Он, Спиридон, и зубы

               
        Он,  Спиридон,  всю  свою  сознательную  жизнь  страшно  боялся  зубного  кабинета  и,  что  вполне  естественно,  их  жестоких  хозяев.  Да-да!  Этих  высокомерных  стоматологов  и  дантистов,  которые  по  личному  мнению  Спиридона  ничем,  кроме  зловонной  пасти  очередного  мученика  новоявленного, более  и  не  интересуются.  Да  он  их  еще  с  детства  научился  определять  прямо  на  улице  по  их  хищно  прищуренному  взгляду,  ищуще  направленному  лишь  только  на  предмет  своего  вожделения – на  рот. 
        А  бедный  Спиря,  несмотря  на  свой  двухметровый  рост,  широченные  плечи,  вновь  в  порядке  добровольности  угодив в  их  «пыточное  кресло»,  всегда  смотрел  на  самодовольных  эскулапов  оттуда,  снизу  вверх,  заискивающе,  угодливо,  с  подобострастием.  Как  пацан  нашкодивший.   Лишь  бы  ненароком  не  обидеть  и  не  навлечь  на  свою  голову,  а  особенно  касательно  пасти  то,  чего  он  всю  жизнь  смертельно  боялся – удаления  зуба.  Это  сейчас  намного  проще  стало: заплатил  зубодеру  толику  наличных – и  на  тебе  ампулу  обезболивающего  лекарства.
         И  даже  если  пришел  ты  просто  сверлить  зуб,  а  не  удалять  его.  А  ведь  Спиридон  прекрасно  помнит,  что  творилось  раньше,  во  времена  единственной  тогда  существующей  «заморозки» – слабенького  и совсем  недолго  обезболивающего,  новокаина.  Не  решаясь  уже  вспоминать  о  том,  какие  страхи  египетские  творились  без  новокаина… Кроме  слова  «кошмар»  и  сказать-то  было  нечего,  ибо  в  сельских  условиях   на  выручку  как-то  обезболить,  шла  лошадиная  доза  самогона. 
        Да  еще  и  если,  разумеется,  за  определенную  мзду,  (сейчас  это  коррупцией  называется)  сумеешь  на  это  кровавое  дело  уломать  доктора,  который,  правда,  после  даже и мизерного  презента  в  виде  куска  копченого  сала,  тут  же  становился  более  снисходительным,  податливым  и  разговорчивым.  Зато  сегодня  Спиридон  в  не  единожды  проклятый  им  кабинет  вошел  смело,  чуть  не  распахнув  дверь  нижней  конечностью.  Да,  ему  ли,  «вооруженному  до  зубов»  непочатой  пачкой  качественнейшей  ампульной  «заморозки», боли  бояться? 
        К  тому  же,  во  рту  красовалось  «остатнее  богатство»:  поистине  чудом  сохранившиеся  после  семи  десятков  жизни  всего  лишь  два  передних  зуба-клыка.  Но  зато  зубы  были  редчайшие. В  чем  их  уникальность?  А  так  как  один  настоящей  саблей  высовывался  сверху,  а  другой  острым  желтым  штыком  хищно  торчал,  выпирая  снизу,  и  почти  напротив  брата  своего  верхнего.  И  от  коих  пользы  в  перемалывании  продуктов   не  было  совершенно  никакой,  правда,  иногда  использовались  они  лишь  при  откупоривании  разве  пива.  Вот  и  вся  их  малая  миссия. 
        Старуха  его  задолбила  нытьем  своим,  хорошо  зная  его  «вековечную  любовь»  к  дантистам  и  еле-еле  уговорила  старого твердым  обещанием: после  удаления  их,  как  сейчас  модно  выражаться,  соглашалась  прямо  тут  же  и  «проставиться».  Короче,  даже  и  стол  накрыть.  А  что  самое  шокирующее,  половинка,  зло скрипнув  вставными  протезами,  вдруг  изъявила  готовность  на  присутствие  за  столом  закадычного  дружка  Федьки, однополчанина  Спиридона! 
        Словом,  на  все  пошла  отчаявшаяся  женушка,  лишь  бы  только  не  позорил  он  и  себя,  и  ее,  потому  что  при  виде  его  «чарующей ,  и  впрямь   крокодильей,  улыбки»,  у  нее  в  последнее  время  буквально  мороз  шел  по  коже  от  вида  широченной  Спиридоновой  звериной  ухмылки  во  весь  его  щербатый  рот.  А  за  следом  по  телу  иногда аж  мурашки  ползать  начинали.  И  половинка  не  раз  с  укором  ловила  себя  на  мысли,  что  совсем  зря  она  когда-то  столь  крупно  ошиблась,  согласившись  пойти  замуж  за  Спиридона. 
        Попросту  «купилась».  И  все  из-за  его  улыбки,  так  как  в  свое  время  именно  его  ласковая,  прямо-таки,  лучезарная, белозубая  улыбка  навеки  вечные  покорила  ее.  Да  и  он,  всю  жизнь  любимый  ее,  прекрасно  зная  о  магическом  воздействии  улыбки  на  супругу,  за  пять  десятков  лет совместной  жизни  именно  из-за  этого  и  приучил  себя  улыбаться  всему  миру  практически  постоянно.  Даже  во  сне,  но  это - только  для  нее.  А  днем  он  ухмылялся  и  в  дело,  и  не  в  дело.  Лишь  бы  понравиться  родненькой  женушке. 
