Радиорубка. Часть 2. Глава 18

23 мая.
В школе произошел небольшой эксцесс. После пятого урока нас удостоили своим посещением ученики тринадцатой школы. Насколько это было для нас приятно, можно представить, прослушав краткий экскурс в историю теплых отношений тринадцатой и семнадцатой школ.
Улица Восточная, пролегавшая водоразделом между относительно цивилизованными и «колхозными» районами этой части города, иными словами, между многоэтажным и частным секторами, разделяла также и владения тринадцатой и семнадцатой школ. С остальных сторон территория влияния семнадцатой школы ограничивалась улицами Ленина, Валиханова, а с юга линией «Гаражи за хлебозаводом – облвоенкомат – гастроном «Рахат». Соответственно, рекой Урал, Первым участком и территорией двадцать первой школы. Население последней тоже не подарок, но с ними, по крайней мере, у нас всегда соблюдался нейтралитет и, кроме незначительных потасовок в пограничных дворах, существенной вражды не было. По крайней мере, в том районе мы могли прохаживаться без особой опаски.
Сфера влияния тринадцатой школы с севера ограничивалась железной дорогой, за которой уже шли малоизвестные нам десятая школа и воинственные школы Привокзального. С юга у тринадцатой школы тоже была железная дорога, только уже не пассажирская, как с севера, а товарная линия. С востока же примыкали земли девятой школы.
Есть две наиболее бандитские школы города, которых все остальные боятся просто панически (когда я говорю «есть» - прошу делать поправку на время – начало девяностых; как сейчас обстоят дела в указанных, школах, я не знаю). Они располагаются по странному, а может, закономерному совпадению, на самых крайних точках города: девятая – на востоке, школа Гагарина – на западе. Так вот, девятую школу боялась даже тринадцатая. Находясь в таких железных тисках, гвардейцы тринадцатой школы просто не имели иного пути экспансии, кроме как на запад, где находилась семнадцатая школа. Соответственно, глухая вражда, бывшая нормальным состоянием взаимоотношений этих школ, регулярно перерастала в открытые столкновения, которые временами выливались в настоящие побоища. Уже через много лет после школы я встречал людей, которые раньше учились в тринадцатой школе. Для меня было откровением узнать, что нас, оказывается, они боялись, во всяком случае, не меньше, чем мы их. Они тоже, как и мы, опасались переступать Восточную улицу, а в другие районы города ходили только группами, боясь натолкнуться на разведывательные пикеты семнадцатой школы.
Столкновения происходили в нескольких формах. Первый, самый классический, состоял в том, что две враждующие группы встречались на городском празднике, во дворе либо в иной нейтральной обстановке. Далее, могу поклясться, первыми задирались всегда «тринадцатые», вечно испытывавшие недостаток наличности. Они либо начинали прямо требовать деньги, либо сперва просили сигареты или еще что-то в этом роде, но в конечном итоге все сводилось к финансовой стороне вопроса. Если группа, с которой они связались, была меньше численностью или состояла из более юных школьников, то, как правило, их просто и без драки обирали до нитки, засовывая руки в их карманы и дав для острастки пару раз кулаком «в рыло», после чего все и заканчивалось. Но такое происходило редко. Как правило, после этого следовали долгие переговоры, оканчивавшиеся в пустынном месте, где обе толпы бросались друг на друга и начинали биться не на живот, а на смерть. Особых джентльменских правил не было. Обе стороны практиковали засады, когда на вас неожиданно набрасывается в два-три раза больше врагов, чем планировалось, применяли заточки, поджиги, самопалы, цепи, крышки от консервов, разбитые бутылки и бутылки с карбидом. Последнее в качестве гранат, которые, однако, чаще взрывались в руках своих же хозяев, раня их и убивая.
Вторая, более яркая форма вражды была характерна для дворовых разборок. Особенно много таких драк было в «Уюте», как в доме, расположенном ровно между двумя враждующими школами. На пустыре сзади дома после ничтожного повода собирались две толпы в количестве от десяти до двухсот человек, и, встав на расстоянии трех-четырех десятков метров, начинали взаимные оскорбления. Потом в ход шли камни. После «артподготовки» раздавался общий крик, и две толпы устремлялись друг на друга. Шло это «месилово», как правило, до тех пор, пока не появлялась милиция. А поскольку милиция и сама боялась вмешиваться в эти драки, исправно дожидаясь в машинах, пока участники этого массового мероприятия выдохнутся, то сражения бывали довольно продолжительными. Кстати, особого кровопролития в таких случаях не было, хотя расквашенных физиономий и выбитых зубов насчитывалось более чем достаточно.
Наконец, третьей формой драк были прямые набеги на вражескую территорию, имевшие целью отомстить за какую-либо обиду и поучить противника, как надо себя вести. Поскольку такие акции всегда происходили неожиданно, и участвовали в них специально подготовленные парни, то противнику в этот момент ничего не оставалось, как уносить ноги. Обидчика в этих случаях почти никогда не находили и, за неимением иного, нападали на первых попавшихся пацанов в этом районе, после чего жестоко их избивали.
Даже наш класс, сравнительно цивилизованный и довольно спокойно относившийся к межшкольной вражде, не раз участвовал в подобных мероприятиях. На счету наших было несколько самостоятельных драк с тринадцатой школой в районе гаражей и участие в двух-трех массовых сражениях. Как правило, в последних мы выполняли роль «застрельщиков», закидывая противника издали камнями, после чего в бой вступала «тяжелая пехота» в лице десятиклассников.
Но вернемся к сегодняшнему инциденту. Из тринадцатой школы пришло человек десять. Перед тем, как войти в нашу школу, они долго и старательно прилизывали волосы водой из лужи, и выглядели теперь опрятно и подстриженно, как щенки, выставленные на продажу на птичьем базаре. Этот внешний вид обозлил обычно спокойного Эдика.
- Перед бабами пришли попонтоваться, - вполголоса сказал он самым враждебным тоном.
Наша толпа встретилась со скопищем незваных гостей, и мы, памятуя, что сейчас перемирие, начали сдержанно здороваться с ними. Тут-то и произошел конфликт. Эдик демонстративно отказался здороваться с одним из пришельцев, тот, само собой, обиделся и шумно призвал своих друзей силой восстановить справедливость. Эдик не обратил на поднявшийся вокруг него шум ни малейшего внимания. Дальнейшее развитие событий, происходившее с использованием великосветских выражений, на которые обе стороны были горазды, привело к тому, что Эдик и оскорбленный им рыцарь чести решили драться сразу же после уроков.
Однако в тот день драки не произошло. После уроков наш храбрец отвел Эдика в сторону и долго ему что-то разъяснял, глядя на Эдика снизу, но очень воинственно. Эдик с достоинством глядел на него и не говорил ни слова.
Потом пришельцы дружно ушли, а Эдик, подойдя к нам, сказал:
- Болтун он, вот и все. Полчаса жевал мне, что сегодня он драться не может, и надо перенести это на завтра. Ну, завтра так завтра.
Работа сегодня прошла за обсуждением последнего инцидента. Айдос занял оптимистическую позицию и говорил, что «этот дикарь» - никудышный выскочка, и Эдик из него котлету сделает. Мнение самого Эдика заключалось в простой, но мудрой истине: будь, что будет. Я же осторожно вопрошал, не приведет ли эдикин противник с собой банду мордоворотов, после чего исход событий будет непредсказуемым, и личный конфликт может вырасти в очередную межрайонную войну?
Однако ответ на все эти вопросы мог быть получен только завтра.