Сильнее ста рентген - Часть 2. Гл. 4, 5, 6

Глава 4

13.05.1986 г.

Очередное майское утро встретило ярким солнцем, которое то и дело играло со стеклами. Яна приоткрыла глаза и сразу же зажмурилась. Вставать не хотелось. Все тело казалось мягким и безвольным, как тряпка, а внутри была только опустошенность. Она понимала, что скоро потеряет папу и останется без отцовской поддержки. Плакать уже совсем не хотелось. Все слезы она оставила там, в темном больничном коридоре, где пахло лекарствами и смертью. А что слезы? Это лишь соленые капельки, которые текут себе и текут, и при необходимости просто стираются легким движением руки.

Смерть… Что она знала о ней? Она, глупая семнадцатилетняя девчонка, которая еще вчера была самой счастливой на свете. А сейчас внутри нее горел огонь, который сжигал ее по частям, прокладывая дорогу из угольков к самому мозгу, шепча самые гадкие слова. Руки не слушались, хотя так хотелось взять горсть таблеток, закинуть их в рот, или найти лезвие и сделать надрез на руке. Смерть так умело ставит подножки, и ты начинаешь падать и неумолимо катиться вниз, при этом не имея возможности выбраться оттуда…

Яна очень нехотя, как бы машинально, поднялась с кровати. Её встретила тишиной пустая квартира: бабушка, спозаранку приготовив завтрак, уехала на работу в Гомель, мама осталась ночевать в больнице. Натянув джинсы и старую растянутую майку, Яна взяла сумочку и медленно побрела в магазин. Маленькое приземистое здание очень смутно напоминало место, где торгуют товарами. Все жители деревни ездили в Гомель, где закупались на неделю, а потом возвращались сюда. Поэтому местный магазин совсем не пестрел разнообразием и не мог порадовать покупателя широким ассортиментом: крупы, молочка, напитки, табачные изделия да небольшой выбор сладостей.

– Одну «Столичных», пожалуйста, – Яна протянула сорок копеек продавщице, и та, косо посмотрев на девушку, сначала помедлила, но потом все же лениво взяла с полки пачку сигарет и положила на прилавок.
 
Яна вышла из магазина и направилась в сторону знакомой поляны. Она давно заприметила это местечко, которое было скрыто от глаз дачников, часто желающих просто устроить удачный пикник, не думая о последствиях.

С этой маленькой полянки на окраине леса открывался шикарный вид на всю деревню, и в особенности на дом Арсения, который выделялся своей формой и размером от остальных.

Прикурив сигарету, она присела прямо на траву и посмотрела вдаль. Ей не хотелось сейчас идти в опустевший дом. Бабушка после отпуска в работе погрязнет, хоть и обещала взять по возможности отгулы, но это ещё когда будет, мама – пока в больнице. Яна тоже собиралась ехать в больницу ближе к вечеру. А сейчас все равно делать нечего.

Так она сидела, медленно покуривая и перебирая в руках тонкую травинку, когда ее внимание привлекла одна парочка. Незнакомая девушка притянула парня за ворот рубашки к себе, а тот не смог её оттолкнуть.

Яна с трудом узнала в парне Арсения, и ей стало еще больнее. Вот и все – наступил конец их так и не успевшим начаться отношениям. А она, наивная и глупенькая девчонка, поверила ему. Яна зарылась руками в волосы и отчаянно зарыдала…

Через час старая электричка уже мчала ее к областной больнице Гомеля.

– Женщина, я вам объясняю, здесь небезопасно находиться! – пожилая медсестра в белом халате и с респиратором в руках стояла, выпятив грудь перед изнеможённой женщиной.

– Вы издеваетесь?! У меня здесь муж умирает, а вы мне о какой-то безопасности говорите! Пустите меня к нему, мне нужно его видеть, я всю ночь просидела в кабинете главврача, не сомкнула глаз! – Ирина рыдала и пыталась протиснуться в палату, откуда только что вышла медсестра.

– Ну поймите, в нём сейчас очень много радиоактивных частиц, которые передадутся вам! У вас дочка есть, вы можете оставить ее круглой сиротой!

– Я и так наполовину сирота почти, – услышала позади себя Ира и, оглянувшись, увидела в конце коридора Яну.

– Доченька, немедленно поезжай домой! Я одна тут побуду! Ты же слышала, что сказала медсестра! – женщина всячески уговаривала дочь, однако в ответ получила лишь холодный взгляд огромных глаз.
 
