Ледовые рейды 1942 г. ч. 8

После этого её маскировали и, если разведчик натыкался на неё, то трубка ломалась, порошок вспыхивал разными цветами, которые означали расстояние, что соответственно вызывало прицельный огонь германских пулемётов. Впоследствии минёры не раз прибегали к подобным выдумкам и использовали различные "изобретения" для обнаружения огневых точек, принуждая противника впустую тратить сотни мин и снарядов. Взорванные 16 февраля 1942 г. два моста возле станции Буденовской, где стоял гарнизон немцев, навели их на мысль, что успешные действия наших минёров осуществляются с помощью партизан. А партизанам, в свою очередь, способствуют «местные гражданские власти» из немецких же ставленников. Рассказали об этом, бежавшие жители с оккупированного северного берега. Минёры подлили масла в огонь: уничтожили фашистскую комендатуру в Буденовской. Озверевшие гитлеровцы, тут же расстреляли всех тамошних полицаев... Сведения о результатах действий советских диверсантов сообщали ранее заброшенные агенты-разведчики в города Мариуполь, Осипенко (Бердянск) и Таганрог, а также перебежчики. По словам Д.С. Коноплева, уроженца с. Порт-Катон, перешедшего с территории, оккупированной противником и допрошенного 4 марта 1942 г., крестьянин с. Христофоровки ему рассказал, что где-то около месяца назад в районе Весело-Вознесеновки (Неклиновский р-н Ростовской обл.) двигались несколько автомашин с немецкими солдатами, передняя наскочила на мину, взорвалась, погибли все солдаты. Ещё порезали там же телефонный провод, за это немцы расстреляли много мирных жителей.

Перешедший 28 февраля с занятой противником территории бывший красноармеец 129-го артполка 31-й сд С.Ф. Испарвян сообщил, что 10 февраля взорвался дом на южной окраине х. Самсонов, погибли 3 румынских солдата. Оккупанты арестовали 200 жителей хутора и увели в неизвестном направлении. Пленный немецкий солдат Х. Койнике показал, что примерно 10 февраля на дороге между Обрывом и Веселым (села в Неклиновском р-не) взорвались «транспортные экипажи неизвестным числом». Другой взрыв прогремел в начале февраля на дороге, по которой двигались два румынских транспорта с фуражом. В результате четверо румынских солдат были ранены, при этом один – тяжело. На дороге между селами Фёдоровкой и Веселым взорвалась немецкая машина с тягачом, 5 солдат получили ранения. По дороге Мариуполь – Веселый во время движения группы гражданских лиц произошёл взрыв, несколько мужчин и женщин были убиты и ранены. Пленный также рассказал о действиях партизан, которые в тылу немецких частей часто минируют дороги, прерывают связь и т.д. Это ввергает немцев в состояние сильного страха и, они в панике отступают на новые места. Взятый в плен 20 февраля 1942 г. румынский солдат 2-го артполка 5-й кавдивизии К.И. Светко показал на допросе, что другой военнослужащий «примерно 15 февраля 1942 г. на юго-восточной окраине дер. Кривая коса (ныне – пгт. Седово Новоазовского р-на Донецкой обл.), проходя около сарая через дорогу, наскочил на мину, и солдату были оторваны обе ноги». 18 февраля по дороге из Будёновки (г. Новоазовск Донецкой обл.) в х. Обрыв проезжали два румынских кавалериста, наскочившие на мину. Обе лошади и один солдат погибли на месте, второму оторвало ноги.

В тех же числах около Обрыва были убиты две румынские лошади. Перешедший с оккупированной территории житель г. Николаева С.Г. Славин на допросе показал, что 15 февраля он прибыл в дер. Щербак (Новоазовского р-на) в 15 км к северо-западу от х. Обрыв. Утром местный житель Гончарук рассказал ему, «что среди населения ходят упорные слухи, будто со стороны Ейска, часто переходят люди (кто именно и откуда не установлено) и минируют дороги на территории, оккупированной немцами и румынами». В результате немецкие транспорты часто взрывались на минах. Так, 12 или 13 февраля взорвалась немецкая грузовая машина, находившиеся в ней солдаты погибли. 14 или 15 февраля у самого берега напротив х. Обрыв, в 1 км к северо-западу от села, на мине подорвались два местных жителя и румынский солдат. Во второй половине февраля по дороге между Обрывом и Весело-Вознесенским немцы потеряли два танка, «один из коих был взорван на мине, когда стоял на месте, а второй взорвался при движении по этой дороге». П.С. Ясновский, перешедший через Таганрогский залив, рассказал, что 2 марта в Христофоровке, зашёл к одному рыбаку. Тот в беседе сообщил ему, что «где-то в Весело-Вознесеновке или каком-то другом селе на северном берегу кто-то подложил мины под здание, где находились 4 офицера германской армии». Они погибли, а в селе расстреляли 47 чел. 21 февраля лейтенант Анхель, руководя ДРГ, «пробрался на 2 км в тыл противника, поставил 8 мин на важной дороге, разминировал 20 мин и затем подорвал их». Будучи обнаружен врагом, «вступил с ним в неравный бой и вывел своих людей без потерь» (7).

