Салат под Моцарта

                - Девочки, приглашаю вас ко мне, просто так, без всяких причин, - обратилась к нам старейшина нашего отдела переводчиков, Надежда Станиславовна. - Просто муж уехал в командировку. Посидим, поболтаем, одним словом, устроим «девичник», - объяснила она.
                - Я – за! - тут же откликнулась Вера Ивановна. - Двумя руками «за»! Целый день молчим, уткнувшись в журналы и словари, правда, девчонки?
                Две «девчонки» предпенсионного возраста радостно закивали головами, приготовившись составить список необходимых продуктов для стола.
                - А ты? - Надежда Станиславовна повернулась ко мне.
                Я обрадовалась, что меня, самую молодую, только что пришедшую в отдел, тоже пригласили, значит, приняли в свой коллектив.
                - Не знаю, - неуверенно произнесла я, - сейчас попрошу мужа забрать дочку из детского садика. Если получится, то с удовольствием пойду, - пообещала я, мысленно уговаривая мужа отпустить меня.
                Мне так нравилась Надежда Станиславовна! Несмотря на то, что ей уже было около шестидесяти лет, она всё ещё была красавицей. Высокая, статная, с седыми волосами, уложенными в аккуратный пучок, она напоминала мне княгиню или графиню с картин художников XIX века.
                Надежда Станиславовна переводила с немецкого и английского языков, хорошо знала производство, поэтому со всеми вопросами мы обращались к ней, несмотря на то, что у нас был начальник, полковник в отставке. Он тоже часто пользовался её помощью, так как о производстве имел те же представления, что и я, выпускница института иностранных языков.
                Повезло! Муж отпустил меня, и вот мы, впятером, радостно покинули здание института, чтобы провести чудесный вечер, под названием «девичник».
                Закупив необходимые продукты в гастрономе рядом с домом Надежды Станиславовны, мы поднялись в её квартиру. Да в какую квартиру! Мне показалось, что это настоящий дворец! Холл с зеркалами был больше всей нашей квартиры. Потолки около четырёх метров. Комнату освещала огромная хрустальная люстра. Паркетные полы, посредине комнаты – большой овальный стол с розами в хрустальной вазе. Я поверила, что розы настоящие, настолько искусно они были сделаны. В комнате стоял рояль, не пианино, а рояль! Это сразило меня наповал.
                - Так, за дело! - распорядилась Надежда Станиславовна, снимая со стола вазу и расстилая на нём белоснежную скатерть.
                - Может быть, мы на кухне посидим? - предложила Вера Ивановна.
                - Нет, - твёрдо сказала хозяйка. - Вы – мои гости, а гостей я принимаю в комнате.
                И она распределила обязанности: кто жарит отбивные, кто отваривает картофель, кто делает салаты. Мне досталось нарезать огурцы и редис. «Потоньше нарезай редиску, чтобы светилась», - распорядилась она.
                - А я вам сыграю, чтобы веселее работалось, - улыбнулась Надежда Станиславовна, усаживаясь за рояль.
                И чудо началось! Полились волшебные звуки разных композиций.
                - Вольфганг Амадей Моцарт. «Маленькая ночная серенада», - торжественно объявила пианистка.
                Как же нам весело работалось под лёгкую, чарующую музыку! Никогда ещё так легко не летал мой нож, нарезая бело-розовые кружочки редиски и колечки свежих огурцов. Как стучал он по деревянной дощечке, кроша укроп и петрушку под аккомпанемент знакомой музыки!
                Стол накрыт. На овальном блюде отбивные, окружённые отварным картофелем, щедро посыпанным зеленью, мои нежные салаты, нарезки.
                - Кто что будет пить: водка, вино, наливки? – Надежда Станиславовна достала из бара графины и бутылки.
                - Нам водочки, - за всех отвечает Вера Ивановна, зная вкусы своих подруг.
                - Ой, мне что-нибудь полегче, - испугалась я.
                - Я тебе налью наливочки из красной смородины. Сама делала, как сок, - успокоила меня хозяйка.
                И вот, рюмки и фужеры наполнены.
                И вдруг… в комнату входит муж Надежды Станиславовны! За шумными приготовлениями никто не расслышал, как он пришёл.
                Наступила такая тишина, что я расслышала, как в фужерах с минеральной водой поднимаются пузырьки, радуясь, что вырвались на свободу.
                Надежда Станиславовна съёжилась, как будто стала меньше ростом, губы у неё побледнели, а выражение глаз стало как у нашего пёсика Тимки, когда мы ругали его за то, что в наше отсутствие он скакал по дивану.
                - Продолжайте, - негромко сказал муж, проходя мимо нас в свой кабинет.
                Какое там «продолжайте»! Таким холодом повеяло от этого негромкого слова, что, казалось, даже пузырьки в фужерах застыли. Мы тоже замерли, как дети, которых застали во время шалости, потом опомнились и быстро стали вылезать из-за стола, бормоча: «мы пойдём», «мы поможем тебе убрать со стола». А в ответ – извиняющимся тоном – «видно, сорвалась командировка». Так было неловко! За минуту убрав всё со стола, мы выскочили из квартиры, как будто нас ветром сдуло, ледяным ветром.
       ***
                - Мамочка пришла! - радостно закричала дочка, бросаясь ко мне. Тимка вертелся под ногами, повизгивая от счастья и молотя хвостом.
                - Ты что так рано? - удивился муж, помогая мне снять пальто.
                А в голове у меня крутилось: «Ну и что, что квартирка маленькая, что потолки низкие, что вместо рояля – пианино прижалось к стене, зато цветы живые на подоконниках и душевное тепло».
                Пир у нас был на следующий день, когда Надежда Станиславовна всю нашу закуску приволокла на работу. Мне неловко было смотреть, как она пыталась оправдать мужа, объясняя его плохое настроение сорвавшейся командировкой. Я понимала, что в семейных отношениях бывает не только мажорный лад. Я почувствовала, как больно было ей в ту минуту, и эта боль передалась мне.
                В обеденный перерыв мы даже не устанавливали теннисный стол. Все, кто приходил поиграть в пинг-понг, тут же бежали за своими кружками и чашками, чтобы попить с нами чаю. А наши переводчики-мужчины радовались, что им неожиданно досталось угощение с нашего «девичника». Я даже заметила, что у них как-то по-особенному блестели глаза после выпитого чая. Наверняка, подлили в чай наливку из красной смородины.
                Эх, сюда бы ещё «Турецкий марш» Моцарта в исполнении Надежды Станиславовны! Я чувствовала, что она была счастлива на работе, с нами.