Один день чиновника в СССР

Предисловие

Сейчас, когда в СМИ  раздается критика в адрес чиновников разного уровня, начиная с самого верха, т.е. с правительства, и до какого-нибудь чиновника муниципалитета, мне захотелось описать один день моей работы в должности заместителя заведующего отделом здравоохранения Хабаровского крайисполкома, т.е. чиновника краевого уровня. 

Перед тем, как я сел в чиновничье кресло, у меня был  17-ти летний стаж работы в первичном звене здравоохранения.  Три годы службы по распределения после окончания Хабаровского медицинского института на подводной лодке во Владивостоке, затем 12 лет работы в крупной клинической городской больнице Хабаровска вначале врачом-рентгенологом, затем заведующим отделением в этой же больнице,  в том числе 4 года работы внештатным главным рентгенологом города Хабаровска.  Десять последних лет работы я являлся парторгом больницы, в которой работало 2,5 тысячи сотрудников,  и было около 80 коммунистов первичной партийной организации.  С работой справлялся, неоднократно награждался грамотами райкома партии и райисполкома, отдела здравоохранения крайисполкома.  Приглашался на должность главного врача другой крупной клинической больницы, от которой отказался,  так как в то время не имел ни опыта руководящей работы, ни лечебной, проработав всего 4 года рядовым врачом в больнице, но хорошо зарекомендовав себя на общественной работе парторга.

Эти годы работы в крупном больничном объединении, где были стационар, три поликлиники, женская консультация, более 30 здравпунктов, дали мне очень много в плане нюансов организации здравоохранения. В год, когда я был избран парторгом больницы, была принята новая Конституция, в которой впервые появилась графа 6,о руководящей и направляющей роли КПСС в жизни государства и всех ячеек его, в том числе в производственных коллективах.  Партийное бюро больницы, которое я возглавлял, перестроило работу в свете новых требований, постоянно вникало в работу всех подразделений больницы и , имея в своем составе опытных организаторов здравоохранения, подсказывало молодому главному врачу правильную политику, и это позволяло коллективу больницы регулярно побеждать в социалистическом соревновании между больницами города.  В годы работы в больнице я неоднократно избирался членом разных комиссий райкома партии, что тоже давало определенный опыт работы с трудовыми коллективами.  Постепенно повышалась моя квалификация, накапливался опыт и знания, я стал пользоваться авторитетом у клиницистов в больницах города, где неоднократно принимал участие в консилиумах.

Затем последовало приглашение и переход на работу в краевую клиническую больницу,  и 2 года работы на штатной должности главного рентгено-радиолога Хабаровского края. За это время я объездил все города и районы края,  имеющего площадь свыше 800 тысяч кв. км ( в 2 раза больше площади Франции) и расстояние с севера на юг 2 тысячи километров.  Выезжая в командировки в районы края,  я оказывал не только консультативную, но и организационно-методическую помощь  и врачам-рентгенологам, и клиницистам.  Работу в любом лечебно-профилактическом учреждении заканчивал беседой с главным врачом на предмет оценки работы врачей своего профиля  и мерах по её улучшению.  В результате проверки в октябре 1988 года деятельности рентгеновской службы края главным рентгенологом РСФСР профессором П.В.Власовым моя работа получала высокую оценку. Только после этого я был приглашен на должность заместителя заведующего отделом здравоохранения края.

6-30 – 8-30
Как обычно, я проснулся в 6-30. Вернее, меня разбудил будильник, сам бы я спал еще часа два.  Выглянул в окно, и увидел, что на улице идет небольшой снег и ветер раскачивает ветки деревьев.  Решил для себя:
- Надо будет выйти пораньше, транспорт наверняка будет ходить с перебоями.  Да еще на улицах будет снежный накат.

Центральная часть Хабаровска расположена на трех, идущих параллельно холмах, на вершинах которых улицы Ленина, Карла Маркса и Серышева.  Центральной улицей является Карла Маркса, где от Комсомольской площади на берегу Амура до площади имени Ленина  расположены все краевые учреждения,  за исключением некоторых.  В одном из зданий, имеющих П-образную форму,  располагается отдел здравоохранения крайисполкома.

