Следственный отдел

     Мистический триллер "Шестая брамфатура"
     https://ridero.ru/books/shestaya_bramfatura/

Следственный отдел

— Времени на раскачку у нас больше нет!

Высокий, тощий брюнет со впалыми щеками и мутными рыбьими глазами метался из угла в угол по гостиной. В двухкомнатной тесной квартире в Бутово за столом сидели двое его подчинённых. Вся троица курила сигарету за сигаретой, не отрывая взглядов от мониторов на стене. На экранах транслировались кадры с камер наблюдения.

Одна из камер показывала овальный мраморный зал, где рядом с устрашающей бронзовой статуей на полу распростёрся человек в космическом скафандре. Второй «космонавт», постояв минуту в растерянности, бросился к выходу. Через некоторое время он вернулся с седым полковником и здоровяком в кителе майора. Последние даже не потрудились надеть защитные костюмы. Лежащего быстро унесли к лифту.

— Почему он отрубился? — спросил брюнет, не оборачиваясь к подчинённым.

Ответа не последовало. Здесь собрались не новички, а опытные разведчики, но ситуация оказалась настолько запутанной, что даже они растерялись. Эти люди меняли прикрытие, как перчатки, обрастали легендами, точно капуста — листьями. Сейчас в документах значились имена: Майкл Игоревич Бледовитый и Дорис Викторовна Скунс. Видя, как шеф бесится, оба предпочли промолчать. Никто не притронулся к еде, доставленной курьером: пакету горячих чебуреков и банкам с пивом.

— Я повторяю вопрос. Почему он отрубился?

Шеф затушил сигарету о подоконник с такой силой, словно хотел вдавить окурок в пластик. Он сел за стол, откинулся на спинку стула, резко дернул руками, так что из-под рукавов синего пиджака выскочили худые, волосатые запястья, покрытые татуировками. Схватив из пакета чебурек, сочащийся жиром, он надкусил его, позволяя мощным челюстям перемалывать пищу, пока мозг лихорадочно обдумывал ситуацию.

— Товарищ Молниеносный, — робко начала Дорис Викторовна, — дозу действующего вещества мы рассчитали правильно. Наверное, дело в этой «лимонной» дряни, что они пили. А наш фигурант еще и в ресторане водочку употреблял… Доза спиртного за сутки — литр, не считая пива. Тут и бык свалится. Плюс у него психическая травма с детства…

— Молчать! — заорал шеф. — Дорис, вы совершаете ошибку за ошибкой! Вы же сами выбрали его на роль «проводника». Что произошло на допросе? Как этот двуличный еврей ускользнул от ареста и избежал глубокой проработки в камере?

Шеф потряс рукой с чебуреком. Кусок жирного фарша упал на ботинок. Прорычав что-то себе под нос, он нагнулся, тщательно протер обувь салфеткой. Когда он распрямился, лицо его стало багровым, а глаза лезли из орбит.

— Не кричите на меня, товарищ Молниеносный! — взвизгнула Дорис Викторовна. — Мне тридцать семь лет.

— Что? — опешил шеф. — При чем здесь ваш возраст, если вы срываете операцию?

Он не ожидал отпора от исполнительной Дорис. Десять лет безукоризненной работы, ни единого срыва. Что с ней произошло? Бунт? Обидно, что заменить ее практически невозможно: специалисты глубокого внедрения с дипломом психиатра — на вес золота. Нужно разобраться. Молниеносный заставил себя успокоиться. Краснота на его лице сменилась нездоровой желтизной.

— Я всю жизнь живу под прикрытием, мотаюсь по командировкам, — продолжала Дорис. — Мне никто ни разу не подарил букета цветов! Я устала. Ни одного прокола за десять лет, а что в итоге? Жизнь без отношений, без нормального секса. Все на бегу — в отелях, в офисах, в неудобных позах. Что я, не живая? У меня никогда не будет семьи, детей. Я забыла, что я женщина.

Ее голос дрогнул, но взгляд оставался твердым. Молниеносный молча смотрел на подчиненную, сжав кулаки. В комнате повисло напряжение. Дорис явно готовилась разрыдаться, а шеф терпеть не мог женских истерик. Впрочем, самих женщин Молниеносный тоже на дух не переносил. Включить в команду проекта красотку с громадным бюстом заставляла оперативная обстановка. Как-никак, это самый древний и самый простой способ манипуляции. На самого шефа подобное влияние действовало в обратную сторону. Он только скалил вставные металлические зубы и тихо рычал.

— Дорис, — произнес шеф строго, — неужели вы не придумали ничего лучше, чем спутаться с фигурантом?

— А с кем мне отношения заводить прикажете? Я, кроме работы, ничего не вижу, одни объекты разработки вокруг. Не на сайте же знакомств давать объявления при моей работе? Турхельшнауб хотя бы интеллигентный и духовный.

Дорис все-таки сорвалась в рыдания. Шеф пришел в ярость. Вот бабья натура — везде проявится. Розовые сопли сейчас некстати. Проект был крайне рискованным, а заказчик бомбил абсурдными требованиями. От группы требовалось черт знает что, а именно воспроизвести магические ритуалы в подземелье. Если начнешь вникать в смысл, напрочь сорвет крышу. На кого они работали, Молниеносный точно не знал, мог только догадываться.

Он давно отучился совать нос в дела клиентов. Главное — выполнить условия заказчика и получить оплату. Идейная составляющая задания разведчика волновать не должна. Однако и с оплатой в этот раз дело обстояло чертовски сложно. Им предложили громадную, поистине королевскую сумму — сорок восемь миллиардов рублей, за вычетом отката, конечно. Но эти деньги требовалось добыть самим — провести сложный манёвр, от которого зависела вся операция.

Небывалый случай в практике. Зачем он согласился — непонятно. Позарился на кажущуюся простоту комбинации. Заказчик давал в руки блестящую наводку: фамилии высокопоставленных чиновников, уже вовлеченных по уши в коррупционную схему. Оставалось грамотно наехать, прижать казнокрадов и вырвать жирный кусок из пасти. А уж в этом его команда равных себе не знала. Следовало успокоить стервозную бабу и добиться от нее внятного плана исправления ситуации.

— Успокойтесь, уважаемая Дорис Викторовна, — примирительно сказал шеф. — Не съедим мы вашего еврея. Доложите-ка лучше о ходе финансовой части операции.

— Мне показалось, что он перспективный кандидат на роль «проводника», — лепетала по инерции Дорис, утирая слезы. — Тонкая душевная организация, интеллект. Потом, его биография…

— Молчать! Вы понимаете, что натворили? Я вам покажу, как личное ставить выше дела! Говорите по существу или я вас на лапти порву. Вам ясно?

— Благодаря наводке клиента, мы вышли на группу фигурантов, — Дорис машинально перебирала пуговки на шёлковой блузке, то расстегивая их, то застегивая обратно. — Объект номер один — Боговепрь, служащий министерства. В круг наших интересов входят также объекты два и три — бывшие одноклассники Боговепря, поддерживающие с ним тесные отношения. Это профессор Аркадий Мочеструйкин и Роберт Синекур — магнат, спонсор телеканала «3К».

— Что за канал такой? — спросил шеф. — Ни разу не видел. Это те, что постоянно дерьмо на пропеллер набрасывают?

— Сама не видела, их прикрыли недавно.

