Ведьма. Глава 14 - Лжениколай

Я прижалась к Тагиру и прошептала:
-Давай поженимся по-настоящему. Будем мужем и женой не только на бумажке. А твоя стерва пусть катится как …
Я не смогла придумать, как, а самое главное – куда? должна катиться стерва Тагира.
Тагир рассмеялся и сказал:
-А ведь моя стерва это - ты.
Он наклонился ко мне, и я замерла в ожидании поцелуя.
Но на его лице вдруг появились очки и они сказали:
-Подъём! Долго спишь.
Я открыла глаза и с упреком сказала:
- Если ты бы знала, с какого сна меня выдернула! Зачем будешь? Не пожар!
-Ну и что вашему высочеству приснилось? Бензопила, наверное – храпела ужас как.
-Я сделала любимому предложение, а он признался мне в том, что я его стерва, - я бодро вскочила на ноги и направилась в ванную, сожалея о том, что во сне не успела поцеловаться с Тагом.
Я с упреком бросила в зеркало:
-В чужом доме могла бы не храпеть!
Абюла была в шоке от того, что на мне красное платье.
Почему я уснула, не сняв с себя платья? Я попыталась вспомнить, что было после того, как Георгий протянул нам листик с адресом – но ничего не получилось. Это выпадение памяти мне очень не понравилось.
-Знаешь Абюла склероз плюс храп - это старость. Но Абюла не испугалась. Она тщательно изучила моё лицо и сказала, что новых морщин не прибавилось, а с алкогольными коктейлями надо завязывать.
Я облачилась в свои джинсы и клетчатую рубашку – Абюла вздохнула с облегчением:
-Моя любимая одежда.
Кофейный аромат смог пробиться через закрытую дверь в ванной. Я поспешила в кухню надеясь получить на завтрак к кофе что-либо вкусное, или полезное.
Но на столе сиротливо стояли две чашки.
-Облачилась в свой стиль кантри? Может, красное платье погладим?
Еще день в платье любимого цвета быков? Ни за что!
-Почему я спала в платье?
-Вчера с порога – ласточкой в кровать. Я с третьего подхода только смогла тебя разбудить. И кого ты у нас интересненько любишь?
Я проигнорировала вопрос Гали и задала свой:
-А где завтрак?
-Перед тобой.
-А что-нибудь пожевать?
-Любашка, ты же вроде за фигурой следишь? Все популярные люди, которые следят за фигурой, утром пьют только маленькую чашку кофе. А если честно – просто нечем. Что внутри холодильника сама имела честь лицезреть. Мышь повесится.
Я уверена, что мышь не станет кончать жизнь самоубийством, если увидит грибное ассорти и заграничное шампанское. Я предложила, не надеясь, что Галя кинется к холодильнику:
-А давай съедим грибы на завтрак. Они кстати имеют очень низкую калорийность.
Как я и ожидала, Галя к холодильнику не кинулась. Она наоборот отошла еще дальше от него и сказала, указав на чашку:
-Еще минута и мы уходим. Так что у тебя огромные шансы остаться и без кофе.
Я схватила чашку и выпила залпом её содержимое.
-Мы на Красную площадь? – если Гальтазарчик посоветовал сходить на площадь, то надо сходить. Если там ничего не произойдёт, то Гальтазар просто так брякнул мне это, как и любой сонный персонаж. Следовательно, это был только сон. Сон с продолжением. Многосерийный сон.
-Мы едем к отцу Патрика!
К отцу Патрика!? Я начисто забыла о нем.
-Зачем? Если старик и жив, то, что он нам скажет? И не жестоко ли заявиться, и просить рассказать, как погиб сын? Мы в Москве и обязаны посетить Красную площадь!
-Вчера ты была другой. Равнодушно отнеслась к десерту. Рвалась ехать к Николаю ночью. Требовала, чтоб я таксисту адрес назвала. Забыла?
Я честно призналась:
-Начисто. А что было на десерт?
- Шоколадный торт. Смотри, Любаня, старость с этого начинается – храп и склероз. И будут тебе сниться сны не про любимого, а про лекарства. Так ты мне расскажешь о своем любимом?
Я покачала головой. Не в моих правилах трепаться о своих чувствах малознакомым людям. Зачем Галя прилипла ко мне? Набивается в подруги?
