Карбюратор «тупит», генератор «косячит». А что, ремонт не делается? – спросил Олег.
- Машина списанная. Катаюсь на свой страх и риск. Ремонт муж делает. Когда время есть. Из всякого хлама собирает. Денег на ремонт не дают. Хочешь ездить, - говорят, - сама и ремонтируй. Не хочешь – у тебя повозка есть. Такие дела, - вздохнула девушка и подошла к соседнему окну.
- Чувствую – застряли мы, - добавила она, глядя на нависшие тучи, - До утра, как минимум.
Татьяна вышла из конторы и минут через пятнадцать вернулась с электрочайником и полиэтиленовым пакетом, доверху набитым сухим пайком. Здесь была банка с черным листовым чаем, коробка рафинада, домашнее копченое сало, помидоры, огурцы и прочие гостинцы от бабы Марины, живущей рядом с Администрацией.
- Ты здесь ляжешь, - сказала Таня, отряхивая с одежды капли дождя, - А я у шефа в кабинете. Думаю, не обидится. Телевизор показывал неважно. Звук был чистый, но образы можно было представить только при наличии воображения. Внизу заскрипела дверь, послышались шаги, поднимающегося по лестнице человека.
- Семен прется, - скривилась Таня. В дверь постучали и, после вопроса «Можно?» в проеме показалась худощавая фигура нечесаного мужика, уже знакомого читателю по одной из предыдущих глав. «Тоже Семен?» - подумал Олег. Это имя до сих пор казалось ему довольно редким. Облик мужчины слегка изменился. Теперь поверх майки красовалась расстегнутая камуфляжная куртка в паре с камуфляжными штанами, сам он был заметно навеселе, но не так, чтобы называться в стельку пьяным. От принятого «лекарства» лицо его немного разгладилось, глаза излучали блеск - теперь он не выглядел таким страдальцем как утром.
- Татьяна Владимировна, - обратился он к девушке, - Контору вы закроете? А то ведь, сами понимаете – на мне ответственность.
- Сама закрою, считай, что сегодня я за сторожа, - сказала Татьяна Владимировна, с интересом наблюдая за тем, как Семен рыскает глазами, надеясь обнаружить какие-то признаки того, что ужин проходит с употреблением спиртного.
- Нет, дорогой, не пьем. И тебе не советуем, - разочаровала она непрошенного гостя. Потоптавшись для приличия еще немного, мужик пожелал спокойной ночи и удалился.
- Вообще-то, я бы не отказался граммов от ста пятидесяти, - улыбнулся Олег, - За знакомство, так сказать, - странно и пристально посмотрел он в глаза девушки. Таня задумалась, но так и не вспомнила бывшего сокурсника. Бывает, что время меняет внешность человека, накладывая отпечаток пережитого. Иногда эти перемены бывают не только внешними и настолько сильными, что и сам человек вспоминает о себе прошлом, как о ком-то другом.
- Можно организовать. У шефа всегда есть. Приставать не будешь? – улыбнулась Таня.
- Не знаю, не обещаю, - тоже пошутил Олег.
- А что, сплетен не боишься? – спросил он.
- Я конечно добрая, но могу и в ухо двинуть. Смотри! – согнула она руку и продемонстрировала крепкий бицепс, - Если серьезно, меня здесь уже хорошо знают и подобных шуток давно никто себе не позволяет, так что и сплетничать обо мне совсем не интересно.
В сейфе лесничего был обнаружен довольно приличный запас спиртного. Взяв бутылку армянского коньяка, Таня вернулась в зал совещаний.
- А что, наш друг не берет без спроса? – поинтересовался Олег, намекая на Семена.
- Ты что, смеешься?! Не знаешь нашего шефа! Только я могу себе такое позволить. Честно говоря, это второй или третий раз…. Шеф знает, что если я возьму, то только для дела. На общее благо, так сказать. Если с кем договориться надо, например.
- У тебя какая должность? – поинтересовался парень.
- Числюсь инженером. Хотя, у меня один участок и людей не много в подчинении, на меня еще всего другого навешано. Неофициально. За то и отношение особое. Она поставила бутылку перед Олегом, а сама снова пошла в кабинет лесничего за рюмками. Приятный запах настоящего коньяка заполнил офис и чувствовался даже в холле. Если бы сейчас объявился нечесаный Семен, то обмануть его, сказав, что ужин проходит без спиртного теперь уж точно не удалось. Олег взял рюмку и помахал над ней ладонью, подгоняя восходящие пары в нос.
- Классный коньячок! – вдыхал он запах, слегка прищурив глаза от удовольствия.
- Ну, за знакомство! – сказала Таня и подняла свою рюмку. Сделав небольшой глоток, она посмотрела на парня, который запрокинул голову и залпом выпил содержимое. «Вроде бы вкус чувствует, а пьет как алкоголик» - подумала она.