— Ну ладно, надо будет взглянуть в записи. Продолжайте.

— Далее в списке значатся Андрей Бигузякин, давний друг Боговепря, ныне управляющий строительной корпорацией «Писа-Роза», и Виталий Витопластунский, председатель правления банка «Тобик». Дополнительно в схему входит Геннадий Блюй, президент «Жмур-банка».

— Удалось раскрыть схему обналички?

— Да, полностью. Это так называемый «молдавский вариант». Использовали сеть фирм-однодневок и подложные судебные решения по банкротству. Деньги выводили в офшоры на острова Вануату. Мы подключили наших израильских коллег Изю Шнайдера и Мойшу Гершвина и провели аресты…

— Об арестах чуточку позже. Как себя показали израильтяне? — спросил Молниеносный. — Помнится, в мюнхенской операции они были на высоте.

— Я опасаюсь использовать этих двух раздолбаев, — вмешался в разговор Бледовитый, — распугали народ меховыми шапками. Нормальную одежду носить отказались. Очень уж приметные, суки. Слухи разные по городу поперли.

— Ничего страшного, используйте их втемную — они пригодятся для устранения лишних фигур на поле. Итак, что с арестами? Насколько я понимаю, мы изолировали верхушку. Но сбои начались с момента захвата Бигузякина в ресторане. Откуда там взялся этот идиот с борщом? Почему не предусмотрели?

— Шеф, мамой клянусь… да мы же глаз на жопе не держим, — затянул Бледовитый, пародируя блатной жаргон. — Эти лохи-дольщики лезут повсюду, чмыри долбанутые.

— Вы обязаны всё предусмотреть! Ладно, допустим, с Бигузякиным разберемся позже, но кто приказал утопить председателя «Жмур-банка» в ванне до того, как деньги перевели на наши счета?

— Шеф, гнидой буду, мы тут ни при чём! — затараторил Бледовитый. — Блюй напился вдрызг, смешал алкоголь с веществами и отрубился. В горячей ванне пассажира развезло — вот и захлебнулся собственной блевотиной. А мы просто не успели вовремя сорваться за ним в Испанию. Нам ведь, сами знаете, частный самолет не по рангу.

— Подведем итоги, — в голосе шефа прозвучали угрожающие нотки. — Требования заказчика сорваны из-за детской травмы инфантильного идиота — раз. Бигузякин ошпарен борщом и исчез — два. Геннадий Блюй захлебнулся в собственной блевотине в третьесортной испанской гостинице — три. Деньги ускользнули — четыре. Резюмирую: мы крупно облажались. Теперь объясните мне, что, мать вашу, на вас нашло?

— Мы всё исправим, шеф, — заныл Бледовитый. — Землю жрать буду.

— Даже не сомневаюсь, — процедил Молниеносный. — Дорис, наизнанку вывернетесь, придумывайте что угодно, но исправьте ситуацию. Любая легенда, любые меры — деньги нужно выдернуть с офшорных счетов Боговепря. Понятно? Есть предложения, как наверстать упущенное?

— Допрошу Боговепря с пристрастием, — откликнулась Дорис. — Прослежу переводы со счетов. Есть версия, что он подключил дальнего родственника, Игната Курильчикова.

— Отлично. Займитесь этим немедленно. Жду результатов. Майкл, теперь вы. Разберем, что пошло не так с ритуалом. Вы выполнили все инструкции заказчика?

— Полный облом, шеф, — вновь принялся оправдываться Бледовитый. — Всё сделали, как велел клиент. Подогнали двух пассажиров в подземный Зиккурат. Одели их в антикварные скафандры, в натуре как у Гагарина. Реанимировали старый ядерный реактор. Создали антураж строго по требованиям: засунули жмура из морга в скафандр и положили его в саркофаг. Натащили советской атрибутики — знамена повесили, Вечный огонь запустили на газу. Пирожное с веществами замастырили по рецепту. Доза — всё как в аптеке.

— А жертвенную кровь для пропитки знамен использовали, как требовал заказчик? — уточнил Молниеносный.

— Без балды, шеф. Изю Шнайдера командировали в донорский центр в Нью-Йорке. Кровь привезли в пакетах в идеальном состоянии.

— Тогда объясните мне, почему ритуал накрылся?

— Тут какая-то засада, шеф. — Бледовитый покосился на Дорис, будто искал поддержки. — Да, если по чесноку, шеф, я и не просек, что там должно открыться. Какой, на хрен, шлюз?

Молниеносный задумался. Он видел, что подчинённые постарались, ничего не упустили. Однако желаемого мистического эффекта в проклятом подземелье не произошло. Один из так называемых «проводников» просто отрубился — и этим всё закончилось. А чего, собственно, они ждали? Заказчик уверял, что при скрупулёзном воспроизведении ритуала откроется некий шлюз в подпространство.

С какого дуба рухнул заказчик и какие тараканы завелись у него в голове, Молниеносного не интересовало. Может, клиенты пытались вернуть безвозвратно ушедшее прошлое, а может, просто отмывали ранее украденные средства. Даже если бы этот шлюз и открылся — что дальше? Как теперь подтвердить эффективность проделанной работы? На финальной разборке придётся непросто: нужно будет доказать, что деньги потрачены не зря. Оставалось уцепиться за одну техническую деталь: шлюз открывался с помощью техники расширения сознания. Один из «проводников» должен был войти в транс. Звучало это всё сомнительно, но за тривиальные проекты им никто бы не заплатил.

Может, Турхельшнауб отрубился как раз потому, что вошёл в транс? Возможно, всё прошло по плану. Или нет? Как это проверить? Надо хорошенько обдумать детали, прежде чем повторять процедуру. Молниеносный взял банку пива, открыл её и, запрокинув голову, залпом осушил.

— Вот что я решил, — сказал он после паузы. — Турхельшнауба и Припрыжкина нужно вывезти из Москвы и доставить в Нью-Йорк, в исследовательский центр профессора Мэтью Хука. Там проведём анализ, просканируем мозг. Заодно поставим им чипы тринадцатой серии. Посмотрим, как нанотехнологии себя покажут. По возвращении повторим эксперимент, если результаты медицинского анализа нас устроят. Дорис, продумайте план. Дело тонкое, сценарий должен быть безупречным. Главное — держите фигурантов под контролем и сами не теряйте голову.

— Ясно, товарищ Молниеносный, — кивнула Дорис.

— Есть! — отчеканил Бледовитый, вскакивая со стула с показным служебным рвением.

— Теперь по процедурным вопросам, — продолжил шеф. — Как организована связь с командой офицеров?

— Шеф, эта тема отработана, — доложил Бледовитый. — В шахту установили мощный блок вай-фай, а в их оборудование встроили транслятор. Правда, из-за радиации идут наводки. Но есть другая проблема. Кроме завербованной нами команды, там болтаются слесари-ремонтники. Их задача — поезда по рельсам гонять, и фиг бы с ними. Но случайно прибились два доктора. Эти гады могут испортить операцию.

— Вот зоопарк! — усмехнулся Молниеносный. — Доктора — это плохо, не люблю я докторов с детства.

— Шеф, они гинекологи, не психиатры.