- В моей истории любви нет ничего романтичного. И вообще в Голливуде за истории платят, - я постаралась сказать это таким тоном, чтоб Галя поняла – личная моя жизнь для неё закрыта. Мы сходим по адресу, который дал Георгий. Хорошо если Николай сменил место жительство. Потом погуляем по исторической Москве, потом в самолет, и, надеюсь, с Галиной больше не буду пересекаться. Ну, если когда-нибудь в театре, я увижу её в униформе протирающей пол в фойе, подойду и поздороваюсь.
Но Галя не поняла моего тона, не поняла, что моя личная жизнь для неё закрыта.
-Хорошо, мы откроем банку с грибами, и ты расскажешь мне о том, кого любишь.
За грибное ассорти можно сделать исключение из правил.
-Плюс томатный сок.
-Договорились, а сейчас едем.
-На Красную площадь?
-К отцу Патрика. Он живет в высотке. Всю жизнь мечтала побывать в этом доме. Это как лотерея – если и выпал шанс, то раз в жизни.
-Езжай без меня. А я на Красную площадь.
-Откроем заморский шампунь.
-А твоих коллег по театру мы не подведем?
-Я подозреваю, что тебя не сдержу от этого. Скажу, что грибы заплесневели и когда мы их извлекали из холодильника, чтоб утилизировать разбили бутыль. Нечаянно.
-Хорошо Галина - едим к отцу Патрика. Но есть условие – к шампуню шоколадный торт. Обидно - забыла, как ела его вчера. Надо повторить.
-Притормози – два пирожных.
-Каждому и шоколадное.
Галина минуту оценивающе смотрела на мою фигуру, потом сказала:
-Ладно, два пирожных тебе разрешаю.
Галина неплохо ориентировалась в Москве. В метро я еле поспевала за ней, боясь отстать и потеряться. Несколько пересадок и мы наконец-то мы вышли на воздух.
-Вот он Красавец – Галина показала на высотку. Я выла в восторге, и меня охватило нестерпимое желание оказаться внутри желательно на высоком этаже и посмотреть на Москву.
Галя вела переговоры с охранником, показала свой паспорт, потом мой.
Потом махнула мне, я подошла, нас пропустили.
-Наш Николай Семёнович жив, здоров. Он профессор и преподает в МГТУ. Чтоб он нас принял, я притворилась артисткой музыкального театра. Профессор Николай Семенович оказывается заядлый театрал. Тебе надо тоже кем-то притвориться. Но не артисткой. Внешностью ты, конечно, потянешь, но игрой не думаю. Притвора из тебя фиговая.
Я изобразила обиду на лице:
-Между прочим, я часто притворялась помощницей писателя. Под видом, что собираю материал к книге, выпытывала нужные сведения. И никто меня не разоблачил!
-Всего лишь помощницей? У тебя низкая самооценка.
В голосе Галины я уловила нотки сожаления.
-Зато у тебя выше крыши – московская артистка! Ты хоть петь можешь?
-Все могут. Только у многих получается ужасно.
Пока мы поднимались в лифте, мое воображение на основе фильмов и коллег Лешки нарисовало мне образ московского профессора старше семидесяти: это щупленький, невысокого роста старичок с бородкой и в очках. Может быть с палочкой, а может, и нет, сутулый или с шаркающей походкой, с речью, где правильно поставлено ударение и четко выражен грамматический строй предложения. А еще у него должны быть пару шуток, которые, по его мнению, очень смешны, но нам простым смертным этот юмор не понять.
Тот, кто нам открыл дверь и сказал, что рад видеть нас у себя дома даже на миллиметр не соответствовал моему воображаемому профессору. Реальный профессор, стоящий перед нами был с накаченными бицепсами, высокий, гладковыбритый. Речь у него была такая как у всех. Оставалась надежда, что он наденет очки и выдаст несмешную заумную шутку.
-Галина, я ваш фанат. В мюзикле «Черный снег» вы произвели фурор.
 Интересно, а кем притворилась Галя? На сцене артисты в гриме и Галина сейчас в огромных очках – лицо неузнаваемо.
-А вы тоже актриса музыкального театра? – Николай Семёнович повернулся ко мне.
Я хотела сказать, что я собираю материал для писателя. Но восхищение, с которым смотрел Николай Семенович на Галину, не дало мне это сделать. Галина, значит, будет у нас знаменитостью, а я простым человеком помогающей знаменитости?! Галя сказала, что я не могу притворяться? Ха!
