Профессорский мост

Профессор сидел там ежедневно, кроме воскресенья. Одинокой фигурой с рассеянным взглядом, устремленным в никуда, в профессорском сюртуке, с бабочкой на белой рубахе, с ладонями, сложенными на коленях, он походил на экспонат из музея мадам Тюссо. Иногда только переставлял затекшие ноги и становилось ясно, что это не восковая фигура, а живой человек. Перед профессором стояло глубокое медное блюдо, нечто вроде котелка, похожего на шлем Дон Кихота, там лежали скомканные денежные купюры, монеты.
Даже в самый хмурый день котелок начищен до блеска, а в безоблачные дни отражал солнечные блики, сияя чистотой и ухоженностью, под стать своему обладателю.
Профессор не был похож на нищего, но кто сказал, что нищие должны быть грязными и оборванными?
В небольшом городке, расположенном прямо на границе Германии и Швейцарии есть мост, соединяющий две страны. Городок удобно устроился по обеим сторонам реки, в стародавние времена, как водится, переходил из рук в руки, когда в Европе случались разного рода потрясения во имя торжества справедливости и божественного провидения. Получалось как-то криво: каждая сторона пользовалась своей справедливостью и даже своим национальным провидением.
Но после того как сражение при Ватерлоо установило окончательный мир в Европе, власти той и другой стороны мудро рассудили: негоже нам, просвещенным европейцам, устанавливать справедливость там, где она невозможна в силу исторических обстоятельств. И тогда городок поделили по линии реки, служившей границею, а мост стал символом ее.
Последние годы его называли «профессорский мост».
Когда люди переезжали из одной страны в другую, приходилось останавливаться, потому как в те, не вполне еще толерантные времена после моста по обеим сторонам стояли пограничные пропускные пункты. И много автомобилей иногда скапливалось. Пропускной пункт во многом для проформы: полицейские пограничники обеих стран знали в лицо всех, кто постоянно, каждый день ездит в одном из направлений и приветливо здоровались со старыми знакомыми, даже не проверяя их документы: ибо что тут проверять? Если господин доктор Штольц, например, каждый день, да по два раза ездит на работу из Швейцарии в Германию в свой врачебный праксис на немецкой стороне?
Или очаровательная фрау Венцель, отвозящая двух своих детей в школу на швейцарской стороне? Бригитта Венцель работает в секретариате крупной межбанковской компании, ей удобней, чтобы дети учились где-то рядом, выходило замечательно: служба выстроена так, что с окончанием школьных занятий заканчивается и ее рабочее время, забирает из школы близнецов Лизи и Бьёрна и снова пересекает границу в обратном направлении.
Середину моста с двух сторон поддерживают солидные каменные опоры, их венчают маленькие купола, покрытые изразцом: со стороны Германии выложен швейцарский флаг, со стороны Швейцарии, соответственно, германский: государственная граница проходит прямехонько по линии этих опор с куполами.
Опоры, между тем, имеют ниши, готически удлиненные, остроконечные сверху. Причем, одна ниша по давно устоявшейся традиции принадлежала Германии, а вторая, соответственно, Швейцарии.
В разные героические времена в нишах стояли то святые, то полководцы, то вообще черт знает кто.
Разумеется, каждая сторона и фигуры туда ставила свои, национальные.
Иногда высокие пограничные стороны дразнили друг друга, ставя бюсты каких-то деятелей, которые сообразно текущему политическому моменту не нравились соседям. И тогда другая сторона придумывала маленькую месть и выставляла в свою нишу что-то обидное для оппонента.
Но все преходяще в этом мире, даже обиды, со временем и эта традиция ушла, поскольку ушли темы для разногласий, ставить скульптуры в нишах уже нет смысла, дразниться тем более.
Ниши оставались пустыми.
А потом, в один из обыкновенных дней появился хорошо одетый господин с профессорской бородкой, сел в одну из ниш и стал просить милостыню.
Проезжавшие по мосту машины притормаживали и кидали деньги просителю. Иногда в его медное блюдо летели вполне себе приличные купюры, так что, у нищенствующего должно быть много денег.
Изюминка в том, что с нищим связан прелюбопытнейший случай.