— Гинекологи? Полный капец! Тени великой эпохи, мать их. Ладно, пусть сидят, может, пригодятся. Чем чёрт не шутит, может, там кто рожать надумает. Хорошо, и последний вопрос. Что там за назойливая соседка у Турхельшнауба? Её вмешательство — простая случайность? Или нам пытаются намеренно палки в колёса вставить? Вы прощупали все связи соседки?

— Похоже на тонкую контригру противника, — ответила Дорис. — Интуиция подсказывает: действия соседки не случайны. Возможно, кто-то использует её втемную для выхода на нас. Дама от рождения чокнутая, к тому же ей явно мозги скрутило на почве патриотизма. Разрешите принять меры?

— Разрешаю. Разберитесь с этой дурой окончательно, но я не терплю крови. Подложите баллон с газом, что ли. Сейчас регулярно газ в домах взрывается. Что ж, нам всем есть чем заняться в ближайшее время. Мне лично придётся уладить отношения с заказчиком.

Шеф поднялся со стула и выбросил пустую банку из-под пива в форточку.

— Шеф, мне не нравится наше прикрытие, — вдруг возмутился Бледовитый. — Ну что это за «Следственный отдел»? Конечно, структур развелось дофига, но не каждый фраер клюнет, совком попахивает.

— Так решил заказчик. Думаете, мне всё это нравится? Впрочем, какая нам разница? Главное — оплата. Будем надеяться на лучшее, коллеги. На этом предлагаю завершить рабочее совещание. Расходимся по одному. Не забудьте свет потушить. Да, ещё хотел напомнить: соседка настоятельно просила в общем коридоре не курить…

Все трое встали, убрали недоеденную еду в холодильник, оделись и по одному покинули помещение. Через пять минут чёрный «Ягуар», забрызганный по самую крышу московской грязью, уносил таинственную команду по направлению к центру.


Ещё через пятнадцать минут из соседней типовой однокомнатной квартиры вышел приземистый коренастый мужчина. Одет он был как рыбак: камуфляжные штаны, резиновые охотничьи сапоги с отворотами и вылинявшая телогрейка. Однако никаким рыбаком он в действительности не являлся. Мужчина работал «топтуном» — специалистом наружного наблюдения в частном охранном агентстве.

В одной руке мнимый рыбак держал брезентовый чехол с удочками, в другой — небольшой бумажный свёрток. Внутри свёртка находился жёсткий диск с записями прослушивания соседней квартиры за последние трое суток. Эти данные требовалось срочно передать представителю клиента. Засунув свёрток подальше в просторный карман телогрейки, мужчина направился пешком к метро.

Через сорок минут «топтун» прибыл на станцию «Спортивная». Он вышел на платформу, внимательно огляделся и подождал, пока поезд с гулом скроется в тоннеле. В центре зала стоял курьер клиента, маскирующийся под студента: модные джинсы с дырками на коленях, облезлая серая куртка, рюкзак за спиной и бейсболка на голове. Робко оглядываясь, курьер пересёк платформу и подошёл к «топтуну», узнав его по описанию. Оставалось только передать свёрток. Однако опытный сотрудник наружного наблюдения внезапно почуял неладное.

Мускулатура «топтуна» невольно напряглась. Его взгляд зацепился за нечто подозрительное: по эскалатору спускались двое. Полная женщина в сером пуховике держала в руках кулек с сардельками, а за ней следовал мужчина в длинном чёрном пальто и меховой цилиндрической шапке. Что-то в поведении последнего насторожило «топтуна». Он быстро убрал свёрток с диском обратно в карман и решительно направился к эскалатору, намереваясь покинуть платформу.

Курьер с удивлением наблюдал, как «топтун», не дойдя нескольких метров до конца платформы, внезапно остановился. Он словно натолкнулся на невидимую преграду, содрогнулся всем телом, а затем повернул налево и неестественно чётким шагом направился к краю платформы. Мгновение — и он шагнул вниз прямо под прибывающий поезд.

Дама на эскалаторе вскрикнула, выронив сардельки. Мужчина в чёрном пальто спустился на платформу, ловко спрятал блестящий предмет под пальто. Курьер, осознав опасность, не стал дожидаться приезда полиции. Он бросился к противоположному выходу и стремительно побежал вверх по эскалатору. Передача записей так и не состоялась.

Адское похмелье

Когда Веня очнулся, часы показывали четыре часа вечера. Воспоминания о событиях вчерашнего дня смешались с кошмарным сновидением. Во сне он увидел себя маленьким мальчиком, приглашённым на детский утренник в честь Дня космонавтики. Воспитатели велели родителям приодеть детей: сшить белые «скафандры» и снабдить каждого малыша воздушным шариком

Мама Вени, добрая, но весьма бережливая женщина, относилась к официальным мероприятиям с явной прохладцей. В комоде отыскался старый, засохший шарик, больше похожий на использованный презерватив. При попытке его надуть шарик лопнул. Бежать в ближайший газетный киоск было уже поздно, поэтому мама второпях замотала дырочку ниткой.

На утренник маленький Веня явился в «скафандре», сшитом из затёртой, почти до дыр, простыни, давно приготовленной на тряпки. На ниточке за ним тащился жёлтый, сморщенный, наполовину надутый резиновый предмет. В то время как другие дети пришли словно на ярмарку тщеславия: девочки щеголяли в сарафанах, с огромными бантами в косичках, держали тяжёлые букеты мясистых гладиолусов. Мальчики в белоснежных, отглаженных комбинезонах с красными звёздами на груди смотрелись нарядно и празднично.

Утренник проводили строго по методичке. Мальчики изображали космонавтов, выстраиваясь у картонной ракеты с воздушными шариками в руках. Девочки водили хоровод, провожая их в «небо» и помахивая букетами. Все дети вместе исполняли песню о покорении космоса.

Веня во сне не обижался на маму. Он лишь с опаской следил за строгой воспитательницей: не накажет ли она мальчика, испортившего праздник? И действительно, воспитательница нахмурилась. Лёгкий взмах указки — и заколдованный Веня оказался внутри собственного сдутого шарика.

В следующую секунду шарик взмыл к потолку. А воспитательница неожиданно сняла с себя костюм. Осталась в чулках и нижнем белье, она подняла взгляд на Веню и спросила с улыбкой:

— Хочешь меня поцеловать?

Женщина уставилась на него наглым, разнузданным взглядом. Веня с удивлением узнал в ней тетю Риву.

— Не хочешь? Тогда я сделаю тебе укол, и ты исчезнешь, — сказала она. Внезапно на тёте Риве оказался белый халат, а в руках появился огромный шприц. Веня проснулся с мыслью, что он исчез, растворился в воздухе сдутого презерватива.

Весь в липком поту, он не сразу узнал собственную квартиру. Голова гудела, мучил невыносимый сушняк. Волны похмелья накатывали и отступали, вызывая тошноту и внутреннюю вибрацию, словно в мышцы подавали напряжение. Интересно, как он добрался домой?

Веня заставил себя встать, долго пил воду из крана, проглотил полпачки таблеток от головной боли. Принял душ, покормил Моцарта и Сальери, а потом поплёлся варить кофе. Чтобы отвлечься от похмелья, он включил телевизор. Новости не радовали: смертельный вирус, коррупция и повальные аресты в городе.