-Я писательница, - сказала я светским тоном. По моим произведениям снимают фильмы. Вот скоро выйдет очередная моя работа – в главной роли молодой талантливый скрипач Руслан Гаджаев.
Николай стал петь дифирамбы в адрес Русланчика, и какой он талантливый скрипач, что хочется слушать и слушать его игру, и какой он оказался талантливый артист, он так хорошо сыграл в сериале.
-Он мой троюродный племянник, - сказала я скромно.
Гале видно не понравилось, что Николай перестал восхищаться ею и переключил внимание на меня и выдала:
-А мне внучатый племянник.
Николай стал нас просить познакомить его с ним, и мы согласились. Далее хозяин квартиры вспомнил о приличиях и стал накрывать чайный стол. Мы попросили посмотреть в окно, нам сказали – пожалуйста. Мы посмотрели во все окна квартиры. Побывав во всех комнатах и кухне, я отметила скромную обстановку. За второй чашкой чая с шоколадными свежайшими пряниками прозвучал, вопрос:
-Так чем я обязан посещению двум очаровательным дамам?
В переводе с русского книжного на русский житейский – чего приперлись?
Николай Семенович, наверное, ожидает от нас просьбы о положительной оценке на экзамене нерадивого двоечника. А мы сейчас выдадим – как умер ваш сын? Я решила отдать Гале главную роль. Тем более это она рвалась в гости к профессору. Я буду молча с участливым видом пить чай и есть пряники.
 Но Галя видимо тоже решила лишь пить чай с участливым видом:
-Моей подруге для её книги надо у вас кое-что спросить.
Я незаметно от профессора скорчила рожицу Гале, поставила чашку и сказала:
-Заказ на книгу о цирке. Не буду открывать сюжета – нельзя подписан контракт. Скажу только, что события развиваются в восьмидесятые-девяностые годы. Несколько сюжетных линий: любовь, интрига и преступление. Меня заинтересовала история вашего сына Патрика. Мне бы хотелось использовать её в своей книге. В дальнейшем по ней снимут сериал. И возможно Руслан Гаджаев получит в нем роль.
- История моего Патрика? В ней не было ни интриги, ни преступления. Я даже не уверен, что он любил кого-нибудь. Он был замкнутый и скрытный. О своих чувствах никогда не говорил. Я, конечно, всё время твердил ему – женись, женись, а он мне – вот уйду с арены тогда женюсь. Цирк он любил больше всего на свете. Бросил бы гимнастику всё равно из цирка не ушел бы. Напарник его на представлении сорвался. Покалечился. Ну, думаю, испугается, и больше не будет выступать. Нет, продолжал далее в воздушке работать.
-А как он оказался в цирке? И почему вы его назвали не типичным для России именем?
В этот момент раздался звонок телефона. Громкий, резкий. Я и Галя вздрогнули. Не думала, что кто-то еще пользуется стационарным телефоном. Николай Семенович снял трубку, через несколько секунд побледнел и дрожащим голосом разрешил кого-то пропустить. Извинился перед нами и вышел из комнаты. Он плотно прикрыл за собой дверь, но через несколько секунд дверь приоткрылась на несколько сантиметров.
Галина шепнула мне:
-Видела, какое у него стало лицо? Такие лица бывают у людей, когда судебные приставы приходят.
Я добавила:
-Или анализы крови показал, что у человека рак, ВИЧ, гепатит и сифилис.
 Гость оказался гостьей. Из сантиметровой щели было слышно, как женский голос обвинял Николая Семенычева в том, что он сделал что-то без её разрешения. Профессор, заикаясь, оправдывался тем, что не было возможности разыскать её. А потом стал уговаривать гостью пройти в комнату, попить чаю со знаменитой артисткой Галиной которую они в молодости обожали и её подругой писательницей.
Я не поверила своим ушам и вышла в коридор.
Гостья уставилась на меня, на секунду потеряв дар речи.
-Любаня!? Что ты здесь делаешь?
Профессор воскликнул:
-Вы знакомы?!
-Да, – сказала я, пытаясь понять, что может связывать профессора и мою соседку.
А моя соседка видимо тоже пыталась понять связь соседки Любы и …
Я вдруг поняла эту связь. Ну, тесен же мир!
-Вы биологический отец Розы!
Агнесса Владимировна ахнула. Профессор пошатнулся. Я схватила свою соседку за руку, и пока она не опомнилась, повела в комнату.
Она дала себя посадить за стол, разрешила налить чаю.
