Человек и кошка

Глава 1.
Осень снова придавила настроение своим дождливым, серым днем. Тучи своими тяжелыми, свинцовыми брюхами утюжили неспешно мутное, грязное небо. За окном шел бесконечный дождь...

– Тоска а а - протяжно вздохнул зевая Ленц и почесал свой тощий живот. – Пойду чаю сделаю и тосты поджарю.

Сказал он это свернутому в рулон одеялу, лежащему с левой стороны кровати. Сверток чуть пошевелился и издал сонное, женское – Угу.

Ленц приготовил неспешно завтрак, выложил тосты на тарелку веером, это ему всегда казалось оригинальным. Разлил чай по кружкам, и стал задумчиво смотреть на то как дымные облачка пара, словно соревнуясь между собой в причудливости, изгибаясь и поднимаясь над чашками вверх, исчезали словно приведения.

Ленц, высокий, худощавый мужчина 40 год от роду, в пижаме со звездами, с густыми бровями и с еще черной шевелюрой, с зелеными, чуть мутноватыми глазами и лениво полуприкрытыми веками. Он чайной ложкой не спеша набрал из блюдца малиновое варенье (ах, этот чудный запах, малины!) и с удовольствием, почти с вожделением стал подносить ложку ко рту.

Вдруг громко, с чудовищным воем сирены заорал будильник. Ленц вздрогнул, рука резко качнулась, ложка с вареньем звонко упала на стол, подскочила и вывалила варенье прям ему на ноги. – Черт! – проговорил он недовольно – Никогда к твоему будильнику я не привыкну! Красивое, бордовое, липкое пятно медленно расползалось и росло на пижаме.

В это же момент, сзади, сверток резко подскочил, запрыгал, запричитал, и полускачками отправился в ванную. Там грохот усилился, сверток из одеяла снес ненароком в ванну шампуни и прочие принадлежности одним махом. Через четыре минуты, частично одетая среднего роста, стройная девушка с чуть влажными, взлохмаченными светлыми волосами, ниже плеч, забежала на кухню.

 - Привет! – она поцеловала Ленца в макушку, залпом выпила пол чашки чая, схватила тост, и на ходу одевая через голову сиреневый джемпер отправилась к выходу, вслепую.

- Дина, аккура... - не успел договорить Ленц, как послышался звук страшного удара в прихожей, это рухнула обувница. – Черт, сколько мебели лишней, для чего здесь эта...- недовольно проговорила Дина. – …Обувница- подкинул ей
слово в помощь Ленц – Не ушиблась? – с заботой в голосе. Подскочил Ленц.

– А сам как думаешь? Ладно. Все. Я ушла.
И выскочила за дверь.

Глава 2.

- Как обычно, опоздает – стоя посреди разгрома, и почесывая затылок, спокойно проговорил Ленц. – опять дверь не захлопнула, с грустью, безнадежно поплелся закрывать входную дверь, затем ставить на место обувницу, ставить на места обувь, разглядывая каждый из ботинок и кроссовок.
- Половину бы выкинуть, и собирать будет легче – неспешно проговорил Ленц.
В ванной лежало одеяло, под ним куча лаков, шампуней, бритв и прочего, все, что заботливо было разложено Ленцем на полочках у зеркала.
Угол одеяла, конечно, промок, стал тяжелым и прилип к ванне. - Хм, прям как магнит – устало усмехнулся Ленц.

Дина была человеком настроения, да таким, что ему часто казалось, что у него ни одна, а несколько абсолютно разных жён!
Возможно что-то было с ней более серьезное, возможно. Ведь это были не просто странности, капризы и причуды, депрессия, истерика, мечтательность, прагматизм, чувствительность, холодность, общительность и почти полное молчание, сила и слабость, стрессоустойчивость и совсем наоборот.

Каждый день проведенный с ней порождал новые причуды и загадки. Ленцу иногда казалось, что все, наконец-то! – Он привык. Но нет, Дина выкидывала новый номер, потом еще, привыкнуть ко всему этому полностью привыкнуть было невозможно. Иногда она раскидывала вещи и кричала ему в лицо припоминая все на свете, от забытых под стулом носках, до недоделанного к среде романа, его романа, от его редкого, но звучного храпа до забытых купить к чаю печеньках. Чертову дюжину эмоций испытывал с нею Ленц, от блаженства и признания его талантов до слепой ярости и непонимания: что? Почему? И,  черт возьми, за чтоо о?!

Сегодня у Дины была фаза номер три. Усталость, депрессия, тоска…
Она закрывала тяжелыми, бордовыми занавесями окна, наливала огромную чашку чая, доставала из верхнего ящика комода на кухне свои две любимые, темные шоколадки с миндалем, которые всегда были запасены заранее, и забиралась под одеяло в постель.