ТРОФЕЙ ДЛЯ АТОМЩИКОВ

22 или 23 февраля 1942 г. на Беглицкую косу прорвались 5 красноармейцев, «которых немцы теперь разыскивают по всем сёлам, делая облавы». В ночь на 19 февраля, выполняя приказ командующего 56-й армией, боевые группы мл. лейтенанта Козлова и сержанта Липницкого захватили 2-х пленных. Из их показаний следовало, что обстановка благоприятствует нанесению мощного удара по северному берегу залива, и ген. В.В. Цыганов решил уничтожить вражеский гарнизон в районе Кривой Косы - Сухой балки. Самую крупную диверсионную операцию приурочили к 24-й годовщине РККА. По согласованию с контр-адмиралом Горшковым, для проведения рейда создали сводный отряд из 75 морских пехотинцев и 100 сапёров батальона, которые обеспечивали разведку и уничтожение материальной части и живой силы противника. Перед заходом солнца 22 февраля 1942 г. отряд майора Малолетко отправился в заданный район. Сапёры перерезали линии связи, густо минировали ведущие на Кривую Косу дороги, прикрыли фланги наступающего отряда. Немецкий гарнизон оказался неподготовленным к отпору, а из соседних нас. пунктов прийти ему на помощь гитлеровцы не смогли. Одной из причин успеха также стало то, что «враг был измотан ежедневными частыми перестрелками и почти перестал реагировать активно на действия наших групп» (8). В своих воспоминаниях С.Г. Горшков пишет: - Потеряв только одного человека, морские пехотинцы и армейские минёры уничтожили свыше 160 солдат и офицеров противника, разгромили штаб немецкого батальона, уничтожили радиостанцию, несколько пулемётных точек, взорвали 2 артиллерийские и 2 миномётные батареи, а поутру, захватив трёх пленных, вернулись на свой берег залива (9).

Практические работы по созданию атомного оружия начались в лабораториях Великобритании с конца 1940 г., т.е. раньше, чем в Германии, США и СССР. Сотрудники внешних разведок НКВД и ГРУ получили первые достоверные сведения об этих работах уже в августе-сентябре 1941 г., но своевременного доклада И.В. Сталину не последовало. Видимо информация перепроверялась. И лишь в марте 1942 г. военно-политическому руководству стали известны детали по ядерной разработке сверхоружия. Но было не до этого, так как немецкие войска стремительно продвигались вглубь территории страны, несмотря на героическое сопротивление Красной Армии. Однако уже через несколько месяцев атомная проблема напомнила о себе самым неожиданным образом. И.Г. Старинов в воспоминаниях сообщает и ещё об одном важном результате операции: группа старшины Максима Алексеевича Репина захватила в качестве трофеев и доставила в штаб сводного инженерного батальона большое количество различных вражеских документов, в частности, общую тетрадь, случайно заночевавшего на Кривой Косе и погибшего в бою немецкого офицера из инженерных частей. Толстая тетрадь оказалась вся исписанной графиками, формулами, схемами с прилагаемыми пояснениями. Один из офицеров батальона, владея немецким и, пролистав тетрадь, заявил, что не нашёл в ней ничего интересного: - Всё какая-то синтетика и ещё какой-то бред об атомной энергии... Важный трофей с записями всё же сохранили и как выяснилось позже не зря, это оказался лабораторный журнал Г. Вандервельде, физика-ядерщика, искавшего залежи урана на юге Украины и в Донбассе.

Полковник Старинов, будучи в Москве, передал общую тетрадь ответственному работнику аппарата Уполномоченного Госкомитета обороны по науке, доктору химических наук С.А. Балезину, и тон в ней обнаружил, отнюдь не фантазии, а реальные суждения о возможности использования атомной энергии в военных целях. Позже другой уполномоченный Госкомитета обороны по науке профессор С.В. Кафтанов в своих воспоминаниях написал, что именно эта «атомная тетрадь» наряду с предупреждением физика Г.Н. Флерова побудила его и академика А.Ф. Иоффе обратиться в Госкомитет обороны с письмом о необходимости срочного создания в СССР научного центра по проблемам ядерного оружия. Спустя годы тот же С.В. Кафтанов рассказал в публикации журнала «Химия и жизнь» (1985 г.), что на заседании Госкомитета обороны, где рассматривалось предложение по созданию исследовательского центра изучения атомной энергии, некоторые ключевые ведомства, в том числе Госплан, были против. Однако Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин походил, походил по кабинету и сказал: «Надо делать». Возглавить центр поручили академику Г.Н. Флерову. Так, в самый разгар войны гигантские усилия и средства нашей страны были перенаправлены на создание принципиально нового вида оружия – атомной бомбы! О том, что ко времени описываемого заседания советская разведка смогла добыть часть документации по создаваемой американцами атомной бомбе, профессор С.В. Кафтанов в воспоминаниях предпочёл не упоминать (информация об этом была обнародована в печати уже в наши дни). Трофейная же «атомная тетрадь» оказалась той самой каплей, которая запустила механизм создания супербомбы в СССР.

Продолжение следует в части  9                http://proza.ru/2020/05/24/1024