-Агнесса Владимировна - это артистка Галина. Не помню, из какого театра, там, где поют, кажется. А я пишу остросюжетную книгу о цирке. Агнесса Владимировна - моя соседка по Краснодарской квартире, - надеюсь, что я представила всех правильно. Понятия не имею, как это делается в соответствии этикета.
Агнесса Владимировна сделала глоток, пришла в себя и, кивнув Гале спросила:
-Эти очки, чтоб вас не узнавали?
Галя молчала. Она тоже не знает этикета? Я ответила вместо неё:
-У неё ожог сетчатки. Их десять дней нельзя снимать.
-Сочувствую, – сказала Агнесса Владимировна и повернулась ко мне:
-Роза шкаф вскрыла?
Технически шкаф вскрыла я. Но я не стала говорить об этом, а просто кивнула.
-И как она всё восприняла?
-Нормально. Нас удивил тот факт, что имена отчества и фамилии у ваших мужей были одинаковы.
Профессор пришел в себя и повернулся к Агнессе:
- Расскажи, как Роза? Где живет? Кем стала?
-А тебе, зачем знать? Сорок с лишним лет жил, не вспоминая живи и дальше. Я б тебя еще столько же не видела, но позвонила мне Лиза и говорит – кладбище переносят, срочно приезжай. Я еду, чтоб забрать Рамочку в Краснодар, а могилы нет. Дочь Лизы помогла мне разыскать тебя – она у неё прокурор и в обиду меня не даст.
-Агнессочка я не собираюсь тебя обижать. Разреши мне увидеть Розу.
-Ей уже не четыре года. Пусть сама решает. Люба позвони ей и спроси дипломатично.
Я сделала мобильник на громкую связь и вместо приветствия в нем раздалось:
-Цветы завтра не забудь полить. Приведений по лестничной клетке больше не шасталось?
- Роза ты еще хочешь знать кто твой биологический отец?
-Уже не хочу. Нужна была бы ему - нашел бы через всесоюзный или всероссийский розыск.
Я попрощалась с Розой, заверив её, что цветы будут политы.
Николай Семёнович прижал руку к сердцу:
-Агнессочка, я ни на что не претендую. Наоборот, я один, посмотри какая у меня квартира - в любой момент Роза с семьей может приехать и жить здесь.
-Думаешь, Розе нужна твоя московская квартира? Тот, кто стал ей отцом, обеспечил её квартирой. И кстати он был Николаем Семёновичем Костиным. А тебя мы не знаем. Ты фальшивый. Имя свое настоящее помнишь? Конечно, помнишь, сына так же назвал. Сын, который лежит в земле по твоей вине не даст тебе забыть кто ты на самом деле!
Николай Семенович побледнел, пошатнулся, и я испугалась, что он рухнет в обморок. Через несколько секунд наш профессор пришел в себя, подошел к секретеру открыл ящик, достал листок бумаги, вернулся и протянул его Агнессе Владимировне:
-Я подхоронил его к Патрику. Патрик мой сын. Был. Я отвезу тебя.
-У меня есть, кому отвезти. Прощай Рома-Коля. Не провожай, дверь сама открою и закрою.
Звук хлопнувшей двери вывел профессора из ступора:
-Мне неудобно, что вы стали свидетелем этой сцены. Я много лет надеялся на эту встречу, репетировал. Ждал Агнессу у могилы Ромы, но судьба никогда нас не сводила в одной точке. Агнесса моя первая жена. Люба умоляю вас, скажите, как Роза?
Я вспомнила, что мы фотографировались, когда отмечали развод Федьки.
Я достала телефон и стала в нем искать изображение Розы. Федька мелькал на каждой фотке. Я опасалась показывать его профессору. Узнал бы его как покалечившегося напарника Патрика, заподозрил бы другую цель прихода, потом бы понял, что мы с Галей самозванки, позвонил бы в полицию. Нет, Федора ему показывать нельзя. Я нашла фото, где Роза только с Милой на фоне стеллажей с мельницами. И продемонстрировала её профессору:
-Роза с темными волосами.
Николай Семенович схватил мой телефон и долго всматривался. Очки он не надел. Надежды что он скажет несмешную заумную шутку в его состоянии, не было. Так что мой воображаемый портрет профессора был неверен на сто процентов.
Профессор робко попросил, чтоб я перекинула фото ему в компьютер. Я согласилась, он принес ноутбук, и вскоре Мила и Роза улыбались с дисплея.
