Вот такие люди нам нужны!

        Утро. Неторопливая, тихая суета. На кухне приготовлен завтрак. Сидим – пьем кофе. Наконец, пожаловал Он! Подошел к балконной двери, оглянулся: «Хочу»

        -Чего ты хочешь? Там холодно.

        «Хочу!». В открытую дверь дохнул утренний холод. На улице уже зима... Понял, отошел, взглянул на пустое блюдце, посмотрел на нас, протяжно повторил: «Хочу».

        -Ну, иди к нам, - хозяин выдвинул табурет из-под стола. Грустно, со слезой ответил одним движением хвоста. Пришлось открыть холодильник, достать заветную баночку. Из-за спины выглянула повеселевшая морда, подмигнула, подняв победно хвост, мол, что я говорил – последнее слово всегда за мной! – пошел обмахивать хвостом ноги спасительницы. И куда девалась слеза, где унылая морда, с опавшими усами. Победа.


        -Он хочет, чтобы каждое утро можно было бы также бегать по росе. Это возможно? – мне думается, он требует вернуть детство,  - маленькая чашечка кофе, первая, самая желанная, с сигаретой, располагает к лирическим рассуждениям.

        - Да, - отвечает моя собеседница, - но, лето быстро кончается, приходит осень…

        -И он таки хочет осень! – капризно восклицаю я. А дым ароматными колечками смешивается с кофейным дурманом.

        -Но за осенью будет зима. Он знает, что такое зима? – ее всегда раздражает капризный тон, вызывает естественную реакцию внутреннего сопротивления. Хозяин это знает и сознательно провоцирует:

        -Не пугай, это прекрасное время, он много раз видел ее!

        - Через промерзшее окно? Что ж, - терпеливо вздыхает побежденная собеседница, - я покажу ему, что такое настоящая зима. Иди ко мне, лапа.

        Скотинка сидит на табурете, внимательно слушает, содержимое стола его совершенно не интересует. Он не вмешивается в беседу. Хлеб, сыр, масло не привлекают его. Но лапа украдкой высовывается из-под кромки стола и тянется, тянется, тянется... А морда лукаво отвернута, по брови упрятанная под столом. Вот такая скотина нам нужна – скромная и тактичная!

        Заключительный глоток кофе. Дым слоится под потолком, а со стола исчезают два ломтика сыра…

        …Бережно взяв на руки, она несет скотинку к балкону. Ее одеяние накрахмалено и приятно хрустит на сгибах. Он так любит лежать на крахмальном белье. Мы всегда ловим тот момент, когда наглаженные простыни стопкой кладут на стул. И пока никто не видит – это его время! Удовольствие получают все, когда возмущенный голос гонит кота «Ах, ты дрянь такая! Опять?» Но отчетливо звучат нотки снисходительного удовольствия от его поступка. Всем нравится его поведение.

        Это его место. Стул с мягкой обивкой из мелких, очень мелких геометрических фигур, установлен так, что с него видно всю комнату и коридор. И пусть лапы не помещаются, свисают, зато все видно, и он контролирует всех. Из коридорчика двери ведут в другую комнату. И на кухню следующая дверь. Ничто не скроется от него. Чего суетиться-то. Это мы, люди, всегда мечемся, ходим из одной двери в другую, о чем-то громко спрашиваем и, не дожидаясь ответа, говорим о своем. А когда проходят мимо него, он никогда не опускает глаза. Ждет понимания, а мы думаем, что сочувствия. Гладим по голове, прикасаемся к ушам, приглаживаем чуть вздыбившуюся шерсть. И заканчиваем хвостом. Хвост твердеет как арматура. Ему неприятно это заключительное движение.

        Вот она уходит в комнату, кладет на диван свою куртку, заворачивает вредину, возвращается и выносит его на мороз. Ему сладко от прикосновения ее рук, звонкий молоточек застучал внутри сам собой, не слушая его приказов, М-ррр! М-ррр! Зазвучала такая размеренная музыка, что он высунул язычок меж губ. И прижался носом к ладони, чувствуя тепло. Листок так жмется к ветке, бурю ожидая.

        Зимняя ночь на исходе. Здесь на открытом пространстве, с высоты виден лишь ближний план - осыпанные снегом деревья заслоняют городские пейзажи. Тончайший слой снега на дорожках еще не притоптан ранними прохожими, он блестит от мороза, он манит, хочется убедиться в его хрустящей нежности. Тишина. И только где-то далеко, по свежему морозному насту, зловеще скрипят протекторы тяжелого внедорожника. Я так люблю, когда хрустит крахмальное промороженное поле. Холодно, и они возвращаемся в уютное тепло спальни.

        Вечер. Хозяин пришел и прилег на диван в ожидании ужина. До ужина еще час и он, закрыв глаза, слушает болтовню телевизора. Кот рядом выжидает минуту. Он любит своего хозяина. Прыжок!

        Важно прыгнуть прямо на его расслабленный живот. Тогда от неожиданности у хозяина вырвется непроизвольный стон восторга. Это то, что нужно!

        Этого мало. Теперь можно в полной мере продемонстрировать свою любовь и преданность. Надо встать на лапы, они гвоздями впиваются, не давая свободно дышать и выражать свое мнение. И обязательно задом к лицу, и подняв хвост - на, мол, любуйся! Вонзив когти, кот с наслаждением и влюблено скребет, вытягивая нитки из футболки. Громко застучали молоточки в груди «хм-м-мрр-рр... хм-м-мрр-рр». Хвост рывками опускается вниз. Наконец, закончив уминать мягко-податливую опору, укладывается на животе хозяина– вот, какие люди ему нужны! Но это не очень комфортно – живот, бурным дыханием, нервно поднимается, грозя столкнуть его с этой уютной теплой поверхности. Делается оборот, еще. Наконец, найдена оптимальная форма, и кот удовлетворенно успокаивается. Хрюканье усиливается и превращается в рык радости. Он осчастливил хозяина. У хозяина иное представление о счастье. Но время его не пришло.

        Через две минуты этой животине, коту с буквы «с», в голову приходит иная мысль. Поскольку ритуал исполнен, можно покинуть и переместиться на другое, свободное пока место. На кресло. Раз там никого нет, следовательно, это его законное место. Тем более, что долго хозяин не выдержит и встанет. А на кресле вылизываться гораздо удобнее.

        Пройдет несколько минут, и хозяин безрезультатно посетив кухню, вернется и выразит свое расположение – благодарно погладит, почешет, но не посмеет прогнать. Все-таки он ждет и надеется на  призыв к ужину. А что кроме кухни может быть важнее в этом мире?