Жмурки

/из серии «Кремлёвский консультант»/

-Здравствуйте, товарищ Исаев, проходите, садитесь! - Сталин оторвался от газеты и приветливо указал на место за длинным столом.
-Здравствуйте, товарищ Сталин! – ответил Штирлиц.
Началась очередная консультация. – Что будет сегодня, какие прблемы? Что за новости в газете заинтересовали вождя? – рой вопросов назойливыми пчёлами кружил в голове разведчика, –Ведь и лично сам ранним утром просмотрел вроде бы все газеты, там нет ничего особенного. Разве что очередные санкции наши «заклятые друзья» в этот раз в военный бюджет включили. Это империалистическая агрессия, однозначно…
-Скажи мне, дарагой, прилагательное из семи букв на букву «ё»! – предложил Штирлицу генералиссимус.
-Ничего себе «кроссвордик» вождь в газете нашел! – подумал Штирлиц, и стал перебирать варианты: «ёрничающий» (нет, не подходит, слишком длинное!),  «ёкарный» (в смысле «бабай»), «ёжиковый» (что может быть ёжиковым? что?!)… По длинне вроде бы подходит «ёкарный», - лихорадочно размышлял разведчик. – «Ёкарный», товарищ Сталин!!
 В ответ генералиссимус пометил что-то карандашом в газете, скептически улыбнулся и сказал: «Нет, не подходит! Там третья согласная должна быть, но не «а», как в «ёкарный», ведь в кроссворде пересечение идёт со словом «интернационал»... Есть более релевантный предикат, есть. Но, как они могли разместить этакое в центральное газете? Я им задам!». И пальцем погрозил кому-то невидимому.
 Штирлиц сразу же понял, какое это слово и о ком идёт речь, но промолчал. И правильно сделал.
-Ты уже прочёл наверняка, - обратился вождь к Штирлицу , - лютуют «союзнички». Пора бы нам как-то ответить.
-Моё мнение, товарищ Сталин, - сказал Штирлиц, - коли нас не любят, то пусть боятся! Я же в прошлый раз приводил пример в отношении северокорейских товарищей. После создания ими водородной бомбы всем дружить с ними очень захотелось.
-Северокорейские товарищи, конечно же, настоящие несгибаемые коммунисты, я согласен товарищ Исаев, но они живут в бедности, а мы добиваемся процветания, если коммунизм хотим построить, - ответил Сталин, - Практика показывает, что международная торговля, участие в международном разделении труда – единственный путь к благополучию нашей страны. 
-Но «они» ведь зарываются, – не унимался Штирлиц, – надо положить этому конец!
-Жизнь это борьба, я согласен, – сказал Сталин – но зачем «лезть на рожон»? Учитесь действовать более тонко. Нападки будут всегда. Надо уметь им противостоять. Разве вас не учили этому в разведшколе?
Штирлиц притих, а вождь продолжил:
-Пригласил я парочку философов для беседы. Понимаю, что вариант «не ахти». В своё время товарищ Ленин целый пароход подобных им выслал из страны, посчитав пустыми болтунами. Но эти вроде бы дело говорят. Один из них наш русский, а второй – первосортный «западэнец». Прислушайтесь, товарищ Исаев, и составьте своё мнение, ведь по западникам вы специализируетесь.
В сталинский кабинет вошли двое: черноглазый коренастый мужчина в косоворотке, частично прикрытой на груди окладистой бородой, и щупленький человек с умным взглядом. 
Обладатель роскошной бороды окинул жгучим взглядом присутствующих и произнёс:
-Наша советская страна многое делает впервые в мире: социалистическая революция, массовая индустриализация, электрификация, поголовная грамотность, бесплатная медицина, жильё, образование, рождение человека нового облика – строителя коммунизма. Но загнивающему Западу это не нравится и вполне закономерно, что они всяческими способами  вставляют нам «палки в колёса». В ход идут и оголтелая пропаганда, и наветы, ложь, провокации…
-Ближе к делу, товарищ, - тихим голосом прервал оратора Сталин.
Философ  продолжил:
-Ну, так вот. Будучи первыми во всём, нам надо найти и свой особый экзистенциальный путь, устремленный в трансцедентальное за переделы повседневного, маргинального мира, чтобы оттуда потрясти самые фундаментальные основы бытия.
-А зачем нам это надо? – удивился Сталин, мы и так «напотрясались» в двадцатые годы, нам теперь остро необходимо мирное строительство.
-Так я о том же, товарищ Сталин. Все будет мирно, но враги ужаснутся! – сказал русский философ.
-А Вы что скажете на этот счёт, герр Ойген? – вождь обратился к второму философу.
-Предпосылки для этого есть, – ответил иностранец, – экзистенциальная тревога заложена в самой сущности человека и связана с его осведомленностью на подсознательном уровне о конечности человеческого бытия. С помощью некоторых психологических приёмов эти смутные ощущения можно перевести на вполне осознанный уровень со всеми вытекающими последствиями. Основные феномены человеческого бытия, такие как труд, игра, борьба, любовь и смерть образуют единую ткань, границы между ними размыты, они тесно переплетены между собой, поэтому целенаправленные  изменения в чём-то одном – тут же имеют отклик во всех сферах человеческой жизни.