Один из не очень крупных швейцарских банкиров испытывал жесточайшие затруднения: завтра его банк должна проверять государственная межбанковская комиссия. А поскольку в кассе и ценных бумагах, принятых в качестве долговых обязательств, царил изрядный дефицит, погасить каковой не представлялось возможным, банк имел только одну перспективу: вылететь в трубу.
Печальный и морально подавленный банкир переезжал через мост к себе, в благословенную Швейцарию, грозившую ему стать вовсе не благословенной, а вполне злобной мачехой: ему грозило заключение под стражу, если дефицит не будет погашен.
Банкир уже мысленно видел себя в тюремной робе, шагающим по закрытому двору с решеткой-потолком и чувства так растрепались, что подумывал пустить пулю в собственный висок, не дожидаясь вердикта судьи.
Читатель безусловно помнит, что каждый гражданин Швейцарии не просто может, но обязан по закону иметь огнестрельное оружие на тот случай, если на его державу нападут.
Враги.
И хотя сейчас врагов у этой маленькой, но юркой страны давно уже никаких нет, установление приходится исполнять: закон суров, но это закон.
Пока банкир Вайсмюллер ехал в лимузине, мысленно уже примеривал выходное отверстие своего боевого пистолета, а висок даже чувствовал холод металла.
Было до дрожи, до омерзения противно.
Затошнило. Стало жалко себя.
Но другого выхода нет: человек, до шестидесяти двух лет купавшийся в роскоши, совершенно не понимал как ему придется жить остаток дней за решеткой, питаясь совсем не той пищей, к которой привык. Нужно будет вставать по крику тюремного охранника, которого он не взял бы в свой банк даже уборщиком помещений, носить тюремную робу, а не удобные и красивые статусные вещи.
А вся беда в доверчивости: старый друг сумел убедить, что африканские бумаги скоро взлетят в цене и его банк выйдет на передовые позиции, но транш должен быть очень большим.
Опытный Вайсмюллер похерил жесткое правило банкиров – не класть все яйца в одну корзину. Но положил.
Изящно извернуться и срубить деньжат по-легкому захотелось.
Операцию провели через аффилированную лично с Вайсмюллером инвестиционную фирмочку, давая той якобы кредит, но без должного обеспечения, в обход всех законов и правил: правление банка не утверждало решение об этой инвестиции. Комитет, ведающий подобными делами, также не извещался.
Бумаги резко упали через неделю.
То есть, налицо должностное преступление.
Лимузин его остановился в пробке на мосту, прямо напротив благородного нищего.
В бумажнике господина Вайсмюллера торчала сегодня единственная денежная купюра, но крупная – тысяча франков.
А поскольку она ему уже не нужна - решение о подведении черты под своей жизнью принято и обжалованию не подлежало, Вайсмюллер приказал водителю остановиться, открыл окно, скомкал купюру, дабы не унесло ветром и бросил нищему, попав прямехонько в его медный котелок с монетами.
Прибыв в свой офис узнал, что десять минут назад, то есть ровно в тот момент как он швырнул милостыню, африканские бумаги резко взлетели в цене и с лихвой покрывают дефицит!
И что упомянутая инвестиционная фирмочка уже срочно продает акции и собирается делать первый транш к покрытию кредита и процентов по нему!
Божий ли это промысел или чей-то иной?
Да кто ж его знает.
Человек может только предполагать, как известно, располагает какое-то другое существо.
Но сам факт чрезвычайного, плохо укладывающегося в голове совпадения будит воображение и навевает разного рода метафизические эманации.
Бедный банкир сначала затрясся от буйно нахлынувшей радости, потом от смертельного страха, что это ошибка и информация неверна, потом от мысли, что бумаги могут упасть еще ниже, затем сердце его резко закололо со стороны спины и трясущийся человечек понял, что еще немного и он упадет с инфарктом.
А сейчас ему умирать вовсе не хотелось!
Сделал несколько глубоких вдохов, наскоро выпил капель, отпустило.
И тогда в его потрясенном последними событиями сознании возникла причина столь счастливого выхода из капкана судьбы.
Он подумал, что тысячефранковая купюра, кинутая нищему, сыграла самую добрую службу за всю его жизнь. И что надо чаще подавать нищим смятые, именно смятые купюры. И что деньги, как всякое вещество неблагородного характера, любят выходить в самых непотребных местах и в таком же непотребном виде.
