Жизнь, как день. глава первая Любовь зла...

ЖИЗНЬ,КАК ДЕНЬ.
Глава первая.Любовь зла…


Всё случилось дёшево и почти что смешно. Как в пошлом анекдоте. Но Сергей никак не мог прийти в себя, неужели это так всегда случается: просто, банально и тривиально! И столь неожиданно, что он оказался в каком-то просто чудовищном стопоре. Это мгновение напомнило ему сцену из гоголевского «Ревизора», где все вдруг замерли и обомлели. Но эта сцена была ещё и не концовкой, как в той пьесе, а только лишь началом безумного действа. Зверская ярость охватила Сергея, и он бил, бил, не разбирая куда, вкладывая в эти удары всё своё отчаяние, обиду и злобу. До тех пор бил, пока в его голове не мелькнула мысль: «Так, я же его убью, суку! Посадят ведь! А этого разве тебе надо?..».
 Голый человек взмолился: «Только не убивай!..». Лицо его было разбито, всё в крови, он был столь напуган, что даже и не сопротивлялся. Сергей схватил его брюки и бросил ему в лицо: «Убирайся, тварь!..». Тот быстренько, не одеваясь, сразу же выскользнул за дверь.
 Перед Сергеем, соскочив с кровати, и испуганно метнувшись от него в другой конец спальни, к окну, совершенно голая, дрожала жена: «Серёжа, виновата, бей, но не убивай!– причитала она,– Вспомни о дочери!..». И только вот этот её крик о дочери остановил Сергея. Светке, его дочке, было всего три года, и он любил её. Как, впрочем, и жену. А тут-то, глядя на испуганное её лицо, его охватила такая, вместе с обидой и злостью, жуткая жалость, которой он в себе никак не ожидал. Причём, не только к дочери, или же к самой Людмиле, а более того - к себе самому! И это его как-то сразу и обессилило.Он опустил руки и затих. Будто бы, его уже здесь и не существовало. Всего-то несколько минут назад он был самым счастливым человеком на земле, а вот теперь? Кто он теперь!
Грудь его вздымалась, потом что-то её сильно сдавило, и он сразу же весь обмяк, не чувствуя своих ног, и ему захотелось сесть. Ноги плохо его держали, хотя, можно было бы и сказать в этом случае, что он вовсе и не был пьян. Возвращаясь с армейских сборов запасников, вместе с земляком Колькой Петровым, жителем этого же небольшого  посёлка, они прямо-таки здесь, в парке, что против его дома, на лавочке, распили на двоих бутылку пива. Что и для женщин бывает мало, а для них-то, мужиков, только лишь утолить жажду.Затем, попрощавшись, они и разошлись.
 Было ведь у него тогда очень даже хорошее, просто прекрасное, настроение, так как он спешил к себе домой...И вот сейчас-то он не ожидал такой встречи!
 Не желая будить жену с дочерью, Сергей тихонько, своим ключом, открыл замок в двери и заранее, ещё не входя в прихожую, снял сапоги. Стал затем тихонько, чтобы не разбудить дочку, пробираться в спальню. А тут-то перед ним возникла такая картина маслом! И он озверел.
 Жена, заметив перемену в поведении мужа, некий даже и спад его злобности, несмело, тихо и робко приблизилась к нему, пытаясь что-то сказать, или же, может, и объясниться. Но тут-то он вновь вскипел и со всей силой ударил её в лицо. Да так, что она отлетела от него и упала на кровать. Сергей потёр ушибленную руку, молча вышел из спальни. Что дальше ему делать, он совершенно не знал. Раньше Сергею часто приходилось слышать от знакомых, в основном от женщин, о том, что если мужчина, хоть раз в жизни, ударил женщину, то он совсем и не мужчина. Так ведь он-то всегда был солидарен с ними, с этими вот их утверждениями! Он осуждал таких мужиков. Но теперь-то сам вдруг оказался точно в такой же нелепейшей и жуткой ситуации, когда не смог сдержаться, избив не только непрошеного гостя, но и ударил свою жену? Как же это могло случиться с ним, и как же он не смог с собой совладать?!
И вот это его очень даже сильно огорчало. Значит, и он, получается, тоже вовсе и не мужик?! Как же это так с ним могло случиться? Именно, с ним! С другими, конечно же, вполне могло и быть, всё возможно в жизни нашей, с кем угодно могло бы быть, а вот с ним-то этого никогда не должно быть!
