Глава 2. Боль того самого дня

Человек оторопел, хотя и Тру, по правде говоря, тоже не ожидал такой напыщенной речи. В воздухе повисла сухая и напряжённая тишина.

Так протекла минута. Виктор решил нарушить молчание:
- Ладно, я тебя понял, Тру. Тут во многом грех не согласиться, хотя я бы не сказал, что так легко всё исправить. Да и стоит ли? Чёрт с ними, с этими проблемами. Без минусов этот мир бы рассыпался - он не может быть идеальным. Должен же быть какой-то баланс, равновесие. Каждый заслуживает на счастье, но при этом все мы по-своему несчастны. Рай и ад, бог и дьявол, свет и тьма, хаос и порядок. По-другому было бы не интересно. Да, мы больные. Но мне даже это нравится.

Он криво улыбнулся, встал с дивана и споткнулся об пустые бутылки из-под водки. Они треснулись друг об друга и глухо упали на ламинат.

- Да, кстати, Тру. Твоё мнение по поводу этого мира я услышал. А что насчёт меня? Насколько конченым ты считаешь меня? - по кухне-гостинной рассыпался его хриплый надрывистый смех.

Человек взял со стола пачку красного Мальборо, достал сигарету и, усевшись на стул, подкурил. Пододвинув к себе пепельницу, он затянулся, выдохнул густой клубок дыма и сильно закашлялся. Затянулся второй раз. В этот раз легко.

Гость пристально за ним наблюдал.

- Витя, скажи мне, кем ты мечтал стать в детстве?

- Хм, детство... Надо подумать. Как-то учительница мне сказала, что я хорошо умею организовывать процесс, меня все слушают и уважают. Я тогда был старостой. Всегда имел авторитет даже среди старших. Думал, стану хорошим политиком, или даже президентом. Буду руководить страной. А потом понял, что хороших политиков не бывает. И перехотел.

- То есть, только политиком?

- И писателем конечно же. У меня были всегда лучшие сочинения в классе. Правда, с размером я перебарщивал. Никак не получалось писать как надо. Мыслей много - слов мало. Дико раздражало. Тему давали для миниатюры, а у меня сразу рождался целый роман в голове. Столько идей, что с ума сойти можно. Хотел поступать в московский Литературный институт Горького. Но... - он невесело хмыкнул. - Не судьба... Батя вообще хотел, чтобы я слесарем был, по его стопам пошёл. Слава богу мать - женщина хоть и хрупкая была, но твёрдая характером. Сказала "нет, сын дизайнером будет", потому что за этой профессией будущее, и никто больше не спорил. Так и работаю.

Виктор потушил сигарету и достал вторую.

- Думаю, из тебя вышел бы хороший слесарь, - расплылась ухмылка по лицу пришельца. - Потому что бухаешь ты точно как рабочий.

Дизайнер, даже не глядя, показал ему средний палец, закинул ноги на стол и уставился в потолок.

- Витя, ты ужасен.

- А ты уродлив. Дальше что?

- Не надо тут, я очень красивое тело себе создал, между прочим, - пришелец вытянул перед собой накаченную руку и покрутил перед собой.

- Ага, потому что не знаешь, как выглядишь на самом деле.

- Серьёзно? Снова эта тема? Мы оба не знаем, почему я тут торчу уже четыре месяца. Я ничего не помню до момента появления в этой квартире. Ты тоже не помнишь, как я оказался здесь.

- Действительно, чё ты забыл в моей квартире? - нагло спросил хозяин.

Такой тон разозлил гостя.

- Просто ужасен, ужасен, чёрт возьми! Тебе интересно, что я о тебе думаю? Да ты просто яркий пример того, как можно самым ничтожным образом прожигать свою жизнь. Прокуренный, пробуханый так и сгниёшь здесь или сгоришь заживо, потому что окурок не потушишь. Почему я ещё должен переживать за тебя, а? Ты когда в последний раз писал?

- А ты не переживай. Тебе-то что, - пустил он дым из носа.

- Я тебя спрашиваю! Когда ты в последний раз писал? Какого чёрта ты стал этим дизайнером? Как ты посмел отдать главный выбор своей жизни кому-то ещё? Она у тебя одна, чтоб тебя! Ты не имеешь права так ей распоряжаться! Вместо тебя мог родиться на свет кто угодно, но появился ты, бог подарил возможность насладиться красотой этой планеты именно тебе, хотя, я думаю, зря. А ты берёшь и спускаешь свою жизнь в унитаз. Да как ты смеешь! Никогда не поздно изменить всё. Исправить прошлое нельзя, но всегда можно свернуть на другой путь. И не просто можно, а нужно.

Человек как ни в чём не бывало курил себе дальше, пропуская его слова мимо ушей.

Тру соединил указательный и большой пальцы, словно потушил воображаемую сигарету, тем самым погасив её у Виктора.

- Имей совесть хоть слушать меня! - окончательно вышел из себя пришелец.

Но снова был проигнорирован. Дизайнер скинул ноги со стола, взял спички, поджёг одну, чтобы прикурить. Тру щёлкнул пальцами, и спичка ярко вспыхнула, тем самым обожгла человека.

- Ах ты мерзавец, - прошипел Виктор и начал охлаждать красную руку.

- Четыре месяца назад, - пришелец поднял спичку, пошёл и выбросил её. - Тогда ты в последний раз писал. Но после того дня перестал. Именно после того дня ты стал таким ужасным.

Внутри человека будто что-то щёлкнуло. Он уставился на узор ламината и стал неподвижным. Его дыхание участилось, а по щекам потекли слёзы.

- Да как ты смеешь... - яро процедил он сквозь зубы. - Как ты смеешь напоминать мне про тот день, будь ты проклят, долбанный пришелец!

Витя схватил пепельницу и бросил её прямо в гостя. Тру превратился в сияющий сгусток, пропустил сквозь себя пепельницу и исчез. Осколки стекла и окурки разлетелись по всей кухне.

- Правильно, проваливай! И, будь добр, больше не появляйся!

Его глаза, налитые кровью, были полны боли. Что-то страшное, трагичное произошло в тот день и навеки запечатлелось в его сердце.

Он с трудом встал со стула, словно смертельная слабость поразила и сковала всё его тело.

Медленно дойдя до шкафа по окуркам и осколкам, он открыл дверцу и достал бутылку водки. Рука поднесла ко рту бутылку и запрокинула её. Несколько глотков заставили скривиться его уставшее лицо, и он по привычке вытер рукавом остатки алкоголя с лица.

Виктор, как и слёзы, что продолжали скатываться по его щекам, медленно сполз на пол.

- Тот день... - прошептал он себе под нос.

И это всё боль того самого дня.


Рецензии