-Спасибо. Я достоин осуждения.
-А почему вы её не разыскали? - спросила Галя.
-Я пытался. Но по старому адресу они не жили. И вторая супруга моя была против этого. Работал. Годы пролетели. А потом если честно - стыдно. У Розы есть семья, дети?
-Дочь, но она в Европе живет.
Николай Семёнович еще раз посмотрел в экран ноутбука и воскликнул:
-Мельницы! Коллекция Софьи Федоровны сохранилась.
-И пополнилась. Готовится выставка. А Софья Дмитриевна на днях скончалась. Девяти дней еще нет.
-Сколько же она прожила! Хорошая женщина была. Меня всегда защищала перед мужем. А тестя боялся. Боялся, что он раскроет меня. Я хочу вам рассказать свою историю. У меня есть друзья - коллеги, есть женщины, намекающие на брак с ними. Но нет рядом человека, которому я бы мог открыться. Вы услышали маленький фрагмент этой истории, и я хочу вам рассказать её полностью. Люба, я разрешаю использовать её в книге, если вам она понравится. Да что я говорю!? Как она может понравиться!?
 -Расскажите, - сказала Галя, - Мы обещаем никогда её не связывать с вашим именем.
-С моим именем? Я с одиннадцати лет живу под чужим именем. Настоящую фамилию я свою не помню. Я помню, что у меня была мать, и однажды на пороге появился мужчина, которого мне наказали называть папой. Я помню, как мама в спешки собрала вещи, и мы убежали с ней из дома. Мама плакала и молилась, чтоб отец нас не нашел. Я уснул в другом доме, а очнулся в своем. Отец мне сказал, что мать нас бросила. Он всем соседям сказал, что жинка его умотала с любовником, оставив ему недоразвитого сына. Я думаю, он нас нашел, мать убил, труп закопал. В школу он меня не отдал. Заставил притворяться дурачком. И бил меня хворостиной каждый день ни за что. Говорил, что это воспитание. Сильно и долго бил, если мы не воровали, сильно, но не долго бил, если удавалось сходить на дело. Кормил меня через день, чтоб я был тощим и запирал в доме. Никто из соседей не обращал на это внимание. Я же для них был дурачком. Отец заставлял меня залазить через форточку в дом и, если в доме никого нет открывать дверь. Если в доме кто был, я притворялся дурачком, меня просто за ухо выкидывали за дверь. Я с завистью смотрел в окно на детей, которые с портфелем шли в школу. Я мечтал ходить в школу и учиться лучше всех. Однажды я залез в дом и увидел тетрадь, карандаш и букварь. Я спрятал их се это под рубаху, и отец не заметил. Когда был один я доставал букварь и учился читать. Никто мне не говорил, как произносятся буквы и слога, сам догадывался. Проникая в чужой дом у меня было две минуты, чтоб найти что-то для занятий, что можно спрятать в штаны. Наступил момент, когда я заметил, что не так ловко, как раньше пролезаю в форточки. Я понял, что немного еще подрасту и не смогу это делать и тогда отцу я буду не нужен. Я пробовал убежать, и он всегда находил меня. В последний раз нашел и предупредил: «Еще раз убежишь – убью». И я понял, что это не пустая угроза.
Однажды я влез в форточку, наспех просмотрел комнаты – никого, увидел книжку с яркими картинками. В штаны она не поместилась, и я быстро за минуту полистал ее. Потом открыл дверь отцу. Отец набил чемодан вещами, и мы уже собрались уходить, как из двери комнаты вышла девочка лет семи. Горло её было перевязано шарфом. Видимо она болела, спала на кровати, и я её не заметил. Она крикнула хрипло и негромко: – Воры помогите! Отец подскочил к ней, и через секунду девочка лежала мертвая на полу в луже собственной крови. Я кажется, кричал. Отец с кровавым ножом бросился ко мне. Меня спасло, что он споткнулся об чемодан. Я выскочил за дверь, соседи меня схватили и вывели на улицу, громко крича: «Милиция! Воры!». Два милиционера кинулись ко мне. Я укусил руку, держащую меня, и освободился. В этот момент распахнулось окно, и из него выпрыгнул отец. Один милиционер побежал за ним. Я бежал со всех сил. Я понимал, догонит милиционер – посадит в тюрьму. А если отец убежит, то найдет меня и убьет.