 Однако же не только об этом сейчас думал Сергей. А более того, о том, что же ему теперь делать? Куда же ему теперь идти, как ему дальше жить?! Жену свою, Людмилу, он, безусловно, любил. Но более чем её, он любил свою семью, дочку, строил всякие там свои планы и дорожил семьёй. А вот теперь-то, что же это теперь у него получается? Перед ним, оказывается, лишь ныне разбитое корыто, а не семья?! Причём он так сильно любил её, что и сейчас не представляет жизни без неё? Но тогда... как же это он будет дальше жить! Что ему остаётся делать? Да, конечно, он любил свою семью, да и жену тоже, как никого до того не любил. Так что сам порой этому дивился. Ведь пятый год пошёл после их свадьбы! А ему всё равно кажется, что они только-только лишь поженились.
 Влюбился он в свою Людмилу сразу и бесповоротно. То есть по самые уши. Не зная уже сам почему, да и отчего? Ведь что-то в ней было такого особенного и необыкновенного, но что он совершенно не знал. Впрочем, можно было бы даже и сказать, что ничего в ней особенного-то не было. Таких, как она, встречал в своей жизни Сергей немало. Хотя и видел он, что она не совсем того поля ягода, что ему нужна по жизни. Не столь уж высоких нравственных и человеческих качеств была девица, хотя и чертовски хороша. Вскоре он ещё к тому же убедился, незадолго до свадьбы, что она уже достаточно опытна в любви, хотя и был он старше её лет на пять. Но вот в любовных играх вряд ли он мог с ней соперничать, чем порой и вызывал у неё едва скрываемое удивление, что читалось явно в её глазах и в едва скрытой усмешке. А он-то дурачина-простофиля, всё это понимая и чувствуя, всё равно никак не мог от неё оторваться! Никак не мог он с собой справиться, с этакой вот своей безумной страстью! Хотя, а это он же тоже отлично знал, что от скорого их расставания ни он и ни она ничего бы существенного не потеряли. Никто бы из них особенно и не опечалился. Но это всё понимая своей головой, он на деле всё оттягивал да оттягивал. Как, впрочем, это делала и она.
Сергею почему-то она с каждым разом всё больше и больше нравилась, несмотря на все его вот этакие опасения да сомнения. С ней ему было действительно очень даже хорошо и комфортно. Она его как бы опоила или же обворожила такой вот своей колдовской любовью. Вот этого-то Сергей до сих пор никак не мог понять? Ну, прямо как наваждение какое с ним приключилось! Словно это как бы была и не сама Людмила, а та самая Лушка из «Поднятой целины»?!
 Этакое вот сравнение и раньше приходило ему в голову, а вот сейчас-то просто сшибало его с ног: "Вот какая зараза!- восклицал он в сердцах,- какой же я всё-таки олух!". Ещё в школе, читая «Поднятую целину» в ранней своей юности, он негодовал и удивлялся такой вот слабости, казалось бы, таких железных и крепких мужиков, как Нагульнов и Давыдов. Да как же это они могли так ей безропотно подчиняться, возмущался он! А тут-то вдруг он и сам влип, как муха в паутину! Да так влип, что и не вырваться! Стояла Людмила всегда у него прямо перед глазами, как та самая Лушка, где бы он ни был, куда бы ни шёл.Причём с первого же дня их знакомства! А вот теперь-то ему представился во всей красе весь ужас его сегодняшнего положения...
 Только от одной этой мысли Сергею становилось не по себе. То, что у них всё уже в прошлом, полный конец всей его семейной жизни, он уже успел осознать. После такого-то вот подлого предательства разве могут быть теперь какие-то объяснения? Всё ясно и понятно. Но вот именно этого-то разрыва ему и не хотелось! Что же ему теперь делать? То, что сейчас здесь произошло, казалось каким-то просто диким и нереальным сном. Он верил и не верил в происходящее. В то, что это всё уже случилось именно с ним, а не с кем-то другим!
 Сергея охватила жуткая тоска. Семейная жизнь - полная катастрофа! Гибель всех его жизненных планов и надежд! Особенно было ему досадно оттого, что этакая вот его какая-никакая, но всё-таки семейная жизнь, оказалась у него столь короткой.
