de omnibus dubitandum 104. 73

ЧАСТЬ СТО ЧЕТВЕРТАЯ (1881-1883)

Глава 104.73. КОНСЕРВАТОРЫ И ЛИБЕРАЛЫ…

    Русские же дипломаты, оказавшись в совершенно новой для себя ситуации, практически не имели не только возможностей превратить Болгарию в «Задунайскую провинцию», о чем упорно твердили злые языки, но и с трудом, даже в ущерб себе, поддерживали свой авторитет в Княжестве.

    Причем, «превращения» Болгарии в «Задунайскую провинцию» желал сам князь, особенно в первые годы своего правления.

    Вот только один пример из дневника болгарского государственного деятеля К. Стоилова, писавшего, что 1 января 1881 г. Александр Баттенберг заявил о своем желании, чтобы «болгарская армия привыкла считать себя частью русской армии» {Стоилов К. Дневник. В 2-х ч. Ч. 1. София, 1996. С. 189}.

    И еще один «курьез» из записей Стоилова от 16 апреля 1881 г.: во время отсутствия князя, бывшего с визитом в Северной Пальмире, «налоги собирались с вооруженной силой от имени русского царя. Крестьяне хотят стать русскими подданными» {Стоилов К. Дневник. В 2-х ч. Ч. 1. София, 1996. С. 219}.

    Сюда необходимо добавить, что конституционный вопрос был тесно связан с вопросом о власти, с формированием правительства. Именно в этой сфере шла острая борьба между консерваторами-«монархистами» и либералами-«коммунистами» (именно такого взгляда на последних придерживался князь). Причем, каждая из соперничающих партий — либеральная и консервативная — не желала делиться властью при формировании кабинета министров. Так, уже в процессе создания первого правительства либералы во главе с П. Каравеловым и Д. Цанковым отказались работать с консерваторами, обладавшими меньшей популярностью среди населения.

    Потом будут наблюдаться обратные картины. В сущности, эти политические «приливы и отливы» станут обычным явлением в княжестве, не задевая глубоко самой народной жизни.

    Власти Российской империи, еще не оправившейся после недавней военной кампании, выступали против любых внешнеполитических авантюр. Александр II упорно не хотел идти на поводу родственника своей законной жены и не реагировал на зондаж болгарского князя в нужном для последнего направлении.

    В этой ситуации планы Баттенберга и его союзников-консерваторов в их борьбе с побеждавшими либералами были обречены на провал {Стоилов К. Дневник. В 2-х ч. Ч. 1. София, 1996. С. 260–261}.

    Сильное разочарование испытал болгарский монарх и тогда, когда новый военный министр, 44-летний К.Г. Эрнрот отказался дать обещание в том, что будет безоговорочно подчиняться всем его требованиям, даже в случае насильственного переворота {Милютин Д. Дневник. 1878–1880. Т. 3. М., 1950. С. 230}.

    Но все же «помощь» последовала из России, точнее, от народовольцев, сумевших в 1881 г. осуществить свой долго подготовляемый план по убийству Александра-Освободителя.

    Современной истории как будто точно известно, что такой мощной структурой спецслужб стал именно КГБ, и это всячески пропагандируется. А раньше, дескать, всего этого не было. Моя же не столько цель, сколько исследования показали, что задолго до КГБ спецслужбы были весьма сильны и «делали царей». И меняли их, и убивали. Но все равно есть три этапа.

    Доромановская эпоха, когда спецслужба была чисто удлиненной рукой самого царя и беспрекословно ему подчинялась, словно это в Солнцевской бандитской группировке.

    Романовская царская эпоха, когда цари все меньше и меньше контролировали власть, но все же представляли ее. И она вываливалась уже из их мертвых рук. По мере этого процесса все сильнее начинала играть роль идеология, которую цари индивидуально вообще осуществлять не могли. Не та голова, не та преемственность, и не те возможности окружения. Идеология не может существовать вне преемственности действий хотя бы в продолжении века. И идеологию никто не мог осуществлять вне системы спецслужб. Новому царю просто говорили, в чем она заключается на данном этапе. И приказывали ее охранять.

    А двигалась, нарастала, совершенствовалась она преемственно внутри спецслужб, начиная со знаменитых отца и сына Ромодановских. Это, например, походит, когда новому президенту вручают черный ядерный чемоданчик и немного, далеко не все, объясняют. Но главное не в этом.

    Главное состоит в том, что спецслужбы становятся безраздельными коллегиальными владельцами идеологии, ведущей к послушанию масс. Это их спаивает в сплав, и его менее раскачивает внутренняя неприязнь и желание залезть повыше по трупам товарищей.