И что его люгер уже не соприкоснется с виском и это восторг!
Что-то вроде выхода на свежий воздух из ужасного, затхлого помещения.
Молва об этом случае быстро разнеслась по окрестностям, нищий стал символом выхода из безвыходной ситуации. Студенты перед экзаменами часто шли пешком через мост и бросали свою лепту, мамаши выходили из машины со своими малышами, а те опускали денежку в котелок, бизнесмены с проблемами без всякой надобности приезжали в этот городок, с намерением бросить нищему скомканные деньги.
Как утверждает молва, это помогало слишком часто.
Разумеется, находилось и немало скептиков, раздраженно размахивающих руками и сердито возражавших, что нет никакого божьего промысла в том, что люди испытывают удачу. И что количество неудач примерно соответствует количеству удач и что это только числа и ничего более.
И что это всего лишь психологическая установка на успех, после которой в сознании появляется уверенность, которая и приносит вполне предсказуемые плоды.
Только это надо рассказывать тому, кто не имеет проблем и он, может быть, покивает головой, принимая логические конструкции как надобно логическим конструкциям.
Но людям, верящим, что их проблемы решатся путем вбрасывания милостыни в профессорский котелок фиолетовы эти скучные заумные рассуждения.
А вдруг это все-таки помогает? Вопреки занудным скептикам?
Что, если этот мир устроен самым простым и одновременно сложным образом и для того, чтобы получить что-то большое и желанное, надо сначала отдать что-то малое и не очень важное?
В далекой снежной России, в Москве, как рассказывало германское телевидение, стояли огромные очереди женщин с детьми, с десятками тысяч человек только ради того, чтобы увидеть пояс богородицы.
Число этих поясов, как известно, приближается к сотне.
Ну, понятно… дикий восточный народ.
Но с другой стороны невозможно опровергнуть и обратного: кто докажет, что у богородицы не могло быть сто поясов?
А если она их коллекционировала и муж в качестве выражения любви дарил ей эти пояса ко всем большим и малым праздникам?
То-то и оно. Потому молчите критики.
Справедливости ради тут стоит упомянуть и о головах Иоанна Крестителя, коих насчитывается ровно три. Головы.
Тут уже сложнее опровергать скепсис нудных.
Но, думается, что и эта проблема объяснима с точки зрения оптимистического взгляда на жизнь, повествователь говорит это искренне, со слезою в правом глазу.
Нынешние времена в отсутствие упорядоченной и жесткой религиозной системы располагают к весьма вольным и эмоциональным трактованиям человеческого бытия.
Сегодня настало время другой религии - гороскопов: очень трудно найти женщину, которая не верит расположению небесных тел, влияющих на ее личную судьбу.
Надо все же с огорчением отметить, что мужчин, верящих тому, что сочетание светил и планет придает конкретному человеку какие-то особые, волшебные свойства или хотя бы влияет на решение их грядущей проблемы – меньше. Заметно меньше.
Сказывается ли тут какой-то эмоционально всесильный, а потому априори верный способ женского познания мира?
Или скепсис этого надутого существа, который называет себя сильной половиной – следствие различия половых гормонов?
Это женской науке доподлинно неизвестно.
Но оставим эту опасную гендерную тему ученым, а то ведь, чего доброго, рассказчика еще и мизогинической свиньей обзовут: нынешним дамам совсем, то есть напрочь не нравится, когда мужчины даже слегка сомневаются в способности космоса влиять на судьбу конкретных человеков.
Говоря же вообще, тут видна сугубо и трегубо положительная сторона астрологических увлечений, они отражают дух современной женщины:
– Я сама строю свою жизнь! И проверяю ее наилучшим способом: гороскопически! И обойдусь без советов придурошных любителей футбола с пивом!
И это прекрасно: женщина должна наконец-то стать полностью свободной.
И станет, в этом нет никаких сомнений, чему всё человечество, за малыми исключениями, будет несказанно радо, несмотря ни на какие различия первичных, а равно вторичных половых признаков и функций.