Она целый день могла не вылазить из постели. Читала книги, слушала русский рок…
И только ночью, бесшумной, тонкой тенью, Дина выскальзывала из-под одеяла, к холодильнику, и жадно набрасывалась, словно голодная кошка на еду. Холодные котлеты, макароны, остатки вареной курицы из супа, все шло на поедание, без особого разбора. В завершении все это запивалось горячим, чуть сладким чаем.
В такие дни Ленц старался не трогать Дину. Он, конечно хотел подойти к ней поговорить, отвлечь, обнять, увидеть ее чудную улыбку, от которой он снова чувствовал их близость, ее любовь и ласку, понимание. Что они не чужие друг другу… Но нет, сегодня лучше не подходить.

Поначалу конечно Ленц, считая необходимым некую поддержку и сочувствие для Дины, получал в ответ только вспышки раздражения и злости, либо слезы и отстранение от всех, замыкание в себе.

Ленц стал просто приносить на прикроватную тумбочку фрукты, орешки и сладости. Она особенно любила апельсины и красные яблоки, а также миндаль.
Под чтение книги все это тихо уплеталось, и это ее очень успокаивало.
Она уходила в мир своих героев, в их жизнь, ситуации, мечты. Переживания, проблемы, истории, что на время почти забывала себя. Но полностью раствориться не получалось. Она засыпала с книгой в руках.

Глава 3.

Ленц молча писал в кабинете, выкуривая одну сигарету за другой. В комнате был полумрак, лишь за письменным столом мягко светила настольная лампа. На улице словно стучал мягкой дробью дождь.

Да, все-таки ночью, и пишется иначе, словно другой мир вокруг! Воздух наполняется тайной и тишиной. Все серое, грязное, обыденное и суетное растворяется, поглощается во тьме. И эта же тьма, мягким, почти неощутимым, уютным пледом укрывает комнату, прячет углы, преображая ее.
Где-то тихо замяукала кошка, потом снова.

- Что за черт? – произнес, оторвав взгляд от монитора, Ленц.
Снова раздалось тихое, но настойчивое - мяуу.
Звук на этот раз четко определялся от спальни.

- Может Дина проснулась, и видео про кошек на телефоне смотрит? Хотя внимания к кошкам я за ней никогда не замечал. Странно… – подумал, задумчиво Ленц.
Ленц потянулся на стуле, зевнул.
- Может все же показалось? Поработаю еще чуть и спать – Произнес Ленц протирая расслабленно и неспешно глаза.

Но вдруг, снова, уже более настойчиво – мяуу. И снова из спальни.
- Да, что ж это такое – Ленц недовольно пошел в спальню.
В спальне стоял шкаф, стол, стул, две прикроватные тумбочки и сама, ее величества большая кровать из массива бука, здоровенная, под заказ. И на этой самой кровати, на одеяле, нагло сидел черный кот, точнее, как оказалось позже – кошка. Спокойно и нагло она смотрела на Ленца, как будто всегда здесь была.
Хм, ты то откуда здесь взялась? – удивленно проговорил Ленц – может через балкон? Форточку?

Но и балкон и форточка были плотно закрыты и не оставляли этой идеи жизни.
Он подошел поближе, потрогал постель, заглянул под одеяло, но и так было видно, что в постели никого нет.

Ленц ошарашено усмехнулся: «Ничего не понимаю!..»
Он прошелся по комнатам, даже заглянул в туалет, на балкон, входная дверь была закрыта изнутри на замок и цепочку. Он потрогал замки. Они были заперты. Все как обычно.

- Так, где же Дина? – недоуменно почесал затылок Ленц.
Словно отвечая на его вопрос, мяу- сказала ему кошка.
- Чертовщина, какая-то!
- Дина, Динаа! – позвал жену Ленц – ты где? Ты со мной играешь что ли? Отзовись пожалуйста! – уже просящим голосом произнес Ленц.
Ему ответила снова черная кошка.
- Да, ты что издеваешься, глупое животное? – недовольно проговорил Ленц – издеваешься надо мной?

Кошка снова ответила ему своим – мяуу.
- Как ты вообще тут оказалась?

Кошка умным, спокойным взглядом смотрела на него, и ему даже на секунду показалось, что она ему даже улыбнулась. Да не просто, а улыбкой Дины.
Мурашки побежали по спине.

- Я что, уже с ума схожу?
- Но ведь должно быть какое-то нормальное, человеческое, адекватное объяснение! – сам себя успокаивая сказал Ленц, присаживаясь на край кровати.
Кошка как будто только этого и ждала, она уверенно залезла к нему на колени, свернулась калачиком и замурчала.

- Что здесь вообще происходит?! – воскликнул он, будто это была не кошка, а десант пришельцев, ведьм и кого-нибудь еще странного.
Но все же погладил ее черную, блестящую шерсть.
- Тепло, мягко, приятно.

Он с кошкой в руках снова прошелся по всей квартире. И снова не нашел Дину. В задумчивости прилег в одежде на кровать, кошка приятно чуть дрожала, мурча.
Сладкая дрема окутала Ленца и тяжелой рукой прикрыла веки. Казалось, что он лишь на секунду прикрыл глаза, но тут же мягко, но неотвратимо, он провалился в глубокий сон.

Глава 4.