Кроме того, обсуждали гибель Геннадия Блюя. Корреспондентку, похоже, вселила ситуация. Вот, что она сказала:



«Громкое имя Геннадия Блюя вновь на слуху, но, увы, повод трагический. «Крестный отец откатов», «Робеспьер русской схематозы» и «магистр махинаций», как его называли за глаза, завершил свой путь в номере испанского отеля с загадочным названием La ;ltima Broma («Последняя шутка»). Банкир ушел из жизни, оставив после себя лишь аромат дорогого шампуня и… непереваренные остатки злополучного ужина.

По официальной версии, пожилой финансист скончался от сердечного приступа, утонув в ванне. Как водится, в деле тут же появились странные детали. На месте трагедии нашли загадочные следы, которые породили массу слухов. Злые языки уже вовсю шепчутся о причастности западных спецслужб. Кто бы мог так ловко «убрать» короля финансовых схем?

Вдова банкира, юная экс-гимнастка Ада Блюй, похоже, не успела как следует оплакать мужа. Все хлопоты по организации похорон легли на её изящные плечи. Прощание с Геннадием состоится в роскошной загородной резиденции, известной как «малахитовый дворец». Ради оплаты грандиозной церемонии вдова решила выставить на аукцион коллекцию яиц Фаберже, которую покойный собирал с фанатизмом…»


От грустных размышлений Веню отвлёк звонок мобильного.

— Веня, ты придурок! — бодрый голос Сергеева действовал на нервы. — Ты ушёл, а Гришу в ночном клубе чуть не изнасиловали.

— Кто? — вяло спросил Веня.

— Одна танцовщица, брюнетка. Гриша, похоже, влюбился. Её зовут Марина. Редкостная коза с гор. Я бы ей вдул, впрочем, я и так вчера вдул одной. Прямо в метро.

— Поздравляю вас обоих, — сказал Веня.

— Но я не за этим звоню, — тон Сергеева изменился.

— Что случилось?

— У меня дома был обыск…

— Что?!

— Понимаешь, пока я вчера гулял с вами по ресторанам, кто-то вломился в квартиру. Дверь ключом открыли — я запасной комплект в машине держу, в бардачке. Так они стекло разбили и вынули.

— Ты уверен? Может, хулиганы просто.

— Все вещи перерыты. Пропала папка с документами. Там хранился сертификат на пакет акций «Жмур-банка». А на кухне я случайно обнаружил «жучок». В абажур поставили — а у меня как раз лампочка перегорела.

— Что это всё значит, по-твоему? — спросил Веня.

— Кто-то собирает обо мне информацию.

— Зачем?

— Не знаю, — вздохнул Сергеев.

— Ладно, обсудим позже, мне надо подумать, — Веня тоже вздохнул.

Разговор пришлось прервать: по второй линии прорвалась Янина Сцапис.

— Турхельшнауб, ты свинья! Тебя с утра ищут — в банке проверка. Ты где?

— Я дома, приболел немного.

— Ну да, самое время! Русский грипп, наверное? В любом случае, готовится приказ о сокращении половины персонала.

— Что я людям-то скажу? — возмутился Веня.

— Каким людям? — злорадно переспросила Янина. — У тебя две калеки. Гаси волну, родной. Наталью Поперхон сократишь. Нечего быть такой неприлично молодой. Или сам уволься, если ты такой тупой.

— Янина, мне страшно. Всё это плохо кончится.

— Теперь все боятся. Руководство так и сказало: полный банк ссыкунов. Один лишь Бздяк не бздит, пардон за каламбур. Ладно, выздоравливай. Может, правильно, что не пришёл: меньше светишься — меньше проблем. Пока, целую в губки.

Только Янина отключилась, позвонил Белгруевич.

— Веня, я отравлен! — горестно простонал он.

— Опять? — удивился Веня. — Ты же вчера в ресторане всё твердил, что отравился на даче.

— На этот раз всё серьёзнее! Понимаешь, мне приглянулась танцовщица из клуба, её зовут Марина. Кстати, ноги у неё — нереально длинные. Она ко мне поехала после смены в клубе. Утром я решил подарить ей французские духи. У меня как раз флакон завалялся — из Парижа привёз три года назад. Смотрю, вроде упаковка вскрыта.

— Ты уверен, что не путаешь?

— Абсолютно! Флакон подменили. Выглядит как будто с помойки — весь исцарапанный. Я открыл, понюхал духи и сразу почувствовал себя хреново. Моментально принял рвотное, но лучше не стало. Замерил радиацию своим дозиметром — ну, ты помнишь, тот, которым я фон на даче проверял. И что ты думаешь? Зашкаливает! Но с одного раза такая доза не убьёт. Похоже, рассчитано на длительное пользование. Надо ложиться в больницу на обследование. Бедная Марина!

— А Марина тут при чём?

— Мы собирались за посудой поехать, — уныло ответил Белгруевич.

— За какой ещё посудой?

— Для нашего нового дома. Я же обещал купить Марине квартиру, а теперь всё откладывается. У неё даже московской прописки нет, представляешь? Может, у тебя поживёт?

— Через мой труп, Гриша!

— Ну, хотя бы одолжи Марине свою машину, — умолял Белгруевич.

— Хорошо, машину забирайте. Мне она вряд ли теперь понадобится…

— Почему, Веня?

— Не знаю, Гриша. Предчувствия тяжёлые… Спасибо, что позвонил. Ты давай, лечись. Завтра вечером встретимся в нашем ресторане, обсудим дела. Заодно ключи от машины отдам. Пока.

Веня от расстройства выпил коньяка, бесцельно ходил из угла в угол. За окном давно стемнело, но мысли продолжали метаться, как мотыльки в стеклянной банке. Вдруг снова зазвонил мобильник. Номер не отобразился.

— Вениамин? — произнёс знакомый голос, журчащий как ручей. — Это я, Дорис Викторовна.

— Добрый вечер.

— Что же вы не звоните? Я ведь оставила вам свой телефон. Женщина не должна первая звонить мужчине. Ай-ай-ай! Вы ставите меня в неловкое положение. Вы хотите меня погубить?

— Нет, я не хочу… — растерялся Веня.

— Тогда чего ждёте? — вздохнула она с упрёком.

— А чего я жду?

— Ах, детский сад! Приезжайте скорее ко мне. Вот они, нынешние Дон-Кихоты!

— Какие Дон-Кихоты?

— Ну, рыцари, скачущие к дамам на скакунах. Вениамин, вы не Дон-Кихот. Вы скорее Портос. Маленький, растерянный Портосик. Правда? Де Брасье, дю Валлон… Можно я вас пощекочу, когда вы приедете? Я вас хочу, Вениамин. Так понятно? Как такого тупицу в банке-то держат?

— Я… я приеду. Я согласен.

— Вот дурачок! Ну, спасибо! — рассмеялась она, смех её разлился тёплой волной и никак не заканчивался. — Милый Портосик, за вами заедет наш «ягуарчик». Собирайтесь, и хватит глушить коньяк. Вы мне нужны бодрым! Будем читать Беллу Ахмадулину и смотреть на звёзды до утра. Вы любите Ахмадулину? Нет? Что вы хрипите в микрофон, как пёсик? Пожалуй, вы не Портос, а следопыт Натаниэль Длинный Чулок. Вам понравились мои чулочки на допросе? Ах, я всё видела: глазки-то у вас заблестели. Ага, попался, зайчик! Нет, вы не зайчик, вы волк — серый бок. Не пейте коньяк, я всё вижу! Я за вами третий день подсматриваю. Интересно, какие трусики наденет мой храбрый Натаниэль? Я-то жду его совсем без трусиков…

Телефон Вени разрядился и, издав истошный писк, погас. Лишь это спасло его от продолжения невыносимой, но странно манящей галиматьи Дорис Викторовны. Голос её всё ещё звучал в ушах, отдавая такой негой, что за него многие, не задумываясь, продали бы родину.