Быть может, будь у него хоть небольшой запас времени, пусть маленькая передышка, то он смог бы, может, как-то всё и выправить да наладить, исправить, но вот времени-то у него как раз и не было совершенно. Строительству своей семьи Сергей с первого же дня их совместной жизни отдавал все свои силы. "Но, если честно признаться,- запищал внутри него какой-то неприятный голосок,- она-то у тебя, эта твоя семейная жизнь, сразу же и не заладилась!..". И истерически засмеялся.
 Сергей боялся его, он не хотел этого осознавать. Гнал от себя он и раньше такие подобные мысли последними что ни есть словами, которые только знал. А голосок-то тот не отставал, продолжая его донимать. Сергей всегда ведь мечтал об совершенно ином: о счастливой семейной жизни! Да, кто же о ней-то из нас не мечтает в своей ранней юности?!
Так вот и у него была такая заветная мечта. А вот сейчас-то она у него разбита, причём вдребезги, полностью убита! И кем же? Тем самым человеком, которого он любил, и с кем собирался строить свою жизнь! Что тут можно ещё поделать? Его горю не было предела.
 "Пусть так. Пусть всё это правда,- стучало у него в висках,- пусть он сегодня не столь уж в форме, не юн и молод, как четыре года назад, чтобы предаваться таким вот наивным и романтическим мечтам. Пусть он вынужден жить с тем, что у него есть, но как же ему теперь жить и что ему теперь делать?". Вот этого-то он никак не знал. Больнее всего было ему оттого, что он крепко-накрепко был привязан к дочери. Да, и к ней, Людмиле, тоже. Чем привязан? Так ведь всё же четыре года совместной жизни теперь никуда не денешь? Вот эта-то боль его сейчас сильнее всего и  мучила, напрягала, остро ранила душу. Потому-то он сейчас так и не может успокоится? Даже толком не может возненавидеть Людмилу! Тогда бы ему, это он тоже понимал, было бы намного легче всё это пережить. Сергей нервно сглотнул слюну и невесело улыбнулся. "Правда,- усмехнулся он горько,- этакой вот гадости мне до сих пор никто ещё не подкидывал. С почином, дорогой!".
 Но ведь есть всему и свой предел? В том числе и его бесконечному терпению и унижению. Чего ему ещё теперь ждать от этакой жизни с Людмилой?
 Сергей и раньше чувствовал, что их семейная жизнь потихоньку катится под откос, а вот теперь-то она потеряла и всякий смысл. Он пытался уже не столько разозлиться на себя, а как-то уже и успокоиться? "Что может быть хуже этого?!- восклицал он в сердцах тем самым взвинчивая себя,- успокойся и больше не парься. Плюнь на всё!". А в висках у него бешено стучал пульс. Спокойствие не приходило. Злость и раздражение, охватившие его вначале, сменились теперь полнейшим равнодушием и бессилием. Однако же почему-то он в случившемся начинал теперь винить не столько Людмилу, а сколько себя?! Лихорадочно сверлила мозг мысль: "А ты-то что раньше всего этого сам не видел, не понимал? Не крутились ли в твоей башке вот этакие мысли? Или нет? Или же всё было у тебя по жизни хорошо да прекрасно?! Себе-то ты, себе честно признайся,- твердил ему всё тот же голосок,- не криви душой, скажи-ка честно и откровенно: были ли же в тебе такие вот всякие мыслишки-сомнения насчёт твоей неудачной семейной жизни?" Были же, конечно же,были! Но только он, чудак,гнал их все прочь от себя! Вот и получай-ка за это, дорогой, по полной программе! Вообразил себя прямо-таки каким-то агнцем божьим, добряком-воспитателем, свято уверовавший в то, что любую бабу можно перевоспитать. Ну, и что из этого вышло, экспериментатор? Уверовал, что всё в твоих силах из-за любви, в то, что ничего плохого не может произойти с тобой в нынешней жизни.
 Ан, нет! Произошло. Да, ещё как произошло! Это тебе за всю твою дурацкую самоуверенность да гордыню! Так, что же, получай всё, что заслужил, не обижайся. "А, ведь, и вправду,- думалось ему,- как это он мог так вот на многое в поведении Людмилы закрывать глаза?".