- Не надо делать из еды культа, - сказал Олег, - А из питья тем более. Если честно, запах нравится, а пить глоточками не могу, - заметив ее взгляд, начал оправдываться он.
- Да, ладно! – отмахнулась девушка, - Признайся лучше: что с вашим товарищем? Почему он от вас прячется? И что вы ищите в наших краях? Уж не басни и песни - это точно.
- Если сначала – ночи не хватит. Если коротко – не смогу. Так что лучше ничего не говорить. Одно могу сказать: с криминалом мы не связаны никоим образом. Лучше о себе расскажи.
- А что я могу о себе рассказать? Технарь закончила, замуж вышла, сюда на практику попала. Пока работаю. Платят мало, а работы много. Как я уже говорила, заниматься приходится не только своим делом. Я ведь лесовод по специальности, а на мне еще и договора всякие и учетности навалом. По-хорошему с лесниками больше работать надо. Еле успеваю! Все чаще думаю о том, чтобы бросить все это и рвануть в город. В какой-нибудь «Зеленстрой». С лесниками тоже трудно. В основном народ замкнутый, себе на уме, хотя и кажутся простыми. Была у меня в подчинении дамочка одна, ее участок самый дальний и самый глухой. Сейчас там мужчина лесником. Каждый раз, когда надо туда ехать, дрожь пробирает.
- А что такое?
- Да, не хочу рассказывать. Еще за ненормальную примешь….
- Да ради бога! – засмеялся Олег, - Думаешь, почему я ничего не стал рассказывать? Да потому, что как раз и боюсь произвести на тебя такое же впечатление.
- Обещаю – буду навещать тебя в психушке, - засмеялась Татьяна Владимировна.
- Хорошо, давай так, - сказала она серьезно, - Я тебе свою историю расскажу, а ты мне свою. Как в детстве. Поделимся страшными историями.
- Согласен! Только «чур» ты – первая! Олег долил немного коньяка в рюмку, стоявшую перед девушкой. Ну, и себя, конечно, не забыл. Бывают женщины, которые умеют пить наравне с мужчинами. Таня к этой категории не относилась. Глаза ее заблестели, какой-то дикий азарт загорелся в зелено-карей глубине, щеки порозовели, а аккуратные брови стали еще четче выделяться на слегка загорелой коже. Молния, блеснувшая за окном, подбросила ярких искр в пряди коротко остриженных волос и придала ее облику что-то от прекрасной сказочной ведьмы. Необычная красота, то ярче, то бледней выхватывалась из полумрака кабинета, привлекала взгляд и в то же время немного пугала. Олег забылся и уставился на нее как на произведение какого-то известного голландского мастера. Девушка почувствовала этот взгляд, искоса посмотрела на парня, хитро улыбнулась и сделала глоток.
- Знаешь, я все время думаю: «Может быть, все это приснилось?» Я ведь тогда здорово устала, - Таня допила остаток коньяка и сделалась непривычно серьезной и задумчивой. Она пересела на другой стул, оказавшись в торце стола, ближе к Олегу и лицом к входной двери. Олегу даже показалось, что лицо ее немного побелело, а руки затряслись…. Воспоминания были яркими, словно все это случилось только вчера. Олегу стало казаться, что он сам постепенно становится участником рисуемых перед ним событий….
Глава 4. Нина и Николай. Дальний участок. Удивительный рассказ, наталкивающий на некоторые мысли.
Чужая дуща – потемки. И если боитесь
заблудиться – лучше туда не лезть….
Было начало сентября. Осень гасила летние краски и постепенно добавляла свои – сначала робкими еле заметными вкраплениями, потом смелее и откровеннее экспериментировала с невероятными цветами и сочетаниями. На закате становилось прохладно и немного тоскливо. Чувствовалось приближение поры, когда все станет серым, унылым и скучным. Когда пойдут холодные проливные дожди и подует злой северный ветер, срывающий с деревьев разноцветные одежды. Только сосны, ели и кедры, избавляясь от пестрого окружения, станут еще зеленее и крепче, готовые к встрече с алтайской зимой.
