квас

Квас

 Крышка эмалированного бидона звенела в такт Манькиным прыжкам и подскокам так, что маленькие воробушки взмывали с асфальта и благоухающих кустарников коричневыми облаками... подальше от пугающего шума.

 «Ох, ох... Поймите, мне спешить надо, я сегодня за главную! — словно извиняясь и вторя бабы Вериным словам, шестилетняя девчушка неслась по переулку в сторону большого перекрёстка.

 А как ей было не спешить, когда сегодня ранехонько дед  притащил с дачи первые огурчики, а бабуля, храня семейные традиции, уже во всю хлопотала на крохотной кухне, нарезая душистый укроп и прочие ингредиенты для вкуснейшей в мире окрошки...

 «Окрошечка»!!!
 
 От этих слов у Маньки теплело на душе, а пухлые губы причмокивали и прятали кончик языка, норовившего их облизнуть в предвкушении.

 И даже бидон, больно стукавший по стёсанной и отливающей зелёнкой коленке, не мог эту радость омрачить.

 Да и кто ж знал то, кто своим детским умишком мог подумать то, что «играющий квас» — это не просто смешные слова! И вовсе нельзя было его бессовестно черпать чашкой и носить раненым Женьке и Димке в случившейся накануне войнушке..., оставив, между прочим, всю семью, согласно бабулиным словам, БЕЗ ВСЕГО!!!

 «Скажи ещё спасибо, что бабушка у нас добрая и отходчивая! — перед глазами всплыло улыбающееся лицо деда. — А то, словила бы по первое число!»
 
 Эта часть сегодняшнего разговора особенно беспокоила Маньку: «Кому ж охото ловить по первое число, когда на календаре только 13-е...»

 От не самых приятных раздумий её отвлекло знакомое низкое окно соседней двухэтажки, утопающее в зарослях разноцветных мальв.

 «Лен, а, Лен!» — кулачок, сжимающий желтую рублёвую бумажку, забарабанил по стеклу, откуда через секунду показалось заспанное  лицо и тут же потянулось к форточке.

— Вон у меня что! — Манька подняла обе руки, и крышка бидона снова звякнула, распугав только успокоившихся воробьев. — За главную я сегодня!
— Подумаешь! Я, может, вчера тоже сама за кефиром ходила... — подруга поправила съехавший набекрень хвостик и добавила ехидно. — в «Дальний...»

 Манька пожала плечами и растерянно улыбнулась: «На обратном пути загляну!»— протараторила она и поскакала скорее прочь.

 Зная Леночкину бабку, верилось во всё сказанное с трудом, а  Маньке совсем не хотелось обижать подругу, ведь, даже в прятки Ленка играла под строгим присмотром прародительницы.

 «Хочешь найти Ленку — ищи глазами синюю жилетку бабы Шуры!» — это в их дворе знали все без исключения.

 Конечно она почувствовала и Ленкину зависть, и то, как подружка высунулась в форточку, наблюдая за удаляющейся фигурой, и уж было собралась остановиться и выдать ей все свои сомнения в правдивости такой  дружбы, но, вдруг, вспомнила, как в начале лета Женька подначивал ребят объявить «Ленко-бабкинский» бойкот, и только она Маня не дала сему мероприятию осуществиться, крича и доказывая, что родителей не выбирают, а бабушек тем более, и что Ленка здесь ещё более пострадавшая, чем все остальные, которым и в кусты можно, и в соседний двор, не говоря уже о том, чтобы болячку сковырнуть или гулять в промокших сандалях...

 И тут ей снова стало жалко Ленку, обидно за её непонятливую бабку и немножко за себя, а особенно за то, что она чуть не стала не только самой плохой подругой на свете, но и самым ужасным человеком во всём СССР.

 Бидон снова ударил по коленке, а Манька решила, что поделом ей, и даже потереть больное место  запретила себе в наказание.
 

 Даже строгая мама не наказывала дочку так надолго...
 Мыслимое ли дело, аж целых два длиннющих дома без прыжков и подскоков!

 «И на классики не отвлеклась!» — похвала прозвучала маминым голосом и добавила значимости и без того задранному курносому носу.

 Этим обстоятельством Манька гордилась по праву сильно, а возможно и чуточку сильнее чем тем , что справилась с мелкими подозрениями и спасла пошатнувшуюся дружбу.

 И правда, ну какая настоящая девчонка пропустит возможность, хотя бы разок пропрыгать  туда и обратно, тем более по такой красоте, где каждый квадратик нарисован своим цветом, а её любимый зелёный, совсем не затёртый и такой сочный...
 Тут Манька снова вспомнила про огурчики, окрошку и... квас.

 Расправив сжатый в кулаке рубль,  она поспешила к большому перекрёстку, ведь именно там за углом не менее большого дома именно её ждала жёлтая бочка и разливающая квас тётя Шура.

  Увидев очередь, извивающуюся изящной змейкой вокруг ларька с надписью  «Союзпечать» и задевающую своим хвостом клумбу, Манька сначала жутко расстроилась. Но, подумав, решила, что всё-таки бабуля очень даже зря её ругала, ведь слышно было, как и в соседних дворах шли боевые действия... и надо же такому случиться, что именно вчера все девчонки и мальчишки их города так героически боролись с врагами и спасались «играющим квасом», лишив все семьи возможности полакомиться наивкуснейшей окрошкой.