Меня спас мальчик. Мой ровесник. Я отсиделся у него дома. Я рассказал ему правду и мальчик мне помог. Мы придумали план, и он сработал. Я сел в поезд, спрятался на третьей полке за мешками. В неизвестно каком городе вылез. Пошел в милицию и сказал, что потерялся – родители умерли, а тетку в этом городе не нашел. Когда меня спросили имя и фамилию я растерялся. Говорить настоящее имя я побоялся – а вдруг решили бы, что это я убил девочку. Соседи могли опознать дурачка Рому. В этот момент я не смог придумать ни имя, ни фамилию и назвался мальчиком, который меня спас. Потом я написал ему. Написал, чтоб он знал, что со мной всё в порядке. Я благодарен был ему всю жизнь. Но судьба, оказывается, может закручивать сюжеты покруче, чем в книгах. Агнесса вышла замуж за моего спасителя. Настоящий Николай жив?
-Нет, он умер. Кажется, язва открылась.
-У них были общие дети?
-Нет только Роза. Она считала, что он её родной отец до позавчерашнего дня.
-Я взял у него имя - он у меня дочь. Сыновья в могиле, дочь отцом считала другого. Это возмездие за смерть той девочки. Я виноват в её смерти. Если бы я не рассматривал бы книжку, а тщательно проверил комнату – девочка была бы жива. Но тогда я об этом не думал. Я думал только о книжке с картинками. Я женился на Агнессе, чтоб зацепиться в Москве. Нет, не подумайте, у меня было к ней чувство, но, если признаться честно, не была бы она москвичкой и генеральской дочкой, я не ухаживал бы за ней. Попав в детский дом, я всё свободное время учился. У меня была мечта стать ученым и жить в Москве в самом красивом доме. Мечта осуществилась. Скажу честно - квартира мне досталась от супруги, остального добился сам. Кто б мне тогда сказал, что не об этом надо мечтать и не к этому стремиться.
Николай замолчал. Мы с Галей тоже. Кому первому надоест молчание?
Надоело мне:
-А Патрик? Кто он? Как оказался в вашей семье?
-Вы, Люба, спрашивали, почему у Патрика такое не русское имя? Все в дети в детском доме ждали, что их скоро найдут и заберут. Даже те, у кого никого не было. Ждали тёток, дядек, троюродных сестер и братьев. Друг мой Ваня, мне все время говорил, что Ивановых пруд пруди, пока его родные объездят все дома и на всех Ивановых Вань посмотрят больше года уйдет. А после того как забрали родственники нашего товарища по имени Любомир, Ванька в свою теорию уверовал до конца. Мы с Ванькой окончили школу и разъехались. Спустя пятнадцать лет пришло письмо от директора детского дома. Она писала, что Ваня с супругой погибли в аварии, а у неё сейчас находится их сын Патрик. Видимо Ваня боялся потерять сына, и назвал таким именем, чтоб быстро найти. В письме было сказано, что Патрик замкнутый болезненный мальчик нуждается в лечении и уходе, которого она, даже будучи директором, в условии детского дома обеспечить не может. Я забрал Патрика. Супруга была против. Своих детей ей бог не дал. Я настоял на своем в первый раз в жизни, и она уступила. Она стала хорошей матерью для Патрика. Потом она призналась, что боялась полюбить чужого без взаимности. Патрик был с врожденным заболеванием. То ли оно повлияло, то ли характер это, но Патрик был как не от мира сего. Замкнутый, молчаливый – только, да и нет. По лицу никогда не поймешь, радуется он или огорчен. Врачи посоветовали для укрепления здоровья заняться физкультурой, но такой где не надо бегать драться, и быть в команде. Мы наняли тренера - гимнаста. Он нам говорил, что, если бы не болезнь сделал бы из Патрика чемпиона. А еще заметили мы с супругой, что во время тренировок Патрик становится другим, почти таким же, как и его ровесники. Он как бы оживает, он смеется и разговаривает, на лице появляется мимика. В цирковое училище он поступил по рекомендации тренера. Он нам сказал – спорт по здоровью ему закрыт, а в цирк попробуем пробиться. Мы справку с супругой сделали Патрику такую, что вроде как нет его врожденной болезни.
-А чем он болел?