Машину пришлось оставить метрах в пятистах от избушки Нины. Хозяйка сама называла так свой дом – большой, бревенчатый, состоящий из трех жилых комнат, прихожей (именовавшейся сенями) и просторной кухни с давно небеленой ободранной печкой из кирпича, обмазанного раствором глины с песком. Снаружи здание выглядело очень неплохо, но внутри было грязно и неухожено. Стены и потолки зияли ранами облупившейся и вывалившейся штукатурки из глины, соломы и коровьего навоза – так называемого самана. В ранах виднелся скелет решетки, сколоченный из плоской деревянной дранки. Меблировка, если набраться наглости и употребить это слово, была просто ужасной. Было бы здесь только необходимое, как в минималистических интерьерах, пусть даже в таком жутком состоянии, то куда ни шло. Наоборот, в доме находилось столько ненужного и ветхого хлама, что даже при довольно приличной высоте потолков, ощущался недостаток воздуха, как не парадоксально это может прозвучать в отношении дома, находящегося в дремучем лесу за многие километры от загазованных городов. Кроме старых панцирных кроватей с поржавевшими дужками здесь были различные комоды, сундуки и этажерки – облезлые и покореженные, мешавшие свободному передвижению и наводившие невероятную тоску. Кругом были шторки и коврики, салфетки и скатерти – засаленные, не стиранные со времени выхода из мануфактурной фабрики, зияющие дырами и с потрепанными краями. В общем, было ощущение того, что все это собрано на помойке. Осветительные приборы соответствовали остальному «убранству» жилища и представляли собой загаженные мухами лампочки, вкрученные в побелевшие от времени патроны, болтающиеся на грязных косичках проводов. Одно то, что здесь был электрический ток, уже казалось чудом.
Образ хозяйки гармонично вписывался в общую картину. Дырявая вязаная кофта, которую она не снимала ни на работе, ни дома, в сочетании с камуфляжными брюками, с темными масляными пятнами на бедрах, бахромой распустившихся ниток, невероятным количеством дыр, словно прожженных аккумуляторной кислотой. Причем истинный цвет этих «нарядов» угадывался с большим трудом. Возраст женщины, наверное, еще не старой, тоже невозможно было определить. Она не была полной, имела неплохое телосложение и правильные черты лица. Однако сильно загоревшая шелушащаяся кожа, выгоревшие на солнце глаза, лохматые брови и нечесаные длинные волосы рисовали неприятный и даже жутковатый портрет. Ресницы этой женщины, скорее всего, никогда не знали что такое тушь, а губы помада. Разговаривала она нехотя, не испытывая никакого желания отвечать на вопросы. Новости и сплетни ее не интересовали, что было вообще ненормально. В целом Нина производила впечатление человека давно плюнувшего не только на свой внешний вид, но и вообще на себя. Казалось, что она не живет, а доживает отмерянные ей годы, просто повинуясь закону самосохранения.
Начальника она встретила как всегда без проявления каких-либо эмоций. В глубине бесцветных глаз читалось равнодушие и нежелание реагировать на внешние раздражители.
- Как поживаете, Нина? – приветствовала ее Татьяна.
- Слава богу, живы - здоровы, - привычной фразой ответила женщина.
- Как успехи?
- Деляну, которую вы разметили, почти вырубили, но пока не вывезли. Коля уехал…, - опустила она глаза.
- На тракторе, я так понимаю? - в голосе инженера послышались жесткие нотки.
- «Калым» предложили хороший в соседнем лесхозе.
- Нина, сколько можно говорить о том, что это не личный трактор. Понимаю, если бы все делалось вовремя, я бы делала вид, что не замечаю….
Коля – сын Нины, подросток лет шестнадцати, бросивший школу два года назад. В городе он жил у тетки - старшей сестры матери, но науки давались ему с величайшим трудом, а вот в технике он разбирался и помогал мужикам, наверное, лет с десяти. Лесничий пожалел женщину и взял Николая трактористом, приписав ему в бумагах лишние годы. Парнишка успевал выполнять свои обязанности, включающие текущий ремонт трактора, помогал другим и умудрялся срубить «левые» деньги. Иногда, правда, в ущерб основной работе.
До участка Нины Таня добралась часам к одиннадцати вечера, поэтому все рабочие вопросы откладывались на другой день, и ей предстояла ночевка в этом неприятном запущенном доме. С трудом убедив хозяйку в том, что она не голодна, девушка избежала ужасного испытания: тарелки и ложки, считавшиеся мытыми, прилипали к рукам, потому как были покрыты слоем замерзшего жира, не растворяющегося, как известно, в холодной воде. Вот от чая отказаться было невозможно. На самом деле, Таня не ела с самого утра, и голод брал свое. Согласилась поужинать хлебом с куском холодного говяжьего мяса, извлеченного из старого холодильника, декорированного полосами грязных потеков неизвестного происхождения. Чтобы не обидеть хозяйку, Татьяна Владимировна пошла на хитрость. Взяв в руки бокал, она сделала вид, что отхлебнула немного и сказала:
- Что-то чай у вас холодный. Горячего хочется. Женщина повернулась спиной, чтобы нажать кнопку электрочайника. Использовав эту счастливую возможность, Таня отошла к умывальнику, быстрым движением протерла кромку бокала двумя пальцами и вылила содержимое. Таким образом, ей удалось ополоснуть почерневший от чая бокал и психологически подготовить себя к тому, что из него придется пить. Прошу прощения, уважаемый читатель, совсем забыл рассказать об испытании и ухищрениях, которые пришлось пройти во время умывания. Кусок мыла лежал в грязной пластиковой мыльнице. Да и сам он был в пятнах мазута и только края его выдавали первоначальный цвет изделия. Описывая полотенце, боюсь, как бы вам не стало плохо. Поэтому ограничусь, сказав, что Таня вообще не стала вытирать им ни лица, ни рук, а предпочла обсохнуть естественным образом, сославшись на то, что «ужасно сохнет в последнее время кожа».