Несколько лет назад в этом здании был и крайком партии, и крайисполком. Впритык к этому построенному в 30-е годы зданию был самый крупный городской  кинотеатр  «Гигант». Но после того, как в Хабаровске побывал Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев, было дано указание построить отдельное здание крайкома партии, которое недавно появилось на центральной площади города имени Ленина. Именно на этой площади проходил военный парад и демонстрация трудящихся в дни пролетарских праздников.

Я же жил довольно далеко от центральной части города, да еще мне приходилось идти пешком примерно минут двадцать, чтобы дойти до остановок трамвая и автобуса, и потом ехать на общественном транспорте до улицы Карла Маркса.  Автобусом было ближе к работе,  через пару кварталов было здание крайисполкома, а вот от трамвая было идти дальше примерно в два раза.

Подходя к остановкам, я решил, что автобус при снежном накате не очень надежный транспорт, тем более что пока не видно снегоуборочной техники и автомобилей, подсыпающих песок на подъемах.  Поэтому с немалым трудом втиснулся в подошедший трамвай.  Хотя мой рабочий день начинался с 9 часов, как у большинства краевых и городских учреждений, я за полтора месяца работы взял за правило приезжать к 8-30 по двум причинам. Во- первых, основная масса чиновников едет к 9 часам, и  в транспорте нет такой большой давки, а, во-вторых ,  есть время поработать с документами.  А бумаги были моей головной болью.

До этого я имел дело с различными документами, будучи секретарем комсомольской организации на подводной лодке, партийной организации в больнице, различными приказами и инструкциями в бытность работы главным специалистом края, но такой объем бумаг был у меня впервые.  Ими был завален весь стол, и пока я не научился работать с ними, и у меня не накопился свой личный опыт, это был снежный ком, который все увеличивался и увеличивался.  Я руководил организацией медицинской помощью  взрослого населения края, и это был огромный объем работы.

Мне повезло. Еще будучи пропагандистом на подводной лодке, я прослушал лекцию по менеджменту, тогда еще совершенно незнакомому слову, характеризующему  правильную организацию управлением, которую читал в высшей партшколе известный американский управленец с русскими корнями Терещенко, который ездил по Союзу с лекциями. Я довольно хорошо законспектировал эту лекцию,  и  временами использовал советы опытного человека. А затем прочитал,  и кое-что законспектировал из книги Карнеги, которую выпустил самиздат одной из прибалтийских республик. Поэтому знал, что начальник должен делать только ту работу, которую не может сделать подчиненный. И осуществлять постоянный контроль за работой своих помощников.  А помощники у меня были опытные.

Начальником лечебного сектора была многоопытная  Шетенко Лариса Степановна. Она много лет была заведующей отделом здравоохранения Хабаровского горисполкома, именно она уговаривала меня стать главным врачом, а потом назначила меня главным внештатным рентгенологом города, когда поняла, что я набрался знаний и опыта.  Такими же опытными краевым специалистами были главный терапевт края Ганенко и главный хирург края Шмелев, специалист лечебного сектора Серенко. Меньшим опытом обладала специалист Балабушко, но и она уже пару-тройку лет поработала в отделе здравоохранения крайисполкома и была секретарем первичной партийной организации.

Но прежде чем поручить им рассмотрение какой-то бумаги или поручения, я должен сам понять, что в этом документе написано, и наложить революцию для выполнения тем или иным специалистом.   А иногда бумага требовала моего личного участия, особенно если это предписывал мой шеф или кто-то из вышестоящих инстанций – крайкома партии и крайисполкома. Но текучка в течение рабочего дня не всегда позволяла это сделать. И хотя я был не сторонник оставлять на завтра то, что можно сделать сегодня, и мой рабочий день заканчивался не в 18 часов, у всех, а часа на 2,а то и 3 позже, бумаги на моем столе оставались .  А сегодняшний день, вторник, вообще обещал быть кошмарным.  Во-первых, по четвертым  вторникам в месяц проходила коллегия отдела здравоохранения, а это значит, что предстояли разговоры о проблемах с главными врачами районных больниц,  которые еще со вчерашнего дня  пребывали  в Хабаровске, решая попутно всевозможные дела в краевой столице.  Во-вторых, у меня вечером после 18 часов прием по личным вопросам граждан.   В те годы действовало жесткое требование – все руководители и их заместители должны раз в неделю вести прием граждан по личным вопросам. Вчера такой прием вел мой шеф, заведующий отделом крайисполкома Вялков Анатолий Иванович, опытный чиновник, долгие годы проработавший инструктором крайкома партии, и много чему научившийся у первого секретаря крайкома Черного Алексея Клементьевича, который 18 лет был первым секретарем, а до этого много лет председателем крайисполкома.