 Чудак, конечно же, большой чудак! Он это всё ведь видел и понимал, не дурачок же он совсем, должен был всё это он заранее предвидеть да предчувствовать. В том числе и такую вот развязку... Возразить на это Сергею было нечего.
 Он молчал и недвижимо смотрел в оконную темь. Фальшь в их отношениях с Людмилой нарастала не сразу, но медленно и неотвратимо. И он это тоже понимал. Ох, как даже видел да чувствовал! Но всё равно закрывал на это глаза. И, прежде всего, на растущее неуважение к нему, Сергею, с её стороны, включая, все эти истерики её да грубости. Вот этого-то он и не должен был допускать! А он, глупец, глотал всё эти свои обиды, прятал их, уходя с головой всё глубже в работу, старался как можно меньше бывать дома, топить в работе все свои семейные неприятности. А вот её-то недовольство и всякие её капризы, истерики да грубости, старался каким-то образом сгладить да превратить в шутку, старался не замечать надвигающейся катастрофы. А ведь это-то как раз и зря! Именно с этакого попустительства всё у них и началось разваливаться. Хотя и без того их жизнь в полной мере назвать семейной было сложно.
 Припомнилось, а это и не забывалось, как однажды она сорвалась на него прямо при людях в автобусе. И в этом её столь грубом окрике выплеснулось такое к нему неуважение да ещё с такой яростью, откровенным хамством, что он как-то сразу даже и растерялся. Ах, как здорово она это умела делать, сочинять всякие скандалы на ровном месте. Цепляться к мелочам! Правда, до этого случая он даже и не подозревал в ней столько злобности и ярости. Так что, эта её безобразная выходка бросила его не только в стыд и краску, но ещё и в гнев.
 Но он подавил его, сдержался. Сказалось, видимо, его домашнее воспитание да ещё и природная его скромность. Случилась эта столь неприятная история во время одной из заводских коллективных экскурсионных поездок в Москву. Причём вспыхнула ни с того ни с сего. Людмила очень грубо и резко оборвала Сергея прямо на полуслове, когда он пытался ей что-то рассказать, чем-то её развлечь в дороге. Не ехать же им было весь путь молча?!
 А вот этого-то Людмиле, видимо, было совершенно не нужно. Потому-то она взвилась, именно это вызвало у неё столь резкую реакцию, чего Сергей никак и не ожидал. Вот тогда-то ему и надо было вовремя осадить её, ответить в том же ей духе, той же монетой, поставить её на место. Но он не смог этого сделать, не смог пересилить себя. Ему было просто нестерпимо стыдно и неловко перед людьми, хорошо его знавшими, от этакого вот её откровенного хамства и неуважение к нему. Он даже несколько опешил.
 Причём, всё это было сделано так, как бы и специально, напоказ, с расчётом унизить его в присутствии знакомых ему заводчан, находящихся в этом автобусе. Да, было ему стыдно, нестерпимо стыдно всё это тогда сносить. Причём не от жены, а пока ещё его девушки. Вот потому-то эта обида до сих пор ему не забывается. Да, конечно же, он сдержался, подавив в себе гордость, гнев, смолчал, считая, что не стоит ссорится при всех. А ведь жаль!
 В то же время, всё это было сделано им правильно. Иначе бы он просто не мог поступить. Ведь это был бы не он, а другой человек. Разговор, так и не начавшись, тут же оборвался. Сергей замкнулся и замолчал. Хорошее его настроение мгновенно улетучилось.
"Вот так и получается,- размышлял он теперь, опустив голову,- раз смолчал, два смолчал, а потом всё так и понеслось, да и покатилось...". Ведь до того случая он действительно даже и не подозревал, какой она может быть на самом деле?
 Вначале их знакомства Людмила была с ним очень даже нежна и кротка, льстива да и ласкова. Так что же это с ней такое тогда случилось в том автобусе?! Вот этого-то он никак и не мог понять."Притворялась, видно,- решил, наконец, Сергей,- так вот и получается, что слишком уж она заигралась. В начале со мной, да и потом при всех забылась, привыкла. А тут-то её вдруг как прорвало, нутро так всё наружу и вылезло!". Безмерное хамство получается и было настоящей её сущностью, прикрытое внешним блеском да лоском вежливости. Да, как же это он, даже после этого случая, так ничего и не понял?! Ничего!