- Где ляжете, Татьяна Владимировна? – спросила хозяйка, убирая остатки еды в холодильник. Вопрос был задан именно так. Обычно, в таких случаях спрашивают: «Где вам постелить?» или говорят «я постелю вам там-то…». Но как раз стелить никто не собирался.
- Как обычно, - ответила Таня и, поблагодарив за ужин, решила сходить на улицу, так как все «удобства» находились во дворе. За разговорами и чаепитием прошло немало времени и наступила ночь. С холодного осеннего неба с ярко выраженной полосой Млечного Пути смотрела полная луна. Было настолько тихо, что казалось, будто на тысячи километров вокруг нет ни машин, ни дорог, ни городов. Ощущение тоски и одиночества навалилось на девушку, оставив одно единственное желание – поскорее бы настало утро….
- Что-то я продрогла, - сказала Татьяна Владимировна, увидев то ли грязную, то ли до такой степени застиранную простынь, что она казалась грязной. Создавалось впечатление, будто в постель ложились, даже не подозревая о том, что на ночь принято принимать душ, или, хотя бы иногда, мыть ноги. Девушка сняла джинсы, рубаху и куртку, оставшись в тонком спортивном трико и футболке с длинным рукавом. Таня знала, где ей придется ночевать, поэтому подходящая экипировка была продумана заранее.
Комната, в которой предстояло провести ночь, выходила окнами на лес. Вернее, можно сказать, что эта сторона дома находилась в лесу и вековые ели царапали стекла своими лохматыми темно-зелеными лапами. Лунный свет мягко струился сквозь густые заросли. Легкий запах дыма проникал в щели между неплотно закрытой дверью и расшатанной коробкой. Скоро стало теплее. Таня сдвинула одеяло, раскрывшись по пояс. Слышалось потрескивание дров и поскрипывание половиц под ногами хлопотавшей у печи хозяйки. Девушка приподнялась, отодвинула занавеску и глянула в темноту. Что-то сказочное и по-детски волнующее проникло в душу. Вместе с этим в глубине сознания появился мизерный очажок тревоги, отравляющий ощущение покоя и радости, возникающее у человека при соприкосновении с природой. Что волновало ее? Поковырявшись в своих ощущениях, она не смогла обнаружить источника беспокойства и попыталась думать о чем-нибудь хорошем. Вскоре звуки, запахи и мысли обрели гармонию, загадочная темнота леса перестала тревожить. Стены и окна представились надежной защитой от внешних опасностей. Таня спряталась под одеялом, оставив щель для доступа воздуха и, теперь, как в детстве, почувствовала себя в надежном укрытии.
Залаяла собака и сразу замолчала. Девушка открыла глаза и, находясь между сном и реальностью, попыталась понять, что происходит в действительности. За то короткое время, пока она находилась в этом состоянии, привиделось что-то такое, что очень трудно сформулировать словами. Чтобы хоть как-то понять мелькнувшее в сознании, это можно представить как: «Когда–то это было (что «это»?), но теперь его нет. И без этого стало хуже». Таня пыталась разглядеть образ «этого». Что-то мелькнуло. То ли формулы, то ли буквы, то ли знаки, выстроенные в особом порядке. Цифры, буквы или знаки были совершенно не известны, да и промелькнули так быстро и неясно, что сознание не успело уловить хоть малейшей логики, хоть какого либо смысла. В натопленном доме стало жарко. Девушка откинула одеяло, холодный лунный свет, падающий поверх занавесок, остудил тело и мысли. Они успокоились и потекли медленно и вяло, увязая в сонном сознании. Вдруг за окном мелькнула тень и послышались голоса. Таня вздрогнула и, приподнявшись на локоть, осторожно отодвинула край занавески. В холодном свете полной луны она увидела два темных силуэта, возившихся во дворе. Они наклонялись и выпрямлялись, потом стали приближаться, находясь друг от друга на расстоянии нескольких метров. Судя по тому, что шли они на строго определенном расстоянии, стало ясно, что несут что-то длинное. «Доски воруют? - подумала Таня, - тогда зачем несут в сторону дома?». Первый человек подошел прямо к окну, за которым находилась девушка и попытался заглянуть поверх занавесок. Таня замерла от страха и даже зажмурилась, превратившись в каменное изваяние. Взвизгнула собака.
- Иди на место! – грубо сказал человек под окном и принялся приставлять к стене лестницу, высоко поднимая руки. Подошел второй и помог ему справиться. Превозмогая страх, девушка снова посмотрела в окно. Все, что она смогла разглядеть – это черные фигуры двух человек, копошившихся за окном на расстоянии вытянутой руки. Говорили они негромко, поэтому не все сказанное удавалось разобрать, но, то, что один из ночных визитеров - хозяйский сын Николай - было ясно – Таня узнала его голос.