8-30 – 14-00
Но вот эти полчаса в начале дня только мои. И я углубился в чтение, вернее, изучение документов, с которыми не успел разобраться еще накануне.  Но полчаса поработать не удалось. Вначале зашел один главный врач ЦРБ,  затем второй, а потом начались телефонные звонки и  посещения моих подчиненных с разными вопросами.  Примерно в половине десятого в кабинет зашла секретарь заведующего Бескоровайная Эльза Викторовна и пригласила:
- Александр Константинович, зайдите к Анатолию Ивановичу.

Мне надо было только пересечь коридор, и я оказался в приемной. Справа была дверь в кабинет первого заместителя заведующего Чебаненко Валерия Петровича. Он тоже недавно перешел работать в отдел здравоохранения крайисполкома, до этого пару лет был заведующим в горисполкоме Хабаровска, сменил в этой должности ушедшую на пенсию Шетенко.  А слева был большой кабинет заведующего отделом Вялкова. С ним мы сегодня еще не виделись, поэтому, зайдя к нему, я поздоровался:
- Здравствуйте, Анатолий Иванович.

Он был на год младше меня, в институте мы полгода занимались в одной спортивной секции, и,  подходя друг другу по росто-весовым характеристикам, выполняли силовые упражнения с ним в паре.  Так что я вполне мог обращаться к нему на ты и по имени.  Но, пройдя школу субординации на флоте, я не позволял себе такое. Только на вы и Анатолий Иванович.

Мы пожали друг другу руку,  и я сел на стул с приставным столиком.  Шеф начал разговор:
- Константиныч, сегодня у нас коллегия отдела, а в крайкоме партии внеочередное бюро.  Я не могу уйти с нашей коллегии, поэтому на бюро крайкома пойдешь ты. Я уже договорился с Богдановым (вторым секретарем крайкома партии), что придешь ты. Тебе сейчас принесут постановление  ЦК и правительства по вопросу медобеспечения офицеров, увольняемых в запас, ты почитай, подумай, что мы должны сделать, скажешь мне и поедешь на бюро. Валера (водитель Вялкова) тебя  отвезет и подождет у крайкома.

Вернувшись в кабинет, я увидел на своем столе постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР об увольнении из рядов Вооруженных сил большой группы офицеров. Одним из пунктов данного постановления было требование обеспечить всех уволенных в запас всеми видами медицинской помощи.  Изучив документ, я пришел к выводу, что целесообразно закрепить в Хабаровске данный контингент за гарнизонной поликлиникой, в Комсомольске за МСЧ-98, а в других городах по месту их проживания за территориальными поликлиниками и больницам.  Это было вполне обоснованно. Так я и доложил Вялкову,  он согласился с моим мнением, и мы пошли в столовую крайисполкома пообедать, и потом поднялись на восьмой этаж, где был небольшой  зал заседаний крайисполкома,  для нашей коллегии он вполне подходил.

14-00 – 17-30
Это было второе заседание коллегии, где я сидел за большим столом президиума. Пару раз до этого я был в числе приглашенных, а месяцем ранее меня Вялков  представил членам коллегии и приглашенным,  и определил мне место  слева от себя.  Перед той коллегией я,  зайдя по какому-то вопросу в кабинет шефа, увидел, что он штудирует справочник по нервным болезням. А  на коллегии главным вопросом было оказание медицинской помощи неврологическим больным.  Поэтому я ничуть не удивился, когда в своем заключительном выступлении на коллегии   Вялков все четко разложил по полочкам.  И это тоже был тот небольшой урок, который я получил у своего шефа и наставника, без всякого преувеличения  говорю.