    Но тот, кто владеет тайной, становится все сильней и сильней по мере усложнения элементов самой тайны. Это и интересно, и щекочет нервы, и делает тебя серым кардиналом, знающим себе истинную цену.

    И власть царей, даже не своих собственных, а которым в данный момент помогаешь или делаешь вид, что помогаешь, - тает как вешний лед. Становится и хрупкой, и вязкой, и влажной одновременно. В ней ноги вязнут, и совсем не замечаешь, как тебя неудачно стукнут по голове, отравят, утопят или подсунут красну девицу с ядом на языке, с микрофоном в ушах. 

    Царем становиться престижно внешне, но очень опасно. Если ты, конечно, вздумаешь без позволения спецслужб хотя бы рукой махнуть в приветствии кому бы то ни было. Поэтому сиди и помалкивай. Пусть правят другие, а тебе только кланяются. И тут мне вспоминается Хазарский каганат. У них было два царя: один правил, а второй просто сидел на троне.

    Ни в одной империи мира так рано не начали работать спецслужбы. Поэтому опыт работы наших спецслужб ни с чем не сравнишь. Но это касается лишь внутренней жизни. Тут они умеют держать под контролем каждый вздох народа, каждую мысль в голове. Но этого умения мало. Нужна еще и технология предотвращения нежелательных последствий. Как будто технологий этих бессчетное количество, что сбивает с толку исследователей. Они кидаются классифицировать следствия этой технологии и запутываются в их огромном количестве, тем более что следствия эти и между собой как-то взаимосвязаны. И ответов получается столько же, сколько и самих исследователей.

    Между тем, технология проста как дверная ручка, каждая из которых при всем их многообразии форм и отделок предназначена только для распахивания и запахивания двери. И основа этой технологии – беззаконие при наличии законов. Вот и все.

    Свою лепту внесли и правившие тогда в княжестве либералы с их безудержной пропагандой народовластия и политикой подрыва власти монарха.

    Это заставило Эрнрота в корне изменить свою позицию. Для него — честного слуги монархии — стал неприемлем либеральный «порядок» в стране: он активно подключается к подготовке переворота. Рассчитывая на поддержку армии во главе с русским министром, болгарский князь решился на разгон либералов. К этому стоит добавить, что Баттенберг опередил либералов, готовивших свержение князя {Стоилов К. Дневник. В 2-х ч. Ч. 1. София, 1996. С. 241}.

    Во главе нового правительства в княжестве становится Эрнрот (см. фото), одновременно занимавший посты министра внутренних дел, министра иностранных дел и вероисповеданий и военного министра. За время своей деятельности на всех этих постах генерал зарекомендовал себя достаточно жестким, но умелым управленцем {См.: Мангачев П. Генерал Казимир Ернрот}.

    Достаточно назвать ликвидацию разбойничества в Восточной Болгарии, закрытие ряда тюрем {Мангачев П. Генерал Казимир Ернрот. С. 86–87}, защиту статуса Болгарии в отношениях с ее сюзереном, пытавшимся отнести Княжество к числу привилегированных провинций {Мангачев П. Генерал Казимир Ернрот. С. 109–111}.

    Полномочия Народного собрания были ограничены утверждением бюджета. Вводилась цензура. Вместо 21 округа (по закону 1880 г.) были созданы 5 областей, во главе которых стояли чрезвычайные уполномоченные.

    Судя по строкам из дневника Стоилова от 13 мая 1881 г., простой народ воспринял княжеское нововведение, в основном, в благоприятном духе. В качестве примера приведу одно из высказываний, бытовавших в крестьянской среде, что народ «хочет одного князя, а не много князей над князем» {Стоилов К. Дневник. В 2-х ч. Ч. 1. София, 1996. С. 236}.

    И последнее: русский дипломат А.С. Ионин, о котором будет речь впереди, придерживался того мнения, что «государственный переворот был собственно выполнен русскими» {Стоилов К. Дневник. В 2-х ч. Ч. 1. София, 1996. С. 315}.

    А благословение совершенного переворота (27 апреля) монархами великих держав облегчило утверждение 1 июля 1881 г. Великим Народным собранием в Свиштове чрезвычайных полномочий князя сроком на 7 лет. «Режим полномочий» привел к расколу либеральной партии на «умеренных» во главе с Д. Цанковым и «непримиримых», лидером которых стал П. Каравелов. Такое партийное «почкование» вело к обострению политической борьбы в стране.