Аллея Пролетарского Входа

Дорис Викторовна поселилась у Измайловского парка в двухэтажном особнячке на аллее Пролетарского Входа. Старший следователь занимала весь первый этаж. Квартира состояла из семи комнат, каждая из которых отличалась особым дизайном: французский будуар ар-деко, строгий кабинет в викторианском стиле, простой и уютный тренажёрный зал с бассейном.

В прихожей, отделанной кожей сенегальского буйвола, висел портрет барона Унгерна в массивной бронзовой раме. Сантехника — все от ванны-джакузи до унитазных ершиков — строго по евразийской моде, из золота высшей пробы. Имелась также специальная комната для допросов в русском стиле — с бетонными стенами, сводчатым потолком и бронированной дверью.

Хозяйка встретила Веню в элегантном бежевом вечернем платье. Полупрозрачная ткань подчёркивала фигуру, сильно выходя за рамки простой элегантности. В гостиной на столике из тёмного дерева ждали бутыли с напитками и блюда с закусками. Восковые свечи в массивных канделябрах мерцали, создавая интимную атмосферу. В камине потрескивали крупные поленья, однако нарушал гармонию включённый проектор.

На экране отображалась странная схема: пересекающиеся линии соединяли кружки с фамилиями и названиями банков и фирм. Некоторые элементы схемы выделялись красным цветом, как будто указывая на ключевые узлы или подозрительные связи. В глаза бросались знакомые фамилии: Витопластунский, Синекур, Боговепрь, Блюй и Мочеструйкин.

— Ну что, дорогой, — спросила Дорис, — хочешь сразу в кроватку или займёмся делами? Думаю, нам есть что обсудить.

— Лучше выпьем, — ответил Веня, в котором от смущения вдруг проснулась наглость.

— Слушай, давай перейдем на ты, — предложила Дорис, пристально глядя на собеседника, наливая коньяк в широкие бокалы. — Надеюсь, ты не обиделся на мои шутки? Предлагаю обсудить кое-что важное, пока ты не накинулся на меня как зверь. Взгляни на эту схему. Что ты видишь?

— Вижу, что мы прекрасно дополняем друг друга, — ответил он с усмешкой.

— Дурачок! Я не об этом. Вот, взгляни сюда, — сказала она, указав изящным пальцем на экран. — Видишь верхний кружок на схеме? Это твой знакомый господин Боговепрь. Его арестовали вчера. Ты ведь знаешь об этом?

— Да, знаю. Видел, как его скрутили в бане.

— Отлично. Теперь обрати внимание на чёрные стрелки. Они обозначают денежные потоки. Как ты догадался, похищена фантастическая сумма. Не отвлекайся, дорогой, — добавила она, заметив, что Веня уставился на её декольте.

— Я слушаю, продолжай, — сказал он, отворачиваясь.

— Теперь смотри сюда. В схеме участвуют все ваши конторы: НИИ «КОРЯГА», телеканал «3К», банк «Тобик», «Писа-Роза» и «Жмур-банк». Кто придумывает такие идиотские названия? — усмехнулась она. — Мы тщательно изучили связи между объектами.

— Кто это «мы»?

— Какая разница, дурачок? Ты же не думаешь, что я одна в этом дерьме копаюсь? Тут замешано множество заинтересованных сторон. Давай вернемся к схеме. Видишь, остались неясные места, они помечены серым. Большинство фигурантов уже по камерам. Гена Блюй из «Жмур-банка» утонул в ванне в испанском отеле. Наворовал уйму, подлец! Его старый друг, Бигузякин, пока отлеживается в больнице. Арестуем позже. Стоп! Не перебивай, а то мы никогда не закончим.

— Я молчу, — ответил Веня, переводя взгляд на коленки Дорис.

— На схему смотри, идиот! Не волнуйся, я и так вся вибрирую. Потерпи чуть-чуть. Итак, деньги утекли из «Тобика» и дальше прошли через указанные места. В итоге осели на Вануату. Ты бывал там?

— Нет.

— Если полетишь, возьми меня. Я захвачу белые шортики. Ты их оценишь — платье рядом с ними ничто. Они так подчёркивают фигуру, что я сама на себя набрасываюсь, когда вижу в зеркале. Стоп! Мы отвлеклись.

— Продолжай.

— Слушай и отвечай. Иначе я не спасу тебя от суда, даже с моим влиянием. Кто, по-твоему, бенефициар схемы? Кто помогает выводить деньги Боговепрю?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Веня.

— Ага, мы ещё не любовники, а ты уже врёшь, малышка! Этого я не потерплю. Разорву тебя в клочья в камере, но сначала изнасилую. Ты слишком милый, чтобы быть честным. Помни, у меня записаны все твои беседы.

— Какие беседы?

— Например, в бане с друзьями. О чём вы там трепались? Кто, по-вашему, родственник Боговепря? Кто увлекается зороастризмом? Кто нагишом шляется в экваториальных зонах?

— Курильчиков? А при чём тут он?

— Вот это мне и надо выяснить, болван. Что ты о нём знаешь?

— Ничего. Мы не виделись с Нового года.

— Если это правда, сделаем так. Запоминай каждое слово. После того как уедешь от меня счастливый и удовлетворённый, не возвращайся в свою квартиру. Хотя… заедешь на час, возьмёшь документы и всё, что тебе нужно. Не задерживайся, это опасно.

— Почему?

— Может случиться что-то страшное. Надеюсь, ты улепетнешь вовремя. Ты мне дорог, идиот. Бери билеты и вылетай из Москвы завтра вечером. Я постараюсь стереть твоё имя из баз пограничников. Можешь пригласить своих друзей. Знай, вы все в списке арестов. Это не шутки.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Подробности объясню потом. Лети в Юго-Восточную Азию и жди меня. Свяжись с Курильчиковым, попробуй его выманить. Никому ничего не рассказывай — от этого зависит твоя жизнь. Я прилечу позже, если дела позволят. Считай, ты завербован.

— Понял, — серьёзно сказал Веня.

Дорис расслабилась, грациозно изогнулась, наклонилась к проектору и выключила его. Затем подошла к столику и наполнила два бокала коньяком.

— Теперь я слушаю тебя. Как ты хочешь меня взять? Ведь сегодня наша первая ночь. Она должна запомниться. Тебе нравятся развратные разговоры? Они тебя заводят? Впрочем, ты сейчас странный, стеснительный. Знаешь, что я хочу?

— Нет.

— Заделай мне ребенка. У нас будет дочка, но тебе сейчас не обязательно об этом думать.

Дорис резким движением расстегнула молнию на спине. Платье соскользнуло на пол. Без тени смущения она посмотрела на Веню.

Ее матовая, темная, удивительно гладкая кожа поглощала свет. Лисьи глаза засветились хищным, желтым огнем. Дорис опустилась обратно в кресло и гордо выпрямила спину. Некоторое время они молча пожирали друг друга глазами, накапливая напряжение.