На коллегию отдела здравоохранения крайисполкома было вынесено несколько вопросов. Как обычно, один важный и рассмотрение его шло долго, около 2-х часов. Затем объявили перерыв,  и Вялков сказал мне:
- Ну,  все, езжай в крайком, Валера ждет тебя.

Доехать на машине даже по центру города в те годы было  просто, такого столпотворения машин, как лет через пять, тогда еще не было. Так что я приехал заранее, поднялся в зал заседаний бюро крайкома партии на последнем этаже высокого «Белого дома», как все звали недавно построенное здание крайкома, облицованное белым мрамором. Заодно облицевали соседнее здание центрального телеграфа и еще одно здание, где разместился краевой суд.  Зарегистрировался  у инструктора и стал ждать.  Волноваться я даже не начал, все, что мне требовалось сказать, согласовано с шефом.

Но проводивший это заседание бюро крайкома партии в отсутствии Черного Богданов не разобрался в существе вопроса и доверился своему инструктору, который взял протоколы предыдущих  аналогичных заседаний бюро и написал свой доклад  совершенно не по данному постановлению ЦК и Совмина.  Он обвинил органы и учреждения здравоохранения в том, что они недостаточно заботятся об оздоровлении призывных контингентов. И Богданов, первым предоставив слово в прениях мне, обрушился на меня с теми же претензиями, что и докладчик.  Он напрочь отмел  все мои доводы о том, что речь идет не о призывниках, а об увольняемых в запас офицерах.  Также был против моих  предложений по их дальнейшему медицинскому обслуживанию. Грозили оргвыводы, не сулящие  отделу здравоохранения ничего хорошего.  Но мне на помощь пришел один из выступающих, генерал-лейтенант из штаба округа. Он все расставил по местам и  поддержал мои предложения. С генералом спорить Богданов не посмел,  и  было принято решение коренным образом переработать постановление бюро, проект которого приготовил тот инструктор крайкома,  меня включили в состав комиссии по выработке постановления. 

На рассмотрение этого вопроса ушло больше часа, со всеми этими перебранками,  нахождением компромисса  и т.д. Но это стоило мне изрядного количества нервов.  Забегая далеко вперед, скажу, что этот инструктор крайкома партии еще раз здорово подставил отдел здравоохранения, когда решался вопрос об обеспечении студенческих сельскохозяйственных  отрядов, но кто-то наверху увидел шельму, и он после запрещения КПСС в России не смог устроиться на теплое место.

Спустившись к стоянке машин, я сел в нашу «Волгу» и посмотрел на Валеру. Тот был опытный водитель,  знал многие нюансы, поэтому спросил:
- Что, досталось?  Ничего, переживем.  Ну, поехали в отдел?
Я кивнул головой и задумался.  Мой первый выход в крайком партии вроде закончился благополучно, но мне повезло. Если бы не тот генерал, который разобрался в этом документе, и все расставил по полочкам, неизвестно, как бы все кончилось.  Пришел бы такой, как Богданов, привыкший брать под козырек перед партийными органами,  выговор мне был бы обеспечен.

Не успел я вернуться в свой кабинет, как Вялков уже был информирован об итогах заседания крайкома. Как только я заглянул в приемную, Эльза Викторовна предупредила:
- Анатолий Иванович просил вас зайти, как приедете.
- Хорошо, только сниму пальто у себя и зайду.

Пока я снимал пальто и наводил марафет у зеркала в шкафу, успокоился. Поэтому шел к шефу с докладом уверенно. Но докладывать не пришлось. Анатолий Иванович встал из-за стола  и протянул руку. Его рукопожатие всегда было крепким, но на этой раз еще и продолжительным. С улыбкой на лице сказал:
- Поздравляю.  Дебют удался. Мне уже все сообщили, похвалили тебя, мол, твой зам уверенно отбивал нападки Вадима (так звали Богданова) и не подвел отдел.