- Теть Нина, точно не услышит? – спросил незнакомый голос.
- Она спит как мертвая. Захочешь разбудить – фиг разбудишь, усмехнулся Николай.
- Точно знаешь, что там прячет? – снова раздался голос незнакомца.
- Точно. Она - то думает, что побоюсь ночью шариться.
- Слышь, а ты что, правда, не боишься? Мне очково, что-то, - засомневался товарищ Николая.
- Давай, хлебнем еще по глотку, - сказал Николай и спустился с лестницы, по которой начал уже было подниматься наверх. На несколько минут стало совершенно тихо. Парни по очереди запрокинули голову назад, стеклянная бутылка блеснула в лунном свете. Вспыхнул огонек зажигалки, выхватывая из темноты лица полуночников. Подсвеченные снизу они выглядели не лучшим образом, а если быть до конца честным, то просто жутко. Парни курили и говорили о чем-то, жестикулируя и посмеиваясь. Чувствуя себя в состоянии, которое нельзя назвать ни сном, ни бодрствованием Татьяна набралась смелости и, соблюдая величайшую осторожность, приоткрыла форточку. На такое отважилась она по двум причинам: во-первых, в доме стало жарко, а во-вторых, любопытство побороло страх, и она надеялась услышать что-то важное. Раздался звук влетевшей в кусты бутылки.
- Нормально. Ну, поехали, - сказал Николай и начал взбираться по лестнице. Собутыльник последовал его примеру. Таня могла высунуть руку в форточку и схватить любого из них за ногу. Она представила, как перепуганный сын хозяйки орет диким голосом и падает на голову своему товарищу. Ей стало так смешно, что она еле сдержалась, но какой-то звук, похожий на кошачье фырканье, все же вырвался.
- Будь здоров, - раздался голос сверху.
- Это ты кому?- спросил второй участник ночной экспедиции.
- Хорош прикалываться.
- Да, блин! Я не чихал! – громко сказала голова, висевшая возле форточки. Таня нырнула под одеяло и замерла. При свете яркой луны ее легко могли обнаружить, но в это время послышался скрип открывающейся чердачной двери и громкий шепот Николая.
- Че орешь, блин?! Мамка проснется! Потом раздались звуки шагов и на чердаке началась возня. «Наверное, Нина там водку прячет», - решила Татьяна Владимировна. И тут же мелькнула мысль о том, что не водку, а самодельные горячительные напитки. Вспомнился случай, когда в один из приездов ей показалось, что в доме стоит аромат горячего первача, тем более, что Нина выглядела в тот момент довольно растерянной. Никогда больше Тане не приходилось наблюдать на ее лице румянец и видеть горящих от волнения глаз. Тогда она не придала этому особого значения, а больше подобных казусов не случалось. Конечно, без разговора дело бы не обошлось, но «сдавать своих» Татьяна Владимировна ни за что бы не стала. Девушка поднялась к форточке и высунула голову наружу. Прямо под окном запрыгало пятно света, падающее из проема чердачной двери. «В таком состоянии они и пожар могут устроить!» - подумала Таня и хотела уже каким либо образом спугнуть юных искателей приключений, как вдруг наверху раздались душераздирающие крики и топот несущегося по чердаку кавалерийского полка. Ужас сковал ее мысли и совершенно погасил реакцию! Оцепенение лишило воли и возможности двигаться! Все, на что еще хватило сил – это зажмуриться. Скрипнула лестница, что-то тяжелое и мягкое упало на траву. Таня открыла глаза и успела заметить перемахнувшего через забор человека. Одновременно сверху свалилось еще одно тело и, прокатившись по двору, вскочило на ноги и стремительно бросилось наутек. С невероятной легкостью преодолев забор, второй участник забега, так же как и первый, ломая ветки, исчез в зарослях. Не успела девушка прийти в себя, как произошло настолько жуткое и непонятное событие, что все предшествующее показалось смешным и даже милым спектаклем. Наверху раздался шум и босые костлявые ноги начали спускаться по перекладинам лестницы, затем появилось длинное белое платье, больше похожее на саван. Внезапный порыв ветра обрисовал худую фигуру, медленно сходившую вниз. Таня замотала головой, стараясь избавиться от ужасного кошмара. Вдруг прямо перед ней появилось лицо женщины, удивительно похожей на Нину, только гораздо старше, минимум лет на двадцать. Линии худого изможденного лица были отчетливо выражены и утрированы. Длинный тонкий нос почти касался сухих морщинистых губ, да и вся кожа была тонка и обезвожена, испещрена замысловатыми рисунками морщин и напоминала кору тысячелетнего дерева. Таня узнала бесцветные глаза безучастные к окружающей действительности, только теперь они были еще бесцветнее, брови разлохматились, толстые седые волоски вперемешку с черными безобразно торчали в разные стороны. Старуха на мгновение замерла и посмотрела на девушку. Это было настолько неожиданно и жутко, что несчастная девушка чуть не лишилась чувств. Ощутив как зашевелились волосы на затылке и пробил холодный озноб, она отпрянула от форточки и закричала. Кричала она долго и громко. Во всяком случае, так ей казалось. Казалось, что легкие рвутся от неистового крика, но уши почему-то не слышали звука собственного голоса, трепетавшего где-то в темной глубине помутненного страхом сознания. Оглядевшись вокруг, Таня пришла еще в больший ужас, хотя до этого ей казалось, что ничего страшнее она никогда не видела. Предметы вокруг двигались и менялись местами, некоторые вообще изменили свой облик и представлялись атрибутами ритуального назначения. Плывущий вдоль стены комод походил на поставленные друг на друга гробы, стоявшее сверху трюмо с зеркалами не отражало света, так как было накрыто темным покрывалом, и представлялось надгробными плитами с закругленными сверху краями. В углу у двери раньше стояло цветущее дерево декоративной розы, теперь это был венок с развевающимися на ветру черными лентами, исписанными серебрянкой. Не выдержав происходящих метаморфоз, Татьяна Николаевна решила выскочить из проклятой комнаты, даже сделала движение, чтобы поставить ноги на пол, но потеряла сознание и упала в кровати….