 Стоять в огромной очереди ей совершенно не хотелось, успокаивал только тот факт, что из ребятни в ней не было никого, а значит честь быть Заглавной выпала только ей, мудрой и не по годам взрослой Мане.

 Больше всего на свете сейчас она боялась, что квас в бочке закончится, и её новое звание растает, как эскимо в жаркий день, поэтому с ужасом, трепетом и волнением Маня наблюдала, как большая кружка в тёть Шуриной руке наполняет бесконечные банки, бидоны и даже термосы.

 Особенное переживание у неё вызывал незнакомый мужчина, явно приехавший по нехитрым детским догадкам из соседнего города за Манькиным квасом. Да ещё и с сумкой на колёсиках, ведь, в такую вполне могла поместиться целая канистра! А если догадки верны? То и пиши тогда пропало...

 Она так увлеклась, изучая незнакомца, что практически врезалась во что-то холодное и твёрдое, в испуге захлопав ресницами. Оказывается, очередь уже прилично сдвинулась и Маня из хвоста подобралась к ларьку.

 «Хоть какое-то развлечение! — послышалось сзади, — Пока дождёшься, сдохнуть от жары можно! Хоть тут тенёк... — не унимался скрипучий голос. — читать то умеешь, козявка? Устала, небось, топтаться на одном месте, так посмотри, что в газетах печатают!»

 Читала Манька хорошо, как ей думалось, но вот хозяйка скрипучего голоса настолько  ей не понравилась, что она решила ничего не отвечать и просто прижалась к витрине, бездумно уставившись на полку с какой-то  мелочью.

 От нечего делать она, казалось, изучила каждый миллиметр за стеклянной витриной.
 Голос за спиной нашёл нового собеседника, и Манька облегченно выдохнула, и уже собралась проверить, не ушёл ли случаем противный незнакомец с огромной сумкой, но тут увидела её... Увидела и застыла.

 Чудесная резинка для волос с покрытыми лаковым глянцем ягодами клубники лежала в самом уголке совершенно бесполезной по Маниному мнению полки.

 Почему, ответа Манька не знала, возможно, от того, что стоила неприлично дорого, а может и для того, чтобы достаться главным призом только самой наблюдательной девочке, но последняя версия устраивала её абсолютно... полностью... и даже более чем.

 «Такая красивая!» — восхищение просто вырвалось изнутри.

 «Чего тебе, девочка?» — зевающая продавщица вяло высунулась из окошка и нависла грозовой тучей.

 «Клубнички, как живые!!!» — заворожённая увиденным девочка и не думала поднимать глаза на женщину из ларька. Вожделенное украшение уже давно было примирено на себя, и надо сказать, одинаково здорово смотрелось и на косичке, и на хвостике, да и чего уж там скрывать, просто в маленьких ладошках...

 — Брать будешь? Последняя осталась!
— А! — Манька отпрыгнула, вновь захлопала ресницами и, вдруг, неожиданно для себя протянула бумажную купюру...

 Сколько прошло времени: минута, час, а может и целый год, девочка не понимала, и только когда скрипучий голос произнес: «Твоя очередь, козявка!», она словно проснулась и бросилась наутёк.

 Манька бежала с такой же скоростью, как и слёзы по её щекам. Поворот, тропинка, разноцветные классики, два длиннющих дома, мальвы...

— Эй, весь квас разольёшь! — Ленкино лицо показалось из форточки. — Да стой ты, оглашенная, чего ревёшь то?

Подруга остановилась и заплакала ещё громче.

— Обидел кто? Надо срочно Димку разыскать, пусть отвесит...
— Вон у меня что! — рыдающая Маня прервала Леночку и  сново подняла руки. — Все деньги потратила, всех подвела, всю семью без всего оставила!
— Только не реви! Я скоро. — Ленка исчезла за резной тюлью, а Маня уже представила, как всё-таки получит по первое число, и как это должно быть больно и неприятно.

 Манькино воображение во всех красках торопилось нарисовать картину изумленных бабушкиных глаз, голодных глаз деда, и кто его знает, каких ещё наказаний... возможно, её признают обманщицей и не возьмут на будущий год в школу... 
 
 Чего только не виделось Маньке, раз она сумела представить, как не проронит ни слезинки и с достоинством примет всё, что на неё готово обрушиться.

 От звука папиного ремня она зажмурилась настолько сильно, что не сразу поняла, что это не ремень вовсе, а Ленка трясёт перед ней своей копилкой со словами: «Ну, что мы не подруги что ли?»

 Манька была спасена!

 Дома пришлось приплести конечно: и про очередь до Дальнего, и про приезжего с огромной сумкой на колёсиках, скупившего чуть ли не пол бочки, но разве это всё могло сравниться с тем, что рядом за обе щеки уплетала окрошку та, чей  хвостик украшали подаренные от чистого сердца блестящие клубнички...

 Та, что была самой лучшей подругой на свете, с которой ни за квасом, ни в Дальний не страшно!

 Жаль, что это уже совсем другая история...