Во сне ему приснился зеленый луг с огромными цветками-подсолнухами, только лепестки этих «подсолнухов» были разные, одни синие, другие фиолетовые, третьи - розовые, лиловые, красный, лимонно-желтые, салатовые… Эти чудные подсолнухи шевелились и шелестели. Ленц шел по полю среди цветных подсолнухов, и ему показалось. Да, нет, не может быть! Или да? Ему чудилось, что они, эти цветки-переростки что-то шептали ему. Он прислушался. И вдруг, он услышал четко и явственно, словно кто-то прошептал прямо в ухо: «шесть-шерсть», «ошибки-тушилки», «жечь-гореть», «узлы-хвосты». И снова то же самое. - Что это все значит? – как-то лениво подумал Ленц.

- Что за белиберда? И вдруг он вышел на тропинку, узкую, но четкую, и он отправился по ней. Сам не зная куда и зачем идет. Может потому что по тропинке было удобно идти, или потому что она задавала четкий вектор направления движения, или потому что хоженая тропа — это всегда выход к людям. Ленц об этом не думал, просто шел и шел по тропе, подсолнуховстановилось все меньше и меньше. Через их уже редкий строй был виден слева- лес, а справа – высокая скалистая гора с водопадом.

Невероятно красивое зрелище предстало перед Ленцем, когда он вышел на полянку из поля цветные подсолнухов. Он был покрытом ярко-зеленой травой утесе, через высоченный обрыв на противоположной стороне с высокой, острой скалы вытекал водопад, на скале были выступы-ступени, и водопад шумным каскадом опрокидывал воду вниз с шумом, с облаком брызг. И вдруг луч солнца заскользил, и из брызг словно привидение появилась радуга, или не радуга. Она была дугой из разных, светлых и темных…серых полосок.

- Странная радуга, здесь – разочарованно вздохнул Ленц, цветная радуга всегда восхищала его, давно…в детстве.
- Когда же я в последний раз видел радугу – чуть призадумался Ленц, как будто сто лет назад. Но ведь дожди и радуги так часто бывают в нашей жизни. Но, сколько радуг было в твоей жизни? Сколько ты помнишь? – спросил ласковый, ленивый, чуть протяжный голос.

От неожиданности Ленц даже вздрогнул. На него смотрела кошка с длинным-предлинным хвостом, который веревкой тянулся по полянке, над пропастью и наверх, прямо к самому солнцу.

И вдруг – глаза! - О! а какие это были глаза! Ленц даже застыл в изумление. Это были чудные, красивые, манящие, женские глаза, которые смотрели с насмешливым выражением, понимающе посматривающие на него. Он, как завороженный смотрел на них.

Этот взгляд! Он как сто тысяч магнитов, как гипноз, одурманивал, притягивал, звал, обволакивал, невидимыми нитями, небесной паутины, ноги ослабели и стали ватными. Голова кружилась, но было такое младенческое блаженство. Такая щенячья радость, ни одной мысли в голове! Как чудесно, блин! - была лишь одна одинокая мысль, которая крутилась неспешно в голове.

Но вот только облако на небе, начало как-то странно расти и постепенно все больше и больше закрывать собой солнце. Прямо на глазах превращаясь в огромную, темную, тяжелую, свинцовую тучу. Она недовольно и раздраженно закрывала своим расплывающимся, могучим телом солнце. Очертания тучи стали меняться и становились все четче, пока вдруг не превратились в сердитое лицо. – Спишь? – громыхнула на него туча, да так что Ленц подскочил вверх, открывая глаза его осветила молния, или может лампа на потолке в комнате. Ленц взъерошенный, с диким, испуганным выражением лица, озирался по сторонам, оглядывая такую знакомую комнату.

Глава 5.

Перед ним стояла с улыбкой Дина, в халате с завернутым полотенцем-чалмой на голове, из-под которого торчали мокрые локоны. – Спишь? Не спишь? – сказала она весело - День играет тебе всеми красками, даже солнце из-за тучи после дождя выползло тебя будить, а ты все дрыхнешь и дрыхнешь – проговорила она с напускной строгостью. – Ну, вставай! А то мне одной совсем скучно! Я уже и чай заварила, блины испекла…

- Ты ж моя, хозяюшка!
- Ты же знаешь, что я не люблю, когда ты так меня называешь!
- Просто хотел тебя похвалить, сказать приятное, ты же для меня старалась, я это очень ценю!
- Я это сделала. Потому что мне было одной скучно, а статья в такое хмурое утро совсем не писалась. И я просто очень захотела чай, но один чай меня не мотивирует, а идти под дождь, сырость, холод за сладостями мне жутко не хотелось. Вот я и напекла блинов. Все очень просто. Это, я сделала, прежде всего для себя.

