Homo vestitus Человек одетый

Известный зоолог Десмонд Моррис в свое время уделил пристальное внимание следующему (внешне, в общем-то, вполне очевидному) факту. Существует сто девяносто три вида мелких и крупных обезьян. Сто девяносто два из них, совершенно естественно, имеют меховой покров. «Исключение составляет голая обезьяна, именующая себя Homo sapiens (Человек разумный): его кожа практически лишена мехового покрова. Ни у одного из ста девяноста двух видов не наблюдается ничего даже отдаленно похожего на то, что мы видим у человека».

Понятно, что такое устойчивое и, несомненно, полезное (приобретенное в результате длительной эволюции) кожное образование, как шерстный покров (не только обезьян, но и большинства млекопитающих, как бегающих по земле, так и лазающих по деревьям) не может быть утрачено ни с того ни с сего. Шерсть - почти такой же важный признак млекопитающих, как вскармливание детенышей молоком. Но если шерстный покров все-таки утратился, то на это должны быть очень веские причины.

Но в чем же они состоят? Каково значение этого странного, казалось бы, отличия? С чего бы это обезьяна-охотник стала вдруг (пусть даже "вдруг" по эволюционным меркам времени) голой обезьяной?
На этот счет было высказано немало предположений, включая: первоначально полуводный образ жизни, который, возможно, вели наши предки после выхода из леса; приобщение к огню; избавление от кожных паразитов; эволюция сексуальных отношений и половой отбор; повышение эффективности терморегуляции в связи с интенсивными физическими нагрузками и др. Их обзор нетрудно найти в Сети. И, прежде всего, - знаменитую (очень интересную, содержательную и, скажу даже, никак не стареющую) монографию Д. Морриса «Голая обезьяна».

Мне, однако, думается несколько иначе: человек – не только «голая обезьяна». Человек (и это тоже совершенно очевидно!) – еще и одетая обезьяна (если и дальше следовать терминологии Морриса). Именно изобретение одежды могло стать основополагающим фактором утраты обезьяной волосяного покрова.
В процессе антропогенеза, несомненно, осуществилось вытеснение сменной одеждой стационарной и пришитой к телу (неотделимой от него) меховой шубы, а затем - и полная замена ее мобильной одеждой.

Мы не знаем, как это происходило в реальности и когда именно в те далекие геологические времена. Не знаем, что было первично, а что -  вторично в смысле утраты волосяного покрова и приобретения одежды. К сожалению, нам (по причине неудовлетворительной сохранности органических остатков) в этом не могут помочь результаты палеонтологических раскопок.
Если говорить конкретно о волосах, то их структурную основу образуют нитевидные молекулы кератина, того же белка, из которого состоят когти, птичьи перья и чешуйчатые пластинки рептилий. В отличие от костей, кератин не фоссилизируется, то есть не может превратиться в окаменелость, а в тепле и при достаточной влажности распадается за считанные месяцы. Поэтому в палеонтологической летописи ни перья, ни шерсть почти не сохраняются.

Но можно с уверенностью сказать, что возникло это чрезвычайно важное, судьбоносное "техническое решение" не раньше, чем наши предки покинули свои лесные местообитания, спустились на землю и перешли к жизни на открытых пространствах, где их ожидал великий преобразовательный процесс.

Скорее всего, утрата волосяного покрова и замена его одеждой шли сопряженно. А пусковым механизмом для этого явился переход человека к пресловутому пещерному образу жизни, который, более чем вероятно, вызвал настоятельную потребность в утепление тела, особенно в ночное время и, особенно, абсолютно уязвимых и беспомощных относительно холода детей.

Под одеждой (в контексте антропогенеза) никак не следует понимать весь ее нынешний комплект. Человек (если иметь в виду род Homo) не сразу был "одет с ног до головы". Одежда претерпевала эволюцию: от меньшего к большему, от простого к сложному, от однообразия - к разнообразию.

В роли первичной одежды первоначально могло выступать элементарное одеяло (покрывало), которым на ночь укрывали и заворачивали от холода себя (особенно своих детей) в пещерах перволюди.

Также возможна затем элементарная плащевая накидка (скажем, от дождя) из элементов растительности или из шкуры добытых животных (с двумя простыми отверстиями для рук).