-Хм, – сказал Сталин, – давайте всё же еще ближе к делу, вон товарищ Исаев носом уже клюёт.
Это был явный поклёп. Штирлиц кожей чувствовал, что за этими не совсем понятными словами (экзистенциальный, трансцедентальный) таится нечто грандиозное, поэтому мучительно искал в памяти их адекватные эквиваленты – бытие сущего, проживание, сфера непознанного, сакральный и проч.
«Ещё ближе к делу» попытался подойти опять же бородатый философ:
-Философия, как она есть, появилась в античности, товарищ Сталин.  Философы Древней Греции  строили фундамент философии, отталкиваясь от хаоса, рассматривая его как отсутствия порядка. Упорядочение реальности начиналась именно с него. Далее западные философы через немецкую классическую философию, потом через неклассическую философию и постмодерн упёрлись в логический тупик. У них получилось, что человеческий разум не может охватить сам себя, не говоря уже о внешнем мире. Западные философы опять вернулись туда, откуда и начинали – обратно в хаос. Однако наша страна не проходила этот тупиковый путь вместе с Западом, поэтому у нее есть  шанс двинуться своим совершенно новым философским путем, отыскать Второе начало для него.
Сталин устал поправлять и направлять словоохотливых философов в нужное русло, поэтому сидел и слушал с кислой миной, почти ничего не понимая. «И что же это за  Второе начало?» - спросил он.
-Постнеклассическая философия нашего времени, которая зиждется на теории хаоса и на критике диалектики Гегеля, нащупала некий путь. Отечественные философы, выстроив логические конструкции такой сложности, что некоторые из них неискушенному читателю, воспитанному на классическом мировоззрении, кажутся даже «притянутыми за уши» (но это не так!), максимально сблизили в семантическом смысле хаос и случайность. Следствием этого является, что элемент случайности в качестве экзистенции, введенный в повседневную жизнь наших врагов, должен окончательно разрушить их цивилизацию.
-Что, кирпичи им на головы будем сбрасывать, как бы «случайно»? – съязвил окончательно запутавшийся в философских построениях Штирлиц.
-Нет, - ответил бородач, - я предлагаю организовать своеобразную «русскую атомную рулетку». С помощью компьютерной программы надо обеспечить случайные запуски наших баллистических ракет в сторону противника. Это и будет нашим ответом на их немотивированную агрессию, санкции и провокации. Пусть тревожатся и боятся! Они сгорят в этом адском огне страха и смутного беспокойства.  Мир и так уже наполовину погружен в шизофренический бред. Добавим огоньку!
-Изыди, сатана! – сказал бывший семинарист Сталин и побледнел, - нас обвинят в человеконенавистничестве!
-Ничего подобного, – возразил агрессивный философ, – в программу случайного запуска ракет можно заложить ничтожно малую вероятность этого события, которая гораздо меньше получаемых нами угроз, однако  эта вероятность обязательно должна быть отличной от нуля, - например, вероятность один на миллиард. Такой ответ на агрессию должен сильно пошатнуть  душевное равновесие наших так называемых «партнёров».  А то ведь сегодня все они находятся в полной уверенности, что ядерную войну никто не начнет (мол, всем жить хочется), поэтому  наше ядерное оружие бесполезно. Называют его «мультяшками» и выходят из заключенных договоров по контролю над вооружениями. И даже абсурдные и беспредельно наглые версии строят захвата наших территорий «за три дня», «за три месяца» и т.д.,  надеясь, что на атомный ответ мы не решимся.
Это только они в «гуманных целях» в «целях демократизации»  могут другие страны бомбить как Хиросиму и Нагасаки.
Усиление же с нашей стороны элемента случайности в установившемся паритете теоретически может сильно пошатнуть их уверенность в безнаказанности и заставит взглянуть на ситуацию иными глазами. А если этого не произойдёт, – то, что ж, вероятность случайного запуска ракет  можно будет увеличить: один на миллион, на сто тысяч… пока их не проймёт.
-И всё же ваше предложение выглядит слишком экстравагантным, хотя резоны в нём несомненно какие-то есть. Надо хорошенько обдумать, как это дипломатично преподнести международному сообществу, – сказал Сталин…
-Вы знаете, господа, товарищи, что в 1947 году ученые запустили часы судного дня? – вступил в дискуссию щупленький иностранный философ, – Стрелка на них в разные годы занимала положение в интервале от «семнадцать минут до ядерной катастрофы» в период разрядки, до «двух минут» в период напряженности. Хочу отметить, что та весьма малая вероятность, которую вы назвали (миллиардные и миллионные доли единицы) конечно же несравнимо меньше названных субъективных оценок учёных, но она  имеет совершенно иное качество - свойство неумолимого рока, независимого от разума и воли человека, как было раньше. И это действительно будет внушать экзистенциальный, глубинный, животный  страх у недругов.
-Предлагаю назвать эту операцию «Жмурки» - сказал Штирлиц.
-Почему жмурки? – спросил Сталин, – это намек на поиски понимания в темных лабиринтах  деструктивности и агрессии?
-Нет, это в честь игры под названием «кто первым «зажмурится»,  - ответил Штирлиц, -  раньше её называли «русской рулеткой».