Вьетнамский крокодил

ВЬЕТНАМСКИЙ КРОКОДИЛ.

В канун китайского Нового года в феврале 1983-го наш сторожевой корабль СКР-46 впервые вошёл в бухту Камрань и был принят в состав 17-й оперативной эскадры.
Эскадра существовала менее года и охрана пункта базирования к тому времени ещё неслась совместно – советскими моряками с вьетнамскими. – В корне каждого из четырёх используемых пирсов был выставлен вооружённый пост от кораблей, базирующихся на нём. Периметр пункта базирования – трёхэтажная стена из 20-футовых контейнеров с выцветшей надписью «US Air Force» – в центре имел проход с КПП, на котором дежурили вооружённые морские пехотинцы СРВ. Для руководства советской охраной и взаимодействия с вьетнамской ежесуточно назначался дежурный по эскадре – офицер из числа помощников или старших помощников командиров кораблей. У него были, конечно, и другие обязанности, но охрана была приоритетной: обстановка во Вьетнаме тогда была примерно как у нас в стране после Гражданской войны и требовалась повышенная бдительность.
Наш экипаж был ещё не в курсе всех этих нюансов базирования, мы только осматривались, как вдруг меня, помощника командира, чуть ли не сразу после швартовки вызвали на плавбазу «Иван Кучеренко» к начальнику штаба эскадры. Им недавно был назначен наш комбриг капитан 1 ранга Девятайкин Виктор Васильевич и я особого трепета не испытывал, но срочность вызова озадачила. Всё оказалось донельзя просто: «Кораблей мало, у каждого много задач, так что, впрягайся в эскадренные дела без раскачки» – сказал мне Виктор Васильевич и приказал сегодня же заступить на дежурство по эскадре.
Выслушав инструктаж, изучив инструкции и расписавшись, где положено, я подготовил двух матросов себе в помощники и вечером, после доклада оперативному дежурному, первым делом приступил к обходу пирсов. Территорию, ограждённую контейнерами, я собирался осмотреть позже и тогда же познакомиться с вьетнамской охраной.
Обойдя самый большой пирс – на нём раньше базировались американские авианосцы и потому он носил неофициальное название «авианосный» – и убедившись, что и вахтенные у трапов кораблей, и охрана пирсов вполне бдительны, я в сопровождении своих матросов направился к следующему.
Как обычно в тропиках, ночь наступила внезапно. Часть пирсов освещалась неяркими огнями на верхних палубах кораблей, у вьетнамского КПП едва светила единственная лампочка, между ним и пирсами какое-либо освещение вообще отсутствовало, как и Луна на небе.  В общем, большая часть подопечной мне территории была в непроглядной тьме. Со всех сторон негромко стрекотали какие-то насекомые, в отдалении глухо стучали дизель-генераторы кораблей, а в воде едва слышно кто-то плескался.
Незнакомая местность, темнота, непонятные звуки – всё это наводило на мысли о неведомой опасности и рука непроизвольно нащупывала пистолет. Матросы тоже не отнимали рук от автоматов, тревожно оглядывались. – Ещё бы – нам столько информации довели о сопротивлении недобитых сторонников прежнего режима и пособников оккупантов, о диверсиях не желающего смириться с потерей Вьетнама мирового империализма, о происках агрессивных китайцев. А буквально перед началом дежурства нас ошарашили телеграммой с КП флота, в которой приказывалось быть готовыми к стрельбе корабельными орудиями по берегу: якобы со стороны Камбоджи во Вьетнам прорывается чуть ли не кавалерийский полк полпотовцев. – Какая кавалерия в джунглях! –  Но артиллерию начали готовить.