        Ах,  если  бы  Спиридон  ну,  хотя  бы  разочек  в  эти  последние  два  года  чуток  внимательнее  вгляделся  бы  на  себя  в  зеркало  в  момент  расплывания  «в  двухзубой»  улыбке!  Однако,  отпустив  бороду  и  давно  уже  не  бреясь,  Спиридон   не  додумывался  до  этого,  а  бедная  старушка  искренне  страдала,  боясь  запоздалым  уже  признанием  чрезвычайной  отвратительности  его  щучьей  улыбки  навсегда  обидеть  благоверного.  Зато  он,  бестолковый,  в  глубине  души  и  до  сих  пор  все  еще гордился  оставшимися,  пусть  всего  лишь  и  двумя,  торчащими  желтыми  бивнями.
        Хотя, если  сознаться  честно,  они  и  вправду порядком  мешали  ему  перетирать  мощными  деснами  пищу  «крест-накрест».  Так  как  то  и  дело  царапались.  Но  ради  некогда  нравящейся  супруге  улыбки  он,  конечно,    приспособился  к  своим  «саблям»  и  удалять  их  добровольно  отнюдь  не  собирался.  Потому  что  попросту  не  додумывался  критически  глянуть  на  свою  погибельную  улыбку. 
        Правда,  обросшему  диким  волосом  деду,  к  тому  же,  ведь   еще  и  постоянно  всем  улыбающемуся,  жалко  было  внука,  который  почему-то  начинал  орать  благим  матом  еще  издали,  лишь  только  завидев   своего    страшного,  как  из  мультика,  деда-монстра,  который,  видимо,  для  придания  внуку  бодрости,  хищно  скалился  в  два  огромных  желтых  зуба.  Короче,  все-таки  согласился  Спиридон  на  последнюю  зубную  казнь,  а  убедил,  уговорил  его  в  этом  деле  друг  Федя. 
        Разумеется,  по  нижайшей  и  величайшей  тайной  просьбе  Спириной    старушки-женушки,  из-за  чего,  кстати,  и  приглашен  был  ею  на  обмывание  его  будущей  красивой,  совершенно  беззубой,  улыбки.  После  проведенной  за  пять  минут  практически  совершенно  безболезненной  экстракции  сразу  двух  всего  лишь  однокоренных  передних  зубов,  Спиридон  таки  не  выдержал,  и  в  нарушение  запрета  доктора  не  трогать  языком  оставшиеся  лунки  от  удаленных  костистых  образований,  все  же  провел  им,  шершавым,  изнутри  по  крепко  стиснутым  деснам. 
        И  впервые  порадовался совершеннейшей  девственной  пустоте  ротовой  полости,  потому  что  язык,  наконец-то,  не  встретил  абсолютно  ничего  лишнего,  и  болтался  себе  так,  как  ему  вздумается.  А  пусть  порадуется  теперь  надоедливая  старуха,  якобы,  втихую  готовя  его  еще  и  к  последующему  этапу  выправки  его  внешности.  Сейчас  во  рту  у  него  вконец  надоевших  передних  зубов  нет  и  в  помине,  боли - тоже,  но  зато  сегодня  они  с  другом  Федькой  оттянутся,  как  будь!
        А что неимоверно радует  Спирю – ведь  совершенно  без  утайки,  прямо  при  вредной  супруге,  да  еще  и  с  шикарной  закусью!  А  по  вопросу    касательно  будущих  съемных  зубных  протезов?  Ха-ха-ха!  Об  этой,  якобы,  «тайной»,  задумке  жены  он  давно  был  в  курсе.  От  кого?  Смешной  вопрос!  Ну,  конечно,  от  корешка  Федьки!  Так  что  пусть  планирует  она  себе  втайне  с  дружком  его,  а  после  их  установки  они  с  Федькой  еще  раз,  к  тому  же,  еще  и  не  на  один  пузырек  капитально  раскрутят  его  бестолковую  женушку! 
        Она  ведь  думает,  что  Федя  не  рассказал  ему,  Спире,  о  ее  «тайной  просьбе» уговорить его, Спиридона, и морально  подготовить  к  перспективе  установки  съемных  зубных  протезов?  И  еще  раз  ха-ха!  Откуда  бабы  эти    могут  знать  об  истинной  мужской  дружбе?  Ну,  откуда?  Этого  попросту  не  дано  им  природой.  Им  лишь  бы  поболтать  вволю,  а  на  серьезные  дела  они  неспособны.  Кстати,  нужно  с  Федькой  и  бывшим  военкомом  Васькой  Петровичем  за  узким  столом  обсудить  серьезнейший  вопрос: а  не  зря  ли,  и  не  слишком  ли  много  набирают  бестолковых  дамочек  в  нашу  доблестную  Российскую  Армию? 
        Ведь,  помнится,  вон  какой  ходовой  анекдот  в  совковые  времена  хаживал  об  этой  бессмысленной  затее.  Мол,  вы  в  курсе,  отчего  женский  пол  служить  в  Советскую  Армию  не  берут?  А  потому,  что  дамы  не  совсем  верно  понимают  команду  «Ложись!».  И  не  развалят  ли  женщины  российскую  армию  сейчас?  Короче,  вопросик  этот  за  круглым  столом  с  помощью  полковника  Васьки  нужно  капитально  обсосать,  и  если  что – подсказать  вышестоящему  руководству  РА  через  Интернет.  А  почему,  собственно  говоря,  и  «нет»?