Деревянные

   Небо растушевало туманом снегопада. Стало труднее распознать, что подле. А уж того, что вдали, и вовсе не видать.
   Склонился было дубок низко-низко, да вступило ему в спину так, что не разогнуться. Тщился он, де-ре-вян-ный, разглядеть свет под ногами. Но раньше весны то никак нельзя.
   Пальтишко задралось, разошлось по швам, а через них  - натруженные вощённые нити на стороны. Их нарочитая суровость не сдержала любопытства, младости не уберегла. Стоять бы дубу без малого две тыщи лет, ан нет, не вышло. Корчит его от боли, гнёт к земле, и снег мнёт до кучи поверх, не жалея:
- Не упорствуй,-  говорит.- Много нас. Не удержаться тебе на ногах, падай теперь, пока ещё себя помнишь.
   Навалило сверху горб снега, со стороны глянуть - старик стариком.
И чуть было не обрушился о земь дубок, да на счастье тут же рядом стояла осина. Подхватила она товарища под руки, упёрлась в мёрзлую землю, что есть мочи, и, сколь не старались снег с ветром, удержала его на месте.

   Долго ли, коротко ли, а прошёл мимо леса не год, не два, не десять, а целая их дюжина. Дубок возмужал и окреп выше меры, раны его затянулись. Осина же не только подросла, но и обветшала. Жизнь её катилась к концу. Она всё чаще дремала в объятиях дуба, приникала к широкой груди и пела слабым уже голосом ту самую колыбельную, которой успокаивала его немощь на первых порах. Дуб прижимал осину к себе, раскачивался легонько, баюкая, а когда та засыпала, принимался тихо плакать. Он не представлял жизни без своей подруги, и так надеялся, что они вместе навсегда. Несмотря на то, что подол её платья и зелёные бархатные сапоги из мха были изгрызены мышами, а пауки, сколько не старались штопать, не могли поспеть за ними, для дуба она была краше всех. 
    И вот однажды настал-таки тот день, когда осина больше не могла удерживаться на своих ногах. Глянула она в глаза дуба виновато и едва выговорив: «Прости», стала оседать, ранясь напоследок об узорь его коры. Дуб отпрянул было от ужаса, но в последний миг зажмурился и притиснул подругу к себе так крепко, как сумел.
Не открывая глаз, не разжимая объятий, он простоял так до самой весны. Когда же нежная ладонь тёплого ветра коснулась глубоких складок жёстких его щёк, первым, что услыхал, был милый голос осины:
- Просыпайся, утро уже!
Они снова были вместе, и на этот раз, в самом деле - навсегда.

    Минули годы. Редкий путник, добравшийся до тех мест, не отдыхал в тени могучего дуба. Прижимаясь усталой спиной к дереву, с удивлением рассматривал пушистую ветку осины, что гляделась затейливо, седым локоном в шевелюре повесы. Гадая о причинах столь необычного явления, странник по-обыкновению попадал впросак, ибо явь столь далека от наших представлений о ней...

   Вот так вот всё оно и произошло. Ну, а если кому придёт охота увидеть это своими глазами, - не тревожьтесь. С вас довольно и того, что там был я.

______________________________
Деревянный - бесстрастный, бесчувственный;
Узорь - узор