 Людмила почувствовав по сникшему и угрюмо молчавшему Сергею, всё также безучастно смотревшему в оконное стекло, что она хватила лишку, и тут же сразу же, попыталась всё отыграть назад, как-то сгладить возникшую ситуацию. И потому она заспешила завязать с ним шутливый разговор, с нарочитым смехом и улыбками, с дурашливым боданием и поцелуями. Как бы тем самым и извиняясь, старалась успокоить его. Не сразу, но вот и Сергей начал потихоньку оттаивать. Женская изворотливость не знает границ, в том числе и в разнообразии средств обольщения. 
 Наконец-то, Сергей улыбнулся, и лицо его чуть просветлело. Внутренне же Сергей даже сам себе и усмехнулся:"Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!..". Хотя в груди его по-прежнему висела тяжесть. Сам по себе он долго не мог сердиться, копить обиды или же находиться в сумрачным состоянии. Ему это было совершенно не свойственно. Такой уж был у него характер. Постепенно, в ходе всё той же поездки, у них как-то всё с Людмилой вновь и наладилось,вошло в свою колею.Но,вот сегодняшней-то ночью случилось то страшное, чего Сергей не ожидал, да и в втайне боялся. Причём почему-то это случилось именно сейчас, когда он так спешил домой? Что было для него просто чудовищно и невообразимо. Он ведь так соскучился по семье?! Вот потому-то никак и не мог сейчас прийти в себя, череп его сдавило, голова раскалывалась, а внутри её жгла мысль: «Если она так не любила меня, то зачем выходила замуж?". Любовницей можно было быть и не будучи замужем? Тогда бы у них было всё хорошо и прекрасно. Не было бы никаких проблем. Но семья-то для Сергея была совершенно иным. Семья-то, по его представлениям, должна быть крепка и свята! Ведь для каждого нормального человека она и является главной ценностью в жизни, её смыслом! Да, к тому же, Людмила ещё и родила ему дочь Свету?! А он так любит малышку! Вот этого-то он никак не мог осилить, понять, что его больше всего и мучило. "Неужели же только потому,- терзался он в мыслях,- что был слишком с ней настойчив или же просто пришла ей пора рожать? А вот здесь-то и подвернулся ей Сергей? "Конечно же,-уныло констатировал Сергей,-здесь-то явно что-то есть? Одно из двух!". Третьего не дано. Как же всё так у него получилось скверно, банально, прозаично?! Но почему же,почему это всё случилось именно с ним? С Сергеем!
 Вот от этаких тяжёлых мыслей у него ещё более разболелась голова, застучало в висках. А тут ещё откуда-то вылез всё тот же ехидный голосок: "А сам-то, ты, теперь-то её любишь или нет?". Да, вопросик, прямо-таки, в лоб. Ежели нет, так почему же он до сих пор всё ещё находиться здесь? А не жалеет ли он сам о том, что здесь сейчас произошло? Да как же иначе он мог поступить? Как же иначе он должен был поступить?! Вот на эти вопросы он никак не мог найти ответа. Его голова была словно в кипятке, в ней всё у него спуталось-перепуталось, ничего, решительно ничего теперь Сергей сам не понимал, не воспринимал и не видел ничего вокруг себя. И, прежде всего, что было совершенно ему не свойственно, он не понимал самого себя, пускаясь вот в такие дурацкие свои, вместо того, чтобы встать, да уйти! И тут-то он вдруг почему-то так разъярился сам на себя, начал злиться за то, что не может всё единым махом отрубить, громко хлопнуть дверью."Почему же я оказался таком слюнтяем, почему не ухожу?"- дивился он. Вот этакая его мягкотелость, думалось ему, всегда и мешала жить. Видимо это всё Людмила сразу же в нём и приметила. С первых же дней их знакомства!