Резко присев, Таня открыла глаза. Луна освещала комнату, все предметы находились на свих местах и были абсолютно реальны. Комод был комодом, роза розой. Ничего не изменилось, даже форточка оставалась открытой и она чувствовала как по спине гуляет прохладный уличный воздух. «Неужели приснилось?» - подумала девушка и обернулась к окну. Что это?! - Сквозь закрытую штору просвечивался силуэт лестницы, приставленной к чердачному проему. Приблизившись к форточке, она глянула наружу. Внизу на траве лежало желтое пятно мерцающего света. «Значит, на чердаке все же кто-то есть?» - решила девушка. «Надо с этим покончить, а то и впрямь дом подожгут». «Но, почему не слышно никаких звуков?» Посидев пару минут и внимательно прислушиваясь, Таня не услышала никакого движения над головой. Вспомнив свое ужасное видение, девушка решила убедиться в том, что Нина жива и здорова и спокойно спит в своей комнате. Осторожно ступая босыми ногами, она чувствовала под собой грязный неметеный пол и брезгливо передергиваясь, продвигалась в темноте вязкого нагретого теплом печки воздуха. Как я уже говорил, в доме было множество лишней абсолютно ненужной мебели, поэтому Татьяна Владимировна то и дело натыкалась на что-то, больно ударяясь то плечом, то коленом. Таким образом, не совсем благополучно достигнув дальней комнаты, она собралась с духом и заглянула внутрь. Женщина лежала, отвернувшись к стене, и тихонько похрапывала. Чтобы убедиться в увиденном, девушка подошла к кровати и поборов непонятный страх, тронула ее за плечо. «Нина, вы спите?» - негромко спросила она. Женщина перестала храпеть, но не проснулась. «И правда, как мертвая», - подумала Таня. Вернувшись в свою комнату, она натянула джинсы, обулась и вышла из дома. Стало темнее, небо затянули легкие прозрачные облака, и луна сквозь их молочную пелену светила теперь не так ярко. Спустившись с крыльца, Таня прислушалась. Кроме свиста совы где-то в глубине леса, да тихонько поскуливающей собаки, усевшейся у ее ног и пытающейся заглянуть в глаза, не было слышно никаких звуков. Она обошла дом и направилась к тому месту, где была приставлена лестница. Под окном продолжало лежать пятно света, упавшее из открытой чердачной двери. «Ау!» - негромко позвала она, глядя вверх на освещенное отверстие во фронтоне. Тишина. «Колька! - крикнула она громче. Никто не отозвался. «Ага, крикни еще «Эври бади хоум» - улыбнулась она. И правда, все ее действия напоминали сценарий дешевого американского ужастика и, следуя законам этого жанра, Таня должна была заглянуть на чердак. Все так и происходило. Она начала медленно подниматься по лестнице, удивляясь своей смелости, которую можно было квалифицировать еще, как отсутствие благоразумия. И действительно, лучше было бы ей не делать этого, потому что картина представившаяся взору привела ее в такой ужас, что она чуть не свалилась с лестницы. В центре чердака стоял свежесколоченный гроб, не обтянутый никаким материалом. В нем виднелось тело покойной, одетое в белый саван со сложенными на груди руками. Мертвец лежал ногами к выходу, Таня видела подбородок и узкий загнутый к верхней губе нос. Чердачное пространство освещалось большой хозяйственной свечой, вставленной в костлявые руки покойницы. Девушке хватило доли секунды, чтобы узнать в усопшей свою подчиненную, только сильно постаревшую и высохшую, похожую на мумию. Ноги онемели и отказывались двигаться. Пальцы рук побелели и не хотели отпускать перекладины. Казалось, что тело слилось с лестницей и тоже стало деревянным. «Сколько же ей лет?» - подумала Таня, пытаясь двинуться с места. В ту же секунду старуха поднялась, оставаясь сидеть в гробу и устремила невидящий взгляд в сторону выхода.