Тут я рассказал о том, как Богданов, будучи вторым секретарем горкома партии и в отсутствие первого секретаря Попова продавил на бюро горкома решение о наказании ректора медицинского института Рослякова А.Г., профессора Александровича Г.Л. за то, что те пытались доказать отсутствие вины медиков в смерти пациентки в хирургическом отделении 11-й городской больницы.  За компанию им получили партийные взыскания главный врач больницы Яковлева Л.Н., дежурный хирург Топалов К.П., а второго дежурного врача, аспиранта ХГМИ Штангрета В.И,  исключили из партии и из аспирантуры. Вялков, хорошо зная Богданова по совместной работе в крайкоме партии, подтвердил, что став вторым секретарем, Богданов проявлял излишнее рвение в наказаниях коммунистов.

Рассказал я Вялкову и про того генерала, что поддержал меня, мы еще немного поговорили на тему прошедшего бюро крайкома партии. Эльза Викторовна за это время принесла нам пару чашек кофе (Вялков был кофеман, пил очень крепкий кофе),  поговорили о завершившейся коллегии отдела, о некоторых поднятых на ней вопросах, на которые мне стоит обратить внимание и внести предложения.
Потом Анатолий Иванович сказал:
- У тебя сегодня прием по личным вопросам.  Там записан на прием некто Киселевич. Это психический больной, не буйный, не бойся. Но очень надоедливый. Он уже всех достал,  и в нашем отделе, и в крайисполкоме.  Ты с ним разговаривай  уверенно, но если он очень уж будет настаивать и даже грубить, за ним такое водится, сними трубку и позвони на скорую. Представься, скажи, что тут больной  Киселевич ведет себя буйно, надо прислать бригаду из психбольницы.   Уверен, через минуту его уже не будет в кабинете, а ты дай отбой скорой.

17-30 – 21-40
До 18 часов, когда у меня начинался прием по личным вопросам, было еще время. Я по очереди вызывал своих сотрудников, которые докладывали мне, что сделано было ими по тем поручениям, что я давал  утром. Я уже давно заметил, что как-только ослабишь требовательность, так будет находиться отговорки, а если все держишь на контроле, все дела идут как надо.  Пока у меня для этого существовал амбарный  журнал, куда я записывал  все поручения и кому они были даны, а потом только ставил крестики, если все было выполнено. Со временем, уже через два года, у меня на столе появится компьютер, и написанная по моей просьбе программа позволяла убрать со стола эту амбарную книгу, единственным преимуществом которой было то, что она большая, и что разлинованная.  Мне с моим бисерным почерком как раз удавалось записывать в ней все, что требовалось.

Потом начался прием по личным вопросам.  Люди были разные, и поднимаемые ими вопросы тоже. Некоторые из них не входили в мою компетенцию,  я советовал, к кому обратиться. Все, что мне говорили и какие решения я принимал, надо было записать в журнал соответствующей формы, так что иногда выходило, что я еще писал, а гражданин уже подходил к столу.  Иногда я, не глядя на посетителя, извинялся и просил посидеть. 

И вдруг раздался голос:
- Ну, ты, Александр Константинович, забурел. Голову не поднимаешь.
Сказано было с некоторой теплотой в голосе, человек видел, что из кабинета только что вышел посетитель,  и я занят.  Я поднял голову и увидел своего земляка,  с которым мы не виделись много лет.  Он смеющимися глазами смотрел на меня,  не зная, узнал ли я его. Но зрительная память у меня всегда была хорошая. Я мог забыть фамилию или имя, но если видел человека не мимоходом, и знал, что нас знакомили, узнавал всегда.  Узнал и этого моего посетителя.