- Да, я понял уже, понял. Чай пошли пить, поди уже остывать начал? Обожаю утром чай с блинами и с ежевичным вареньем.
- Ты так ворочался во сне. Как толстый кот, что-то мурчал себе под нос. Тебе что-то снилось?
- Да, чертов кот, то и снился, точнее вроде кошка.
- Кошка?
- Да, и поле, и подсолнухи разного цвета, тропинка, пропасть, водопад, серая радуга…
- Серая радуга? Как странно…

- Да, никакого удовольствия от нее – поморщился Ленц - И еще, она, кошка…
- Согласно сайту - Сны и толкования.ру: «кошка во сне олицетворяет полный спектр эмоций и событий: от блаженства до полного краха. Предсказания, к чему снится символ, предупреждают об обмане, лицемерии, призывают беречь репутацию. Животное символизирует корыстных людей, неверность, противоречия. Чем приятнее переживания в сновидении, тем хуже истинное положение дел» - прочитала бодро Дина, запивая очередной блин с вареньем горячим чаем.

Она вдруг запела песню Виктора Цоя «Звезда по имени Солнце», затем25/17 кавер на Цоя «Мама мы все сошли с ума». Она весело и ритмично начала танцевать с перечницей вместо микрофона. Размахивая ею периодически, как толи как жонглер в цирке, то ли как какой-то певец панк-рока. Она так прыгала, скакала и скакала,пока,  в результате,верхняя часть «микрофона» не осталасьв ее руках, а сама перечница, засыпая черным, жгучим порошком все вокруг,пролетев дугой, приземлилась в большой горшок с фикусом. Дина увидела это и задорно рассмеялась.
 Но тут ноздри начало моментально разъедать. Хорошо хоть в глаза не попало! И Дина с Ленцем. Словно наперегонки,  начали дико чихать. Ленц с удивленно-недовольной миной. А Дина с веселой и радостной. Она веселилась как ребенок, смеялась, чихала, снова смеялась и снова чихала. И вот они, вдвоем на постели, Ленц обнимает ее разгоряченное тело. Оно трясется и подрагивает, смех сменился на какие-то гулкие звуки от нее. Он отодвинулся и заглянул в лицо Дине, она рыдала, слезы потоками текли из ее глаз, превращая ее макияж в черное месиво в виде двух длинных треугольников, острием вниз.

   - Ты чего это?! Что с тобой? Что-то случилось? – засыпал ее вопросами недоуменно Ленц, – Ну, расскажи! Дина я прошу!..
   Ленц от потока своих же слов слегка захлебнулся, вдохнул, и нос пронзила нестирпимая щекотка в носу. Он громко чихнул. В руках у него ее тело как то странно обмякло. Он взглянул, и…
- да, что такое опять! – воскликнул Ленц. На его ногах, там, где только что была Дина, лежала кошка, и его руки обнимали ее, кошку. Темно-рыжего, почти коричневого цвета с белыми пятнышками по спине.

    Дина словно растворилась в воздухе. Кошка мокрыми, словно слезными глазами, спокойно, но как-то грустно смотрела на него таким, (о. боже, не может этого быть) до боли знакомым взглядом Дины…

Глава 6.

- Итак, Дина – это кошка, кошка – это Дина! – бурчал себе под нос Ленц, прохаживаясь взад-вперед по комнате.
- Как же это так? Как же такое вообще возможно?! Колдовство, галлюцинации, или я попросту спятил уже со своими романами? Может никакой Дины никогда и не было? – с жаром, все громче и громче в запале вскрикивал Ленц.

   Он оглядел комнату, но множество вещей Дины разбросанных и частично сложенных, общая фоторамка на столе, где она на белом коне, а он на тощем ослике со своими ногами, волочащимися по земле идут по горной тропе.

 – Фух… Нет. Дина реальна, и я не сошел с ума. Во всяком случае, пока, полностью – пытался выстроить хоть какую-нибудь логическую цепочку для себя Ленц. - значит такое уже было и в прошлый раз мне ничего не привиделось. Это все было, правда. Тогда все это,пожалуй, и началось. Ленц грустно посмотрел на кошку, как будто надеялся, что она сейчас растает как снег в марте, и это все странное,дикое и непостижимое наконец-то прекратиться.

- Но кошка ведь была другого цвета. Черная… А эта, цвета - мокрый кирпич в снегу – произнес уже с досадой и в полной растерянности Ленц.
- Но глаза! Эти любимые, умные, чуть насмешливые глаза! Я их ни с какими другими никогда не перепутаю! Этот уверенный и прямой взгляд Дины!

   Кошка вдруг, как показалось или может нет? Улыбнулась ему и подошла,не спеша к нему, вплотную, высоко подняв хвост и только кончиком повиливая.
Прижалась к нему, резко вильнула хвостом, туда-сюда прямо ему под носом, и отпрыгнула от него на пол. Ленц от неожиданно сам для себя чихнул. Да так, что слезы градом полились у него из глаз.

Глава 7.

Каждый день, каждый чертов, сумасшедший день, вместо Дины снова оказывалась кошка, всегда разная, непохожая на предыдущих, только с всегда знакомыми глазами и чуть насмешливым, прямым взглядом жены…

   Дина появлялась, но как он не пытался у нее выспросить, разузнать, что вообще, за чертовщина здесь происходит, она непонимающе, с удивлением смотрела на него. Ответа так он не получил. Кошка теперь была с ним больше, чем жена, и с каждым разом присутствие Дины все сокращалось и сокращалось.