– Мама, я не буду слушать тебя в такой ситуации. Я хочу попрощаться с папой, – эти тихие, но так ясно и четко прозвучавшие слова были сказаны не наивной девчонкой, а взрослой девушкой, хорошо осознающей, что её ждет.

Пара секунд – и Яна ловко обогнула грузную медсестру и ворвалась в палату, закрыв ее на задвижку изнутри. Рядом с дверью находился стол, где помимо прочих медицинских инструментов, валялся респиратор. Яна посчитала нужным одеть его, хотя в глубине души сомневалась, что эта вещица способна ее защитить.

Помещение представляло собой квадрат с блекло зелеными стенами и унылым серым потолком. Кушетка была накрыта несколькими слоями полиэтиленовой пленки. Такая же пленка висела на крючках вокруг нее, толстым слоем закрывая бесчисленные трубки и провода и образуя плотную штору.

Девушка аккуратно отодвинула её и увидела то, что будет сниться ей в кошмарах каждую ночь, от чего она будет в истерике просыпаться и плакать, безостановочно содрогаясь всем телом.

Это был не ее папа. Это были не те черные взлохмаченные волосы, не те выразительные синие глаза, не то лицо с улыбкой, от которой на щеках появлялись ямочки. Перед ней лежал человек, который лишь в отдельных деталях, мельчайших деталях, походил на её отца.

Волос не было вообще – темными спутанными клочьями они были разбросаны на желтой подушке. Лицо с закрытыми глазами и впавшими глазницами, всё в красных пятнах, которые кое-где уже преобразовались в черные, выглядело неестественно и устрашающе. Кожа на шее и груди была покрыта мелкими рубцами и волдырями, грудная клетка еле-еле вздымалась и опускалась. От шее к рукам, а дальше к противно пикающему аппарату, вели сплетенные провода.

Пик, пик, пик… Это монотонное пиканье прочно засядет в ее памяти на годы, сохранив свой навязчивый ритм и непрерывность.

– Меня не было два дня, а как будто месяц прошел … Пап, мы даже не успели попрощаться с тобой толком. Какое было твое последнее слово? Я даже не запомнила твоей последней сказанной фразы… Господи, ну почему я потеряла дом, моих друзей, а сейчас теряю семью?

Яна медленно сползла по стенке и из ее глаз ручьем хлынули слезы.
 
– Я никогда не могла себе представить, что мне придется расстаться с родителями, что я буду хоронить папу в семнадцать лет! Почему мы переехали в Припять?! Пап, разве это того стоило?… Время обогнало меня, я не успела… Знаешь, я вспоминаю тот день и понимаю, что мы тогда все могли умереть. Я за одни сутки лишилась всего, что было так дорого мне. Единственной причиной жить были вы: моя семья, ну и Арсений… А он сегодня мне изменил. Господи, но это такие мелочи, это такое ничтожество…

Я не успела столько сказать и столько сделать… Маму к тебе не пускают, а я смогла прорваться. Помогло ли мне это, я не знаю, честно… Пап, мне будет очень не хватать тебя. Мы с тобой так часто ссорились, что сейчас я не могу понять, почему была такой дурой! Папа, я знаю, что тебя уже не вернуть, но следи за нами оттуда, пожалуйста. И молю тебя, будь со мной в моих снах, я просто не выдержу, не выстою в этой жизни без твоей опоры и помощи! Я очень сильно люблю тебя, папочка...

Яна положила голову на руки и рыдания сотрясли ее тело. Сейчас она была просто маленькой девочкой, безвольной куклой-марионеткой в руках одного, самого могущественного кукловода в мире – Времени.



Глава 5

14.05.1986 г.

Хорошая погода продержалась недолго. Ярко светившее на безоблачном небе солнце вновь сменила майская гроза с внезапным, но уже достаточно теплым дождем, который лил с самого утра, гулко стуча по крышам. Холодные грузные капли с неимоверной скоростью летели к земле, сливались в бесчисленные лужи. Земля превращалась в грязь, а всё вокруг пропиталось влагой настолько, что ступи ногой – и погрязнешь в траве, как в болоте.

Наконец дождь стих, так же неожиданно, как и начался. Воздух был наполнен сыростью и запахом прелой травы. Аист приземлился на полянку и стал важно, словно павлин, прогуливаться по ней, то и дело цепляя лапкой молодые кустики полыни.