Цивилизация уже освободила женщину от докуки домашних дел, изобрела умную стиральную машину, умную электроплиту, и умную посудомоечную, наконец, особенно греющую сердца дам. И еще массу полезных и умных механизмов. А скоро освободит совсем!
И станет женщина свободной, творчески мыслящей личностью.
Ну и что, что все вышеперечисленное было изобретено и внедрено мужчинами?
"Ах, оставьте! – скажет вам любая целеустремленная дама, – хоть какой-то толк должен быть от этих несносных существ?"
И будет права!
Впрочем, не будем отвлекаться: надобно все же объяснить необычное месторасположение профессорского бизнеса.
Места в нишах по справедливости считались экстерриториальными, то есть не принадлежащими ни одной стороне. Некая нулевая точка, на которую не распространяется действие ни германских, ни швейцарских законов. А потому чрезвычайно удобная позиция для нищего, просящего подаяние.
Полицейские чины обеих сторон, наслышанные о глубокой личной драме профессора, посмеиваясь в кулачок, закрывали глаза на него, разводя в улыбке руками, ведь многие полицисты вышли из его учеников!
И даже нынешний мэр швейцарской стороны господин Петер Штайн был также его студентом. Этим, вероятно, можно многое объяснить, по крайней мере, доступность места на мосту.
Профессор попеременно сидел то в одной нише, то в другой. Взгляд его направлен внутрь себя, иногда он даже не слышал вопросов, будучи настолько поглощенным своим миром, что походил на какого-нибудь древнеегипетского бога, который не смотрит ни на кого, а только внутренним взглядом созерцает "суету сует и всяческую суету".
Наш нищий между тем, получая очень неплохие барыши, сообразно своей экстерриториальности и своему статусу, вероятно, не платил налогов!
Острые языки даже предлагали ему открыть в одной из ниш свой банк, дабы не подпадать под фискальные органы двух окружающих государств, но печальный профессор даже не отвечал на эти дурацкие шуточки, поглощенный какими-то мыслями, так беспокоящими его душу, что становилось очевидно: благородный сиделец слегка «тронутый».
Впрочем, символ профессора-спасителя, как и оракула в древних Дельфах уже создан, только крепчал, подобно морозу на Аляске, принося новые и новые барыши.
Животрепещущий вопрос беспокоил самых любопытных граждан: куда он девает свои немалые деньги?
Никто не знал и не спрашивал, а если и спрашивал, тот даже не слышал этих вопросов, глядя как бы сквозь собеседника. И то правда: он же не интересуется на какие деньги живет любопытствующий?
Вот и вы не спрашивайте, – было написано на его гордом, одухотворенном челе сфинкса.
Ах, друзья мои, а особливо подруги!
Что так желанно и трагично в этом мире?
Что так волнует наши сердца, от чего ломаются судьбы, теряются состояния, уничтожается статус в обществе?
От чего мы млеем, вспоминая какую-нибудь подробность из нашей юности, иногда досадливо морщимся:
«А сейчас это сделал бы совсем иначе!»
Любовь.
Будь она неладна.
Именно она и погубила профессора.
Сердца профессоров-мужчин часто бывают слепыми и наивными точно так же как и сердца остальных носителей мужественности. И не помогают тут ни научные успехи, ни восторг студентов-учеников, ни уважение и почтение коллег.
Любовь уничтожает эти легкие заграждения как весенний паводок сметает старенькие, дряхлые заборы и крутит в водовороте, хохоча над людскими заблуждениями, будто они могут победить любовь.
«А вот вам!» – говорит та и ломает жизнь первого понравившегося блюстителя нравов.
Чаша внезапной любви не минула и нашего несчастного героя.
Профессор права, до пятидесяти шести лет ратовавший за безукоризненное исполнение законов и иных общественных установлений, влюбился.
Впрочем, влюбиться то может каждый и в кого угодно, это не запрещено, а только подогревает интерес, вызывая улыбку у предмета любви.
Тут дело слегка иного рода: профессор влюбился в свою студентку.
Двадцати четырех лет. Правда, очень красивую студентку, хотя и не блиставшую в своем юридическом обучении. 
Но и это чепуха! Разве профессору нельзя влюбиться в свою студентку?