Оказалось, что он приехал на курсы повышения квалификации из другой области, живет в общежитии, началось обострения язвы 12-пертной кишки, а его нигде не принимают.  Поэтому обратился за помощью, а когда увидел, что неизвестный ему чиновник со знакомой ему фамилией и именем отчеством тот самый Сашка Щербаков, с которым он когда-то соревновался,  понял, что обратился не зря.  Я внимательно выслушал его, дал свой рабочий и домашний ( о сотовых мы тогда и не мечтали) и сказал, когда он мне должен позвонить. К этому времени я договорюсь о лечении. Записал его данные не только в журнал посетителей, но и в свой амбарный, чтобы с утра решить этот вопрос. Возможности определить его к знающему врачу у меня были.

А вот Киселевич не доставил мне хлопот, но это было его первое ко мне посещение.  Лет пять или шесть он ходил ко мне на прием по личным вопросам. Уже когда я сменил Чебаненко в должности первого заместителя, и вроде не отвечал за лечение взрослого населения, он все равно упорно записывался ко мне на прием.

Наконец, за последним посетителем закрылась дверь,  и можно было перевести дух. И хотя на столе опять лежали бумаги уже за сегодняшний день, я решил с ними не заниматься.  Устал за день с этой нервотрепкой.  Выглянул в коридор, увидел, что уборщица моет очередной кабинет и скоро дойдет очередь и до моего,  и стал собираться. Пока я доберусь за дома, ведь транспорт в эти часы, а было уже почти десять часов вечера, ходил плохо,  еще час пройдет.

21-40 – 23-00
Не став закрывать дверь в кабинет, я спросил у уборщицы,  которая работала уже в коридоре, есть ли у неё ключ от моего кабинета, и,  получив утвердительный ответ, пошел к выходу.  Попрощался с дежурившим у входа в крайисполком милиционером, и вышел на улицу.  Ветер утих, но снежок продолжал падать. В огромном зале крайисполкома кое-где в окнах горели огоньки, скорее всего, уборщицы убирали кабинеты. Не торопясь прошелся по знакомой улице Карла Маркса до пересечения с улицей Шеронова, по которой ходили трамваи, дождался очередного, с номером «один» впереди, и поехал до своей остановки «19-я школа».  Трамвай был полупустой, лишь на нескольких сиденьях сидели люди, и,  как всегда, холодный.  Я вспомнил, как на этой «единичке» ездил по утрам на лекции в мединститут с остановки «химфармзавод».  Остановка была конечной, и у меня были шансы сесть на два последних ряда, под которыми были более-менее теплые электрические батареи.  И тогда в относительном тепле я мог подремать 45 минут езды в трамвая, и во-время успеть на первую лекцию в институте.

Но сейчас мысли у меня были о другом. Правильно ли я поступил, согласившись на уговоры Вялкова стать его заместителем.  И в заработной плате проиграл, причем значительно, около 200 рублей, что для тех лет было существенной суммой.  И работа была знакомая, и авторитет уже есть и среди клиницистов Хабаровска, и среди рентгенологов России, недаром избрали членом Правления республиканского научного общества рентгенологов.  Рабочий день нормированный, сделал дело – и домой.  Организовал работу своего отделения по бригадному подряду, кстати, впервые в крае, и сиди себе в президиумах разных форумов медработников как передовик.

А тут  сплошные бумаги, совещания, разбор жалоб и прочее-прочее, да еще над тобой партийные органы, которые не разбираются в существе вопросов, а спрашивают на полную катушку. И сегодняшнее бюро крайкома партии показало, что это только цветочки, ягодки еще впереди.  А ведь есть еще Министерство здравоохранения РСФСР с министром Потаповым, тем еще чиновником, любителем крепкого словца, как мне рассказывали. Так что получать шишки на этой работе придется получать, как ни старайся.

Как показала жизнь, в тот вечер я правильно думал.  Когда я стал первым заместителем у Вялкова, а он депутатом РСФСР, то именно я отдувался за все наши промахи, а Анатолий Иванович получал награды, если мы сработали на уровне.  Но таков удел у всех заместителей.  Впереди будут дежурства в первой приемной,  т.е. в приемной председателя крайисполкома Данилюка Николая Николаевича. Мы с ним были давно знакомы.  Его только перевели на работу председателем Индустриального райисполкома, как случилось ЧП – на самой крупной в городе ТЭЦ-1 обвалилась кровля  над котельным цехом. Была зима, и под тяжестью снега с пеплом из труб ТЭЦ кровля не выдержала.  И под руководством  Данилюка аварийные команды с нескольких предприятий  района круглосуточно занимались возведением новой кровли.  Данилюк простыл, сильно кашлял, и тогда зам.директора ТЭЦ-1 Спектор привел его ко мне, парторгу больницы. В свое время я помог ему, договорился с заведующей отделения физиотерапии Голощаповой, и благодаря физиопроцедурам Спектор быстро избавился от кашля. Вот по старой памяти он и привел нового председателя райисполкома ко мне.  И на этот раз лечение помогло.

