О судьбе России

                по мотивам книг и статей Николая Бердяева
                "Русская идея", "Судьба России"
      

Да, не любят нас —
ну, так мы — странные.
Расползлись по земле,
но в единстве.
Мы, по сути, извечные странники
между святостью русской и свинством.

И не мучьте нас волей неметчины,
не пытайте мечтой англосакса,
мы иною судьбою отмечены —
в их утопиях плыть, но не сдаться.

Пусть не рыцари в наших кореньях,
пусть мы рюриков ищем в варягах,
но всесильная цепь — в поколеньях,
лик Христа и Георгий — на стягах.

Через грех на пути к совершенству
между ангелом и кровопийцей,
в поклоненье святому блаженству,
под плитой идеалов — убийцы.

Чрез страдания к счастью и свету,
долги в сборах, но как уж сорвёмся...
и в себе не отыщем ответа,
за какие вершины мы бьёмся?

Где огромная тяга просторов
непомерною ношей на души,
непроглядные дали для взоров,
окоём океанов и суши.

Мы — не нация, нечто иное,
что-то общее в нас с иудейством,
мы вживаемся в тело любое,
гениально — в добро и в злодейство.

У Руси есть какая-то свыше
цель, задача — сверхмиссия боли —
уловить, что другие не слышат,
знать, что гибнуть под Богом —
есть доля.

В нас великая немощь потенций,
атавизм отречённого рабства,
и восходят на трон отщепенцы,
и холопство растёт из-под барства.

Анархизм и призыв к самодержцу,
буйство распрей и гнёт безразличья,
недоверчивый взгляд к иноверцу,
и языческий дух — безграничен.

Нищета там, где роскошь. Общинность.
Антитезой успеха — безвестность.
И в грехе погибает невинность,
где в честИ «всё могу», а не честность.

В нас величие Зова во время
эпохальных трагедий и траты,
мессианское тяжкое бремя
одинокой вдовы и солдата.

Что там дальше? Сгущаются тучи.
Не впервой. Одолеем. Спокойно.
Чтоб в себе обновляться, стать лучше.
Мир притягивать.
Мир, а не войны.