 Да, безусловно, так! Сергей всё это чувствовал и понимал. Вначале мягкость характера Сергея Людмилу несколько и забавляла, а затем даже стала ей нравиться. Приручив же его к себе покрепче, каким-то своим чисто женским образом, хитростью, всеми своими молодыми прелестями и чарами, она тут же поняла, насколько его крепко зацепила. Почти что железной уздой. И стала она им так ловко управлять, просто как хотела. Держать в полном своём повиновении. Да, так здорово научилась управлять, держать, что он и не чувствовал никакой своей узды. Пользуясь, в этом своём искусстве, не только одними своими чарами и прелестями, но ещё и мягкостью его характера, полностью им овладела. Так, что и сама дивилась тому, с какой лёгкостью она его познала. Прямо с головы до ног она его теперь как облупленного знала! Даже и не задумывалась над тем, как это у неё всё так здорово получается, считая это вполне для себя естественным.Хотя на самом деле изучать-то Сергея было ей и не нужно.Так как он весь был всегда полностью открыт нараспашку. Весь он на виду, как на ладони!Людмила это враз смекнула и решила, что ежели его вот так, как она, покрепче приласкать, да ещё как следует надавить на него, то можно из него лепить, что угодно! И она уже в этом совсем не стеснялась. Лепила она из него всё, что хотела, упражняясь в том каждодневно. И это доставляло ей удовольствие. Полная и безраздельная власть над ним её прямо-таки пьянила. Наслаждение от этакой её безмерной власти над ним казалось ей даже слаще, чем какая-то там любовь, в которую она совершенно не верила. В этом она уже убедилась в предыдущих своих отношениях с мужчинами: любви-то на свете совсем нет! Вот именно такая покладистость Сергея и привлекала её в нём."Всё это там всякие выдумки, да враки, про какую-то любовь",- сердилась Людмила, когда слышала от кого-то про чью-то необыкновенную любовь,- главное же в семейной жизни,- считала она,- прежде всего, личная власть и твёрдый твой характер, полное доминирование над партнёром. Причём любым доступным способом. И, прежде всего, при помощи интеллекта, воли, а также секса. Кто всем этим больше владеет,- не сомневалась она,- тот в семье и главный ". А вот командовать-то она очень даже любила. Ох, как даже любила! И вот этакими своими страстями-инструментами она владела исключительно искусно, чувствовала себя в такие минуты своего превосходства самой настоящей королевой. Когда ей было всё подвластно, когда вокруг всё безоговорочно исполнялось!Это были сладостные минуты. И такого безоговорочного исполнения своих желаний она требовала и от Сергея. Во всём этом сейчас и пытался разобраться Сергей. Но разве он мог сейчас во всём этом разобраться? Не в том он был состоянии.
 Пытался ли он осмыслить и понять раньше:как же это он так дал маху и не распознал её сразу? И почему всё это так долго до него доходило? Почему! "Видимо, потому,- решил он,- что в юности он начитался множества всяких там книжек, чудак, про какую-то там прекрасную любовь, да и уверовал в необыкновенную и возвышенную, в справедливость и доброту на земле, в дружбу и товарищество, в чистоту человеческих отношений?! А вот сейчас-то по жизни до него только и начала доходить вся эта неправда и та самая сермяжная правда жизни? И она, эта правда, говорила ему сейчас о том, что истинная жизнь совершенно иная, чем в его представлении. Особенно семейная. Теперь-то он стал даже подумывать и о том, что, может быть, она, Людмила, и сама-то не может никого любить, кроме себя?! Может быть, в том-то есть и его тоже доля вины? В том, что не смог он научить её любить! Да разве этому учат? Вот, на этот-то вопрос он не находил опять ответа.