Ирина сидела возле кабинета заведующего и ждала. Терпеливо ждала, когда ей скажут окончательные прогнозы на здоровье мужа. Хотя и так было понятно, что ему уже не выбраться из лап радиации. Но мы, люди, пока живем, всегда верим и надеемся на лучшее. Надежда – наше единственное оружие против болезней и несчастий.
 
Наконец из кабинета вышел высокий мужчина в очках, и, поправляя халат, направился по коридору в крыло, где находились палаты. В это время Ирина напористо двинулась вперед и, поравнявшись с врачом, спросила:

– Михаил Евгеньевич, можно вас на минутку, пожалуйста?

– А, это вы… Хорошо, давайте отойдем, – мужчина любезно взял женщину под локоть и отвёл в сторону – я вас слушаю.

– Меня интересует лишь один вопрос: когда Олег придет в себя? – Ира мяла в руках платок, нервно перебирая пальцами.

– Я не хочу вас баловать ложными надеждами, – пожилой врач приподнял очки и потёр переносицу, – ситуация вполне типичная для нашего времени. Вы из Припяти, и я удивлен, что при таком количестве полученной радиации ваш муж вообще смог прожить эти две недели. Ведь поймите, нормальная доза для человека – 0.5 рентген, а у него 350! Желудочно-кишечная форма лучевой болезни. Наша медицина, какой бы хорошей она ни была, в данном случае ничего сделать не сможет. Да даже опытные немецкие врачи здесь бессильны. Вероятность смерти – 100 процентов.

– Когда? – обреченно прошептала Ира.

– Конечно, мы можем потянуть его пару недель, но он будет находиться в полусознательном состоянии, на грани жизни и смерти, скажите, вам это нужно? У вас растет дочь, и я бы посоветовал вам заняться здоровьем ребенка. А то, что вы находитесь здесь – это лишнее облучение и лишний риск. Конечно, решать вам, но я вас уверяю, уже ничего не изменишь. Это только вопрос времени. Подумайте, а завтра дадите ответ. И если примите правильное, кхм, решение… закажите цинковый гроб заранее. На этом все, прошу меня простить, но у меня еще много дел, – с этими словами мужчина быстро развернулся и ушел, оставив Ирину наедине со своими мыслями.

Яна снова пошла на свое излюбленное место. Примостившись на маленьком пеньке, она достала из куртки вчерашнюю пачку «Столичных» и закурила. Все эти слова взрослых насчет вреда сигарет казались ей сейчас детским лепетом.

Ей было попросту наплевать, потому что сегодня ей было как никогда тяжело и если «не жить» она не могла себе позволить, то выкурить пару сигарет в день – запросто. Тем более, что совсем скоро ей исполнится восемнадцать, и тогда уже никто не сможет ей что-то запретить.
 
Яна затянулась и, с силой выдохнув, посмотрела на небо. Тучи рассеялись, а облака медленно плыли чередой, растворяясь в глубокой небесной бездне. И эта бесконечность манила, а голову разрывала пустота. Впервые в жизни в ее голове было полное отсутствие мыслей – полный вакуум, будто всю её изнутри выпотрошили, вывернули наизнанку и оставили наедине с этим пространством, с этим миром, землей, на которой она уже и так еле стояла.

Это состояние длилось всего несколько минут, как вдруг кто-то выбил тлеющий окурок из ее рук. Она оглянулась на этого хама и увидела человека, которого она меньше всего хотела сейчас видеть. Это был Арсений – её ненависть и ее любовь.

– Ну, и что же ты хочешь от меня сейчас? – в тишине тихий и слегка хриплый голос девушки прозвучал весьма звонко.

– Ян, ты прикалываешься? Я тебя ищу два дня! Я бегал каждые несколько часов к тебе домой, искал тебя по всей деревне! Блин, я даже в город ездил!

– И зачем?

– Нет, ну ты просто надо мной издеваешься! Как ты думаешь, мне хочется знать, где бродит моя девушка два дня подряд?

– Оооу, я уже перешла в статус твоей девушки? Очень интересно…

– Блин, я тебя… Я очень дорожу тобой. И переживаю, – парень приблизился к Яне, но та быстро сделала шаг назад.

– Ты чего? – опешил он.

– Это самый тупой вопрос, который ты только мог мне задать. Чего я? Да так, знаешь, ничего. Заколебалась слегка, – первая слезинка покатилась по щеке девушки, но она тут же смахнула ее быстрым движением, опередив руку Арсения, уже подавшуюся вперед к ее лицу.