Удерживая левой рукой горящую свечу, она водила головой из стороны в сторону, пытаясь увидеть потревожившую ее девушку. Наконец ей это удалось, она замерла и, широко раскрыв слепые глаза, уставилась на Татьяну. Это событие, как и в первый раз, окончательно добило перепуганную девушку – она собрала все силы, сделала шаг вниз и, оступившись, начала падать с лестницы….
Падение было таким долгим, словно она сорвалась с высоты двадцатиэтажного дома, но удар на удивление оказался не сильным и даже мягким. Таня открыла глаза и посмотрела вверх. Над ней был грязный давно небеленый потолок с рваными ранами высыпавшейся штукатурки, сама она лежала на кровати, а одеяло и подушка валялись на полу. «Ничего себе кошмары!» - подумала она и, заметив, что уже довольно светло, опустила ноги на пол. Возвращая подушку и одеяло на свое законное место, девушка нагнулась и тут только поняла, что она спала в джинсах, хотя отчетливо помнила, как раздевалась на ночь.
Нина хлопотала на кухне. Руки у нее были большие и крепкие, похожие на мужские. В трещинах и морщинах прижилась черная несмываемая грязь, на большом пальце виднелся широкий светлый шрам, оставшийся после пореза ножом. Она была в той же кофте и тех же камуфляжных штанах, что и накануне.
- Нина, а вы были замужем? – спросила Таня, с жалостью глядя на потерявшую интерес к жизни женщину.
- Давно. Кольке два месяца было, когда отец ушел.
- И что, больше не было претендентов?
- На кой они мне нужны? – тихо сказала женщина таким голосом, будто и вовсе не хотела отвечать. Татьяна Владимировна старалась не касаться вопросов личной жизни подчиненных. Разговоры по душам слишком сближают людей и позволяют вести себя порой панибратски. Такие отношения могут повлиять на дисциплину и понизить авторитет начальника. Но, сейчас что-то заставило ее заговорить именно в этом ключе. Отчего-то ей стало невыносимо жалко эту женщину, заживо хоронившую себя в этой безвылазной глухомани.
- Почему вы никогда не бываете в лесхозе? А у сестры в городе? У вас ведь есть сестра?
- Есть, - так же тихо ответила женщина.
- Вам надо хоть изредка выбираться в люди. Вы ведь не старая. Помнится, был у вас один поклонник, - улыбнулась Таня, вспомнив историю, когда Нина ошпарила кипятком, добивающегося ее расположения тракториста.
- Да ну его! – махнула рукой женщина, и девушке показалось, что она даже улыбнулась.
- Вы ведь не старая, повторила Татьяна Владимировна, а хороните себя заживо!
- Не старая. Ага, - нахмурилась Нина, - помирать уже скоро.
- Ой, не скоро! Точно не скоро! – уверенно сказала Таня, - Так что, рано готовитесь, - глянула она на подчиненную. Женщина замерла и, не поворачивая головы, скосила глаза в сторону Татьяны. Это движение было почти незаметным, но девушка уловила его и добавила:
- Так что, пусть Коля разберет то, что у вас на чердаке и для других целей доски использует.
- Какие доски? – удивилась Нина, но голос ее задрожал, она поставила чашку на стол и, чтобы скрыть нахлынувшее волнение, взяла ведро с помоями и вышла на улицу. Таня осталась одна. Подперев подбородок кулаком, она смотрела в окно и думала о судьбе этой тихой незаметной женщины, спрятавшейся от мира. Заметив боковым зрением какое-то движение, девушка привстала и, приблизившись к окну, посмотрела на улицу. Нина озиралась по сторонам и волоком тащила по двору тяжелую деревянную лестницу….
- И что, был гроб или нет? – не выдержал Олег, когда пауза затянулась и он понял, что рассказ окончен.
- На чердак я все-таки слазила. Нашла повод, отослала Нину и забралась. Днем ведь не так страшно. Стоял там гроб, но, пустой, разумеется.
- Ну? Спросила у нее, что он там делает?
-Не могла я у нее спросить.
- Ну, ты даешь!
- Все духу не хватало. Думала у Кольки узнать, когда появится. Но он в тот день так и не вернулся. Потом замотались по работе, все некогда было. Кольку собиралась наказать за его выкрутасы, но к счастью, возможности так и не представилось.
- Что так?
- Сразу после моего последнего посещения Нина и ее сын уволились и больше я их не видела.