-Это иммунное заболевание, смысл таков – что-то с пищей не усваивается, поэтому не вырабатывает организм несколько нужных для жизни веществ. Без этих веществ человек постепенно умирает. Но если принимать таблетки, то всё и усваивается и вырабатывается – никаких ограничений жизни нет. Но пить их надо пожизненно. Из-за этого он видимо не хотел создавать семью - чтоб не передать болезнь детям. Я мечтал, что он женится на женщине с детьми и может быть так бы и произошло, если бы он не умер. Агнесса Владимировна сказала, что я виноват в смерти Ромы. Да, она права. Небольшой укус кошки. Кто бы мог подумать – в центре Москвы – зараженная бешенством кошка! Агнесса сильно опекала детей – меня это раздражало. В детском доме мы были и поцарапаны, и искусаны и кошками, и собаками. Я в силу своей молодости хотел, чтоб Рома был как я, а не изнеженный мамочкой. Глупец! Разрешил бы Агнессе пойти к врачу – был бы жив Рома. Я же виноват и в смерти Патрика. Подпиши коробочку – был бы жив Патрик. Я гипертоник и каждое утро принимаю таблетки от повышенного давления. Еще сердечные. Патрик принимал свою таблеточку днем. С гастролей он привёз две одинаковые коробочки для лекарств. С ячейками. Их удобно носить в кармане. Я был в командировке во Владивостоке, где они выступали. Патрик пришел ко мне в гостиницу утром и позвал посмотреть репетицию нового номера. И непонятно как мы нечаянно поменялись коробочками. Он принял мое лекарство, и у него снизилось давление. Видимо закружилось голова, и он рухнул вниз. Не с высокой высоты, он встал и успокоил меня, что с ним всё нормально, только ушибы. Умер от внутреннего кровотечения – почти миллиметровый кусочек кости, оторвался от поломанного ребра и перерезал артерию. Трагическая случайность. Прокуратура всё тщательно расследовала и пришла к тому же выводу. Хотите посмотреть фотографии Патрика?
Мы с Галей сказали, что хотим.
Час мы смотрели альбом с карточками Патрика.
-Кроме этого альбома в моем доме для меня нет ничего ценнее.
Это час мы с Галей молчали и слушали Николая Семеновича, каким Патрик был необыкновенным человеком. Галя иногда отворачивалась, приподнимала очки и платочком протирала глаза.
Николай Семенович посмотрел на меня с надеждой:
-Пожалуйста, Люба придумайте в книге для него любовь. Пусть в выдуманном мире он любил и был любимым. Родители убитой девочки прокляли видимо и меня и мой род. Сыновья мои в могиле, дочь никогда не назовет меня папой. Никто не назовет меня дедушкой. За шикарную квартиру меня досмотрят и похоронят чужие люди. Люба напишите это в книге, чтоб какой-нибудь молодой папаша никогда не повторил моих ошибок. С любой маленькой ранкой на теле ребенка – бежать к врачу. Никогда не бросать жену в горе. Всегда помнить о своих детях и найти их, даже если они очень далеко, а с лекарствами обращаться внимательно и аккуратно. Пусть в вашей книге в дверь старика подобного мне раздаться звонок и на пороге будет стоять девушка. Она скажет: «Мама мне раскрыла секрет – Я дочь вашего сына. И если не верите – давайте сделаем экспертизу».
Я кивнула:
-Хорошо, я напишу. Но вы сами сказали, что жизнь умеет выдумывать сюжеты лучше писателей. Может сюжет вашей жизни еще только начал закручиваться.
-Спасибо. Дамы еще чаю?
-Нет, Нам пора. Галина опаздывает на репетицию. Правда, Галя?
Но Галя неожиданно сказала:
-Я в отпуске и никуда не опаздываю. С удовольствием выпью еще чашечку вашего ароматного чая.
Пришлось вливать в себя еще двести миллилитров чая.
-Мой старый знакомый Георгий, когда-то в прошлом жонглер, рассказал про последний день жизни Патрика. Он и назвал нам этот адрес.
-Георгий? Помню. Он был со мной некоторое время после похорон. Но мы не стали друзьями.
-Он говорил, что вы в тот трагический день фотографировали.
-Да. Но пленку я так и не проявил. Не смог. Она до сих пор в старом фотоаппарате. Она выскочила из кассеты. Пропала, наверное.
Николай вышел, и я шепнула Гале:
-Напомни, зачем нам было знать, как умер Патрик?
Профессор вернулся с фотоаппаратом, я взглянула на него и воскликнула:
-Зенит! У меня был такой. Когда-то я увлекалась фотоделом.
-Вот и хорошо. Заберите его. Пленка внутри.