Да боже правый! Таких примеров множество в нашей лишенной предрассудков жизни, автор этих строк, будучи совсем еще студентом, самолично наблюдал как профессор влюбился в сокурсницу, та ответила благосклонностью и что из этого в итоге вышло. А ничего не вышло, спешу предуведомить любопытных: девица очень хотела затащить профессора под венец, но тот оказался калачом тертым и избежал брачных уз, имея некоторый жизненный опыт и разводы с женами.
Но этот случай иного рода.
Огонь.
Страсть, сжигающая душу дотла. Готовность пожертвовать всем ради счастья любимой и все, чем владел - завещать своему кумиру. Он намеревался отдать за нее не только жизнь, но даже и свободу с надетым на безымянный палец золотым ободком, что, согласитесь, часто бывает дороже жизни.

Девице, безусловно, было любопытно: а чем же особенным она обладает, что распаляет не только пубертатов – с теми как раз всё понятно – но даже и сильно поживших профессоров?
Магия? Дар? Очарование, посланное с небес?
Право же не стоит забывать и о Елене Троянской, жене Париса, из-за которой перессорилась вся древняя Греция и даже прилегающие страны втянулись в эту удивительно нелепую с точки зрения современного обывателя коллизию.
Впрочем, замечу апропо, очень хорошо что перессорились, иначе как бы до нас дошли блистательные гекзаметры Гомера?
Значит разливается по миру какое-то романтическое вещество, от которого мужчины внезапно дуреют, теряя остатки гордости, сломя голову галопируют к своей погибели?
«Да» ответит вам рассказчик и со внезапно занывшей душой повторит печально: да!
Оно есть, это вещество.
И, похоже, это приговор всем нам, мужчинам.
Ну, или очень многим, скажем осторожно.
Профессор вдруг стал совершать безумные поступки: приносил на лекции роскошные букеты розовых роз, прилюдно дарил своей избраннице, тая на глазах у студентов.
Вместо того, чтобы читать лекции о юриспруденции и способах ее применения, стал нести какую-то сладкую чушь о чувственности, о садах Эдема, о наслаждении жизнью. Цитировать Петрарку, не сводя глаз со своей Лауры. Читать сонеты Шекспира. На память цитировал длиннющие отрывки из писем королев к их возлюбленным…
Нет, врет автор. Наоборот: возлюбленных к королевам.
Студенты сначала переглядывались, перешептывались, потом поняли, что профессор сильно не в себе на фоне полнолуния и Венеры в пятом доме, а переход в фазу Марса неизбежен, грозя профессору катастрофой, кто-то даже предложил сводить всеми любимого учителя в пуф, то есть, в то место, где много-много лаур, а бывают даже и королевы, где решают проблему переизбытка мужских любовных гормонов легко и непринужденно. Впрочем, это предложение многие гневно отвергли, ибо представить себе профессора в таком злачном месте невозможно.
Улыбалась только упомянутая Лаура.
Ирония в том, что ее так и звали: Лаура и все сонеты Петрарки числом триста шестьдесят шесть пришлись весьма к месту, ибо любовь, как и в первом случае оставалась неразделенной, по крайней мере, девушка не давала оснований к противоположным утверждениям.
А даже подобно кошечке, крутя на виду у всех своим пушистым хвостиком, завела интрижку с молоденьким садовником университета, нарочито демонстрируя, что в деле любви важен вовсе не профессорский статус, а нечто иное.
Впрочем, Лаура не уточняла - что.
Отличие профессора от Петрарки носило кардинальный характер: великий Франческо, писавший своей Лауре гениальные по меркам Возрождения стихи, не требуя ничего взамен, слыл сильным парнем - всю жизнь этот облом терпел. Возможно, даже находил удовольствие в таком унижении, но чего не знаем, того не знаем.
Профессора же наоборот это раздавило за несколько дней.
Постепенно стал неряшливым.
Приходил на лекции навеселе, бормоча что-то неразборчиво.
Ни на кого не смотрел, особенно не смотрел на Лауру. Останавливался на полуслове, замирал, пускал слезу.
Стал заговариваться.
Ученый совет университета организовал несчастному коллеге консилиум из лучших в округе психиатров и последний констатировал:
«Психические девиации носят необратимый характер. К преподаванию не рекомендован».