  Ленц «прошерстил» весь интернет, звонил и ездил разным там эзотерикам, магам, ведуньям, жрицам и мастерам духа, но только кроме странных туманных терминов и коммерческих предложений он от них более ничего не услышал.

  Ленц позвонил на работу, сказать, что Дины не будет пока, она болеет (вроде как), но молодой, задорный, мужской голос ему ответил: что такая не работает.
- Как так? Она пять лет у Вас работает, регулярно ходит в редакцию, пишет статьи, она журналистка Дина Грутер, с такой то внешностью… и Ленц описал даже ее привычные словечки и выражения, ее характер. Голос так же бодро, но немного задумчиво отвечал: Что такие не работают, и это точно. Он работает уже почти год в редакции.

  В конце концов Ленц, с недоумением выключил телефон и присел на край кровати, заправленной лишь наполовину,темно-коричневым пледом. В которой так любила делать ночные вылазки к холодильнику за едой Дина.

   Аккуратно начал расспрашивать знакомых, друзей, коллег, друзей коллег, родственников, но его никто не понимал. Многие со страхом и удивлением стали посматривать на него. И все чаще он слышал за спиной: «Ленц свихнулся». Закончилось все тем, что он послал всех к черту. Купил бутылку дорогого коньяка, положил кошку за пазуху, прыгнул в свой старенький Фольцваген и поехал куда глаза глядят за город.

- Надоели, - проговорил на очередном перекрестке пропуская пешеходов девочку с розовым шариком и старушку в зеленой одежде и с черным платком, медленно ползущую по переходу. Как умирающая улитка. – Как же вы мне все надоели!
Ленц с трудом сдерживал эмоции, кошка терлась об его живот, громко мурча.
- Есть что ли хочет, опять. Прожорливое создание!..

  Пешеходы наконец-то освободили путь и Ленц выжал педаль газа, быстро переключая передачи, разгонялся все быстрее и быстрее. Ревел двигатель, на улице вечерело, темное небо, готовилось прыснуть дождем. А машина неслась вперед, вот и окраина, людей совсем немного. Отлично! Дальше и дальше, в лес, в поле, к реке, куда угодно! Лишь бы подальше от этого тесного, душного города. С его тысячами окон, лиц, голосов, машин!..

- К черту все! Роман не пишется, друзья только под выпивку добры и веселы, а так мутный мрак. И эти разговоры бабы, машины, деньги, и снова про баб, только уже чужих, про чужие машины, и чужие деньги – Ленц с отвращением поморщился, как будто в его машине только что наблевали на пол и сиденье.
- Дина, свет и энергия его жизни, и одновременно стресс и сумасшествие с ее скачками перевоплощений характеров и настроений, здесь превзошла даже саму себя превратившись – Ленц словно поперхнувшись - Стала этой вот – и Ленц посмотрел на кошку, почему-то жалостливо, с сочувствием.

   Та же, весело перебралась на соседнее, пассажирское сиденье и стала лезть в окно.
- Вот же неугомонная! Удивительная способность у тебя, ты остаешься сама собой, даже в шкуре кошки!

- Сколько мы с тобой вместе? Ты для меня все, я никого не любил как тебя! Любила, любишь ли ты меня вообще? Иногда ты была нежна и добра ко мне, но это ненадолго, то тревога у тебя, то депрессия, то злость и раздражение, то молчишь и замыкаешься в себе, то тихо плачешь, то в истерике кричишь на меня, то холодом и равнодушием, как морозом обжигаешь, то поучаешь меня, как глупого мальчишку!

- А иногда, да, да, я видел, я точно уверен в этом, ты  насмехалась надо мной, как над дураком, как над каким-то имбицилом! И я это все терпел, я знал, что где-то во всем этом многообразии есть чуткая, добрая, нежная, веселая девочка, которая спит, как спящая красавица. Которая окружена страшными чудовищами, которые не подпускают, надолго, меня к тебе. Которые, как призраки вьются вокруг тебя, показываясь мне наружу. И вызывая меня на бой. И я уже утомленный, снова и снова кидался в сражение, чтобы наконец-то добраться и освободить тебя из твоей ледяной и прочной башни. Разбудить тебя уже насовсем, поразив всех монстров.
 
- Сражения шли и шли, иногда мне удавалось побеждать, но это было не всегда, и тогда. О, чудо! Появлялась ты, моя спящая красавица, я целовал тебя, крепко сжимал в своих объятиях, видел твои живые глаза, они смотрели ни куда-то в сторону и не было в них отблеска взгляда монстра. Это была ты! Только ты! Я видел тебя, а ты видела меня! Это были самые чудесные минуты, минуты моего безграничного счастья!
- Но вот вскоре, лицо твое тускнело, взгляд мутнел, либо наоборот, загорался темной эмоцией. И снова это была не ты. Истинная ты, крепко засыпали, где-то там внутри.