 Да, он и не мог на них ответить. Ибо этого о себе как следует не знала и сама Людмила.Редко, даже очень редко, кого-то она ценила или уважала в своей жизни. Не говоря уже о какой-то там любви? Всегда она старалась жить только для себя и только в полное своё удовольствие, пребывала всегда в полной своей уверенности, что мир принадлежит ей, что любви-то на белом свете вообще не существует. Это всё враки для глупцов. "Мир должен крутиться вокруг неё,- так решила она,- и существует он лишь для неё одной!". Но в этаком вот её убеждении, однако же, были и очень слабые места. Случалось, что ей было тоже не сладко, её тоже посещали неприятные сомнения. Можно сказать, даже ей бывало совсем скверно, когда она видела радостные лица влюблённых людей, их счастливые лица и  семьи. Хотя, она старалась избегать таких встреч, всяких своих сомнений и мыслей, тщательно скрывала их от себя и людей, старалась не показывать их и держать фасон. Но внутри-то её заедала зависть:"Что может быть хуже одиночества?",-втайне грустила она, глядя на то, как счастливы влюблённые семьи. "Почему же я не такая как они?"- печалилась она. И, в то же время, неудержимо злилась, не столько на тех счастливчиков, сколько на Сергея. "Почему же я не могу, вот также, как они любить?- страдала она,- но в кого же, в кого мне влюбиться...-вздыхала, оглядываясь вокруг себя и не замечая рядом живущего Сергея.- Как же мне скучно жить!". Но как она ни пыталась что-то изменить в себе и в кого-то влюбиться, у неё ничего не получалось. Она не видела около себя не только Сергея, но и других достойных и равных ей людей. И от сознания этого становилось ей невмоготу, вдвойне горше и обиднее. Так, как она действительно видела, что есть на земле настоящая любовь и счастье, есть счастливо живущие в любви и согласии люди и семьи. И эта была настоящая правда жизни, которую она, как ни старалась, нельзя было не заметить. Более всего её это и злило. И потому она ненавидела весь мир, что это счастье было ей совершенно недоступно! И она, понимая это, ничего не могла с собою поделать. Даже подавить постоянно растущее в ней раздражение! Хотя также она и понимала то,что страдает-то только из-за своего скверного характера, но такой уж, видно, она родилась!
 Вот и сейчас, склонив голову, почти до колен, не глядя на Сергея, она совершенно не понимала: любила ли она когда его или нет? Сейчас она его просто боялась и ненавидела, следила за каждым его движением. А он, совершенно опустошённый и разочарованный, безотрывно смотрел в окно. Людмила украдкой проследила за его взглядом: ведь там за окном ничего не было нового и интересного. Совершенно ничего, кроме вот этой сентябрьской ночи!Но он всё смотрел и смотрел туда, сквозь стекло, ничего не видя перед собой, и в той ночной тьме находясь в какой-то  мучительной тоске, в прострации.
"Что же мне делать?- наконец-то он начал приходить в себя.- Оказывается, верно говорят люди, что нельзя никому в одиночку построить личное счастье, семью, даже вложив в неё всю душу...". Да, Людмила предала его, позорно предала, разрушила его самую светлую мечту о счастье! "Как же так получилось,- издевался он над собой,- что он, вот такой умный, да красивый, смог убедить себя, возгордиться тем, что он со всем этим один может справится и построить свою семью только силой своей любви? Как он мог уверовать в то, что можно кого-то пленить своей любовь, заставить оценить её, понять его чувства, в то что любовь способна творить чудеса?!
 Ведь это же полнейший блеф, бред и помешательство, жалкий самообман!Разве вот такого финала он не предвидел раньше, не замечал в ней полного к себе равнодушия, не понимал, что пробудить ни с того ни с сего в ком-то любовь совершенно невозможно! Как же он мог так думать, глупец! Как вот теперь-то ни крутись, как ни бейся теперь лбом, каким ты ни будь молодцом, всё равно ничего и не могло получится! Оказывается, он совершенно не знал, не понимал, не только Людмилу, но и себя самого, раз столько времени мог так думать? Как же он жестоко и обидно ошибся по своей же дурости!
 Но была ли это только его ошибка или, может быть, что-то иное? Может, это его судьба и ему суждено на роду так вот помучится? Если все браки вершатся на небесах?! Неужели же это ему так предначертано свыше? Иногда его даже посещала и совсем дикая мысль:"А что, если она так привыкла жить? Ещё в своём студенчестве! К такой вот свободной жизни, к частой смене партнёров? И вот теперь-то без этого жить совершенно не может! Свободная жизнь её вполне устраивает?". Но он гнал от себя эту уж слишком дикую мысль.В то же время его не оставляли и сомнения:"Кто её знает, какай же она была до меня? Всё может быть на свете,- стучало у него в голове,- вдали-то от земляков и родительского глаза?". Ведь, можно же внешне казаться вполне добропорядочной... А на деле?