Целый год профессор жил в своей прекрасной квартире с видом на реку, потом деньги закончились, перебрался в маленькую социальную квартирку для инвалидов, теперь существовал на скромную пенсию по инвалидности.
Но что самое любопытное: уже через год после своего сумасшествия стал резко следить за внешним видом, надевал профессорский сюртук, ухаживал за бородкой, опасной бритвой тщательно поправляя ее перед зеркалом, сначала неумело, потом все более уверенно.
Обувь сверкала зеркальным блеском. Бабочка на белоснежной сорочке внушала солидность и безупречность.
Профессор полностью игнорировал все обращенные к нему вопросы окружающих, молчал, даже если его донимали органы опеки или полиции, при крайней необходимости писал лаконичный ответ в блокноте.
Никого не хотел видеть и слышать. Лицо оставалось спокойным, даже если кто-то дразнил его: не замечал.
Окружающие относились к бедняге сочувственно, такое может случиться с каждым.
Нет, конечно не с каждым, тут автор опять приврал, собако, но со многими, это будет точнее.
Теперь никто не видел его не то что пьяным, а даже чуть навеселе, изменился профессор.
Всякий, смотревший сочувственно на бывшее светило местного университета, вздохнул с облегчением: такой достойный гражданин должен вернуться в лоно цивилизации,
иного и быть не может!
Но бывший сотрудник образовательного учреждения даже не слушал, отмахиваясь от докучливых парламентеров, предлагавших вернуться в университет, давая таким образом понять, что профессорское жалование ему уже не интересно, а даже наоборот: ремесло нищего гораздо более желанно и прибыльно.
И то правда: сиди и молчи себе! А денег получается больше, гораздо больше.
Вскоре выяснилось, что один из самых престижных участков швейцарской части их городка, прямо в центре, выкуплен неизвестным.
Очень скоро после начала описываемых событий на этом месте появился памятник почти без пьедестала, прямо на выложенной камнем земле: некое бронзовое существо, разительно походившее на черта с лопатою.
Законы городка, законы кантона тем паче таковы, что владелец может устанавливать на своей собственности что угодно, хоть фигуру черта в ступе, если это выполнено художественно и без оскорбления нравов. Собственно, черта как раз туда и установили, правда, без ступы.
А поскольку довольно скоро выяснилось, что владелец участка - наш бывший юридический профессор, попробуй к нему подъехать на кривой козе! И даже если у кого-то вдруг и оскорбятся чувства, закон подразумевает: «сверните свои чувства в трубочку и засуньте их в какое-нибудь потайное место».
К открытию памятника, когда все формальности соблюдены, вопросы утрясены, жители смирились с рогатым существом в бронзе, ибо закон превыше всего: пусть погибнет мир, но да восторжествует юстиция, на памятнике появилась табличка с надписью:
«Горите в аду!»
Кому предназначалась сия фраза не уточнялось.
Единственное, что могло снести этот памятник к чертовой буквально матери - референдум, каковой и провели после смерти профессора.
Городской совет, надеявшийся что граждане проголосуют за снос, неприятно удивился: пятьдесят семь процентов проголосовало за памятник, выполненный очень известным в мире скульптором.
То ли чертово изображение выполнено весьма художественно, то ли имя ваятеля сыграло роль, – это осталось неразъясненным.
Предполагается, что большинство голосовавших составляли мужчины, ибо женщинам этот памятник пофиг.
Часто, очень часто у копыт бронзовой твари сидят неопрятного вида молодые парни, некоторые плачут, другие приносят черту цветочек. Третьи пинают каменное основание, неистово выкрикивая что-то, употребляя при этом различные женские имена, сопрягая их с выражениями, которые автор не рискует приводить тут из опасения быть побитым виртуальным камнями от высокоморальных дамских особ.
Веселятся и ликуют только девицы, они, совершенно не страшась мистических последствий, держась прямо за рога нечистой силы, часто влезают на бронзовую спину того существа, чье имя еще сотню лет назад даже произносить вслух не рекомендовалось, не то что с ним обниматься. Рожки черта отполированы девушками до блеска, они убеждены, что ежели подержать бесовское отродье за роговые отростки, слегка помассировать их, - непременно придет удача в денежных, а равно и в любовных делах, что уже не единожды подтверждалось статистическим постоянством, столь пугающим ученых мужей.