– Я …– только начал бы Арсений, но Яна тут же его перебила:

– И вообще, ты что думаешь, что так просто можешь прочитать меня по глазам, жестам, понять, что я на самом деле думаю? Мне надоело строить из себя пай-девочку! Мама думает, что я подготовлюсь, поеду поступать в Минск, как и планировала, отучусь, потом буду работать по профессии… А мне ничего не хочется, понимаешь?! Ни-че-го! Надо что-то делать, а я себя не могу заставить даже встать с кровати. Вот захотелось покурить – я курю, и не надо меня останавливать. Взрослые уже, знаем…
 
– Ничего ты не зна…

– Замолчи! – опять резко перебила его Яна. – С тобой я меньше всего хотела сейчас видеться. Ты мне дико надоел за последние несколько дней. Сидишь в голове и не вылазишь… И что это за красотка, с которой ты пару дней назад целовался? Бывшая прибежала мириться? Правильно, зачем я нужна? Со мной в постель не ляжешь, зачем тогда встречаться? Только вот тебя не беспокоит то, что я отца теряю!!! Он через пару дней умрет, понимаешь?! Может завтра даже. А ты мне сигареты выбиваешь из рук, – всхлипнула Яна и слезы уже было не удержать – они наконец вырвались наружу и нескончаемым потоком полились по щекам, шее, ключицам, проникая в глубокую ложбинку и исчезая за пределами кофты.



Глава 6

– Почему ты не рассказала мне про папу?

– А толку? Можно подумать ты бы прибежал утешать. Ты другой был занят, я вас видела…– Яна вытирала ладошками мокрое лицо.

Арсению очень хотелось в этот момент обнять ее, защитив от всех разом невзгод, но Яна съежилась, как загнанный зверек, и мотнув плечом, отстранилась.

– Не надо, не лезь ко мне. Я не люблю, когда начинают жалеть. Мне просто нужно побыть одной. А ты, Кузнецов, сволочь последняя!

– Ты даже не дашь мне высказаться?

– Ну выскажись, может полегчает, – с издевательской улыбкой кивнула девушка.

– Да, ты права, это была моя бывшая. Вернее, одна из тех, с кем я был до того времени, как меня ранили. Она через моего друга узнала, что я вернулся, и тут же прилетела «спасать меня из водоворота нахлынувших событий». Только вот когда я, скрючившись от боли, валялся на больничной койке, она даже не думала навестить меня. А тут, видите ли, у нее совесть проснулась.

– Ты знаешь, мне нет до этого никакого дела, – Яна презрительно хмыкнула и повернулась, собираясь уйти, но Арсений схватил ее за руку.
 
– Постой! Я так понимаю, ты видела только, как она полезла ко мне целоваться? Но потом я оттолкнул её и сказал, что у меня есть другая девушка, с которой я в отношениях. В серьезных отношениях. Я четко ей дал понять, что ловить со мной нечего. Расстались мы, правда, с криками, но зато раз и навсегда!

Парень достал сигарету и закурил, чтобы успокоиться.

– Ян, пойми, я не маленький мальчик и слова на ветер не бросаю. Да, признаюсь, мне сложно сдерживать себя, чтобы лишний раз не прикоснуться

к тебе, потому что знаю, что потом просто не смогу остановиться. Но я готов ждать. Сорваться ведь проще всего, – Арсений опустил голову и, замолчав, затянулся.

Яна тоже молчала, теребя кончик ветровки и задумчиво глядя в одну точку.

Хотя внутри неё всё кипело.

– Ладно, это мелочи, мы и потом об этом сможем поговорить. Что с твоим папой?

– Я точно не знаю. Врач мне не сказал, а мама пыталась объяснить, но я не всё поняла. В общем заразился он. Эта авария…– Яна не сдержалась и начала снова потихоньку плакать. – В общем, папа… Он скоро умрет. Я не знаю, когда, никто не знает, но это будет, понимаешь! И я не представляю, как жить после этого дальше. Я понимаю, что у меня есть мама и бабушка, но я потеряла дом, друзей, а сейчас теряю папу… – Яна отвернулась и, сжав губы, всхлипнула. – И, наверное, скоро потеряю тебя. Хотя, кому я это рассказываю! Ты же все равно ничего не поймешь, – она зло зыркнула на Арсения.

– Ты так уверена? ... – он задумался и хотел еще что-то сказать, но потом мотнул головой и замолчал.