А через несколько лет, когда Данилюк стал первым секретарем райкома партии,  именно он решил вопрос с моим переводом на должность главного специалиста края.  Против этого возражала третий секретарь райкома Шопина, она не хотела, чтобы из района ушел крепкий парторг крупной больницы. И тогда я пошел к Данилюку, объяснил, что для меня это карьерный рост, но если райком категорически против, я подчинюсь партийной дисциплине. Он вызвал к себе Шопину и сказал, что район должен радоваться, когда из него на более высокую должность приглашают специалистов. Так я стал главным рентгено-радиологом края.  И когда дежурил в первой приемной, как все заместители заведующих отделом, видел, во сколько покидает свой рабочий кабинет председатель крайисполкома – не раньше десяти чесов вечера.  А до этого к нему идет народ, подчиненные, проводятся запоздалые совещания.

Впереди у меня будут 12 лет работы в этих стенах, только кабинеты будут меняться,  таблички на дверях , названия конторы, да и стиль работы тоже.  Работа на изломе истории, когда прекратил существование Советский Союз и Коммунистическая партия,  в кризисные 90-е годы, которые сейчас ассоциируются с хаооам в стране.  Но и тогда мы, руководители здравоохранения региона, сумели сохранить и лечебную сеть, и медицинские кадры, и управляемость отраслью.  Внедрение системы обязательного медицинского страхования, разработка программ оказания медицинской помощи за бюджетные деньги и средства ОМС,  войны с некомпетентными депутатами краевого и муниципальных уровней – все это было у меня впереди. Будут и командировки за границу - в Китай, Японию, США, Францию, Австрию, где я узнаю о системе оказания медицинской помощи в этих странах, буду принимать у себя в кабинете иностранцев.

В те годы чиновники умели принимать решения, конечно, в пределах своих компетенций.  Мне это не раз и не два придется делать, когда я, как тогда было принято говорить, «оставался на хозяйстве».  В нашем отделе здравоохранения было в те годы около 30 сотрудников.  Огромная сеть медицинских учреждений, около 9 тысяч врачей, 19 тысяч средних и 9 тысяч младших медработников. 

А сейчас число чиновников увеличилось в три раза, а число больниц и медицинских работников уменьшилось на треть.  Сплошная волокита и безответственность и кабинетах чиновников. Но зато «стрелочника» всегда найдут.  В Ростове министра здравоохранения области посадили под домашний арест за превышение своих полномочий, а заму дали реальный срок.  И в Хабаровском крае на министра Витько ФСБ завела дело, но он ушел на больничный лист на полгода, а за это время дело развалили.  А здравоохранение края, которому я отдал много лет, в том числе и как чиновник краевого уровня,  тоже разваливается.

Но ничего этого я не знал, идя по Трубному переулку к своему дому по улице Шевчука на берегу хабаровского затона, навстречу ветру, который дул с Амура.  Надо мной пролетали многочисленные самолеты, ибо как раз здесь пролегала глиссада самолетов, осуществляющих взлет и посадку в Хабаровском аэропорту. Улучшилась погода по северным районам Дальнего Востока, вот и спешили авиаторы совершать отложенные рейсы. За десять лет жизни в этом районе я привык не слышать гул пролетающих самолетов, разве что иногда летом, при открытых окнах он был такой сильный, что казалось, еще немного, и самолет приземлится на наш дом.  А пока меня ждал поздний ужин,  несколько газет и журналов,  и просмотр вечерней программы «Время» по телевизору.