Впрочем, Швейцария - такое место, куда стекаются деньги не обращая внимания на чертовщину, а только по объективным историческим и экономическим причинам. Касаемо любовно-магических свойств чертовых рожек - вопрос остается непонятным и запутанным, а автор не рискует строить тут предположения опять же из опасения быть неправильно понятым.

Городские власти как-то внезапно переменили свои намерения о сносе несносной скульптуры: никогда еще городок не испытывал столь мощного туристического интереса, а значит и пополнения городской казны. Будучи в изрядной мере скептиками, немалая часть современников объясняет феномен прозаичней: городской совет заинтересован в притоке туристов, а потому всячески распускает слухи, мифы о таинственном бронзовом воплощении профессора-нищего, якобы в скульптуру рогатого существа вселился сам дух профессора, принося удачу всякому кто к нему прикоснется.
Но чего точно не знаем, того утверждать и не рискнем. На всякий случай.

В одну из дождливых ночей двое похожих на цыган бродяг откуда-то с Карпат, вдохновленные волнительными слухами о магических денежных свойствах скульптуры, вздумали украсть городскую достопримечательность.
То ли поступил заказ от русского олигарха или даже сам цыганский барон приказал доставить к себе во дворец рогатого исполнителя денежных желаний, но у похитителей ничего не вышло: фигура оказалась цельнолитой, цоколь врыт глубоко в землю, крепко забетонирован, а потому лукаво улыбающийся черт и не шевельнулся. Профессор, несмотря на свои психические проблемы, оказался крайне предусмотрительным и принял антивандальные меры.
Тут интересно совсем другое: оба вора, пытаясь раскачать статуй, увлеченные давлением на черта, не удержали равновесие на скользкой брусчатке, один поскользнулся, ударился виском об угол невысокого основания и тут же помер. Второй тоже поскользнулся, но упал на спину, ударившись затылком о камни мостовой. Остался жив, хотя теперь обитает в приюте для бездомных, ибо потерял нормальную речь и память; когда полиция его о чем-нибудь расспрашивает - только бессмысленно таращит глаза, сильно удивляется всему его окружающему и говорит на непонятном языке: ни один швейцарский полицейский специалист по лингвистике не может даже примерно определить принадлежность лексических единиц, вследствие чего этот язык признан несуществующим, а произносимое - бессвязным бредом.
Впрочем, в интернете быстро появилось видео, где бедняга что-то бодро лопочет и некий эксперт по древним языкам в комментариях уверенно определил язык древнешумерским, что потом и подтвердили солидные английские ученые, сведущие в древних шумерах.
Вероятно, человек после удара головой о мостовую обрел ранее незнакомый ему давно исчезнувший язык, начисто забыв свой родной.
Поговаривают также, что в его тело попал дух путешественника во времени из древнешумерской цивилизации, которая, как всем известно, обладала глубокими познаниями в тех метафизических сферах, которые и сегодня нам недоступны. Шумерские клинописные таблички бесстрастно сообщают, что особо мудрые жрецы, долго медитируя, войдя в наивысшую точку отстраненности от мира сего, могли умозрительно путешествовать во времени и наблюдать прошлое и будущее из состояния абсолютного расслабленного созерцания. Но далее комментировать этот крайне странный феномен в нашем честном повествовании нет смысла, ибо история грозит  перейти в область совсем не научной фантастики, а разумные существа из XXI века, адепты строго научных методов познания не могут позволить себе принимать на веру то, что мелют языками "эксперты" из интернета.

Впрочем, финал истории с попыткой похищения черта оказался столь неожиданным, что в уголок души невольно закрадывается беспокойство: вот и не верь после такого гороскопам!
Знаменитая украинская астрологиня, предсказательница и звездочетка Алиса Поднебесная, не раз дававшая удивительно точные прогнозы, даже составила астрологическую карту судьбы городка, проникновенно утверждая, что именно этот бронзовый черт является талисманом-охранителем жителей планеты Земля, находится непосредственно в одной из пуповин Вселенной - узловой астрологической точке, а потому, как и следует ожидать, управляет потоками человеческих судеб. В числе прочего пани Поднебесная предрекла жителям города долгую и счастливую судьбу, но сурово предуведомила беречь и охранять бронзового черта, иначе что-то там космическое развяжется и звезды встанут в неблагоприятную позицию.