– Хотел мне что-то сказать? – девушка повернулась к нему, и он больше не смог смотреть на ее красные от слез глаза.

Не теряя ни секунды, Арсений обнял Яну и положил её голову себе на плечо. Он знал, что сейчас ей нужно хорошенько выплакаться, тогда станет легче. Парень остро почувствовал ту боль, которая выходила сейчас из неё. И эта боль заполняла все пространство вокруг них, тянула свои длинные руки к небу, чтобы возобновиться с новой силой. Но выглянувшее солнце разрушило боль, кольнув лучом в самое сердце. Любовь повышала градус, растапливая ледяную душу и заставляя боль покидать слабое тело Яны.
 
Вера Николаевна приехала в Сосновку только к вечеру. Удалось взять пару дней отгулов, а там еще выходные, итого – 4 дня с семьей. Это было даже очень хорошо, ведь сейчас она так нужна дочери и внучке!

Решив приготовить на скорую руку ужин, женщина стояла у плиты и думала о своем. Конечно, это не ее личная беда, но тем не менее, в душе ей было не легче, чем Ире или Яне. Да, с зятем она не поддерживала близких отношений, но, в конце концов, этот человек никогда не был ей чужим.

Ира познакомилась с Олегом будучи первокурсницей. Тогда парни из института Сухого пришли к ним в педагогический на вечеринку. Её, молоденькую стройную студентку сразу заметил высокий темноволосый четверокурсник, будущий инженер-ядерщик. Они полюбили друг друга с первого взгляда и стали встречаться.

Родителям девушка представила парня лишь после нескольких месяцев свиданий, и тогда Вера Николаевна не сразу восприняла его серьезно. Она всегда считала, что женщина, как и мужчина, должна сначала устроиться в жизни, а уж потом создавать семью и рожать ребенка.

Но дочь не послушала ее и уже через полгода переехала к Олегу в общежитие, оповестив об этом родителей лишь за неделю до свадьбы. Потом родилась Янка, Ира взяла академку, а вскоре, когда малышке исполнилось два года, супруги решили уехать в Украину, где Олег смог бы получить достойную работу на Чернобыльской АЭС.

То, что Ира бросает институт ради карьеры мужа, стало последним краеугольным камнем в отношениях матери и дочки. И в конце концов, перед самым отъездом, они серьезно разругались, и все это время поддерживали отношения только на бумаге.

Олег в свою очередь очень трудно переживал сложившуюся ситуацию, и отчасти чувствовал в этом свою вину. Будучи по своей натуре человеком мягким и отзывчивым, он втайне от жены навещал тещу раз в несколько месяцев. И даже как-то привозил к ней маленькую Яну, понимая, как тяжело переживает Вера Николаевна разлуку с внучкой. И эти отношения были единственной нитью, связывающей семью на протяжении долгих лет.

Но жизнь – это череда падений и взлетов. И когда личная жизнь обернулась одним сплошным огорчением (после размолвки с дочерью муж быстро спился и ушел от властной жены в свою маленькую коммуналку на окраине города), единственным стимулом к существованию стала любимая работа бухгалтером на крупном предприятии, обеспечивающая женщину хорошим финансовым состоянием. Но нужно ли было оно ей?

И вот сейчас, машинально переворачивая очередную котлету на сковороде, Вера Николаевна перебирала в голове последние события.

– Мам, ты уже дома? – голос дочери заставил женщину вздрогнуть и вернуться к реальности.

– Да, Ир, я уже дома. А где Яна, не знаешь?

– Думаю, скоро придет, я видела их с Арсением на поляне в конце деревни, – Ира натянула тапочки и устало взглянула на мать.

– Ну да, сейчас самое время с парнями бегать…– Вера Николаевна повернулась и, увидев дочь, еле сдержалась, чтобы не ахнуть.

Ира сильно осунулась: скулы стали выпирать еще больше, а вокруг покрасневших от слез глаз появились синие круги и глубокие морщины в свисающей мешками коже. Впервые за последние годы в душе Веры Николаевны так ярко вспыхнул огонек материнской любви. Что-то кольнуло

в сердце, от чего стало так больно и печально на душе, как бывает только тогда, когда болеет твой ребенок.

И вдруг захотелось забрать эту боль себе, всю целиком, согреть эти холодные ладошки в своих руках, поцеловать любимое личико и крепко-крепко прижать к себе родное тело. Ведь как сказал кто-то: «Сердце матери – это бездна, в глубине которой всегда найдется прощение».