- А новый лесник?
- Что новый лесник?
- Он, я думаю, чердак обследовал?
- Не знаю. Во всяком случае, я там больше не ночевала и желанием не горю.
- Да…. Странная история. Вернее не история, а женщина эта. Как ее там, Нина.
- Да что странного?- удивилась Таня, - решила, что отжила свое, вот и подготовилась основательно.
- Так ты лазила ночью на чердак или нет? Кого в гробу видела? Что за бабка?
- Думаю, что бабка эта – сама Нина, только лет через сорок с лишним. Приснилась она мне. Никуда я ночью не лазила, спала, - неуверенно сказала Татьяна.
- В джинсах?
Таня уставилась немигающим взглядом куда-то перед собой и задумалась.
- Вот и я думаю…, - тихо произнесла она. Олег разлил оставшийся коньяк по рюмкам и, улыбнувшись, сказал:
- Предлагаю выпить за то, чтобы сбывались только хорошие сны, а плохие оставались снами. Таня пересела на прежнее место, сделала глоток и о чем-то задумалась.
- Сдается, сударыня, что вы чего-то не договариваете, - сказал Олег. Слишком странным показался ему рассказ его старой новой знакомой. Неужели только для того, чтобы было о чем поговорить?
- Ну, молодой человек, теперь ваша очередь. Не думаю, что вы расскажете мне что-то более страшное, - ответила девушка, оставив без внимания его последнее замечание.
- Не знаю, не знаю, - криво усмехнулся наш герой и закурил сигарету….
Глава 5. «Такую же доску я нашла на чердаке». Олег снова пересказывает свою историю.
Если долго повторять одно и то же,
можно самому поверить в то,
о чем говоришь….
В который раз Олег пересказывал свою необыкновенную историю. Впрочем, ему она казалась уже вполне обычной и даже скучной. Сколько можно вспоминать Степановну, которую наоборот хочется забыть? Можно ведь было и не затевать этого разговора. Но Олегу показалось, что столь неожиданная встреча с Таней Ворониной должна иметь какое-то отношение к его приключениям и может пролить еще один, пусть маленький, лучик света на его проблему. Говорил он быстро, не стараясь произвести впечатления. В общем, все его повествование было похоже на хроникальный пересказ событий. Однако Татьяна Владимировна не страдала отсутствием воображения, и ее фантазия рисовала такие картины и образы, которым мог бы позавидовать сам Иераним Босх. Глаза ее то вспыхивали, то гасли. Не просто гасли, а в такие моменты они становились бездонно черными, превращаясь в один большой зрачок. Развитое воображение делало свое дело, ей действительно было страшно. Когда дошло до приключений в дачном поселке, и Олег упомянул о доске черенгеров, Таня вскочила со стула и начала нервно трясти пачку «Беломор-канала», стараясь извлечь из нее папиросу. Олег замолчал и вопросительно посмотрел на собеседницу. Та сделала движение рукой, давая понять, что надо продолжать повествование.
Конечно, всего рассказать было просто невозможно. Как преподнести историю с всадником-призраком в ауле Жаманжол? Или то, что случилось с Германом на степной бензозаправке? Впечатлений хватало и без этого. Как ни странно, девушка ни разу не хихикнула и не ухмыльнулась.
- Угу, - сказала она, когда Олег закончил свою историю. Теперь он мог заняться сигаретой, которую уже давно достал из пачки и все крутил пальцами, не находя возможности закурить.
- Такую же доску я нашла на чердаке, - неожиданно сказала Татьяна. Сигарета чуть не выпала изо рта Олега.
- Где она?! – воскликнул парень.
- Не знаю. Пропала. Я решила, что это тоже сон. Так и думала до сих пор. Если бы не твоя история….
- Ты держала ее в руках? Куда она могла деться?
- Я сразу спрятала ее в спортивную сумку, которая была у меня с собой. Никто в вещах моих не рылся – я бы заметила. Но, в сумке ее не оказалось.
- И ты ничего не говорила лесничихе о своей находке?
- Нет. Доска лежала в углу чердака под кучей хлама. Вся в пыли и паутине, так что хозяйка вряд ли знала о ней.
- Семен спер такую же доску. Неизвестно, что он может теперь натворить. Поэтому мы его и ищем.
- Это я поняла, - зевнула Таня. Поговорив еще немного, решили, что пора ложиться спать. Таня не ушла в кабинет, а осталась с Олегом в конференц-зале. Разумеется, что после таких «колыбельных» разговоров девушке было бы, мягко говоря, не очень комфортно одной в большом директорском кабинете. Ворочаясь на стульях, они долго не могли уснуть, да и сон их вряд ли можно было назвать сладким.
Андрей Антонов. Свеча. мистика. книга 2. ч. 13, 14
© Copyright: Андрей Антонов 3, 2020
Свидетельство о публикации №220010900553
Свидетельство о публикации №220010900553
Рецензии