Каждый день я тебя терял и находил. Каждый день я сходил с ума, рвал внутри себя на части, либо сковывал себя «железом», чтобы не убить тебя в ответ на твои жгучие, как кислота слова, острые, от которых потом еще долго, очень долго кровит сердце и тяжелый, холодный камень давит внутри…

- Я все тебе прощал, я разбивал руки в кровь об старую березу, растущую за домом, за гаражами. Чтобы ни капли моей невольной злости и кипучей ярости не коснулась тебя. Я даже не изменял тебе. Нет. Я был приветлив, но холоден с ними со всеми, блондинками и брюнетками, высокими и маленькими, привлекательными и не очень. Я дарил улыбку всем, но хранил ее тепло только для тебя, для тебя одной.

- Твои светлые волосы, чуть ниже плеч, с крупными вьющимися локонами, твои чуть дикие, красивые глаза с чуть заметной безуминкой во взгляде, вздорный курносый нос, а изгибы твоего тела, а певучий, чарующий голос, твой смех, твои оригинальные идеи и всегда свое, независимое мнение на все, ум почтенного ученого старца, интуиция, эта дьявольская всегда правая и точная сатанинская интуиция! За все это! Всю эту чертовую, необъятную Вселенную - тебя!

- Черт, как же я люблю тебя! Не знаю. проклятье это или наважденье! Что это со мной?! Я и сам не знаю… Сам не пойму…

Глава 8.

За окном начинался дождь. Черные тучи толпились толкаясь и злясь. Пуская друг в друга острые и ослепительные молнии, откуда-то слева неспешно приходил вслед за ними гром. Капли все чаще били по лобовому стеклу машины, Ленц включил дворники. И тут вдруг что-то зелено-розовое мелькнула перед капотом машины, Ленц резко притормозил. Машину слегка занесло, сердце в груди забилось неприятной дрожью.

Через дорогу шла девочка с ярко-розовым шаром и старушка в зеленом, с черным платком. - Как похожи эти на тех городских! – подумал с недоумением, уже без страха и раздражения,  Ленц. – Мода такая у всех здесь так одеваться что ли?..

- Аккуратнее, бабуля, смотрите куда идете хоть, а то и себя и внучку угробите! – высунув голову в окно прокричал сквозь гром и дождь он.
- Спасибо, сынок, за заботу, я тут твою дочку прогуливаю, хорошая девочка, поспеши, скоро ты уже ко мне доедешь – сказала улыбчивая старушка, с черными, как тьма глазами.
- Что вы такое говорите?! – воскликнул Ленц. Снова высунулся в окно, но вокруг на дороге никого не было, только поляна слева, и лес справа.
- Показалось мне? Что-то со мной не ладное. Может все же психиатру показаться? – почесав затылок Ленц в раздумьях тронулся дальше.

Сколько он проехал неизвестно. Бесконечный дождь превратился в ливень, становилось все темнее и темнее. А Ленц все ехал и ехал, прямо, по главной дороге. Дорога стала ссужаться, петлять, асфальт стал старый, потрепанный, с колдобинами и лужами. Дорога словно пыталась сбросить Ленца с машиной с себя, как конь надоедливого, неопытного седока.

   Заяц, огромный, как средняя собака, через дорогу проскакал заяц, в кустах спокойно стояли и жевали олени, откуда-то из глубины леса выли… Волки?
- Ну и дикий край! Это ж, надо же, волки! Глухомань…
- Я думал их еще полвека назад всех истребили!

Ленц сам себе усмехнулся. Вдруг зазвонил телефон.
- Здравствуйте, это говорит, Эмма Семеновна, я главный редактор, вы нам звонили. – проговорил немолодой, но приятный женский голос. - Наш молодой работник передал. Что вы спрашивали про Дину Грутер, вы так подробно описалиее, удивительно даже!

- Так вы знаете Дину? Она все-таки работает у вас? – чуть облегченно проговорил Ленц. Ну хоть кто-то мне поможет прояснить.
- Да, Дина Грутер, это моя мама, она умерла пять лет назад, от сердечного приступа, похоронена на Верхне-Липском кладбище.
- Так вы знали ее? Мою маму? Она работала в редакции, я теперь занимаю ее должность.Вы очень хорошо описали мою маму, она была у меня…необычная. Она меня одна вырастила. Они с отцом познакомились в 1966 году, тогда ей было всего шестнадцать лет, а ему где-то сорок. Ее родители погибли на войне, а бабушка вырастила мою маму одна. Он появился из ниоткуда, говорил странные вещи. Они много времени проводили вместе. У них была любовь…

- Короче говоря, через год появилась на свет я. А еще через год исчез мой отец. Ни записки, ни известий от него. Ни-че-го. Извините, ясама не знаю, зачем я вам это все рассказываю… Мне передали, что у вас кажется имя очень редкое.Вдруг прямо перед ним, что-то большое и пестроепромелькнуло, совсем рядом.

- Черт! – прокричал Ленц, роняя из рук телефон на пол.
Он вывернул руль вправо и нажал резко по тормозам. Машина по скользкой дороге пошла юзом. Слетела с дороги, пролетела через обочину к лесу.