Имеет право на существование еще и такая версия. Выпрямленному по вертикали (прямоходящему) двуногому человеку, несомненно, пришлось интенсивно и много бегать за добычей. Чему (так же несомненно) сильно мешали выдвинутые вперед и болтающиеся из стороны в сторону мужские гениталии. Решить эту проблему вполне могла элементарная набедренная повязка, ограничивающая подвижность гениталий в беге.

В любом случае (даже вне связи с бегом) мужские гениталии в связи с прямохождением следовало защитить от случайного внешнего повреждения. Как часть тела, выступающую вперед, уязвимую и в то же время очень важную (генеративную). Причем очень простым, эффективным и не требующим больших усилий способом.

Такие первичные, весьма незатейливые модификации одежды могли существовать (с очень высокой степенью вероятности) уже на ранних этапах антропогенеза. Возможно даже, на уровне Homo habilis. Большого ума и большого умения для ее изготовления из подручных материалов не требовалось. Ну, а дальше - больше: и ума больше, и одежды больше (всякой и разной), и шерсти на теле меньше (вплоть до ее практически полной утраты).

Кстати, нынешние звери (не обязательно приматы) и птицы дают немало примеров поразительной изобретательности и сообразительности в своих проделках и поделках. Что же тогда говорить о перволюдях, у которых не только ума больше, но еще и руки есть (!).

Как бы то ни было, широкое использование человеком сменной одежды перевело его (как биологический вид) на качественно новый уровень жизнедеятельности перед лицом целого ряда внешних факторов. Одежда обеспечила ему более эффективную экологическую защищенность (от жары, холода, дождя, ветра, избыточной инсоляции, трения и т. д.), сообщила беспрецедентную в животном мире способность искусственно регулировать микроклимат в непосредственной к себе близости. По сути своей одежда стала чрезвычайно мобильным и сменным защитным убежищем, в котором человек не только пребывает, но и которое (в отличие от других животных) он без особых усилий носит на себе, как дополнение к своему кожному покрову.

Одежда вывела человека из вечной зависимости животных (даже теплокровных) от собственных физических и физиологических возможностей терморегуляции: он стал необыкновенно гибко реагировать на изменение внешних условий (одеваться и раздеваться по погоде, по настроению и самочувствию, а также в соответствии с характером повседневной трудовой деятельности). От полного раздевания – на юге, до полного нераздевания – на севере (даже в снежном жилище – аналоге первозданной пещеры)!

Одежду, в отличие от мехового покрова, можно оперативно и по любой прихоти усилить и ослабить. Ее можно расстегнуть и застегнуть. Ею можно покрывать тело полностью или частично. Она может быть легкая и теплая, нижняя и верхняя. Она может идеально соответствовать тому или иному сезону. Короче, одежда имеет неограниченное, в смысле эколого-физиологических возможностей, число степеней свободы.
Понятное дело, кожный меховой покров на этом выигрышном фоне становится совершенно излишним.

Создав вокруг себя оптимальный микроклимат, человек упрочил свою относительную независимость и от окружающей среды. С полным основанием можно сказать, что это было крупнейшее и беспрецедентное в животном мире экологическое завоевание, которое человеку удалось свершить с помощью одежды уже на ранних этапах своего развития (возможно, отчасти еще на уровне Homo habilis - человека умелого).

Именно этот признак - ношение сменной одежды вместо неотделимой от тела стационарной меховой шубы -  выделяет человека разумного (как бы не в первую очередь!) из животного мира. Нет сомнения: если бы шерсть не была заменена на одежду (с ее феноменальной полифункциональностью), обезьяна никогда бы не стала завершенным человеком. Без этой замены, без этого великого преобразовательного процесса антропогенез застрял бы где-то на самых ранних своих этапах и никогда не дошел бы до современного человека - Homo sapiens. А это значит: замена шерсти на одежду в ходе антропогенеза есть (по самому большому счету) фактор самого антропогенеза и в то же время фундаментальная проблема биологической антропологии.

Но в антропологии, насколько мне известно, так вопрос никогда не ставился (кстати, и Моррис его не поднимал). Не пора ли дополнить антропологию?

Ибо человек разумный - это еще и человек одетый - Homo vestitus.