Весьма удивленный городской совет, посовещавшись, пригласил Алису Поднебесную к себе на постоянное место жительства, выделив ей содержание из городского бюджета, ставшего необычайно тучным из-за притока туристов со всего мира. Избиратели нашли  решение мудрым, ибо всегда лучше перестраховаться, имея под боком того, кто хотя бы теоретически может предупредить об опасности, даже если сами налогоплательщики не особо верят астрологии.
А на всякий случай!
Вот так городок вместе с нечистой силой обрел еще и своего оракула. Окна квартиры, где проживает Алиса, выходят прямо на "Чертову площадь", как именуют ее теперь жители, вследствие чего звездная гадательница имеет возможность в режиме реального времени наблюдать за бронзовым отродьем. Разумеется, соответствующая муниципальная служба в управе просвещенного европейского городка не может иметь в своем штате предсказателя - мгновенно возникнет веселая проблема в нашем веселом интернет-пространстве, мир тотчас же станет зубоскалить над городскими властями, чего не может себе позволить национальная швейцарская гордость, потому должность звучит скромнее: "смотритель памятника". Кроме этого, оракулица теперь принимает клиентов, прибывающих не только для созерцания городской бронзовой чертовщины, но и узнать свою личную судьбу: очередь на услуги Алисы расписана на месяцы вперед что, как мы все понимаем, весьма полезно сказывается на банковском счете фрау Поднебесной. Согласитесь, что узнавать свое личное будущее, находясь в астрологическом пупке Вселенной, гораздо логичней, чем в каком-нибудь банальном Вашингтоне. Или Пекине.
Там масштабы не те, помельче.
Да и гигантская волна туристов, захлестнувшая городок, опять же понятна: кто из любителей жизни откажется станцевать джигу на предполагаемом астрологическом пупке нашей вселенной, даже если это вопрос сильно неоднозначный? Всё усугубляется еще и тем, что многие весьма продвинутые в метафизике индивидуумы хором утверждают, что их души ощущают космические вибрации в этом городе, иных посещают видения, но местные жители чешут затылки и недоуменно смотрят на рассказчиков, крутят пальцем у виска: никаких чертовых вибраций они вовек не испытывали.

Основная пружина нашей истории, грёза мечтаний многих мужчин городка, восхитительная Лаура по окончании университетского курса улетела в Америку, а по прошествии некоторого времени удачно вышла замуж вовсе не за университетского садовника, как тот слегка преждевременно похвалялся друзьям в баре, а за очень успешного, хотя и совсем не молодого уже бизнесмена, с которым познакомилась в фейсбуке. Церковное бракосочетание Лауры произошло ровно в тот день, когда умер наш несчастный профессор, причем, девица об этом не знала и знать не могла, это выяснилось случайно: университетская подруга Лауры встретила ее в Нью-Йорке на вечеринке. Подружка так поразилась внешнему сходству супруга Лауры и почившего профессора-нищего, что минуту стояла, открыв рот и округлив глаза, бормоча что-то о причудливости и упорстве судьбы. Но наша героиня недоуменно отвергла эти сравнения: "И ничуть не похож, не выдумывай!"
Впрочем, вездесущая Алиса объяснила и этот феномен: хорошо что профессор умер именно в этот день - освободил таким образом Лауру от кармических обязательств; тут опять возникают сомнения: разве Лаура давала кому-нибудь обязательства? Даже наоборот, всячески уходила, ускользала от них, но вопросы кармы в сочетании с расположениями светил самые запутанные в мире, разгадать их может только кто-то очень посвященный, вроде Алисы Поднебесной.
Была ли именно Лауре адресована краткая загадочная надпись на чертовом сооружении непонятно - девица даже не успела посмотреть на суету со скандальной скульптурой.
А всё потому что красавица обладала двумя главными дамскими достоинствами: пофигизмом и природной женской расчетливостью одновременно.
Вот в этом великом сплаве женских талантов и заключается непостижимая загадка нашего времени: дамы!
Вы все-таки с другой планеты.
Да.