Затем сочно, как упавший арбуз со стола,фольцваген врезался в огромный, коренастый дуб, и наконец остановился, как вкопанный.Ленц ударился головой об лобовое стекло, с правого виска текла кровь, грудная клетка болела и ныла, было тяжело дышать. Его правая рука висела, как плеть, ни поднять,не пошевелить. Какие-то цветные круги перед глазами водили хороводы. В глазах потемнело.
И какие-то дальние голоса, словно в трубе что-то говорили ему. Но он проваливался все глубже и глубже в эту бесконечную тьму, и вот уже перестал их слышать совсем. Тишина укутала его толстым, мягким одеялом.

Глава 9.

 Громкий крик петуха, разорвал тьму и тишину. Ленц открыл глаза, над на спинке кровати важно ходил петух и недобрым взглядом косился на него. Зрачки у Ленца расширились, он вскочил и сел. Петух испугался и с криком, недовольный, слетел с кровати.
 
- Сплю я, нет ли? Или я уже окончательно сдвинулся? – с какой-то, почти безразличной тоской, проговорил Ленц.

Он огляделся, в окна било яркое, дневное солнце, чуть ослепляя его. Он был в довольно небольшой комнате, с одной стороны старинная, большая русская печка, стол три деревянных, тяжелых стула, в углу шкаф, а возле него старинный, окованный железом сундук. Слева и справа было по одной двери в комнаты, покрашенные в светло-синий.

- Мой любимый цвет промелькнуло в голове Ленца. И тут он вдруг словно вспомнил, боль разлилась по телу, он заметил, что его рука привязано к небольшой дощечке, ребра плотно стянуты белой простыней, а на лоб были приложены какие-то листья. От все перевязок шел какой-то необычный, но приятный травяной запах. От него было спокойно, голова немного кружилась.

  Так было уютно и приятнов этом чужом,незнакомом домике.Странно конечно, но здесь он впервые он ощутил себя «дома»!
   Вдруг дверь от противоположной стороны отворилась и мягко вошла маленького роста, бойкая старушка и с улыбкой, так мягко. По-доброму спросила его: «что милай, оклемался? Сильно это тебя отделали, окаянные! Думала мертв уже, почти не дышал. Кое как тебя довезли на телеге до дома. Ничего вот выходили. Ожил-очнулся».

- Спасибо, тебе бабушка, спасибо! Вы меня просто спасли!
- Не меня благодари, а внучку мою! Мы давеча по грибы подосиновики ходили, уже лукошки почти полные, а эту ж неугомонную, черти в малинник потащили.
Я ей: «исколешься, ноги босы».
А она мне говорит: «ягод там не счесть, и тебе, мне поесть хватит и на зиму ее в банки закатаем. А я аккуратно, как белочка через колючки проскочу, и малины ароматной нам наберу!»

- Такая шустрая и непоседливая, но хозяйственная  девчонка! – ворча, но с явным удовольствием проговорила старушка. – Вот тогда у проселочной то дороги под деревцем и нашла она тебя, мил человек. Израненного всего, избитого, голова в кровище. Ужас какой! Но она тебя заприметила в траве, востроглазая, меня подозвала, и покая охала и причитала, она вытащила тебя к дороге, сбегала к нам домой, лошадь с телегой пригнала, тебя кое-как водрузили…Ну вот так ты у нас и оказался.

- Еще раз вам спасибо! – сказал Ленц. – Вот деньги возьмите, потом я. С карточки деньги сниму, отблагодарю вас – вы же мне, со своей внучкой жизнь спасли!
- Чего это удумал! Ничего не надо нам! У нас все есть, и огород, и хозяйство и лес с грибами-ягодами, чего хошь!
- Какие такие карточки? Продуктовые чтоль? Так их уже давно отменили! А деньги у тебя какие-то странные, ненашенские, заграничные чтоли? В первый раз такие, сынок, вижу!
Ленц недоуменно посмотрел на тысячные купюры.

- Это ж в какую такую глушь меня занесло, что они купюру 1000 рублей в глаза даже не видали? – подумал озадаченно Ленц. – Ведь пенсию по всей России получают одинаково!Странно, как может быть такое!  Обычные российские рубли они даже в глаза не видали!
- Какими же вы деньгами тогда пользуетесь? На что в магазине покупаете? – спросил, с легким изумлением Ленц. Но старушка его не слушала.

Глава 10.

«Сейчас я радио включу», - сказала бойкая старушка в светлом, ситцевом платке –«Сейчас «В рабочий полдень» начнется, концерт по заявкам послушаем»!
Какое-то старенькое радио словно нехотя зашелестело и тут раздалось на всю комнату: «по заявкам трудящихся РСФСР музыкальные заявки по письмам сегодня 18 августа 1966 года исполнит…»

- Какого года?! – улыбка мгновенно сползла вдруг с побледневшего лица Ленца.– Мне сейчас показалось, что по радио сказали, что сейчас 1966 год!
- Видно сильно ты, головой то – жалостливо глядя на него, покачала головой, сердобольная старушка – 1966 годсейчас конечно, август, лето, жара да ты сам глянь на улицу!
Он с вытаращенными глазами смотрел вокруг, на стене висел толстый перекидной календарь –«Советский овощевод». На его отрывном листке значилось «18 августа 1966 год».