За всеми этими размышлениями с опасениями мы прошли около половины расстояния между «авианосным» и соседним с ним пирсами, как вдруг в зарослях кустарника, недалеко от которых мы находились, послышались звуки то ли борьбы, то ли драки, визг, храп – я, было, подумал, что бродячие собаки дерутся, хотя откуда им взяться: вьетнамцы не меньше корейцев любили тогда собачатину. Но тут послышался такой топот! – Кто-то прямо на нас мчался сквозь кустарник!
Сразу вспомнились камбоджийские конники. «Бред какой-то – лошади, Пол Пот…» – пронеслось в голове, но рука автоматически, как и определено инструкцией, выхватила патрон и сигнальная ракета осветила окрестности. Они были пустынны. Ни лошадей, ни кого-либо другого не было видно. Всё затихло. Никто и ничто не двигалось, как будто мертвенный свет ракеты заставил всех окаменеть. Мы втроём тоже застыли, направив оружие на кусты.
Из этого состояния через несколько секунд нас вывели вьетнамцы, с криками бежавшие от КПП в нашу сторону. Подбежали человек 5-6 и, в основном с помощью жестов, узнав о причине условленного сигнала, они скопом бросились в кусты. Снова звуки борьбы, визги, хрипы, но в этот раз в сопровождении возгласов вьетнамцев. Потом хлопнули несколько пистолетных выстрелов.
Прошла минута-другая и смелые морпехи что-то поволокли из кустов. Что-то длинное и тяжёлое. Я навёл на это «что-то» фонарик и увидел в его луче… крокодила! Настоящего, метров двух с половиной в длину крокодила с зубастой пастью, крепкими лапами, мощным хвостом! Крокодил в пустынной, окружённой морем Камрани – это похлеще конармии в джунглях. Но откуда? Не мог же он приплыть из Таиланда – ближе вроде не обитает.
Вьетнамцев же подобные вопросы, кажется, не занимали. Их радости не было предела. Из не во всём понятных объяснений я таки понял, что крокодил – прекрасный подарок к Новому году, он станет украшением праздничного пира. Вскоре была притащена старая труба, трофей привязали к ней и довольные охотники понесли его на свою территорию.
Суматоха вокруг крокодила привлекла внимание эскадры и только его унесли, я уже отчитывался по телефону перед Девятайкиным о её причине и обстоятельствах охоты. Услышав о крокодиле, Виктор Васильевич рассмеялся и объяснил, что это был варан – их здесь в избытке и бегают они не хуже лошадей, причём с таким же топотом. О варанах я, конечно, знал, читал о гигантах с острова Комодо, которые охотятся даже на оленей, но об обитающих во Вьетнаме услышал впервые.
В дальнейшем дежурство прошло без приключений, но история с «крокодилом» имела на следующий день продолжение. – В связи с Новым годом вьетнамское командование устроило небольшой банкет. Попал на него и я. Моё место оказалось рядом с капитан-лейтенантом ВМС Вьетнама, тоже помощником командира СКР, попросившим называть его Витей. Витя отлично говорил по-русски – сказывались 6 лет учёбы в СССР. Он был в курсе, что я причастен к добыче главного блюда стола, и пообещал обучить связанным с ним правилам – с какими специями кушать, чем запивать и прочим премудростям вьетнамской народной трапезы.
Таких двуязычных, как мой сосед, за столом оказалось немного и Витю постоянно отвлекали на перевод тостов и здравиц, завязавшихся бесед и надписей на бутылках. В общем, когда он всё же сумел вернуться ко мне, я успел перепробовать большую часть блюд, но варана так и не нашёл среди них: почему-то мне представлялось, что его должны были подавать целиком зажаренным, как оленя в романтических фильмах про старину. Во вьетнамской кулинарии эта ситуация оказалась куда прозаичнее: как пояснил Витя, кисло-сладкое белое мясо курицы, весьма неплохое, кстати, это и есть мой варан.
Позже не раз доводилось встречаться с варанами – немало их пулями носилось по пляжам Южно-Китайского моря, не допуская сближения, но все они были куда как меньше добытого союзниками с моей помощью «крокодила».

09.01.2020.