Веня подошел к Дорис и наклонился. При поцелуе ему почудилось, будто на губы пролился прохладный ручей. Это ощущение прохлады переместилось на шею, затем на грудь. В позвоночнике дрогнул давно забытый, умерший от бездействия нерв. Мощный разряд пробежал по телу, заставив сердце сжаться.

Левофлоксацин

На рассвете Веню привез домой все тот же изящный и тихий «ягуар». Ленинский проспект озарился бледными лучами зимнего солнца. Квартира, где, по словам Дорис, подстерегала опасность, на первый взгляд выглядела привычно. Веня пожал плечами, и отправился прямиком в душ. Горячая вода с запахом хлорки надежно смыла с кожи следы ночных приключений. Затем, даже с некоторым волнением, он встал на весы. Прекрасно, так держать! Три килограмма лишнего веса ушли.

Телевизор выдал новые порции абсурда. В криминальной хронике возник жалкий и поникший профессор Мочеструйкин. Он лепетал нечто невразумительное: «О, бес попутал меня, бес корыстолюбия! Простите, люди, ведь племянница у меня… совсем одна, бедное дитя. Кто ей оладьи-то на завтрак испечет?»

От телевизора отвлекли вибрации мобильника.

— Здорово, болезный, где пропадаешь? — звонил Светозар Бздяк.

— Да вот, лечусь от гриппа коньячком, — лениво протянул Веня.

— Ну, правильно. В баньку сходил?

— Сходил.

— Слушай, я чего звоню… «Тобику» нашему, похоже, конец намечается. Комиссии, перекомиссии, проверки. А я тут схему одну накрутить хочу. Ну ты понял, да? Если по-простому…

— Подожди, — перебил Веня, — от меня-то тебе чего надо? Я теперь ученый. Бесплатно, сам знаешь, даже рыбы в пруду не плавают.

— Ну, Веня, естественно! Разговоров нет. Тебе только заявку на кредитный подмахнуть. Получишь хороший процент с дела. На любой счет переведу. Ты же меня знаешь, сколько лет вместе. Я когда-нибудь тебя кидал?

— Кидал, Светозар, кидал. И не раз, — с неожиданной наглостью парировал Веня. — Десять лет уже как кидаешь. Без перерыва. Так что — утром деньги, вечером стулья. Счет скину тебе эсэмэской. Как отправишь, пришли своих клоунов в аэропорт за подписью. Я валю из страны.

— Правильно! Вот это деловой подход. Так и сделаем, — неожиданно легко согласился Бздяк. — А куда валишь-то?

— В Юго-Восточную Азию.

— Молодец. Ну, сигнализируй, как устроишься. На связи.

Веня, окинул квартиру тревожным взглядом, быстро упаковал вещи в дорожную сумку. Вспомнил о котах. Пристроить их перед отъездом — он чуть не упустил этот важный пункт. Пусть этим занимается Капитолина, ей наверняка на даче у отца заняться нечем. Он позвонил в банк, вызвал курьера, якобы для доставки документов. Пятитысячная купюра устранила возможные возражения. Веня продиктовал адрес тестя и выдал курьеру сумки для животных.

Тихо, как вор-домушник, Веня выскользнул на лестницу и пешком спустился вниз. Чуть погодя, минуту постояв на улице, завернул в соседний подъезд, где работала частная парикмахерская. Мастер — знакомая ему миниатюрная женщина с грустным лицом — тотчас принялась подравнивать его непослушные кудри с вдохновением настоящего художника.

— Сделайте что-нибудь… ну, весёлое, сексуальное, — буркнул Веня и глянул в окно.

Однако через минуту Веня вздрогнул так резко, что парикмахерша ойкнула, поранив ему ухо. На улице мелькнула зловещая фигура человека в длиннополом пальто. Самое интересное — этот мерзкий тип волок за собой каталку с газовым баллоном. Сердце пропустило удар. Вспомнились предостережения Дорис. Да, надо уезжать, и чем быстрее, тем лучше. Только хорошо бы успеть оформить больничный. Прогул во время проверки банка грозит крупными неприятностями. Тут бы пригодилась одна дальняя родственница.

Родственницу звали Евгенией, она была дочерью двоюродной сестры. Провинциалка из Архангельска, отличница, мечтала стать актрисой. «Медея» Еврипида в её исполнении должна была тронуть черствые сердца членов приемной комиссии. Но в театральном училище важны скорее связи и протекция. Вместо сцены девушку ждал ночной клуб с символическим названием «Медея». Пьяные клиенты, побои, мизерная зарплата. Вдобавок — квартирка в дымной Капотне, снятая в складчину со склочными подружками.

Олигарх на алом «Майбахе» так и не появился на горизонте. Попался только пьющий автослесарь. На малую родину, где дымил целлюлозный комбинат и собирались построить мусоросжигающий завод, возвращаться не хотелось. Евгения поступила в медколледж на вечернее и устроилась медсестрой в больницу.


Племянница сильно изменилась с момента последней встречи. Из миловидной, но заурядной куколки-подростка превратилась в существо экстравагантное. Стриженая наголо, костлявая, с мужским типом фигуры, почти без груди. Она ждала Веню у подъезда с сигаретой в руках. Черные обтягивающие джинсы, розовая майка, а сверху — белый халатик. На шее, с обеих сторон, набиты татуировки со штрихкодами, взгляд колючий, холодный.

— Привет, — строго сказала она. — Каким ветром? Уши застудил?

— Привет, Женя. Слушай, нужна помощь. На работе проверки, дела капец какие мрачные… Ну, ты понимаешь — от сумы и от тюрьмы… Короче, нужен больничный, срочно. Лучше вчерашним числом.

— Легко. Сейчас к завотделением забежим, напишем что-нибудь. Может, менингит? Или, хочешь, простатит? Ну или инфаркт яичек?

— Ты издеваешься?

— Ладно, пневмонию поставим. Сейчас у каждого второго. Кстати, как там Капа? Давно её не видела.

— Разошлись три дня назад. Она уехала к отцу.

— Серьёзно? И что случилось? Не выдержала твоих капризов? Значит, ты теперь свободен?

— Свободен…

— Три дня, говоришь? — Женя прищурилась. — У тебя уже новая любовь, небось, при твоих-то доходах?

— Ну… вариант есть. Только надо из страны смыться.

— Кто она? Едет с тобой?

— Нет, у нас всё сложно. Я с друзьями думаю куда-нибудь на острова рвануть. Сегодня решим, куда именно.

— На работе всё так плохо, да?

— Ну, ты же знаешь, аресты, проверки… чёрная полоса.

— Понятно. Слушай, возьми меня с собой, а? — вдруг выпалила она.

— С собой? — опешил Веня. — У тебя же муж.

— Какой муж? — лицо Жени перекосилось. — Я думала, что я тебе нравлюсь. Ты тогда на моей свадьбе на меня косился… А муж — всё, разбежались.

— Женя, мы же родственники, и потом, ты мне в дочери годишься…

— Да какая разница! Будем как брат с сестрой. А я, так и быть, забуду, как ты ко мне подкатывал. По пьяни, будем считать.

— У тебя что-то случилось?