 Какой же это кошмар, если всё так? "Прямо, как в кино,- думалось Сергею,- комсомолка, спортсменка и просто красавица". Именно такой вначале она и показалась ему комсомолкой. Так, может быть, она и до сих пор ещё не нагулялась? Вот этакие смутные сомнения терзали сейчас Сергея. Он ясно понимал, что все его благостные мечтания о счастливой его семейной жизни испарились. Лопнули, как мыльные пузыри. Благие намерения всегда ведут ведь в ад? Вот они-то его туда и привели! А он-то, дурачок, должен бы знать, не маленький уже, что и вот такие кульбиты в жизни мужиков случается. Нечего тут нюни распускать. Что он первый или же последний оказался в таком дерьме? Конечно же, нет! Сергей горько усмехнулся от этой мысли. Он всё понимал и уже принял решение, но только одного лишь он никак не мог понять: "Почему же всё это должно было обязательно произойти именно в его жизни?" Он хотел докопаться до самой истины и первопричины случившегося. Он пытался также и не думать, отбросить все эти мысли прочь, но они ему лезли и лезли упрямо в голову. И от этакого вот бессилия он чувствовал себя ещё более отвратительно.Вспоминая сейчас о своём недавнем прошлом, анализируя его, он ещё более расстраивался: что же он делал не так, почему она так с ним подло поступила? Надо же было так… в неё вляпаться? Теперь,оказывается,он стал одним из тех персонажей в сальных анекдотах.Но в его случае это был совсем не анекдот, а его самая настоящая жизнь! Но как же тогда всё удачно и счастливо, как ему казалось, начиналась его семейная жизнь? Как романтичен был его обман с первого их знакомства?
 Сергей встал, надел ветровку и вышел из дома. Во дворе стояла тихая и ласковая осень. Ранний сентябрь ещё был без дождей и грязи. Звёзды ярко светились в небесной вышине. Небеса были чёрны, но звёзды оттого более ярки и чисты. Ночная лёгкая прохлада нежно окутала мужчину. Зябкой своей свежестью бодрила. Именно этого сейчас Сергею так не хватало! Ему на воздухе стало несравнимо легче дышать.В лунном серебристом свете Луны привычный двор показался удивительно дорогим, уютным и красивым."Как же, всё-таки, хороша жизнь,- подумалось Сергею,- но почему же мне так не везёт, почему у меня всё так кувырком?". И он, безотрывно глядя в небо, тяжело вздохнул. Ни один листик не шелохнулся на ветвях, на ещё по-летнему зелёных деревьях. Сергей глубоко втянул ещё разв себя приятную свежесть осени. И запах притихших листьев на крепко спящих деревьях показался ему нежным и приятным. Он сел на лавочку,подле подъезда и не спеша закурил. Сергей совершенно уже не знал, что ему делать, куда направить свои ноги.
 Растерянность его не проходила. Но идти-то ему всё равно куда-то было нужно, чтобы успокоиться и с кем-то выговориться. Ему очень хотелось облегчить свою душу. Сбросить с себя так нежданно навалившуюся на него свинцовую тяжесть. Никогда,в своей жизни он так ещё не чувствовал себя потерянным, неприкаянным. Глубоко вдохнув ещё раз терпкий запах «Примы», он сплюнул горечь и выбросил сигарету в урну. Во рту было горько и гадко. Курить не хотелось.Да, он, собственно говоря, никогда и не курил. " Ну, и зачем я начал курить на этих проклятых сборах?"- выругался Сергей.
 Мысли беспорядочно крутились в его голове, мелькали и путались. Теперь они сводились лишь к одной мысли: к краху его семейной жизни. «Куда же мне теперь идти,- горестно размышлял он,- с этакой вот позорной бедой?». Идти никуда ему не хотелось. Хотелось одного лишь: напиться и забыться. А тут-то он вдруг и сразу  вспомнил, что, готовясь ко дню своего рождения, купил накануне две бутылки "Столичной", так что хоть одна из них должна бы остаться? И должна сейчас быть в холодильнике! Если она ещё не выпита ночным незваным гостем?  Сергей решительно встал и направился к дверям своей квартиры. Достал, торопясь и путаясь, из кармана ключи, спешно открыл дверь и, не разуваясь, быстро прошёл на кухню. Лишь краем глаза уловил, что жена его с дочкой на коленях по-прежнему сидит на краю кровати.
Заметив, однако, как она испуганно бросила свой взгляд в его сторону и тут же опустила глаза. Сергею от этого её движения стало ещё горше на душе, неприятнее и больнее. «Вот и всё!- мелькнула мысль у него,- вот и вся любовь, сопли пузырями!». Открыл холодильник, взял бутылку и быстрыми шагами вышел на улицу.
А.Бочаров.
2020