  Ленцу вдруг стало дурно, голова закружилась, он с трудом удержался сидя на кровати. За окном было слышно, как проехала телега, запряженная рыжим жеребцом, бородатый мужик сидел, и неспешно погоняя коня напевал революционную песню про танкистов. «на поле танки грохотали…»
  Это почтальон Митич недавно привез свежую газету «Правда»,
 с датой -1966 год.
- «1966год!»

Ленц развернул свежую, пахнущую еще типографскими красками газету, и, словно звонкие пощечины били по его лицу, по его сознаниюзаголовки статей:
«Новые рекорды колхозников-землепашцев  Поволжья текущей пятилетки по сбору урожая зерновых…»
«На съезде КПСС будут обсуждаться важнейшие темы…»
«Пионер – ребятам пример!»

  Ленц с бледным лицом, чуть пошатываясь и держась правой рукой за повязанную бинтом голову, медленно вышел на улицу. Во дворе светило солнце, оно на выходе ослепило на миг, и Ленц прикрыл глаза рукою.Засыпанный мелким камушком и песком большой двор, с пучками кое-где вылезшей травы был чист и опрятен.

- Хоть в футбол играй! Хорошее место! – почему-то вслух вдруг произнес Ленц. Он снова почувствовал себя мальчишкой. Подвижным, озорным, веселым, хоть сейчас мяч подавай и с ребятами с ним до зари, лететь с мячом к воротам из двух кирпичей.
А вратарь Васька, насупившийся и сосредоточенный, да так, что даже вытащил свой язык и слегка прижал его зубами, ждет твоего опасного удара по воротам. А Игорек где-то сзади, справа, кричит рядом чуть ли не в самое ухо: «Бей! Бей, «соломина», бей пока не упустил!»

   Ленц, пинал консервную банку как завороженный, рядом вдруг оказались соседские ребята, трое. Как они тут оказались? Как успели перелезть? Они ловко нападали, пытаясь отобрать банку-мяч, но Ленц яростно отражал все их атаки.

  Хозяйка-старушка, стояла в дверях и добродушно смеялась: «Ишь разошелся! Значит полегчало! Хороши, знамо, примочки бабы Нюры!»
Соседский Митич, опираясь на невысокую ограду, курил трубку и подкручивая свой ус с азартом кричал: «Давай, Федька, давай, обходи, ты его, обходи! Ванька, а ты пошто стоишь, не робей, вперед иди, готовсь пас принять!»

  Через полчаса, разгоряченный, уставший, но довольный, Ленц сняв рубаху, мылся, обливаясь левой рукой возле большой деревянной кадушки.
- Эх, хороша, колодезная водица, согретая в лучах летнего солнца! Хороша, просто чудо!.. Неловко он дернул правой рукой, боль пронзила от кисти до локтя.
Ленц замер. Вдруг сзади, скрипнула калитка, медленно удивленно и немного с опаской на него глядя «вплывали»: большая, красная корова, два веселых бычка, три козы. Молча они уставились все на Ленца. Потом словно повинуясь невидимой команде, разошлись неспешно по своим сараям в правой хоз.части двора.
 
- А вот и Дина пришла, голубушка неугомонная, скотинушку пригнала.
Ленц оглянулся назад от этих меланхоличных животных. И тут он замер, перед стояла стройная, юная девушка лет шестнадцати-семнадцати, с длинными светлыми волосами, с глазами сиамской кошки, с чуть насмешливым, но добрым взглядом, курносый носик с некоторым вызовом смотрел на него.

- О, боже! Не может этого быть! Это невозможно! – медленно, с волнением и участившимся дыханием произнес Ленц. – Перед ним стояла Дина! Да, его Дина! Спутать было невозможно! Да, много моложе, чем он знал ее, когда они познакомились на какой-то пафосной конференции писателей. Но это было ОНА!
 - А вы, дяденька, чего это тут у нас, я слышала, вы футбольный матч прямо во дворе устроили? – произнесла юная Дина, глядя уверенно  и просто ему прямо в глаза.

- Ну, да! Ваша бабушка, я думаю была не против, сам не знаю, что на меня нашло –сказал, сконфузившись Ленц.

Вдруг глаза Дины вспыхнули (боже, таким знакомым, таким родным, таким желанным взглядом) – А что со мною не слабо будет сыграть! – произнесла она задорно, с засветившей как солнце улыбкой – кто проиграет, тот завтра животину пасет, в 5 утра встает – проговорила скороговоркой все звонче и веселее Дина.

- Ну, что ж, сыграем, посмотрим, кто завтра будет в 5 утра, корову за рога, а козу за вымя, скажи мне свое имя – глупой рифмой, в стиле рэп, ответил ей Ленц.

   Она рассмеялась ему в ответ.

Он снова чувствовал себя мальчишкой семнадцати лет, веселым, свободным…живым. Вот где ты была Дина! Наконец-то я нашел тебя!

Моя девочка-кошка…