— Да. Кинул он меня, этот козёл. С деньгами, с квартирой, с ребёнком… Вернее, аборт пришлось делать. Я себя в зеркало смотреть не могу. Вот постриглась… чёрт знает как. Хочу отвлечься. Но у меня с деньгами совсем беда.

— Ладно, не переживай. Поедем вместе. Одно условие — вылетаем сегодня. Деньги я раздобуду.

— Правда? Спасибо, Веня! — Женя обняла его, прыгнула на шею и чмокнула в щёку.


Кабинет заведующего отделением затерялся в длинных, плохо освещённых коридорах на пятом этаже. Веня остался ждать, пока новоявленная «сестричка» решала вопрос с больничным. Прогуливаясь от нечего делать взад-вперед, он заглянул в процедурный кабинет. Разложенные на столике медицинские инструменты вызвали его любопытство. Подойдя ближе, он взял в руки тяжёлые изогнутые щипцы, но тут же подумал, что они должны быть стерильными. Положить щипцы обратно на поднос он не решился и повернулся к раковине, надеясь помыть их с мылом.

В эту минуту у двери появился чей-то силуэт. Веня обернулся и от неожиданности выронил щипцы на пол. На пороге стояла соседка — Роберта Карловна. На ней был изящный расстёгнутый пуховик, наброшенный поверх делового костюма. Женщина криво улыбалась широким ртом, держа в руке тот самый, знакомый Вене, наган.

— Я вас предупреждала никуда не ходить, — сказала она.

У Вени перехватило дыхание. Спазм сжал горло, ноги стали ватными. Дуло смотрело прямо в живот. При мысли о возможном выстреле голова пошла кругом. Несколько долгих секунд он стоял в столбняке, глядя на Роберту Карловну. Та, не спеша, достала из кармана пуховика строительный хомут и скомандовала:

— Руки вперёд!

Веня покорно вытянул руки, понимая, что сопротивляться бесполезно. Дама, казалось, наслаждалась своей властью. Небрежно засунув револьвер в карман, она начала возиться с хомутом, готовясь стянуть его запястья. Ещё секунда — и он станет пленником этой явно психически больной женщины.

Сердце обожгла обида — поездки на океан не видать как своих ушей. Раздражение накатывало волной, толкая к действию. Резким движением он шагнул в сторону, схватил со столика первое, что попалось под руку, и ткнул этим в лицо пенсионерки.

Но Роберта Карловна проявила неожиданную прыть: увернулась и перехватила его руку. Через мгновение он уже стоял на коленях, с заломленной за спину рукой, не в силах вдохнуть от боли. Предмет, которым он попытался защититься, выпал из руки и со звоном упал на пол. Это оказались ножницы.

Соседка, задыхаясь от напряжения, возилась за его спиной, пытаясь стянуть руки хомутом. В этот момент Веня получил последний шанс. В голове вспыхнули воспоминания о занятиях самбо. Он попытался провести бросок через плечо. Однако в реальных условиях это оказалось гораздо сложнее, чем в зале. Роберта Карловна, на удивление легкая, соскользнула с плеча, и оба они рухнули на пол. Веня оказался сверху.

Изловчившись, он вцепился зубами в запястье нападавшей. Она издала странный звук — то ли рычание, то ли стон. Брызнувшая на лицо кровь только подстегнула его. Нащупав на полу ножницы, он стал втыкать тупые концы в рану от своего укуса.

Роберта Карловна изо всех сил дрыгала худыми ногами, пытаясь высвободиться. Веня, ослеплённый паникой, вскочил и схватил тяжёлый металлический табурет. Первый удар пришёлся по плечу, второй — по голове. Нападавшая затихла, её тело безвольно распласталось на полу.

Веня отшатнулся, глядя на содеянное, но страх не отпускал. Соседка могла очнуться в любой момент и расправиться с ним. Заметив наган, он пнул его ногой. Опасная игрушка укатилась в пыльный угол, под батарею.

Тут ему пришла в голову безумная мысль — усыпить эту мразь. Он кинулся к шкафу с лекарствами, схватил первый попавшийся пузырёк и шприц. В смятении втянул в шприц желтоватую жидкость и, забыв выпустить воздух, задрал юбку, вонзил иглу в дистрофичное бедро соседки, прямо через колготы. Потом повторил процедуру со вторым пузырьком.

Взглянув на этикетку, он сообразил, что в пузырьках был левофлоксацин — антибиотик, а вовсе не снотворное. Такой кололи ему в детстве при ангине. Веня, охваченный ужасом, уронил пузырёк. Соседка тяжело дышала, её лицо становилось пунцовым и опухало. «Наверное, аллергия», — подумал Веня, и холодный пот заструился по его спине.

В этот момент в дверях кабинета появилась Евгения с больничным листом в руках. Застыв на пороге, она увидела разгром, лужу крови и тело на полу.

— Чё тут происходит? Кто это лежит?!

— Она первая напала! — оправдывался Веня. — Совсем сбрендила, хотела меня прикончить!

— Ты сколько уже дней бухаешь? — Евгения прищурилась.

— Да всего второй день! — завопил Веня. — Честное слово! Вон, её револьвер валяется, посмотри!

— Где?

— У стены, — Веня ткнул пальцем на наган, валяющийся под батареей.

— Ты что с ней сделал?

— Табуреткой треснул… А потом лекарство вколол.

— Какое ещё лекарство?

— Вот, два пузырька.

— Левофлоксацин? Ты дебил?!

— А что? Я думал, это снотворное.

— У неё анафилактический шок, походу. Надо врача звать.

— Не надо! Сама что-нибудь сделай, пожалуйста!

— Надо антигистамин колоть. А ты лицо пока вытри — все в крови.

Евгения метнулась к шкафу, быстро вытащила нужный пузырёк и ловко наполнила шприц, вколола лекарство пострадавшей в бедро. Минуту спустя женщина начала дышать ровнее. Потом открыла глаза и осмысленно огляделась.

— Помогите мне встать, — пробормотала она.

Евгения тут же подхватила её под руку, а Веня, с подозрением озираясь, попятился. Соседка, молча, покачиваясь, вышла из комнаты. В коридоре её шаги стали быстрее, и вот она уже почти бегом ринулась вниз по пожарной лестнице.

В этот момент лифт мягко звякнул, и из него вывалилась компания врачей — шумные, веселые, они спорили о чём-то своём. Никто даже не взглянул в сторону процедурной.

Веня, не теряя времени, схватил Евгению за руку:

— Пошли, пока никто не заметил!

Они шмыгнули через проходную на улицу, вызвали такси и растворились в транспортном потоке.

Поздно пить боржоми

Ресторан «Холодное сердце» был забит до отказа. С порога в нос лезли запахи горелого жира и жареного лука. Веня отстоял очередь в гардероб, где старушка с недвижным лицом и синими губами покойницы вручила номерок. У окна, под забытой мохнатой новогодней гирляндой, обосновались Сергеев и Белгруевич. Первый улыбался, но выглядел пришиблено. А второй — совсем раскис, напоминал уставшего вампира с черными кругами под глазами.

На алюминиевой миске громоздилась кучка жареных пирожков — горячих, с румяной корочкой, таких как выпекали когда-то в советском общепите. От блюда шел густой запах, словно возродился затхлый душок студенческой столовки. Пили традиционный «Ерш».

Веня опустился на стул, стряхнув с него крошки, небрежно бросил сумку на широкий подоконник. Выставил на стол литровую бутылку коньяку, купленную по пути.

— Как дела? — спросил он друзей.

— Конец света, — пожаловался Белгруевич. — Марина ушла. Хотя, технически, это я ушёл… Теперь она живёт в моей квартире. С мужем.

— С каким ещё мужем? — удивился Веня.

— Эх, Веня, тут целая история! Марина попросила подарить ей сервиз для новой квартиры. Ну, я же обещал ей купить квартиру. Выбрали на Якиманке, в магазине для новобрачных, скромный фарфоровый набор на двенадцать персон. Но ей цвет не понравился. Швырнула коробку в Яузу. Я на коленях умолял прощения.

— Гриша, ты как тряпка, — вмешался Сергеев. — Соберись!

— Олежек, ты ничего не понимаешь! Марина — тонкая натура. Чтобы всё исправить, я предложил подарить ей не однушку, как планировал, а трёшку. Мы нашли подходящий вариант, поехали в банк за ипотекой, а ваш «Тобик» документы завернул. Формалисты! Марина расплакалась. Тогда мы пошли к нотариусу, и я подписал договор дарения на свою квартиру.

— Ты с ума сошёл?! — Сергеев уронил пирожок на пол. — У тебя же там мать прописана!

— Мать на даче круглый год. Я ещё не говорил ей. Планировал сообщить, когда мы с Мариной распишемся.

— Так ты жениться собрался? — возмутился Сергеев. — Гриша, ты полный лопух.

— Не волнуйся, теперь ничего не выйдет. Бывший муж Марины нагрянул из Сочи. Они ещё официально не развелись. Парню жить негде. Теперь они с Мариной в моей квартире вдвоём. Мне лучше пока уехать, пусть разбираются без меня. Неудобно — муж и любовник под одной крышей.

— Это же твоя квартира! — Веня чуть не подавился коньяком от возмущения. — Олежек, ты что-нибудь понимаешь?

— А что тут понимать? — ответил Сергеев. — Попал наш Гриша в переделку без тренировки. Набрались наши бабы потребительской психологии на Западе. Только брать и ничего не отдавать взамен — вот их девиз. Таких Марин розгами сечь надо. Эх, вернуть бы крепостное право. Берешь пару румяных крестьянок в баньку и дерешь их во все дыры бесплатно…

— Стой, Олежек, Гриша ведь квартиру потерял!

— Да ладно, Веня, квартира — дело наживное. Главное, что с отравлением разобрались. Селезенка, конечно, барахлит, но ядов не нашли.

— Хоть что-то нормально, — вздохнул Веня, — Олежек, а у тебя как дела?

— Я домой вечером не пошел. Смотрю — у подъезда двое пасутся, алкашами прикидываются. Я к знакомой заночевал, ну и… вдул, естественно. А утром сюда сразу. Короче, с акциями «Жмур-банка» их развел: в папке лежали копии, оригиналы давно в цифре. А они, походу, не в теме. Хотя сегодня услышал, «Жмур-банк» все равно банкротят. Успел акции вовремя скинуть.

— Красавчик! — оценил Веня. — Только есть проблема. Нас в списки на арест вписали. Надо драпать.

— Вот же черт! — простонал Сергеев. — Чувствовал я. Это все америкосы нагадили. Надо рвать когти.

— Согласен, — уныло кивнул Гриша. — Еще одно отравление — и моя поджелудочная дуба даст.

— Есть идея! — оживился Сергеев. — Утром смотрел недвижку в Таиланде. На деньги с акций можно взять целый этаж в нормальном месте.

— Только не Паттайя, — предупредил Веня. — Там крысятник.

— И дизентерия, — поддержал Белгруевич.

— Да поздно пить боржоми! — улыбнулся Сергеев. — Уже купил. Район Пратамнак, океан, бассейн на крыше. Тихо, вокруг пальмы.

— Ты валенок, — покачал головой Веня. — Ладно, значит, так тому и быть.

— Когда летим? — спросил Белгруевич.

— Билеты берем на вечер, — предложил Сергеев.

— Даже чайку попить не успеем? А вещи как? Домой-то теперь нельзя.

— Коньячку выпьем, — Веня показал на свою бутылку. — Закусим здесь. А вещи на месте купишь. Олежек, заказывай четыре билета, со мной сестра полетит.

— Что за сестра? Симпатичная? — заинтересовался Сергеев.

— Притормози, Олежек. Эта сестра — она мне как брат, точнее, как дочь… Тфу, сбили с мысли. Ну что вы ржете, как кони?

— За это надо выпить! Сестра как брат, но при этом как дочь — звучит круто. Главное, что она тебе не мать, остальное поправимо, — веселился Сергеев.

Друзья засмеялись — в такие моменты казалось, будто возвращается молодость. Веселье нарастало. Веня обменивался сообщениями с Евгенией. Мнимая «сестрёнка» собирала вещи и обещала прибыть в аэропорт. Вскоре пришло подтверждение от Светозара: сумма оказалась выше ожиданий, а деньги уже поступили на счёт. Веня проверил баланс — всё в ажуре. Настроение поднялось: теперь он богат. Очевидно, Бздяк решил воспользоваться ситуацией и слить половину активов «Тобика». Наверняка и Янина Сцапис была в доле.

За окном давно стемнело. Друзья вызвали такси, но из-за пробок выбраться из центра не удалось. Они приказали водителю направляться к Белорусскому вокзалу, чтобы пересесть на «Аэроэкспресс». С горем пополам добрались. Аэропорт Шереметьево, названный почему-то именем Пушкина, встретил их новым терминалом, на стене которого висело гигантское мозаичное панно с портретом Маяковского. Хотя, если задуматься, следовало бы повесить Кафку.

Евгения ждала в кафе. Неподалёку у газетного киоска скучал курьер из банка. Веня направился к курьеру, а друзья в смущении разглядывали новую компаньонку. Евгения выбрала лёгкий серый костюм с узкими брюками, коротким жакетом и белой блузкой. Её наголо остриженные волосы, тщательно наложенный макияж, татуировки на шее и свободная манера держаться производили ошеломляющее впечатление. Евгения наслаждалась эффектом, улыбаясь широким ртом с тонкими, едва подведёнными губами.

Подписание документов заняло кучу времени. Алкоголь лишь нагонял паранойю на Веню. Каждый параграф он изучал с пристрастием, а половина бумаг была на английском. Посадка уже заканчивалась, а папка документами не иссякала. Наконец, поставив последнюю подпись, Веня бросился догонять друзей.

— Веди меня, братик, — сказала Евгения, — я не привыкла летать. И следи, чтобы никто девочку не обидел.

Паспортный контроль прошёл на удивление быстро. Друзья уже заняли места в салоне бизнес-класса, а стюардессы разносили напитки. Тем временем на всех мониторах аэропорта транслировались экстренные новости. В Москве, в одном из домов на Ленинском проспекте, произошёл взрыв бытового газа. Пострадала квартира в многоэтажном доме. О жертвах пока не сообщалось. В городе объявили план «Перехват». По скудным описаниям очевидцев, полиция составила фоторобот злоумышленника, одетого в пальто необычного длинного покроя. Тем не менее следствие придерживалось версии, что взрыв произошёл из-за неосторожного обращения с газовым баллоном.

Продолжение http://proza.ru/2020/01/10/176